Профайлер-2: Око валькирии

Часть 1. В Индии. Глава 1. Намасте!

Глава 1. Намасте!

Большой чёрный тубус лёг на стол.

– Что у вас там? – по-английски ровным голос спросил работник стамбульского таможенного контроля.

– This is wallpaper, – немного волнуясь, ответила Лена.

Это была её идея привезти на индийскую свадьбу непременный атрибут русской – стенгазету с двумя сердечками в стиле «Саша + Маша = Любовь». О том, что стенгазета на фоне кришнаитских плясок будет смотреться как омар в борще, Лена не подумала. Или что вообще возникнут проблемы с доставкой необычного груза: не каждый день тетеньки провозят в аэропорту стенгазеты. И Боря как один из директоров аэропорта об этом не мог не знать. Но Лену, весь день провозившуюся с бумажным клеем, переубедить было невозможно. Более того, мы советовали ей сложить оба листа ватмана вчетверо и убрать на дно чемодана – чтобы потом разгладить утюгом, если что, – но художника испортить своё детище невозможно заставить, и свёрнутые стенгазеты была бережно вложены в тубус как художественное полотно. На вывоз которого, между прочим, тоже требуются документы. Но если в российских аэропортах к Ленкиному художеству отнеслись снисходительно, то в Стамбуле с подозрением.

– It’s like a wedding comics, – поправила я Лену.

Было бы странно, если бы индус не захотел посмотреть на этот «свадебный комикс». Когда мужчина развернул обе стенгазеты, сначала тень удивления, смешанного с любопытством, промелькнула на лице.

На первом листе в окружении миллиона разных наклеек красовалось несколько фотографий русской невесты Татьяны и индийского жениха Рохана. Изображения демонстрировали кармическое течение времени – с детства до момента знакомства. Идею подсказал сам Рохан, когда во время сватовства сказал, что он и Татьяна уже были женаты, только в прошлой жизни, а в этот раз МГУ свёл их снова.

Второй лист был заполнен частично, в основном мелкими наклейками. По задумке Лены, гости на свадьбе должны были здесь оставить свои автографы с пожеланиями молодой ячейке общества.

Турок, прищурившись, склонился над аляпистым свадебным комиксом. Я в очередной раз прокляла сложный маршрут с пересадками из-за каких-то несусветных проблем Ленкиных родственников. А ведь могли бы вылететь спокойно из родного Домодедово прямым рейсом. Так нет же – надо было завернуть сначала в Питер, потом лететь до Стамбула, где кому-то надо было кое-что передать по работе – и снова на борт.

В этой ситуации интересно было одному Солнцеву, который не ездил с семьёй дальше Крыма. Мы же с Борей и двенадцатилетним Марком, по прозвищу Марусич, младшим сыном Лены, – ворчали втроём. Пока Солнцев радостным спаниелем бегал по этажам аэропортов и приносил нам какие-то вкусные мелочи, журналы, чтобы сбить наши скорбные мины с лиц. Да и в самолёте, казалось, его не укачивает. Капитан по-детски восхищался видом облаков сверху, даже не допуская мысли, что просвистеть через эту красоту топориком вниз не настолько весёлое дело.

– What’s this one? – спросил турок сурово, тыча пальцем в один из многих жёлтый смайлик рядом с фотографией будущей невесты.

– This is smile, – прошептала Лена, замечая наши переглядывания с Борей и каменную маску, сменившую вежливую улыбку, на лице таможенника.

– Наклейка… Я не знаю, как это по-английски… Борь?

– Sticker, – вздохнул Боря. В этот момент он уже был готов попросить выбросить в корзину злополучный бумажный багаж.

Турок тем временем подозвал коллег, один из них колупнул ногтём смайл и засунул в рот. Надо было видеть глаза Лены:

– Борь, чё они делают? – упавшим голосом спросила она.

Откуда ей было знать, что эти весёлые кругляшки похожи на известную профессионалам-криминалистам ЛСД радость в виде марок. И что теперь выхода два: ждать, пока турки окончательно не удостоверятся, что это всего лишь детские наклейки, либо срывать смайлики с «мясом», бумагой. На оба варианта требовалось время. За три года работы мы с Борей научились понимать друг друга без слов, поэтому молчали, теперь даже опасаясь переглядываться, не говоря уже о том, чтобы произнести вслух: «Это не ЛСД!»

Турок наконец распробовал клей и, вытащив изо рта, бросил побледневшую наклейку в корзину с экспроприированными предметами у других пассажиров. Потребовалось ещё минут десять переговоров, в которых Боря разрешил выбросить этот «факинг» комикс в мусорку, если он вызывает сомнения. Тогда подозрительный турок ещё и собаку привёл, которая, роняя свои сопли на фотографии молодожёнов, обнюхала бумагу. Ничего не нашла, конечно.

С расстройства мы все выпили коньяка из дьюти-фри, и только тогда Лена расплакалась.

– Да откуда же я знала, что нельзя клеить эти смайлы?– продолжала оправдываться Лена.– И вообще мне Марусич помогал! Мог бы и подсказать матери!

– В следующий раз будешь думать, – буркнул Борис, не думая утешать сестру.

– Да откуда же я знала!

*****

Индийская таможня к стенгазете отнеслась намного благосклонней, и стамбульский инцидент быстро забылся за обрушившейся на нас харизмой страны Болливуда, божественных песнопений, нищеты и роскоши в одном флаконе. В делийском аэропорту нас встретил Рохан, будущий зять Лены, приятный парень с обаянием актёра роли второго плана. Полчаса переминания с ноги на ногу перед такси, и программа нашего пребывания стала известна. Конечная точка нашего путешествия находилась от Дели в тысяче трёхстах километрах – на юге страны. Вариант, связанный с тратой почти двадцати пяти часов на поезде, Лена и Боря наотрез отвергли. И поскольку на самолёт мы уже не успевали, да и после двойной пересадки от слова «полетим» передёрнуло всех, то решено было снять на сутки номер в отеле, на следующий день до обеда съездить в Агру – и вечером снова-таки в путь.

