Профайлер

От автора + Глава 1. До главных событий

Пояснение: Ввиду своего желания покинуть сайт как автор, я удалила все книги, отдавая те, что были написаны в соавторстве, на откуп соавтору. Но, как говорится, интуиция верещала, а я заткнула уши - не подумала, что отсутствие вообще книги приведёт к блокировке соавторской. Поэтому заново заливаю текст. Писать что-то новое нет желания. Все мои книги были 18+, а по новым правилам УК все сомнительные элементы могут быть подвергнуты наказанию. Разбираться с нетрадиционкой у меня нет ни субъективных, ни объективных ресурсов.

Всех подписчиков обнимаю, с наступающим и будущими наступающими годами. Всем здоровья, миру-мир и благополучия.

"40 снов Люсиль" и "Необручница" полностью переходит на страницу соавтора в цикл "Люмерийские хроники":

https://litnet.com/shrt/028N

===============================================

Желтые бриллианты использовались древними жрецами и священниками.

Если вы никак не связаны с религией и в вашем роду не было священников, то вам этот камень лучше не носить. (с)

Глава 1. До главных событий

Два дня до описываемых далее событий. Реконструкция со слов Кацева Ф. И. , 1940 года рождения

В столице дух подготовки к Новому году ещё не набирал обороты, а в здании аэропорта уже чувствовалась предпраздничная суета: хозяева бутиков и кафешек неторопливо украшали витрины и прилавки к католическому Рождеству. Не упустить возможность заработать на настроении – главное правило хорошего бизнесмена.

Официантка пустого кафе, если не считать двух мужчин, сидящих за разными столиками, пыталась распутать гирлянду, с трудом сдерживая зевоту: организм после бессонной ночи работы требовал своего – крепкого сна.

На прилавке, рядом с кофейной машиной, уже стояла миниатюрная ёлочка с приклеенными игрушками.

Было так скучно, что появление нового персонажа оживило официантку – стройная смуглая девушка в униформе работника аэропорта примостилась рядом:

– Привет. Как дела? Сделай мне, плиз, двойную дозу, чтобы я проснулась.

Посетительница больше походила на жительницу Латинской Америки, чем на обладательницу славянского гена. Впрочем, сейчас, спасибо соляриям и разнообразию краски для волос, сам черт не разберёт без паспорта, кто родом с севера, а кто – с юга. Как бы то ни было, загар или родительское наследие явно выделял жгучую «мексиканку» среди прочих девиц, ибо даже занятые своими мыслями посетители кафе невольно проводили её глазами и опять уткнулись: один в газету, другой – в рюмку. Можно было бы назвать милой смуглую работницу, если бы не жёсткий взгляд, а холодное выражение лица и вовсе не располагало к беседе. Возможно, эта суровость распространялась только на незнакомых, так как девушка за барной стойкой дружелюбно и даже тепло улыбнулась:

– Привет, Саш, – отложила гирлянду в сторону. – А я жду-жду… Валя опаздывает. Спать хочу – сил нет. Считай вторую ночь без сна: позавчера протусили в клубе с Марком… Ты на смену или с неё?

– Борисыч вызвал, попросил помочь украсить ёлку в чистой зоне. Ненавижу Новый год. Слишком много хлопот непонятно из-за чего.

– Не с кем? – догадалась официантка, – к маме не поедешь, Саш?

Названная Александрой вяло пожала плечами:

– Нет. Наверное, тут буду. Ехать к маме, чтобы выслушивать поток неконтролируемой морали, не собираюсь. А вы, Екатерина Батьковна, что планируете?.. Ах да, у вас же Марк есть. С вами всё понятно.

Катя довольно засмеялась, протягивая большой бокал с капучино:

– Угадала. Держи свою двойную дозу. Ставки сегодня делать будем? – и показала глазами на посетителей.

– Легко! Ставка стандартная. Же.

– Без вопросов! – Катя отложила многострадальную гирлянду и подалась вперёд в предвкушении игры.

Саша неторопливо сделала глоток горячей кофейной пены и развернулась к утренним посетителям. В одном углу пожилой мужчина читал газету, попивая кофе. Наверное, представлял себя сидящим дома, в уютном кресле. Неброский джемпер поверх рубашки с галстуком, брюки, круглые большие очки, короткая бородка и сосредоточенный взгляд. Нашёл что-то важное для себя, достал из кармана ручку, пометил строчку. Несмотря на ранний час, бодр и собран.

– Тот, что слева, – Саша обернулась к официантке, чтобы еле слышно сказать: – Вероятно, научный работник с военным прошлым либо военный на пенсии, либо детектив, опять же, бывший мент.

