Проклятая тройка

Пролог

Кровавая свадьба ….

Я знала, что этим все кончится.

Мое белое платье испачкано кровью, а подол разорван так, что по полу тянется длинный шлейф.

Я смотрю на свои руки, покрытые засохшими корками, и не вижу их.

Смотрю на синяки, покрывающие мою кожу, и не чувствую их.

Я словно онемела.

Лихорадочные удары пульса в моих висках сменяются размеренным гулом.

Я должна думать.

Думай, Ника.

Запах испорченной еды вызывает новую волну тошноты в желудке, и я сгибаюсь пополам, скованная сухими спазмами. Лоб покрывается испариной. Пальцы дрожат, пытаясь убрать волосы с влажного лица.

Мертвые глаза отца все еще смотрят в мою сторону, выражая чёртово раскаяние.
Жжение в сухих глазах становится невыносимым. Папа не заслужил всего этого дерьма.

Заставив свое тело шевелиться, я сажусь на длинном столе, пытаясь сдвинуть ноги, но ни черта не выходит. Отвратительная боль поселилась внизу моего живота, стягивая поясницу, разливаясь в каждой клеточке моего тела.
Я знаю, что он сделал.

Знаю.
Чертов ублюдок.

Руки дрожат, едва удерживая вес моего тела, но я заставляю себя опереться на локти. Комната тонет в темноте. Небольшой светильник освещал только половину помещения. Праздничные украшения убого свисают со стен, насмехаясь над моим состоянием.

Место, которое должно было стать началом для моей жизни, превратилось в ее конец.

Теплая кровь все еще вытекает из моего тела, стекая по гладкому столу, впитываясь в белый материал. Мамино платье.

Я надела его в день своей свадьбы, как она и хотела.

Стоило мне вспомнить о маме, как я начинаю плакать. Голова падает назад, и я закрываю лицо ладонями, сотрясаясь в рыданиях. Часть моей души оказалась вырезанной и брошенной в этом чертовом зале.

Мне так больно, мама. Так больно.

И если бы это была только физическая боль. Давление в груди становится практически невыносимым, затмевая болезненные спазмы внизу живота.

Я была идиоткой, когда поверила ему. Его вид не обманул меня. Я чувствовала, что в нем что-то неправильное. Темное. И все же рискнула.

Я проиграла, сделав неверный ход.

Что-то скользкое и кровавое лежит в миске около моего лица, и я в ужасе перестаю дышать.

Ему было мало сделать это со мной, уложив на столе, будто закуску для ублюдков, обставив тарелками с едой.

Он наслаждался тем, что выставил разорванную плоть в самом центре, словно это главное блюдо сегодняшнего вечера.

Шевельнув рукой, я сбиваю миску с поверхности, которая в дребезги разбивается о каменный пол.

Слабый свет лампы отражается от моего кольца, когда рука оказывается перед лицом. Огромный камень на безымянном пальце словно насмехался надо мной.

Кольцо должно было стать символом вечности, а оказалось гребаной ловушкой.
Ноги отказывались шевелиться, но я упорно спихивала их со стола, приподнимая тело.

Жжение и боль внизу живота становились сильнее. Мне казалось, кто-то засунул внутрь раскаленную кочергу и выжег клеймо на моей матке.

-Папа, - шепчу я, падая на пол.

Он не слышит меня.

Его мертвый взгляд даже не дрогнул.

Боже, я ненавижу ублюдка, который это сделал.

Мне надо выбраться из этого дома. Чем дольше я лежу на этом полу, тем хуже я себя чувствую. Но я не могу встать, не ощущая жуткой боли. Она впиталась в мое тело, подчиняя себе мой разум.

Наверное, так бывает, когда тебе делают аборт на обеденном столе в день собственной свадьбы.

Глава 1

Глава 1

Двадцать шесть лет назад.

Тюрьма Блэкчер

Гектор 19 лет

Старая железная дверь захлопывается перед моим лицом с тошнотворным скрипом. Я упираюсь в нее ладонями, и свешиваю голову вниз, осторожно втягивая воздух в свои легкие.

