Прости, что не могу тебя забыть...Книга 2

Глава 1

ВНИМАНИЕ!!! Все события и персонажи вымышлены. Любые совпадения случайны.

Рита

— Не понимаю почему я не могу поехать с тобой? — моя рука с помадой, зависает в воздухе.

Я не ждала его так рано.

— Ты разве не у родителей? — палюсь безбожно.

— Они нас двоих приглашали. Не помнишь? — Аргх! — он это специально мне сейчас говорит?

Или я вновь надумываю себе лишнего?

Витя мой парень. Любит меня. Предложение вон сделал.

Бросаю быстрый взгляд на кольцо с бриллиантом, которое обещала ему никогда не снимать.

Он имеет полное право знать с кем я провожу свободное время. Особенно, если без него.

Делаю нечеловеческое усилие и, беспечно улыбаясь, говорю его отражению в зеркале:

— Сегодня юбилей свадьбы у моих студенческих друзей, такая своеобразная встреча выпускников... Тебе будет скучно... — короткими мазками наношу помаду на губы. Растушёвываю её пальцем.

— У тебя всегда находятся дела поважнее меня, — делано ахает он.

А потом подходит совсем близко. Сжимает мою талию руками, отчего халат на груди распахивается, открывая взору его очаровательные бирюзовые кружавчики, купленные специально для сегодняшнего вечера. Интуитивно поправляю запах.

— Мне никогда не бывает с тобой скучно... — продолжает он, делая вид, что ничего не замечает, опираясь подбородком на моё плечо. Рассматривает моё отражение в зеркале.

Встречаюсь с ним взглядом, и чувствую укол вины за свою холодность.

— Там Марго будет, ты её не любишь…— подключаю тяжёлую артиллерию.

—Тем более... В последний раз, когда она приезжала, я неделю тебя не видел...

— Не придумывай, всего три дня...

— День за два, когда ты с ней, и молоко за вредность...

— Будет тебе молоко, — подхватываю его шутливый тон, и тяну за руку в комнату.

Он безропотно повинуется.

Нет, я очень хорошо к нему отношусь. Три года как-никак вместе. «А это вам не плюшки лопать» - любит говорить один мой знакомый и, по совместительству, друг моего бывшего, из-за встречи с которым я так сегодня волнуюсь.

Тогда, много лет назад, казалось, что сердце у меня из груди вырвали и там дыра осталась. Думала никогда уже не зарастёт.

Но, - нет. Затянулась . Даже личную жизнь вон получилось наладить.

Скидываю халат.

Дыхание за моей спиной мгновенно тяжелеет...

Улыбаюсь довольно.

Разве он не чудо?!

— Застегни..., — прошу, надев платье.

Горячие губы прижимаются между моих лопаток в тот самый момент, когда экран телефона вспыхивает сообщением от Марго:

«Жду тебя внизу».

— Не сейчас, Марго подъехала, — дотрагиваюсь до его ладони на своём плече.

Витя молча застёгивает молнию. Проводит пальцами по моей шее, и я уже даже знаю, что последует дальше...

— Ты очень красивая, — шепчет чуть подсевшим голосом.

Бинго!

— Постараюсь вернуться сегодня пораньше, — аккуратно выпутываюсь из его рук.

Каждый день себе повторяю, что должна быть безмерно счастлива, отхватив себе такого завидного жениха в своём предпенсионном возрасте.

— Рит, — удерживает он меня за плечи, — я записал нас на консультацию к врачу...

Поначалу не понимаю о чём речь. А когда до меня доходит, окатывает волной возмущения. Сжимаю зубы.

— А моим мнением поинтересоваться была не судьба? — поворачиваюсь к нему лицом.

— Я хочу ребёнка...Рит...

— Когда?

— На следующей неделе...

— Что за клиника?

— Лучшая, мне её друзья посоветовали, — с трудом сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза. — Я уже беседовал с нашим врачом, он тебе понравится, вот увидишь...

— Хорошо, — обрываю его, и отворачиваюсь, когда он пытается поцеловать меня в губы, подставляя щёку. Нечего.

Выскакиваю в коридор, в висках стучит....

Адски неприятно, что он вот так всё решил, не посоветовавшись со мной.

— Как там Витюшка поживает, привет мне не передавал случайно? — подливает масла в огонь Марго.

Усмехаюсь.

Не любит она Витю.

— Ты там сегодня аккуратнее, Нинель беременна...

— Козлина твоя бывшая тоже будет?

— Сама разберусь, не лезь...

— Естественно, — кривит она губы в усмешке, — пока не доехали, хочу чтобы ты мне клятвенно пообещала дорогая, что доченьку мою несовершеннолетнюю не оставишь одну, пока я буду срок отбывать за принудительное оскопление одного бешеного животного....

Глава 2

Айрат

По залу шепоток проносится, когда Рита с Марго появляются. Выдержка по швам трещит, как ни пытаюсь держаться.

Встаю.

Кох не раз предлагал мне фотографию её выслать. Я отказывался. Знал, что как бы она не изменилась за эти годы, в сердце моём она навсегда останется той самой девочкой, которую я больше жизни любил…

Зря отказывался по факту. Надо было подготовиться. Едва челюсть отвисшую успел подхватить.

От маленькой, худенькой, немного угловатой девочки, и следа не осталось. Навстречу мне идёт статуэтка, выполненная влюблённым в свою модель скульптором.

Стройная ножка, которую она демонстрирует при каждом своём шаге всем присутствующим, тонкая талия, моя любимая “двоечка”, что меня с ума когда-то сводили, ещё краше, кажется, стали.

И зелёный! Мать его, — зелёный!

Примерно в такого же цвета платье, она в СИЗО ко мне приходила. В тот последний день, когда меня любила. Я часто её в нём вспоминал…

Нет, вру…

Последний раз она любила меня в машине, когда я приехал за ней, чтобы забрать с собой. Навсегда.

Потоптанная некогда гордость — к чертям летит. Вечная мерзлота, что внутри все эти годы жила, подтаивать начинает, растекаясь по нутру жаром.

Наши глаза встречаются.

Я судорожно пытаюсь найти в них то, что видел раньше. Секунды тянутся. Сердце отбивает ритм.

Есть!

Блядь, есть!

Радость несмелыми всполохами бьётся о рёбра, пытаясь вырваться наружу. Гашу эмоции.

Беги, Ритка!

Беги от меня, пока не поздно…

— Прекрасно выглядишь Айрат, — подходит она ко мне вплотную, не услышав моего мысленного предупреждения. Но взгляд в ту же секунду отводит.

Прикасаюсь губами к её щеке.

Тащусь…

От запаха её дорогих духов вперемешку с неповторимым запахом её тела. От ощущения её кожи под моими губами. Оттого что она рядом со мной стоит и я прикоснуться к ней могу. Дурею.

— Рад, что нравлюсь тебе, — растягиваю губы в усмешке.

А когда-то ты меня любила…

Отрываюсь от неё нехотя.

Стул отодвигаю.

— Поухаживаю за тобой, разрешишь? — сажусь рядом.

Поднимаю руку, подзывая официанта.

— Вино, — говорит она ему, взгляд на меня переводит. — Я выросла Айрат, — добавляет, заметив моё удивление. Плечами ведёт небрежно.

И, отворачивается, засранка такая. Что-то Нинель на ушко шептать начинает.

“Значит, дружить по-взрослому уже можно” — всплывают в голове слова Коха, которыми он мне её представлял.

Взглядом на ней зависаю.

Рассматриваю кожу её бархатную сантиметр за сантиметром, выбившийся завиток волос, сползающий по длинной шее, родинку на плече, которую я бессчетное количество раз целовал. Нутро неожиданно начинает заполнять та самая особенная теплота, нежностью называемая, которую я в своей жизни ни к кому, кроме неё, не испытывал.

Блядь! — она меня приворожила…

Надо было бабку, по ходу искать, а не встретиться с ней пытаться…

И десяти минут не прошло, как встретились, а я, кажется, опять готов все сокровища мира к её ногам положить.

А потом она в руку бокал с вином берёт. И сердце на мелкие кусочки словно битое стекло разлетается, впиваясь острыми осколками в самую мякотку безжалостно.

