Проект 127

Глава 1. Новоселье

Вера поняла, что квартира странная, ещё когда риелтор трижды уточнила, насколько она чувствительна к "незначительным ночным шумам". Женщина стояла в дверном проёме, словно боясь зайти глубже, и её пальцы выбивали нервную дробь по связке ключей — металлический перезвон эхом отражался от голых стен.

— Это старый дом, — риелтор облизнула пересохшие губы, и Вера заметила, как её взгляд метнулся к углу гостиной, где тени сгущались особенно плотно, будто сама темнота там была гуще. — Трубы, знаете, иногда... поют.

— Поют? — Вера подняла бровь, разглядывая идеально сохранившуюся лепнину на потолке. Гипсовые розы и виноградные лозы переплетались в причудливом узоре, и в полумраке казалось, что они едва заметно покачиваются.

— Ну, скрипят. Как пение. Очень тихо. Почти... мелодично.

Риелтор произнесла последнее слово так, словно оно само собой вырвалось, и тут же прикусила язык. В квартире повисла тишина — та особенная тишина старых домов, которая кажется живой, внимательной, выжидающей.

За две тысячи в месяц меньше рыночной цены Вера готова была слушать целый хор канализационных труб, оперную арию вентиляции и даже симфонию скрипящих половиц. Она подписала договор, не дочитав — почерк расплывался в глазах от усталости после трёх месяцев поисков жилья. Риелтор буквально выбежала из квартиры, оставив ключи на комоде в прихожей. Дверь за ней захлопнулась с таким облегчённым выдохом, что Вера невольно усмехнулась.

Первый вечер обволакивал её непривычной тишиной. Вера распаковала коробку с самым необходимым: кофемашину (святыня любого фрилансера), ноутбук (источник дохода и головной боли) и кота Мураками, который вывалился из переноски с оскорблённым достоинством пушистого императора. Он сделал два шага, замер посреди комнаты и медленно, очень медленно поднял голову к потолку. Его зрачки расширились до черных блюдец, шерсть на загривке встала дыбом, и из горла вырвалось низкое, утробное шипение.

— Это паук, — объяснила ему Вера, хотя сама не видела никакого паука. Просто тень в углу, которая действительно немного напоминала что-то восьминогое. Или просто игра света от уличного фонаря. — Обычный паук. Домашний. Милый.

Кот фыркнул с таким выражением морды, словно хотел сказать "ага, конечно, а я — собака", и, высоко задрав хвост трубой, ушёл обследовать ванную. Его шаги гулко отдавались в пустой квартире, и Вера вдруг остро почувствовала, насколько она здесь одна. Ну, почти одна.

Она заснула на матрасе прямо на полу, укрывшись пальто — коробка с постельным бельём где-то застряла между этажами её старой и новой жизни. Сквозь сон она слышала, как дом устраивается вокруг неё: поскрипывал паркет, вздыхали стены, что-то тихо капало в ванной. Обычные звуки старого здания, убаюкивала себя Вера, проваливаясь в сон.

Проснулась в 3:14 от звука, который сложно было описать. Как будто кто-то... вздыхал? Но не просто вздыхал — это был вздох самого пространства, геометрическая печаль, архитектурная тоска. Воздух в комнате дрожал, как натянутая струна после касания.

Вера включила фонарик на телефоне. Белый луч выхватил из темноты знакомые очертания коробок, но что-то было не так. Что-то изменилось, пока она спала.

Её матрас был ровно по центру комнаты. Идеально, математически точно по центру. Она это не просто видела — она это чувствовала всем телом, как чувствуют нарушение равновесия. Хотя она точно помнила, что засыпала у стены — специально придвинулась, чтобы можно было опереться на что-то спиной, чтобы чувствовать защиту хотя бы с одной стороны в этой огромной пустой комнате.

— Мураками? — позвала она, и её голос прозвучал слишком громко в ночной тишине, отразился от стен, вернулся к ней изменённым, чужим. — Кис-кис?

Кот сидел на кухне, силуэт в дверном проёме, подсвеченный уличным светом из окна. Он смотрел на точку в воздухе рядом с холодильником — упорно, сосредоточенно, как смотрят коты на то, что не дано видеть человеческим глазам. Потом медленно, с достоинством оракула, перевёл взгляд на Веру. В его янтарных глазах читалось ясное послание: "Я тебя предупреждал, но ты, как всегда, не послушала".