Спертый запах сырости, гнили, чертовой влаги и пота.

Не самое приятное сочетание.

-Кто ты? – грубый голос за моей спиной звучит совсем рядом, и я резко оборачиваюсь, сталкиваясь лицом к лицу с чертовой реальностью.

Длинные ряды узких коек по обе стороны небольшой комнаты, казалось, сдавливают пространство. Серые каменные стены с отбитой штукатуркой, и мне не хотелось даже дышать в этой камере, опасаясь ебаного грибка или туберкулеза.

Высокий парень, с копной темных волос на голове, пристально всматривался в мое лицо. Его тело неподвижно, но я могу видеть скрытую агрессию.

Карие глаза настороженные и злые.

Внутреннее чутье подсказывало, что передо мной хищник. А я, блять, доверял своему чутью.

-Кто ты? – вопросом на вопрос отвечаю я, шагая к свободой железной койке.

Скинув матрац и походную сумку, которую мне разрешили взять после суда, я сую руки в карманы штанов и обвожу взглядом остальных заключенных.

И чем больше я смотрю, чем сильнее появляется желание свалить отсюда на хрен. Оно зудит под моей кожей, и мне приходится приложить усилия, чтобы оставаться неподвижным.

Камера вмещала в себя пять человек. Теперь, когда я занял последнюю койку, она считается заполненной.

-Ты бы поуважительней был, - произносит невысокий лысый парень. На вид ему около тридцати, хотя я могу и ошибаться. Наша жизнь не самая безоблачная, и это накладывает свой отпечаток. В том числе и на внешность. – Мы все здесь в равных условиях.

Парень поднимается на ноги, поправляя черные штаны, и останавливается рядом.

На его груди большой номерной знак: пятьдесят четвертый.

Никаких имен.

Никаких фамилий.

Только номера.

Тюрьма Блэкчер лишает тебя даже этого.

Моя собственная майка служит тому доказательством. Черным по белому демонстрируя миру мой номерной знак: сто первый.

-Маркус, - представляется он, кивая головой. – Мне было бы комфортнее, если бы ты обращался ко мне по имени.

Несколько старых шрамов отчетливо видные на его бритой голове.

-Гектор, - отзываюсь я, хмуро рассматривая его тело. – Но в моих планах нет заводить любимчиков.

Маркус хмыкает, перебираясь к ржавому умывальнику. Вода тонкой струйкой стекала из старого крана, и он пьет ее, набрав пригоршню.

Еще двое вылезают со своих мест и кивают мне, показывая свое равнодушие. Одного зовут Эван, а второго – Эдгар. Два родных брата. И номера их восемьдесят семь и восемьдесят восемь соответственно.

Ладно, с этим я могу справиться.

Единственное, кто меня по-настоящему напрягал, так это странный пацан за моей спиной. Его взгляд маньяка-убийцы вызывал нехорошую дрожь моих внутренних органов. Внутри камеры нет людей. Остались лишь монстры.

Это еще одно напоминание для меня.

Здесь нет хороших людей. И я не исключение.

Игнорируя маньяка с номером двадцать на груди, я сажусь на койку со скрипучими пружинами, и пинаю сумку в угол. Здесь даже нет окон. Ебаный пиздец.

-Дел у нас нет, - хрипло произносит Эван. – Единственное, что мы тут можем, это считать дни до выхода.

-Отсюда не будет выхода, - процедил странный пацан. – И ты это знаешь.

Эван хмурится, недовольно сжимая узкие губы. Его неопрятная рыжая голова качается в стороны.

-Ты знаешь, мы можем попробовать, - немного туманно пробормотал он. – Не будь пессимистом, Джонни.

Джонни бросает хмурый взгляд в мою сторону, затем ложится на свое место, запрокидывая руки за голову. Его койка прямо напротив моей. Заебись, блять.

Не удивлюсь, если он уже думает о том, как бы прирезать меня ближайшей ночью.

