Проклятье берсерка, или Чужая невеста

Пролог

– Ты должен отыскать девчонку и привести ко мне. Любой ценой.

Залу наполнял густой полумрак, разбавляемый лишь светом одинокого трепыхающегося огня в серебряном канделябре у окна, за стеклами царила глубокая ночь. Языки пламени бросали отсветы на бордовые портьеры и ластились по каменному полу к ногам хозяина дворца.

Конунг Якоб сидел на железном троне, его тяжёлый взгляд нервно выискивал во тьме ниши с тайным проходом позднего визитёра. Его расслабленная поза была показная, от одного только присутствия воина в комнате по спине правителя скользил каплями холодный пот.

– К какому сроку?

Низкий голос, в котором проскальзывали звериные нотки, прозвучал из совершенно противоположного угла, застав конунга врасплох. Руки мужчины крепко сжали подлокотники трона, он со свистом втянул в грудь новую порцию воздуха и тут же успокоился, на корню задавив панику. Отродье дьявола!

Якобу было не по себе находиться с гостем в одном помещении, и неудивительно, ведь за плечами зверя всегда маячит смерть, а под сапогами хрустят кости поверженных врагов и разливаются реки крови. Однако венец всевластия на голове конунга позволяет держать таких, как он, на коротком поводке.

…Пока позволяет.

– Вы должны успеть ко дню осеннего равноденствия. Девчонка – последняя из рода, только она подходит для удачного завершения ритуала.

Правитель нахмурился, отродье не уточнил, как зовут деву и где искать. Якоб знал, что, если надо будет, тот её из-под земли достанет.

Он до боли всматривался во мрак, но смог рассмотреть только очертания огромной фигуры в походном плаще. И пусть! Знакомые черты лица лишь снова подстегнут огонь ненависти между ними.

И, словно услышав мысли конунга, в темноте сверкнули и погасли янтарные нечеловеческие глаза. Якоб едва заметно дернулся назад и со злости скрипнул зубами, когда гость насмешливо хмыкнул: знал, какие эмоции сейчас испытывает конунг Нирландии.

– Свободен! – резче, чем хотелось, выкрикнул Якоб.

На скулах мужчины заиграли желваки, он смог окончательно расслабиться, когда едва слышно скрипнула потайная дверь.

Передвигался убийца бесшумно, но скрип создал специально, чтобы у братца невзначай сердце не прихватило.

И на кой ему, великому полководцу, поправ свои дела, надо тащиться за тридевять земель, бить задницу в седле нарка целый месяц, а то и дольше, учитывая обратный путь. Наверняка ещё и с капризной девчонкой нянчиться!

…Надо, выходит.

Воин скривил рот в презрительной усмешке и с досады заскрипел зубами. Удавка с шипами каждый раз теснее сжимается на горле, бросает в агонию боли порой до недельного беспамятства, стоит попытаться обойти клеймо подчинения.

Янтарь глаз прожигал тьму лабиринта тайных ходов, пока мужчина выбирался из дворца. Даже крысы с мышами за версту затихали и прятались по своим норам, чуяли приближение и злобу человека.

Или не человека вовсе.

Наконец минован последний поворот, с пальцев срывается щелчок с алым всполохом магии, и замок на обманчиво хлипкой двери отворяется. Мужчина вышел наружу и оглянулся на громаду серого дворца, окружённого неприступной крепостной стеной.

На вершине самой высокой башни колыхался на ветру штандарт конунга Якоба Захватчика. Не зря это слово стоит рядом с именем правителя этих земель. Путь к своей славе и трону братец прогрыз зубами, а дворец построил на костях.

Даже подчинил Его…

Сверр зло сплюнул на землю и оскалился, испепеляя огнем ненависти великолепное каменное творение. Досадно, что устояло.

Ничего, когда-нибудь он порвет сдерживающие его оковы и отомстит родственничку.

Сверр тихо свистнул, подзывая своего четвероногого друга, и они поспешили прочь от этого места.

Глава 1

Мерный шелест листвы и перезвон голосов птиц разносились эхом по округе. На лес постепенно опускался вечер. Солнце всё сильнее клонилось к горам, щедро раскидывая багряно-золотые лучи по верхушкам крон, согревая напоследок перед холодной ночью.

Лия запрыгнула на ствол поваленного дерева, тихо пробежалась по нему и перебралась на другое древо, разломанное молнией в последнюю грозу. Забралась на ветку повыше и, отмахиваясь от паутины и мелких мошек, устроилась для засады. Постепенно успокаивалось от бега взволнованное сердце, она забросила светлую косу за спину и достала стрелу из колчана, наставила лук.

Лия любила честную охоту. Ты оказываешься лицом к лицу с природой, лесом и его обитателями, и начинается поединок.

Девушка не шевелилась, скрытая густой листвой. Ее зоркие глаза всматривались в лес, выискивая добычу, которую она сегодня принесет матушке на ужин. Или уже завтра на обед, как получится.

Внизу зашуршали кусты, но это всего лишь выполз на поляну ёж. Совсем не то. Опустила лук, расслабляя руки. А спустя пару минут наконец появилась достойная цель: парочка диких уток прилетела охладиться в знойный день к скрытому в лесу небольшому озерцу.

Лия приготовилась; всё её тело чуть напряглось, глаза прищурились, наблюдая за птицами. Она выдохнула и задержала дыхание, прицеливаясь: секунда, другая – и две стрелы отпущены в движущуюся мишень, а птицы со вскриком попадали на берег озера.

Победа или ликование не отразились в синих глазах охотницы. Она совершила убийство не ради забавы, а ради пропитания.

Всё в лесу подвластно законам Матери Природы. Кто-то охотник, а кто-то – жертва.

Лия убрала за спину лук и принялась спускаться вниз, чтобы забрать добычу. Спрыгнув на землю, охотница подняла взгляд к небу.

Там уже висела полная луна, освещая верхушки деревьев. Долго же Лия просидела в засаде – пожалуй, утки придутся всё-таки на завтрашний обед. Ну ничего, к столу матушка использует запасы вяленого мяса.

Улыбнувшись довольно, Лия направилась к лежавшим на лугу тушкам. Присев возле них на корточки, прошептала:

– Ulribi. Ti qorf veriasde (Прости. Твоя душа свободна).

Во фразе звучало сожаление. Лия вытащила стрелу с сине-зелёным оперением – её отличительный знак, – позволяя крови вытечь на траву. В поверье Первых предков считалось, что душа хранится в крови. Прежде чем есть добычу, нужно освободить душу убитого существа, поскольку вкушать душу – великий грех.

Этот маленький ритуал Лия проводила всегда без исключения. Заветы Первых впитываются с молоком матери.

Она вытерла стрелы от крови, собрала в сумку уток и поднялась с колен. Посмотрела на гладь маленького озера: то манило красотой и искушало ночной свежестью, и Лие захотелось смыть с себя пот знойного дня.

Она быстренько избавилась от одежды, оставшись совершенно обнажённой, ветер ласково защекотал кожу, рассыпая по молочному телу мириады мурашек, и игрался с распущенным шелком волос. Сейчас в лунном свете они переливались серебром, а при свете солнца всегда горели золотом – маленькая особенность её народа.