На безымянном пальце — кольцо.

Как наяву, картинки из прошлого всплывают…. Как на тумбочке кольцо обнаружил, когда проснулся. Разозлился поначалу. Потом отошёл. Главное, что вернулась, здесь, рядом, а значит, есть возможность поговорить. Всё исправить. Умылся, полетел к ней. Лучше бы не ходил…

Чувствую, как глаза кровью наливаются. По нервным окончаниям импульсом электрический разряд пробегает.

Долго потом перед глазами стояла: она — голая, с ним в обнимку. Спокойная. Разрумянившаяся. На его груди.

Не понимаю, как сдержался тогда. Как не убил его. Как её не убил.

Через пару лет я видел этого пидараса в Лиссабоне. Специально пошёл на “Русский балет”, знал, что он там будет. Её в списках не нашёл, решил, что она фамилию сменила, замуж, возможно, вышла. Она ведь так танцевать хотела. Меня из-за этого бросила. Толком не понимал зачем мне это надо было. Возможно, надеялся, что эта встреча поможет мне пережить все те неутоленные чувства, и, наконец, оставить прошлое в прошлом. Очень хотелось в глаза ей посмотреть, убедиться что больше ничего не чувствую. Жить, в конце-концов, начать.

Не получилось.

Её там не было…

Зашёл за кулисы, и сразу на него наткнулся, он с бабой какой-то обжимался стоял. Не с ней. И я ушёл…

Начал опять её искать. Но она, словно сквозь землю провалилась, никто ничего о ней не знал. Несколько раз звонил родственникам Марго, они меня технично отфутболивали, заявляя, что знать не знают такую, ошибся мол номером я. Перепутал что-то бедолага.

Глава 3

Через пару месяцев меня выпустили из заточения. Надо было деньги зарабатывать, долг отцу отдавать за разгромленную общагу. Разрушил я её основательно. Крушил всё, что под руки попадалось, когда узнал, что она уехала. С ним…

Сразу же с Кохом тогда связался. За время проведённое взаперти, остыл немного. Корил себя за несдержанность. Знал ведь, какая она взбалмошная, за то и любил. Готов был простить ей даже измену. Только бы сказала, что сожалеет, что на эмоциях наворотила дел, что любит. Только бы сказала!

Но она ничего не позволила исправить. Пропала со всех радаров, вместе с Марго.

Дома не появлялась. Одногруппники ничего не знали. Педагоги — тоже. Эти двое исчезли бесследно, не забрав документы и ни с кем не попрощавшись. Пацаны отправили Лёху, как лицо нейтральное, к бывшему мужу Марго. Коху нельзя было, былые заслуги не позволяли. Третировал он в своё время Марго нещадно.

— Развелась, понятия не имею куда уехала, — доложил он Лёхе.

Ниточка оборвалась.

Иногда думал, что лучше бы сел. Всё по-другому бы возможно сложилось. Но в тот момент радовался, думал: вот он наш шанс быть вместе. Семью хотел. Детей. С ней. Со своей Риткой.

Ушёл с головой в работу. Жил на работе, можно сказать, делать всё равно было нехрен. Проститутки много времени не отнимали, а с другими я не общался. Ну ещё грушу вечерами до изнеможения молотил, тем и спасался.

Быстро по карьерной лестнице начал расти, отец нарадоваться не мог моим успехам. Наконец, наследник делом занялся, забыл про гитару, все силы отдаёт семейному бизнесу. Кабинет мне отдельный выделил.

Лала была дочерью его партнёра по бизнесу. В своё время, родители спали и видели нас вместе. Деньги к деньгам, как говорится. Но именно тогда по городу слухи поползли о её связи с женатым мужиком. Да и от моей несостоявшейся свадьбы надо было всем отойти. Меня не дергали. Невест благоразумно не предлагали.

Поздний вечер уже был, рабочий день закончился, народу в офисах почти не было, и тут Лалка вваливается.

— Помоги! — Бледная, испуганная, чуть не плачет.

Без объяснений понятно было: что-то серьёзное случилось.

Я не знал с кем она шуры-муры крутила, не спрашивал никогда. Было дело, прикрывал её однажды, но в подробности не вдавался. Не интересно было. Но слухи по городу ходили, что любовник не из простых, при власти.

Дверь сразу же закрыл на ключ. Позвонил на вахту, чтобы никого не пускали. Занят типа.

Выяснилось, что кто-то сдал их. Кто-то из приближённых любовника. Как раз дело перед выборами было, и Лалка под раздачу попала. Любовник ещё тем ублюдком оказался, объявил всем, что это она его подставить так пыталась, сама же с конкурентом его трахалась, доказательства может предоставить в любой момент.

Ночью мы с ней ко мне уехали. Утром вместе завтракать вышли. Отец охренел когда нас вместе увидел.

При нём, тут же, позвонил отцу Лалы, сообщил, что мы вместе, давно, могут начинать готовиться к свадьбе.

Эта женитьба и освободила меня. Развязала руки. Лала обещание своё сдержала. Она мне его давала ещё когда сама жениться на ней предлагала. Уехала почти сразу. Я же ещё какое-то время оставался дома, нужно было подготовиться…

Я хоть и не верил никогда в дружбу между мужчиной и женщиной без сексуальной подоплёки. В своё время Ритку третировал из-за Ромки, и правильно делал, как выяснилось. Тот ещё гондон оказался. Но Лалка, единственная из бывших, с кем я сохранил дружеские отношения. Недавно, наконец, она нашло того самого, по-настоящему уже замуж вышла. Говорит — счастлива. Очень рад за неё.

В какой-то момент, помню, мы с ней даже отношения пытались построить — две искалеченные души, вдруг? Только ничего у нас не получилось. Сердцу не прикажешь — не зря говорят. Особенно сердцу, которое знает про любовь всё.

Через пару лет мы развелись, как и договаривались изначально, и я окончательно освободился, выплатив отцу все долги. С процентами.

Сразу уехал. Подальше от знакомых мест, чтобы ничего больше о Ней не напоминало. Но память, сука, страшная сила, от неё не избавиться. Даже на чужбине её образ преследовал меня по пятам. Особенно по ночам, когда закрывал глаза и оставался один…

Вестей от неё никаких не было.

И я решил: ну, сколько можно? Когда-то же нужно поставить точку.

Женился. Почти по-любви.

Вторая жена мне чем-то Ритку напоминала. Лицом страшненькая была, фигура тоже так себе, не по внешности выбирал. Знал, что таких, как Ритка по пальцам одной руки пересчитать можно. Но было что-то в ней такое, чем она мне Ритку напоминала, какое-то едва уловимое сходство. Или я просто себе это надумывал, чтобы её забыть. Не знаю. Торкнуло. Женился. Только мираж быстро развеялся, помидоры завяли. Еле развёлся…Можно сказать, откупился.

А в третий раз, не знаю, зачем женился…

Наверное, потерял надежду…

Она блядь, как мираж: появляется на горизонте, а руку протягиваешь — исчезает бесследно. Поймать её получилось, как ни прискорбно в этом признаваться, благодаря одной из любовниц Коха, с которой Ритка как-то по работе пересекалась. Или работала вместе даже, не понял я. И многие годы, была совсем рядом, только я её не там искал…

Глава 4

Рита

Айрат молчит. Но смотрит так, что кожа на всём теле гореть начинает.

Тем не менее, выдерживаю его взгляд, не маленькая — выросла. Да и в прошлом всё. Меня его присутствие рядом больше не должно волновать.

— Давно приехал? — спрашиваю, чтобы разорвать натянувшуюся между нами нить напряжения.

— Вчера, — отвечает, и губ его касается лёгкая ухмылка.

Лёгкая и до отвращения пошлая.

Неуютно становится. Словно голышом среди толпы незнакомых мужиков стою, а прикрыться нечем.

