Проект A.R.C.H.E.I

ПРОЛОГ

2025 год. Вроде бы обычный день. Рабочий. Трудовой. Без неожиданностей.

После смены мы с Серёгой катили по городу. Не то чтобы у нас была цель — просто так, для души. Маршрут не важен, лишь бы прочь от заводской пыли, шума станков и вечного «сделай это ещё вчера». Мотор урчал, как довольный сытый тигр, а я сидел, развалившись в кресле, лениво рассматривая в окно улицы города. На улице висел серый вечер. Такой, что хочется беспрерывно зевать.

Перед этим мы заехали в наш привычный пит-стоп — маленькое кафе на углу, где пахло булочками и вечно ремонтируемой кофемашиной.

— Ну чё, сегодня твоя очередь? — прищурился Серёга, вылезая из-за руля.

— Да ладно, не жадничай, я вчера платил, — фыркнул я. — Или ты свою очередь каждый раз в рассрочку оформляешь?

— Да я просто коплю на твои капризы. — Он усмехнулся. — Двойной эспрессо, без сахара, как у графа.

Я хмыкнул, пошёл внутрь. Всё как обычно. Спокойно. По-домашнему. Мы даже не заметили, как мир начал меняться.

Я поймал себя на мысли, что на радио вдруг прошёл странный шипящий звук. Секундный, как будто кто-то сбил настройку. Серёга глянул на магнитолу, повозился с кнопками, но звук исчез сам по себе. Мы переглянулись и рассмеялись, списав на старый добрый магнитофон, который уже давно жил своей жизнью.

...

Серёга — старый друг. Понимаем друг друга с полуслова. Он молчал, я — тем более. Иногда лучше ехать в тишине, чем забивать воздух ерундой. Так и катили.

— Подкинь до дома? — сказал я спустя пару кругов по району.

— Ну ты ж знаешь, — Серёга тяжело вздохнул, — тебе на край города переться...

— Завтра заправимся за мой счёт.

— Ладно, — крякнул он, разворачивая руль. — Погнали.

Небо постепенно хмурилось, становилось всё темнее. Сначала мы не придали этому значения — вечер как вечер. Но затем фонари начали гаснуть один за другим, словно растворяясь в воздухе. Когда впереди проступила белёсая стена тумана, в груди шевельнулось неприятное чувство. Серёга сбросил скорость. Что-то внутри меня натянулось, как струна.

— Это что за фигня?.. Дым?

— Не похоже. Слишком равномерный… и плотный.

Так мы осторожно въехали.

— Слушай, это точно не декорации к новому «Сайлент Хиллу»? — выдавил я, пытаясь пошутить, но даже мне самому было не смешно.

Сразу стало тихо. Неправильно тихо. Музыка в колонках захлебнулась и отключилась. Навигатор застыл. Связи ноль. Машина будто погрузилась в кашу.

Я нахмурился. Пальцы сами начали вертеть крышку от кофе, словно в этом движении был ответ. Серёга вцепился в руль, глаза бегали.

Проехали метров триста. Может, чуть больше. И тут... звук. Не описать. Скрежет, как будто кто-то медленно царапал лезвием по корпусу автомобиля. Спереди, из тумана, показалась чёрная громада.

Оса. Летательный аппарат в форме осы. Металлическая, матовая, и неестественно огромная. Она не летела — она висела. Жало под брюхом мигало голубым светом. И его остриё смотрело прямо на нас.

— Это что ещё за... — начал Серёга.

Оса выстрелила.

Мир ослеп на секунду, жар хлестнул в лицо. Когда я моргнул, место Серёги пустовало — ни визга, ни крика, ни малейшего звука. Его просто не стало.

— Серёга?.. — я сдавленно прохрипел.

Пальцы вцепились в ремень безопасности. Паника начала подниматься из груди к горлу, удушая. Я тряс головой, не веря увиденному, ощущая, как мир вокруг становится невыносимо чужим и опасным. Я выбрался. Ноги не слушались.

— СЕРЁГА!

Тишина. Только гул. И туман. Туман. Промчалась мысль «надо сматываться» и я побежал. По памяти, по инстинкту. Туда, где должен был быть дом.