Улыбнувшись, Лия разбежалась и юркнула под воду с головой. Проплыла с десяток метров, легкие запекло, и она вынырнула, жадно хватая ртом чистый воздух. Плескаться под покровом ночи она частенько любила. А ещё любила танцевать под луной. Вот и сейчас, выйдя из воды по пояс, откинула тяжёлые локоны за спину и развела в стороны руки ладонями вниз.

Прикрыла глаза, погружаясь в некий особый транс, в голове зазвучала тихая гармоничная мелодия. Под звуки флейты ладони плавно изогнулись к звёздному небу, скользнули в сторону, и две водные ленты потекли следом, оплетая спиралью тонкий девичий стан.

Но вот к флейте присоединились барабаны, ритм ускорился, сиганули высокие ноты, и Лия резко отбросила от себя руки, вместе с ними разлетелись в стороны и капли воды, снова опав в озеро. Лия обняла себя, а после, красиво изогнувшись, потянула руки к огромному яблоку луны, взывая к праматери, прося у неё благословления и долгих лет семье, что однажды приютила маленькую одинокую бродяжку.

Матушке не нравились её ночные прогулки, про танцы и говорить нечего. В первый раз она застукала её, когда Лие исполнилось шестнадцать годков. Среди ночи её разбудил странный зов, тот был настолько невыносим и силён, что девушка сама не поняла, как очутилась у озера босая и в одной лишь сорочке.

Лию звала пробудившаяся кровь. Матушка в тот день здорово отлупила её хворостинкой по мягкому месту. Но каждое полнолуние этот зов повторялся, Лия пыталась сопротивляться, но была не в силах ему противостоять.

Матушка плакала и сокрушенно качала головой, все переживала: мало ли какой молодец увидит и посмеет надругаться! Приёмный отец с тех пор начал учить дочь различным боевым приёмам, чтобы она могла постоять за свою честь и жизнь. Стрельбе из лука обучил и особенно гордился, когда однажды в спарринге Лия победила его хитростью и ловкостью. Любвеобильные парни и мужики также уходили с тумаками, парочка даже со стрелами в заду.

Мелодия в голове прошивала искрами тело, Лия крутилась вокруг своей оси в одном только ей понятном ритме, а вода повиновалась интуитивным приказам.

Но вдруг Лия замерла, остро ощутив чьё-то постороннее присутствие. Спину прожёг тяжёлый взгляд.

Неужели снова? Давно смельчаков по её душу не объявлялось.

Пальцы сжали рукоять кинжала на бедре, его она практически никогда не снимала, даже во время сна, тот хранился всегда рядом под подушкой.

Кто-то по-прежнему наблюдал за ней.

Лия резко обернулась, но никого в тёмной чаще не увидела. И чувство пропало так же внезапно, как и появилось.

Показалось?

Охотница нахмурила брови, в совпадения она верила крайне редко и привыкла полагаться на свою интуицию. Минуту, две, пять Лия напряжённо, до боли в висках вслушивалась в окружающие звуки, но ничего не происходило. В умиротворённой тишине шуршало ночное зверьё, ухал филин и стрекотали в кустах сверчки, а ветер пел сумеречную колыбельную, убаюкивая деревья и дневных жителей леса.

Глава 2

От мерного укачивания она вскоре уснула. Снились Лие жёлтые глаза зверя. Тот бежал за ней, преследуя по пятам по чаще ночного леса, но на глаза не показывался. Лия вздрагивала каждый раз и спотыкалась, когда янтарные огоньки загорались то справа, то слева в темных кустах, а чёрные тени деревьев тянули к ней свои коряги-руки, намереваясь схватить. Зверь словно в ловушку загонял.

В очередной раз Лия оступилась и рухнула в пожухлую листву, поднялась на четвереньки и замерла, услышав за спиной предупреждающее рычание.

Зверь дышал ей в спину! Нагнал…

Он нависал над ней и скалился в угрозе. От его утробного рыка по позвоночнику скатилась холодная капля пота, а кожу прошило колкими иглами мурашек. До жути было страшно пошевелиться, но нездоровое любопытство заставило Лию медленно оглянуться через плечо, и сердце замерло, а волоски на шее встали дыбом: два огромных глаза нависали над ней! Расплавленный янтарь гипнотизировал, тело цепенело, а дыхание обмирало на дрожащих губах.

Темно. Силуэт твари походил на рослого волка. Зверь с интересом принюхался, ткнулся мокрым носом в лоб Лии и фыркнул. А потом просто исчез.

Проснулась и Лия.

Гул сердца оглушал, до сих пор стоял в ушах. Ещё не отойдя ото сна, она забилась в руках Сверра, решив, что зверь всё-таки атаковал.

– Эй! Тише, ты чего? – Берсерк несильно встряхнул кокон с девчонкой, приводя её в чувство.

Голова Лии мотнулась взад-вперед, и оковы странного сна наконец выпустили её. Проморгавшись, она залипла на склонённом над ней мужском лице, смотрел он обеспокоенно, вопросительно приподняв левую бровь. Шрам снова приковал к себе внимание, и Ли вдруг подумалось, что три таких ровных пореза оставили на коже специально. Но зачем?

– Ничего… – буркнула и отвернулась от него.

Сверр пожал плечами и устремил взгляд на дорогу. По ощущениям Лии, за время, пока она спала, прошло около четырех или пяти часов. Солнце ещё не поднялось так высоко, но уже жалило горячими лучами. Или Лие было так жарко от плотной ткани покрывала, в которое её закатал воин. Да она промокла под ним от пота до нитки!

– Долго ещё до привала? – уточнила с надеждой. Жаловаться, конечно, не хотелось, но знать, сколько осталось париться в треклятом коконе, даже очень.

– Уже скоро.

«И на том спасибо», – хмыкнула Лия про себя. Свою отбитую пятую точку она практически не чувствовала, остальное тело покалывало от дискомфорта, но ещё терпимо.

И действительно, через пару часов степь закончилась, и серая зверюга нырнула в заросли дикого малинника у кромки горного хребта. Елово-сосновый лес скрыл их от посторонних глаз, как родных. Он был такой густой, что сквозь высокие кроны свет солнца проникал слабо, создавая иллюзию вечера вместо разгара дня.

Сверр без команды остановил ездуна, просто натянув поводья, и тварюга повиновалась, послушно затормозила. Лия так и не придумала ей название, а спросить не решилась. Берсерк поудобнее перехватил свою ношу в руках и вытащил вторую ногу из седла, чтобы спешиться. Снял Лию и… бесцеремонно бросил на землю, в сухие еловые колючки, а сам вернулся к прикрепленным к крупу животного сумкам.

Ударилась Лия не сильно, но бок ощутимо прихватило и закололо. Стиснув зубы и зашипев, она принялась раскручиваться из опостылевшего покрывала и, когда ей это всё же удалось, вскочила на слабые от долгой расслабленности ноги, пошатнулась, но устояла, а чтобы не рухнуть, вцепилась в сосновую ветку.

