Простая смертная

Глава 1

Отодвинув документы в сторону, я бросила взгляд на часы: четверть восьмого – мой рабочий день давно закончился и можно идти домой с чистой совестью.

Набросив пальто на плечики, надвинув шапочку на ушки я побрела по утопающему во мраке коридору, безрадостно раздумывая о том, что жизнь сложилась трудно и скучно. Не удалось стать актрисой, топ-моделью или бизнес-леди, даже торговым представителем или секретаршей у чиновника средней руки. Я – ничто. Я серая скучная убогость, которую уважает, разве что плесень? Я гроза юности и дурное воспоминание зрелых лет: я – учитель. Истории. В смежной специализации – обществознание. И диплом у меня, к слову, красный. И квалификация – высшая, педагогическая нагрузка – две ставки плюс классное руководство. Для тех, кто в теме, поймёт, что этого вполне достаточно, чтобы ни на что другое, кроме работы, сил в жизни просто не оставалось. За все мои усилия по обучению наших юных дарований (и прочих оболтусов) я получаю чистыми аж тридцать пять тысяч в месяц «грязными», моя зарплата стандартно вписывается в те самые сорок тысяч, о которых гордо рапортуется в статистических финансовых отчётах.

В глазах большинства моих соплеменников я «серый неудачник». Так изволили охарактеризовать нас с коллегами один из чиновников. И работаю я в обычной «серой» школе, отстроенной ещё при «ватном совке», где-то в начале семидесятых. С тех пор в нашей школе ничего кардинально не изменилось, лишь поизносилось изрядно.

День на день не приходится, потому что разные бывают классы. Сегодняшний день был сложным. Ребята в классах, как на подбор – ничем не заинтересуешь. Не интересна им история вместе с её давно ушедшими событиями и историческими лицами. Да и современность, с её реальностью, тоже не интересна. А что интересно? Секс интересен. Алкоголь. И выяснения отношений – кто круче. Коротко: шмотки, тусовки, весёлое времяпровождение. А на уроках несчастные мои подопечные отбывают наказание. И я вместе с ними.

Уже не раз задумывалась, что неплохо бы поменять работу? Пару раз даже писала заявления, но директор чуть ли не со слезами умоляла остаться – основной преподавательский состав люди в основном пенсионного возраста. Им даже отрабатывать две недели ненужно, чтобы покинуть «чудный храм науки». Молодежь в очередь на трудоустройство не то, что не выстраивается, но даже близко к школе не подходит, а случайно залетевшие энтузиасты больше года, как правило, не выдерживаются. Так что в школах безработица не ощущается даже в кризис – здесь вечный кадровый голод.

Обычно взывания директора к моей совести вкупе с обещаниями повысить зарплату имели воздействие – я соглашалась остаться ещё на немного. Но вскоре начинало казаться, что никакой добавки к зарплате недостаточно.

Школа и сад – первые ступени, колыбель общества. И именно здесь становится особенно очевидными его болезни, и, судя по тому, что творится в последнее время, в нашем государстве онкология. С каждым годом всё явнее и ярче несёт запашком разложения, не столько от детей (дети всё равно чище всего того, что нас окружает на пару-тройку градусов) сколько от родителей. Каждый хочет качать права, никто не желает знать обязанностей. Каждый загнан в угол и крайне зол, он ищет, на ком бы сорвать накопившуюся злость.

Короче, когда возвращаешься в половине девятого домой, проработав две смены – жизнь боль и вокруг темнота, в прямом смысле этого слова.

– Опять задержались, Ангелина Владимировна? – поохала мне вслел Валентина Игоревна, наша школьная вахтёрша.

– Да всё дела, дела. Дома-то особо делать нечего.

– Ты ж молодая, красивая! Мужа бы тебе да деток своих. С чужими возиться, занятие неблагодарное.

– Ага! Носки, борщи да памперсы. Нет уж, спасибо. И вообще – деток мне и на работе куда-как хватает.

– Эх! Глупая ты. Свои дети – это ж совсем другое дело!

– До свидания, Валентина Игоревна, – помахала я рукой на прощание.

– До завтра.

– И не говорите! Не успеешь глаза закрыть – будильник звенит. Может и не стоит домой идти-то?

Разговор о муже и детках повторялся часто и не только с Валентиной Игоревной. На протяжении последних лет особенно старательные доброжелатели старались даже от слов переходить к делу, знакомили «с хорошими парнями». Убеждали. Но мне такого счастья даром не надо. В первый раз сама по дурости в капкан сожительства полезла, второй – повелась на уговоры, но оба раза завершились одинаково: пришлось исполнять роль мамы-жены и, по совместительству – кухарки и домработницы. А, да! Ещё выслушивать от горе-недомужей длинные списки, что должна делать «хорошая женщина, которая, как в старые добрые времена, десятерых в поле рожала». Счастья своего я ценить не умела и слилась по-быстрому от такой жизни от моих благоверных в закат. Благо, обошлось без деток и алиментов.

Вот у моего брата всё получилось ещё хуже. Жена от него с двумя детьми ушла и теперь он стонет, как осёл, которому не дали морковки, что государство разоряет на алименты. На двоих сыновей – семь тысяч в месяц! А я, каждый раз слушая его и мамины поддакивания, сгораю от испанского стыда, но своё ценное мнение держу при себе. Мне мои уши дороги. Как и голова.

Короче, свои полномочия по продолжению рода я передала брату, а мне в моей однокомнатной квартирке со всеми удобствами очень хорошо и спокойно. Скуку легко развеивают современные средства коммуникаций, материнский инстинкт «реализуй» в школе хоть каждый день – свободный доступ. А с возрастом, когда печалью от одиночества накроет и без мужика станет невтерпёж (что обязательно должно со мной случиться после сорока, по предсказанию «многомудрых» советчиков) заведу себе кота. Может, даже трёх, только обязательно кастрированных – не люблю, когда эти тряпочные морды гадят в тапки и по углам.

Глава 2

Я пришла в себя от холода.