Сквозь пелену проступали знакомые силуэты — вывеска старого магазина, разбитый киоск, бетонный столб с надписью «Смерть черёмухе». Бежал сквозь знакомые, но ставшие вдруг чужими улицы. Завернул за угол — впал в ступор. Дом, где я рос исчез. На его месте зияла чернота, обрыв, наполненный живым дрожащим туманом. В ушах зашумело. Я отчётливо чувствовал, как земля уходит из-под ног, как разум отказывается понимать увиденное.

— Нет, нет, нет... — слова были тихими, почти неслышными. Всё, что я знал, всё, что любил — исчезло.

Я стоял и смотрел вниз. Домов не было. Ни одного. Моего дома тоже не было. Ни кухни с облупившейся плиткой, ни лестницы, откуда я свалился в пятом классе и разбил нос, ни моего любимого старого кота Барсика.

Серёги нет. Дома нет. Меня нет?

Руки дрожали. Я чувствовал, как паника забирается под кожу. Сердце билось так, будто собиралось пробить грудную клетку. В голове пульсировал только один вопрос: «Что происходит?»

Я огляделся. Нужно было укрытие. Инструмент. Что угодно, чтобы дать отпор этой твари. И тут я заметил в стороне старый покосившийся сарай. Само собой я рванул туда со всех ног. Хрипло дыша, втиснулся внутрь… и замер.

Там был планер. Мой. Точнее отцовский.

Старенький, потёртый временем планер лежал в сарае, покрытый тонкой паутиной воспоминаний. Я вспомнил, как впервые отец поднял меня в небо. Он улыбался, показывая облака, похожие на корабли и драконов. Тогда он сказал: «Помни, Стив, небо — это место, где легко дышать». Я стиснул зубы, чувствуя, как давит ком в горле. Я верил. Но после — убрал планер сюда. Часть себя закопал.

Теперь он лежал передо мной. Надёжный. Настоящий. Напоминающий.

И тут на меня накатило. Дом. Барсик. Серёга. Всё ушло. В груди защемило. Не больно — пусто.

Бзззззз.

Шум возвращался. Оса приближалась.

Я посмотрел на планер, потом — на край обрыва. Разложить, зацепить, выдохнуть. Руки действовали сами. Я уже летел.

Подо мной не просто земля. Что-то иное. Металлическое. Пульсирующее. Я не знал что это. На поверхности проглядывали огромные шестигранные проёмы. Что-то двигалось. Теплилось.

Оса уже сзади. Пространство дрожало, как перегретый воздух. Первый выстрел разорвал туман оглушающим треском — мимо, но так близко, что уши заложило. Я резко крутанул планер, ухватившись за стропы.Сердце колотилось в горле.

ГЛАВА 1 — ПОРОГ

Сознание вернулось рывком, словно меня выдернули из глубокого омута. Я резко вдохнул и захрипел. В горле запершило. Грудь сжало. Меня охватила паника, и я метнулся вверх, ударившись головой о крышку капсулы. Боль слегка привела в чувство. В глазах мутилось, но даже в полутьме стало ясно — это не сон. Совсем не сон.

Свет.

Мутный, тусклый, словно прошедший сквозь слои пыли и времени. Потолок — гладкий, с бледно-синим отблеском, и… неестественно ровный. Не штукатурка. Не металл. Что-то иное. Я пошевелился. Руки затекли. Ноги едва слушались. По коже побежали мурашки — было холодно, будто я спал на ледяной плите.

Моё тело находилось в капсуле. Я сел и осмотрелся.

Стазис? Или… сон слишком длинный? С потолка закапала жидкость. Где-то искрил провод. Тишина была мёртвой — звуков не было вообще. Даже собственного дыхания не слышно, как будто всё здесь поглощало звук.

Капсула заскрипела, видимо, открылась давно. Я выбрался наружу. Тело шатало. Пол был гладким, тёмным, покрытым трещинами. Позади — ещё четыре капсулы. Все открыты. В одной пусто...