Глава 2. Танго на четверых

Пробуждение пришло вместе с голодом. Лишённый ужина, червяк внутри сказал: «Хочу есть!» В животе так заурчало, что предутренняя дрёма испарилась моментально. Я открыла глаза и не поняла, что происходит, – передо мной (фактически я упиралась в неё носом) была грудь. С кудрявыми светлыми волосками. Миг – и настала очередь просыпаться мозгу.

– Почему вы без футболки? – шёпотом спросила я в эту грудь.

– Потому что было жарко… То есть, я вспотел.

Теперь и я почувствовала, что моя тонкая пижама прилипла к моей спине, а по шее из-под волос стекала струйка пота.

– Почему так жарко?

– Потому что мы не в Москве, – продолжая подыгрывать мне в шёпоте, напомнил Солнцев.

– А как?..

В первую очередь хотелось узнать, как мы вообще оказались рядом, кто кого притянул к себе. Противная струйка поползла по спине, и ужасно захотелось почесаться. С трудом я откинулась на спину, стягивая одеяло с Солнцева, и повернула шею. До моего края оставалась три четверти кровати. Господи, как же он спал? Приняла вертикальное положение, наконец. Так и есть: капитан притулился на каких-то сантиметрах края кровати. Я закрыла лицо руками:

– Боже, мне так стыдно! Простите, пожалуйста, я не специально!

Николай с наслаждением выпрямился, хрустнув позвонками, и покрутил шеей:

– Вам было плохо ночью. Вы были, как кусок льда.

– И поэтому нашла себе печку…

Точно! Это было последнее, что я подумала, засыпая. Словно в деревне, прижимаясь спиной к тёплой стене, за которой потрескивали в контрамарке сгорающие угольки.

– Простите, ради бога! – кажется, мне теперь придётся извиняться за эту ночь всю оставшуюся жизнь. В животе буркнуло снова,– простите!

Солнцев поднялся и рассмеялся:

– Идите в душ, а я пока вам приготовлю чай.

Словно вор, крадущий воду, я помылась наспех, накинула один из белых халатов на голое тело, отругав свою утреннюю рассеянность и постоянно думая о том, что мой мочевой бы уже взорвался от звуков льющейся воды, а Солнцев ведь до сих пор терпит… Выскочила из душевой:

– Идите, кажется, там ещё много горячей воды.

Упрашивать капитана не пришлось дважды – я кинулась к сумке, так и стоявшей у порога со вчерашнего вечера, торопливо достала сухое белье и, не снимая халата, натянула трусики, уже слыша приближающиеся шаги к двери, шорох и стук в дверь.

– Чтоб вас! Боря, если это ты, я тебя убью! – вырвалось непроизвольно. Действительно, появись сию минуту перед моими очами шеф, несдобровать ему!

Открыла резко дверь – перед глазами никого. Опустила взгляд и ахнула: на пороге стоял на коленках Алтарёв и протягивал огромный букет роз, и в зубах одна.

– Ты… как?.. – еле выдавила из себя, Алтарёв пожал плечами, мол, сам не знаю, стреляли…

Немая сцена, очевидно, была настолько громкой, что неподалёку открылась дверь в номер Елены, и она сама выглянула оттуда, почувствовав интересное происходящее нутром любительницы сериалов. Её я заметила боковым зрением, будучи не в силах отвести взгляд от переминающегося на коленках жениха, делающего попытки заползти в этом же положении в номер. Я шагнула назад, запнулась о собственный чемодан и припечаталась бы затылком об пол, если бы не молниеносная реакция Алтарёва. Он успел схватить меня за поясной узел на халате и замедлил падение – моё, но не своё.

Мы лежали на полу номера, и по-прежнему не было слов. Выпавшая изо рта роза зацепилась за рубашку и застряла между нами, упираясь мне в раздвинувшийся на груди халат. Алтарёв медленно перевёл взгляд от ложбинки на моё лицо:

– Привет, – сказали губы, приближаясь.

– Привет… – и мои накрыло поцелуем.

В те минуты мы продублировали сюжет знаменитого ванкуверского фото – боль от последствий падения и обезболивающий поцелуй в присутствии свидетелей. Возможно, мы бы зашли дальше, но, почему-то не в силах была повернуть голову, и всё тем же боковым зрением увидела остановившиеся в метре от нас волосатые ноги в белых тапках. Алтарёв почувствовал моё замешательство, повернул голову… Поднял её…

– **ля, и ты тут?

Мы кое-как поднялись с пола, я – с негромким стоном, потому что, очевидно, во время падения и рывка моей шее знатно досталось. Сергей, это было видно, не мог выбрать, то ли ударить Солнцева, то ли броситься мне помогать. За меня сказал третий свидетель – Боря, в белом халате и с зубной щёткой в руках, словно он с Николаем играли в «Зеркало». Даже на его подбородке точно так же белело пятно от зубной пасты:

– Брейк! – а за спиной Бори маячили любопытные Лена с Марусичем.

Мой живот буркнул, требуя перемирия и завтрака по расписанию:

– И мы хотим есть, – я виновато подняла брови.

*****

Это не было индийское кино, простоватое и с заранее предсказуемым сюжетом, в котором всё было однозначно и понятно: вот два главных героя, и они любят друг друга, а вот – злодеи, которые пытаются помешать счастью двух влюблённых. Фильм, в котором всё обязательно должно было закончиться хорошо.