Проклятие Лоствальда

Начало. Зарождение проклятия

1775 год.

Невысокого роста блондинка торопливо шагает по темно-зеленому лесу, время от времени оборачивается, нервно закусывая губу, и вновь продолжает двигаться вперед. Она небрежно наступает старыми сандалиями на лужи, образовавшиеся после дождя, от хлыста грязи и неаккуратного шага подол ее бежевого подъюбника сразу же окрашивается в неприятный светло-коричневый оттенок. Но девушку это вовсе не беспокоит. Она поскорее хочет добраться до озера, их места.

С замирающим сердцем в груди блондинка быстро выходит из чащи леса. Она непонимающе осматривается по сторонам, не замечая возле себя ни единой живой души. Сумеречные лучи солнца яркими блестками переливаются на темно-синей воде, ветер гоняет листву и пыль, заставляет их кружиться в танце, поднимает то высоко над землей, то резко отбрасывает, вдоволь наигравшись.

Девушка морщится, зыбко потирает плечи от прохладного весеннего ветра, все еще сохранившего в себе остатки недавно прошедшей зимы. Как только она узнала, что он вернулся в поселение, то сразу же незаметно улизнула из дома, на их место, ведь знала, что он будет ее ждать.

— Ну где же ты… — нетерпеливо произносит девушка, а затем медленно подходит к воде. Блондинка опускается на корточки, наклоняется вперед, чтобы понаблюдать за солнечными бликами, играющимися с шумными волнами. Она грустно хмыкает, и сразу же водит рукой по прохладной воде, чтобы смыть свое отражение и не смотреть на него.

Девушке нравилось свое стройное тело, которое она любила подчеркивать корсетами на веревках, волнистые светлые волосы, доставшиеся ей от отца, но одно она так и не смогла в себе полюбить.

Глаза.

Большие черные глаза, как наследство, передавшееся ей от матери, служили напоминанием ее черного происхождения. То самое клеймо, от которого она никогда не сможет избавиться. Пугающие глаза, при виде которых любой из поселенцев отводил взгляд и сразу же переходил дорогу, лишь бы не сталкиваться с ней, чтобы не накликать на себя беду. Ей всегда было больно слышать перешептывания женщин возле колодца, называющих ее дочерью ведьмы, плюющих в ее адрес мужчин. Все поселение ненавидело их с мамой, и, если бы страх не был так велик, они бы непременно продолжили процесс над ведьмами, который только совсем недавно затих.

Девушка уже и смирилась с этим клеймом, сдавливающее ее шею не хуже тугой веревки, но вдруг она встретила его. Красивый, высокий, принадлежащий знатному роду. Она до сих пор не понимает, что он нашел в ней, но всегда будет ему благодарна за то, что он принял ее, подарил веру, поддержку… и любовь.

Она вздрагивает, когда ощущает на своей голове плетеный венок из полевых цветов, недавно распустивших свои первые бутоны. Девушка широко улыбается и быстро оборачивается, заметив перед собой высокого парня крепкого телосложения. Его небесные глаза смотрели прямо в ее черные, от чего улыбка на мужском лице становилось еще шире. Ветер сразу же позабыл о листьях и пыли, переключил свое внимание на его каштановые волосы, начал колыхать их из стороны в сторону.

— Луи… — тихо шепчет девушка.

— Альма… — Луи раскидывает руки в стороны, приглашает девушку в свои объятия, на что она охотно соглашается и сразу же прижимается к его темно-зеленому камзолу.

— Я думала, ты уже не придешь…

— Как я мог не прийти к любви всей своей жизни? — парень отстраняется от девушки, оставляет короткий поцелуй на одной ее щеке, затем на второй, пока наконец не накрывает своими огрубевшими губами ее, напоминающие нежный лепесток алой розы.

— Но тебя не было месяц! — Альма отстраняется от Луи, а затем, не выдержав, вновь прикасается к его губам, желая покрыть поцелуями каждый миллиметр его кожи. — Ты обещал, что твоя поездка затянется на пару дней, ты даже не писал мне.