Смотрю в его потемневшие глаза. В лёгких воздух заканчивается.. Точно также он смотрел на меня тогда, когда приехал за мной на турбазу, чтобы увезти меня с собой, навсегда…

По дороге в общагу мы свернули с ним в какой-то лесок. Я раздевала его трясущимися руками, он раздевал меня. До ушей доносился звук проезжающих по трассе машин, но нас ничего не смущало. Мы трахались с ним, как бешеные животные. Его девятка ходуном ходила. Утренний, ещё прохладный, ветерок обдувал наши раскалённые тела в открытые настежь двери, но не остужал. Я ловила ртом воздух и задыхалась. Меня разрывало от наслаждения, так сильно я его чувствовала. Так мне было хорошо.

Я влюблена была в него по уши. Жизни своей без него не представляла. Он был моим первым мужчиной. Я прекрасно помню его член. Первый член, который ощутила внутри себя. Я всё помню. Ничего не забыла.

Айрат улыбается шире, словно мысли мои читает.

Чёрт бы тебя побрал, извращенец хренов!.

Я знаю, что ты меня любил. Любил по-настоящему. Но я также прекрасно помню, как мы расстались. Как ты кричал мне в спину:

“ Пусть идёт!” — это я тоже не забыла.

И боль, которая жила со мной долгие годы. Боль не физическая, к которой я привыкла с детства, мышечная, она всем знакома, кто так или иначе занимался спортом. А душевная, когда в муках будто часть тебя подыхает, оставляя в душе незаживающие кровоточащие раны…

Такую боль, невозможно забыть…

***

Мне некуда уходить, кроме матери. Уверена, она не обрадуется, но выхода нет. Не выгонит же? И я ненадолго. Я обязательно что-нибудь придумаю, мне всего-навсего нужна маленькая передышка…

Чемодан набиваю до отказа. Пригодится. Всё пригодится… Золото, что он мне дарил, складываю в пакет — на чёрный день. Из телефона вытаскиваю сим карту, оставляю её на тумбочке, телефон забираю — пригодится.

На крыльце Ромка, как нельзя кстати, стоит, болтает с кем-то.

Чемодан неприподъёмный, позволяю ему проводить меня до вокзала. Мы почти не разговариваем пока в такси едем, но и неприязни к нему не испытываю. Ровно.

Он пытается уговорить меня поехать с ним. Я не отказываюсь. Понимаю, что поехать с ним не могу, но и не отказываюсь. Не рассказывать же ему всё? Обо всём я только Марго могу рассказать, но её нет. Она дома.

Изредка поддакиваю, киваю, но в основном, молчу.

Внутри пусто…ни боли, ни переживаний. Болеть будет потом, сильно…Кости с треском будут разлетаться в разные стороны, впиваясь острыми краями в мясо. Раны ещё долго будут кровоточить. А пока ничего не болит.

— Отдохну немного и решу, — говорю ему.

Беру его контакты и обещаю по-любому позвонить. Лишь бы отстал.

На вокзале народу тьма тьмущая, билетов нет, лето. Ноги гудят от долгого стояния, но общее состояние нормальное, не тошнит. Наконец, удаётся “поймать” билет на проходящий поезд. Ромка провожает до места. Помогает устроиться. Ещё раз берёт с меня обещание позвонить ему.

Держусь до тех самых пор, пока он не пропадает из вида, и только потом даю волю слезам. Толком не понимаю отчего плачу. Возможно оттого, что никогда больше Его не увижу. Что Ромку больше никогда не увижу. Никого больше никогда не увижу. От всего этого грустно, но всё ещё не больно. Мне есть ради кого жить и бороться. И я не сдамся.

В тамбур выходят курильщики, иду в туалет, умываюсь. Забираюсь на верхнюю полку и засыпаю.

Ехать недалеко, всего восемь часов. Рано утром будит проводница, большинство пассажиров ещё спит. Чувствую себя усталой и не выспавшейся. Чемодан тяжеленный. Еле вытаскиваю его на перрон. Потом уже легче, он на колёсиках, через бордюры только приходится поднимать. До автостанции иду пешком. Ещё четыре часа и дома буду, можно будет отдохнуть.

Несмотря на лето и тёплую погоду, мёрзну. Вытаскиваю из чемодана кофту, но она совсем не греет. Колотит так, что зубы стучат.

Наконец, автобус трогается, согреваюсь, и…отключаюсь. Водитель будит меня на конечной. Пока жду следующего автобуса, пью горячий чай, чтобы согреться. Потряхивает, но, на удивление, не тошнит. Прошу водителя разбудить меня на моей остановке, если вдруг опять засну. Как в воду глядела, только трогаемся, — отключаюсь.

До дома иду пешком, стараясь не смотреть по сторонам. Городок маленький, можно сказать, большая деревня. Все друг друга знают. Не хочу ни с кем разговаривать.

Захожу в подъезд — лифт не работает. Тащу чемодан на третий этаж. Звоню в дверь — никто не открывает. Нахожу ключи — не подходят. Приплыли.

Сижу какое-то время у дверей. В животе урчит с голодухи, тошнота к горлу подступает. Вот где её черти носят?!

Глава 5

Отворачиваюсь, но сердце грохочет в груди, словно безумное. Жаркими вибрациями разлетаясь по всему телу. Маленький сундучок, ключ от которого я давно выбросила, ходуном внутри меня ходит. И, кажется, вот-вот разлетится на мелкие куски.

Задерживаю дыхание.

Айрат изменился. Заматерел. Стал сильнее, жёстче, и, возможно, опаснее. И, блять, ещё краше стал, сволочь такая.

Когда я с его отцом в СИЗО встречалась, он ненамного старше Айрата в то время был. Сколько ему лет было? Не знаю, но запомнила я его хорошо. Отец его был невероятно красив.

Булат Тимурович — железо на железе, хрен прогнёшь.

Помню, как тяжело было выдержать его взгляд — жгучая мгла насквозь прожигала. Хотелось прикрыть голову руками, и тупо отсидеться где-нибудь в тёмном уголочке. У Айрата сейчас такой же. Он очень на отца своего похож. Копия.

Стал будто ещё крупнее, мощнее. И как же идёт ему эта белая рубашка, боже!

Вопреки здравому смыслу, в голову сплошная ерунда лезет — хочется увидеть его торс, пробежаться пальчиками по его рельефам, ощутить подушечками бархат его кожи…

Чёрт!

Сглатываю скопившуюся во рту слюну, медленно выдыхаю через рот, чтобы не слышно было.

Обнажённого плеча в тот же миг, касается горячее дыхание. Не оглядываюсь. Но горит даже задница, на которой сижу.

Воспоминания яркими вспышками продолжают тиранить сознание. Наши разговоры, смех, поцелуи, ласки.

Что было бы, если бы я тогда не убежала, не уехала к Лизе. Что было бы? Мы бы поженились? Да, скорее всего, мы бы поженились. А потом? Смогла бы я принять условия его отца и жить с его родственниками? Не знаю! Сценариев развития событий могло быть великое множество, но я, однозначно, выбрала для себя один из самых непростых.

Но сейчас-то у меня всё хорошо.

Я выжила. Выстояла. Я счастлива…

Прикусываю щёку изнутри, окидываю взглядом гостей, многих из которых, я знаю. Некоторых даже рада видеть. Вон Лёха, например, он кажется, совсем не изменился. Только виски поседели, да саксофон стал круче. Но улыбка всё такая же — открытая, до ушей.

Я сижу рядом с Нинель, по правую руку, на этом непонятно кому нужном, празднике жизни. Двадцать лет с Кохом. Марго права, ей памятник уже давно пора поставить.

Нинель единственная, кроме Марго, кого я взяла в настоящее из своей прошлой жизни. Связалась с ней, как только устроилась, когда вернулась. Не знаю почему. Может, потому что о ней у меня только тёплые воспоминания сохранились, а мне очень не хватало тепла? Не знаю. Звонила ей, конечно, не часто, но звонила. Встречались иногда даже. С Варькой её возилась — бросаю взгляд на её дочь. Вымахала, звезда, замуж вон собралась…

Хорошо, что я пришла, лишний раз убедиться, что я всё правильно тогда сделала, не помешает. Если уж он мне тогда изменил, что бы сейчас было? Сидела бы в четырёх стенах, нянчила его детей, а он бы по бабам шлялся. Когда-то они с Кохом ни одной юбки в общаге не пропускали.