-Ты сдохнешь там, - негромко отвечает Эдгар, обращаясь к своему брату. – В этом Джонни прав.

Эдгар более жилистый и высокий, в то время, как Эван низкий и чуть полноватый. Но узы родства отчетливо читались на их лицах. И это уже не говоря о рыжих шевелюрах.

Я нахожусь здесь каких-то пол часа, а мне уже хочется разбить себе голову о стену. Я не выдержу этого. Просто не выдержу.

*****

Два дня спустя я все еще здесь.

Я, блять, заперт в этой камере и понимаю, что меня никто не выпустит.

Я сдохну тут, как собака.

Две ночи я не смыкаю глаз, и сейчас усталость навалилась на меня с новой силой. Все эти нервы и адреналин постепенно отходят на задворки моего сознания, а веки упорно опускаются вниз.

Глава 2

Глава 2

Тюрьма Блэкчер

Гектор 19 лет

Я смотрю в карие глаза Джонни, отмечая вспышку любопытства, прежде чем вскинуть ногу и одним ударом по голове отправить его на грязный тюремный пол.

Эван резко перестает жевать, опуская ложку в миску, а его брат демонстративно отворачивается в сторону. Спасибо, друзья, я знал, что могу на вас положиться.

И только Маркус вскочил со своего места.

-Какого хрена, Джонни? – спрашивает он.

Сказать по правде, мне хотелось задать тот же вопрос, но я молча смотрю на Джонни, который подтянулся на полу, и теперь сидел, прислонившись спиной к нижней койке.

-Это уже третий. Прекращай.

Я ни хера не понимаю, о чем идет речь.

-Я сам решу, - процедил Джонни, сверля меня недобрым взглядом.

-Я тебе хребет переломаю, - хриплым ото сна голосом заявляю я. – Если ты подойдешь ко мне, одним трупом на моей совести будет больше. Запомни это.

Джонни молчит, облизывая уголок своего рта. Маленький охотничий нож виртуозно крутится между его пальцев.

Я сажусь на койку и откручиваю крышку с бутылки, чтобы сделать глоток воды.

Чертово заключение сведет меня с ума. Готов признать, два дня в этой камере, и меня самого тянет устроить с кем-то заварушку. Я, блять, медленно схожу с ума.

Наш день однообразен и скучен, как ебаная миссионерская поза.

Конечно, никто не обещал цирковую программу, но хотя бы какое-то занятие должно же быть. Мы сидим сутками в этой гребаной камере, и даже не выходим во двор. Мне кажется, я начинаю забывать каково это, ощущать лучи солнца на своем лице.

Нас кормят помоями, и мы жрем их, поскольку вариантов не так уж и много. Для убийц в нашем мире нет снисхождения. А я именно он. Убийца.

-Ты в порядке? – Маркус занимает место за столом, и обеспокоенно смотрит на меня.

-В полном, - бурчу я, отставляя воду в сторону.

-Джонни иногда бывает нервным.

-Не говори от моего имени, - рычит Джонни, поднимаясь на ноги, и Маркус примирительно выставляет ладони вверх.

-Откуда у тебя нож? – хмуро спрашиваю я, обращаясь к Джонни.

-Пронес в своей заднице, - процедил он, сплевывая прямо себе под ноги.

-Я так и думал, - отзываюсь я, снова ложась на свою койку. – Ты похож на того, который любит пихать всякую херню в свой зад.

Джонни прищуривается, и смотрит на меня странным взглядом. Если бы я был послабее, я бы вздрогнул. Но так я просто смотрю в ответ. Он может идти на хер.

Дверь с грохотов распахивается, и высокий охранник в синей форме занимает проход.

-На выход, - командует он, и все встают, в том числе и я.

Я не знаю, что это означает, но покорно следую за остальными, бдительно поглядывая по сторонам. Если у меня появился шанс выбраться из этой могилы, я, блять, воспользуюсь им.