– Ну ты и… сволочь редкостная! Спасибо, что не сбросил со спины твари на ходу! – Ощетинилась, буравя испепеляющим взглядом спину мужчины, очень жалея, что нельзя убить одними только глазами.

– Нарка.

– Что? – не поняла Лия, растерянно заморгав.

– Надо было сбросить, говорю, чтоб язычок свой острый прикусила. И не твари, а нарка. – Достав из сумок какие-то вещи, Сверр направился к вмиг подобравшейся при его приближении девчонке.

Его рассмешило то, как она на него реагирует, словно он сейчас набросится на неё и… Вот что «и», лучше ему не думать. Глаза прикипели к испачканной его кровью майке охотницы, ткань была влажной от пота и отлично обрисовывала небольшие груди. Растрепавшиеся от поездки светлые волосы фурии не особо скрывали её.

Не представляя, какие мысли крутятся в голове мужчины, Лия выглянула из-за его спины и посмотрела на этого нарка. Зверюга довольно порыкивала, избавившись от тяжести наездников, и резвилась на сравнительно небольшой для её габаритов поляне.

– Это имя такое у неё?

– Нет, порода. И это самец, если что. Держи.

– А? – В лицо прилетела одежда, её собственная туника, а в руки маленькая стеклянная баночка. Лия вопросительно на него посмотрела.

– Там, в двадцати метрах, – берсерк указал направление рукой через редкие кусты терновника, – протекает речка. Можно помыться, но вглубь лучше не заходи: холодное стремительное течение утащит мгновенно, и пикнуть не успеешь.

Сверр развернулся и побрёл к брошенному на колючках покрывалу, скинул на него свой пыльный плащ и ещё парочку каких-то вещиц. Наблюдая за ним, Лия недоуменно хмурила брови и кусала губы. И он вот так просто отпустит её помыться, не опасаясь, что сбежит? Словно прочитав её мысли, мужчина добавил:

– Советую поторопиться, три часа мы здесь торчать не будем. И да, – зыркнул остро, – пытаться бежать от меня бесполезно.

Ничего не ответив, Лия гордо вздёрнула подбородок и пошла, куда послали. Не сомневалась, что догонит. Да и глупо бежать без подготовки и оружия.

Ничего, шанс ещё обязательно представится. Кому бы она там ни понадобилась – перебьётся. Сбежит, усыпит бдительность берсерка и обязательно сбежит!

Неширокая речушка обнаружилась вскоре. Лия и не заметила, как выскочила на неё, злость на мужчину распирала изнутри и требовала немедленного выхода. Появился вот на её голову… берсерк окаянный! На эмоциях Лия содрала с себя грязную майку и штаны, осмотрела кровавые пятна, и тут только до неё дошло, в каком виде вчера и сейчас она предстала перед Сверром.

Глава 3

Лия сидела возле зверюги прямо на сухих сосновых иголках, поджав под себя ноги, и жевала кусочки вяленого мяса и копчёного сыра, которыми поделился с ней гад берсерк. Сидеть на покрывале рядом с мужчиной она гордо отказалась.

Ещё чего! Да она с ним разговаривать не будет. Посадил на верёвку, словно животное!

Лия отвернулась от Сверра к дремавшему нарку, чтобы не видеть его подлой физиономии, но берсерк будто в насмешку сверлил спину задумчивым взглядом. И у Лии мурашки расползались от лопаток и ниже, не давая расслабиться и спокойно дышать. Хотелось психануть и отказаться от пищи, наорать на него, побить, причинить хоть какой-нибудь вред, но Лия была реалисткой и понимала, что этим ничего полезного не добьётся. Ей нужно хорошо есть и копить силы, выжидать следующего подходящего момента и делать ноги. Так, чтоб уже не догнал.

Хотелось ужасно пить, но просить об этом мужчину не хотелось от слова совсем. Проглотив последний кусочек сыра, Лия грустно вздохнула и ещё раз осмотрела свои связанные руки. Веревка крепкая, Лия чувствовала в ней отголоски магических плетений – такую не разорвать и не разрезать. Она пыталась, и отвязать другой конец от седла нарка тоже, но всё без толку. Скосила глаза на берсерка: подстраховался, гад!

А Сверр как раз выудил из недр сумки тот самый бурдюк с вожделенной водой и принялся пить, чуть не подавился, поймав злющий взгляд охотницы. Наверное, она пожелала ему захлебнуться насмерть. Сверр хмыкнул: не дождется. И стал с преувеличенным наслаждением пить воду, до его обостренного слуха донёсся жалобный вздох, и девчонка поспешно отвернулась от него. Тоже хочет пить, но не просит.

И не попросит. Слишком для этого гордая и независимая.

«Посмотрим, на сколько тебя хватит».

Сверр встал, Лия подобралась при его приближении и тоже вскочила, он знал, что она чувствовала себя неуютно под его давящим сверху взглядом. Её глаза не отрывались от кожаного мешка с водой, но она продолжала молчать и сглатывать от жажды.

И Сверр понял, что подыхать будет, но не попросит! Упертая, как ослица.

– Держи. – Сунул мешок в ладони. Лия вздрогнула от его резкого голоса, но взяла бурдюк. Отвинтить крышку связанными руками у неё не получилось, и Лия справилась при помощи зубов. Находчивая. Она делала жадные большие глотки, и несколько капель скатились по острому подбородку.

У Сверра в горле пересохло, но от совершенно иной жажды. Он стиснул зубы и буркнул громче, чем хотелось бы:

– Хватит! Нам нужно экономить воду.

Лия с сожалением вернула ему мешок, вытерла губы о предплечье и отвернулась. Благодарить ожидаемо не стала. Сверр хмыкнул и тихо свистнул, поднимая спящего нарка, и пошел собирать вещи.

Лия наблюдала за ним. Присматривалась, выискивая слабые места, но разве у проклятых тьмой они есть? Должны! У всех имеются. Сверр был крепким и высоким, тугие мышцы на руках перекатывались буграми под кожей при каждом движении, он с лёгкостью нёс тяжёлые вещи и прикреплял к боку нарка. Лия ойкнула, когда зверь вдруг лизнул её ладони, отвлекая от исследования.

– Что… что ты от меня хочешь? – Он ещё пугал её, и она отошла на шаг от серой твари, но нарк снова ткнулся носом в ладони и засопел. Лия растерянно сказала: – Я не понимаю тебя.

– Вальдер! Не наглей и отстань от неё. Вечером поохотишься, – отогнал его пленитель.

Вальдер? Значит, вот как зовут нарка. Лия удивлённо моргнула, а зверь недовольно фыркнул и обиженно отвернул морду, увлекшись ползающими жуками на сосновых иголках. Теперь она догадалась, что он хотел: её ладони пахли едой, и нарк требовал угощения. Хорошо, в следующий раз она припасет для него кусочек.

Внезапно Лию оторвали от земли сильные руки и усадили верхом на нарка, а сзади к спине прижалось мощное тело берсерка. Руки мужчины обняли по бокам и натянули поводья, понукая зверя отправиться в путь, а бедрами он соприкоснулся с её ногами.

Это было слишком близко! Слишком тесно!