– Что-то слишком много «либо», – хихикнула Катя, – конкретнее давай.

– Я очертила круг, все профессии рядом. Года четыре назад или меньше у него умер ребёнок, я делаю ставку на сына. Летит по работе. Держу пари, знает не один иностранный язык. Хватит?

– Давай второго.

Через два столика – полная противоположность: лет сорок пять, растерян, помят, пьёт водку не закусывая. Интересно. Взгляд отсутствующий и жёсткий одновременно: ушел в себя мужик. Вот машинально крутит кольцо на пальце, снял и снова надел. Выпил. Еле заметно вздохнул, какая-то мрачная мысль пробежала по складкам на лбу, заставив глаза остекленеть. Повёл плечами и будто прогнал опасную мысль. Вылил себе остаток водки в рюмку и снова вздохнул, покрутил рюмку в пальцах, будто оттягивал момент ухода.

Глава 2. Don't lie to me!

– Госпожа, пожалуйста, снимите шарф.

С тех пор, как мы вошли в эпоху так называемого капитализма, каждую бабу с рязанской рожей приходится именовать госпожой. Ну, какая она госпожа, pardonnez-moi? Гражданка, товарищ продавщица (в её профессии я не сомневалась ни минуты) – не более того. Не важно, что она продаёт – капусту или косметику: фигура подобрела за прилавком от ничегонеделания, руки холёные, с длинными когтями, на лице следы интеллекта отсутствуют. Я всегда удивлялась безделью «бизнесменш» из бутиков. Казалось бы, свободного времени – больше, чем хочется. За год на такой «работе» можно выучить минимум один новый иностранный язык, перечитать кипу книг, на которые никогда не хватает времени, и вообще, перейти на новую ступень интеллектуальной эволюции. Но нет, ЭТИ будут сидеть, копаться в своём телефоне, читая глупые статусы таких же куриц-подруг, максимум – смотреть сериалы, среди которых, может быть, и попадётся один толковый, который добавит айкью в пустую коробчонку с усыхающими нейронами.

Сорокапятилетняя женщина недоумённо смотрит на меня, переглядывается с мужем, застывшим с ботинками в руках и пальто, переброшенным через руку, и словно бы вместе со мной удивляется этому высокопарному обращению:

– Што-о?

– Пожалуйста, снимите свой шарф, – повторяю так, словно ярость вот-вот выплеснется из меня лавой и испепелит всё вокруг.

Да, я понимаю, что несколько превышаю свои полномочия. Обычно я не делаю этого, однако сегодня будто чёрт меня дергает за язык, торопит к увольнению за лишнее рвение. Спасибо, что коллеги сдерживают провокационные улыбки, иначе к одинокой волне недовольства присоединились бы сочувствующие. Сегодня я герой дня – сошедший с ума профайлер, готовый раздеть пассажиров, проходящих предполётную проверку, до трусов.

– Это безобразие, я буду жаловать руководству! – муж пассажирки меняется в лице, я успеваю прочесть на нём микровыражение – страх разоблачения вкупе с гневом на кого-то, не меня. Но мужчина справляется с собой, отводит взгляд и начинает яростно обуваться, багровый от гнева.

– Пожалуйста, просто снимите свой шарф, госпожа. Разрешите, я вам помогу? – я снова говорю настырно и делаю угрожающий шаг вперёд, протягивая руку

Дама с вызовом дёргает, развязывая, шарф, уродливой бабочкой-молью украшающий шею, в бешенстве смотрит сначала на меня, потом на мужа, но тот продолжает обуваться.

Под шарфом – безвкусное колье из крупных кусков бирюзы. На вид похоже на дешёвую голубую пластмассу, и всё же что-то во мне удовлетворённо ёкает, кровь отливает от лица и возвращается. Сквозь шум в ушах Некто, очевидно, всё тот же Оле Лукойе, выносивший мне мозг всю ночь, говорит: «Бери его!».

Четыре часа назад, до пробуждения, мне напомнили любимый «сериальный» кошмар, его особенностью на этот раз стал некоторый забавный нюанс, видимо, старичок Лукойе решил для разнообразия свой аспидно-чёрный зонтик поменять на чёрный в крапинку. Надоевшая до чёртиков одна персона (Встретить бы в реале и повыдергать то, что нас связывает: чтоб не снился больше!), этот… нехороший человек крутил перед моим носом книгу Алана и Барбары Пизов, самое попсовейшее из наипопсовейших руководств по выявлению лжи в поведении близких. Как будто дед Лукойе намекал, что дело мне предстоит плёвое, мол, только держи глаза шире. И я держала…

А вот теперь… О, да, я хочу, я сделаю это – заберу колье фирмы «Начхань»! И в самый ответственный момент, проснулся Скептик-Ангел-Хранитель. Ну да, он у меня сова, открывает глаза, когда уже занесла ногу над пропастью… Этот внутренний голос Скептика цокает неодобрительно – боковым зрением вижу, что за моей спиной коллеги приостановили проверку, и теперь перед интраскопом топчется два десятка разутых людей.

