Проданная врагу. Вернуть истинную

Глава 1. Приближение зимы

— Ава, сладкая, ты чего здесь прячешься?

Я вздрагиваю и инстинктивно закрываюсь книгой, которую читаю. Специально ушла в библиотеку, которую из-за отдалённости от основных залов мало кто посещает зимой.

Что Айкен здесь делает? Он же должен был уехать на несколько недель…

— Кузен? Вы уже вернулись? — спрашиваю я, прекрасно осознавая глупость вопроса. — Как дела на границе?

— Холодно, пусто и до зуда в штанах одиноко, — он плюхается на диван рядом со мной, поворачивает голову и одаривает меня липкой, неприятной улыбкой. — Скучала без меня, пташка?

— Нет, — я уклоняюсь от ладони, тянущейся к моей щеке, и встаю, делая вид, что мне наскучила книга и я хочу её сменить. — Прошло так мало…

Я бы предпочла, чтобы ты вообще не возвращался! Боги, хорошо что он пришёл сейчас, а не получасом раньше, когда я писала письмо, спрятанное теперь в подшитом внутреннем кармане моего платья.

— Это верно, — ухмыляется Айкен и тоже поднимается.

Слышу тяжёлую поступь его шагов. Кузена наше, пусть и не слишком близкое родство, похоже, совершенно не беспокоит. Сперва я думала, что он просто шутит, наслаждается моим смущением. Возможно, вначале так и было, но теперь ясно наверняка, помыслы кузена неприличны.

Спину обжигает так, будто Айкен несёт в руках букет огня. Я знаю, что он делает всё это специально, чтобы спровоцировать меня. Ему нравится страх, поэтому нужно хотя бы выглядеть невозмутимо. А ещё не паниковать. Айкен намного выше меня и куда сильнее. До сегодняшнего дня меня спасали счастливые случайности и то, что Айкен, как наследник Дома, постепенно перенимал дела своего отца.

Возвращаю книгу на полку и оборачиваюсь ровно в тот момент, когда брат упирает ладони по бокам от меня, заключая меня в ловушку. Сердце стучит так быстро, что становится больно рёбрам, но моё лицо — каменная маска, не выдаёт эмоций. За время проведённое в замке, я безупречно отрепетировала это выражение.

— Пташка, а ведь ты с каждым днём становишься всё краше, — от взгляда, которым он меня окидывает, хочется принять ванну. — Даже жаль, что такой лакомый кусочек не дают распробовать как следует.

— Нельзя…

Его правая рука касается моей щеки, спускается по шее к ключицам, а после, будто нарочно скользит ниже по груди и оборачивает талию. Я удерживаю лицо, но, кажется, выдаю панику взглядом, потому что на губах брата расцветает довольная улыбка.

— А если я скажу, что можно? Сладкая пташка, не будь такой холодной. Мы же семья, ты можешь мне открыться.

— Айкен, отойдите! — я упираюсь ладонями в его грудь, но, кажется, проще будет передвинуть замок на другое место.

— Как же я могу отдать тебя другому, ничему не научив? Ведь ты моя, помнишь? Всегда была только…

— Нет! — не выдерживаю я, когда его ладонь сжимает моё бедро.

— Леди Авалина, — в библиотеку входит слуга, и я готова броситься на него с благодарными поцелуями. — Господин Аелл вызывает вас немедленно.

— Выйди. Сейчас же, — угрожающе тянет Айкен.

1.2

— Прошу прощения, господин, но ваш отец требует её немедленно, — низко кланяется мужчина.

Воспользовавшись моментом, я выскальзываю из хватки кузена и бегу к выходу, даже не думая оглядываться.

Чувствую себя грязной и униженной. Айкен с детства такой! Мы с ним ровесники, но он всегда смотрел на меня свысока и командовал. Поначалу я не видела в этом ничего плохого, но чем старше мы становились, тем обиднее становились его колкости. Он забыл обо мне на какое-то время, но теперь снова обращал внимания, уже совсем по другому поводу и это пугало меня до слёз. Думаю, это из-за того, что до меня никому нет дела, и никто не станет защищать меня.

Отца не стало, ещё до моего рождения, а мама ушла, когда мне было чуть больше трёх. Совсем не помню её лица, но помню, как она гладила меня по волосам и обнимала. Не уверена, что дядя Аелл обрадовался лишнему ребёнку в своём замке, но на улицу меня не выгнали. Впрочем, мне никогда не позволяли забыть, что ничего моего в этом Доме нет и никогда не будет. Живу на птичьих правах, отчасти поэтому Айкен и позволяет себе распускать руки. Заступаться-то за меня всё равно некому.

Выбегаю из нагретого камином помещения, миную длинный коридор и только после замедляюсь, чтобы закутаться в шерстяную шаль и смазать со щёк непрошенные слёзы.

Кошмар, это просто какой-то кошмар!

Как же мне поскорее покинуть это место? Видит солнечная богиня, долго я не протяну. Сейчас мне повезло, но, если Айкен не покинет замок, чтобы следить за границами владений, дело может кончиться очень плохо для меня. Его ни здравый смысл, ничто не остановит!

Мягкие домашние туфли мягко шуршат по холодному каменному полу. Я прохожу пустыми галереями, которые кажутся заброшенными, хоть это и не так. Короткое лето несколько лет подряд привело наш край в упадок, так что в этом замке уже давно не устраивали балов и праздников, а судя по настроению окружающих, год станет для нас особенно тяжёлым.

В это время дня дядя обычно работает в главном зале. Здесь длинный, чуть ли не во всю стену, камин, в который всегда забрасывали большие толстые брёвна. Горят они неярко, зато греют замечательно, и Аеллу, с его слабым здоровьем и постоянным кашлем, не хотелось быть где-либо ещё.

— Вы звали меня, дядя?

Аелл сидит в кресле. На круглом столике рядом с ним множество писем и свитков. Когда я приближаюсь, он комкает то, что читал перед моим приходом, и швыряет в камин. Огонь тут же вспыхивает ярче, заглатывая угощение.

— Иди и приведи себя в порядок, Авалина, — без лишних вступлений произносит он. — Слуги уже собирают твои вещи. Сегодня ты выходишь замуж и уезжаешь.

Я вздрагиваю, не веря своим ушам. Неужели…

Перед глазами сразу появляется образ Валфрика. Единственного в этом мире человека, которому было дело до того, что я думаю и чувствую. Письмо, которое я прячу, для него. И в тайнике за гобеленом в моей комнате много писем от него. Редко видимся, потому как он наследник другого Дома, но, когда мы встретились, я поняла, что моё сердце будто бы знало его всегда.

Вал говорил, что обязательно заберёт меня, потому что чувствует то же самое. Неужели день настал? Он решил жениться на мне прямо сейчас?

Мои грёзы прерывает распахнувшаяся дверь. Вместе со стелющимся по полу сквозняком в зал входит мужчина. Крупный, но не слишком высокий, с широкими плечами, которые кажутся ещё шире из-за тяжёлого мехового плаща.

В первый миг я не придаю значения внимательности, с которой он меня изучает. Затем незнакомец неприятно усмехается и кивает:

— Что ж, Аелл, я согласен. Девка и правда хороша, я готов её взять. Получишь отсрочку, до весны. А если она и правда окажется такой, как ты описывал, зачту как плату за этот год.

Дорогие читатели!

Глава 2. Хрупкое доверие

Его слова эхом повисают в зале и, кажется, что они выбили окна, настолько холодно становится. Я нервно улыбаюсь, переводя взгляд с дяди на незнакомца и жадно всматриваюсь в их лица.

Это же шутка? Это не может быть правдой, так?

Я же не вещь какая-то, меня нельзя просто так отдать в качестве платы. Да, у меня нет другого покровителя, кроме дяди Аелла, но… Он же не поступит со мной так?

Я не могу. Вал заберёт меня. Я думала весной, но…

— Авалина, иди и собери свои вещи.

— Ч-что? — я сглатываю. — О чём вы говорите?

— Ты выходишь замуж, девочка, — устало бросает он, тряхнув кистью. Будто кость собаке. — Благодари богов за то, что они привели нить твоей судьбы в руки Сидда из Дома Кровавой луны.

Я вздрагиваю и медленно перевожу взгляд на незнакомца. Дома, в названии которых присутствовала «луна», принадлежали двуликим. Они чтят лунного бога и совсем иначе видят жизнь.

— Но… дядя… — пробую возразить я. — Мы ведь…

— А она своенравная, верно? — губы Сидда кривятся в злой усмешке. Я замечаю удлинённый сильнее обычного клык. Он точно двуликий!

Мамочки…

— Немного есть, — нехотя соглашается дядя. — Черты матери.

Двуликий подходит ко мне вплотную. Очень хочется убежать, но ноги будто прирастают к полу. Не двинуться. Всё моё существо трепещет перед ним. Я чувствую, что нахожусь рядом со зверем, хотя глаза и обманывают видом человека. Сидда ненамного выше меня, но, стоя рядом, я всё равно что никчёмная букашка. Тяжесть его присутствия вынуждает робко опустить взгляд и сжать кулаки, чтобы не дрожали.

В груде леденеет от мысли, я до сих пор жива только потому, что он мне позволяет.

— Так даже интереснее, — холодно усмехается Сидда, схватив меня за подбородок и вынуждая вскинуть голову.

Теперь я смотрю в его глаза. Зеленовато-серые, холодные и надменные. Под ними мешки, будто он плохо спит или пьёт перед сном слишком много жидкости. Если бы я встретила его на улице, то не задержала взгляда дольше одного удара сердца. А уж допустить мысль, что двуликий станет моим мужем — совсем абсурд. Я должна выйти за Валфрика, разве может кто-то другой с ним сравниться? И тем более Сидда.

— Слушай меня, девочка, — мужчина грубо проводит пальцем по моим губам, царапая тонкую кожу шершавой и пахнущей солониной подушечкой. — Я позволяю тебе взять вещи, которые пригодятся тебе зимой. Если тебе ничего не нужно, я прямо сейчас закину тебя на плечо и, наконец, оставлю этот крысятник.

Различаю как скрипнули зубы дяди. Что там, мне и самой обидно слышать подобное о нашем Доме. Спорить страшно, перечить — ещё страшнее. Я опускаю взгляд и медленно отступаю, выскальзывая из хватки мозолистых пальцев. Сердце колотится так, что его, должно быть, слышно во всём замке.

Ещё шаг, инстинктивный поклон вежливости, на который Сидда реагирует хмыканьем.

— Забавная мышь, — он облизывает губы. — Не терпится попробовать.

Я даже представлять не хочу, что он имеет ввиду. Сожрать меня или что похуже. Расстояние уже достаточно, чтобы я могла обернуться и выбежать из зала, без оглядки.

Лечу по замку так быстро, что коридоры смазываются в размытый серый след. Где-то в пути я роняю шаль, пару раз спотыкаюсь, едва не падая, пока наконец не врезаюсь в кого-то.

— Ава, ты чего? — моя кузина успевает поймать меня за плечи, чем спасает от падения на холодный пол.

А зря! Может если бы разбила нос, Сидда побрезговал бы забирать меня?

Что она делает в этом коридоре? Мы в дальней части замка, куда ноги принесли меня в неосознанной попытке спрятаться и подумать. Кузина редко появляется в этих коридорах. Здесь нет ничего, что могло бы заинтересовать её.

— Я пропала! — выпаливаю я, вцепляясь в неё, будто Аетель могла мне помочь. — Там… Там! К дяде пришёл двуликий! Он хочет забрать меня!

— И что? — непонимающе поднимает она бровь. — Ты должна радоваться, что кто-то из двуликих обратил на тебя внимание. Это большая честь.

Я моргаю.

— Тель, ты же знаешь, что я не могу. Я рассказывала…

— Пф, какая разница, — она отводит взгляд.

Я всегда знала, когда она что-то не договаривает. Кузина перестаёт смотреть в глаза и кусает губы. Сейчас тоже. Времени у меня мало, но я должна разобраться.

Отпускаю её и медленно выпрямляюсь, вглядываясь в лицо кузины.

— Говори.

— Что тебе сказать? — она начинает нервно теребить край своей шали.

— То, что не хочешь. Что происходит, Аетель?

Молчит.

— Тель! — мой крик эхом ударяет по обледеневшим стенам.

— Что! — она отшатывается. — Мне нечего тебе сказать!

— Ты знала, что он приедет, — догадываюсь я. — И раз ты в этой части замка, значит хочешь спрятаться. Как и я.

— Нет, что ты, — она нервничает ещё сильнее.

— Дядя должен этому двуликому много денег, — продолжаю рассуждать я. — Конечно, тот захочет гарантий их возвращения. Сидда хотел забрать тебя, но… — догадка оглушает настолько, что я давлюсь воздухом и продолжаю после паузы. — Он отдал двуликому меня вместо тебя.

Глава 3. Побег

Оторваться от Аетель несложно. Даже странно, что моя сестра, у которой куда больше прав на замок, так плохо в нём ориентируется. Я слышу, как она зовёт меня, что-то кричит, хочет, чтобы остановилась, но я не стану.

Это внезапное решение дяди нарушает все мои планы! Я не могу быть разменной монетой. И за Сидда не выйду, потому что уже вручила свою любовь и сердце Валфрику. Мы созданы друг для друга. Когда я смотрю на него, звуки вокруг будто тише становятся. Да мимо может даже синяя лошадь пробежать, а я не замечу.

Он хотел забрать меня ещё осенью, но я отказалась, а теперь жалею. Он тогда останавливался у нас вместе с отцом, когда проезжал мимо нашего края с дипломатической миссией. Дороги тогда совсем размыло из-за дождей и им пришлось задержаться. То были замечательные дни. И не только…

Я не хотела, чтобы его судили. Если бы он забрал меня тогда, его могли бы обвинить в нарушении законов гостеприимства. Не думаю, что казнили бы, но слухи пошли бы нехорошие. Мы условились, что он договорится с моим дядей по правилам. Сперва заявит о своём намерении в письме, потом должен будет приехать лично и, получив одобрение уже увезти меня в свой край.

Я знаю, что он писал письма, но не знала, почему дядя не поднимает со мной разговор об этом. Теперь ясно почему. Должно быть, он давно собирался отдать меня!

По пути к своей комнате я замечаю Айкена, но успеваю спрятаться за колонной. За ним следует пара незнакомых воинов, которые, должно быть, приехали с Сиддом. Кузен бросается резкими сердитыми фразами, но слов я не разбираю. За мной идут?

Проклятье, значит, туда нельзя.

Ладно, не беда. В конце концов, в комнате из важного только несколько серебряных украшений, оставшихся мне от матери и письма Вала. Найдут — ну и пусть знают, даже лучше будет. Поймут, почему я сбежала и ни за что не соглашусь выйти замуж за другого.

Мне бы только до границы края дойти. Если окажусь на его земле, уверена, любимый меня спрячет. Даже Сидда не решится ссориться с их домом! Один только вопрос, как мне добраться?