Кох и сейчас вон, по-чёрному гуляет. Несколько раз встречала его, было дело, когда ещё свободной была. Когда ещё Вити у меня не было. Ещё и поэтому с Нинель не хотела видеться, не знала как ей в глаза смотреть. А потом выяснилось, что он с полоумной Анжелочкой якшается. Блять! Она же чокнутая! В своё время она мне так нехило подгадила. Но если бы не она, не познакомилась бы я с Витей.

“Нет худа без добра” — правду говорят. Пусть живёт. Вот только не хотелось бы, чтобы она на Нинель свои методы практиковала.

За столом гул стоит. Гости разговаривают, шепчутся. Я слышу это всё, но словно откуда-то издалека. Так сосредоточена на своих внутренних ощущениях.

Марго жжёт, как всегда, предупреждала ведь…Никак не может простить Коху прошлое, когда-то он терроризировал её нещадно, из-за своего тупенького друга. За друзей горой всегда стоял. Или, может, из-за Айрата она так разошлась сегодня? Зря, если так. С этого татарина, как с гуся вода, ему на всех и вся — похрен. Всегда так было.

Только хочу маякнуть ей, чтобы угомонилась, Кох с места поднимается.

— Дамы и Господа! — начинает он пафосно и все замолкают. Всё внимание на Коха.

Речи он толкать умеет. Ни одна вечеринка в общаге без его речей не обходилась. Тамада хренов…

Срывает аплодисменты, естественно, которые почти сразу прерывает звук саксофона.

Перевожу взгляд на Лёху.

Боже, как же он играет! — мурашки по коже. ”Беспечный шёпот” ( Careless Whisper, песня Джорджа Майкла) в его исполнении — великолепен!

Помню, как Любаня у нас бегала за ним несмотря даже на то, что Лёха уже тогда был женат. И умудрилась таки затащить его в постель. Да ещё чем-то наградить. Скандал был нешуточный. Интересно, он всё ещё вместе с женой? Никогда не спрашивала. Она у него такая, весьма своеобразная была. В церковном хоре пела. А он ведь тот ещё повеса, хоть по виду и не скажешь.

Краем глаза замечаю, как Нинель встаёт.

Вскидываю взгляд — на ней лица нет. Но муж её словно не замечает ничего, театральным жестом достаёт коробочку, и…та-дам! — кольцо не налезает ей на палец.

Глава 6

Знобит…

Плотнее запахиваю пальто, поднимаю воротник, и, прислонившись к колонне плечём, достаю из сумки сигарету. В последние дни погода уже совсем весенняя стоит, тепло даже ночью, но сейчас я мёрзну. Совсем, как тогда…

***

Кушетка, на которой сижу, ледяная. Здесь вообще холодно, в этом подвале. Ни один лучик солнца сюда не пробивается. Место, где живёт смерть. Абортарий.

Обхватываю себя руками, пытаясь согреться, но всё-равно трясёт.

Похоже, я всё-таки заболела, не нервы это нифига.

Облизываю пересохшие губы, очень хочется пить. Но пить нельзя. Сказали, что нельзя. Терплю и сижу дальше.

Не надо было к матери ехать, только время и деньги зря потратила.

Шла потом по дороге, совсем не понимая, куда иду. Пахло цветами, скошенной свежей травой и стрижи над головой пели так - аж уши закладывало. Голова шла кругом. В какой-то момент дорогу перебежала чёрная кошка и я остановилась. Я не то чтобы сильно верю в приметы, но стало почему-то жутко. И буквально в тот же миг, небо разорвало молнией, начался сильный ливень. Вот так, без всяких на то предпосылок. Небо словно прорвало и из него хлынул поток. Вздрогнула от оглушительного раската грома, но с места не сошла. Стояла до тех пор, пока по дороге не проехала машина, первой разорвав невидимую черту, начертанную кошкой. И только потом, поплелась на остановку.

Вода стекала по мне ручьями, но я будто ничего не замечала. Стояла и тупо пялилась невидящим взглядом, в расписание автобусов.

— Куда ехать? — рядом тормозит фура.

Перевожу взгляд, молчу.

— Да не бойся ты, мне чтобы не уснуть, довезу в целости и сохранности…

Рассматриваю мужика: взрослый, невысокого роста, толстенький уже, но улыбка хорошая, открытая.

— У меня дочь твоего возраста…

— А вы куда едете? — отмираю.

— В Ижевск.

— Довезёте?

Я не знаю зачем мне в Ижевск, я там никогда не была, но мне нужно куда-то уехать. Здесь мне делать нечего. Соглашаюсь.

Мужчина легко закидывает мой чемодан в кабину, помогает подняться. Сразу же даёт плед. Наливает из термоса горячий чай. Ни о чём не спрашивает, просто едет и беспрестанно болтает, перекрикивая громкую музыку.

Постепенно согреваюсь. Иногда отключаюсь. Он будит меня на остановках, выходим вместе, размять ноги. В туалет сходить, да перекусить.

На подъезде к городу спрашиваю у него название какой-нибудь недорогой гостиницы. Он впервые долго смотрит на меня, и я уже начинаю в голове придумывать легенду, но, в результате, просто даёт мне адрес. И мы расстаёмся.

Стены в гостинице картонные, судя по тому, как я отчётливо слышу то, что творится через стенку. Всё, до каждого вздоха и каждого слова. Но зато недорогая, люди приветливые. В буфете домашние пирожки, салаты смачно приправлены майонезом, порции огромные, на весь день одной порции хватает.

Несколько раз спускаюсь вниз. Звоню Марго — никто не отвечает. И я иду искать поликлинику.

— Давыдова! — громкий зычный бас разрывает пространство.

Интуитивно сжимаю колени, вскидывая взгляд на женщину. Она похожа на мясника — высокая, здоровенная, руки большие, клеёнчатый фартук весь в пятнах. Выглядит жутко, словно весь забрызган кровью. Понимаю, что быть такого не может, но воображение подкидывает одну картину страшнее другой: как она вот этими своими здоровенными ручищами выковыривает из меня моего ребёнка.

Закрываю лицо руками. Слёз нет. Высохли все. Но становится очень-очень страшно. Никто не знает где я, никто меня не найдёт, никто не поможет.

Я совсем одна в этом мире.

— Саныч, — орёт она. — Подойди…

Болтающие, в ожидании своей очереди, женщины, — замолкают. На меня все уставились.

В палате я их всех видела, но никого не запомнила. Кто-то из них спрашивал у меня про мужа, я честно ответила, что мужа у меня нет. Больше меня ни о чём не спрашивали. Шушукались только между собой, бросая на меня осуждающие взгляды. Было неприятно, но старалась себя убедить, что мне на их мнение плевать, я их никогда больше не увижу.

Маленький, сухонький мужчина неопределённого возраста, появившись в проёме, сканирует меня взглядом несколько секунд, потом кивком головы приглашает внутрь.

Вхожу. Помещение большое, светлое, с большими занавешенными чем-то окнами. В центре стоит кресло, стараюсь на него не смотреть. Смотрю в пространство, на свет. Щурюсь. После тёмного коридора, глазам непривычно светло.

Доктор трогает мой лоб. Рука тёплая. Приятно. Затем показывает рукой на кресло.

Киваю, но ноги не идут. Стою на месте.

Я на этом кресле в своей жизни всего несколько раз была. На медосмотре хватало того, что ты девтсвенница, прокатывало всегда. Никто никогда не проверял, отпускали с пометкой — здорова. А тут пришлось…

— Не бойся, ничего делать не буду, посмотрю только, — неожиданно тепло говорит он.

Киваю опять, потом долго расправляю пелёнку, разглаживая на ней складочки, а когда складочек больше не остаётся, деваться некуда, лезу на вертолёт.

Глава 7

— Кто он? — спрашивает Айрат в лоб.

И я бы, наверное, рассмеялась, если бы не поперхнулась дымом от неожиданности в этот момент.

Дым противно выходит через нос, обжигая слизистую. С трудом сдерживаюсь, чтобы не закашляться. Отворачиваюсь, промакивая выступившие слезинки в уголках глаз.