Почему я чувствую себя так, будто лежу в снегу? Подо мной словно какая-то липкая куча? Стоило открыть глаза, как взгляд упёрся в серое небо. С него сыпалась серая морось.

Между небом и мной вырос рослый мужчина, заслонив собой клубящиеся облака.

– Ваше Высочество, вы в порядке?

Я с удивлением воззрилась на него. Борода, грубая и чёрная, покрывала щёки, а глаза обвело тёмными кругами.

Моё, блин – чё?!..

Видимо, не слабо меня током садануло! Вон какие глюки интересные пошли! Прям в кино ходить не надо.

– Ваше Высочество?.. – кустистые брови сошлись над кривым, словно раньше перебитым, носом. – Вы меня узнаёте?

Я попыталась замотать головой, выказывая отрицание, но движение искрами дикой боли отозвалось в затылке.

Не сдержав болезненного возгласа, я застонала:

– Вот же гадство!

– Вы что-то сказали, Ваше Высочество?

– Больно!

– Прошу вас, не двигайтесь, – он легко, словно пушинку, подхватил меня на руки.

Перед глазами промелькнул небольшой рыцарский отряд в снежно-белых плащах, над чьими головами ветер теребил знамя, где на алом поле стоял на задних лапах золотой змей.

– Ваше Высочество, вам не следовало поступать столь опрометчиво. Вы могли погибнуть, – тихо причитал он.

Я не нашла, что возразить – я вообще лишилась дара речи от происходящего.

Да, я могла погибнуть, потому что пролила на проводку компот и сунула в провода голую ногу, но почему этот странный факт превратил меня в «высочество»? В голове вместе с неприятным звоном стоял тяжёлый туман. А главное, всё происходящее в тот момент я воспринимала как увлекательный сон, который никак не заканчивался. Но, с другой стороны, я ж истории, ё-к-л-м-н! Мало ли какие нюансы содержатся в подвалах подсознания?

Успокоив себя таким образом, я расслабилась и стала «смотреть» сон дальше.

Меня отнесли к кибитке (назвать это «каретой» язык даже мысленно не поворачивался) из тёмного дерева и позолоченного металла. Внутри стояли этажерки с углями (я вспомнила! Это жаровни!). Дно повозки устилали подушки, но толку от них было мало. Трясло нещадно.

У-у! Моя голова!

– Куда мы едем? – отважилась поинтересоваться я.

Мужчина с тревогой всматривался в моё лицо. Опустив ресницы, я уперлась взглядом в пышные лазоревые юбки. Я в них на коне скокала? Не мудрено, что спикировала. Ну, не я, а кем там была эта девица, роль которой мне досталась в этом сне?..

Может, это воспоминания о моей прошлой жизни?

– Мы направляемся в Розовый Замок, ваше высочество.

– Это мой дом?

Взгляд лихого воина делался всё тревожней.

– В Розовом замке сейчас находится двор Её Величества.

Так, давай, думай, Ангелина, думай! Сопоставляй информацию, делай выводы…

Чёрт! Информации мало. Ладно, Её Величество – это королева, я – высочество, значит, моя мать? А, может быть, старшая сестра? Или – мачеха, что тоже вероятно. А где – Его Величество? Успели скончаться?

– Вы меня узнаёте, принцесса?

Как я могла его узнать, если я его не знала?

– Вы начальник моей охраны? – попыталась догадаться я.

– Сэр Баристан Сторлинг из дома Сатерли, капитан вашей личной охраны.

Ценная информация. Может, её к больной голове приложить? Может, полегчает.

– Голова болит, – снова пожаловалась я.

Настолько жалобно, насколько можно. Сериалы мне в помощь о потерянной памяти. Что ещё остаётся?

– Постарайтесь меньше двигаться. Как только вернёмся в замок, вас осмотрит лучший королевский лекарь. О чём вы только думали, когда пытались сбежать?

Я пыталась сбежать?! И куда это бывшая принцесска решилась ломануться? Ведь ясно же, что поймают? Хотя, может это было демонстрация характера? Или девушку действительно что-то напугало?

– Я ничего не помню, сэр Баристан, – всхлипнула я вполне натурально.

Мне делалось, ну, не то, чтобы страшно, но очень и очень не по себе. Сон был слишком связный, слишком долгий, слишком последовательный для обычного сновидения.

Всё – слишком.

Я даже начала допускать крамольную мысль, что это вовсе и не сон, а чья-то злая реальность. Ну, может для кого-то и не злая, но для меня явно неласковая.

Могла ли эта реальность быть действительностью? Ну, я отлично помнила рой искр от проводов, затем шок, последовавший за ударом тока. Может ли так случиться, что я умерла? Почему – нет? Правда, не было никаких вихрей, тёмных тоннелей с яркой вспышкой света; не было ни Суда, ни ангелов/демонов, ни бога.

Или я всё это забыла?

Если бы я умерла, по-настоящему, я бы это знала, правда? Я бы поняла, что со мной что-то не так? Хотя, я ведь как раз в процессе!

Глава 3

Меня не покидало чувство, будто я снимаюсь в каком-то сериале, сценарий которого мне забыли дать почитать. Сознание никак не хотело примиряться с тем, что всё вокруг – не пустая декорация, а новая для меня реальность.

Коридоры и переходы в средневековых замках всегда представлялись мрачными, но здесь, несмотря на то, что окна были узкими и длинными, света хватало, даже несмотря на то, что день выдался пасмурным.

По пути удалось разглядеть много ажурных лесенок и лестниц, разбегающихся в разные стороны и по разным уровням. Пройдя по одной из них, мы оказались у цели.

Комната принцессы была ожидаемо богато обставлена. Пол покрывали толстые ворсистые ковры. В обеих углах, справа и слева, стояли ширмы, исписанные яркими красками. На ширмах красовались изображения экзотических цветов и животных, вроде единорогов. Стены занавесили огромными гобеленами со сценами увеселений, балов или празднеств: дамы и кавалеры то охотились, то кружились хороводом. Возле двери, будто сторожа её с обеих сторон, стояли бронзовые крылатые сфинксы. Их глаза мрачно полыхали кровавыми угольками – то ли рубинами, то ли изумрудами.