Лия дышала через раз, чувствуя обжигающее тепло берсерка через одежду, а он уверенно вывел нарка из зарослей хвойников, и они поскакали по краю леса к горам. Сердце Лии бахало где-то в районе горла, и она боялась им подавиться. И очень пожалела, что находится сейчас не в коконе из покрывала, как прежде, в нём-то практически не ощущались нежеланные объятия мужчины.

Она схватилась за луку седла и попыталась отодвинуться, чтобы их тела меньше соприкасались, но нарк начал подниматься по горному склону, и от хаотичных рывков зверя Лия скатывалась обратно.

– Прекрати шевелиться, а то перекину через седло! – хриплым голосом опалило ухо, и Лия замерла. Нарк в очередной раз подпрыгнул, и её сильнее вдавило в берсерка. Шумно вздохнув, он прижал её рукой за талию к своему торсу, пояснив: – Расслабься, если не хочешь вылететь на ходу. Подъем крутой и опасный.

Сам Сверр возвёл глаза к облачному небу – это будет долгая и изнурительный дорога.

Они забирались всё выше и выше. Миновали густые заросли, благо нарк был здоровым и колючие ветви хлестали только по голенищам сапог. А потом Вальдер выскочил на скалистую заброшенную тропу, поросшую дикими лианами, с рассыпанным множеством валунов. Через пару часов тропа закончилась, и зверь стал плавно перепрыгивать уступы и проворно скользить по серым склонам утёсов, управляемый твердой рукой хозяина.

В такие опасные и непривычные для неё моменты Лия зажмуривала в страхе глаза и, наплевав на стеснительность, сама прижималась к мужчине. Какие выверты и длинные прыжки через пропасть совершал нарк! Жуть.

В пути они провели время до позднего вечера. Лия была полностью вымотана морально и истощена от напряжения, веки слипались, хотелось есть и по нужде, но она не смела жаловаться, стойко терпела всё трудности и неудобства. И когда солнце село за хребты, берсерк решил наконец остановиться на ночлег.

Им попалась довольно просторная пещера, в ней поместился и зверь. Берсерк развязал Лие руки и отпустил нарка охотиться. Чтобы справить естественную потребность организма, Лие пришлось отойти от пещеры и спрятаться за большой булыжник. Бежать даже не пыталась: пока это бесполезно. Делала свои дела в темпе, поскольку берсерк предупредил о возможных ползучих гадах и зверях покрупнее. Стать чьим-то ужином ей, естественно, не хотелось.

Глава 4

Сверр мчал во весь опор. Осторожно прижимая к своей груди бессознательную охотницу, он подгонял нарка скорее выбраться из Безмолвного перевала. Твари рычали и скалились далеко за спиной, преследовали, но за скоростью Вальдера им всё равно не угнаться.

Черная ярость клокотала в груди берсерка. Ему хотелось продолжать рвать и раздирать каждого шакала, что посмели причинить охотнице вред. Хотелось смотреть, как жизнь уходит из искорёженных тел с ударами слабеющего сердца, как стекленеют их жёлтые глаза, устремлённые в никуда. Чувствовать, какова на вкус их кровь, и искоренить всех тварей до единой!

Но это были желания зверя. Разумом Сверр понимал, что сейчас важнее обеспечить Лие безопасность и оказать помощь, поэтому он рвал жилы нарка, подстёгивая его волей. Четвероногий друг потом простит.

Всё должно было произойти совсем не так!

Они бы спокойно прошли ущелье под покровом закатных лучей, успев до темноты, если бы шакалы не проснулись. Но твари почуяли тепло дара Лии и пробудились раньше времени.

Кто же знал… а стоило бы догадаться. Ведь холод тьмы всегда тянется к свету.

Берсерк посмотрел на бледное лицо девушки. Сейчас Лия спала, тревожно жмурилась, ресницы её трепетали, лицо напряжено, периодически она поджимала губы от боли. Неудивительно, поскольку потеряла много крови. Сверр зажимал своей рукой рану на её животе и скрипел зубами от гнева.

Перед взором вставали картинки. Волк внутри впервые так бесновался, не желая подчиняться контролю человека, и хотел действовать сам. С трудом, но берсерку удалось усмирить тёмную ярость духа. А когда Сверр услышал полный отчаяния крик Лии, доносящийся откуда-то из пещер, тотемный зверь всё же взял верх над ним. Пружиня от камней мощными лапами, он ринулся на запах девчонки, попутно отбиваясь от атак шакалов, а спрыгнув в грот, начал свирепствовать.

Лия пахла вереском. Запах охотницы и аромат её крови будоражил обоняние, заставлял рвать монстров на куски, раздавливать лапами горла и головы. Наслаждаться хрипами и предсмертным бульканьем, вгрызаться в их ядовитую плоть, но про́клятых никакой яд не берет. Сверр беспомощно метался в клетке подсознания, опасаясь, что в таком состоянии сорвавшийся с цепи волк убьет и Лию, но… не убил.

Зверь уже навис огромной тенью над распластанной на каменной плите девушкой и, капая слюной на обломки костей под лапами, оскалил пасть, намереваясь добраться до её огонька в уголке сердца и сожрать! Любая тьма потянется к свету! Даже такой, как он.

…Слабый, еле слышимый стон боли и сиплый вздох остановили волка.

Ярость схлопнулась и мгновенно отступила в закрома подсознания, отогнанная другим, совершенно новым и несвойственным для берсерков чувством – страхом потери и заботой. Волк тряхнул мордой и заморгал, но наваждение уже въелось в кожу под шерстью и проникло в кровь, достигая чёрствого до чужих страданий сердца.

Сверр до этого момента и не знал, что их со зверем одно на двоих сердце еще живо и бьётся. Но то билось с каждой последующей секундой все быстрее, разгоняя ток крови по венам и заставляя туман гнева отступать.

Невозможно! Никому не под силу усмирить ярость проклятья берсерка!

Но Лие удалось. Она сделала это даже неосознанно. Первая коснулась своим теплом промозглой тьмы, и это спасло ей жизнь…

Тотемный зверь заурчал в удовольствии: ему понравился огонь маленькой охотницы. Тот согревал, принося ясность в мысли. И зверю захотелось спрятать от опасности и сберечь это сокровище, поэтому он отступил, передавая контроль не менее ошеломлённому человеку.

Он лизнул бледную щеку Лии и завыл в тоске – так пронзительно, что заскулили в страхе разбросанные по гроту полумёртвые шакалы. А затем дух волка растворился в лунном свете.

Тут же в пещеру спрыгнул нарк и громко предупреждающе зарычал на остальных выживших тварей, которые притаились в темноте грота и пока боялись высовываться. Но это пока.

Обнаженный после оборота Сверр поднялся на ноги, покачнулся и схватился руками за края плиты. Оборот всегда отбирал немало сил. Непонимающим взглядом берсерк скользнул по Лие и зацепился за расползающееся пятно крови на её боку, она уже потеряла сознание. Вопросы потом, нужно было выбираться.