Спешу холодными коридорами, избегая лишних взглядов. Замок большой, здесь это легко. Наступили холода, поэтому все обитатели стараются держаться ближе к огню и хорошо прогретым помещениям, шататься по коридорам без надобности, никто не хочет.

Добираюсь до комнат слуг, здесь тепло, слышно голоса и детский смех. Я медленно выдыхаю и спешу в общую комнату, которую используют одновременно как гостиную и как небольшую кухню для личных нужд прислуги.

— Ава, дочка, входи! — Полли, тучная экономка первой замечает меня. — Чай хочешь? У нас булки подгорели, вот принесла. На стол не подашь, но они всё равно вкусные… Погоди-ка…

— Что с лицом? — оживляется другая служанка. — Обидел кто? Опять Айкен пристаёт?

— Только не говорите, что он дорвался, — зажимает рот ладошкой горничная. — Неужто правда силой взял? Ох, богиня, что ж такое делается?

— Нет, всё хуже, — я падаю на стул. — Беда случилась. Дядя меня в уплату долга продал.

— Что? — взмахивает руками Полли. — Как? Ты ж не кобыла какая.

— В том-то и дело! — киваю я. — Сейчас искать меня будут, да в Дом Кровавой Луны невестой против воли увезут.

— Вот ещё. Спрячем!

— Точно!

— Нет, не спрячете. Двуликий здесь, он мой запах мигом вычислит. Побегу. Дадите мне плащ тёплый?

— Ох дочка, конечно, — Полли сочувствующе сжимает моё плечо. — Дафна, принеси вещей потеплее. И сумку возьми. Иви, собери еды. Слонины, сыр, хлеба. Огниво положи ей обязательно и кружку ту жестяную! Ты к нему пойдёшь?

— Да. Постараюсь, — меня трогает их отзывчивость и сопереживание. — Простите что пришла, беду на вас навлеку, если узнают.

— Ты о себе волнуйся, дочка, — причитает Полли. — Может, давай лучше Валфрику твоему письмо напишем? Пусть выручает тебя из рук Сидда? Ну куда ты одна в лес? Если он не настигнет, так холод и звери кинутся. До их края не один день пути и то по дорогам. А там мороз и снег такой, что хоть на лыжи становись.

— Ты знаешь, что пока весточка дойдёт, и он приедет, со мной уже случится столько всего, что Валфрик… нет. Да я и сама в глаза ему смотреть не смогу. Двуликий ясно дал понять, что хорошей жизни с ним не будет. Ты бы видела его, Полли. Даже стоять рядом тяжело. Боюсь его очень.

Готовить мой побег вызвались почти все присутствующие. Их мало, но они явно соберут меня лучше, чем я сделала бы сама.

— Вот вещи! И обувку нашла потеплее!

— Припасы тоже готовы, — с другой стороны Иви водружает кожаный мешок. — Много класть не стала, чтоб нести легко было.

— И правильно. Я от нервов мало буду есть.

— И зря, — ворчит Полли. — В мороз сытому согреться легче.

— Ава! — в дверях появляется ещё одна горничная. — Там мужики в лес за дровами собрались. Бегите к ним да спрячьтесь! Вывезут из замка, хоть немного времени выиграешь!

— Отличная идея! Спасибо, Яшви!

Я скидываю обувь и быстро натягиваю меховые подштанники. Затем меняю платье на то, что проще, но теплее. Полли заматывает мне шарф вокруг головы и шеи, помогает застегнуть телогрейку и подаёт варежки.

Глава 4. Думать наперёд

Яшви порывисто обнимает меня.

— Прямо не идите. Они не дураки, короткую дорогу так и так проверят!

— Знаю. Придумаю что-то. Иди, тебе лучше меньше знать, чтоб не попало. Платье моё сожгите, а то на вас не подумают.

— Полли правильно сказала, вам о себе сейчас бояться надо. Бегите к нему, и путь окажется тем, кем вы считали.

Она о Валфрике? Конечно, он тот! Разве может быть иначе?

— Береги себя и да хранит вас всех солнечная богиня.

Служанка отступает, улыбается мне в последний раз и выходит на улицу, а я остаюсь и закрываю лицо варежками. Пульс рвёт жилы, пока не успокоюсь, предпринимать ничего нельзя.

Яшви права, если я просто проложу азимут к границе с краем Валфрика и пойду самым коротким путём, меня живо поймают. Эти бойцы куда опытнее меня и наверняка уже не раз ловили кого-то в лесу. Не удивлюсь, если среди них есть и другие двуликие, которые смогут вычислить меня не хуже охотничьих ищеек. Что же делать?

Может мне затаиться и дождаться ночи? Рискованно, но… Замок в любом случае обыщут. Благо он большой. Наверняка начнут со внутренних помещений и до хлипких, совершенно не предназначенных для девушек сараев вроде этого должны дойти ещё не скоро. Хотя…

Перед глазами снова появляется облик Валфрика.

Мы познакомились с ним в первое же утро. Я бродила, не зная, чем себя занять и увидела Вала в одной из западных гостиных, рассматривающих шахматные фигуры. Они приехали ночью и на завтрак не спускались, так что его присутствие не могло остаться незамеченным.

Он тоже заметил меня, улыбнулся и со стуком поставил короля на положенную клетку и спросил:

— Вы играете?

Я не смогла ему отказать, хоть и играла отвратительно. Почему-то с ним было совсем не стыдно признаться. Впрочем, он и сам понял, обыграв меня трижды.

Уронив своего короля на доску, я тогда откинулась в кресле и закрыла глаза. Нужно поблагодарить его за игру и признать мастерство, а я злюсь. В первую очередь на себя за то, что в глубине души надеялась, он мне поддастся. Хорошо, что не поддался, иначе я разозлилась бы ещё больше.

А потом почувствовала, как на мою ладонь легла его. Это было совершенно неприлично, но я не стала противиться, удивлённая своей реакцией. Сердце пропустило удар, а после застучало быстро-быстро. Большая и тёплая рука Валфрика полностью скрыла мою кисть, будто ладошку ребёнка.

— Не злитесь, Ава, — мягко улыбнулся он. — Если хотите, я объясню вам, в чём был ваша ошибка.

— В том, что я бездарный шахматист?

— Вовсе нет. Вы останавливаетесь на первом варианте. Выбираете наиболее логичный ход, но думали ли вы, что противник, в данном случае я, тоже не просто любуется вашей красотой?

Мои щёки трогает огонь румянца. Валфрик наклоняет голову к плечу, и его янтарные глаза лукаво мерцают.

— Никогда не позволяйте себе недооценивать противников. Когда вы приходите к какой-то мысли, ваш оппонент, скорее всего, пришёл к такой же и действует с учётом ваших планов. Думайте дальше, предполагая, что самый логичный вариант — уже ловушка.

Я закрываю глаза, возвращаясь в реальность. Думать дальше, значит. Хорошо, Вал. Ты прав.

Какие варианты у меня могут быть? Бежать напролом через лес. Безрассудно и опасно, но от меня ждут чего-то подобного. Уверена, часть воинов, наших и Сидда уже дежурят там, чтобы меня перехватить.

Затаиться в замке? Это наиболее логично. Я могу выиграть себе время, но и силки вокруг меня станут теснее. Нет, ждать нельзя.

По спине пробегает неприятный холодок. Я ещё помню злые серые глаза моего… не знаю, кем его теперь считать. Мужем? Главное, чтоб не хозяином! Нет уж, двуликому не дамся. Лучше в лесу замёрзнуть. Как назло, в памяти всплывают слухи о том, что Сидда до сих пор одинок совсем не потому, что не может найти себе жену, а потому, что они не выживают в его доме дольше одной-двух зим. Не знаю, насколько это правда, но после знакомства с ним я вполне допускаю.

Снаружи видно какое-то оживление. Я подхожу ближе к двери и смотрю, как воины Сидда заканчивают проверять и дают добро на выезд. Чёрная кобыла выкатывает сани, в которых я должна была укрыться от погони, и направляется к воротам. Чужаков стало меньше, но они всё ещё ходят туда-сюда, обмениваясь короткими рублеными фразами.

Вот он — мой шанс! Я должна попасть в эту повозку!

Перехватив сумку поудобнее, я поправляю шарф и выхожу из сарая. Одежда служанок не должна привлекать ко мне лишнего внимания, но на всякий случай я иду, низко опустив голову.

Отхожу от сарая и спешу той же тропинкой обратно ко входу на кухню, прикидывая, где я могу заскочить. За дровами всегда выезжают через северные ворота, попробую забраться тайком. Мужики кутаются в тулупы, защищаясь от ветра, снега и дождя, могут и не заметить. Если уж узнают, тогда буду думать.

Глава 5. Угроза

Покрывало срывается, и я вижу незнакомого воина. Радужка глаз коротко вспыхивает серебром. Ещё один двуликий?

— А это ещё кто? — он сводит брови.

Я сглатываю и поднимаю голову. Мужики, которым Яшви наверняка сказала обо мне, растерянно моргают. Я понимаю, каково им. Если признаются, что согласились вывезти меня, их, скорее всего, казнят. Двуликие безжалостны. А уж двуликие из Дома, в названии которого присутствует «кровь» — подавно.

Им незачем меня спасать. По сути своей у меня в этом замке не больше прав, чем у них, хоть я и живу в комнатах. Даже работу по дому мне поручали, но не такую сложную — следить за порядком в документах и библиотеке. Дядя боялся доверять подобное прислуге.

Я им никто. Продадут меня или нет, их жизнь не поменяется. Пауза затягивается, я чувствую в ледяном ветре настроение нашедшего меня двуликого. Он раздражён, а теперь злится. Я пропала. Мы все. Как бы ни кинулся…

— Так это… дочка моя, — неожиданно выдаёт один из мужчин.

— И зачем ты взял её в лес, если едешь за дровами? — воин опускает подбородок.

Мы ходим по грани. Я в ужасе смотрю на своего неожиданного защитника и боюсь сделать вдох. Меня пугает присутствие двуликого.

Они на всех так влияют, эмоции слишком громкие. Их вторая душа чувствует настолько ярко, что все вокруг понимают настроение. Чаще всего оно плохое.

— Так это, — чешет затылок мужик. — Пристают к ней. Защитить хочу. А то уеду, обидят. Она смирная, не мешает.

Повисает пауза. Меня бросает в такой жар с перепугу, что холод зимы уже не ощущается. Мужики тоже стоят едва живы. Уверена, их столь близкое знакомство с двуликим также не радует, но выбор сделан и назад идти уже поздно.

Гнев воина понемногу стихает, и я начинаю думать, что у нас получилось, я жива. Когда он вдруг растягивает губы в ухмылке.

— Да что ты, — двуликий показывает заострённый чуть сильнее обычного клык, затем хватает меня за предплечье и ставит на ноги так, что в глазах искры вспыхивают. — Поезжай. За ней я присмотрю, не обидят.

Мы встречаемся с ним взглядом, и я ясно понимаю, что пропала. Он знает кто я. Отведёт меня к своему господину. А ещё понимаю, что сейчас мне даётся выбор: если начинаю сопротивляться, то показываю неуважение. А значит и мужчины, посмевшие перечить гостю из другого Дома. Двуликий казнит их прямо здесь. Молчу, выбирая второй вариант. Позволить им уехать, остаться в стороне от моих проблем.

Мужчины переглядываются, а после медленно, будто их одежда обледенела и мешает двигаться, разворачиваются и снова садятся. Звучит команда лошади, и я боковым зрением вижу, как сани отъезжают. Двуликий самодовольно вскидывает подбородок и хмыкает:

— Идём, госпожа. Продрогла вся.

Вот я и попалась.

Госпожа. Он точно меня узнал. Должно быть им дали что-то из моих вещей. В памяти тут же возникает Айкен вместе с воинами Сидда. Наверняка он дал им что-то.

Боги… они заранее поняли, что я сбегу? Или я слишком подозрительна и всё это просто череда совпадений?

Двуликий приводит меня к парадному входу. Я спотыкаюсь на пороге, он не успевает этого заметить и рывком затаскивает меня в замок. Я теряю равновесие и падаю на колени, перед чьими-то сапогами. На меня тут же обрушивается ледяная волна страха, но я всё же решаюсь медленно поднять голову.

— Набегалась? — хмыкает Сидда, глядя на меня свысока. — Надеюсь, ты себе ничего не отморозила?

Я сглатываю, не находя смелости ответить.

— Где нашёл?

— Пыталась выехать из замка с лесорубами, — объясняет воин, глядя на меня.

— Убил их?

— Нет, оставил. Мы же в гостях.

— И правильно.

Кружащие вокруг меня эмоции я описала бы как злорадство и… сочувствие. Последнее явно не от Сидда.

— Иди и собирай всех. Мы покидаем эту дыру, — бросает мой покупатель.

Воин кланяется и выходит обратно на улицу, а во мне просыпается уже знакомое чувство ужаса и близкой смерти. Я не могу объяснить это иначе, но я чувствую явную угрозу, от которой в уголках глаз собираются непрошеные слёзы. Я будто кролик, которого живьём бросили в клетку голодных хищников. И я прекрасно понимаю, что со мной будет.

Двуликий присаживается передо мной на колено, грубо хватает за подбородок и заставляет посмотреть себе в глаза.

— Меня зовут Сидда из Дома Кровавой Луны, — снова представляется он. — И я не позволяю своим вещам валяться где попало. А ты — моя вещь. Я буду делать с тобой всё, что захочу.

Я пытаюсь отвернуться, но он не позволяет.

— Строптивая, — ухмыляется. — Это усложнит жизнь. Лучше оставь свою надежду здесь, тебе же легче. Теперь твоя роль — служить мне и рожать мне сыновей. Гляди-ка, ты и одета соответствующе. Сразу вошла в образ, — он улыбается шире. Желтоватые зубы с удлинёнными клыками придают ему безумный и жестокий вид. — Не так уж сложно, верно? Даже такие дуры, как ты, могут усвоить.

— Я обещана другому, — не представляю, как мне хватило смелости выдавить из себя звуки. — Его зовут…

Глава 6. Звери

Меня не было на улице минут пять, но кажется, что здесь стало на порядок холоднее. Сидда тащит меня за шкирку сквозь сугробы так, будто я ничего не вешу. То, что я кричу, никак не помогает, ему будто всё равно. А может мой голос просто теряется в вое ветра.

Двуликий тащит меня к конюшням, куда уже начали сходиться его воины. Отряд небольшой, но и их хватит, чтобы вырезать весь замок. Под навесом стоит пять крупных лошадей. Они куда массивнее, чем в наших стойлах. Сидда затаскивает меня под навес и толкает чуть ли не под копыта этим гигантам. Кони фыркают и качают головами.

— Дорн, мы выезжаем, — рявкает кому-то Сидда. — Собираем всех. Отправь кого-то по замку, чтобы наших не осталось в этой дыре.