Грозная служанка видом явного облегчения сгрузила меня в ближайшее кресло, куда я повалилась, словно куль с мукой.

– Прикажите позвать фрейлин, ваше высочество?

– Я… я не знаю. Мне хотелось бы побыть одной.

– Вам нужно привести себя в порядок. Не хотите же вы предстать пред королевой в таком виде?

– Ну, если нужно переодеться? Тогда, наверное, ты права. Но зачем же звать фрейлин? Не лучше ли позвать простых служанок?

Хотя, о чём это я? Двойку мне! Фрейлины и есть служанки королевы. Именитые горничные, в чьи обязанности помимо развлечения моего высочества входит и банальное ему прислуживание.

– Я не помню, что случилось. Ничего не могу вспомнить, как ни стараюсь. Кто вы, например?

– Ваша статс-дама, ваше высочество.

Судя по тону и уклончивому взгляду, суровая леди своей принцессе не верила. Видимо, считала, что та притворяется.

– А ваше имя?..

– Аделаида Уолиш, ваше высочество.

Если она к каждому слову станет прибавлять титулы, меня надолго не хватит – у меня случится нервный срыв.

– Хорошо, леди Уолиш. Распорядитесь принести мне что-нибудь горячего. Чай здесь подают?

Леди вскинула на меня удивлённый взгляд:

– Если пожелаете, вам подадут подогретого вина с пряностями.

– А просто чего-нибудь горячего с пряностями без вина – никак?

– Как пожелаете, ваше высочество.

Высочество да высочество! Заладила, что твой попугай!

– Хорошо, ступай.

Как только леди вышла из комнаты, я бросилась к зеркалу. Приметила его ещё у входа, только стояло оно так, что с кресла заглянуть в себя не позволяло, а было очень интересно – как же я теперь выгляжу? К тому же во сне отражений в зеркалах не бывает.

Н я увидела себя – в полный рост. Ну, что сказать?.. Очень даже ничего. Без ложной скромности: просто красавица. Невысокая, ниже, чем в оставленной мной реальности, изящная. Черты лица выразительные и мягкие, удивительно гармоничные: широко распахнутые васильковые глаза, прямой, чуть вздёрнутый носик, пухлые губки.

Красотке было на добрый десяток лет меньше, чем в оставленной мной реальности.

Но самый характерной, броской особенностью нового облика были волосы. Лёгкие, длинные, вьющиеся, боттичеллевского оттенка – цвета опавшей листвы, червонного золота, наполированной меди, – они вились, закручивались, нимбом окружали классически-овальное кукольное личико.

Вглядываясь в новое лицо, я пыталась угадать, определить черты его бывшей хозяйки, но всё, что я смогла понять – она была ангельски-прелестна. И теперь всё её «наследство» достаётся мне.

Не то, чтобы я была против, но… принцесса, красавица – а мне сроду так не везло. Красивая внешность просто подарок судьбы, а я подарки не люблю. От них всегда жди подвоха.

Дверь отворилась. Я обернулась, ожидая увидеть отосланную Аделаиду с чем-нибудь «согревающим» в руках, но на пороге возникла невысокая, красивая темноволосая женщина с чёрными глазами и ярким алым ртом. Тонкие брови её гневно сошлись на переносице. Губы были плотно, упрямо сжаты. Весь облик женщины выражал гнев и недовольство. За женщиной, как тени, следовали стражники.

– Оставьте нас, – тихим, но непреклонным голосом повелела властная незнакомка.

Стражники испарились. Створки тяжёлых дверей закрылись словно под дуновением магии.

Я молча стояла в ожидании дальнейшего развития событий. А что ещё я могла сделать?

Признаться, я ожидала чего угодно, но не того, что, подскочив ко мне с проворством змеи, темноволосая отвесит мне такую пощечину, да такую, что искры из глаз! Не знаю, как я сдержалась и не ударила в ответ. Терпеть подобного рода обращения совсем не в моём характере.

Ну, ладно! Я же пока не знаю, за что огребает прекрасная девушка оплеухи и кем приходится ей разгневанная дама? Может быть – мать? Может – за дело?

Глава 4

Бравый вояка был уже в летах, а сегодняшний день, судя по всему, выдался утомительным. Он осунулся и было заметно, что оставаться на ногах ему тяжело, да и приятнее вести беседу, когда глаза собеседника находятся на одном уровне твоего взгляда.

– Сделайте одолжение, мой добрый друг, – проговорила я, – поставьте ваше кресло ближе к огню и присядьте.

– Я не смею, ваша высочество…

– Сядьте, – боюсь это прозвучало жёстче, чем мне самой того хотелось. – Прошу вас, – добавила я уже мягче. – Хочу побеседовать с вами как со старым другом, которому могу доверять. Я ведь могу доверять начальнику моей личной охраны, правда?

– Если вы мне не доверяете, ваше высочество, зачем я всё ещё занимаю этот пост?

– Логично. А теперь выполните мою просьбу.

Не говоря больше ни слова, сэр Баристан сел, подчиняясь.

– Что вы хотите, принцесса Анжелика? Я люблю вас всем сердцем, ведь служу вам с тех самых пор, как вас, совсем ещё маленькую девочку, поручили моим заботам. Но я человек чести и не пойду против долга.

– Я часто просила вас сделать что-то такое, что противоречило вашему чувство долга?

– Нет, ваше высочество.

– Всё, что мне нужно – это ответы.

– Какие ответы? – обескуражено взглянул он на меня, нервно расстёгивая несколько верхних пуговиц на своём стёганном доспехе.

– Я не лгала, утверждая, что память мне изменила. Не знаю, что я пыталась сделать, куда и зачем бежала, но результат печален.

– Вы же всегда поступаете по своему разумению, не желая слушать добрый советов?

– Кто была эта женщина?

– Какая женщина?.. Вы же не про Её Высочество спрашиваете? Не могли же вы забыть и её?!

– Такое забудешь! Но я справилась. Как её зовут?

– Олиера. Леди Олиера Висконти, четвёртая по счёту супруга вашего достопочтенного батюшки.

