Призванный: прокачаться до героя!

Глава 1.1

– Альтас самый быстрый, он доставит свитки, и Героя призовут… – хрипит мастер, больше не пытаясь вырваться из лап чудовищ. – Герой уничтожит… вас… всех… и наша жертва…

– Да-да, ваша жертва не будет напрасной, – насмешливо соглашается хозяин монстров. Он равнодушно принимает вырванное ядро мастера и впитывает культивированную им силу. – Свитки будут доставлены и герои «спасители» призваны. Сам жду не дождусь этого животрепещущего момента…

Кир

«Победитель V мирового турнира

«Маги и воины»:

ЯКРУЧЕВСЕХ».

Надпись полыхает над ареной, переливается всеми цветами радуги, гудят фанфары, гремят овации, а я перечитываю снова и снова.

Я сделал это!

Доказал, что не просто так взял этот ник!

Утритесь те, кто гонял меня по игровым локациям, издевался на форумах.

Утритесь все!

Окровавленный меч, труп противника-ассасина, его отдельно валяющаяся голова растворяется вместе с песком арены, вместе с мрачными строениями «Мёртвого города», игра плавно выбрасывает меня в реальность, и вернувшиеся ощущения обрушиваются на лежащее в анатомическом ложе тело. Сердце бьётся, как сумасшедшее.

Крики. Овации. Сто тридцать тысяч зрителей собрались на стадионе, чтобы наблюдать за игрой, и они приветствуют меня!

А я улыбаюсь. Меня трясёт от восторга. Руки служащих тянутся к нейрообручу на моей голове и нейробраслетах на руках и ногах, но я отталкиваю их и выпрыгиваю на мерцающий пол сцены.

Мой противник чуть не рыдает в соседнем ложе, зато срезавшиеся в полуфинале и четвертьфинале уже смирились, аплодируют со своих декоративных кресел по бокам сцены. Но это я замечаю лишь краем глаза, потому что главное – это ревущая от восторга толпа, огромные экраны, транслирующие лучшие моменты моей схватки, седовласый организатор со сверкающим мечом в руках и его хорошенькая ассистентка с почти метровым чеком на миллион.

Мои призы, только мои!

Толпа ревёт, организатор что-то говорит, трясёт мою ладонь в рукопожатии, но я ничего не слышу, не соображаю, эмоции зашкаливают.

Я победил!

В хрустальном лезвии меча высвечивается алой голограммой мой ник «ЯКРУЧЕВСЕХ». Хватаю золотую рукоять с гравировкой: «V мировой турнир «Маги и воины»» и вскидываю оружие. Оно слишком лёгкое для настоящего, и где-то в глубине души вспыхивает сомнение-сожаление: это всего лишь игра, я не сделал ничего полезного, никому не помог, не спас. Сожаление из прошлого, в котором я задумывался о смысле жизни.

Но плевать на это всё, сомнение задавлено бушующим в крови адреналином – самым настоящим.

Чмокаю красотку с чеком в блестящую щёку и выскакиваю на переднюю линию сцены в ослепительный свет софитов. Как мой воин духа взмахиваю мечом – мне аплодируют! – делаю выпад – и снова рёв оваций. От восторга кружится голова. Это восхитительно!

– Якручевсех!.. кручевсех!.. – скандирует толпа, топает ногами, хлопает руками.

Не вижу их лиц – только колыхания в рядах зрителей, вспышки голограмм, но их восторг осязаем, в этот момент я действительно герой, они верят в меня, и меня распирает от безумного счастья. И пусть это победа в игре, я чувствую себя настоящим героем.

– Я круче всех! – ору во всё горло, вскидывая свой сверкающий меч. Глаза жжёт. – Я круче всех!

Над сценой с грохотом взвиваются ослепительные фейерверки. А я, зажмурившись, взмахиваю мечом:

– Якручевсех!

– Кручевсех, кручевсех, кручевсех … всех… всех! – грохочет эхо, и рёв аплодисментов с грохотом фейерверков сменяется надрывным хоровым напевом.

Распахиваю глаза: вместо неба в фейерверках – необъятный храмовый купол, на котором мощный паладинского вида дядька в белых доспехах протыкает мечом сразу трёх демонов. Слева и справа от него, склонив ушастые головы, стоят на коленях скованные эльфы с вампирскими оскалами и красными глазами.

Оглядываюсь: меня окружают две сотни хлюпиков в масках и монашеских балахонах. Руки у них выкручены в замысловатых жестах, и завывают они так, словно им колокольчики защемило.

Не, ну что такое? Мне победа в мировом чемпионате только приснилась? Это нечестно! Хочу назад и свой миллион!

Счастливая майка и спортивные штаны вдруг скукоживаются и, пикнуть не успеваю, осыпаются пеплом.

В этом сне есть хотя бы магия, но это не компенсирует феерического облома с победой. Опускаю остриё моей мечты – меча с моим ником в хрустальном клинке.

– Накинуть есть что-нибудь? – спрашиваю у масок.

Не, мне, конечно, стесняться нечего, даже гордиться можно вполне справедливо, но тут прохладно. И в голове уже звенит от воя. Кажется, у масок голоса всё выше становятся.