— Постойте, — я поднимаю голову, но тут же покорно отвожу взгляд. — Могу я собрать свои вещи? У меня там…

— Девка, ты будешь открывать рот на коленях только чтобы сделать мне приятно, — на меня снова обрушивается ярость двуликого.

Чего он психует-то? Я ж ничего не делаю…

— Что до вещей, разве ты не взяла что нужно, когда бежала от меня?

Молчу. Его эмоции вынуждают низко опустить голову и молиться богине, чтобы уберегла от беды, а не перечить.

— То-то же. Раз тебя не беспокоило это в первый раз, значит, и сейчас горевать нечего.

Сидда отвлекается на подошедшего воина, а я сжимаю кулаки. Неправильно. Всё это неправильно! В комнате осталась шкатулка с мамиными украшениями. Я бы очень хотела забрать её. Не столько за ценности и изящества серебра, сколько из-за воспоминаний. Мне очень нравилось рассматривать их, представляя балы, на которые мама могла надевать их.

Он ошибается, говоря, что мне незачем горевать. Когда я бежала от него, у меня была надежда, что всё получится и я окажусь на свободе. Теперь я ясно понимаю, что обречена и мне нужны эти вещи.

Проклятье…

— Что вы делаете?! — перед конюшнями появляется Айкен. — Зачем вы привели сюда мою кузину?!

Я с опаской смотрю на Сидда, в котором снова закипает ярость. Странно, но я, кажется, начинаю понимать разницу, когда двуликий злится на меня и когда на кого-то другого.

— Иди домой, щенок, — Сидда одаривает его безумной улыбкой. — Если, конечно, ты не хочешь, чтобы этот день стал тебе последним.

— Я задал вопрос, — храбрится Айкен, но голос у него явно подрагивает от страха. — Ты гость в моём доме. Прояви уважение!

Безумец. Его же убьют… у меня на глазах… прямо сейчас.

Замечаю стекающиеся к конюшне силуэты. Двуликие Сидда, понимаю по мерцающим радужкам глаз. Айкен думает, что законы гостеприимства защитят его, но, боюсь, эти гости не станут соблюдать их. Они не Валфрик и не его отец, эти настоящие дикари. Чудовища.

— О, уважение? К тебе? — смеётся Сидда. Рядом с ним появляется пара воинов. Один из них тот, кто поймал меня у ворот. — Что ж, Айкен из Дома Солнечного Снега, я скажу тебе, почему забираю её. Эта женщина — моя собственность. Я забрал её в уплату долга твоего дома моему.

— Уплату долга? — кузен вскидывает брови. — Но ведь… Давай договоримся. В середине зимы я доставлю тебе деньги. Оставь девушку.

Сидда снова смеётся.

— О, ты обязательно заплатишь и всю сумму. Девка — просто приятный бонус, чтобы нам было не скучно ждать, пока вы собираете нам деньги. Но ответь и ты мне, хозяин дома. Почему заступаешься? Я бы понял, если бы мы, как договаривались, взяли себе твою сестру, но эта, — он с насмешкой кивает на меня. — Тебе никто или…

Двуликий тянет носом воздух. На месте Айкена я бы давно бежала прочь, но я не на его месте. Старший сын, придёт день, и он будет править этим краем. Ему нельзя убегать. И это проблема. Очень опасная проблема.

— Ты хочешь её сам, — заключает Сидда, опуская подбородок. — Считаешь своей. Вот что, щенок. Смотри и запоминай.

Сидда наклоняется и резко ставит меня, подхватив за грудки. Одной рукой он хватает мой платок на затылке вместе с волосами, второй притягивает к себе за талию и грубо целует.

Я вздрагиваю. Память тут же откидывает в прошлое, к мягким губам Вала, которые нежно перебирал мои волосы и целовал так, будто не мог мной насытиться. От тех поцелуев кружилась голова, а тело становилось очень мягким и податливым. В венах теплилось волнение, хотелось улыбаться, не переставая, и танцевать.

Поцелуй с Сидда оказался совсем не таким. Грубо, без каких-либо эмоций. Он не пытался сделать так, чтобы мне понравилось, хотел показать, что я — его. Не более.

Сердце стучит в висках. Двуликий не даёт мне сделать вдоха, кожу вокруг губ колет от жёсткой щетины, которую вскоре можно будет считать бородой. Я едва не падаю, когда он практически отшвыривает меня и я врезаюсь в грудь одного из его воинов.

Айкен стоит, сжав кулаки. Его лицо покраснело до ушей, кажется он готов броситься на Сидда. А они радуются. Ликуют. Им весело смотреть какие мы беспомощные.

— Ты не вернёшь свою девку, щенок, — бросает Сидда. — Теперь она моя.

Плюнув на мёрзлую землю, он запрыгивает в седло. Воин закидывает меня ему в руки, и я оказываюсь в седле, практически на коленях у Сидда. Ударив лошадь пятками, он выпускает её из-под навеса, вынуждая стоящего на пути Айкена отпрыгнуть и повалиться в снег.

Глава 7. Жертва

Каждый ребёнок в нашем краю знает, насколько опасна и непредсказуема встреча с кабаном. Огромные сильные животные только издали кажутся безобидными, на деле же, если что-то испортит их настроение, а это может быть что угодно, вепрь будет сражаться до последнего. Печально то, что человек в схватке с ним слишком хрупкий, если, конечно, не носит доспехи.

А ещё кабины очень быстрые. Я с ужасом следила за тем, как сокращается расстояние между лошадью Сидда и ними. Кажется, зверям и глубокий снег нипочём. Когда первые из них оказываются совсем рядом и уже могут схватить лошадь за задние ноги, они почему-то не делают этого, а рассредоточиваются и бегут рядом с нами.

Это же… Их глаза мерцают. Его двуликие! Значит, Дом Кровавой Луны имеет такой облик?

Я чуть ослабляю хватку. Жаться к Сидда хочется всё меньше. Напротив, я чувствую, что мне стоило бы быть от него так далеко, как вообще возможно, но теперь уже ничего не попишешь.

Мимо проносятся роскошные запорошённые деревья, а нетронутый нашими следами снег искрится как драгоценные камни. Морозный ветер щиплет нос, пахнет пихтой и смолой.

Зимой я редко покидаю замок, и уж тем более нечасто мне выпадает шанс полюбоваться лесом. Когда хвоя напитывается снегом, ветви тяжелеют и кажется, что перед тобой не деревья, а гости зимнего бала, которые замерли и ждут, пока ты уйдёшь, чтобы продолжить свой волшебный танец.

Сидда позволяет лошади сбросить темп. Я догадываюсь, куда они держат путь, в храм Лунобога. Говорят, двуликие могут использовать их силу и искажать пространство, чтобы перемещаться, хотя возможно это просто сказки.

Едем без происшествий. Ни разбойники, которые, как я слышала, водятся в наших лесах, ни дикие звери не решаются связываться с Домом Кровавой Луны. Кабаны не делают привалов, а вскоре нас нагоняют оставшиеся кони, также осёдланные людьми. Меня клонит в сон и, хоть хочется держаться от Сидда подальше, я всё же проваливаюсь в дремоту под мерный шаг лошади.

К храму мы прибываем только вечером. Немногочисленные монахи, облачённые в чёрные балахоны, падают в почтительном поклоне, когда двуликие возвращают себе человеческий облик, и следуют за Сидда внутрь храма.

Я здесь ещё не бывала. Храмы принято обходить стороной, поскольку обитель Лунобога всегда считается дурным местом. При храмах проводят погребальные службы, отправляя души за грань жизни. Лунобог — покровитель царства мёртвых, а Солнечная богиня приглядывает за живыми. В храме нет дверей, но внутри на удивление тепло. Возможно дело во множестве разведённых костров в больших чашах.

— Девка, не отставай, — один из воинов грубо толкает меня в спину.

Я делаю лишний шаг вперёд и едва не врезаюсь в Сидда. Он, в свою очередь, оборачивается и, схватив меня за шкирку, тащит рядом с собой.

— Отпусти! — я дёргаюсь, снова чувствую тяжесть его злости.

Психика сходит с ума. Если в лесу я ещё качалась на волнах нерешительности, то теперь близость необратимого стала чувствоваться так же явно, как холод, дым разведённых в храме костров. Я не выдерживаю и нахожу в себе силы на ещё одну попытку.

Бежать бессмысленно, но может среди послушников найдётся добрая душа?

— Помогите! Меня увозят против воли! Дайте знать об этом Валфрику! Пожалуйста!

Сидда встряхивает меня будто котёнка, так что я вскрикиваю от страха и боли. Сразу становится очевидно, что помощи не будет. Никто не решится. Но может хоть кто-то передаст весть моему возлюбленному? Он наверняка не представляет, что здесь творится. Не догадывается ни о чём…

Неожиданно вперёд выходит один из монахов. Тёмная одежда полностью скрывает его тело, лицо перемотано платком так, что видно только глаза. Его плавного движения я пугаюсь больше, чем если бы никто из присутствующих не обратил внимания на их приход.

— Лунобог не терпит принуждения, — слышу я сухой бесстрастный голос. Кажется, этот монах уже немолод.

— А ты уверовал, что знаешь все его помыслы, человек, — насмешливо спрашивает Сидда.

— И тем не менее я не могу позволить вам пройти, — спокойно отвечает монах.

Мне становится страшно. Я не знаю, кто этот человек, но я восхищена его спокойствием и безразличием сместившегося на него злости безликого.

Сейчас я поняла, что до этого момента Сидда чувствовал лишь раздражение. От его эмоций подрагивает пламя, казалось, храм многократно усиливает их, будто сам Лунобог недоволен тем, что мы, смертные, устроили тут.

— Ты смеешь перечить мне, человек, — опускает подбородок Сидда. — Очень кстати.

Двуликий выпускает меня и делает длинный стремительный шаг вперёд. Его правая рука выполняет росчерк по диагонали снизу вверх и вместе с этим движением в воздухе повисают блестящие алые капли.

Я ничего не успеваю понять пока не слышу хрип, а после не вижу, как монах, которого Сидда закрыл сейчас своим телом, не падает на серый каменный пол, а из-под его балахона не появляется тёмная лужа.

Воины за моей спиной одобрительно восклицают, кивают и улыбаются друг другу. В голове бьётся огромная пугающая мысль, но у меня никак не выходит её сформулировать. С этим мне «помогает» обернувшийся Сидда:

— Видишь, что случается, когда ты не слушаешься, девка?

Глава 8. (Валфрик) Плохая примета

Я полностью погружён в работу, так что когда чашка, которую моя служанка ставит на краю стола, внезапно трескается и заливает лежащие передо мной бумаги, не сдерживаю ругательств:

— Кейда, твою мать! Ну что за…

— Простите, господин! Молю, не губите! — служанка падает на колени и низко опускает голову.

— Да что ты… Проклятье! Дай полотенце!

Она вскакивает и трясущимися руками начинает собирать пролитый чай. Я успеваю спасти книги, чистую бумагу, но письмо, над которым я работал последние часа три, уже никуда не годится.

— Простите, господин, — запинаясь и трясясь от ужаса, умоляет она. — Я не представляю, как это случаюсь. Клянусь жизнями своих детей, с чашкой было всё в порядке. Старинный сервиз… не представляю, как она могла…

Я едва понимаю, что она бормочет, закрываю глаза и медленно выдыхаю, успокаивая вторую душу. Люди слишком чувствительны к нашим эмоциям. Паникуют по поводу и без.

— Всё в порядке, — произношу, когда сердце немного успокаивается.

— Ваше письмо, господин…

— Пёс с ним.

— А чашка? Дорогой же сервиз… Как же так.

Я ловлю её за руки и улыбаюсь. Раздражение сменяется спокойствием и ощущением баланса. Должно быть приятно.

— Это просто чашка. Да, старая и дорогая, но, к счастью, она не последняя, — я смотрю на стол, уже протёртый. То, что осталось от лопнувшей чашки, сложено аккуратной горкой. — Мне нужен новый чай, сможешь принести?

Служанка кивает, забирает осколки и, ещё раз протерев стол, уходит. Я смотрю на испорченное письмо. Хотел описать Авалине, как красив край, в который я её привезу зимой, но слова никак не складывались в правильном порядке. Этот пролитый чай — как дурной знак, что получается у меня плохо. Вздохнув, я поднимаюсь и подхожу к окну.

Снаружи играют дети наших слуг, в том числе мальчишки Кейды. Скоро в городе, лежащем ниже по склону, будет ярмарка с гуляниями, песнями и знаменитыми по всему северу ягодными пирогами. Детей уже не успокоить, так что их выпускают дуреть на улицу, чтобы не слишком мешали своей суетой в доме. Если прислушаться, я даже различу слова их песенки:

— Дракон зимой по небу мчится,

Снегом белым вниз ложится.

Он спит в пещере, где нет тепла,

Но во снах видится весна.

Богиня Солнца греет землю,

В наш край приедет ламантин.

Расскажет сказки, споёт песню,

Подарит краски для картин.

Двуликий встанет лишь с рассветом

И будет петь горам и льду

О тайнах зелени лета

И цветочном ветре на лугу.

Думаю, Аве здесь понравится. Когда я был гостем в их доме, там было до невозможности тоскливо, даже удивительно, что моя истинная родом из столь унылого края. Отец убеждает, что Дом Солнечного Снега не всегда был таким и что раньше он знался как богатый и процветающий край. Те времена давно прошли.

И всё же это не означает, что мы не построим счастья. Однажды и мои дети будут так же бегать по заднему двору. Для них ещё не существует статусов и рангов, об этих взрослых делах они узнают сильно позже. Сперва их будут занимать игры в снежки, катание на коньках и снежные замки.

Проклятье… может, выделить себе время, да просто рвануть за Авой? Она моя истинная, я всё равно заберу её! Только из-за отца я до сих пор не послал в пекло эти условности и бумаги. Деликатность, чтоб её. Если Аелл захочет пойти на нас войной — пусть попробует! Как я понял из последнего визита, он не слишком дорожит племянницей.

От мыслей отвлекает распахнувшаяся дверь.

— Господин! — в комнату забегает Кейда, взгляд испуганный. Она ещё что-то разбила?

— В чём дело? Если Леорд ругает, скажи, что…

— Нет, господин! Ваш отец…

Не спрашивая больше ни о чём, я выбегаю из кабинета. Болезнь отца — худшее, что могло случиться с нашим домом. За лето мы объехали множество краёв, поговорили с бессчётным числом лекарей, но ни один из них не нашёл лекарства от этого недуга.

Я понимал, что он умирает, но не хотел с этим мириться. В какие-то моменты казалось, что мы одерживаем победу, но после волшебство заканчивалось и болезнь не только отбивала захваченную территорию, но и продвигалась дальше.

Мы знали, почему это случилось. Несколько лет назад лихорадка забрала мою мать, его истинную. Такие, как мы, не смогут жить с раной на сердце. Пока я не могу покинуть дом, но обязательно сделаю это, если тоже не хочу болеть.

