Проклятье севера

1.

– Княжна!

– Княжна, миленькая, отзовитесь! – кричали румяные служанки, бегая между лавками ярмарки, подбирая намокшие в снегу юбки.

Девушка глянула из-за угла терема зоркими, малахитовыми глазками и поспешила прочь. Тошно ей было от этой заботы, словно за грудничком за ней бегали, да сопли подтирали глупые бабы. А княжне, между прочим, уже двенадцатая весна минула, близился безрадостный час замужества с каким-нибудь пожилым и щедрым князем. Хотелось девушке напоследок надышаться, походить среди люда, поговорить без лишних поклонов, наесться досыта, не тревожась за тугой корсет, но пасли её зорко.
Только сегодня повезло: вот молодая княжна под носом служанки драгоценности в руках богатого купца разглядывает, а через долю мгновения словно испарилась.

– Совсем Младушка ты из ума выжила, как муженёк твой на заставу сповадился? Что языком своим мелешь, да боязнь разводишь попусту? – трепалась грузная торговка со своей подругой, закрывая княжну своим богатым челом от служанок.

– Ничего и не попусту! – обиженно вздёрнула нос вторая баба, не замечая, как сзади неё аккурат по стеночке избы тихонечко кралась княжья девушка. – Говорят, в городе был, ребятню распугал.

– Мало ли, что ребятне почудилось? Ишь, ведьмака удумали, да прямо в городе! Колдуньи севера такую тварь не пустят.

Княжна запахнулась в шубку посерьёзней и юркнула шустрой мышкой за другое жилище. Тут совсем тихо стало, словно не за сажень от неё проходили громкие гуляния, и женщины наперебой судачили. Девушке вдруг беспокойно стало, по коже мороз пробежал, и в тот же миг за спиной снег захрустел.

Молодая княжна хоть и была совсем худенькой и ростом ещё не выдавалась, но прыти в ней было как в целой дружине. Она резво обернулась, с непременным желанием осадить незнакомца, да так и подавилась морозным воздухом.

Перед княжной предстал юноша, чуть старше её, и сверлил чернющими зеницами, не иначе как медведь-шатун на хромого зайца. И не только глаза его, дикие, странными были, но и стать крепкая, не по годам, словно у давнего воина, а вразрез с этим – кожа бледная, как у знати, не знающей воинской работы. Таких молодцов среди своего народа молодая княжна не припомнила. Стало быть, не северянин, чужак, но откуда взялся?

– Рано тебе, княжна, бегать. Ещё набегаешься, – улыбнулся юноша, сверкнув белоснежными, ровными зубами. Ну точно вельможа.

– Не тебе мне наставления давать, ступай, куда шёл, – задиристо прошипела девушка, смахнув растрепавшуюся светлую косу с плеча.

– Так я сюда и шёл, – опять улыбнулся странный незнакомец, да так нагло, что у княжны бровки сами собой на переносице в недовольстве сошлись.

Только не успела она возмутиться или, по глупости, брякнуть бранное слово, недостойное княжьего титула, как юноша бесстыдно приблизился. Опешившая девушка даже растеряла былую прыть, только пронеслись в её голове думы садануть наглецу по довольной роже или же сразу наутёк бросаться, как он поднял руку и слабенько ткнул княжну большим пальцем в лоб.

– А не блаженный ли ты? – ляпнула опешившая княжна. Конечно, догадка глупая, на больного умом юноша похож не был, но, может, в сей час тронулся?

Незнакомец опять обнажил зубы в странной улыбке, а потом развернулся и был таков. Княжна растерянно глядела ему вслед и не знала, злиться ей или молиться. Потом девушка с беспокойством обернулась на ближайшее оконце избы и совсем обомлела. На оконной доске, за стеклом, расписанным колючим северным морозом, испустили дух те травы, что мгновением назад были зеленее тимофеевки на летнем лугу.

Не иначе как ведьмака она блаженным назвала, а он, того гляди, обиду затаил и проклял девичью душу.

Лоб княжны вдруг саданул, будто какой-то пустоголовый в неё камень бросил, и сразу же забылась странная встреча на долгие годы. Девушка даже запамятовала, как подле изб очутилась, и спохватилась вернуться к служанкам.

————————————

В день девятнадцатых именин Таины князь Радимир Светлый, её папенька, стукнул кулаком по столу и велел поскорее выйти замуж. Мать молодой княжны, законная супруга князя, Ирия, уже не имела сил противиться воле мужа и составила для дочери список достойных женихов.

Таина даже не взглянула на перевязанную тесёмкой бересту и вышла из терема, злая на весь белый свет. Ей было тягостно даже думать о помолвке, и ранее у девушки получалось отваживать мужчин без усилий.

Одного зажиточного боярина княжна играючи пригласила пострелять из лука на глазах у простого люда и опозорила жениха до багровых пятен на лице.

Другого седобородого вельможу Таина заботливо напоила отваром из коры крушины. Его так послабило, что пожилой мужчина бежал, как юнец, до отхожего места, а после уехал, ссылаясь на неотложные дела.

После злоключений молодой княжны желающих вести её под венец заметно поубавилось, но всегда оставался один самый настырный – Градомир, старший дружинник князя. Влюблённый мужчина и так, и этак пытался привлечь неприступную Таину, но та воротила нос и наотрез отказывалась идти за него замуж.

Молодая княжна вообще замуж не желала, но в глубине души надеялась, что кто-то из смельчаков сможет запасть в сердце, а они не то что запасть не могли, так все, как один, девушке были противны.

Таина сразу поняла, что сегодня решение папенька принял окончательное, и деваться совсем некуда. От обиды и злости на тяжёлую судьбу княжне хотелось волком выть, а сидеть в светлице терема стало тошно, поэтому она укрылась тёмной меховой накидкой с капюшоном и вышла на улицу.

Нынче вечерело поздно, и народ всё ещё бродил по городу, а личная стража князя и в ус не дула – собрались толпой у крыльца княжьего терема и выпивали. Таина вышла на улицу уж слишком просто, никто даже внимания не обратил, словно всех служивых скосил хмельной дурман.

Оказавшись на мощёной дорожке, княжна расправила плечи и неторопливо двинулась по улице. Летнее закатное солнце золотило солому на крышах изб и совсем не подходило Таине под настроение. Девушка старалась унять беспокойное сердце, твердила себе, что, может, будущий муж окажется настолько стар, что не придётся делить с ним супружеское ложе. А если окажется молод, то папеньку можно попробовать разжалобить, чтобы отправил мужа на заставу, и миловаться с ним княжне придётся всего несколько дней в году.