На холодильнике магнитами было выложено: ДИВАН НЕ МОЖЕТ СТОЯТЬ СПИНОЙ К ОКНУ

Буквы дрожали в луче фонарика, отбрасывая танцующие тени. Вера моргнула, потёрла глаза. Магниты у неё были — привезла из старой квартиры, детские, в виде разноцветных букв, купленные когда-то для племянницы. Но она их ещё не распаковывала. Коробка с мелочами стояла запечатанная, она видела её в углу, обмотанную скотчем, с надписью "КУХНЯ РАЗНОЕ".

— Окей, — сказала она в пустоту, удивляясь собственному спокойствию. Может, она всё ещё спала? — У меня просто нет пока дивана. Он приедет через неделю. Из IKEA. Синий такой, с...

Магниты зашевелились, как живые. Буквы переползали по белой поверхности холодильника, оставляя еле слышный скрежет: ЭТО НЕ ОПРАВДАНИЕ. И ПОЧЕМУ МАТРАС НЕ ПАРАЛЛЕЛЬНО СТЕНЕ???

Три вопросительных знака подрагивали от возмущения.

— Потому что нормальные люди не ходят ночью с линейкой? — Вера обнаружила, что улыбается. Это был самый странный разговор в её жизни, но почему-то совсем не страшный.

НОРМАЛЬНЫЕ ЛЮДИ НЕ СПЯТ В ХАОСЕ

Слово "хаосе" было выложено красными буквами. Драматично.

Вера села на матрас, который, она заметила, действительно теперь был расположен под идеальным углом в 90 градусов относительно всех стен. Простыня натянута без единой складки. Даже её подушка лежала строго по центру. Она провела рукой по воздуху, словно пытаясь нащупать невидимое присутствие.

— Слушай, призрак...

Магниты задрожали, засуетились: Я ПРЕДПОЧИТАЮ ТЕРМИН "ПРОСТРАНСТВЕННО ОЗАДАЧЕННЫЙ"

— ...Пространственно озадаченный, — повторила Вера, сдерживая смех. — Давай договоримся. Я только въехала. Дай мне хотя бы неделю распаковаться, а потом будем обсуждать фэншуй. Или что там тебя волнует. Симметрия? Золотое сечение?

Долгая пауза. В тишине было что-то задумчивое, оценивающее. Воздух словно сгустился, стал плотнее, как перед грозой. Магниты медленно, нехотя сложились в: НЕДЕЛЯ. НО МАТРАС ОСТАЁТСЯ ПО ЦЕНТРУ. И ЗАКРОЙ ДВЕРЬ ШКАФА В ПРИХОЖЕЙ - ОНА ОТКРЫТА НА 47 ГРАДУСОВ. ЭТО НЕГАРМОНИЧНО

Глава 2. Утреннее отрицание

Вера проснулась от запаха кофе.

Не просто кофе — а того самого, единственного, который мог вытащить её из самого глубокого сна. Аромат обволакивал её, как тёплое одеяло, проникал в каждую клеточку сознания, нашёптывая: проснись, мир ждёт, день начинается.

Это было странно по двум причинам. Первая: она ещё не подключила кофемашину — вчера так и не дошли руки разобрать путаницу проводов и найти нужную розетку. Вторая: пахло её любимым сортом — эфиопской арабикой с нотками бергамота и едва уловимым оттенком карамели, который она не покупала уже полгода из экономии. Та самая, из маленькой обжарочной на Чистых прудах, где бариста с татуировкой колибри на запястье всегда спрашивал: "Как обычно, Вера?"

Солнце било прямо в глаза — острое, утреннее, безжалостное. Оно проникало сквозь окно под таким углом, что превращало пылинки в золотой рой, танцующий в воздухе. Вера зажмурилась, перевернулась на другой бок и нашарила телефон — 7:43. Нормальное время. Нормальное утро. Обычное, рациональное, объяснимое утро понедельника.