Широкий страшный коридор, с вздутым линолеумом и облупившимися стенами, приводит нас всех в просторную душевую. Около десятка человек уже освобождают ее, направляясь нам на встречу. Видимо, для каждого есть свое время.

-У вас десять минут, - кивает охранник, отступая к двери.

В помещении прохладно и влажно. Скользкие от плесени стены источают гнилостный запах. С потолка спускаются несколько душевых леек. Но нет ни единой перегородки, чтобы прикрыть свои голые задницы.

Конечно, зачем они. Ебаное блядство.

Маркус, Эван и Эдгар снимают свои футболки, оставляя их на скамейках рядом со штанами и ботинками. И только Джонни сверлит меня тяжелым взглядом.

Подняв руку я показываю ему фак, а затем изгибаю губы в улыбке. Если он хочет драки, пусть подойдет и получит ее.

Но он лишь хмыкает, а затем снимает свою одежду, занимая свободную лейку.

Я сглатываю, стягивая с себя штаны. Все это пиздец как нервировало.

Открыв воду, подставляю свое лицо под тонкую струю, и крепко зажмуриваю глаза. Мне хочется убраться отсюда как можно дальше. Куда угодно. Лишь бы вырваться.

Я хочу свободы.

Но я не получу ее.

Меня осудили на пожизненное.

-Две минуты, - кричит охранник, и я вздрагиваю, открывая глаза.

Торопливо намылившись, я смываю с себя пену, закрываю кран и шагаю в сторону крючков, снимая единственное полотенце, которое там еще висело. Остальные уже наспех одевались.

Мне стоит привыкать к такому распорядку. Привыкать, мать твою.

Едва затянув ботинки на ногах, нас прогоняют по тому же коридору, заталкивая обратно в камеру.

-Я так понимаю, сегодня банный день? – едко спрашиваю я, слушая лязг замков за спиной.

-Каждое воскресенье, - отзывается Эдгар.

-А во двор выпускают?

Я не хочу, чтобы мой голос звучал взволнованно, но, блять, я умираю в этой камере.

Глава 3

Глава 3

Тюрьма Блэкчер

Гектор

Мои глаза обводят каждый сантиметр большого зала, заставленного длинными узкими столами и такими же лавками, прикрученными к полу.
С недавних пор нам перестали приносить еду в камеру, и теперь выводят в общую столовую, заполненную нарушителями.

Тюрьма Блэкчер - это что-то среднее между изолятором временного содержания, если вы, скажем, устроили пьяную драку в местном баре, и камерами пожизненного содержания для таких, как я.

Длинные белые лампы дают достаточно света, издавая гул над нашими головами. Они плотно скованы железными решетками, будто кому-то придет в голову прыгнуть на три метра, чтобы достать кусок чертового стекла.

Большие толстые трубы спускаются от самого потолка, покрывая периметр столовой. Сбоку всегда дежурит охранник, готовый нажать на красную кнопку, подавая газ в помещение.

Столовая всегда была местом столкновения.

Все это напряжение, которое охватывало заключенных, рано или поздно требовало выхода. Так что охрана всегда была на чеку.

Но за что я был действительно благодарен, так это за узкие решетчатые окна по периметру столовой. Яркое солнце пробивалось даже в эту забитую дыру, согревая кожу на моем лице.

Просторный зал оказался поделен пополам толстой решеткой, разграничивая периметр. Те, кто на пожизненном, или около того, - по правую сторону решетки. Коллектив временного изолятора - по левую сторону.

Нас показывали, словно зверей в клетке. Система исправления, мать твою.

Весь наш вид должен был вдолбить в разумы парней, совершивших проступки, отказаться от движения по кривой дорожке.

Потому что она неминуемо приведет к нам.

Толчок в спину вынуждает мои кулаки крепко сжаться. Я не скажу, что всегда был готов к драке в прошлом, однако сейчас я искал малейшего повода, чтобы перестать сдерживать свою ярость.

Все это чёртово место лишает меня нормального сна.