– А как зовут моего достопочтенного батюшку?

– Ваш батюшка, король Зигмунд III, божьей милостью.

Зигмунд?..

Зигмунды были королями в Германии и Польше, но ни у одного из тех, что приходили на ум, не было жены Олиеры и дочери Анжелики. Судя по всему, меня не просто в прошлое занесло – меня занесло в прошлое неизвестного мира, что б его!

– Батюшка был женат четыре раза? – задумчиво проговорила я, глядя на пляшущий в камине огонь. – У него есть дети кроме меня?

– От брака с леди Олиерой у него есть дочка, ваша единокровная сестра принцесса Терезита.

Классно! Главное – брата нет.

–Моя матушка была первая королева?

– Да, ваша высочество, ваша матушка, упокой господь её душу, была первой и замечательной королевой. Но, к великому горю вашего отца и его несчастных подданных, она скончалась, производя на свет вашего младшего брата.

– Значит, брат есть?..

– Нет, госпожа. Ваш брат умер во младенчестве, подхватив драконью оспу.

Картинка вырисовывалась.

Судя по всему, я, по праву первенства рождения, должна наследовать трон вслед за папенькой. Если только Злая Королева не настрогает ему отпрысков-принцев. Так, стоп! О чём это я думаю. Я не я, трон не мой. И думать об этом глупо, поскольку перспектива дальняя и туманная.

– Не трудно понять, что с леди-королевой мы в контрах.

– Что, простите?.. Не слишком хорошо понял вас, принцесса?

– Лучше расскажите мне, что там за история со свадьбой? Вроде бы, все монаршие особы выходят замуж поздно, но чаще всего – рано. С чего бы мне убегать от своей судьбы?

– Наконец-то я слышу речь, достойную моей госпожи!

– Лучше не слушай, а ответь, пожалуйста, на мой вопрос. Представь, то перед тобой не твоя принцесса, а какая-нибудь девушка-иномирянка, которая во всё вашем винегрете разбирается очень плохо…

– В винегрете?.. Каком винегрете, ваша милость?

– Забей!

– Кого? – с энтузиазмом откликнулся старый воин.

К нашему обоюдному облегчению дверь, в очередной раз, распахнулся и вошла та девушка, Турхан. Она уже успела переодеться и что-то сделать со своим лицом, теперь оно выглядело гораздо лучше. Как это у неё получилось? Даже со всеми современными маслами-притираниями-бадягами в современном мне мире, ушло бы недели две, чтобы свести те фиолетовые подтёки и отёки, что были на её лице полчаса назад. В руках девушка держала поднос с кувшином и двумя серебряными кубками.

– Разрешите войти? – застенчиво проговорила она.

– Поставь поднос и можешь быть свободна, – кивнул старый солдат, наверняка «не знающий слов любви».

Девушка выполняла его распоряжение, но не ушла, а остановилась передо мной, глядя на меня огромными, полными печали и тревоги, глазами.

– Ваше Высочество, не уделите ли вы мне немного времени?

– Что ты себе позволяешь, девчонка! – буркнул сэр Барристан. – Тебе мало неприятностей?

Глава 5

Утром, не успело солнце взойти, обоз тронулся в путь. Мне подвели серую, в яблоках, лошадку, с тонкими, как струна, ногами и мягкой длинной гривой. Она была очаровательно и откликалась на кличку Ромашка. У неё были чудесные длинные реснички, правда, заметить их можно было лишь подойдя очень близко.

Её Высочество королева Олиера уверенно двинулась в сторону вчерашней повозки.

– Почему я не могу ехать в возке? – спросила я.

– Миледи, – поклонился мне конюший, державший лошадь в поводу, – вы в полном праве путешествовать так, как вам угодно. Но, поскольку раньше вы всегда предпочитали верховую езду, мы подумали…

– Помоги мне подняться в седло, – холодно прервала я его, пылко молясь про себя о том, чтобы не опозориться и не свалиться неуклюжем мешком на землю, к ногам угрюмого юноши.

Волнуясь, я подобрала узду и вставила ноги в стремена.

К моему удивлению, сесть в седло оказалось не так уж и сложно. Это тело было куда тренированней моего, родного. Мышцы помнили, как действовать, даже под управлением чужого сознания.

Вот ещё одно доказательство того, что наш мозг во многом похож на компьютер. Он выполняет программы сам, по умолчанию, и является хранилищем памяти. Сознание способно пользоваться базовыми установками. Но компьютеры, как и прочие блага цивилизации, остались в прошлом.

Моя лошадка взяла с места плавно да гладко. Рядом со мной, чуть придерживая своих рысаков, двинулись два рыцаря.

Я обнаружила, что несусь быстрее, чем предполагала, но, вопреки собственным опасениями, эта скорость не пугала, а веселила – я словно летела и ветер свежей струёй бил в лицо. Лошадь была отлично выезжена. Малейшего касания ногами или движения поводьями было достаточным, чтобы перейти с рыси в галоп и обратно.

Но то, что началось подобно сказке, к вечеру обернулось мукой и страданиями. Мне казалось, я умру. Я вообще не думала, что можно до такой степени стереть свою пятую точку? Седло натёрло на ягодицах кровавые мозоли. Бёдра и руки оказались стёртыми в кровавые пузыри. мышцы на спине, руках и ногах ныли неимоверно. Но в такой усталости были и свои плюсы: пламенеющая болью попа отвлекала от навязчивых, горьких мыслей. Если я о чём-то ещё и способна была думать, то только о ванне и мягкой кровати.

Но в комнате меня уже поджидал король-отец. Никем другим, кроме как королём Зигмундом III, этот человек быть не мог.

Мужчина был невысок, коренаст и представителен. Большой крючковатый нос выдавал в нём властную натуру, склонную к анализу и умозаключениям. Чётко очерченный рот говорил о решительности, а скорбно опущенные уголки губ и бровей о том, что пережил он в своей жизни немало.

Судя по остаточной памяти, выразившейся в симпатии к этому человеку, Анжелика отца любила.