Глава 9. Невеста поневоле

Переход даётся куда сложнее, чем я предполагаю. Я падаю в обморок и прихожу в себя только на следующий день, когда вокруг меня поднимается такой шум, что, кажется, — голова вот-вот взорвётся.

— Вставай, невестушка! Пора-пора омываться!

Что? Какая ещё невестушка?

Приоткрываю опухшие глаза и не сразу понимаю, где нахожусь. Комната незнакомая, куда беднее, чем моя. И гобелена, за которым я прячу письма Вала, над кроватью не висит.

Точно… Сидда. Дядя меня продал. Это всё же не кошмар.

— Вставай-вставай! — галдят незнакомые женщины и стаскивают меня с постели.

С удивлением обнаруживаю, что никакой одежды на мне нет и живот сводит от страха. Надеюсь, это не Сидда заволок меня в комнату и… раздел?

— Постойте, — я пытаюсь сопротивляться. — Я здесь против воли, помогите мне, прошу! У меня есть жених, его зовут Валфрик! Умоляю, отправьте ему весточку, он щедро наградит вас!

— Нет у тебя больше женихов, — женщина, стоявшая всё это время в стороне. Остальные тут же смолкают, похоже, она старшая. — Ты теперь принадлежишь моему сыну. Так что пасть захлопнуть и не вякать, если тебе жизнь дорога. А я, поверь, щадить тебя второй раз не стану.

Я тут же замолкаю. Память немедленно подкидывает воспоминание об убитом ни за что монахе в храме Лунобога.

— Подготовьте ей платье и принесите косметику и украшения. Мои личные, — повелевает мать Сидда.

В комнате становится спокойнее.

— Эйна, пойди и вымой её, не хочу, чтобы рядом с моим сыном была какая-то доярка.

Ко мне подходит высокая очень худая девушка в сером шерстяном платье и, схватив за руку, заводит за ширму, где обнаруживается умывальник и кадка с ковшиком.

— Давай скорее, иначе нас обеих накажут, — ворчит она, зачерпывая воду, к счастью тёплой, и наполняет таз. — Нужно тебя в порядок привести.

Меня пугает всё, что происходит. Я стесняюсь, никого здесь не знаю, голова болит так, что кажется, будто в мои виски вонзили по стреле.

Всё происходит слишком быстро!

— Скорее, — Эйна вручает мне тряпку, сама хватает за вторую и начинает тереть мою спину.

Ничего не остаётся. Я наклоняюсь умыться, провожу тряпкой по рукам. Хочется спросить про волосы, но так и не решаюсь. Эйна слишком спешит.
Ситуацию омрачает ещё и то, что за ширму постоянно кто-то заходит. Мыло оставить, полотенце подать. Все они женщины, но я чувствую себя неуютно, пугаюсь и вздрагиваю. В ушах стоит звенящий писк, мои щёки горят от стыда. Почти всё за меня делает Эйна.

— Что за… — неожиданно замирает она, когда поворачивает меня боком и начинает оттирать предплечье.

— Ты о…

Девушка резко прижимает палец к моим губам и наклоняется к уху.

— Ты невинна? — непонятно к чему спрашивает она.

Закипающая во мне паника укалывает в самое сердце. А что если это мой шанс спастись? Вдруг, признавшись, Сидда побрезгует жениться на мне?

— Нет! — торжественно объявляю я.

Эйна качает головой и возвращается к своему занятию, будто мы обсуждали какую-то ерунду. Вроде стала бы я облизывать мёрзлых лягушек или люблю ли бегающих по умывальнику мышей.

— Дура, — огорошивает девушка. — Если отдалась своему Валфрику до свадьбы — полная.

Я не понимаю, к чему этот разговор и решаю промолчать.

— Ты ему больше не нужна, он уже взял что хотел. А Сидда, если узнает, отдаст тебя своим воинам. Как порченную. Женщина принадлежит тому, кто первый её взял.
— Но я не хотела за него замуж! Меня силой привезли! С чего мне было беречь себя для этого… мерзавца!

— Ш-ш-ш! — одёргивает меня Эйна. — Эбба, его мать, здесь. Если она услышит, тебя вышвырнут в казармы, и ты сильно пожалеешь о том, что не держала язык за зубами, — она замолкает, и её взгляд становится стеклянным. — Ты знала, что иногда они делают это… под второй личиной?

На этой фразе я просыпаюсь окончательно. К горлу подкатывает тошнота, по коже проносится ледяная волна страха. Если сейчас по умывальнику действительно пробежит мышь, да так нагло, что смахнёт хвостом одну из баночек, я даже не моргну, хотя боюсь мышей. В жизни теперь есть вещи куда хуже.

Реальность обрушивается на плечи снежной лавиной. Эйна пугает меня, чтобы я была послушнее или мне и правда придётся выбирать между замужеством с Сидда и ролью игрушки для его воинов?

А что, если Сидда сам решит сменить личину в первую брачную ночь?

Боги, в этом выборе нет правильного ответа. Оба варианта одинаково ужасны! Как же мне избежать замужества?

— Эйна, побыстрее, — шипит из-за ширмы Эбба. — Ей ещё волосы крутить!

Глава 10. Мы все такие

Прямо в праздничном платье меня волокут по неприветливым серым коридорам, так похожим на наш замок, что я поначалу думаю, будто всё это какой-то розыгрыш и никто меня никуда не увозил. Впрочем, всё быстро встаёт на свои места. Становится ясно, что это совсем другие коридоры, заблудиться здесь на порядок проще, а ещё здесь… грязно. Слуги не убираются? У такого как Сидда?

Разве что он всех их убил.

Меня затаскивают куда-то под землю. На лестнице скользко. Замок сырой, поэтому с наступлением холодов ступеньки становятся опасными. Я пару раз пугаюсь, не свернут ли мои сопровождающие шеи. Может ни мне и не друзья, но зла я точно этим женщинам не желаю. Я же не знаю, как сложилась их жизнь и почему они так себя ведут.

Здесь холоднее. После обмывания кожа сразу мёрзнет, но я боюсь жаловаться, а мою дрожь, похоже, считают страхом. Ещё несколько коридоров и меня затаскивают в комнату, которую я сперва принимаю за темницу.

Внутри темно, но сухо, только узкое окошко под самым потолком. Перед входом большой круглый стол, на котором лежат травы, камни, скрученная в свитки бумага. Часть комнаты отделена книжными шкафами, от пола до потолка, вдоль стен множество комодов и разномастных сервантов, совершенно друг с другом не сочетающихся. Будто их свозили сюда со всего края, не заботясь об интерьере. Внутри множество баночек и коробочек с пыльными ярлычками.

— Илва, — зовёт одна из женщин. — Где ты?

— Здесь, — отзываются из темноты где-то за шкафом. — В чём дело?

Слышится шуршание юбки и к нам выходит высокая девушка с длинными рыжими волосами. Уставшие серые глаза мажут по мне без интереса и останавливаются на одной из сопровождавших меня женщин.

— Проверь девку на невинность! Госпожа Эбба сомневается в её непрочности.

— Хорошо, — безразлично пожимает та плечами. — Ждите за дверью.

— Но мы…

— Хотите, чтобы она перед свадьбой в обморок грохнулась? — поднимает бровь Илва. — Не думаю, что господин будет сильно рад.

Немного потоптавшись и поворчав, женщины всё же выходят, а хозяйка комнаты вздыхает и манит меня за собой.

Оказывается, здесь есть ещё два помещения. В самой дальней части располагается узкая кровать, над ней несколько полок, на которых стоят светящиеся банки с непонятным содержимым и платяной шкаф. Мы остаёмся в комнатке, которую я принимаю за кухню. Здесь есть камин, перед которым висит котелок для приготовления еды или снадобий, дровница и обеденный стол, на который мне и указывает Илва. Под потолком сушатся пучки трав.

Тихо опускаюсь на один из двух стульев, всё ещё приходя в себя и пытаясь понять, что мне теперь делать. Идея настигает быстро, ведь терять мне уже нечего. Обречённые на смерть в принципе перестают чего-либо бояться.

— Я здесь против воли, — осторожно начинаю я. — Ты можешь помочь мне? У меня есть богатый жених. Он наградит тебя.

Илва не отвечает, что-то ищет в кухонном шкафу и будто не слышит меня.

— Пожалуйста, — мой голос начинает дрожать против воли. Дядя меня продал, чтобы расплатиться с Сидда. Меня не должно быть здесь.

— Как и всех нас, — хмыкает Илва, находя пару каких-то пузырьков и садясь за стол напротив меня. — Думаешь, ты единственная женщина, которая не хотела выходить за кабана? Мы все такие.

— Что? — я вскидываю брови и переспрашиваю. — Мы?

— Именно, — кивает она. — Все женщины в замке — жёны Сидда. Он пользуется правом первой ночи, а после мы селимся здесь и принимаемся за работу. Если очень повезёт, он к тебе больше не притронется, и ты проживёшь спокойную не самую плохую жизнь, — она ставит передо мной первый пузырёк. — Спрячь это, не выпускай из рук и не разбей раньше времени. Здесь кровь. Когда будешь с ним в постели, надави вот так и горлышко отломится. Испачкаешь простынь, Сидда поверит, что ты была невинна.

— Ч-что? — я только глазами хлопаю.

— Но как ты… откуда знаешь?

— Вижу. Глаз намётан. Ребёнка носишь, срок маленький совсем. От кого только? В кухне судачат, что кузен тебя зажимал.

— Неправда! — сержусь я.

— И…

— А кто тогда? Тот жених? — Илва ставит передо мной второй пузырёк. — Выпей это завтра утром, когда Сидда уйдёт. Оно очистит тебя.

— От чего?

— Всего. Проросшего семени, посеянного семени.

Вот теперь становится по-настоящему страшно. Я могу ещё хоть как-то смириться со своей участью, всё же я сама за себя в ответе, пока Вал не заберёт меня и не сделает своей женой, но ребёнок? Даже если допустить, что я и правда могу носить под сердцем жизнь, исключает предлагаемый Илвой вариант. Е ребёнка и выбора-то нет!

— Но ведь так нельзя, — возражаю я. — Солнцеликая не позволит загубить жизнь.

Глава 11. Клеймо

Сумасшедшее утро, безумные люди вокруг и полное непонимание того, что ждёт меня дальше. Я будто пытаюсь поймать равновесие на весах, но судьба раз за разом подбрасывает на них новый груз, чтобы я оказалась в ещё большей беде.

Меня ведут в замковую часовню, а кажется, что на казнь. Оглядываюсь, пытаясь придумать хоть одну причину не ходить, но всё, что приходит мне на ум — признаться, что Илва не проводила тщательного осмотра. Вот только я, скорее всего, подставлю этим её. Кто знает, что с ней тогда будет? Сидда убивал и за меньшее.

Сопровождающие вталкивают в комнатку, заставляют умыть лицо и руки, затем уходят. Становится совсем неуютно. Из мебели здесь только кадка и нелепый кувшин с нарисованными ламантинами. Кажется, они танцуют. Вода ледяная, поэтому обряд очищения пусть немного, но приводит в чувства.

Что ж, очевидно, кричать и вырываться сейчас бесполезно и бессмысленно. Сейчас, сегодня и в этом моменте мне точно не избежать свадьбы.

Будь я у нас Дома, могла бы попробовать сбежать ещё раз, но на чужой территории шансов нет. Замка не знаю, людей, живущих в нём, тем более. Глупо признавать это, но провоцировать Сидда я не хочу.

Я слышала, что у главы Дома Кровавой Луны нет жены, потому что никто не выживает с ним дольше года, но, как оказалось, жён у него хватает и он совсем не против взять ещё одну.

Мне просто нужно терпеть и не попадаться двуликим на глаза. Переступить через себя, пережить этот день, и дождаться Валфрика. Уверена, он за мной придёт, как только узнает, что случилось. Самой мне от двуликих не спастись, вычислят. Возможно, если я буду вести себя тихо, как мышка, я смогу отправить весточку, и никто не узнает. Переиграю их. Пусть думают, что покорили!

Сказать, конечно, проще, чем сделать… Мне страшно до стука зубов. Хотя в этом ещё и холод виноват.

— Девка, подойди! — бросает Эбба, тоже входя в комнату и медленно опускаясь на скамеечку у стены.

Свадебный обычай… Обычно матушка наставляет дочь перед тем, как отпустить к мужу. Мне же досталась свекровь, которую я заочно начинаю побаиваться, очень уж колючий и неприветливый у неё взгляд.

— Слушай сюда и на ус наматывай. Мой сын бывает грубым, но он всегда справедлив и прав. В глаза ему не гляди лишний раз, не любит.

— Зачем я ему? — тихо спрашиваю я. — У него же много других жён. Зачем та, кто обещана…

— Пасть захлопнула!

Эбба наотмашь бьёт меня по лицу, так что воздух вздрагивает от звона пощёчины. Я не успеваю ничего сообразить и сваливаюсь с лавки. Только после мою кожу обжигает ударом, и я прижимаю к щеке холодную от умывания ладонь.

Мда. Свадьба явно идёт не по тому сценарию, которого я ждала. Моя мама такого не позволила бы.

— На место села, — рявкает Эбба. Мне ничего не остаётся кроме как подчиниться. — Не вякать, не перечить. Я дерзких переучиваю не хуже, чем мой сын. Хочешь жить с целыми пальцами и костями, будешь делать то, что я сказала. Хлеб своей отработаешь, трудом. Сегодня у тебя одна роль, но завтра будь готова заняться делами, это я тебе сразу говорю. А то скулить начинают, то ходить не могу то жить. Подохнешь с голоду — имей в виду, скормлю тебя псам и свиньям.

Мне и пощёчины хватило, чтобы впечатлиться, а уж это заявление… Кажется, я могу не дождаться Вала. Может всё же рискнуть и убежать?

— Идём, — Эбба стаскивает меня с лавки. — Пора начинать праздник. Мальчики уже заждались.

Для такой возрастной женщины она весьма проворна. Мы покидаем комнатушку и входим в часовню, которая совсем не похожа на ту, что была в замке моего дяди. У нас чисто и пусто, только простенки украшают лаконичные гобелены, изображающие Лунобога и Солнцеликую.

Здесь царит хаос. Стены затянуты красными флагами, пол такой грязный, что мои сапоги прилипают. Чувствуется кислый запах выпивки, будто я зашла не в часовню, а в трактир, причём не самый приличный.

Сидда сидит в кресле с высокой спинкой там, где должен стоять пьедестал, с которого жрец будет читать проповеди. Рядом с ним круглый стол и служанка, под правым глазом которой наливается свежий синяк. Когда глава дома отводит руку, она с готовностью наполняет его кубок.

Воины рассредоточились по залу, вдоль стен столы с угощениями, повсюду большие бочки с, видимо, вином. О, богиня… тебе точно не рады в этом Доме…

Эмоции в воздухе висели интересные. Я не могу сказать, что здесь особенно много народу. Кажется, что около полусотни гостей, но из-за того, что все они двуликие обстановка давит. В часовне словно бы душно, ощущение, что присутствующих слишком много.