— Не делай больше так …— усмехаюсь, повернувшись к нему.

Ему, естественно, похрен. Он спокойно прикуривает.

— Любишь его? — спрашивает. Широкая улыбка, демонстрирующая ряд верхних ровных зубов, выглядит, как оскал.

Специально ведь хочет меня разозлить, сволочь такая.

Я никогда не задавала себе вопроса: люблю ли я Витю? Когда, благодаря козням Анжелочки, вынуждена была уволиться, тупо пошла к конкурентам. И меня взяли. Витя взял. Потом красиво за мной ухаживал, приглашал на свидания, дарил цветы, подарки. Когда он предложил переехать к нему, я подумала: почему нет? Не век же одной куковать.

Недавно Витя сделал мне предложение, кольцо подарил. Ребёнка хочет…

Айрат глаз с меня не спускает.

Мозг усиленно шлёт сигналы об опасности, предчувствие шепчет: “беги”! Становится жарко, словно по венам не кровь течёт, а горючее вещество. Не сгореть бы…

Распахиваю пальто.

Абсолютно непонятно почему я так остро реагирую на присутствие этого человека рядом.

У меня всё хорошо. Я замуж выхожу. И, если повезёт, рожу ребёнка.

И вот ребёнка своего я буду любить…

— Хочешь сказать, что у тебя никого нет? — говорю нейтрально, рассматривая его красивые длинные пальцы.

На них нет кольца. Я так толком и не поняла: женат он или развёлся в очередной раз? Хотела спросить у Нинель, но было не до того. Да и какая мне разница?

— Я никого не люблю, если ты об этом, — говорит спокойно.

— И даже не потрахивал никого? — брови его слегка дёргаются вверх, но на лице ни одной эмоции не отражается. Абсолютно спокоен.

— Как только узнал, что ты будешь, — нет. — Тушит сигарету, выбрасывает её в урну.

— Два дня? — хитро улыбаюсь, сама по сторонам оглядываюсь.

Нужна подмога. Этот долбаный татарин, дурно на меня влияет.

— Рит, просто ответь: любишь его?

Пальцы крепко сжимают фильтр истлевшей давно сигареты, которую я так толком и не покурила.

— Да…— отвечаю, скорее, чтобы его позлить.

И сразу следом, неосторожный рывок — глаза в глаза. Тут не очень хорошее освещение, но я чётко вижу, как вспыхивают его глаза. Они горят.

Вдоль позвоночника словно колючую проволоку протягивают, когда он прищуривается.

— Ты так и не научилась врать Ритка…— наклоняется, сокращая между нами расстояние до минимального.

Высокий, большой. Всё такой же, каким я запомнила его из прошлого. И в тоже время другой. Незнакомый. Взрослый. Непредсказуемый И, однозначно, опасный.

Наши тела почти соприкасаются. Его дыхание щекочет мою щёку. Меня окутывает его запах. Запах его кожи. Он безумно приятный, и…волнующий.

Облизываю пересохшие губы. Айрат не двигается. Только взгляд его скользит ниже, останавливается на губах.

Сердце на разрыв колотится. Господи, да спасите меня уже кто-нибудь!

— Вот вы где, молодые люди?! — приходит помощь из-за угла.

Резко поворачиваюсь на голос, словно очнувшись.

Алевтина с Марго, улыбаясь, и что-то бурно обсуждая, идут в нашу сторону. Значит, нормально всё, коль улыбаются, — делаю вывод. Облегчённо выдыхаю.

Алевтина — сватья Нинель. Шикарная женщина. Во всех смыслах, шикарная. Так мастерски поставить на место Коха, дорогого стоит. Если бы не она, я бы не справилась, погрязнув в страхах и воспоминаниях. Казалось, я давным-давно уже обо всём забыла. Выбросила из головы, перечеркнув те болезненные воспоминания из прошлого, жирной чертой, и никогда в них не возвращалась. Жила настоящим. Я давно научилась справляться со своими слабостями. Чем эффективнее ты подавляешь эмоции, тем больше у тебя шансов на победу — знают все.

Что сегодня случилось? — не понимаю. Я словно на много лет назад, в прошлое вернулась. Не ожидала от себя такого.

— Всё нормально? — спрашиваю у неё.

— Пронесло, — облегчённо выдыхает она, возводя глаза к небу. — С ребёнком всё хорошо, оставим здесь, у неё такой доктор…красавчик, — лезет в телефон. — Щас покажу, — тут же демонстрирует мне фотографию парня, — разведён, — добавляет шепотом, стреляя глазками в Айрата.

Я не сдерживаюсь — прыскаю.

С экрана на меня смотрит молодой человек с неформальным пучком на голове, совсем не похожий на доктора в общепринятом понимании. Но очнень даже ничего. Симпатичный.

— Бердяев, как жена твоя поживает? — отвлекает Марго, от разглядывания красавчика-доктора, своим выкриком.

Вскидываю на него взгляд.

Реакция Айрата едва заметна. Чуть дрогнувший уголок губ. Незаметный, наверное, никому, кроме меня. Так хорошо я его знаю. Так тонко чувствую. До сих пор, как оказалось.

Глава 8

Пока до машины идём Марго с Айратом пикируют друг друга колкостями. Марго бесится, чувствую это. Айрат непробиваем. Я не лезу, сами разберутся.

Вспоминаю, что Алевтина со спутником за столом сидела, спрашиваю у неё:

— Куда дела своего красавца?

— В гостиницу отправила, чтобы под ногами не мешался. Знаешь же, в таких делах, некоторые мужики только мешаются, да и незачем ему знать подробности…А Айрат красавчик, такая выдержка…— говорит, с нескрываемым восхищением.

Усмехаюсь.

Айрат всегда был непрошибаемым. Конкретным. Словно знал всегда чего хочет и чётко шёл к своей цели. Не прогибался ни под друзей, ни даже под своего отца. Очень надёжным был. Я ничего рядом с ним не боялась, уверена была, что защитит в любой ситуации. Даже когда он позволил себя отпиздить…не боялась. Даже, когда в СИЗО к нему приходила — не боялась. Пока он меня не предал и мне пришлось учиться жить заново. Без него. Без его защиты.

Этим он на отца своего похож, думаю, хоть и были у них раньше непримиримые разногласия. Интересно, как они сейчас ладят?

В жопу его! Я слишком много о нём думаю. И слишком хорошо думаю. Надо почаще плохое вспоминать…

Какого чёрта?! — провожаю взглядом перекрёсток, на котором, по моим расчётам, таксист должен был повернуть, чтобы высадить меня около дома.

Марго с Алевтиной, живут в одной гостинице. Айрат не знаю где остановился. Не спрашивала.

— Бердяев!? — опережает меня Марго, — я же тебе говорила…

— Что случилось? — сама невинность.

— Мы Риткин дом проехали, вот что случилось…

— Ну, я рядом с ней живу, доставлю на обратном пути, мне скучно одному ехать. И я же должен вас проводить, удостовериться, что всё нормально, сама понимаешь…

— Вы такие интересные мужики…Блять! — высказывает своё мнение о мужиках Марго.

— Рит, пойдём, — тянет она меня за руку, когда останавливаемся. — Ну его на хуй, вызовешь такси, сама доедешь.

Не скрывает недовольства. Но и не кричит, не матерится.

— Да оставь ты их, не маленькие, разберуться, — вмешивается Алевтина.

Но Марго не слышит.

— Рит…— в глазах паника.

Я знаю, что она переживает за меня. Она одна знает, через что мне пришлось пройти. Только она …

Кровотечение открылось ещё в поезде. Без болей, без каких либо на то предпосылок. Я стояла в тамбуре с чемоданом, с нетерпением ожидая когда поезд остановится, полностью готовая к выходу. По ногам потекло. Совсем, как у Нинель сегодня.

И вместо того, чтобы обратиться к проводнице за помощью, я стащила свой чемодан и пошла к Марго пешком, не понимала, как в таком состоянии в такси ехать. Идти было недалеко, всего пару кварталов. Но жара такая стояла, что асфальт под ногами плавился. Народу на улице нет почти. Я тащила свой неприподьёмный чемодан, оставляя за собой кровавую дорожку на асфальте, и единственной мыслью было: дойти.