– Анжелика, – шагнул он ко мне и обнял прежде, чем я успела задуматься о том, что принцессам полагается сделать по этикету, встретив отца-короля. – Как вы напугали нас, дочь моя! Чего вы хотели достичь столь опрометчивыми действиями?

– Не сердитесь, государь. Я хотела успеть проститься с родными краями, ведь у меня мало шансов увидеть их снова.

– Посланники принца Санистора заверяли меня, что тебе не причинят вреда.

– Думаю, что другим своим невестам он обещал тоже самое?

– Он получит корону моих земель только тогда, когда станет отцом моих внуков! И, если хоть волосок упадёт с твоей головы, даже его драконы не смогут его спасти!

– Уверена, что, если бы вы могли остановить этого человека, вы постарались бы избежать этой свадьбы, отец.

– Девушки должны выходить замуж. Такова божья воля. Чем плох Эвил Санистор? Говорят, он очень хорош собой…

– И уже успел похоронить много жён. У меня есть все шансы пойти той же дорогой.

– Моё дитя! Ты радость моя, моя красавица! Ты должна понять, всё что я делаю, я делаю ради будущего – твоего, твоей сестры, нашей династии и, разумеется, нашего многострадального народа. Ради всеобщего блага ты должна выйти замуж за Эвила Санистора.

«Ты белая овца на заклание, смирись и гордись», – слышала я подтекстом.

– Вам легко говорить – ради всеобщего блага! Вы добровольно отдаёте на смерть.

На мгновение лицо короля дрогнуло, но в следующую секунду он словно надел маску, под которой скрыл свои чувства.

– Против армии нечисти и двух драконов, чьё пламя воистину бесконечно, нашей армии не выстоять. Твоя свадьба с принцем наш единственный шанс выжить.

– Ваш, возможно. Но не мой.

– Может быть, тебе удастся…

– Что?.. Что, отец, мне удастся – выжить?!

– Привязать этого человека к себе. Заставить его себя полюбить.

– Вы сами верите тому, что говорите?

Мужчины такие мужчины! В любом мире думают только о себе и готовы жертвовать родными детьми ради собственной жизни! Разменять своё дитя на похоть – мой родной отец именно так в своё время и сделал. Бросил и меня, и мать, и брата, а потом, получив коленом под зад, приполз обратно. И мать его приняла! Всем сказала – ради детей, но дети тут не при чём. Ради себя она его приняла, ради того, чтобы штаны на диване лежали.

Глава 6

Я сидела в паланкине с золотыми занавесями, который несли восемь рыцарей в белых плащах, расшитых золотом.

Если смотреть на мир изнутри жёлтого паланкина мир кажется золотым.

Площадь заполняли павильоны и галереи, построенные специально для встречи наших монарших особ. Простой люд стёкся со всех сторон тысячами. Теснились рыцари, сверкали доспехи, били копытами кони, трепетали знамёна. Над площадью стоял гул, как в большом улье. Звенели невнятные выкрики толпы, веселые, но несущие в себе нечто грозное, как плеск морских волн.

И вдруг всё разом стихло.

В воздухе разлилось нечто, невидимой чертой отделяющее спокойную человеческую жизнь от присутствия Иного – именно так, с большой буквы.

Это то, чего нельзя передать – это нужно ощутить. Так стихает мир перед грозой, когда вот-вот рванёт и бабахнет.

Я трижды постучала в перегородку, давая знак носильщикам остановиться.

Когда ступила на твердую землю, увидела, что все люди на площади, от последнего нищего до знатнейшего дворянина, задрав головы, смотрят в синее небо, где не было видно ничего – даже белых облаков. Лишь ярко светило солнца. В этот самый момент мне показалось, что солнце светит нестерпимо ярко, аж обжигает лицо!

А потом ударил резкий порыв ветра и от пронзительного звука из ушей чуть кровь не хлынула. Протяжный и угрожающий, он звучал как орлиный клёкот, слившийся с львиным рычанием и был до такой степени инородным, жутким, что всех на площади парализовало ужасом.

Все замерли, не сводя глаз с небес.

Дракон камнем падал вниз. Он весь словно состоял из резких росчерков. Острый, как стрела – узкая морда, длинное тело, ноги и хвост, сливающиеся в одну чёрную линию, а рядом два широко раскинутых крыла.

Пока был в вышине, Зверь казался просто птицей, только приближался на скорости, птицам не доступной.

Снова раздался выжигающий страхом внутренности, клёкот.

Я машинально отметила про себя, что драконье крыло состоит из трёх частей-сегментов. Каждое полукружие заканчивается острой треугольной вершиной.

Дракон бил крыльями воздуху с силой, словно отталкиваясь от эфира, а потом, какое-то время, плавно парил.

Когда зверь приблизился, стали заметны мощные и сильные задние конечности-лапы – как у тираннозавра. За ногами по воздуху струился длинный шипастый хвост.

Тень росла, приближалась. Казалось, вокруг от ужаса мелко тряслись даже камни, воздух, вода и стены, не говоря уже о людях. Такое же впечатление, должно быть, производят несущиеся по полю боя танки – смертельная мощная угроза. Но тут «танк» шёл по облакам и спасения практически не было ни для кого.

Дракон ловко, маневренно наклонился, проносясь между двумя башнями над охранной стеной. Он черканул когтями на лапах по черепичной крыше и черепицы каменными искрами просыпались вниз, сорванные легко, будто клочок бумаги.

Накатила паника. Толпа истошно завопила.

– Госпожа! Немедленно садитесь в паланкин. Здесь опасно! – встревожился Баристан.

– Не сяду я в паланкин! Стоит запутаться в этих чёртовых тряпках, и меня даже чудо не спасёт.

– Что же делать?

– Мне нужна лошадь.

– Вы не можете ехать верхом! Вы же невеста!

– Будет лучше, если жениху меня подадут бесчувственной тушкой?

Видимо, сочтя аргумент весомым, капитан моей личной охраны разжился лошадью. Уж не знаю, у кого он её та м позаимствовал. Сами рыцари старались держать строй вокруг меня таким образом, чтобы обезумевшая от страха, мечущаяся толпа, не навредила принцессе.