— Наконец, очнулась, — Сидда отпивает и кивает на меня. — А мы делали ставки, не отправишься ли ты к Лунобогу.

Зал громыхнул смехом и проклятиями. Последние, видимо от тех, кто думал, что я погибну. Можно было обидеться, но теперь мне кажется, это было бы для меня лучшим исходом, если бы не одно «но». Жить хотелось очень.

— Где кристалл? — спрашивает Сидда и мать, проходя мимо меня, подаёт камешек, который дала мне Илва.

Двуликий проводит им под носом, как бы пробуя запах, потом лижет его, отчего мне становится не по себе. Спина взмокла, ладони ледяные, кажется, он оттуда слышит стук моих зубов.

Глядя мне в глаза, разламывает кристалл пополам и держит над кубком. Красная прожилка вытекает, оказавшись жидкостью, и смешивается с вином.

Глава 12. Горькие воспоминания

От боли в бедре я едва нахожусь в сознании. Она не стихает ни через пять минут, ни позже. Я будто одновременно обожглась и попала под тяжёлую лапу рассерженного кота, который изодрал меня когтями. Больно, стыдно и очень страшно.

В первую очередь за будущее. Метка появилась у меня не просто так, это знак, что Луный бог признал меня женой двуликого. Я слышала, что такое редкость, даже если двуликий женится на той, кого признаёт своей истинной. Сидда явно ближе к богам, чем хотелось бы. Впрочем, мне жаловаться на несправедливость некому. Я произнесла куда больше молитв Солнцеликой, чем Лунобогу, ему незачем быть милосердным ко мне. Про его жестокость мы давно знаем.

Сидда на моё состояние внимания не обращает. Держит на коленях, не позволяя слезть и отойти, дёргает волосы, то и дело зачем-то наматывая их на кулак. Требует у подавальщицы новый кубок и принимает поздравления от подходящих к его креслу.

Ему всё равно, что я дрожу от боли, а на ресницах блестят слёзы, что я напряжена и не реагирую на предложения выпить и поесть. Вал бы так не поступил. Впрочем, раньше на моём бедре не было чудовищного клейма, и я могла быть с ним. Кажется, что метка Сидда пытается прожечь ткань, чтобы все его видели и знали, кому я принадлежу.

К нам подходят гости. Я почти не улавливаю слов поздравлений. Голоса двуликих смешиваются в монотонный гул, будто я слышу их, находясь под водой. Некоторым из них Сидда позволяет взять мою руку и поднести к губам. Я задыхаюсь от боли и давящих эмоций. Если раньше мне казалось, что гнев и ярость двуликих тяжело переносить, то теперь я понимаю, радость и страсть не менее губительна. Сейчас мне очень плохо, а их чувства пытаются внушить мне обратное. Это сводит с ума.

Один из подошедших гостей рассмешил Сидда. Я не слышала, что он сказал, но двуликий может забывшись, может и специально шлёпает ладонью по моему бедру. Новая вспышка боли вышибает из тела сознание, в глазах белеет.

Я бегу сквозь моросящий дождь к конюшням. Ветер пахнет прелой листвой и грибами, под сапогами приятно шуршит пожелтевшая трава. Подол моего платья намок и потяжелел, но я не замечаю этого, уже вижу, что под навесом стоит тот, ради кого я и выскочила из замка в такую неприятную погоду. С Валфриком я дождя не замечаю.

— Моя милая госпожа, — он ловит меня в объятия, поднимает над землёй и кружит, а я хохочу, не в силах сдержаться и, не заботясь о том, кто может нас услышать. — Дождь подарил нам ещё три дня.

— Слишком мало, — улыбаюсь я, прижимаясь щекой к его груди.

Можно ли полюбить кого-то так быстро? Мы познакомились всего два дня назад, а мне кажется, что я знаю его всю жизнь, просто по какой-то нелепой случайности забыла и теперь с радостью вспоминаю.

— Скажи это ещё раз, и я заброшу тебя в седло своего коня и увезу, — обещает Вал, прижавшись губами к моей макушке.

— Нельзя, — смеюсь я, шутливо хлопнув по его груди. — Дядя не позволит и может пойти на вас войной, а твоему отцу сейчас не до военных дел.

— Ты слишком умная, знала? — усмехается Вал. — Мужчинам нужно быть осторожнее с такими, как ты. Перейдёшь тебе дорогу и пропал.

— Будешь меня сторониться? — поднимаю на невинный взгляд. — За то, что посчитала, что нашим домам не стоит ссориться?

— Напротив, буду держать тебя ближе, — он целует меня в макушку. — Умные женщины опасны лишь для глупых мужчин.

Валфрик наклоняется и целует меня. В первый раз! Неожиданно, уверенно, ни о чём не спрашивая.

Я пугаюсь новых ощущений и замираю на миг, но горячая ладонь на спине, нежная, но настойчивая ласка быстро успокаивают, и я прикрываю глаза доверившись.

Меня волнует этот мужчина. Что-то в нём постоянно притягивает меня, как манит мотылька пламя свечи. Вот и сейчас он отнял мой первый поцелуй, а я и рада.

Вал размыкает мои зубы языком, делая поцелуй глубже, волнительнее, взрослее. По спине бегут мурашки, в груди дрожит восторг, уходящий стрелой вниз по телу. Никогда не чувствовала ничего подобного, но мне… нравится. Ноги едва меня держат и Валфрик, почувствовав это, разворачивается и прижимает меня к стене, закрывая от всего мира.

Из груди вырывается стон. Его пальцы путаются в волосах, скользят по спине и смещаются на талию. Мне хочется быть ближе к нему, хотя и сама толком не понимаю, куда ещё-то. Мы уже стоим неприлично близко. Целуемся, будучи неженатыми, но мне плевать!

Когда я с Валом мне на всё плевать!

С явным усилием он прерывает поцелуй и касается моего лба своим. Я тянусь к нему сама, целуя в губы, быстро, порывисто и дразнясь. Мне мало этого.

— Лучик мой. Ты делаешь меня безумным.

— Почему?

— Мне стоит больших усилий не увести тебя прямо сейчас. Украсть, забрать.

Глава 13. Право первой ночи

Единственная, кто помогает мне подняться — девушка, что подаёт Сидда напитки. Она вручает мне полотенце, отводит в сторону и подаёт кубок. Я растерянно беру его в руки, не понимая, что делать дальше.

— Выпей, — подсказывает девушка. — Сейчас они напьются и будет совсем плохо.

— Что это?

— Сбитень. Пей. Горчить будет, но это ничего.

— Нет, спасибо. Я не могу. Не хочу алкоголь.

— Ну, дело твоё, — пожимает плечами девушка и залпом опрокидывает содержимое в себя. Я бы выпила. Перед тем, что будет.

Меня передёргивает, но всё же это не повод пить. Вал бы не одобрил… Впрочем, мне теперь к Валфрику нельзя.

Боль в ноге постепенно отступает. Мне всё ещё жжёт, но я хотя бы не корчусь, не в силах ничего делать. Интересно, как долго я лежала в обмороке?

Сидда подзывает нас и мне снова приходится занять место на его колене, а помогавшей мне девушке за спинкой его кресла. Неловко, но кто меня спрашивает?

Гулянье набирает обороты. Находиться рядом с двуликими очень непросто. Их эмоции заглушают друг друга, а под действием алкоголя это воздействие оказывается ярче и губительнее. Я успеваю заметить пару драк, но не знаю, чем заканчивается дело и из-за чего ссорятся двуликие. Сидда не проявляет к ним интереса, налегая на выпивку и угощения, в основном мясные. Ко мне он пока не проявлял интереса, и я была этому очень рада.

Сама к еде и напиткам не притрагиваюсь. Возможно стоило бы, но как только думаю о том, что будет после всего этого, чувствую тошноту. К тому же компания совсем не располагает. Я привыкла обедать за столом, пользуясь приборами. Я не привередлива, каких-то особенных условий или дорогой посуды не жду. Сидда, да и другие двуликие едят руками, меня это немного пугает.

Чтобы как-то отвлечься, я рассматриваю стены, потолок, гадая, как и почему подобные гуляния проходят в часовне богов. Ведь здесь нужно молиться и просить совета, собираться с мыслями и принимать сложные решения. Дом Кровавой луны будто нарочно искажают всё, что мне привычно и что я считаю правильным. Так нельзя. Даже если они поклоняются Лунобогу, не должна часовня превращаться в кабак.

Сидда устаёт держать меня на коленях. Мне приносят высокий табурет и позволяют сесть рядом с его креслом. Сижу, напряжённо выпрямив спину, боюсь шевелиться лишний раз. Голова кружится, пожалуй, если бы я что-то ела сегодня, меня бы уже стошнило, от кислого запаха вина, ягодного сбитня, тяжёлых эмоций двуликих и страха за своё будущее.

Наконец, музыка стихает. Этот факт особенно меня пугает, будто всё, что было до этого — лишь затянувшийся розыгрыш. Злая шутка, не по-настоящему. Взгляды обращаются на меня и становится максимально неуютно. Я будто только сейчас в полной мере осмыслила, что меня ждёт.

Сидда с трудом поднимается на ноги. Я вижу, что он едва держит равновесие, взгляд поплывший. Сегодня Сидда явно перебрал вина, будто напивался за нас двоих.

— Что ж, девка, — он наваливается на мои плечи так, что я едва не падаю. — Пошли. Пора сделать из тебя женщину и посмотреть, на что ты годишься!

Я мотаю головой, но он не обращает внимания и тянет за собой. Гости провожают нас подбадривающими криками и свистом. Эмоции беспричинного восторга глушат во мне истерику. Это пугает ещё сильнее.

Снова коридоры, в этот раз с приглушённым светом. Чувствую закипающую панику, но мои попытки сопротивления тщетны. В конце концов мы оказываемся в комнате, центр которой занимает большая круглая кровать, похожая на алтарь. Разожжён камин, вдоль стен множество свечей в тяжёлых подсвечниках.

Сидда толкает меня к кровати и с грохотом захлопывает дверь. Слышу обречённый хруст поворота ключа, затем он вынимает его и бросает куда-то в темноту. Теперь мы один на один.

— Раздевайся, девка. Ритуал показал, ты чиста, но это же не значит, что твой кузен не имел тебя в другие места, чтобы выгоднее продать, — он поворачивается и неприятно улыбается мне.

— Не надо. Вы же… я вам не нужна. У вас целый дом женщин… Зачем ещё я? Я вас не люблю, вы меня тем более…

— Я буду делать с тобой всё, что захочу. А теперь снимай это с себя.

Меня трясёт. Нечего ему ответить. Айкен меня не трогал, но я не настроена признаваться вообще ни в чём.

— Глухая что ли? — он делает нетвёрдый шаг ко мне, оступается и летит прямо на кровать.

Я взвизгиваю, когда он прижимает меня к матрасу, пытаюсь вырваться, но куда там. Сидда наваливается всем весом, ловит моё бедро, к счастью, здоровое, без клейма, и сжимает так, что, видимо, оставит на коже синяки. Я вскрикиваю, когда Сидда хватает мои волосы, не позволяя вертеться, и впивается в губы поцелуем.

Меня тошнит. Кислый вкус и запах алкоголя чуть было не отправляют меня во второй обморок, но я заставляю себя остаться в сознании. Поддамся сейчас и мне конец.

Сидда выпрямляется и резко хватает за край моего платья. С оглушительным треском рвётся ткань, оголяя меня.

— Вот так, девка. Худовата ты, но на одну ночь вполне сгодишься.

— Нет! Не надо!

Он меня, естественно, не слушает. Хватает за руки и фиксирует их у меня над головой. Пытается задрать юбку и одновременно с этим приспустить свои штаны.

Глава 14. Спасена?

Это оказывается тяжёлая и очень беспокойная ночь. Я не решаюсь попробовать отвоевать у Сидда одеяло, поэтому перебираюсь в кресло и, содрав со второго покрывало, пытаюсь поспать. Страшно за завтрашний день. Что если Сидда проснётся и вспомнит, что ничего со мной не сделал? И решит реабилитироваться? А если сделает это зверем? Богиня, я с ума сойду…

Просыпаюсь я рано утром от сиплого хрипящего вдоха Сидда. Я даже не сразу понимаю, что происходит, а мой… муж поднимается на руках и медленно обводит взглядом комнату.

Кислый запах похмелья я чувствую даже отсюда. Лиц у Сидда поплывшее и взмокшее. Под глазами набухли мешки, выглядит он откровенно плохо. Во многом потому, что ведёт себя сейчас не как человек, а как зверь.

Распухшие и воспалённые глаза останавливаются на мне, и я будто ледяной ветер чувствую ярость. Вжимаюсь в кресло, стараюсь казаться меньше и незаметнее, но злость двуликого отступает так же быстро, как и появляется.

Он садится, опускает взгляд и, кажется, рассматривает свои расстёгнутые штаны и красное пятно на одеяле, от пролитой крови.

— Вот ты и больше не девка, — сипло утверждает он. — И теперь моя. Цени это, Ава.

Я вздрагиваю. Почему мне так страшно слышать своё имя его голосом? Ещё и короткую его форму. То, что личное и для близких. Он будто заявляет права на меня не только этой абсурдной свадьбой, но и отнимая имя, получая власть и над моей душой. Слава богине, не над сердцем. Оно навсегда принадлежит Валфрику.

Сидда тяжело поднимается и идёт к двери. Отпирает замок, затем срывает с кровати одеяло с кровью и швыряет мне.

— Иди вниз. Все должны видеть, что ты теперь не девка, а моя жена.

— Моё… платье порвано, — осторожно возражаю я.

Сидда усмехается. Я чувствую от него эмоцию веселья, но смотрю на улыбку и меня начинает мутить. Двуликий подходит, рывком хватает вторую лямку и тянет, ставя меня на ноги.

Снова жалобно трещит ткань. Я зажмуриваюсь, когда он перехватывается и рвёт её ещё сильнее, пока платье, наконец не падает к моим ногам.

— Так лучше? — тянет слова Сидда, рассматривая меня.

Я чувствую растущее в нём желание. Знаю, что если он дойдёт до определённой точки, то, что не случилось ночью, обязательно случится. Я не выдерживаю и хватаю одеяло, заматываясь с головой. Сидда усмехается и отступает, вынуждая меня идти вперёд.

Щёки горят от стыда. Там же… Внизу наверняка и другие двуликие. Сидда буквально кричит на весь замок, что переспал со мной. И только я знаю, что это не так. Или он проверяет меня? Издевается? хочет раскрыть обман публично? И что тогда сделает? Убьёт? Как того жреца?

Ничего не остаётся, кроме как ступать по холодному камню. Слышу, что Сидда идёт следом, но не могу понять его эмоции. Главное, чтобы не злился на меня и не хотел. Остальное должно быть относительно безопасно.