Сердце ухнуло вниз, когда взгляд упал на соседние капсулы. Трое. Тела. Сухие, как мумии, покрытые пылью. Лица искажённые, высохшие, навечно застывшие в агонии. Меня пробило холодом. Я невольно отпрянул, ощутив, как волна тошноты подступает к горлу. Мгновение я стоял, не веря глазам. Затем тело само сделало шаг назад, прочь от ужасной картины.

Потом ступор. Полный шок. Они мертвы. Почему я жив?

Только через несколько минут пришло осознание: если бы не сбой в капсуле, я бы остался там навсегда. Год. Десять. Сто лет. Или тысячу. Так и не пробудившись. Погребённый в стазисе как они.

Я побрёл вперёд. Шёл медленно. Не знал зачем, просто не мог оставаться там.

Коридор. Плавные изгибы, никаких углов. Свет не горел, но что-то мягко подсвечивало стены — как будто всё помещение было источником тусклого сияния. Я шёл и думал, что это бред. Сон? Кома? Симуляция? Может, розыгрыш? Но холод, пыль, мёртвые тела — всё ощущалось настоящим. Слишком настоящим.

Я шел и думал, что потерял всё и всех кто был мне дорог: Серёгу, Барсика, дом…

Внезапно меня посетила мысль, что место напоминает лабораторный комплекс. Какой-то странный, непонятный, чуждый. Будто не из моего родного мира. Было очень страшно и тревожно, но, деваться некуда. Стоять на месте и ждать не вариант. Нужно выяснить куда меня угораздило попасть. Когда я зашел в очередной коридор, мне в глаза бросилась дверь. С биометрическим сканером и электромагнитным замком, без питания замок отрубился и слегка отворил дверь.

Я попробовал её сдвинуть, но она не открылась. Я толкнул плечом. Скрипнула, но поддалась.

Первое, что я увидел — стол. На столе среди бумаг лежал батончик. Нелепо обычный, совершенно неуместный здесь. Я поднял его, и упаковка рассыпалась в прах, оставляя лишь обрывок с датой. ...до 2305 го… Что это значит? Сердце болезненно ёкнуло — это будущее или далёкое прошлое? Бессилие и страх смешались во мне в горькую смесь. Мир сжался до этого странного батончика, нелепого свидетеля моей потерянности. Это получается срок годности истёк ещё в 2305 году? И тогда в голову закралась мысль: и какой сейчас год?

Очень хотелось есть. Но батончик уже отжил своё, а голод, после таких перегрузок и многовекового стазиса только усилился.

Дальше был шкафчик или что-то похожее на него. Дёрнул — дверка не поддалась. Ударил ногой, чуть не потеряв равновесие. Рама в районе замка отогнулась. Дёрнул на себя дверь, та с неохотой открылась. На верхний полке аккуратно лежали какие-то серые штаны, и белая футболка. Одежда сильно пахла плесенью, но все лучше, чем в трусах щеголять.

Пол качнулся — не просто дрогнул, как от проезжего грузового транспорта, а будто под ногами прошла волна. Я опустился на колени. Землетрясение? Или… геотермальные воды?

Наружу не было окон. Внутри по прежнему никаких звуков. Только я, тишина и это место, где всё знакомое и чужое одновременно.

Что это за чертовщина?

Я стоял в этой комнате уже, кажется, добрую вечность. Пыль, стены будто из живого металла: местами гладкие, местами тронутые временем и коррозией. Потолок уходил в полумрак и сложно было понять, где он заканчивается. Всё казалось слишком тихим, слишком стерильным, как будто само пространство боялось потревожить тишину.

Я пошёл вдоль стены разглядывая странные выступы-прожилки, то ли проводка, то ли вены. Справа обнаружилась конструкция вмонтированная в пол. На первый взгляд просто странная мебель, не то кресло, не то ложемент. Я наклонился осматривая её внимательнее.

На ложе виднелись тонкие, почти незаметные иглы и изогнутые опоры, словно под человеческое тело. В районе затылка — кольцо, в которое вмонтированы крошечные манипуляторы, почти как лапки насекомого. Холодок побежал по спине. Что это было? Орудие? Медицинское устройство? Пыточная установка?