Он приподнял ткань длинной кофты и осмотрел рану: повезло, острие шипа пробило живот не глубоко, внутренние органы не задеты. Сверр выудил из сумки на нарке новый плащ, накинул на свои плечи и осторожно взял Лию на руки, забрался в седло Вальдера, предусмотрительно улёгшегося на пузо, и в один прыжок они выбрались наружу. Через несколько минут опомнились шакалы и кинулись за ускользающей добычей в погоню. Человек и нарк их страшили меньше, чем демонический зверь, и они не хотели упускать теплый свет.

Сверр отогнал воспоминания и вперил взгляд в приближающиеся последние скалы. Порода изгибалась впереди в подобие моста, а после него раскинулись остроконечные гряды хребтов. Шакалы не сунутся туда, там нет укрытий и пещер.

Вернее, есть одна, но она слишком мала, чтобы укрыть множество тварей. Зато прекрасно подойдёт им троим. Рывок, и лапы нарка приземлились в рыхлый снег: вершины хребта сплошняком покрывали сугробы и снежные карнизы. Вальдер обернулся к выходу из перевала, зло осклабился и фыркнул, сверху вниз смотря на жавшихся к камням рычащих шакалов.

И монстры отпрянули, но испугались они не нарка, а янтарных глаз человека, сквозь которые прорывалась ярость демона.

Сверр хмыкнул и сплюнул в снег. Выбрались. Он плотнее сдвинул полы мехового плаща, укрывая себя и бесчувственную Лию от ледяного ветра, и Вальдер рванул прочь.

***

Где-то за стеной свистели суровые порывы ветра, по полу стелилась холодная поземка, а с другой стороны до лица Лии добиралось тепло и какой-то треск, будто от пламени костра.

Она попыталась раскрыть глаза, свинцовые веки поддались с трудом, и яркий свет от огня рядом ударил по зрачкам резью. Лия застонала и зажмурилась. Огня? Она снова распахнула глаза и увидела перед собой весело извивающиеся языки пламени на обгоревших некрупных поленьях в круге из камней. Лежала она на полу в какой-то пещере. Нос защекотал мех, и Лия чихнула. Правый бок незамедлительно отозвался болью.

Глава 5

Сверра разбудил дразнящий обоняние аромат вереска. Так могла пахнуть только маленькая охотница. Запах забивался в ноздри, проникал в глотку и наполнял лёгкие. Он кружил голову и был слаще мёда. Пьянее, чем самое дорогое вино.

А ещё от Лии исходило приятное тепло. Волк в ментальной клетке тоже довольно урчал, наслаждаясь близостью воинственной девы. Обычно зверя удовлетворяли только массовое убийство и жажда крови. Сверр зарылся носом в шёлк волос и хмыкнул, с удивлением признаваясь себе, что ему и самому нравится держать в своих руках строптивую охотницу.

Но чужую. Невесту конунга. Его заклятого врага и кровного брата, которому вынужден подчиняться.

От мыслей засосало под ложечкой, а во рту разлился противный вкус горечи, словно полыни напихали.

Сверр приоткрыл глаза и обвёл взглядом пещеру, где они ночевали. Утро, а может, уже и день разогнали мрак по углам, свет снаружи проникал через щели между покрывалом, наброшенным на вход. Угли в костре совсем потухли, и от их с Лией дыхания вырывались облачка пара.

Охотница сладко сопела, подложив под щёку ладонь, и Сверр невольно залюбовался её красивым профилем. Светлые волосы растрепались, мелкие пряди выбились из тугой косы и обрамляли лицо Лии. Черные длинные ресницы мелко подрагивали в такт мерному дыханию. Берсерк чувствовал рукой каждый её вздох и спокойный выдох. Пальцы ладоней покалывало от желания прикоснуться к деве более откровенно, показать, что такое страсть берсерка…

Взгляд Сверра задержался на приоткрытых искусанных губах, они манили его, как луна в небе. И, будто почувствовав его взгляд, Лия открыла свои сапфировые глаза и повернула к нему лицо. Время на миг замерло, а они всё продолжали пристально рассматривать друг друга.

Лия порывисто вдохнула. Ничем не прикрытое желание напугало охотницу, но и вызвало странный трепет. Предвкушение чего-то неизведанного. Сверр прочитал это в лазурных омутах. Он приподнялся на локте, нависая над ней неотвратимой скалой, на секунду в её глазах промелькнуло желание бегства, но она отмахнулась от того, не сделав даже попытки.

Замерла и неосознанно губы свои соблазнительные облизнула, совершенно не догадываясь, как это подействовало на него! Аромат вереска стал во сто крат ярче, ноздри Сверра ловили его и жадно вбирали. Да он весь пропитался этим медовым хмелем! Но, дьявол, ему нравилось.

Сверр знал, как выглядит сейчас со стороны. В его глазах извивались оранжевые языки пламени, янтарь расплавился и вспрыснулся в артерии, разгоняя с бешеным током крови пожар. Это Лия зажгла его в нём. Это она разбудила дикое пламя, и он опасался не сдержаться и навредить. Но в то же время ему очень хотелось попробовать вкус её губ.

Всего один поцелуй, и он отпрянет. Лишь один.

Ему он просто необходим, чтобы успокоиться и не сорвать прямо здесь и сейчас распускающийся бутон прекрасного цветка… Запретного для него. Сверр медленно начал склоняться, следя да реакцией маленькой охотницы. Её веки распахнулись шире, ресницы почти коснулись бровей, но она не оттолкнула.

Лия задержала дыхание, благодаря звериному слуху Сверр отчётливо слышал, как взволнованно заколотилось её сердце, ещё немного – и оно выскочит под своды пещеры. Совсем не от страха. Наоборот, она ждала. Горячее дыхание Сверра разбилось об алые губы, и он жёстко смял их, потому что просто не умел по-другому.

Охотница всё же испугалась. Его напора, и Сверр заставил себя быть мягче. Наступив на горло своему дикому желанию, он обуздал его и в нежной ласке провёл языком по верхней губе, затем по нижней, по ряду зубов и, поймав первый стон Лии, возликовал. Ей не было противно! Она не дрожала в ужасе перед ним.

Сам не заметил, как в груди зародилось довольное урчание – это волк рвался перехватить контроль, но берсерк волей затолкал того обратно в клетку. Он только помешает, Лия не готова ещё с ним знакомиться. Да и вряд ли он представит возможность потом. Сверр провёл ладонью от талии по холмикам грудей и перебрался на девичий затылок, сжимая не сильно, но не позволяя отстраниться. Новый стон звучал прекрасной музыкой для его ушей.

Ещё немного, ещё совсем чуть-чуть, он насытится и отпустит её. Наверное…

Сверр пил своими губами судорожное дыхание Лии, а она выгибалась и льнула к нему всем телом, она давно закрыла глаза, растворившись в неведанных доселе ощущениях. Поцелуй берсерка перерос из нежного снова в страстный. Горячий умелый язык ласкал нёбо охотницы, тесно переплетался с её язычком в танце, посылая по телу девы волну приятных мурашек.

Лия чувствовала, как в её животе раскрывает чудесные крылья бабочка, как они трепещут. Происходящее отчего-то казалось правильным. Словно так и должно быть. Губы мужчины обжигали, а рука с затылка переместилась на живот поверх повязки, но боли Лия не чувствовала. Зато остро ощутила, как ладонь берсерка задрала тунику и скользнула под ткань короткой майки, накрывая правое полушарие и играя немного шершавыми пальцами с затвердевшей горошинкой соска.