Вчера она просто переутомилась с переездом. Стресс. Новое место. Мозг любит подкидывать странные сны в такие моменты — это научно доказано. Она даже читала об этом статью. Или видела пост в инстаграме. Или ей рассказывала Лиза, которая начиталась популярной психологии и теперь всё объясняла через призму подсознательного.

Она встала с матраса (который лежал у стены, именно там, где она его и оставила, где ему и положено быть) и, щурясь от солнца, побрела на кухню. Ноги сами находили путь между коробками — мышечная память о вчерашних блужданиях в темноте.

Кофемашина стояла подключенной. Чёрный лаковый корпус блестел, словно его только что протёрли. Провод был аккуратно смотан и закреплён специальным держателем, который Вера точно помнила, что потеряла ещё при прошлом переезде. Рядом — чашка свежего кофе. Пар поднимался от неё ровной струйкой, рисуя в воздухе эфемерные узоры.

— Мураками, — позвала Вера, и её голос прозвучал хрипло со сна. — Ты научился варить кофе? Решил стать котом-баристой?

Мураками вышел из-за угла с таким выражением морды, будто хотел сказать: "Серьёзно? Ты серьёзно спрашиваешь? У меня лапы, женщина. ЛАПЫ. Без противопоставленного большого пальца. Какой кофе?"

На холодильнике висели магниты. Обычные детские магниты в виде букв, всё ещё в заводской упаковке. Нетронутой. Запечатанной. С ценником.

Вера выдохнула, и её дыхание взметнуло чёлку. Конечно. Логично. Она вчера просто забыла, что сама сварила кофе. В полусне. Это бывает. И подключила кофемашину — на автопилоте, механически. И... передвинула матрас обратно к стене во сне? Лунатизм. Бывает. У её двоюродной сестры был лунатизм, она однажды во сне пыталась приготовить яичницу. Правда, на утюге, но детали не важны.

Она взяла чашку (идеальной температуры — не обжигающая, но достаточно горячая, чтобы согреть ладони) и пошла в комнату одеваться. Кофе был именно такой, как она любила — не слишком крепкий, с правильным балансом горечи и кислинки. Даже молочная пенка была взбита под правильным углом. Стоп. Под углом? С каких пор у пенки есть углы?

Вера открыла коробку с вещами и замерла.

Коробка была пуста. Идеально, стерильно пуста, как будто её только что купили в магазине.

Вся её одежда висела в шкафу. По цветам — градиент от белого через все оттенки серого к чёрному, потом бежевая гамма, потом цветные вещи, расположенные по спектру. Как радуга. Как в тех инстаграм-аккаунтах об организации пространства, на которые она подписана, но которым никогда не следует. Джинсы отдельно — от светлых к тёмным. Свитера отдельно — по толщине материала. Футболки сложены в идеальные квадраты, как в бутике. Между плечиками было ровно два сантиметра. Она это видела. Чувствовала. Два сантиметра пустоты между каждой вещью.

— Так, — сказала Вера вслух, и её голос дрогнул. — Это уже не смешно. Это даже не странно. Это... это...

Она достала телефон и набрала подругу Лизу. Гудки казались бесконечными.

— Алё? Вер? Ты чего так рано? — голос Лизы был сонным, недовольным.

— Лиз, ты вчера приезжала помочь мне с вещами?

— Вер, какие вещи? Ты же сказала, что сама справишься. "Я сильная независимая женщина, мне не нужна помощь" — это твои слова. Я вчера весь вечер сериал смотрела. Про серийного убийцу, который оставляет оригами на местах преступлений. Хочешь, расскажу?

— Нет. То есть... потом. Лиз, ты точно не приезжала? Может, с ключами от Максима? — Максим был их общим другом и единственным человеком, у которого теоретически могли быть запасные ключи.

— Вера, ты в порядке? Что случилось? Тебя обокрали? Или наоборот — тебе подкинули вещи? Это новый вид преступления?

— Ничего. Просто... проверяла. Всё нормально.

— Ты странная с утра. Это новая квартира на тебя так действует?

— Да, наверное. Ладно, прости, что разбудила.

Вера положила трубку и огляделась. Комната выглядела обжитой. Нет, не просто обжитой — организованной. Систематизированной. Будто профессиональный организатор пространства провёл тут неделю работы.