– Что происходит? – ко мне подходит коллега, шутливо прозванный Онотоле за всезнайство и умение быстро испортить настроение своим занудством. Кажется, только я осмеливалась противостоять его монологам, в которых неизменно евреи оказывались виноватыми во всех мировых бедах и его, личных, в том числе. Поэтому, оказавшись свидетелями моего безумия, коллеги только наблюдали, боясь вмешаться, но не Онотоле, терпение которого на меня не распространялось. Ненавижу совпадения наших с ним смен. Например, сегодня, «закадровая» шутка Онотоле о том, что у меня ПМС и мне срочно нужны бриллианты, стала мемом. В первые рабочие полчаса профилирования я придирчиво осмотрела багаж человека с массивной печаткой на безымянном пальце, попросив снять это кольцо, – и понеслось … Третий час меня подзывали каждый раз, когда появлялась пассажир с мало-мальски дорогим украшением – от незатейливого кулона на золотой цепочке до «магнитного» браслета от повышенного давления.

И всё-таки это «бирюзовое» колье обнаружила я сама! Спрятанное кокетливым шарфиком. Естественно, в мои стороны полетели тонкие улыбки, настолько тонкие, что им позавидовала бы сама донна Мона Лиза, а в самый критический момент Онотоле готов был выдать что-нибудь остроумное, но побоялся скандала, ведь репутация «Аэрофлота» прежде всего.

– Спасибо за понимание. Теперь, госпожа, простите, будьте добры, снимите украшение, это формальность, извините ещё раз за беспокойство.

Женщина оборачивается, ища поддержки у мужа, однако тот внезапно становится похож на статую из сада Горгоны, лицо его серо и неподвижно, а на лице выступил пот.

– Пожалуйста… – женщина с толикой обиды в голосе расстегивает безвкусное громоздкое украшение, и оно, наконец, попадает мне в руки, подозрительно горячее.

Глава 3. Приветы из прошлого

Два миллиона долларов… Это если умножить всё, что осталось от известных 137 карат после безжалостного уничтожения этой красоты, на стандартную цену за один карат, плюс накинуть немного за известность.

Борис дал мне возможность отдышаться перед появлением репортёров, посидеть в тишине. Само собой, я сразу же полезла в телефон. Пока читала историю многострадального минерала, меня не покидало смутное чувство дежавю: возможно, что-то в детской памяти осталось от увлечений «каменной» красотой, и когда-то я уже про Флорентийца, знаменитый Австрийский бриллиант, Великого Герцога Тосканы (ужас, сколько пафоса!) – про всё это я знала. Не самый дорогой бриллиант, есть и более впечатляющие, например, красавчик бриллиант «Тиффани» изначально был 287 карат, пока не доогранялись до 128 карат. Руки бы им оторвать. Или сводящий с ума своих владельцев 195-каратовый «Чёрный Орлов», который варвары распилили на три части. Им тоже оторвать и не пришить обратно. А вообще, если бы у меня был выбор, я бы остановилась на синем с красными бликами «Хоупе». Надежда… Я вздохнула: кому не нужна надежда?

Выключила телефон, прошлась до двери и прислушалась к голосам за ней. Вернулась к дивану, забралась на него и устроилась калачиком. Зачем мне два миллиона, пусть даже долларов, если элементарно выспаться не получается? Уснуть и не видеть сны, быть может… Вот в чём трудность… Что мне этот кусок криво огранённого и прекрасного когда-то бриллианта? Опять будут выворачивать мозги – репортёры, всякие там «пусть-говорят»… Мы уже это проходили. Больше не надо – спасибо!

Я зевнула. Прикрыла глаза. Зачем-то вспомнилась эта дурацкая первая встреча с психологом и её волосы.

*****

…У тётеньки-психолога такая кудрявая шевелюра, что руки так и чешутся запустить в эти волосы пальцы и потискать кудряшки. Любопытно, волос мягкий, как шёрстка ягнёнка, или жёсткий, как на париках?..

–… Сашенька, о чём думаешь? – ласково спрашивает тётенька, отвлекая от неуместных мыслей. Сейчас Сашенька должна рисовать домик и рассказывать тётеньке про него всякую ерунду, которая приходит в голову.