Стало не по себе.

В голову закрались мысли, от которых хотелось отвлечься.

А если бы не сбой капсулы? Сколько ещё я бы пролежал? Лет сто? Тысячу? Может, я и не должен был очнуться вовсе. Может, моя очередь умереть просто не наступила? А вдруг это и есть забвение? Не смерть, не боль. А просто медленное растворение. Блуждать всю мою оставшуюся жизнь в старом комплексе лаборатории. Никто не помнит. Никто не придёт. Ничего не осталось.

И вдруг... щелчок.

Тонкий, как от лопнувшей нити, но в этой глухой тишине — словно гром.

Вся комната вздрогнула. Где-то защелкало что-то ещё. Потолок окрасился мягким, холодным светом. Стена напротив мигнула, вспыхнул узкий экран. Воздух дрогнул, и я рванулся к двери.

В этот момент она захлопнулась.

Я ударил кулаком. Металл не поддался. Рядом загорелась сенсорная панель. Я положил ладонь.

— Signum biologicum ignotum, — прошипело из динамика. Голос был плоским, синтетическим.

Фраза повторилась ещё раз на другом языке. Потом ещё. Я ничего не понял, только почувствовал, как по коже пробежал холодок. Но наконец система словно нашла нужный язык:

ГЛАВА 2 — ЛЕС, ГДЕ НЕБО ЗЛОЕ

Я шёл сквозь чащу, тяжело дыша. Лианы цеплялись за одежду, царапали кожу. Каждый шаг отдавался болью и нарастал страх неизвестности. Чувствовал себя здесь полностью чужим. Пришельцем. В мире, которому до меня нет никакого дела. Я стиснул зубы, подавляя отчаяние, и заставляя себя двигаться дальше. Босые ноги покрыты ссадинами и грязью. Одежда местами прилипла к телу. Не то от пота, не то от липкой влаги леса. Раннее утро встретило меня влажным дыханием джунглей, тяжёлым, насыщенным запахами гнили, пыльцы и иной жизни. Слишком живое.

Я пробирался, раздирая руки и плечи об острые листья и острые, как стекло, ветви. Несколько раз спотыкался о корни, один раз упал и порвал футболку — ткань, некогда военная, явно повидала дни получше.

Возле заросшего строения, словно пережёванного временем, я наткнулся на тело. Останки человека в военной форме уже начал покрывать мох. Лицо обглодано мелкими тварями, из-под шлема торчит проволока седых волос. Я осторожно присел рядом. Сердце сжалось от жалости и ужаса. Он умер здесь один, никем не замеченный, никем не оплаканный. Я аккуратно снял с него вещи, чувствуя неловкость и тихое почтение.

— Прости, брат, но теперь это нужнее мне, — прошептал я, быстро вырыл небольшую яму, чтобы похоронить его хоть как-то. У мёртвого был нож, зумбинокль и КПК, погасший навсегда. Взял его рюкзак. Всё содержимое в труху. Удивительно, как рюкзак сам не сгнил. Вытряхнул его, сложил туда свои грязные вещи — штаны и рваную футболку, трофей из лаборатории.

Похоронил его как безымянного солдата.

Я добрался до небольшой реки или большого ручья, что был виден с холма лаборатории. Нашёл плоский камень, на котором постирал одежду покойного. Вода была холодной и слегка мутной, но запаха не имела. Я сам по-быстрому искупался, нашёл куст с полыми плодами. Один попробовал — горький, как полынь. Пить захотелось ещё больше. Есть нельзя, но использовать можно. Сорвал второй плод, вычистил остатки мякоти ножом. Получилась что-то вроде фляги только без крышки. Нашёл, где вода не столь мутная, промыл импровизированную флягу, приложил ткань к горлышку, в надежде, что вода будет чище, и наполнил. Глоток был жадным, но сдержанным. Потом я устроился у воды и на несколько мгновений просто сидел, позволяя лесу шуметь и дышать вокруг. Попытался запустить КПК, с тыльной стороны солнечная панель, но всё тщетно.