Мы выходим в холл, где как по команде уже собрались вчерашние гости. По залу расставлены круглые высокие столы, у которых удобно стоять, на каждом из них бочки и кубки, пользующиеся популярностью.

Наше появление приветствуют овациями и хлопками, будто случилось что-то невообразимо хорошее, а не изнасилование проданной девушки.

Сидда кланяется и принимает поданный ему кубок. Один из двуликих, лицо его кажется знакомым. Вроде он приезжал с Сидда вчера. Как же его звали?

— На, выпей. Полегче станет.

Я мотаю головой.

— Дорн, ты уже положил глаз на мою женщину?

— Которую из? — невозмутимо отзывается тот.

— Ах ты хитрый лис, — скалится Сидда. — Уже всех их поимел, не так ли?

Я вздрагиваю и отскакиваю от мужчины. Его кажущаяся поначалу вежливость начинает не на шутку пугать меня. Смотрю на Сидда, но тот уже отвлекается на разговор с одним из воинов. Неужели он просто позволит другому мужчине вот так говорить со мной? намекать на подобное? А потом понимаю — позволит. Ещё и смотреть будет…

— Не бойся, маленькая, — ухмыляется Дорн. — Я тебя не обижу. Да и чего тебе бояться после главы нашего клана?

— Прошу прощения, — рядом появляется Илва. — Мне нужно осмотреть её.

— Привет, Рыжуля, — Дорн пытается обнять её, но девушка уворачивается. — Осматривай тут. Всё равно ж по рукам пустим.

Я вздрагиваю и в ужасе смотрю на Илву.

— Не сегодня. Мне нужно подлатать её. Ты же не хочешь, чтобы она померла здесь от потери крови?

— Я не чувствую крови, — скалится двуликий. В нём растёт желание, непонятно к кому.

Илва остаётся невозмутимой.

— Неудивительно. Здесь такая вонь, что странно, что у вас ещё носы не отвалились.

Приобняв меня за плечи, девушка уводит меня из зала в один из узких коридоров. Звуки стихают и я, едва расслабившись, тут же стираю со щёк слёзы.

— Как прошло? Он взял тебя?

Мотаю головой.

— Это хорошо. Зелье очищающее пила?

— Нет. Да и зачем?

Затем, что ты ждёшь ребёнка, — Илва закатывает глаза, будто объясняет несмышлёному малышу. — Ты что, не знаешь, откуда дети берутся?

Глава 15. (Валфрик) Первое решение нового главы

Погребальный костёр горел до самого рассвета. Измученную Вики я унёс в спальню, после чего вернулся на свой пост и уже не шелохнулся, пока не дождался взгляда Солнцеликой, означавшей, что врата мёртвых закрываются, уводя душу моего отца в мир Лунного бога. Туда, где он, наконец, встретиться с мамой. И где, возможно, сможет просить руки Авалины от моего имени у её родителей.

Пережить это оказалось легче, чем я ждал. Думал, буду нервничать, бороться с желанием схватить магией за пламенную нить, оборвать, погасить огонь, что пожирал немощное тело отца. Зато теперь плечи укрывала тоска и чувство опустошения. Не нужен лучик света. Мне нужна моя истинная.

В пекло всё! Полечу за ней сегодня же. Неспокойно мне. Возможно, сердце болит от скорби, а может дело в чём-то ещё.

Теперь я глава Дома. Отвечаю за весь край. Мои двуликие живут обособленно в отличие от многих других. Мы уважаем пространство друг друга, но теперь, когда пост главы перешёл ко мне, нам предстоит решить ряд вопросов. Само собой, они будут пытаться продавить, выбить себе больше приятностей, а то и перехватить власть. Пусть попытаются.

На душе пусто. Я не знаю, что должен чувствовать с такой момент. Мы проиграли смерти, давно готовились к тому, что отца не станет, а теперь это, наконец, случилось. Облегчения не принесло. Радости за то, что его мучения закончились, тоже. Я и злости не чувствую, поскольку знаю, что двуликий, потерявший свою истинную не будет жить.

Веду плечами, стряхивая улёгшийся снег, и разворачиваюсь, чтобы войти в замок. Дяди, младшие братья моего отца, успевшие прибыть на похороны, синхронно поворачиваются и идут за мной.

Сложно смириться с тем, что всё так резко изменилось и одновременно с этим осталось таким же, как и было.

— Нужно готовиться к встрече с вассалами, — слышу с правого плеча.

— Они будут недовольны, — подхватывает второй. — Имей в виду. Твой отец проявил слабость из-за болезни и последние решения в своём правлении.

— Да, угодить всем не получится. Тебе придётся решить, кого из подчинённых ты хочешь видеть союзниками. Они будут просить новые земли, деньги, твою сестру в невесты. Она же уже созрела?

— Нужно хорошо подумать. Это крупная карта, ей нельзя размениваться по пустякам, — соглашается второй. Если заключишь правильный союз, тебе очень поможет закрепиться в новой роли.

Я резко останавливаюсь, наконец, определившись с тем, что чувствую. Ярость.

— Погребальный костёр ещё не остыл, а вы уже хотите, чтобы я продал родную сестру? Боги свидетели, я уважаю каждого из вас, но продолжите говорить со мной о подобном, я заставлю вас замолчать силой.

Оба молчат. Они давно со мной не говорили и, похоже, удивлены агрессии.

— Вал, мы наставляем тебя.

— Ты совсем юн и не знаешь, как взаимодействовать с этими…

— Я глава Дома по праву крови, — перебиваю я. — Они сделают так, как я сказал или узнают, как сильно я могу испортить им жизнь. Прошу, сообщите всем, что мы устроим совет через три дня. Думаю, все успеют завершить свои дела и выкроить минутку, чтобы прибыть.

Не дожидаясь возражения, продолжаю иди, бросая на ходу:

— И да. Моя сестра не выйдет замуж до тех пор, пока я лично не проверю, что её жених не только ей нравится, но ещё и достаточно хорош для Вики.

— Мальчик, что ж ты делаешь? Такими темпами можно загубить всё, чего добивался твой отец…

— Я тебе не мальчик.

Идиоты. Они что, всерьёз думали, я куплюсь? Вертеть хвостом и юлить, пытаясь понравиться тем, кто и без этого обязан подчиняться? Что-то не нравится, я никого не держу. Пусть летят на север, осваивают ледяную пустыню и объявляют себя новым краем. Со мной и под моей защитой останутся лишь те, кому я могу доверять.

Нахожу сестру в кресле у туалетного столика. Глаза распухли от слёз, поэтому она пытается как-то скрыть свою скорбь за косметикой.

— Вики.

Она оборачивается. Кажется, что сейчас её рисование нового более живого лица, пойдёт прахом.

— Уже… всё?

— Да. Он ушёл, сбросив с себя оковы боли.

Вики отворачивается и опускает голову. Больно видеть свою сестру такой. Она всегда светится жизнерадостностью и может рассмешить, но… не сейчас.

— Через три дня сюда прилетят двуликие, — предупреждаю я. — Поможешь с подготовкой всего?

— Конечно. Хоть какое-то дело будет.

— Славно. Я улечу сегодня. Тебе что-нибудь нужно?

— Куда? — пугается Вики. — Как? Тебе нельзя сейчас! Я не хочу быть тут одна!

— Я должен забрать свою истинную. Хочу быть спокоен, зная, что она здесь.

— О-о-о, — Вики кивает, а после вскакивает на ноги. — Я лечу с тобой! Мне не терпится с ней познакомиться!

Глава 16. (Валфрик) Естественно, как дышать

— Идём? — неуверенно спрашивает у меня Вики.

Очень сложная ситуация. Если бы я прилетел один, то вошёл бы, не раздумывая, готовый в любой миг сменить облик и сражаться. В Доме Солнечного Снега нет двуликих, а даже если бы и были, мало кто из них мог бы со мной сравниться, поэтому тревоги я не чувствую.

Зато я переживаю за сестру. Как оказалось, пытаясь спасти её от излишне активных родственников, я неумышленно подверг её куда большей опасности и теперь нахожусь в крайне неудобном положении. Если я просто уйду, то рискну репутацией, а мне сейчас нельзя ставить её под сомнение. Не в первый день правления. Хорош глава дома, если не берёт своё по праву. Авалина — моя истинная и я обязан забрать её во что бы то ни стало.

— Идём, — решаю. — Не отходишь от меня ни на шаг. На нас могут напасть.

— Зачем им это делать?

— Мы на территории чужого дома. Нужно готовиться к худшему.

— Хорошо…

Входим и сразу оказываемся перед вторыми воротами в небольшом кармане. Во время осады это самое опасное место, в котором гибнет немало нападающих. Пробившись через первые ворота, они оказываются в замкнутом пространстве, неспособные выйти из-за своих же бойцов, и вынужденные ломать вторые, пока со стен их обстреливают лучники.

Вики держится за моей спиной, рассеянно оглядываясь. Мы не пытаемся захватить этот замок, но я всё равно чувствую недоброжелательные взгляды сверху. Будто вот-вот сорвутся стрелы, пытаясь вырвать наши жизни. Воздух хрустит от холода и напряжения.

Наконец, металлическая решётка, преграждающая путь, со скрипом поднимается, но позволить себе расслабиться я по-прежнему не могу. По хребту будто тянется струна, и любое движение заставляет её петь.

Двор убран от снега, возможно, мне только кажется, что солдат сейчас больше обычного.

— Так что за невесту ты здесь ищешь Валфрик? — спрашивает спускающийся с башни Айкен. — Неужели решил посвататься к моей сестре?

Наглец. Он прекрасно знает, за кем я приехал, но зачем-то тянет время. И вот что странно. Я не чувствую Авалину. Она будто… далеко?

— Нет, что вы, — Вики первой находится с ответом. — Мой брат приехал за своей истинной. Теперь, когда наш отец всё же отправился в край Лунобога.

— О, какая жалость, — фальшиво улыбается Айкен. — Примите соболезнования.

— Спасибо, — грустно улыбается Вики.

— Где Авалина? — спрашиваю прямо я. — Ты ведёшь себя так, будто вы что-то сделали. Пора объяснить, что именно.

— Хочешь обсудить это здесь? — хмыкает Айкен. — Идём. Если в тебе, двуликий, не хватает человечности понять, что девушке холодно, о её безопасности придётся позаботиться мне, — он выставляет локоть и моя сестра без особых раздумий, вкладывает в него свою ладошку. — Как ваз зовут, нежная красавица? Дайте угадаю, вы посланница Солнцеликой в мире смертных?

Вики смеётся и представляется, убеждая, что она всего лишь моя сестра. Мне не нравится то, что она с ним любезничает, но пока решаю не мешать. Где же Ава?

Внутри накрывает воспоминаниями. В этом замке много мест и закутков, памятных для нас с Авой. Помню, как она впервые показала мне библиотеку. Ту, в которой постоянно читала и в которой я однажды её и нашёл. Маленькую, устроившуюся в кресле с ногами и настолько увлечённую книгой, что она не замечала меня до тех пор, пока не подошёл и не поцеловал её.

— Вал! Ты… что творишь! Увидят же!

— Мне плевать.

— Дядя мне голову оторвёт. Будет звать распутной и другими нехорошими словами.

— Почему? Ты моя будущая жена.

Ава моргает. Я впервые заявил об этом, и она явно не ожидала услышать подобное на третий день нашего знакомства.

— Жена?

— Конечно.

— Но ведь мы… Ты же меня совсем не знаешь…

— Только в этой жизни, — снова целую её. — Мне кажется, будто я знаю тебя всегда. Поэтому я сразу предупреждаю тебя, что увезу. Ты моя. Это предопределено задолго до нашего знакомства.

Её лицо начинает сиять так, будто я сказал что-то невообразимо хорошее.

— Значит, твоя.

В этой девочке я видел куда больше искренности, чем во многих моих знакомых. Женщины не могут быть двуликими, но в тот момент я ясно понимал, что Ава другая. Я буквально чувствовал её счастье кожей. Она светила мне, подобно ласковым весенним лучам, пробуждающим мир после зимних морозов. Я могу сравнить её только с Вики, но моя сестра, всё же более наивна. Зря я сразу не забрал её отсюда.

— Вал, — Вики отстаёт от Айкена и дёргает меня за рукав. — Ты злишься. Не надо. Подумают не то.

Цыкаю сквозь зубы. Замечаю, что Айкен тоже оглядывается с опаской.

Стражников действительно больше обычного. Все они спешно отводят взгляд, когда я смотрю в их сторону. Неудивительно. Обращусь — половины замка не станет. Тогда я сам виноват в том, что не так себя ведут. Пугаю. Медленно выдыхаю, возвращая самоконтроль и заглушая эмоции.

Глава 17. Ложная истинность

— Она уже не девка, — возражает Илва.

— Мне всё равно, — мать Сидда пронзает меня взглядом. — Дай сюда одеяло. Я хочу убедиться, что кровь настоящая.

Раньше, чем я успеваю что-либо предпринять, Эбба выхватывает одеяло, оставляя меня нагишом. Прикрываюсь руками и отступаю в тёмный угол комнаты Илвы. Женщина тем временем прижимает к лицу кровавое пятно и шумно тянет носом воздух. Какая… мерзость…

Мне становится нехорошо. Кажется, моя психика просто не выдерживает всего этого кошмара. Чувствую тошноту. Если бы я что-то ела или выпила, уверена, меня бы стошнило. Живот болезненно тянет, но теперь аппетит нескоро ко мне вернётся.

А есть нужно, если уж я действительно беременна. Может меня поэтому тошнит?

— Здесь совсем слабо пахнет семенем моего сына, — заявляет Эбба, и я, едва отвлёкшись на приятные фантазии о том, что у меня может появиться малыш от Валфрика, снова чувствую себя нехорошо. — Значит, семя в ней. И она может понести. Это хорошо.

— Кому как, — цедит сквозь зубы Илва.

— Ты что-то сказала? — рявкает женщина так, что я подскакиваю.

— О, разве? — хмыкает рыжая. — Вы убедились в подлинности крови? Могу я привести молодую жену в порядок?

— Приводи, — разрешает Эбба. — После этого я хочу, чтобы она отправлялась вместе с остальными провинившимися отмывать часовню.

Меня передёргивает от одного воспоминания липкого пола в священном месте. Не уверена, что его можно отмыть. Такое чувство, что проще будет просто снести и построить новый храм. Да и…

— Прошу прощения, — осторожно начинаю я. — А в чём я провинилась?

— а в честь кого нам пришлось тратиться? Выкатывать бочки, готовить мясо? Или ты в своём роскошном замке думала, что всё появляется по воле Лунобога?

Замечательно.

Можно подумать, это я вцепилась в Сидда и заставила его меня похитить, а потом ещё и жениться. Справедливости не будет, я уже поняла.

— Хорошо. Я отмою её и приведу в часовню, — пожимает плечами Илва. Идёмте, провожу. И дверь запру.

— Это ещё зачем?!