– Ах… – Стон отрезвил Лию, и она дёрнулась назад, поняв наконец, что и с кем она вытворяет. Вот только распаленный похотью мужчина не собирался останавливаться.

– Не надо… – Увернулась от губ берсерка, накрыв своей ладошкой его рот, а другой упёрлась в твёрдую грудь.

Сверр застыл на секунду, не понимая, почему она противится. Им ведь обоим хорошо. Волк всё-таки прорвался в разум, туманя мысли, желая быть ближе к вкусно пахнущей охотнице. Берсерк увернулся от крохотной ладони, что пыталась так нелепо остановить его, и лизнул кожу шеи, где гулко билась тонкая жилка. Неожиданно прикусил это место, и тело Лии пронзила сладкая острая судорога, ударяя в низ живота.

– Сверр! Пожалуйста, пусти… – вскрик достиг слуха мужчины, и он оцепенел.

Да, он зашёл слишком далеко. Нельзя.

На улице заревел нарк, почуяв нарастающую в пещере бурю. Пару минут Сверр не двигался, лишь тяжело хрипел, сжимая в кулаках по обе стороны от головы Лии ткань плаща, успокаивая разбушевавшиеся эмоции и усмиряя разошедшегося зверя. Вытряхивал из мыслей навязанные волкодлаком порочные образы с участием охотницы. Сверр рыкнул: не нравилось ему, что рядом с пленницей он терял контроль.

Глава 6

Сверр касался губами жестко и грубо, выбивая из Лии вздохи. Его язык нагло хозяйничал во рту. Мужчина обхватил одной своей ладонью тонкие запястья Лии и поднял её руки над головой, фиксируя к стене. Другую ладонь положил на грудь, поглаживая большим пальцем, сжал сильно, до колкой дрожи.

Сорвавшийся ответный стон звучал музыкой для его ушей. Дрянная девчонка!

На грани сознания маячила мысль, что надо прекратить это безумство. Что он не в праве вообще прикасаться к невесте конунга.

А волк на это заявлял, что прекращать не нужно, наоборот, нужно наказать деву за строптивость и язвительные слова. Понукал действовать решительнее – содрать с желанной добычи мешавшие тряпки, которые люди называли одеждой. Волкодлак не понимал, зачем последняя вообще им нужна? Только скрывает природную красоту и грацию.

Да, маленькая охотница стала добычей зверя.

Волк решил это ещё в пещере, переполненной тварями ночи. Но эту добычу не хотелось убивать – её хотелось поймать, добиться и покорить. Спрятать от опасностей в самом защищённом месте и постепенно завоёвывать. Наслаждаться теплым светом чистой души. Ласкать и упиваться нежным голоском, похожим на перезвон и журчание непокорных горных потоков.

А глупый человек продолжает отнекиваться и противиться. Ну ничего, со временем волк поможет понять необходимость для них девы.

Лия задыхалась от грубых ласк берсерка, что он обрушивал на неё. Да и лаской такие поцелуи не назовешь: он словно клеймил ими, с каждым новым завоёвывал территорию кожи и метил укусами, оставляя алеть следы своей страсти. Жёсткие губы давно перебрались на шею и ключицу, которую совсем не скрывал широкий ворот туники, а свободная ладонь мужчины забралась под неё, мяла и тискала налившуюся грудь.

Сверр прикусил зубами затвердевший сосок прямо через одежду, а пальцами сжал и оттянул другую горошину под туникой, и острый спазм удовольствия прошил позвоночник Лии мурашками. Она запрокинула голову, выгибаясь, как дуга лука, и пронзительно закричала. Берсерк вторил ей оглушающим рычанием, снова толкаясь бедрами, он упирался ей в промежность через ткань штанов своей внушительной твердостью.

Пугало ли это Лию? Бесспорно! Сверр был огромным во всех смыслах. Он может её запросто порвать! И, словно ощутив её страх, он зафиксировал затылок Лии рукой, заставив смотреть прямо в свои злые глаза, в которых плескалось расплавленное золото с искрами костра. Черты мужественного лица заострились, постепенно обнажая звериную сущность.

– Боиш-шься меня? – пророкотал басом.

Его голос двоился эхом, рычание прорывалось из груди, искажая правильность звуков. Лия вздрогнула, догадавшись, что сейчас через зрачки мужчины на неё смотрит зверь… но она упрямо мотнула головой в стороны.

– А зр-р-ря. Стоило бы!

Продолжая удерживать над головой у стены её руки, не разрывая зрительного контакта, берсерк медленно провёл ладонью от груди к животу и задержался на бинтах. Рывок, и те отлетели в сторону за ненадобностью, а гладкой кожи коснулись горячие уверенные пальцы, очертили маленький шрам – рана полностью зажила, – но не прекратили волнующего движения и направились ниже.

Сверр достиг поясного ремня и, не выпуская из плена лазурные глаза охотницы, расстегнул, а затем его ладонь нырнула за кожаные штаны и накрыла сокровенное место каждой женщины. Изо рта Лии вырвался громкий вздох, она шире распахнула глаза: ещё никто и никогда не прикасался к ней там!

И берсерку это прекрасно было известно. С коварной ухмылкой он начал круговое движение пальцами, ещё и ещё, быстрее и медленнее. Снова быстрее, провёл сверху вниз, касаясь входа и вновь возвращаясь выше, нащупав бугорок, ударил по нему и сжал.

– Ах-х… – Лию сотряс стон, и волна жара прокатилась по всему телу, но она не смела отвернуться от золота глаз зверя. Её щёки раскраснелись от стыда, лоб покрылся испариной, а спиной она уже не чувствовала боли от поверхности скалы. Все другие ощущения померкли на фоне, а пальцы неистовствовали там, внизу.

Довольный рык Сверра прозвучал под сводом пещеры. Дева была такая отзывчивая – и вся в его власти. Ей нравилась игра, и она была влажной для него. Только для него! Он толкнулся снова, усиливая контакт тел и ощущения, губами поймал её вскрик. Двинулся рывком ещё раз, имитируя древний, как сам мир, танец плоти и страсти. Погрузил в девственное лоно свой палец, но неглубоко, на грани, не преступая черту.

Братец, если бы узнал, чем его «гончий» занимается сейчас с его долгожданной невестой, велел бы казнить обоих. Хотя убить всё равно бы не получилось. Сверр брал Лию своими пальцами и целовал, а внутри сам ликовал, что шёл наперекор конунгу. Конечно, хотелось бы большего, но… последнюю черту дозволенного было преступать никак нельзя.

И вот Лию затрясло сильнее. Бросило в пасть пламени и шторма одновременно, сметая на пути все тревоги и эмоции, оставляя только упиваться наслаждением, которое никогда прежде ей не доводилось испытать. Сверр уже давно освободил её руки, и она впилась ногтями ему в голые плечи, громко стонала и царапала спину, оставляя свои отметины взамен его жалящих поцелуев.