Когда солнце поднялось, я заметил фиолетовые плоды, свисающие с дерева, они напомнили мне сливы. На противоположном берегу. Выругался. Даже манну небесную тут надо заслужить. Осмотрелся: в метрах двадцати от меня было подкошенное дерево. Я сложил новоприобретенные вещи в рюкзак, залез на дерево и, что есть мочи швырнул его вместе со всем невеликим добром. Да! Докинул до берега. Раскачивая ствол, прыгнул. Как мне казалось, мощно… хотя со стороны это выглядело как полёт ужаленной пьяной ласточки. Плюхнулся в воду. Течение было не сильным.

Вдруг что-то коснулось моей ноги. Я испуганно поплыл, что есть мочи. До берега осталось немного, но внезапно я почувствовал резкую боль в районе голени, будто стеклом порезался. Пулей преодолел расстояние, вылез, осмотрел ногу, похоже, меня укусили. Твари уже не было, а вот круглый след, будто ожог от прикуривателя, только диаметром в полтора раза больше, был. Пришлось разорвать футболку на лоскуты, чтобы перевязать укус. Кровь сочилась, не желая останавливаться. Нашёл рюкзак, облачился и направился к дереву с фиолетовыми плодами. Есть хотелось ужасно. Не знаю сколько не ел, наверное, целую вечность. Желудок требовал есть. Нет. ЖРАТЬ.

---

Осторожно сорвал один плод, понюхал, надкусил. Плод был терпкий, сладкий, удивительно приятный. Но не успел я насладиться вкусом, как в лицо ударила волна крошечных, мерзких насекомых. Я вскрикнул, замахал руками, отступил, чуть не упав, и рухнул в воду. Поднялся мокрый, злой, с лицом в красных пятнах, и почувствовал горький смех, поднимающийся из глубины души. Чужой мир явно издевался надо мной. Только спустя полчаса выдвинулся. Перед отправкой набрал ещё плодов — сгодятся хотя бы как приманка… или как гранаты.

Вечерело. Нашёл прохладу, но по пути скатился по склону, приложился спиной о землю. Импровизированная фляга таких нагрузок не выдержала — треснула. Так снова хотелось пить…

Спустя ещё какое-то время я нашёл чащу, где были не деревья, а огромные листья. Их название - тениары, подумалось мне. Я бродил под ними, они прикрывали от солнца. Там я наконец попил чистой воды, ловя ртом капли, скатывающиеся по жилкам. Подсмотрел у птицы, похожей на гибрид голубя и поползня, что тоже тянулась к влаге.

Пришлось вернуться к реке. В попытке поймать хоть какую-то живность я связал жгут из волокон травы и попытался рыбачить. Безуспешно. В воде кто-то плескался, но ни одна тварь не клюнула. Я злился, но в глубине души чувствовал — день не прошёл даром.

В густой чаще я заметил животину размером с овчарку у неё были длинные задние лапы и блестящие глаза. В голове всплыло название — прыжколап. Эта тварь обернулась посмотрела на меня и склонила на бок голову. Где-то вдалеке раздался писк. Прыжколап встрепенулся и прыжками помчался в сторону звука.

Есть хотелось все сильнее.

Сделал ловушку: натянул лианы, использовал фиолетовые плоды как приманку. Откуда-то я точно знал, что это привлечёт прыжколапа. Пройдя вдоль реки и так ничего и не обнаружив, вернулся к ловушке. Солнце начало скрываться за горизонтом, ещё не темно, но уже вечерело. И что я вижу, моя приманка сработала!

---

Шкура жёсткая, но мясо, прожаренное на костре, оказалось съедобным. Впервые за долгое время я ел по-настоящему. У костра думал о себе, о странной фауне и флоре в лесу, о прошлом, о том, где оказался. С сожалением потушил костёр, чтобы ночью не привлекать внимание местных хищников, и полез на какое-то гигантское карликовое дерево — именно такую ассоциацию оно вызывало.

Я осторожно устроился на широкой ветке, стараясь не смотреть вниз. Слышал, как шуршит листва, как шевелятся где-то неподалёку твари, которых не хотелось видеть даже во сне. Сердце медленно успокаивалось, но страх оставался, плотно поселившись в груди.