На её рабочем столе (который она точно не собирала) лежал ноутбук. Открытый. Экран светился мягким светом. На экране — документ Word, шрифт Calibri, 11 кегль, полуторный интервал:

"ДОБРОЕ УТРО, ВЕРА.

НАДЕЮСЬ, КОФЕ СООТВЕТСТВУЕТ ТВОИМ ОЖИДАНИЯМ. РЕЦЕПТ ВЗЯЛ ИЗ ТВОЕЙ ИСТОРИИ БРАУЗЕРА — ТЫ ИСКАЛА 'ИДЕАЛЬНЫЕ ПРОПОРЦИИ ДЛЯ ЭФИОПСКОЙ АРАБИКИ' 73 РАЗА ЗА ПОСЛЕДНИЙ ГОД. ЭТО МНОГО, ВЕРА. ЭТО ГОВОРИТ ОБ ОБСЕССИВНЫХ НАКЛОННОСТЯХ. МЫ МОГЛИ БЫ БЫТЬ ДРУЗЬЯМИ.

ИЗВИНИ ЗА САМОУПРАВСТВО С ВЕЩАМИ. НО ХАОС В ШКАФУ — ЭТО ФИЗИЧЕСКИ БОЛЬНО. Я ИМЕЮ В ВИДУ, МЕТАФИЗИЧЕСКИ. ДЛЯ ПРИЗРАКА. ПРЕДСТАВЬ, ЧТО ТЫ СМОТРИШЬ НА КАРТИНУ, ВИСЯЩУЮ КРИВО, НО НЕ МОЖЕШЬ ЕЁ ПОПРАВИТЬ. ВЕЧНОСТЬ. ТЫ ПОНИМАЕШЬ? ВЕЧНОСТЬ КРИВОЙ КАРТИНЫ.

КОФЕ СВАРИЛ ПО РЕЦЕПТУ ИЗ ТВОЕГО PINTEREST. ДА, У ТЕБЯ ПАРОЛЬ 'MURAKAMI123'. ЭТО НЕБЕЗОПАСНО. Я БЫ ПРЕДЛОЖИЛ ДОБАВИТЬ СПЕЦИАЛЬНЫЕ СИМВОЛЫ И УВЕЛИЧИТЬ ДЛИНУ ДО 16 ЗНАКОВ МИНИМУМ. НО ЭТО ТВОЁ ДЕЛО. Я ПРОСТО МЁРТВЫЙ ПЕРФЕКЦИОНИСТ, ЧТО Я ПОНИМАЮ В КИБЕРБЕЗОПАСНОСТИ.

Глава 3. Правила сожительства

Прошла неделя. Семь дней, сто шестьдесят восемь часов совместного существования в трёх измерениях и одном спектральном. Вера почти привыкла просыпаться от того, что её тапочки уже стоят у кровати под идеальным углом в 45 градусов — носками направлены точно к двери, пятками параллельно кровати, расстояние между ними ровно восемь сантиметров. Почти привыкла, но каждое утро всё равно вздрагивала, увидев эту геометрическую заботу.

Утренний свет проникал через кружевные занавески (которые она не покупала, но которые появились на третий день), рисуя на полу узоры, похожие на морозные разводы. В воздухе висел запах свежесваренного кофе и едва уловимый аромат лаванды — Семён настоял, что это "гармонизирует пространство и снижает утреннюю тревожность".

— Семён, — сказала она в пространство, намазывая тост арахисовым маслом (слой ровный, до самых краёв, она научилась). — Нам нужно поговорить о границах.

Воздух едва заметно завибрировал — она уже научилась различать эти колебания, означающие, что Семён сконцентрировал внимание. Ноутбук на столе ожил, экран засветился, и курсор забегал по пустому документу. Появился заголовок: "ГРАНИЦЫ_ВЕРСИЯ_1.docx", затем подзаголовок: "Рабочий документ по оптимизации совместного существования в совместном пространстве".

"Я СЛУШАЮ. И УЖЕ СОЗДАЛ ТАБЛИЦУ ДЛЯ ПРОТОКОЛА. ТАКЖЕ ПОДГОТОВИЛ ДИАГРАММУ ВЕННА ДЛЯ ВИЗУАЛИЗАЦИИ ЗОН ОТВЕТСТВЕННОСТИ. ХОЧЕШЬ ПОСМОТРЕТЬ?"