Марго подала на развод. Мужа выгнала, жила пока одна.

Когда я до неё дошла, силы закончились, зашла в квартиру, сползла по двери на пол, очнулась в больнице.

Ребёнка спасти не удалось.

И вот тогда я узнала, что такое боль. Ломало так, что жить не хотелось. Я не ела, не пила, просто лежала без сил на кровати и мечтала о смерти. Мне казалось, что только смерть избавит меня от мук угрызения совести за то, что я пыталась избавиться от своего ребёнка.

Но я оказалась, на удивление, живучей…

— Бабоньки, выйдите кто может, а кто не может, уши закройте, мне тут пиздюлей одной мадам надо вставить, — через несколько недель врывается к нам в палату Марго. Взъерошенная вся.

Я знаю, что некоторым вставать нельзя и знаю, как Марго умеет орать.

— Я выйду, — говорю ей.

От бесконечно-долгого лежания, голова кружится. Ноги ватные. Иду по стенке.

Спускаемся с ней этажом ниже, останавливаемся у окна. Она достаёт сигарету, прикуривает, хотя в больнице курить нельзя. Но ей пофиг. Мне, в общем-то, тоже.

Забираюсь на подоконник, стоять сил нет.

— Он знал? — вопрос в лоб.

— Нет.

— О таких вещах надо говорить, — покачивает осуждающе головой.

Марго, несмотря на свою бесшабашность, всегда была очень честной. Этим она мне немного Айрата напоминает.

— Он мне изменил…— говорю спокойно. Болеть больше нечему.

Марго долго смотрит на меня, выпуская дым в сторону.

— Гандон, чё…, — выдаёт свой вердикт. — В общем, он разрушил общагу, отец забрал его, думаю, пару лет, точно, будет вне зоны досягаемости…

— Дай сигарету, — протягиваю руку.

Внутри пусто.

— А тебе можно?

— Мне теперь всё можно…— руки дрожат, но прикуриваю.

— Рит, тут группу набирают в Хорватию, поехали, сменишь обстановку…

Глава 9

Машина мягко трогается с места. Я откидываюсь на спинку кресла. Айрат сидит ко мне в полоборота, смотрит непонятно. Вроде совершенно спокойно, и в то же время так, словно в душу мою заглянуть пытается и прочитать там что-то.

И конечно, сердце сжимается. Самогипноз начинает сбоить.

Чёрт!

Собираю волю в кулак и только хочу спросить: к чему весь этот цирк? — он разворачивается в мою сторону. Локоть левой руки ставит на спинку кресла, голову кладёт на кулак, ноги вытягивает, насколько хватает места. Поза расслаблена, выражение лица — тоже. Только глаза блестят, отражая заоконные огни ночного города.

— Расскажи мне о себе Рит… — голос тёплый, уютный. — Я совсем ничего о тебе не знаю…— ни капли агрессии.

Немного расслабляюсь.

— Что ты хочешь знать?

Мы раньше часто разговаривали с ним искренне. Я всё ему рассказывала. После него больше никому из мужчин так не открывалась. И сейчас, находясь рядом с ним, начинаю чувствовать себя на удивление комфортно. Почти, как раньше.

Губ его вдруг касается еле заметная ухмылка.

Напрягаюсь мгновенно.

— Как до такой жизни докатилась, Рит? — выдаёт он любимое выражение Коха.

Несколько мгновений выражение лица его не меняется, и я никак не пойму — угорает он надо мной или всерьёз? Но в следующую секунду, губы его растягиваются в хищном оскале.

Боже, как я вообще могла подумать, что мы с ним можем разговаривать по-дружески?!

— Катилась, катилась, катилась…— замедляюсь…

Прищуриваюсь.

Ты даже не представляешь Айрат, как легко было скатиться вниз, если бы не…мужчины. Вернее, один.

В столицу Хорватии — Загреб, мы прилетели в начале сентября. У паспортного контроля, прямо внутри, нас встретил мужчина. И вскоре, всей толпой, мы уже выходили из зала прилёта. Нас было десять человек, десять молодых девчонок, но хорошо знала я только Марго. Остальные были незнакомыми. Встречалась с ними на репетициях, но учитывая, что задействована я была всего в двух номерах, да и то сольно, встречалась я с ними нечасто. Сольные номера готовила самостоятельно. В остальное же время, сидела безвылазно дома, шила костюмы. Шитьё успокаивало, отвлекало от тяжёлых мыслей, я занималась этим с большим удовольствием и рвением.

Чемодан до отказа забит костюмами собственного производства. Остальные вещи пришлось оставить у Марго. Зачем тащить лишнюю тяжесть, когда всё можно будет купить? Импресарио обещал нам неплохие деньги. Я его, правда, ни разу не видела. Как и Марго. Но нас это ни капли не смущало. Мне совсем недавно исполнилось девятнадцать. Марго ненамного старше. Какие сомнения, когда вся жизнь впереди?

Нас загрузили в микроавтобус и повезли в Сплит.

Виды за окном потрясающие, погода прекрасная, настроение отличное. Давно у меня не было такого хорошего настроения. Девчонки оживлённо галдят, переговариваются, смеются. Я слушала их вполуха, любовалась видами и искренне улыбалась, впервые за долгое время.

Как хорошо, что мы с Марго решили поехать!

Часов через пять-шесть мы, наконец, доехали и нас сразу же доставили в заведение где будем работать.

Счастье! Я засиделась, залежалась, измучилась от безделия и мечтала уже побыстрее заняться любимым делом. Мечтала, наконец, выйти на сцену.

Когда вошли внутрь, немного напряглась. На входе длинная барная стойка. Само помещение немаленькое, но очень тёмное. Вокруг столиков, мягкие диваны. Столы будто изолированы друг от друга. Сплошные приват зоны. Но больше всего поразила сцена — она совсем небольшая. Уж точно не рассчитана на выступление коллектива из десяти человек.

Темноволосый мужчина и девушка-блондинка, сидящие, до нашего появления, за баром — поднялись. Приветливо улыбнулись. Представились.

“Красивый” — отметила про себя, рассматривая мужчину. Высокий, хорошо сложен, чёрные волосы средней длины, тёмные глаза, с мужественной, как принято говорить, ямочкой на подбородке. Как потом выяснилось, директор заведения. Девушка тоже была красивой. И очень высокой. Почти одного роста с мужчиной.

Она сообщила, что некоторое время будет нашим переводчиком, помощником и гидом. Говорила с очень милым акцентом. Имя её я не запомнила, оно было необычным, да и всё моё внимание в этот момент, было приковано к сцене, на которую нас сразу же и пригласили подняться.

Мужчина некоторое время внимательно нас рассматривал, словно товар на рынке, потом ткнул пальцем в меня, Марго и ещё одну девочку.

— Шоу-стриптиз, — перевела девушка, но это было понятно и без перевода.

Я вытаращила на неё глаза. Девчонки зашушукались.

— Остальные в зал, — добавила она.

Первая мысль, что посетила голову — бежать. Но куда? Денег на обратный билет — нет. Мы и сюда-то прилетели в долг.

— Я…Э-м-м..Не могу стриптиз, — делаю я осторожную попытку объясниться.

Коленки трясутся.

— Почему? — спрашивает мужчина по-русски.

Глядя на меня, как мне показалось, с лёгким интересом.

Глава 10

Хорватия. Прошлое.

Следующие сутки я украшала блёстками наши с Марго трусы. И это были не две верёвочки, а настоящие, почти бабушкины труселя.

Пару раз мы с ней выходили прогуляться, но быстро возвращались. Надолго нас не хватало. В толпе праздно шляющихся отдыхающих, коих в это время года было немало, чувствовали себя, как на чужом празднике. Денег не было. Тратить было нечего. Аванс распределили так, чтобы не умереть с голоду. Никаких излишеств.

Мы прекрасно знали, что такое стриптиз. У нас он тоже есть. Для нас не было секретом, что многие из наших там подрабатывали. Учёбу надо как-то оплачивать. Не все готовы в школе работать за две копейки и довольствоваться малым. Не всем родители в состоянии помочь.