Отнимает у меня жизнь.

Я чувствую, что постепенно превращаюсь в животное.

Мне говорят, когда есть, спать, ходить в туалет. Я подчиняюсь приказам, как гребаная собака.

Это место отнимает мою волю.

Я больше не принадлежал сам себе.

Прямо сейчас невысокий крепкий парень угрюмо смотрит в мое лицо, и в моей голове мелькают сотни сценариев, каким бы способом я выпотрошил его внутренности на этот пол, цвета гребаной рвоты.

Очередь впереди меня медленно продвигается, но я остаюсь стоять.

Я знаю, что пожалею об этом. Знаю, мать твою. И все же я это делаю.
-Проблемы? - процедил парень. Его правый глаз оказался полу прикрыт веком.
-Сейчас будут, - отзываюсь я, с размахом опуская свой поднос на его голову.
В мгновение ока размеренная жизнь взорвалась ебаным феерверком, пробегая адреналином по моим венам.

Я вцепился в глотку парня, методично нанося один удар за другим.
Три месяца в этой дыре уже лишили меня хладнокровия. Лишили меня человечности.
Болезненный удар по моим ребрам, и я сгибаюсь пополам, проталкивая воздух в сдавленную грудную клетку.

На моей спине уже трое.

Колени подгибаются, и я падаю на грязный пол.

Кулак выбивает чьи-то зубы, пачкая мою кожу алой кровью. Левой рукой хватаюсь за шею, сдавливая ее до громких хрипов.

Моя спина скользит по полу, но я не разжимаю руку, несмотря на то, что парень хлопает по моим бокам, призывая ослабить давление. Сегодня явно не лучший день, чтобы испытывать мое терпение.

Которого нет. Его, блять, больше нет.

Острая боль пронзает мое плечо.

Я дергаюсь, но не отпускаю парня. Вместо этого мои руки сжимаются еще крепче, пока он не обмякает подо мной.

Рукоять ножа все еще торчит из моего плеча, и я с остервенением дергаю деревянную ручку, извлекая окровавленное лезвие.

-Он целился в твою шею, если тебе это интересно, - процедил Джонни, толкая ногой тощего ублюдка.

Длинные непослушные волосы спадали на хмурое лицо Джонни, а карие глаза с показным безразличием обводили массовую драку среди заключенных.
Громкие крики, ругань и приглушенные звуки ломающихся костей-идеальное начало дня в тюрьме Блэкчер.

Заключенные массово сходились в рукопашном бою, некоторые использовали столовые приборы в качестве оружия. Лужи крови, разбавленные рвотой и соплями, то и дело попадались мне на глаза.

Но никто не торопится врубать газ.

Я поднимаюсь на ноги, все еще сжимая деревянную рукоять ножа в потной ладони. Не знаю, как они проносят их внутрь, но если мне удалось заработать один, что ж, будем считать, мне крупно повезло.

-Ты типа спас мою задницу? - раздражительно выплевываю я.

Джонни медленно переводит свой равнодушный взгляд на мое лицо, и кивает головой.
-И тебе лучше помнить об этом.

-Пошел ты, - не выдерживаю я.

Глава 4

Глава 4

Тюрьма Блэкчер

Гектор

Прошло около двух недель, прежде чем Джонатан смог самостоятельно покидать камеру. Его видимые раны затянулись, но он никому не говорит о своих внутренностях. Уверен, у него треснуто ребро.

Неделя без солнца окончательно угробила мое состояние.

Тревожность, бессонница и чертова тоска по дому стали моими верными спутниками. Это если не считать сокамерников.

Мысль о том, чтобы сгнить в этой дыре лишала меня оптимизма.

Судья был весьма красноречив, когда отправлял меня в исправительную тюрьму Блэкчер.

Мне не выйти отсюда.

Более того, уверен, что сдохну в этой дыре.

Пока твари уничтожают города, я медленно угасаю, лишившись надежды.

-Почему они так смотрят на тебя?

