Проклятый свет

Новая королева

Селин Карлсон была надеждой своего рода. Единственная дочь, желанная и обожаемая, она легко приручала языки пламени. Родители смотрели на ее огненные фокусы с трепетом — в эпоху угасания магии даже простая стихия даром. Селин привыкла быть центром внимания.

Пока не родилась Нила. Младшая сестра родилась тихо, но стоило ей открыть глаза, как сам воздух в зале стал плотным, словно наэлектризованным. Это не была стихия. Это было Чистое Волшебство. Редчайшая, первозданная мощь, способная переписывать законы природы.

С того дня мир Селин рухнул. Она стояла в тени тяжелых портьер, наблюдая, как родители смотрят на колыбель младшей дочери с тем исступленным обожанием, которое раньше принадлежало только ей. Старшая дочь медленно исчезала, превращаясь в тусклый фон для чужого величия. Её магия огня теперь казалась ей не теплом, а мусором.

Зависть жгла сильнее любого пламени. И когда боль от собственного ничтожества стала невыносимой, Селин совершила непоправимое.

В глубоких подземельях, где даже камни казались пропитанными вековой сыростью, она призвала того, чье имя боялись произносить вслух. Кардариус. Древний дух Тьмы соткался из теней, принеся с собой запах могильного холода и старой крови. Селин жаждала силы, способной затмить сестру, и она не колебалась.

Сделка была заключена. Но девочка не знала, что Тьма не терпит соседей. Огонь и Тень схлестнулись внутри неё, превращая вены в обугленные нити. В ту ночь сердце Селин пропустило удар, погружая её сознание в бездну, из которой обычные люди не возвращаются прежними.

Глава 1

«Враг не тот, о ком ты думаешь. На самом деле он ближе, чем ты себе представляешь».

— Представляешь, Селин, я так рада!

Голос Нилы заставил Селин вздрогнуть. Сестра стояла в дверях, и её платье, казалось, впитывало весь свет в комнате, заставляя его сиять ярче.

— С днем рождения, Нила, — Селин выдавила улыбку. — Теперь ты совсем взрослая.

— Да... — Нила подошла ближе и мягко коснулась руки Селин. Её пальцы были холодными. — Мне так грустно, что ты не сможешь пойти со мной во дворец, что тебе отказали. Это так несправедливо, правда?

Селин замерла. Это «сочувствие» кололо больнее открытых издевательств.

— Я сама справлюсь со своей магией, Нила.

— Конечно, — Нила наклонилась к самому её уху, и её голос упал до шепота, который слышала только Селин. — Но мы оба знаем правду. Родители так устали оправдываться за тебя перед

Советом. Ты — их вечное разочарование, дорогая. А я — их искупление. Я заберу всё то внимание, которое ты так позорно растратила. Просто отойди в сторону и не мешай им гордиться хотя бы кем-то одним из нас.

В груди Селин что-то оборвалось. Годы подавленной обиды выплеснулись в одном коротком замахе. Звук пощечины был резким, как щелчок бича.

Нила не просто отшатнулась — она картинно осела на пол, испуганно прижав руку к щеке. Именно в ту секунду, когда за дверью послышались тяжелые шаги отца.

— Ты и правда не умеешь иначе... — прошептала Нила, и в её глазах на миг сверкнуло ледяное торжество, прежде чем они наполнились слезами.

Дверь распахнулась. На пороге замерли родители.

— Мама, папа, не злитесь на неё! — Нила заговорила первой, перехватывая инициативу. Она задрожала, пряча лицо. — Селин просто... она просто расстроилась из-за моих успехов. Пожалуйста, не наказывайте её, сегодня такой прекрасный день!

Отец посмотрел на Селин так, будто перед ним была не дочь, а ядовитая змея, случайно заползшая в дом.

—Вступай в свою комнату Селин, — глухо сказал он. — Я не хочу видеть твоего лица на этом празднике. Ты не заслуживаешь даже тени того милосердия, которое проявляет твоя сестра.

Селин не стала спорить. Она прошла мимо них, кожей ощущая холод, исходящий от сестры, и тяжелый взгляд отца. Она не видела их лиц, но точно знала: в эту минуту в доме Карлсонов умерла старшая дочь, и родилась мстительница.

2 года спустя

Нила проснулась от того, что комната была залита слишком ярким светом.

Она не сразу поняла, в чем дело. Просто лежала, щурясь и моргая, пока взгляд не зацепился за кристалл на прикроватной тумбе.

— Светлая Перил… — выдохнула она.

Камень горел желтым. Не тем нежным, бледно-лимонным цветом рассвета, а уверенным, плотным золотом. Утро. Позднее утро.

— Боги, вы издеваетесь…

Нила перекатилась на бок и сердито уставилась на кристалл, будто тот мог извиниться за её промах. Но камни не извинялись. Они лишь бесстрастно отсчитывали время, меняя оттенки: от оранжевого в полдень до глубокого синего в полночь. Сейчас же мир за окном уже почти окрасился в предобеденный рыжий.

— Отлично, — пробормотала она, рывком садясь в постели. — Просто идеально.

Она спрыгнула на пол, запутавшись в длинном рукаве ночной сорочки. Желтый свет, отражаясь от светлых стен, резал глаза, словно сам замок шептал ей: «Ты опоздала».

— Спокойно. Я всё успею, — Нила тряхнула головой, отгоняя панику. — Коронация начнется только в Солнечный час. У меня есть время.

Босиком она дошла до ванной. Холод камня под ногами помог окончательно стряхнуть остатки сна. Вскоре пар от горячей воды заполнил небольшое помещение, принося с собой терпкий аромат травяного мыла. Привычный утренний ритуал обычно помогал ей собраться с мыслями, почувствовать себя прежней.

Она лениво чистила зубы, глядя на свое отражение в зеркале, и вдруг… замерла.

— Перил, ослепи меня… — щетка выпала из ослабевших пальцев, ударившись о край раковины.

Среди водопада идеально белых волос, спадавших почти до бедер, отчетливо виднелась одна прядь. Она была не просто темной — она была угольно-черной, густой, как ночная мгла без единой звезды.

— Это… невозможно…

Руки задрожали. В Минкории каждый ребенок знал: светлые волосы — знак чистоты и благословения. Чем темнее цвет, тем ближе человек к Тьме. А черные волосы были клеймом, вечным позором. От таких людей отворачивались, их изгоняли, их боялись.