Проклятие Афродиты

Ракушка

Айсу не любила утро у моря.

Не потому, что море было некрасивым — наоборот. Оно всегда выглядело слишком правильным, слишком спокойным, как человек, который улыбается, когда ему больно. В такие часы воздух над набережной был густым от соли, чайки кричали так, будто спорили друг с другом за право быть услышанными, а волны лениво катились к берегу, оставляя после себя тонкую белую пену.

Сегодня море пахло иначе.

Айсу остановилась у ограждения, не дойдя до места, где уже работали полицейские. Она не знала, зачем вышла из дома так рано — просто проснулась с ощущением, что должна быть здесь. Такое случалось с ней всё чаще: внезапные импульсы, необъяснимые решения, чувство, будто кто-то мягко, но настойчиво направляет её.

Запах ударил резко.

Розы.

Не свежие — густые, тяжёлые, словно настойка, смешанная с морской солью. Айсу нахмурилась. Розы не росли вдоль набережной. И уж точно их не должно было быть здесь, среди камней и мокрого песка.

— Чёрт… — тихо выдохнула она.

Тело нашли между валунами, где обычно сидели рыбаки. Девушка лежала на боку, будто просто уснула, подложив ладонь под щёку. Ни следов борьбы, ни крови. Слишком аккуратно. Слишком… уважительно.

Айсу не подошла ближе. Ей и не нужно было.

Она чувствовала.

Страх — нет, не так. Отчаяние, которое сменилось странным покоем. Будто в последний момент жертва перестала сопротивляться. Будто поверила.

— Вы кто такая?

Голос за спиной был низким, уставшим, но не грубым. Айсу обернулась.

Мужчина лет тридцати пяти, в тёмной куртке, с небритым подбородком и внимательными глазами, которые слишком много видели и слишком мало спали. Он держал в руках блокнот, но не писал — просто смотрел на неё, изучающе, словно пытался понять, случайно ли её появление здесь.

— Айсу, — ответила она после короткой паузы. — Я… живу неподалёку.

Это была правда. Но не вся.

— Место оцеплено, — сказал он мягче. — Здесь опасно.

Айсу кивнула, но не сдвинулась с места.

— Она не страдала, — сказала она тихо.

Мужчина замер.

— Простите?

Айсу сама удивилась своим словам. Она не собиралась их говорить. Они просто… вылетели.

— Девушка, — она кивнула в сторону тела. — Она испугалась сначала. А потом — успокоилась. Как будто кто-то убедил её, что так будет правильно.

Мужчина смотрел на неё уже иначе.

— Вы экстрасенс? — спросил он без насмешки, но с явным скепсисом.

— Нет, — Айсу покачала головой. — Я просто… хорошо чувствую людей.

Он усмехнулся уголком губ.

— Обычно так и говорят.

Он сделал шаг ближе и понизил голос:

— Марк. Детектив Марк Хейл.

Имя отозвалось внутри лёгким теплом. Айсу не знала почему, но ей вдруг стало спокойнее.

— Это уже третья за месяц, — продолжил он. — Молодые женщины. Без следов насилия. Без свидетелей. И каждый раз — вот это.

Он жестом подозвал криминалиста. Тот осторожно поднял с камня предмет, лежавший рядом с телом, и показал Марку.

Айсу увидела ракушку.

Белую, идеально гладкую, словно отполированную морем. Вокруг неё была аккуратно обвита тонкая золотая нить, завязанная так, будто это не украшение, а символ.

У Айсу перехватило дыхание.

На мгновение мир дрогнул.

Вспышка — слишком быстрая, чтобы быть воспоминанием, и слишком яркая, чтобы быть фантазией: солнечный свет, отражающийся от воды, чьи-то руки в золоте, запах тех же самых роз… и голос. Женский. Тёплый. Знакомый до боли.

— Айсу?

Она вздрогнула. Марк смотрел на неё с явной тревогой.

— Вам плохо?

— Нет, — быстро ответила она, хотя сердце билось слишком сильно. — Просто… можно посмотреть ближе?

Марк колебался секунду. Потом кивнул.

— Только недолго.

Айсу подошла. Чем ближе она была к ракушке, тем сильнее становился аромат — теперь он не просто окружал, он словно проникал под кожу.

— Вы видите? — тихо спросила она. — Это не случайно.

— Пока я вижу только очередную странность, — ответил Марк. — А вы?

Айсу смотрела на золотую нить.

И вдруг поняла: это не украшение.
Это обет.

— Тот, кто это оставляет, — сказала она медленно, — не считает себя убийцей. Он думает, что делает… подношение.

Марк выпрямился.

— Подношение кому?

Айсу подняла на него глаза. В них мелькнул страх — не за себя.

— Любви, — сказала она.

В этот момент порыв ветра принёс с моря особенно резкий запах соли и роз. Где-то вдали закричала чайка, и Айсу вдруг почувствовала странную, почти болезненную тоску — по чему-то утраченному, великому и опасному.

Марк закрыл блокнот.

— Айсу, — сказал он после паузы. — Я не знаю, кто вы и откуда это всё знаете. Но если у вас есть ещё что-то… я хочу, чтобы вы мне помогли.

Она посмотрела на море.

Оно молчало.

— Хорошо, — ответила она. — Но вам стоит знать: это только начало.

И где-то глубоко внутри неё, в месте, о существовании которого она не подозревала, что-то древнее и забытое медленно… проснулось.

Марк провёл её за оцепление, бросив короткий взгляд на коллег — тот самый, которым дают понять, что вопросов задавать не стоит. Айсу уловила в нём усталость и раздражение, но под ними — облегчение. Будто он наконец-то перестал идти вслепую.

— Вы раньше бывали на местах преступлений? — спросил он, когда они остановились чуть поодаль, у служебной машины.

— Нет, — честно ответила Айсу. — И я бы предпочла, чтобы это было последним опытом.

— Вам не обязательно оставаться.

— Я знаю.

Она всё равно не ушла.

Марк кивнул, принимая это без лишних слов.

— Тогда давайте договоримся, — сказал он. — Вы не трогаете ничего без разрешения. Не делаете выводов вслух при моих людях. И если вам вдруг станет плохо — сразу говорите.

Айсу усмехнулась.

— Звучит как сделка.