Самый главный и смешной миф — стриптизёрши не спят за деньги. Многим девчонкам просто-напросто стыдно говорить, чем именно они зарабатывают, да и владельцам бизнеса не нужны лишние проблемы с законом.

Мужиков, которые уверены, что девчонки исключительно танцуют в таких заведениях, сами стриптизёрши ласково называют “оленями”.

Безусловно встречаются те, которые не предоставляют дополнительных услуг, только танцуют, но это примерно, как пойти работать в ГАИ и жить на зарплату. Такие идеалисты, как правило, в суровом бизнесе надолго не задерживаются. Либо начинают работать, как все.

Мы не наивные дурочки, но к такому повороту событий готовы не были. Иллюзий особых не питали, но и сдаваться не собирались. Настраивались на борьбу.

Да и выбора у нас не было.

Я успокаивала нервы шитьём, не обращая внимания на исколотые в хлам пальцы. Марго лежала рядом, генерировала идеи, но пока все они были так себе. Как ни крути, а без помощи не обойтись. Только где искать её, эту помощь?

Ближе к вечеру к нам зашла Лиене, сообщить во сколько за нами приедут. Поморщилась, обнаружив беспорядок в кухне, но ничего не сказала. Я уже пару раз мыла за девчонками посуду, Марго пыталась поговорить — бесполезно. И мы плюнули. Не стали обострять и без того нервную ситуацию.

Когда зашли в гримерку, волнение, как ни странно, отпустило.

Гримёрка довольно большая, прямо за сценой, только для артистов. Зеркала вдоль стены, как положено. Стулья, туалет, душ, есть куда костюмы повесить. У тех, кто в зале работает, своя. В этой, только артисты. Я будто в своей стихии себя почувствовала. Расслабилась даже.

Когда нас привезли, никого ещё не было. На входе спросили: что будем пить. Мы отказались. Не знали, что за счёт заведения положен один напиток. Об этом узнали позже. У Марго был коньяк с собой для храбрости. У меня вода.

Через некоторое время зашли ещё трое. Поприветствовали нас сухо и занялись своими делами, о чём-то между собой переговариваясь. Все разные. На любой вкус, что называется. И на танцовщицу только одна из них похожа, остальные не пойми что. У одной задница…

Чёрт, как она с ней танцует, с такой же даже ходить непросто? Сама невысокая, но задница, почти до колен свисает. Здоровенная, руками не обхватить.

— Блядь, — наклоняется к моему уху Марго, — наша Люба по сравнению с этой коровой, дюймовочка. — С ностальгией в голосе вспоминает Марго нашу Любашу, с которой мы жили в одной комнате в общаге.

Сердце сжимается в груди тоскливо. Мамы-Любы нам очень не хватает, часто с Марго о ней вспоминаем. Да и других тоже часто вспоминаем: Лизу, Валюшу, Сашку, которая пела нам задушевные песни перед сном. Нинель-лапушку. Коха.

Для одного из номеров я выбрала песню ”Беспечный шёпот” ( Careless Whisper, песня Джорджа Майкла), которую Лёха частенько нам играл в подвале, где располагались раздевалки хореографов. Он божественно её исполнял.

Даже якутского шамана Лёвушку, который совсем не Лёвушка, не раз вспоминали. Я запомнила его предсказание, только думать о нём — боюсь.

— По хуй, я трусы сегодня не сниму, — Марго закидывает ногу на стену, сорвав восхищённые взгляды присутствующих. У неё шикарная растяжка. И, похоже, она сегодня решила сделать упор именно на это, — А сисек у меня всё-равно нет, пусть смотрят уроды, не жалко. Ненад, блядь, шило ему в зад, — вспоминает добрым словом нашего работодателя. Козёл… Долбаный ублюдок! Не на тех напал! — коньяк на неё действует не лучшим образом, начинаю за неё бояться.

У меня сиськи есть, мне их показывать жуть как жалко почему-то, но ничего не поделать, придётся. Хорошо ещё, что трусы разрешили не снимать. Радуюсь малому.

— Подойди, — зову Марго, пока она не поймала кураж и не начала горланить песни во всё горло, как это нередко бывало в общаге.

— Аккуратней, — негромко говорит та, что похожа на танцовщицу, — он всё понимает.

О! — родная речь.

— Ты откуда? — Марго махом переключается на девушку, забыв о директоре.

— Да похоже из ваших краёв, — разворачивается к нам так, чтобы остальные лицезрели только её спину.

— Давно тут?

— Потом, — говорит одними губами, — ты из балетных что ли? — спрашивает меня громко. Окидывая взглядом с ног до головы.

Из груди вырывается истеричный смешок.

Я ведь, дурочка с переулочка, даже пуанты с собой притащила. А теперь вот думаю что с ними делать: сразу выбросить или оставить на память, как воспоминание о своих несбывшихся мечтах?

Глава 11

Очухиваюсь только когда понимаю, что никаких голосов рядом больше не слышу. Раздвигаю пальцы, смотрю сквозь образовавшуюся щёлку — никого нет.

Настороженно осматриваюсь по сторонам, пытаясь понять: вышел он или где-нибудь в углу стоит и на меня пялится? И когда никого не обнаруживаю, решаю сбежать.

Но кресло это…стоматологическое. Из него хрен просто так выберешься, особенно когда ни ручки, ни ножки тебя не слушаются. Начинаю выковыривать из него своё бренное тельце, но до конца этого сделать не успеваю, так и замираю, раскорячившись, когда он входит. Хочется сквозь землю провалиться.

Более жопной ситуации, сложно представить. Притащиться с кровотечением к стоматологу, разрыдалась, а теперь вот стою,отклячив задницу…

Тем не менее собираюсь, задницу подбираю, вытягиваюсь перед ним в полный рост, как солдат, только честь не отдаю.

— Кхм. — откашливаюсь. — Извини пожалуйста за беспокойство, я пойду, — говорю по-русски, напрочь забыв все слова, которые за это время успела выучить. — Делаю осторожный шаг в сторону двери.

Но он стоит в проёме недвижимо, как столб. Останавливаюсь в нерешительности. И пока переминаюсь с ноги на ногу, раздумывая между делом, как лучше поступить: в щёлочку попытаться протиснуться между ним и косяком, или всё-таки попросить его подвинуться, — он протягивает мне руку, кивком головы приглашая следовать за ним.

Несколько секунд мешкаю, а потом почему-то, вкладываю свою руку в его ладонь, и послушно за ним следую

Пока до машины иду, перебираю в голове всякие разные варианты развития событий: он псих, маньяк, извращенец, продавец органов на пару с Лиене. Или, может, просто решил меня в полицию сдать?

А я даже с Марго не попрощалась…

Едем в полной тишине, он даже музыку не включает. Мне страшно до чёртиков.

По позвоночнику ручьями пот струится. Но я же смелая, блин…

Страх не отступает даже когда подъезжаем к больнице, не опознать которую невозможно. И становится ещё сильнее, когда мы спускаемся на цокольный этаж. Но выбора у меня нет. Если он мне не поможет, в чём я сильно сомневаюсь, то я рано или поздно скончаюсь от потери крови или от передоза обезболивающих. И порезав меня на мясные ленточки, он только ускорить мою кончину. Поэтому бегу за ним вприпрыжку, стараясь не отставать.

Он жестом просит меня остановиться, заходит в какую-то дверь. Капельки пота, что катились по моей спине, мгновенно превращаются в лёд, примерзают к коже.

Ощущаю себя, как в фильме ужасов, только всё это происходит со мной, к сожалению, по-настоящему. И по собственной воле.

Пока жду, в очередной раз подумываю: а не сбежать ли мне? Вариант смерти от потери крови кажется уже более гуманным и безболезненным, чем если они сейчас разделают меня, как свинюшку. Планы нарушает распахнувшаяся перед носом дверь. И я вхожу.

За столом сидит мужчина, но от страха я чётко вижу только его очки: большие, в чёрной оправе. Смотрю точно в них.