— Я знаю, душа моя, я виноват перед своей розой, — тихо отвечает Луи, и вновь прижимает к себе девушку. — Отец расширяет плантации в соседнем поселении, я помогал ему и… ты знаешь, что я не мог написать тебе.

Альма грустно выдыхает, сдержанно кивает головой, и утыкается носом в его шею.

Она знает.

Господин Мюррей солидарен с жителями поселения, считает ее мать ведьмой, а саму Альму пропавшей душой. Такой высокопоставленный земледелец, чьими землями кормится большинство поселений, которые он сдает в аренду белым фермерам, как Бертран Мюррей, ни за что не позволит своему сыну тягаться с такой, как она. Именно поэтому им приходится втайне встречаться и наслаждаться пару минутами в объятиях друг друга.

— Ты расстроилась? — Луи осторожно поднимает Альму за подбородок, внимательно смотрит в ее глаза.

— Нет, я понимаю его, — растерянно произносит девушка, опускает взгляд. — Да и моя мама…

— Изведет меня на тот свет? — Луи смеется, но сразу же перестает, когда видит поникшее настроение своей возлюбленной. — Послушай, Альма, я хочу на тебе жениться и…

— Ты знаешь, что отец никогда не позволит этому случиться.

— И плевать мне, тогда мы сбежим, — он ободряюще поглаживает ее щеки. — Только ты и я. Туда, где нас никто не найдет. Я даю тебе слово.

— Правда? — Альма нерешительно смотрит на парня, вновь загораясь надеждой, что их любовь преодолеет все препятствия и они по-настоящему обретут друг друга, не прячась и не боясь, что их смогут наказать за свое счастье.

Луи коротко кивает и хочет уже открыть рот, чтобы рассказать ей об их счастливом будущем, как хриплый сильный кашель не позволяет ему сказать и слово. Альма встревоженно наблюдает, как Луи достает из кармана камзола белый платок, отворачивается от нее, и продолжает сильно кашлять в него.

— Ты в порядке? — спрашивает девушка, когда кашель прекращается.

— Легкая простуда, не бери в голову, — тяжело дышит парень, пытаясь восстановить легкие. Он осторожно складывает платок вчетверо, а затем возвращает его обратно на место, и снова смотрит на Альму. — Подхватил в поездке.

— И как давно?

Глава 1

Наше время. Роттенхам. Два года спустя.

Холли проходит через стеклянные двери здания, осматривает парковочные места в поисках нужной машины. Она непонимающе хмурит брови, а затем берет мобильник в руки, чтобы посмотреть на время. Сегодня ее попросили задержаться на работе допоздна, и Итан обещал забрать ее. Ее машина все еще в ремонте, и для человека, имевшего свой автомобиль и привыкшего к комфорту, постоянные поездки на метро приравнивались к путешествию по девятому кругу ада.

Шумно вздохнув, она набирает парня, чтобы спросить, где он. Быть может, Итан припарковался в другом месте? Телефонный автоответчик начинает злить Холли, поэтому она резко сбрасывает звонок и небрежно убирает телефон в небольшую сумку.

— Как всегда, — хмыкает Холли и разворачивается, идет прямо в сторону метро. Это уже не первый случай, когда Итан забывает что-то выполнить. Ей стоило смириться и ничего от него не требовать, но каждый раз Холли натыкается на последствия собственной наивности.

На часах 23:00, а Роттенхам будто и не собирается засыпать. В этом городе всегда кипит жизнь, и не собирается останавливаться. На дороге сменяются машины в быстром темпе, в соседнем квартале слышится гул сигнализации полиции, на освещенные массивными фонарями улицы выходят главные любители ночных приключений, уже знающие, в каком клубе они сегодня проведут ночь, но еще не представляющие, кто именно окажется их спутником.

Этот город медленно, но верно окутывает своими прочными паутинами и саму девушку. Теперь она — администратор ресторана итальянской кухни Monteverde с совершенно другой жизнью.

Как только она вернулась из Лоствальда обратно в Роттенхам, то сразу же оборвала все связи с Патриком и забрала документы из колледжа. Холли еще тогда не планировала становиться юристом, она поступила в колледж лишь с одной целью — быть подальше от отца. Полное прекращение общения с ним обозначало также, что она полностью лишается его финансирования. Девушке пришлось переехать из ее любимой квартиры, обставленной на каждом шагу комнатными растениями, и поселиться у Мэри. Она оставила всё в старой квартире, забрав лишь свои личные вещи, тем самым окончательно поставив жирную точку.