Они оба дышали рвано, как загнанные животные, Лия уткнулась лбом берсерку в шею и ещё мелко вздрагивала от стихающих волн удовольствия, ещё ощущая его пальцы там…

Изначально Сверр хотел подвести дерзкую охотницу к пику и бросить неудовлетворённой, так и не позволив познать настоящее наслаждение страсти. Но в последний миг передумал. Не смог лишить себя подобной радости, осознавая, что она вознесется к вершине из-за него.

Хмыкнул и чуть отстранился. Лия устало откинулась на прохладный камень скалы, она хватала ртом воздух и смотрела на него сквозь мутную пелену. И Сверр решил её добить: он медленно вытащил свои пальцы из её штанов, провёл в ласке напоследок по влажным складочкам и сжал чувственный бугорок, отчего Лия слегка дёрнулась и вскинула на него взгляд.

А берсерк растянул губы в пугающей усмешке и так же медленно, смакуя, демонстративно облизал свои пальцы.

Глава 7

Ноги не слушались, и Лия дошагала до шкур на одном упрямстве, не забыв прихватить провизию. Плюхнулась на попу и невидящим взглядом уставилась на хлеб в своих руках, живот сводило от голода, но она не спешила есть.

Не давали покоя мысли о берсерке. О собственных чувствах к нему. Да откуда взяться им, этим чувствам? Они знакомы-то без году неделю, а казалось, что несколько лет. Столько уже довелось пережить вместе за время насыщенного приключениями странствия.

Влюбилась ли она в него? Не-ет. Это просто всё инстинкты. Потребность в сильном защитнике. И всего-то.

Живот жалобно заурчал, напоминая нерадивой хозяйке, что не мешало бы уже и подкрепиться. Растолкав по полкам мысли и доводы, Лия приступила наконец к скудной трапезе. Откусывала и тщательно прожёвывала кусочек за кусочком, щурилась от удовольствия: голодному и чёрствый ломоть за милость сойдёт. Сыр немного смягчал подсохший хлеб, но всё равно в горле собрался тугой ком.

Запить бы простой водой всю эту вкуснятину. Лия осмотрелась, но так и не нашла обычной воды, а высунуться наружу, где бродит полчище… ну ладно, с десяток мужиков, у неё духу не хватит. Осталось только варварское пиво в бурдюке. Что ж.

За неимением лучшего Лия потянулась к вожделенной жидкости. Отвинтила крышечку и понюхала. Пахло пиво зернами пшеницы, хмелем и немного отдавало цветочным ароматом. Вереском. Вздохнув, сделала небольшой глоток. После соленого сыра вкус ощущался более приятным, горечь притуплялась, и Лия не заметила, как наполовину опустошила бурдюк. Больше в неё просто не влезло.

Зато теперь жажда утолилась, голод, можно сказать, тоже. Стало так хорошо, в теле появилась небывалая легкость, аж танцевать и петь захотелось. И ещё захотелось по-маленькому, но Лия решила дождаться возвращения берсерка. Не в углу же шатра, в конце концов, потребности справлять.

Пошатываясь, она бесцельно побродила по крохотному помещению, ничего ценного не попалось, а в рюкзаки любопытный нос совать она не рискнула. Сапог зацепился за что-то, и Лия чуть не полетела кубарем, вовремя руками замахала, сумев удержать равновесие. Этим «что-то» оказался одиноко лежащий меч берсерка. Лия хотела сначала поднять его и убрать в сторону, но он был слишком тяжел для неё, а потом её заинтересовали выгравированные на лезвии письмена.

Язык трудно узнаваемый. Древний. Рунический. Язык Первых предков. Что-то про вечность и верность. Про силу и долг. Хотелось узнать, что же они все значат, но расскажет ли берсерк?

Лия села на колени и расположила оплетенную кожаным ремешком рукоять на них, задумчиво водила пальчиком по граням рун. Какая искусная работа мастера. Такое оружие не в каждой кузне купишь.

Меч зачаровал Лию. Она потеряла счёт времени, сидела и восторженно очерчивала каждую руну. Казалось, закалённая в боях сталь отзывалась еле слышной вибрацией и звоном. А может, это в голове шумело или воображение разыгралось.

Лия сидела бы так и дальше, но вдруг на её плечи опустились тяжёлые руки, а затылка и волос коснулось чужое дыхание.

– Вздумала присвоить меч берсерка?

Неприятная дрожь пробежалась от макушки до пяток. Лия рванулась, но куда там. Хватка у мужчины мёртвая.

– Разочарую тебя. Этот меч никому, кроме своего хозяина, не станет служить.

Косу Лии отодвинули вбок, и к нежной коже прижались холодные губы, порядком отросшая щетина заколола шею, и Лия невольно поморщилась.

Стоп. Длинная щетина?

Из-за затуманенного хмелем разума Лия не сразу сообразила, что голос говорившего совсем не походил на голос Сверра. И бороды волкоголовый берсерк не носил.

Лия слабо пискнула, когда талию бесцеремонно стиснули мужские руки, а к спине привалилось твердое тело. Бурый Кордон хмыкнул на бесполезные трепыхания жертвы, на девичье плечо непрошеный гость опустил подбородок. И рыпнуться было невозможно, а грубые ладони поползли выше и забрались под ворот туники, исследуя упругие холмики.

– Какая сладкая малы-ышка. Так бы и съел.

– Пусти…те!

Лия двинула локтем назад, намереваясь дать обидчику по рёбрам, но её трепыхания воину были как укус комара. А чтобы не закричала, Кордон закрыл ей ладонью рот.

– Да ладно тебе… – Влажный язык прошёлся от ушка и вниз по шее, и Лия содрогнулась от отвращения. Изо рта берсерка исходило зловоние и несло излишками выпитого алкоголя. – Давай немного развлечёмся, покажи-ка, чем мать-природа тебя наградила.

Лия укусила его и заикаясь прошипела:

– В-вы не имеете никакого права! Уберит-те свои мерзкие руки!

– О да-а, сопротивляйся, мышка. Люблю таких.

Лия вцепилась в запястья Кордона, пытаясь убрать от себя его руки, но разве справиться хрупкой девушке с таким неотёсанным бугаем?

– Что здесь происходит?! – рявкнули от входа в шатер.

Голос Сверра ударил подобно грому на небосводе. Разорвал пространство спасительным ревом.

– Кордон? Убрал прочь руки!

Не дожидаясь выполнения приказа, Сверр в два шага очутился рядом и отшвырнул Бурого от дрожащей Лии. Поднял его на ноги за грудки, как нашкодившего мальчишку, и прорычал сквозь зубы:

– Какого демона ты творишь?! Совсем страх потерял! Она неприкосновенна!

– Да что ты так взъерепенился из-за этой девки?! Как только Якоб её попользует и выкинет, я заберу её себ…

Удар в челюсть прервал речь Бурого Кордона, силой его отшатнуло на несколько шагов. Потирая саднящее место, он с неверием уставился на разъярённого Сверра.

– Ты должен выказывать свое почтение нареченной конунга, а не лапать её! Думаешь, Якобу это понравится?! Убирайся из шатра. И чтоб больше я тебя рядом с девчонкой не видел, – в каждом слове берсерка звучала неприкрытая угроза. Сверр едва сдерживал себя, чтобы не исколотить кулаками изумлённою рожу медведя.