Глава 1.2

Днём ранее. Ланари

Столица Леварии не выражает должного почтения послу Небесной империи.

Сначала держит перед закрытыми главными вратами Левы. Затем не желает пропускать через действующие юго-западные врата, показывая, насколько это маленькое королевство, возгордившееся тем, что тысячу лет назад именно на его земле призвали Божественного героя-спасителя, презирает империю, которая сегодня спасает молящие о протекторате страны от возвратившихся монстров.

А когда к обеду кортеж из двадцати всадников и пяти повозок после прямой угрозы разнести ворота в щепки всё же проезжает внутрь, городская стража и не думает освободить или хотя бы перекрыть запруженную людьми, скотиной и телегами улицу к главному храму.

Задерживать переговоры своим опозданием из-за такой ерунды – «отличное» начало первой дипломатической миссии! И как потом рассказывать об этом позоре дедушке, почтенному и всеми уважаемому главнокомандующему Рану? От одной мысли об этом бросает в дрожь.

– Генерал, вы верите, что герои из другого мира спасут нас от монстров? – нарочито грубый голос Энайи вплетается в цокот, скрип колёс и рокот недовольных голосов: даже перед всадниками люди и скотина с телегами неохотно отступают на обочины довольно широкой улицы, и нам редко где удаётся проехать рысью.

Мои воины намеренно не повредят жителям Леварии и паломникам, но всё равно приглядываю за ними с высоты Буяна. Что не мешает отвечать моему маленькому милому и слишком наивному оруженосцу.

– Не называй меня так хотя бы наедине. – Поглаживаю закреплённых на плетёной броне золотых драконов – знак моего ранга. – Пока это звание приносит одни неприятности. И так половина генералов вместо того, чтобы сосредоточиться на защите народа, ищут способ меня сместить, подставить, опорочить, а если оплошаю здесь – весь совет на меня ополчится.

– Ты справишься, а они смирятся.

– С тем, что самым молодым генералом в истории стала девушка? Ха! Даже если я собственноручно положу всю армию монстров, они заявят, что я сделала это неправильно. Мне кажется, первый советник ошибся, назначая меня на эту должность.

– Нет, он поверил в тебя, в твои силы и твой дар, – последнее Энайя почти шепчет, но я бросаю на неё предостерегающий взгляд: чем меньше вспоминают об этом, тем лучше.

Энайя недовольно надувает губки, но к ней быстро возвращается любопытство и живость, и она, ловко управляя Снегом, снова крутит головой, из-под козырька шлема оглядывая строгие здания и расположенные вдоль улицы бесчисленные лавки и лотки со всевозможной пахучей едой, священными текстами, чётками, статуэтками и портретами Божественного героя. Энайя глазеет на паланкины с проповедниками в белом, на проверяющих выставленные товары храмовых служителей в тёмных балахонах и масках, на людей, молящихся на специальных тумбах-возвышениях вдоль дороги. Возле каждого такого стоит служитель с медным туеском, в который бросают плату за пользование тумбой.

Вести о запустении Левы кажутся мне преувеличенными: тут по-прежнему не протолкнуться, а то, что амулеты и фигурки Божественного героя не спасают от возвратившихся монстров, судя по тому, что я вижу сейчас, не останавливает паломников от их покупок и желания помолиться в любом из истинных храмов. И уж выгодное торговое положение столицы Леварии никакие монстры не отменят.

– Проклятое дитя! – вскрик прорывает уличный гул.

Это как удар под дых, я теряюсь на миг, и в плечо врезается что-то мягкое. Непростительная рассеянность! В нос ударяет вонь: по генеральской броне с изящными узорами стекает тухлая хурма, капает на перчатку.

Перепуганная Энайя хватается за кинжал и оглядывается по сторонам. Десять всадников выхватывают мечи и, пока остальные прикрывают повозки, окружают меня и Энайю. Но вид готовых к бою воинов людей не останавливает.

– Проклятое дитя, проклятое дитя… – разносится по улице, и всё вдруг стихает, только противно ревёт защемлённый чужой телегой вол.

На соседних улицах по-прежнему кипит жизнь, а здесь все сосредоточились на мне, даже забравшиеся на платные молитвенные тумбы: считается что тот, кому удастся молиться здесь не отвлекаясь, получит особое благословение. И хорошим тоном считается пытаться их отвлечь, чтобы у них была возможность проявить себя. Эти заплатившие смотрят на меня особенно зло.

– Это всё она виновата! – взвизгивает старуха с полным лотком амулетов. – Это за ней пришли монстры!

Аура злости кольцом охватывает меня и кортеж со всех сторон. Я улавливаю колебание воздуха и наклоняюсь, пропуская над головой камень.

Люди напуганы монстрами, напуганы бессилием собственной веры, нельзя их винить за то, что они ищут виноватых и надеются на спасение.

– Это Ланари, проклятое дитя! – крик тонет в недовольном рокоте толпы.

На Энайю они внимания не обращают – в форме оруженосца, в свои двенадцать плоскогрудая, она неотличима от мальчика.

Белые одежды проповедников и серые капюшоны служителей утекают из толпы – жречество отказывается что-то делать. Остаются простые люди.