После случившегося ей все же пришлось пройти терапию с другим психологом, беседы с которым ей действительно помогли. Холли больше не преследовали кошмары, в которых ее грозились убить, но они не обошли ее стороной окончательно. Она так и не смогла забыть и отпустить этот пронзительный взгляд, в чьих зеленых глазах отражался сам дождливый Лоствальд. Долгое время ее мучила вина перед близкими, которые отдали свою жизнь ради спасения ее собственной, а также перед ним. Он отпустил ее, дал шанс попробовать построить себя заново, но не подсказал, что для этого надо сделать.

С ней остались воспоминания, связанные с ним, которые она так и не смогла отпустить, а просто запихнула в темный ящик, но даже через него они время от времени пробирались и давали о себе знать, когда Холли оставалась наедине с собой, или же когда в Роттенхаме шел дождь. Девушка много работала, брала двойные смены, полностью загружала себя, чтобы у нее не было времени на борьбу с собственной памятью, так отчаянно удерживающей в себе все то, что причиняло ей боль, но в то же время было очень значимым для нее самой.

Зайдя домой и повернув ключ в привычном жесте три раза по часовой стрелке, Холли усталым взглядом обводит просторную гостиную. Повсюду витает запах роскоши и фальши, к которому девушка старается привыкнуть, но по-прежнему чувствует себя дискомфортно, хоть теперь эта огромная квартира на восемнадцатом этаже с большими панорамными окнами считается ее жильем, но каждый раз ей напоминают, что она здесь никто; скорее как очередной красивый интерьер. Ей не позволили обставить комнату комнатными растениями, ведь, по мнению Итана, от них больше грязи, чем уюта, она также хотела бы переступить через себя и попробовать еще раз сблизиться с каким-нибудь домашним животным, но и это парня не устроило, ведь у него аллергия на шерсть. Все покупал Итан, все обставлял Итан, советуясь только со своими родителями, которые и купили ему эту квартиру в Роттенхаме, а Холли только и приходилось делать, что соглашаться со всем. В этом месте она чувствовала себя скорее арендатором, забывшим заплатить аренду, нежели той, кому может принадлежать вся эта роскошь.

Холли снимает обувь и надевает мягкие белые тапочки, а затем сразу же поднимается по стеклянной лестнице на второй этаж, проходит прямо, следует к определенной двери. Она всегда знает, где его стоит искать.

— Нет, Роберт, надо было предоставить мне отчет сегодня, а не завтра. Что я скажу на собрании?!

Холли устало опирается о дверной косяк, без эмоций наблюдает за парнем в очках, сидящим за большим массивным столом. Он продолжает кричать в трубку на своего сотрудника, одновременно с этим быстро печатая что-то у себя на макбуке. На столе в хаотичном порядке валяются документы, ручки и эскизы. Холли продолжает смотреть на Итана, ожидая, когда он все же обратит на нее внимание.

— Если через час на моей почте не будет отчета от тебя, то можешь искать себе другую работу. Я подставляться из-за тебя не собираюсь! — парень раздраженно сбрасывает мобильник на стол, а затем снимает очки и устало потирает лицо.

— Трудный день?

Итан вздрагивает от женского голоса, совершенно не ожидав услышать его. Он сразу же переводит взгляд на Холли, измученно улыбнувшись и коротко кивнув.

— Как всегда — работа, — он поднимает листы бумаги и вертит ими в воздухе, тем самым показывая, что он очень занят. Итан хмурится, а затем смотрит на свои карманные часы. — А ты что-то сегодня слишком поздно.

— Тебя ждала, — спокойно отвечает Холли и отталкивается от дверного косяка.

— О, черт! — Итан с досадой прикрывает глаза, нахмурив брови. — Прости меня, Холли, совершенно вылетело из головы! Этот Роберт все мозги вынес, а ты же знаешь, какая у меня тяжелая работа.