Я задаю вопрос Джонни, сжимая кулаки в напряжении.

У меня есть ровно час, чтобы впитать в себя солнечное тепло.

Тюремный двор обнесен высоким забором, как первый слой, и крепкой решеткой в качестве второго слоя.

Нас выпустили из подвалов, давая возможность глотнуть воздуха, который не отравлен запахом плесени и разложения. И сейчас добрая половина заключенных сверлила Джонатана взглядом, от которых хотелось свалить на хрен.
В тюрьме Блэкчер нет хороших людей.

И это явно не то место, в котором хочется быть объектом пристального внимания. На тебя либо будут дрочить, либо разрабатывают план медленной смерти.
-Потому что это место принадлежит моей семье.

Голос Джонни холоден и резок. Все его лицо словно излучает высокомерное презрение ко всем, включая мою задницу.

-Что это значит?

-Это значит, мой новый друг, они видят во мне человека, ответственного за их гостеприимное пребывание в этом санатории. Все они, - он поднимает вверх два пальца, обводя зал по кругу, -хотят выплеснуть свою злобу. Ненависть. Сбросить напряжение. И так уж получается, что у нас одинаковые фамилии с создателем этой тюрьмы.

-Ты - Блэкчер?

-Собственной персоной.

Джонни откидывается спиной на сетчатую решетку, продолжая грызть сухую травинку зубами. Его верхняя губа кривится, перехватывая колкие взгляды. Мне кажется, он достаточно привык, чтобы не реагировать.

-Зачем твоя семья отправила тебя в это место?

-Моя семья создала это место специально для меня. А вы просто мои новые игрушки.
-Ха, -хмыкаю я. - Я думал, ты просто странный. Все оказалось намного хуже.

Джонни выплевывает сухую травинку, и смотрит прямо на меня. Солнечные лучи подсвечивают его лицо, демонстрируя четкий контур радужки, обрамлявшей глаз, и я замечаю несколько вкраплений золота.

Его глаза по цвету напоминают расплавленный янтарь.

Но самое странное то, что я задумался об этом.

Какого хрена я об этом думаю?

-FALLACES SUNT RERUM SPECIES, - латынь мягко соскальзывала с его языка. - Все не то, чем кажется, Гектор. Мир не такой, каким кажется. В нем много секретов. Грязных. Отвратительных. Мрачных секретов. Я хочу вытрясти все это белье с дерьмом. Но пока не могу.

Что-то в его тоне тревожило. Нехорошее предчувствие связало в тугой узел мои внутренности.

-Знаешь, меня меньше всего интересует дерьмо, в котором ты извалялся. Если ты не заметил, мы все здесь немного прогнившие.

-Хорошо, если только немного, - хмыкает он, вновь возвращаясь спиной на сетку.
Все его тело излучало молчаливую угрозу. Казалось, он всегда все держит под контролем.
Будто хаос и растерянность - это что-то, что ему незнакомо.

-За что ты здесь? - спрашиваю я, особо не надеясь на ответ, но он удивляет меня, когда шепчет тихим голосом:

-Все, что ты слышал, - чистая правда. Я должен был это прекратить. И я сделал это.

Волосы падают на мой лоб, и я запускаю ладонь, оттягивая пряди пальцами. Мне казалось, воздух вокруг нас заряжен и слабые искры угрожают сжечь этот двор до ебаного пепла.

-Ты убил ее? -хрипло шепчу я.

-И сделал бы это снова.

В его голосе только темнота и холод.

Я вижу Джонни. И не вижу одновременно.

Он где-то там, в своих мыслях.

И на мгновение его маска соскальзывает, обнажая израненную душу.

Всего лишь на мгновение. Но этого достаточно.

Возможно в этом аду не все демоны носят свои маски.

Джонатан

Я так напряжен, что мне чертовски больно.

Я знаю, что ничего не могу сделать. Но прямо в эту минуту я нахожусь в той безнадежной стадии, когда я готов на что угодно.

Попробовать.

Погладить.

Просто быть рядом.