Ударив лошадь пятками, я послала её в галоп, рассчитывая, что люди успеют уйти с моего пути и сама ужасаясь такому моему поведению. Но мне не терпелось оказаться на месте.

Дракон – это и есть мой жених? Или управляет зверем – драконий всадник?

Так получилось, что на Площадь Встреч мы прибыли одновременно, появившись с двух её противоположных концов. Моя взмыленная лошадка резко остановилась, дрожа всем телом перед огромным чудовищем. Хоть нас и разделяло расстояние примерно с сотню метров, не было никаких сомнений в том, что, при желании, на то, чтобы откусить голову и лошади, и её всаднице, у дракона уйдёт не более минуты.

Стоило мощным лапам Зверя удариться о мощённую мостовую, земля дрогнула – совсем как в моём сне.

Дракон вытянул вперёд шипастую голову, украшенную двумя длинными, острым, словно у дьявола, рогами. Его тело покрывали толстые пластины, плотно налегающими одну на другую, как металлическая броня. По голове и хвосту шёл гребень из когтистых наростов, между которыми было натянуто нечто вроде перепонок. Видимо, это предавало ему какие-то особенные аэродинамические характеристики, но я не инженер, тут с уверенностью ничего сказать не могу.

Через мгновение я испытала нечто вроде разочарования: мой будущий муж не был ни Зверем, ни оборотнем. Забавно, что я вообще могла поверить в такую возможность. Но после того, через что прошлось пройти в последние дни, я уже готова была поверить во всё, в том числе и в то, что стала невестой живого Дракона.

Глава 7

Как сквозь воду я видела человека в белом, спускающегося к нам по лестнице. Кто-то затянул странную, дикую, печальную мелодию, аккомпанируя себе на неизвестном мне струнном инструменте. Девы с распущенными волосами, все в белом, босые, с золотыми подносами в руках, окружили нас и стали забрасывать цветочными лепестками, наполняющими воздух вокруг сладким, удушливым ароматом.

Голос тянул заунывную песню. Девы бесшумно кружились вокруг в странном причудливом танце, время от времени обсыпая нас лепестками. Те застревали в чёрных волосах моего жениха, скользили по шёлку моей фаты, задерживаясь в её складках.

Потом девы застыли, держа подносы перед собой, образуя первый «белый» круг.

На очередной куплет бесконечного песнопения вниз скользнули девы в алых одеждах. На их подносах возвышались толстые свечи из пчелиного воска. Девы в танце кружились не только по кругу, но и вращались вокруг себя.

Песня всё тянулась и тянулась – бесконечно.

Девы в красном застыли вслед за белыми своими предшественницами.

Священнослужители в серебрящихся, будто иней, одеждах, шагнули к нам и, развернув наши ладони вверх, стали чертить на коже палочками какие-то знаки, обмакивая в резко пахнущий травами и пряностями, состав. Потом, приложив мою ладонь к ладоням принца Эвила, переплели их алыми гирляндами с белоснежными цветами.

Для меня все эти действия не значили ровным счётом ничего, но по-своему даже мне, непосвящённой, ритуал казался красивым.

Я, вообще-то, не очень сентиментальна и в загсах на свадьбах никогда не плакала. Даже не хотелось. В святость марша Мендельсона никогда не верилось. По мне, так все эти свадьбы такой же атавизм, как хвост. Пережиток прошлого. Кому жить вместе, так и без этих танцев с бубном обойдутся, а уж коль не ужиться, никакие песнопения, свечи и ароматные лепестки не уберегут.

Но когда ты принцесса в чужом мире, отказаться от участия в этом дорогом спектакле шансов нет.

Тысячи глаз на площади уставились на меня, а тоскливый слёзо-давильный голос всё тянул и тянул что-то вроде «о-ла я-холла», чтобы это не значило.

Когда песня стихла и воцарилась тишина, мой жених (или теперь уже муж?) улыбнулся, проговорив:

– Принцесса Оруэла, примите в дар корону, достойную моей королевы.

Из толпы к нам шагнули два человека. Стражники тут же скрестили перед ними копья, но, повинуясь знаку, данному Зигмундом, освободили проход.

В руках у неизвестных была дорогая шкатулка. В ней лежала диадема из снежного серебра, сверкающая росой алмазов и несуществующий на земле драгоценных камней, чёрных, словно горящих огнём изнутри.

Взяв диадему обеими руками, принц, прозванный Порочным, осторожно воздвиг мне эту красоту небесную на голову, предварительно сняв ту, что ранее нацепили слуги батюшки.

Осторожно коснувшись моего подбородка, проговорил голосом соблазнительным, обещающим все наслаждения мира:

– Редко встречаешь глаза, подобные двум звёздам; подобные двум глубоким омутам, в которых отражается и сияние высоких небес, и глубокое тёмное море. А когда встречаешь, невозможно не проникнуться восхищением перед таким творением Всевышнего, не чувствовать к нему благодарность.

Это было толсто, да! В смысле – такая лесть слишком искусственная, чтобы в неё поверить. Или мы, женщины, в своём потребительском и комфортабельном 21 веке уже успели забыть, какого это – слышать от мужчины связную и красивую речь?

Нет, я конечно не верила не единому сказанному слову, но звучало-то как красиво! Прямо высокая поэзия. Хотя, может быть, это часть ритуала и на свадьбах тут всегда такое толкают? А я-то уши развесила! Надеюсь, хоть от меня комплементов не ждут? Ладно, на всякий случай изображу скромность и оторопь: мол, от волнения всё забыла. Если нужно, стоящие рядом подскажут ведь, что делать дальше? Но всё молчали.

Склонившись, принц коснулся губами моих губ, мягко, нежно – в первый момент. А в следующий поцелуй стал жёстче, горячим настолько, что я задохнулась и, наверное, пошатнулась бы, не держи он меня сам так крепко.