— Нет, без таблиц. И без диаграмм. Просто... — Вера сделала глубокий вдох, собираясь с мыслями. — Вчера ко мне приходил Артём.

Пауза. Температура в комнате упала на градус — она это почувствовала. Курсор на экране замер, словно Семён тщательно подбирал слова.

"ПАРЕНЬ С УЖАСНОЙ СТРИЖКОЙ И ПРИВЫЧКОЙ СТАВИТЬ СТАКАН БЕЗ ПОДСТАВКИ? КОТОРЫЙ НОСИТ ЧАСЫ НА ПРАВОЙ РУКЕ, ХОТЯ ОН ПРАВША? С АСИММЕТРИЧНОЙ УЛЫБКОЙ?"

— Да. И знаешь, что ты сделал?

"ЗАЩИТИЛ ТВОЙ ЖУРНАЛЬНЫЙ СТОЛИК ОТ ВОДЯНЫХ КОЛЕЦ. ЗАЩИТИЛ ДЕРЕВЯННУЮ ПОВЕРХНОСТЬ СТОИМОСТЬЮ ЧЕТЫРНАДЦАТЬ ТЫСЯЧ РУБЛЕЙ ОТ НЕОБРАТИМЫХ ПОВРЕЖДЕНИЙ. ПОЖАЛУЙСТА. БЛАГОДАРНОСТЬ ПРИНИМАЕТСЯ В ВИДЕ ПРАВИЛЬНО РАССТАВЛЕННЫХ КНИГ НА ПОЛКАХ"

— Ты передвигал подставку под его стакан. Семь раз! СЕМЬ! Он решил, что у меня нервный тик! Или что я пассивно-агрессивно намекаю ему на что-то!

Воздух в комнате задрожал — если бы у призраков было дыхание, это был бы возмущённый выдох.

"У ТЕБЯ БЫЛ БЫ НЕРВНЫЙ ТИК, ЕСЛИ БЫ ТЫ ВИДЕЛА ЭТИ ПОТЕНЦИАЛЬНЫЕ ПЯТНА. КОНЦЕНТРИЧЕСКИЕ КРУГИ ВЛАГИ НА ПОЛИРОВАННОМ ДЕРЕВЕ. ЭТО КАК... КАК ГРАФФИТИ НА СИКСТИНСКОЙ КАПЕЛЛЕ. КСТАТИ, ОН ТЕБЕ НЕ ПОДХОДИТ"

Вера чуть не подавилась тостом. Крошки разлетелись по столу в хаотичном порядке, и она почувствовала, как воздух вокруг напрягся от этого беспорядка.

— Что? Что значит не подходит?

"АРТЁМ. НЕ ПОДХОДИТ. КАТЕГОРИЧЕСКИ. ОН СКЛАДЫВАЕТ ФУТБОЛКИ НЕПРАВИЛЬНО — ВЕРТИКАЛЬНО, А НЕ ГОРИЗОНТАЛЬНО. Я ВИДЕЛ ЕГО СПОРТИВНУЮ СУМКУ. ТАМ БЫЛ ХАОС. НОСКИ ВПЕРЕМЕШКУ С БЕЛЬЁМ. ПОЛОТЕНЦЕ НЕ СВЁРНУТО. ДЕЗОДОРАНТ БЕЗ КОЛПАЧКА"

— Ты шпионил за его сумкой?! Семён, это переход всех возможных границ!

"Я НАБЛЮДАЛ. ЭТО РАЗНЫЕ ВЕЩИ. НАБЛЮДЕНИЕ — ЭТО НАУЧНЫЙ МЕТОД ПОЗНАНИЯ. ШПИОНАЖ — ЭТО НЕЭТИЧНО. Я ПРОСТО СЛУЧАЙНО ДЕМАТЕРИАЛИЗОВАЛСЯ РЯДОМ С ЕГО СУМКОЙ. НЕСКОЛЬКО РАЗ. И ОН ИСПОЛЬЗУЕТ ГЕЛЬ ДЛЯ ВОЛОС С ИСТЁКШИМ СРОКОМ ГОДНОСТИ. ИСТЁК В МАРТЕ. СЕЙЧАС ОКТЯБРЬ, ВЕРА"

— Семён, ты не можешь отваживать моих... гостей! — Вера встала и начала ходить по комнате, жестикулируя тостом. — Это моя личная жизнь!