— За тем, что я просила уединённое место, чтобы заниматься исследованиями и варить зелья, а получила по итогу проходной двор! — ворчит девушка, выталкивая Эббу в коридор. — Я только за эту ночь перешила шестерых. Если будете устраивать праздники так часто, Сидда не хватит бойцов для разбоя следующим летом.

— Что ты такое несёшь! Ты как со мной разговариваешь?

— Можете выпроводить меня, я с радостью покину этот замок и поищу пристанище получше, — фыркает Илва и захлопывает дверь, а потом и вовсе поворачивает ключ в замке. — Мойся спокойно. Задержать тебя насовсем я не смогу, но подняться всё равно придётся. Они не отстанут.

— Я понимаю… Спасибо тебе!

— Да не за что. Так… я одежду тебе искала.

— Скажи, а… тут постоянно так?

— Как?

— Со свадьбами этими?

— Если ты про двуликих, то да. Сидда забирает девчонок, наследующих земли, потом нападает на них и присваивает себе по праву крови.

— Ой…

— Извини. Новости паршивые, — безразлично пожимает плечами Илва. — Ты знала, что Сидда самопровозглашённый лидер? Тут был другой Дом, но, когда он начал захватывать земли, в том числе таким способом, все стали считать его главным.

Стоп, но… я же не наследница. Просто сирота, которой не повезло заменять сестру в этом жутком месте. Наверно дядя поэтому подбросил им меня? Знал, что будет, и какая судьба ждёт и Аетель и Дом Солнечного снега.

Да, похоже, всё так. Правда вряд ли это нам сильно поможет. Если я не наследница, претендовать на земли нашего Дома Сидда не сможет.

Как он мог так ошибиться? Не знает? Или я чего-то не знаю?

А может Сидде просто наплевать на какие-то там взаимоотношения? Он возьмёт то, что захочет силой, не спрашивая ни у кого разрешения.

Не знаю, что делать с этим знанием. Хочется поделиться с кем-то. С Илвой, например, но пока я не пойму, кто мой друг, а кто враг, откровенничать не стоит. В конце концов, я здесь только второй день. Конечно, она помогла мне и всё такое, но я не могу отрицать, что нахожусь в какой-то особенной среде. Пока я не пойму правила игры, мысли лучше держать при себе.

Тем более что меня настораживает необычное положение, в котором находится Илва. Двуликие заигрывают с ней, она спокойно ходит по замку и пропускает мимо ушей слова Эббы. Только ли потому, что она единственный лекарь в замке, а то и во всей округе?

В любом случае пока побуду с ней осторожной.

— Значит, все девушки проходят через это? — спрашиваю я, чтобы не вызывать подозрений. — Кристалл? Баночки с кровью?

— Нет, конечно. Тебе повезло, Эбба отправила тебя ко мне. Большинство этих дурочек не вызывают подозрения, так что их первая ночь проходит по-настоящему. И хорошо, если она оказывается невинной, потому как после этого свадьба становится фактически собачьей.

Меня передёргивает, и я не решаюсь уточнять, правильно ли поняла метафору. Впрочем, чему мне удивляться. Такими темпами я вообще потеряю границы адекватного.

Глава 18. Поиски решения

Илва позволяет мне перекусить хлебом и вяленым мясом. Тошнота, оставшаяся после визита Эббы никуда не делась, но моё тело понимает, что нуждается в питании, так что мне удаётся всё проглотить. Одевшись, я оставляю девушку и уверяю, что помню дорогу до часовни.

На самом деле я хочу смотреться. Нужно изучить замок и понять, насколько тут оживлённо. У нас Дома можно было пройти так, что вообще никого не встретить за весь день. Вдруг и здесь так?

Хотя, вчера на празднике мне показалось, что Дом Кровавой Луны чуть ли не втрое больше нашего. Скорее всего, легко перемещаться здесь у меня не выйдет.

Беда в том ещё, что непонятно, кому я могу доверять. Мне бы не хотелось, чтобы о моих планах бежать отсюда без оглядки сообщили Сидда. Но понять, кто друг, а кто враг, смогу только спустя время, которого у меня, увы, нет.

Касаюсь живота ладонью. У меня не было времени толком обдумать случившееся со мной за последние дни. Невольно вспоминаю пальцы Вала, его поцелуи, которые даже от воспоминаний сейчас начинают пульсировать горячими отпечатками. Я знаю, что зря доверилась ему до свадьбы, но сейчас думаю, что это было правильное решение.

Я не знаю точно, что ждёт меня дальше. Этот ожог на моём бедре… Если Илва права, он насильно привязывает меня к Сидда, и я не думаю, что смогу от него избавиться. Это клеймо. У меня будет шрам, как… у какого-то скота… Чудовищно.

Как знает, как это повлияет на наши с Валом отношения. Сможем ли мы быть вместе после такого.

Я бы не пережила, если бы моим первым мужчиной был Сидда. Он отвратителен! Как бы ни сложилась моя дальнейшая жизнь, я знаю, каково это — чувствовать себя любимой… желанной. Когда мужчина смотрит с трепетом и восхищением. Когда сосредоточен на том, чтобы доставить удовольствие.

Я прихожу в его комнату поздно вечером. Завтра они должны отправляться в путь и это совершенно точно. Тянуть больше нельзя.

Валфрик сидит в кресле, перебирая письма. Услышав меня, он поднимает голову и на его губах немедленно возникает улыбка, а меня охватывает волнение. Как и всегда, когда мы оказываемся рядом.

— Ава? Поздно уже. Тебя ругать будут.

— Пусть.

Не могу уйти. Не хочу.

Вал, кажется, понимает меня и встаёт, приближаясь тихо и неотвратимо.

— Вы очень рискуете, леди Авалина, — бархатистый шёпот над ухом поднимает волну мурашек. — Я же объяснял вам, как сложно сдерживать себя, когда вы так смотрите.

— Не сдерживайся, — взмахиваю ресницами. — Ты уедешь, а я… останусь. Одна, снова.

— Я всё ещё хочу увезти тебя. И правда, не понимаю, зачем ты упрямишься, Ава. Почему не даёшь мне доказать, что я справлюсь с твоим дядей? Что ему нечего мне противопоставить, когда дело касается тебя.

— Из-за твоего отца, — опускаю взгляд. — Сам сказал, что он умирает. Я хочу, чтобы ты побыл с ним дольше.

— Я буду с ним до самого конца. Но тебе не обязательно оставаться здесь. Отцу будет радостно видеть, что я нашёл пару.

Качаю головой.

— У меня не было возможности побыть со своими родителями. Ты будешь отвлекаться на меня, упускать время. Поезжай, Вал. Я дождусь. У меня здесь ничего не происходит, мы молоды и нам допустимо потерять ещё полгода-год.

— Ну уж нет. Я заберу тебя весной, — произносит мне в губы Вал и закрепляет обещание поцелуем. — Независимо от всего. Ты моя истинная, Ава. Я женюсь на тебе. Знаю, как это звучит. Обещание того, кто слишком молод и влюблён. Я понимаю, отчасти, почему не хочешь ехать со мной. Но и ты пойми. У нас всё иначе. Если я сказал так, значит пропал. Есть ты и всё.

— Я верю тебе, — улыбаюсь, а сама нащупываю ключ в замочной скважине и проворачиваю, наслаждаясь тем, как поднимаются брови Вала. — Будет неправильно, если ты пообещал быть моим всегда, а я ничем тебе не отвечу. Поэтому я хочу, чтобы ты тоже знал, что я — твоя.

— Ава… — его глаза темнеют, а дыхание становится глубже. — Меня же с ног сбивает, когда ты рядом. Что ты делаешь…

— Сбиваю тебя с ног, — поворачиваю ключ ещё на один оборот и кладу ладони на широкую грудь двуликого. — Покажи мне. Я хочу узнать, что значит быть твоей.

Результат того вечера я теперь ношу под сердцем. Вал беспокоился об этом и взял с меня обещание, что если я узнаю о том, что беременна, то сообщу ему и он сразу примчится за мной несмотря на все обстоятельства. Надеюсь, то, что меня насильно выдали замуж и продали в обмен на долги никак на его решении не отразится.

С меткой что-нибудь придумаем. Вал сказал, что он без меня не сможет, надеюсь и она его не остановит. Тем более, что проблему мне следует решить как можно быстрее, потому как я, как правильно выразилась Илва, рожать в таких условиях.

Очевидно, что я должна бежать отсюда, нужно только понять, как это сделать? Думаю, первым и самым правильным будет отправить Валфрику сообщение. Обозначить, где я, чтобы он не тратил время на поездку к дяде. После обозначить суть проблемы. Беременность, метку и замужество. А дальше только ждать. Я вряд ли выберусь отсюда сама. Из нашего Дома шансы были, но теперь это слишком далеко.

Глава 19. (Валфрик) Путь исправления ошибок

— Пожалуйста! Нет! Не надо!

Стоны раненых и умирающих въедаются в уши. Мои мысли спокойны и ясны, я не чувствую ни жалости, ни гнева.

Под ногами влажно чавкает горячая красная река. Аелл плохо тренировал своих бойцов. Они не умеют ничего.

Лезвие клинка жадно вгрызается в незащищённую плоть. Слишком рано обрадовались, что я не могу обратиться, а теперь поздно что-то менять. Мои навыки владения мечом куда выше. Мрут как бабочки, оказавшиеся на морозе.

— Вал, — всхлипывает Вики, которую я тащу по стремительно пустеющим коридорам за руку. — Вал, как же это…

Мне нечего ей ответить. Я стараюсь не думать. Нужно выйти из замка. Очевидно, что из-за какой-то магии я не могу обернуться здесь. Как давно это появилось? В прошлый раз я не проверил, не было нужды, но теперь меня беспокоит этот вопрос.

— Не подходи! — орёт Айкен, которого я медленно загоняю в угол. — Я убью тебя, тварь! Чудовище!

— Вал… пожалуйста, хватит, — плачет Вики.

Зря я взял её с собой. И очень жаль, что я не могу обратиться, я бы уже улетел, если бы мог. Ей незачем видеть всё это. Но она видит, потому что мне не оставили выбора.

Айкен жалок. Я чувствую кислый запах его страха. Авалина писала, что этот человек считал, что имел на неё какие-то права и игнорировал родственную связь. Она уверяла меня, что он не трогает её, только отпускает пошлые шутки, но после того, что они сделали, я считаю это достаточным поводом выпустить кишки.

Всем им. Я излишне мягок только из-за Вики.

— Как давно? — рычу сквозь сомкнутые зубы. — Сколько она там?

— Отвали! — он распахивает спиной один из залов и отползает от меня по полу.

Глупый человек. К чему это бессмысленное упрямство?

— Вал, — Вики хватает меня за руку. — Не надо. Хватит… умоляю.

Наследник Дома солнечного Снега, лежащий на полу, жалок. У него нет шансов против меня, но нет и гордости, чтобы вести разговор, глядя в глаза, а не трусливо прячась за спинами тех, кто присягнул на верность его отцу. Тот позволил увести себя в начале потасовки, что тоже не делает ему чести, но всё же я могу понять. Он старик, который воюет пером. Тем не менее его наследник, который ползёт от меня будто пьяница, показывает, насколько слаб их Дом.

Откупился Авалиной. Наверняка думает, что одурачил всех. Вот только в его Доме нет никакой силы. Я могу захватить его в одиночку, если захочу.

И смогу обернуться.

— Ты сдохнешь здесь, Валфрик! Мои люди скоро поднимутся сюда! Маши не маши мечом, а ты один! и кровь в тебе течёт такая же, как у меня!

Тянет время, мелкий гадёныш. Мне противно с ним даже одним воздухом дышать.

Но он прав. Основные силы Дома скоро поднимутся, а моё положение осложнено присутствием сестры. Пора уходить.

Длинным шагом настигаю обидчика моей истинной и бью ногой по лицу. Слышится хруст и Айкен падает на пол без чувств.

— Вал! — взвизгивает Вики. — Он… же не…

— Жив. Пока, — морщусь я. — Давай руку.

Убираю меч в ножны, чтобы не мешал бежать. Мне повезло, что я знаю замок, Авалина показала. Мысль о ней пронзает сердце болезненным уколом. Не почувствовал. Моя девочка среди врагов и с ней творят неизвестно что…

Заберу. Во что бы то ни стало. А после буду выхаживать, даже если на это уйдёт вечность и все средства моего дома. Разве могу я отказаться от неё после того, как сам не настоял и не увёз её ещё осенью?

В одном из коридоров мы натыкаемся на двух прячущихся служанок. Завидев меня, они бросаются наутёк.

— Стоять, — рявкаю я. — Вопрос. За честный ответ, не трону. Как давно увезли Авалину?

— Ч-четвёртый день нет, господин, — сразу отвечает одна из них. — Кабаны. Вы… вы спасёте её, да? Спасёте?
— Мы помочь ей пытались. сбежать к вам. Не губите...

Четыре дня. Этот урод уже присвоил её. Понял, что она моя и… нет, даже думать не хочу, что он с ней сделал.

Вот этот дом я точно вырежу. Под корень. Как сорняк.

— Идём, — обхожу вжавшихся в стену девиц.

— Куда мы? Вал, ты же не можешь… Если смог на улице стать человеком, значит попробую там же и в дракона.

Выбегаем на улицу, и я сразу сворачиваю к конюшням. Пробиваться боем через ворота занятие глупое и бесполезное, ещё Вики могут ранить. Распугиваю мальчишек, потом сбиваю замки и выпускаю лошадей. Всех до одной! Поднимается крик, теперь им есть чем заняться.

Хватаю сестру и тащу к западной башне. Поднимусь на стену, а там придётся или прыгать в снег или, наконец, расправить крылья.

Вики едва поспевает. Она к такому не готова от слова совсем, и я чувствую укол совести за то, что подверг сестру такой опасности. Я глава Дома лишь первый день, нужно время, чтобы всему научиться…

Странно, но никого не попадается. То ли стражники не рискуют со мной связываться, то ли их здесь просто нет, что в очередной раз доказывает, что дела у Солнечного Снега очень плохи.

— Слушай сюда, Вики, — бросаю я, когда мы выскакиваем на стену и прикрываем лица от морозного ветра. — Сейчас я прыгаю и пробую обернуться. Если выйдет, подхватываю тебя. Не выйдет, тебе придётся следом.

Глава 20. Провокация

Первым делом я собрала всю грязную посуду и положила в уцелевшие после погрома ящики. Затем вылила на пол несколько вёдер воды, чтобы, во-первых, размочить то, что уже подсохло, а во-вторых, хотелось поскорее со всем этим закончить. Не то чтобы я боялась работы, в доме дяди делать приходилось много неприятного, но настолько унизительного задания мне ещё ни разу не давали.

Прибираю после собственной свадьбы. Которую и не хотела вовсе. Слава богине, ко мне хотя бы никто не лезет. Двуликие ушли пировать куда-то в другое место, а может, наконец, отсыпаться. Если бы они ещё тут тёрлись, было бы совсем плохо.