За дверью ждёт терпеливо мама, которая, переживая за ночные кошмары своей дочери и болтовню во сне, привела тринадцатилетнюю Сашеньку к умной тётечке, которая такие проблемы решает «быстро-быстро».

Сашенька косится на тётеньку и старается говорить как можно вежливей:

– Ни о чём. А каким цветом надо закрасить дом?

– Каким хочешь, Сашенька… А в твоём домике кто живёт?

Да откуда ж она знает! Это просто дом, нарисованный карандашом на обычном листе бумаги. Но тётенька ждёт мудрёного ответа, значит – надо срочно что-то придумывать.

– Там живёт… -- тётенька навострила уши, хм, надо подумать…

– Оно злое или доброе, это существо? – подсказывает психолог.

Ага! Взрослым обязательно надо, чтобы всё было просто и понятно. Если скажешь, что «злой», то обязательно подумают, что у тебя проблемы. Ясно.

– Там живёт добрая… фея… – Сашенька косится на тётеньку и отмечает: выбор верный. Тётенька радуется положительному варианту. Ей бы самой фея не помешала. Хотя бы подобрать наряд такой, чтобы мужчины увидели в тётеньке красивую женщину…

– А чем она занимается?

– Как обычно, волшебством. Исполняет желания хороших людей, например. Сажает цветы… всякие… – Сашенька для убедительности рисует рядом с домиком несколько корявых ромашек.

– А друзья у феечки есть?

– Конечно, целый класс… – пыхтит, делая последние штрихи: эта игра взрослого человека с взрослым в умного психолога и дебила-подростка порядком утомила. Надежда, что она вот-вот закончится, появилась, когда тётечка взглянула на часы и еле заметно вздохнула с облегчением: шли последние минуты оплаченного сеанса.

– Сашенька, скажи, как ты думаешь, а эта феечка умеет слышать голоса, знаешь, которые иногда бывают в голове сами по себе?

Если бы тётечка спросила Сашеньку напрямую, слышит ли та голоса, Сашенька, может, и призналась бы, что иногда, во сне, кто-то шепчет и шепчет прямо в голову, наполняя её разными мыслями и картинками. Но тут речь о феечке, которой даже не видно на рисунке:

– Конечно, не слышит. А мы ещё долго будем рисовать?

– На сегодня, думаю, хватит. Уменя к тебе остался последний вопрос. Чем тебе нравится заниматься? Я имею в виду твоё хобби.

Сашенька медлит, не будучи уверенной, что тётечка с её бурной фантазией не будет допридумывать ерунду. А потом решает сказать, как есть, потому что устала изображать из себя то, что хочет видеть тётечка и мама, притащившая на эту экзекуцию, тем более, что в этом вопросе мама не даст соврать.

– Я люблю собирать разные минералы, читать про них. Иногда я рисую их в специальном альбоме, чтобы лучше запомнить…

– А минералы – это?..

– Это камни. У меня есть даже маленький рубин, он в бабушкином кольце остался. Мама его мне подарила с условием, что я не буду носить кольцо в школу и не потеряю. А так, в основном, у меня есть кварц, немного яшмы, два хризопраса и пять кусочков бирюзы разного оттенка. Но мои самые любимые – …

Тётенька ещё раз смотрит на часы и удовлетворённо перебивает:

Глава 4. Борис

– Фу, ты сегодня совсем без настроения, – Борюсик, безуспешно пытавшийся меня раскачать весь романтический вечер, разочарованно откинулся на подушки, – разве ведьмы такими бывают, холодными и не сексуальными?

За «ведьму» через мгновение он получил подушкой, но не обиделся, любая игра его только заводила.

Настроения, это он угадал, точно не было. Я понимала: Борюсик сегодня внепланово пожертвовал своей семьёй ради меня, и если принять во внимание, что мне стоило разобраться со своими мыслями, то отправить любовника к жене и детям было бы оптимальным вариантом.

– Борюсик, я в ванную, извини. Потом проглочу пару таблеток снотворного и завтра буду огурцом-молодцом. А тебе лучше вернуться к тем, кто более адекватен, – я чмокнула недовольного любовника и покинула романтичное ложе, набросила халат на обнажённое тело. – Глядишь, тебе секс с женой больше понравится.

– Тебе спинку потереть? – долго упрашивать его не пришлось, тут же сел, откидывая одеяло. Не потому, что мои аргументы показались убедительными, а просто Боря вообще понимал меня с полуслова. Не любовник, а сокровище! Таково было наше соглашение в самом начале отношений, и за всё время общения мы не переходили черты, которая приводит пары к расставанию.