Речитативом звучал над нами голос священнослужителя:

– Отдаёте ли вы, король Зигмунд III, повелитель Оруэла, эту женщину по воле Бога Всевышнего и Всемогущего, по Древнему Священному Закону, по решению Верховного Совета и в присутствие свидетелей, в жёны принцу Эвилу, сыну Анахтарона Санистору, законному принцу Священной Династии, как было решено между вами, эту женщину?

– Отдаю, – обречённо прозвучал голос короля Зигмунда.

– Принц Эвил, сын Анахтарона, из Священной Династии Санисторов, берёшь ли ты в жёны принцессу Анжелику Ванхелию, дочь короля Зигмунда, правящего Оруэлом третьим в своей династии; принцессу, наследующему своему королю-отцу и приносящей в качестве приданного возможность претендовать на корону данного королевства, как было договорено между вами?

У меня мозг в трубочку скатался где-то на середине витиеватых речей Преподобного, или как тут священников величают?

– Беру, – уверенно заявил мой жених.

Ещё бы! Кто ж от королевства-то в качестве приданного откажется?

– В присутствии свидетелей я объявляю брак совершённым!

Глава 8

В тот момент, пока мы летели, путешествие казалось бесконечным. Не было конца ни морю, ни небу. Но потом, оглядываясь назад, пришлось признать, что весь перелёт не мог занять больше пары часов. И так высоко, аж в облака, мы забрались лишь один раз и тут же спустились. Не берусь судить, был ли в этом высоком подъёме какой-то смысл, или жених хотел попонтоваться и показать, какой он крутой, вон как круто да высоко берёт? Как это часто бывает, я «понты» не «заценила». На мне, кроме шелков и драгоценностей, да ещё тяжёлой цепи, которой меня прицепили к спине дракона, ничего не было. Все эти красивые побрякушки, увы, не соболиные меха, а на такой огромной высоте и правду очень холодно – как зимой на улице. И это при том, что сам дракон был горячий, я будто на печи сидела. Но попробуйте-как выкатиться в шёлковом платье на горячей печке да в двадцатиградусный мороз, представьте, что печка всё время ходуном под вами ходит и вы получили приблизительно мои ощущения в тот момент.

Но, с другой стороны, мороз и усталость притупили чувства. Даже в сон потянуло. И в этот момент мы начали быстрое снижение.

Вообще-то обзор на огромном драконе не слишком широк. Справа-слева крылья. Сзади – получше, но сидеть, вывернувшись назад, неудобно. А впереди на голове – рога. Это, не считая спины мужа. В общем, даже полюбоваться красотами пейзажа, если таковые имелись, была не судьба.

Все же я сумела увидеть город и с любопытством разглядывала его ещё издалека, когда он только появился на горизонте.

Он начинался от самого залива, где море углублялись полукруглой подковой в сушу. Одной своей стороной город упирался в море, другая была окаймлена горами, а за ними, насколько я смогла разглядеть при ограниченном обзоре, колыхалось зелёное море травы – высокой, наверное, людям по пояс. С трёх сторон к городу тянулось несколько дорог. В средневековье их, кажется, величали королевскими трактами.

Я наслаждалась видом ярких дворцов, облицованных дорогим мрамором. Из кирпича были выложены купеческие склады, но дерева в городе было больше. Из дерева выстроили большинство домов. Деревянными здесь были гостиницы, таверны, бордели. Всё стояло очень тесно, словно лепилось друг на друга. Здания разделяли дороги.

В кварталах побогаче были обсаженные деревьями, в тех, кто победнее и трущобах даже деревьев не было.

Пролетев над пристанью и большим рынком, миновав несколько кварталов, мы начали снижаться, направляясь к величественному, монументальному, роскошному дворцу. Тот, что я покинула в Оруэле, перед ним казался маленькой трёхкомнатной квартиркой.

Дракон, снижаясь, издал уже слышимый мной несколько раз клёкот-вой.

Когда сидишь на звере верхом, звук кажется ещё мощнее, будто под тобой колонка с сабвуфером включённая на полную мощность.

Мы приземлились в центр огромного двора, заполненного людьми до отказа. У меня плохо гнулись руки и ноги, и я не скатилась кубарем вниз только благодаря тому, что принц поддержал меня, пока платформа-крыло опускало нас на землю.

Впереди всей толпы стояла высокая женщина, с ног до головы закутанная в красный шёлк. Лицо её было завешено на восточный манер, оставались свободными только глаза, которые сверкали, как у ведьмы-Шахерезады из мультика про трёх богатырей: ярко-огненные, чёрные, густо подведённые на восточный лад. По правую руку от женщины стоял молодой человек, такой же высокий, как принц Эвил, черноволосый и черноглазый. Левую сторону его лица пересекал тонкий шрам, спускаясь к шее и исчезая по высоким плотным воротником кафтана.

– Матушка, – принц Эвил, склонившись над рукой, припал к ней губами.

Я вздохнула с облегчением.

Ну, матушка – это хорошо! Я, уж, было успела подумать, что одной из моих предшественниц удалось выжить. Нет, не то, чтобы я желала кому-то смерти, просто делиться с только что приобретённым мужем в мои планы не входило.

– Рада, что ты, наконец, вернулся, сын наш. Я молила Огненного Бога хранить тебя в пути.

– Ваши молитвы были услышаны. Да и к чему волнения, когда со мной Злой Рок?

– Вы слишком самоуверен, сын наш. И склонны недооценивать силу противника. Но Огненный Владыко милостив. Надеюсь, ещё смогу увидеть долгие годы твоего правления, во время которого былая слава Санисторов, предков твоего отца, будет восстановлена.

– Да будет так, – кивнул Эвил.

– Твоя новая жена?

Милейшая свекровь на меня даже не взглянула.

– Да, матушка, всё, как и было оговорено. Авилла? – обратился он к кругленькому мужчине. – Покои для моей королевы готовы?

– Как вы и приказали, мы приготовили комнаты для Звезды вашего сердца в лучших апартаментах дворца.

– Проводите мою жену. Пусть отдохнёт и приготовится к моему приходу вечером. А вы, матушка, велите устроить праздник.

– Как пожелает наш господин, – снова подобострастно склонился слуга. – Прошу вас, о Звезда Очей! – это уже мне.