Пару раз, впрочем, я чувствовала в спину пристальный взгляд, но когда оборачивалась, то никого не замечала. Сомнений нет, за мной приглядывают и нужно стараться сделать вид, что я просто убираюсь и ничего плохого не помышляю.

А я помышляю!

Пока занималась уборкой, успела и на улицу выйти до колодца и немного осмотреться. Делаю неприятное открытие, что мужчин в Доме Кровавой Луны не сказать, что очень много и большая часть из них занята не пойми чем. Вижу, как женщины счищают снег с крыши конюшни, разгребают дорожки, в то время как двуликие выходят на улицу покурить. Когда набирала воду, мимо прошёл мужчина, и я по привычке ожидала от него некоторого участия, хотя бы с поднятием ведра. Но он просто проходит мимо и идёт куда-то по своим делам, кажется, даже не заметив мои потуги с подъёмом ведра.

Эх, вот зуб даю. Если я сейчас побегу, меня точно все заметят.

С другой стороны, повод прекрасный. Сидда и остальные кабаны должны отсыпаться после попойки и быть уставшими. Им не до меня и вряд ли будет интересно, если одна из тех, кто теперь исполняет роль служанки, просто исчезнет, так ведь?

Признать честно, будь сейчас весна, я бы уже бежала. Поймают — не поймают другое дело, самое «страшное» со мной случилось. Сидда уверен, что он был моим первым и теперь никто не посмеет покуситься.

Он был так пьян, что ничего не понял. Не почувствовал. Не учуял.

Я принадлежу другому.

Но я не могу сбежать. Стою на улице минут пять, а руки уже сводит от холода. Нужно возвращаться в замок и ждать Вала здесь. Волочу ведро обратно и у входа в часовню замечаю Эйну, которая держится за голову.

— Нет-нет-нет, ты что делаешь? — она хватает за ручку ведра, которое я собираюсь вылить на пол. — Не вздумай!

— В смысле не вздумай? Как ещё мне всё здесь в порядок привести?

— Тебе нужно было только кружки собрать да на кухню увести!

— Эйна, у тебя жар? Да по этому полу даже ходить невозможно! Он к ботинкам липнет.

— Ну и что? Ты не понимаешь, глупая. Это же… Защита!

— От кого? Эйна, часовня не должна так выглядеть! Это же неуважение к богам! Да в хлеве чище, чем здесь!

— Глупая! Ты хоть представляешь, что нас ждёт, если здесь будет иначе?! — она всё же вырывает у меня ведро. — Тебе поставили метку, так? Думаешь, Солнцеликая одобрит то, что случилось? Да она просто уничтожит всех нас! Нас постигнет кара! Если тебе плевать на свою жизнь, то мне, поверь, нет!

Я моргаю, пытаясь сложить в голове то, как гнев богини связан с меткой. Единственное объяснение, Сидда поставил её с нарушением законов, но тогда богиня должна злиться на него, а не на нас, нет?

— Девочки, вы чего шумите?

Я оглядываюсь. В проходе стоит светловолосый мужчина. Ездил за мной в замок и, кажется, он же приставал к Илве. Взгляд у него слегка поплывший, явно нетрезвый. Хотя я это помню ещё по его разговору с Илвой.

Эйна низко кланяется, не поднимая глаз, я следую её примеру. Не привлекать внимание. Не выделяться. Это должно быть несложно, так?

— М-м-м, какие вы сегодня покорные, — в воздухе ощущается эмоция одобрения. — Ты Ава, так ведь?

— Да, господин.

— Славно. А то знаешь, — он наклоняется, и я чувствую кислый запах плохого вина, смешанный с табаком. Нос чешется и хочется чихнуть. — Бывает такое, что девочки решают убежать. Это самое сладкое. Мне даже немного жаль, что ты такая послушная. Я бы с радостью накрыл тебя в лесу. Прижал к земле, взял резко.

По спине проносится холодок. Будто наяву вижу, как бегу среди снежных деревьев, а вокруг меня тёмные тени с по-звериному мерцающими глазами. Как меня толкают в спину, и я падаю. Спину обжигает, а после…

Темнота.

— Я не сделал тебе больно? — спрашивает Валфрик, перебирая мои волосы, пока я заново учусь дышать, лёжа на его груди.

— Нет… Это было…

На миг становится страшно. Что я наделала? Что он теперь будет обо мне думать? Что я какая-то…

Валфрик, будто почувствовав моё настроение, обнимает меня крепче.

Глава 21. Снежная буря

Пульс отбивает в висках так громко, что кажется будто в моей груди открылась настоящая кузня и теперь огромный молот вышибает из костей искры.

Из-за паники я не могу разобрать эмоции двуликого, да и он пока не ощущает ничего особенно яркого. Есть немного похоти и того, что я описала бы как воодушевление. Должно быть, он всё ещё пьян.

— Иди же сюда, сладкая, — хватает меня за руку и резко дёргает, так что я впечатываюсь в его грудь. — Или что, думала неприкосновенная? Если тебя нагнул Сидда, то будешь визжать только под ним? Нет, шкурка, ты одна из толпы его девок. И он легко делится. Я же не собираюсь на тебя претендовать? Сдалась мне. Просто сделаешь мне хорошо и можешь быть свободна.

— Отпусти! — вскрикиваю я, упираясь ладонями в его грудь. — Эйна! Эйна, помоги!

Но вторая девушка просто стоит и смотрит, как меня грубо прижимают к стене, как Дорн тянется рукой вниз и медленно перебирая подол моего платья оголяет ногу. Второй хватает меня за горло, слегка придушивая и одновременно с этим фиксируя.

На ресницах появляются слёзы. Я и просто с мужиком его комплекции не справлюсь, а тут двуликий, который на порядок сильнее людей.

В этот момент в голове проносится столько вариантов. Если бы я была на её месте, я могла бы ударить двуликого ведром по затылку. Сбегать за шваброй и отметелить его так, что живого места не осталось бы, но…

Я не на её месте. Эйна вряд ли собирается мне помогать. Будет просто наблюдать за насилием. Есть ли в этом доме кто-то, кому не наплевать? Или все просто наблюдают за кошмаром и радуются, что сейчас дело коснулось не их?

Спасение приходит, откуда я точно не ждала его получить.

— Дорн, не время присовывать девкам! — звоном отражается от стен голос Эббы. — Быстро иди в главный зал. У вас будет военное собрание.

— А это не может подождать? — нехотя оглядывается он. — Я быстро. Сунул, вынул и пошёл.

Богиня, какой же мерзкий!

— Не может, — поджимает губы Эбба. — Боюсь, эта девка принесла нам одни только несчастья.

Я вздрагиваю. Неужели…

— Что там опять? — Дорн отступает и поправляет ремень на штанах, а я вжимаюсь в стену, не в силах двинуться. — Опять кто-то из вассалов не прислал достаточно приятный подарок на свадьбу? Без обид, но твой сын слишком сильно возится с людишками.

Даже не взглянув на нас, они удаляются. Эбба ворчит что-то об уважении, но истинная причина моего спасения остаётся непонятной.

Я не чувствую, что спасена. Такое ощущение, будто развязка просто откладывается на неопределённое время и… всё ещё не закончилось. Мне просто дали передышку.

— Идём. Тебе нужно закончить уборку, — заявляет Эйна, пытаясь взять меня за руку, но я вырываюсь.

— Пошла ты в лепрозорий Лунобога!

— Что… — она испуганно вскидывает брови. — Чем я заслужила такое обращение?

— Чем? — я отступаю. — Ты, проклятье, ещё спрашиваешь?! Никаких идей нет?! Стояла рядом и ничего не сделала!

— А что я могла? Он двуликий. Сильнее.

— То есть если бы он пристал к тебе, мне тоже надо было стоять столбом и ничего не делать?!

— Ну а что бы ты…

Меня трясёт от её глупости. И от страха. Что я попала в эту среду. Даже не по своей воле!

— Да что угодно! Огрела его ведром, шваброй, позвала бы на помощь кого-то ещё! — взрываюсь я. — Вы сидите, совершенно спокойно позволяя этим мерзавцами бить и насиловать себя, а могли бы уже столько раз их проучить!

— Сумасшедшая, — качает головой Эйна. — Они двуликие.

— И что?! Кровь в их телах такая же красная, как и у нас! Вы готовите им еду, стираете, убираете. Сколько раз можно было подлить яд в вино и избавиться от половины Дома?!

— Да что ты несёшь? — она закрывает рот ладонью. — Да нас же за такое… Нам ещё хуже будет!

— А сейчас вам просто отлично, да? — отбрасываю волосы за спину. — В пекло. Я эту жизнь не выбирала.

— Стой, куда ты идёшь? — Эйна ловит меня за руку. — Тебе нужно убирать в часовне.

— Ни за что. Это сделаешь ты. Всё знаешь, не так ли? — хмыкаю я. — Вот и ухаживай за этим свинарником, если тебе нравится. А я ухожу.

— Тебя найдут!

— О, несомненно. Но накажут нас вместе, — усмехаюсь я оборачиваясь. — Соучастница. Я всем скажу, что это ты подкинула мне отличную идею, сбежать, пока Сидда собрал всех на собрании.

— Нет… Ты не посмеешь!

— Посмею, ещё как, — смеюсь я и отворачиваюсь, направляясь к выходу, у которого осталась накидка.
Может и не посмею. Но я хочу припугнуть её, чтобы она не побежала жаловаться прямо сейчас.

— Ты не сможешь уйти! На тебе метка!

Я только хмыкаю. Уже подозреваю, что ничем хорошим это для меня не кончится, но попробовать стоит. Нельзя так жить. Я не стану.

Эйна что-то кричит мне в спину, но я её не слушаю. Накидку на плечи, берусь за ручку, и в этот миг замок сотрясает от непонятного толчка.

Глава 22. Плохая и хорошая новости

Сидда всё ближе. Я чувствую по его эмоциям, что ничем хорошим для меня это не обернётся. Я должна сидеть в замке. Быть покорной и послушной, и он точно не поверит, что я здесь «просто гуляю». Нет. Я предательница, явно прибежала на стену, чтобы попытаться удрать.

И он это знает.

— Сюда подошла! — рявкает двуликий и меня едва с ног не сбивает сила его ярости.

Коленки трясутся. Я чувствую настоящий животный ужас перед этим существом. Тем, кого отметили боги, кто вмещает в себе сразу две души. Не рискну назвать его чудовищем, но… так и есть.

Отступаю ещё на шаг. Снег похрустывает под ногами. Ступаю неустойчиво, кажется, что я сейчас просто упаду. Свалюсь со стены и сверну себе шею, закончив это всё.

— Подошла. Ко мне. Дрянь, — чеканит слова Сидда.

Мне даже кажется, что радужка его глаз начинает мерцать изнутри. Это окончательно подрывает мой самоконтроль и я, развернувшись, пускаюсь наутёк.

Глупо и безрассудно.

Успеваю сделать всего пару шагов, как поскальзываюсь и падаю на колени. Оглядываюсь и вижу, что вместо Сидда на стене стоит зверь. Огромный, выше меня и в этой форме. Плотная шкура, которую вряд ли получится легко пробить и мечом, и копьём покрыта жёсткой чёрной шерстью, небольшие уши, с рубцами и разрывами отведены назад, а глаза, мерцающие как пара лун, смотрят на меня с явной угрозой.

Я будто слышу его мысли. Понимаю, чего он хочет. Настигнуть, перехватить зубами поперёк тела и сжать так, чтобы чувствовать, как не выдержит кожа и кости, подобно укушенному фрукту.

Мамочки…

Я ползу от чудовища, отчаянно пытаясь выиграть время, подарить себе ещё несколько мгновений жизни, ведь я понимаю, что мне конец. Обиднее всего за моего ребёнка, который так и не увидел жизнь. За Валфрика, который не узнает, что у нашей с ним любви было продолжение, результат.

Зря я не уехала с ним. Хотела поступить по совести, соблюсти приличия. Кто бы кроме меня их соблюдал ещё!

Кабан совсем близко.

Я слышу его тяжёлое свистящее дыхание. Зверь не торопится, упиваясь моим страхом, выпрямляется, глядя на меня свысока, а в следующий миг со стороны леса к нам летит огромное нечто.

Я взвизгиваю и падаю лицом в снег. Сидда от неожиданности шарахается, оступается на узком для его нынешних габаритов проходе и сваливается со стены, пронзив воздух странным звуком, похожим на скрип несмазанных дверных петель.

Спасена?

Я не сразу решаюсь повернуться, но мне нужно быстро что-то предпринимать. Можно не надеяться, что Сидда убьёт падение с какой-то там стены. Такие как он слишком живучие. Медленно поворачиваюсь и вижу дракона, который, с трудом удерживаясь в воздухе, с яростью царапает магический купол. Мощные когти, которыми он, пожалуй, смог бы разобрать замок Сидда на кирпичики.

Мы встречаемся взглядом. Его глаза, золотисто-жёлтые кажутся до боли знакомыми. Мне стоит заорать, этот двуликий куда опаснее кабанов, но я чувствую, что его мне точно незачем бояться.

Неужели это…

Дракон зол, но, когда я поднимаю голову, меня будто обнимает теплом. Он зол, в ярости. Чувствую даже сквозь купол, но направлены эти эмоции не на меня, а на двуликих, что удерживают меня силой. И он накажет их за это.

— Вал? — шёпотом произношу я. — Вал…

Крылатый ящер ударяет крылом по куполу, вонзает когти, пытаясь разодрать сдерживающую его преграду. Я вижу, как в воздухе кружат другие тени, но у них так же не выходит прорваться сквозь преграду.

Валфрик смотрит на меня, сужает глаза, не в силах ничего сделать, а после ударяет крыльями по воздуху и взмывает вверх. Что он задумал?

Я тоже поднимаюсь и, обняв себя за плечи, слежу за драконом, который летит в сторону одной из башен. Хмурюсь и решаю пойти следом.

Буря усиливается. Не знаю, может Вал как-то дал своему Дому понять, что нужно ускорять атаку, потому что теперь драконы пытались пробить купол яростнее. Поднятые вихри снега резали глаза, но я не обращала внимания. Вал здесь! Всё же пришёл за мной!

Как и обещал.

Он успел. Богиня, он успел! Спасти меня от непоправимого!

Я пытаюсь найти его взглядом. Толком и не рассмотрела из-за снега, нападения Сидда и его падения со стены. Но куда он мог подеваться?

Задираю голову и замечаю дракона, он плавно снижается и вцепляется когтями в купол. Удерживаться сложно, и Вал соскальзывает. Оказавшись над стеной и башней, Валфрик неожиданно меняет облик и проваливается, будто купол зачарован только на то, чтобы ограждать от драконов, но может впустить человека.

Вот только он падает!

Я вскрикиваю, когда Валфрик оказывается на крыше башни, скатывается по черепице и повисает прямо над пропастью на одной руке.