Кордон сжал от боли челюсти и, бросив на притихшую Лию убийственный взгляд, покинул шатёр.

Сверр повернулся к охотнице, и его черствое сердце ухнуло от жалости к ней. Лия сидела на земле, обняв себя руками за плечи, и раскачивалась из стороны в сторону. Её потерянные стеклянные глаза смотрели в никуда. С левой ладони капала кровь, пачкая одежду. В борьбе она порезалась об меч, запах и привёл Сверра в шатер. Дёрнул вскочить на ноги, будто какую верёвку резко натянули.

Глава 8

– Мы здесь. – Воин указал на лесной массив, обозначенный тёмно-зелёным цветом. – Отсюда до Нирландии почти две недели пути. Границы людских земель начинаются вот тут.

Сверр внимательно осматривал расстеленную на валуне карту, размышляя, как безопаснее провести девчонку на их земли. Его глаза то и дело цеплялись за обведённую синей краской цепь гор Та́йкога – самый кротчайший путь, но опасный.

– Сколько времени займёт путь до гор?

– На лошадях около недели, – отозвался Мэрек. Молодой светловолосый воин брал на себя командование войском, когда Сверр отсутствовал. Свою преданность тот уже не раз доказал в боях, пока сражался с берсерком спина к спине. – Хотите пройти ими? Но как быть с живущими там полукровками? Они не жалуют незваных гостей.

В последней войне между викингами и тремя королевствами людей земли рысей стали разменной монетой. Тайки сбились в стаи и нашли пристанище в горах Та́йкога, оцепили территорию и установили там свои порядки. Ни варварам, ни людям не было до них дела, и численность шкуратых разрослась.

Они жили обособленно. Всё это время отстраивали свои деревни, сожжённые отступающими отрядами людей, хоронили погибших.

Новые дома наросли на скалах, как грибы на мху. Высокие деревья своими кронами надёжно скрывали избы, но душевные раны тех, кто храбро сражался за свободу и свои права, так быстро не проходят. Сверр уже начал сомневаться, а стоит ли ехать этим путём. Но он был самым коротким.

Правда, ещё оставались тропы в топях, однако болота таили в себе гораздо большую опасность. Можно ещё пойти в обход гор по степям, но эта дорога затянется недели на три, не меньше. А берсерку не терпелось как можно скорее избавиться от своей личной головной боли в лице охотницы. Чтобы разум не путался!

– Та́йки никогда не успокоятся и не смирятся с потерями, – подметил Мэрек. – Лучше сразу показать им всем, чего стоим мы. Что не боимся, и у них не останется другого выбора, как пропустить нас.

– А ты что молчишь, Кордон? Твои предложения? – Сверр обратился к рыжему.

Бурый сидел и дремал на осиновом пне, в обсуждении никак не участвовал. Хотя ему не меньше хотелось вернуться в конугство, чтобы напиться и забыться в опытных руках местных красоток. Мужчина лениво приоткрыл один глаз и пробурчал:

– Ты здесь у нас мозги. Тебе и принимать решения. Кто я такой, чтобы оспаривать их? – Челюсть ещё ныла от удара Сверра, и Кордон злился, что из-за своих хотелок отхватил тумаков. Но девчонка у него всё равно ещё поплатится. Ничего, он умеет ждать…

Сверр лишь хмыкнул. Была б его воля, давно бы уже прирезал скользкого верзилу. Но Якоб тогда живым с него не слезет. Вот и на кой вообще послал с ними Бурого? Скривил в досаде губы: чтобы следил, а потом докладывал.

– Поедем через горы. Сворачиваем лагерь.

Летний день был унылым, всё небо затянуто тучами, а серый свет, проникавший сквозь кусты и деревья, казался еще более тусклым. Близилась осень. Скоро зелёные краски сменятся более яркими, природа приоденется и порадует глаз своим преображением.

Колонна из всадников двигалась по широкой дороге, пролегающей через лес в нейтральных землях. К вечеру они должны были въехать на окраину владений короля Мавика I. Некоторые дороги и торговые пути переплетались, поэтому между конунгством и тремя королевствами подписаны мирные договоры, которые допускали законное путешествие по территориям исключительно в мирных целях.

Лия ехала на гнедой смирной лошади в одиночестве. Куталась в плащ с глубоким капюшоном и по сторонам не смотрела: не хотелось привлекать к себе лишнее внимание стольких мужчин. Да и голова после выпитого алкоголя раскалывалась от любого громкого звука и резкого движения.

Лия ощущала себя сродни преступнице, которую стража ведёт на эшафот. Сверр ехал впереди, по бокам от неё и сзади по двое воинов и угрюмыми лицами, и замыкали их процессию остальные мужчины и второй берсерк.

Высоченные ели по обеим сторонам хмуро нависали над землей, почти не пропуская солнечный свет. Дорога через лес была совсем никудышной. Если не рытвина, то ухаб. На днях здесь пролил хороший дождь. Под копытами лошадей влажно жамкала трава, они вязли в густой жирной грязи, и под ними клубился туман. Он наползал из низин, постепенно сгущался и поднимался выше.

Туман принес с собой холодную, всюду проникавшую сырость, которая пробирала и сквозь шерстяные плащи, и сквозь кожаные колеты. Спустя некоторое время один из людей берсерка заметил, что девушка все чаще ежится, и участливо поинтересовался:

– Эй, ты как?

– Холодно, – ответила Лия и зевнула. Она совсем не выспалась, лагерь убрали ранним утром. Вдобавок ещё раскалывалась голова. Лия впервые испытывала на себе все прелести похмелья.

И правда, сырость пробирала до костей. Капли воды падали с еловых ветвей, и оттого лес наполнялся мягким, таинственным шорохом. Услышав ответ, мужчина отъехал вперёд доложить командиру, а потом вернулся и попросил немного потерпеть, к обеду будет привал, они разведут костер, чтобы согреться и перекусить.

Дальше ехали молча. Минуты растягивались, словно смола, дремота всё сильнее одолевала Лию, и она начала клевать носом. Но вдруг кони заржали и все как один упрямо встали, будто ноги у них окаменели.

Туман струился по дороге, закручивался маленькими вихрями вокруг еловых лап. Сначала легкий, прозрачный и воздушный, он с каждой минутой становился все гуще.

– Никому ни звука! – скомандовал Сверр, напряжённо вслушиваясь в звенящую тишину. – Не двигайтесь.

На удивление, лошади замолкли и впали в какой-то транс. Будто кто-то сильный разом наложил на них заклятие оцепенения.

Сначала было тихо. Подозрительно тихо. Лия вытянула шею, силясь хоть что-то рассмотреть, но всё, что она могла видеть, – это шея своей кобылы и силуэты рядом находящихся мужчин. В ушах грохотало сумасшедшее биение сердца, Лие казалось, что его слышно за милю.

И потом из тумана донеслось глухое рычание и скрежет когтей по дереву… и не одно! Много и с разных сторон. Кто-то или что-то намеренно скребло и пугало путников.