Мне хотелось повернуться к мужу и высказать всё, что я думаю о таком приёме: мне велели убираться в дальние комнаты, словно ребёнку, чтобы не мешал взрослым! Но воли себе я, естественно, не дала. Не хотелось выглядеть дикой дурочкой, не знающих правил приличия. Сильно сомневаюсь, чтобы здесь оценили свободу слова и демократический стиль жизни.

Глава 9

В комнате было много занавесок. Они повсюду. Всё колыхалось, дышало, вздрагивало багряной краснотой и солнечным золотом. Эта алая зыбкость, ещё более эфемерная и нереальная в свете сияющих свечей, делала реальность похожей на сон. Пространство казалось зачарованным и сказочным.

Может, в горячительное питьё подмешали наркотик? Почему алая кисея кажется мне языками пламени, а свеча – крылом феникса или пером жар-птицы?

Эвил Санистор был в чёрном. Чёрными были его брюки с широким шёлковыми поясом и короткая безрукавка, надетая прямо на голый торс. На шее мерцали золотые украшения: массивная толстая цепь, чуть меньше той, которой он приковывал меня к своему дракону. Чёрными были его волосы и глаза. Вокруг него, запутавшись в алых занавесках, бегали чёрные тени.

Мне хотелось почувствовать гладкую, мягкую кожу, бугрящуюся на валиках его мышц подушечками моих пальцев. Я готова была стонать от удовольствия от одной только мысли о том, как его руки будут ласкать моё тело. И я боялась, отчаянно боялась, что жестокая реальность обманет мои надежды, как она делала это не раз, доказывая, что всё хорошее в жизни лишь мечта или сон, а в реальных отношениях красота и страсть встречаются редко – чаще скука да нужда.

Если бы я могла, я бы, наверное, сбежала из боязни разочароваться. Но бежать было некуда. Вокруг – полутёмное пространство и аромат возбуждения.

– Иди сюда.

Это прозвучало как приказ.

Я не люблю, когда мне приказывают, но делаю шаг. Потом – другой.

Один его вид заставляет меня испытывать желание, и я не стыжусь этого. Я приветствую этот зов плоти, который всегда казался мне смешным, надуманным и невозможным в реальной жизни. Мне не стыдно желать моего мужа, но я не люблю, когда мной командуют или помыкают. Я хочу играть на равных. Хочу брать ровно столько же, сколько отдаю. И скупиться я не намерена.

– Ближе, Анжелика.

У него красивый, хоть и резкий, профиль. Волосы, как и всё вокруг, отливают красным.

Я остановилась, так и не дойдя до него, хотя нас разделяет не больше метра. Он пристально смотрит и в его глазах пылает алое пламя.

Одним только взглядом он срывает с меня одежду. А потом его руки гибкими змеями проскальзывают под шелка, медленно сдвигая их с моих плеч.

«Я сейчас возьму тебя, – говорили мне его чёрные, жёсткие, глаза.

Я готова. Бери. Только не ломай. Поломанные вещи могут быть опасны.

Мы дышали в унисон – вдох-выдох, – разделяя воздух на двоих.

От Эвила веяло мужественностью, уверенностью и пламенем. Я чувствовала себя бабочкой, готовой лететь на свечу. Мне хотелось вдохнуть тот воздух, что выдыхает он. Я чувствовала себя возбуждённой и расслабленной одновременно.

– Не отводи глаз. Дыши со мной. Танцуй со мной. Люби меня.

Чёрные глаза, наполненные жаждой и желанием, затягивали меня в омут, пленяли и я, словно кролик, завороженный змеиным взглядом, шагнула в кольцо его рук. Он обнял меня, крепко прижимая к мускулистому горячему телу, к своему, отвердевшему от желания, члену.

Я видела, как расширились от страсти его зрачки.

Но он не стал торопился. Бережно подхватив одной рукой под бёдрами, второй придерживая за спину, легко оторвался меня от пола и на руках понёс меня к красно-чёрному ложу. Я, в свой черёд обнимая его за шею, с наслаждением прижималась к его обнажённой груди. Я слышала, как сбивалось его дыхание. Чувствовала отклик на каждое мое прикосновение. И сама словно превратилась в оголённый провод.

Мои ладони легли на его грудь, зажимая соски между пальцев – они были такие же гладкие и горячие, как всё его тело. Его губы обрушились на меня с обжигающим жаром. Я поддавалась его ласкам, понимая, что ему нравится доминировать, а от девушки в её первую ночь можно ожидать отзывчивости, но не инициативы.

Стоило мои губам раскрыться, как его язык затанцевал внутри.

Плавным, но твёрдым движением он опрокинул меня на спину, нависая сверху, подавляя любое возможное сопротивление. Его губы не давали мне передышки, не знали пощады, да я её и не хотела. Я млела от его поцелуев, не сдерживая тихих гортанных стонов, когда его руки заскользили по телу, оглаживая мои бёдра, прижимая их к себе, давая почувствовать степень его возбуждения.

Ловкие пальцы легко преодолели препятствие, расплетая узлы одежд и отбрасывая их за ненадобностью в сторону.

– Какое у тебя белое тело, – прошептал он, – нежное, как дорогой фарфор. И как красиво оно смотрится на моих чёрных шёлковых простынях. Ты – ценный приз, Анжелика.

Я напряглась, как натянутая тетива лука, когда он накрыл жадными губами мой сосок, раз за разом обводя языком чувствительную ареолу, легко прикусывая зубами вершину, умело посасывая сладко-ноющий, собравшийся камушком, сосок, распространяя яд вожделения по всему моему телу.

Второй рукой он беззастенчиво касался самого сокровенного моего места, заставляя меня выгибаться и стонать от сладострастия.

Не прерывая жадно сосать, целовать, ласкать мою грудь, Эвил пальцами отыскал горошину клитора и принялся мягко его мять, растирать, потягивать и катать между пальцами, вызывая острые, приятные, сладкие ощущения внизу живота. Заставляя меня жалобно всхлипывать от наслаждения.