– Обойдусь, искупаюсь и буду спать. Вали к своим.

– Океу, моя стерва, как прикажешь!

Я ушла в ванную, повернула кран, но и сквозь шум воды было слышно, как, одеваясь перед зеркалом и поправляя волосы, Боря нарочито тонким голосом поёт:

– «Все мы, бабы, стервы… Милый, бог с тобой! Каждый, кто не первый, тот у нас второй…» Шурик, можно я попью кофе на дорожку? – и не дожидаясь ответа, – тасиба, тасиба… А вам налить, мэм?

– Как будто ты услышишь ответ, – пробормотала я, улыбаясь и погружаясь в полупустую ванную, где рядом с «водопадом» начинала подниматься щедрой шапкой пена.

С Борей я познакомилась на последнем курсе института. Свою будущую профессию боялась и ненавидела авансом: поступила на таможенное дело только по прихоти мамы, свято верившей, что на таможне я не умру с голоду и буду зарабатывать столько, что безбедная старость не будет угрожать ни мне, ни моей родительнице. Как это часто бывает, обжёгшаяся на профессии воспитателя в детском саду, мать постаралась воплотить свою мечту через судьбу единственного ребёнка. То, что я хотела попробовать себя в чём-то другом, не обсуждалось. Геология оказалась отодвинутой в сторону, а заинтересовавшая меня лет в пятнадцать психология – перечёркнута категоричным «нет»: «Психологи зарабатывают мало».

В результате длительных переговоров меня со мной, я договорилась с внутренними демонами, требовавшими анархии, что закончу этот проклятый вуз, пойду работать на таможню, заработаю миллион долларов США и потом буду проводить выходные на солнечных пляжах или путешествовать. Или составлю себе менее дорогостоящую, но не менее приятную программу саморазвития. Итак, я, стиснув зубы, начала исполнять мамину меркантильную мечту.

В один прекрасный день не менее прекрасный Борис Простов, тогда время уже работавший в Шереметьево старшим менеджером, пришёл к своей тётке-ректору по какому-то личному делу. И увидел в коридоре меня, обнимающуюся с огромным плюшевым медведем. У однокурсницы намечался день рождения, и по этому случаю мы, приглашённые в ресторан, явились на занятия при полном параде, за что на первой же паре отхватили негодующую проповедь от старенькой преподавательницы, наверное, в молодости знакомой с самим комдивом Василием Ивановичем. Разумеется, это не испортило нам настроения, но мой легкомысленный выбор короткого тонкого ярко-синего платья быстро заставил меня пожалеть об оставленных дома джинсах и свитере. Поэтому я безнадёжно пыталась согреться в объятиях махрового подарка, пританцовывая на синих, под цвет платья, шпильках.

Боря догнал нас у выхода, пропустил в дверях, заглядывая нам в лица, затем на своей машине преследовал, оставаясь незамеченным, до ресторана и там с час сидел скромной мышкой в углу, набираясь духу, чтобы познакомиться. Тогда он уже был два года как женат, ждал первенца и, возможно, на почве длительного воздержания, как это бывает во время беременности супруги, гормоны любви ударили по всем болевым точкам. Мозг, обалдевший от созерцания моих голых коленок, отключил Боре разум, а пульсирующая кровь в главном центре мужских эмоций заглушила чувство совести, долга и, заодно, страха перед последствиями.

Основательно набравшись коньячного антидепрессанта, Боря, пошатываясь, таки добрался до нашего столика и неумело завязал, под общий хохот, знакомство. Через десять минут он уже сидел рядом со мной, не смея дотронуться до вожделенных коленок…

Бастион мой пал слишком быстро, через неделю, и тому предшествовали некоторые события, о которых вспоминать не хочется, тем более в ситуации полного сегодняшнего раздрая.

Наш первый раз случился на моей первой съёмной квартире. Боря, не торгуясь, отдал хозяйке месячную квартплату вперед, уговорив меня, что, если вдруг нам обоим понравится, то в следующий раз не придётся снова искать гнёздышко. А чтобы хозяйка не задавала лишних вопросов, снял обручальное кольцо.

В тот момент мы были больше похожи на двух робких школьников, начитавшихся о сексе и судорожно, тайком, сглатывающих страх, что что-то может не получиться. Мы не набросились друг на друга с порога, а старательно целовались на аккуратно застеленной кровати. Я находилась в режиме ожидания светлого и волшебного чувства, но оно почему-то не приходило. Боря это чувствовал, но продолжал делать вид, что всё нормально, просто я не разогрелась.