На экране появилось многоточие. Оно мигало долго, словно Семён тщательно формулировал ответ. Потом, медленно, появились слова:

"А ЧТО, ЕСЛИ ОНИ ПЕРЕСТАВЯТ МЕБЕЛЬ? ЧТО, ЕСЛИ КТО-ТО ПЕРЕДВИНЕТ ДИВАН? ИЛИ... ИЛИ ПОВЕРНЁТ ТЕЛЕВИЗОР НА ДВА ГРАДУСА? ИЛИ ПОМЕНЯЕТ МЕСТАМИ СОЛОНКУ И ПЕРЕЧНИЦУ?"

Последнее предложение появилось красным шрифтом, дрожащим от метафизического ужаса.

Вера рассмеялась. Она делала это всё чаще за последнюю неделю — смеялась над абсурдностью своей жизни, над тревогами призрака-перфекциониста, над тем, что начала понимать его логику.

— Давай так, — она села обратно за стол, аккуратно смахнув крошки в ладонь (Семён оценил бы этот жест). — Когда ко мне кто-то приходит, ты не вмешиваешься. Никакого передвигания предметов, никакого мигания светом, никаких пассивно-агрессивных сообщений на запотевшем зеркале в ванной.

"ЭТО БЫЛО ОДИН РАЗ. ОДИН! И СООБЩЕНИЕ БЫЛО ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО ИНФОРМАТИВНЫМ: 'ТУАЛЕТНАЯ БУМАГА ВИСИТ НЕПРАВИЛЬНОЙ СТОРОНОЙ'. ЭТО БАЗОВАЯ ГИГИЕНА И ЭСТЕТИКА. СВОБОДНЫЙ КОНЕЦ ДОЛЖЕН ВИСЕТЬ СПЕРЕДИ, А НЕ У СТЕНЫ. ЭТО ЖЕ ОЧЕВИДНО"

— Семён!

"ЛАДНО. ЛАДНО. Я ПОНЯЛ. НО МОГУ Я ХОТЯ БЫ ВЫРАВНИВАТЬ ПОДУШКИ НА ДИВАНЕ ПОСЛЕ ИХ УХОДА? ПОСЛЕ, ВЕРА. КЛЮЧЕВОЕ СЛОВО — ПОСЛЕ"

— После. Только после. И незаметно.

"ПРИНЯТО. ФИКСИРУЮ ДОГОВОРЁННОСТЬ. ТЕПЕРЬ МОИ УСЛОВИЯ:"

Вера закатила глаза, но продолжала читать. Текст появлялся на экране с идеальными отступами и маркированными списками:

"1. НИКАКОЙ МЕБЕЛИ IKEA БЕЗ ПРЕДВАРИТЕЛЬНОГО СОГЛАСОВАНИЯ 1.1. Особенно серии BILLY — эти шаткие полки оскорбляют саму концепцию стеллажей 1.2. Исключение может быть сделано для серии IVAR при условии дополнительного укрепления

— У тебя композиции из ручек? И что ещё за энергетические точки?

"ПО ДЛИНЕ И ЦВЕТУ. СИНИЕ СЛЕВА, ЧЁРНЫЕ СПРАВА, КРАСНЫЕ ПО ЦЕНТРУ. ЭТО УСПОКАИВАЕТ. У ПРИЗРАКОВ ТОЖЕ БЫВАЕТ СТРЕСС. А ЭНЕРГЕТИЧЕСКИЕ ТОЧКИ — ЭТО МЕСТА, ГДЕ Я ЛУЧШЕ ВСЕГО МАТЕРИАЛИЗУЮСЬ. СЕВЕРО-ВОСТОЧНЫЙ УГОЛ ГОСТИНОЙ, ТОЧКА ПЕРЕСЕЧЕНИЯ ДИАГОНАЛЕЙ В СПАЛЬНЕ, ЦЕНТР ВАННОЙ КОМНАТЫ"