Тот, что меня привёз, сидит на кушетке. Стараюсь о нём не думать. Два незнакомых мужика в замкнутом пространстве — это слишком. Концентрируюсь на очках.

Когда он начинает задавать вопросы, на страх времени не остаётся. Вопросы конкретные и по делу, да ещё постоянно приходится заглядывать в словарь.

Не понимаю, что не так, когда говорю ему, что у меня был всего один мужчина, я сюда практически из больницы прилетела, ничем не болею. Он снимает очки и несколько минут внимательно меня разглядывает. Его глаза — серые, что довольно редко для этого региона, во взгляде удивление.

Мне кажется, что он меня не понял, поэтому громко и чётко произношу:

— Один, — и для убедительности демонстрирую ему указательный палец.

Мужчины перекидываются между собой парой быстрых фраз. Он водружает очки на своё место, приглашает меня пройти в соседнюю комнату.

Долго осматривает. Разглядывает свою перчатку, нюхает её зачем-то. Следом спрашивает, когда я ела, сопровождая свои слова жестом: сложенными горсткой пальцами показывает на рот.

Я не понимаю чего он от меня хочет. Мотаю подбородком непонимающе. В ответ он демонстрирует мне шприц и стучит пальцами по сгибу моей руки.

Вытаращив глаза, я отчаянно мотаю головой из стороны в сторону.

Прекрасно осознаю, что два здоровенных мужика могут сделать со мной всё что угодно и без наркоза, но призрачная надежда, что в сознании я хоть что-то смогу им противопоставить, успокаивает.

— Будет больно, — предупреждает он меня.

И ждёт моего кивка.

— Божен, — зовёт.

Так я узнаю имя того, кто меня сюда привёз.

Заходит Божен, меня просят раздеться полность — подчиняюсь. Оба моют руки, надевают перчатки. Мне привязывают ноги и я начинаю молиться.

Господи Иисусе, спаси и сохрани меня бестолковую, если я сегодня выживу, меня не убьют, не продадут мои органы на чёрном рынке, я обязательно выберусь отсюда и буду счастлива...Обещаю!

Раздаётся металлический лязг. Непроизвольно поворачиваю голову на звук. От вида инструментов в его руках, становится дурно, но я как заворожённая следую взглядом за каждым его движением, успокаивая себя тем, что контролирую процесс.

Глава 12

Хорватия. Прошлое

Два дня провела дома и два дня Ненад приезжал ко мне с проверками. Каждый раз напоминая, что я не должна никуда выходить вечером, коль болею. Хорошо хоть не спрашивал чем.

— Он всегда всех проверяет? — интересуюсь у Лиене.

Она пригласила нас прогуляться по пляжу. Сама зашла и пригласила. Я обрадовалась, не видела её после того дня, хотелось с ней поговорить. Да и неплохо было бы уточнить, что я ей задолжала.

Чувствую себя намного лучше. Температуры нет, кровотечения тоже вроде нет, боли прошли. Так, потягивает немного, но всё вполне терпимо, не сравнить с тем, что было. Правда, танцевать пока не могу, но и отсиживаться в комнате тоже больше нет возможности. Вечером выхожу в зал. Волнуюсь дико.

— Хуй знает, — что-что, а матерится она без акцента. — Меня не проверял, — отвечает равнодушно, но тут же в глазах её вспыхивают озорные искорки. — Ты попала Божену прямо в сердечко, — прижимает руки к груди, смешно округляя глаза, — он только о тебе и говорит…

— Что? — мотаю головой, несколько опешив.

Мне по-честности немного неудобно перед ним. Незнакомый мужчина видел меня в таком неприглядном состоянии. Абсолютно голой, к тому же. Брр…

Только открываю рот, чтобы спросить: чем мне теперь за всё это расплачиваться?

— У тебя правда был всего один мужчина? — опережает меня Лиене. Смотрит с нескрываемым интересом. — Ты такая хорошенькая и один мужчина? Напомни-ка, сколько тебе лет? — широко улыбается. Ей весело.

В ее голосе нет издевки, только любопытство и интерес, но мне почему-то становится неприятно. Щёки вспыхивают, дыхание сбивается.

— Да ладно?! — её явно забавляет моя реакция. — Это правда? — хихикает.

Отворачиваюсь. На глаза слезы наворачиваются.

Я не тряслась над своей девственностью, не хранила её целенаправленно до свадьбы. Я хотела по любви. И я влюбилась. Без памяти.

Прикрываю рот рукой и начинаю позорно поскуливать. Так дерьмово становится.

— Это запрещенная тема, — вмешивается Марго, заметив моё предистеричное состояние.

Я опять сегодня кричала во сне. Звала Айрата. Он стоял совсем рядом, казалось, руку протяни и дотронуться до него можно. Я тянула…тянула…, но так и не дотянулась. И он ушёл…

Потом мы долго сидели с Марго на кровати, разговаривали.

Я часто о нём думаю. Стараюсь не думать, но всё-равно думаю. Особенно, когда остаюсь одна. Особенно, когда плохо. И только сейчас до конца осознаю, что главное, что он мне давал, кроме любви, это ни с чем не сравнимое чувство безопасности.

Но чем глубже нас засасывает в себя эта клоака, тем четче понимаю — всё, назад пути нет.

Сердце в такие моменты сжимается. Никак не свыкнется с потерей.

— Девочка моя хорошая, — Лиене неожиданно обнимает меня. — Это сложно. Это очень сложно…— прижимает к себе сильно-сильно, а потом вдруг начинает быстро-быстро говорить: — Я очень хорошо тебя понимаю. Мы с Гораном случайно познакомились. Я приехала сюда с подружками на несколько дней и всё, осталась навсегда. Влюбилась. Так влюбилась, что ничего с собой поделать не могла… Потом неспокойно здесь стало, мне рожать вот-вот, мы решили, что я домой поеду, чтобы ребёнком не рисковать, а он уже потом, когда всё закончится. Но он так и не приехал. Последний раз звонил, когда дочери месяц был, а потом исчез. Я обошла здесь всё, никаких следов. Когда ехала, думала, куплю пистолет, убью любого, если с ним что-то случилось…Но его никто не видел…

Я настолько поражена её рассказом, что дышать не могу.

— А дочь? — только и получается выдавить.

— С родителями.

Прижимаю её к себе, по щекам слёзы ручьями катятся. Жалко её. Себя жалко.

— Ты ебанутая? — опускает нас на землю Марго.

Лиене дёргается, отстраняется от меня, смотрит на Марго растерянно, а я вдруг понимаю, что она не так уж и юна. Вокруг глаз залегли морщинки, в уголках губ, которые сейчас заметно подрагивают, — тоже. Сколько же ей лет?

— У тебя блядь ребёнок брошенный, а ты тут члены сосёшь, оправдывая себя тем, что любовь всей своей жизни ищешь…

— Что ты сказала? — сжимает кулаки Лиене, подлетая к Марго.

Та быстро отскакивает в сторону. Но твою ж мать, не сдаётся.

— Да его блядь прикопали где-нибудь в лесочке и кости давно уже сгнили, столько лет прошло. Или другую нашёл…

На Лиене жалко смотреть. Её лицо покраснело, губы трясутся.

Мне бы сказать Марго, чтобы она заткнулась, но я словно язык проглотила. Не могу выдавить из себя ни слова.

— Заткнись, — орёт Лиене, сжимая кулаки так сильно, что костяшки белеют.

И я уже думаю — драке быть!

Но Лиене внезапно закрывает лицо руками, садится на корточки и начинает в голос рыдать.

Осуждающе покачиваю головой, давая понять Марго, что я с ней в корне не согласна. Подхожу к Лиене. Сажусь рядом. Глажу её по голове.

— У неё всё есть, — смотрит она на меня, — всё-всё, я все деньги им отправляю.

Глава 13

***

Он приходит ко мне каждый день. Каждый божий день!

Приходит к самому открытию и выкупает меня на два-три часа. Потом уходит. И я спокойно уже могу не думать ни о чём, план минимум выполнен.

Иногда мы с ним разговариваем, он объясняет мне новые слова, просто что-то рассказывает. Иногда молча сидим. Я начинаю к нему привыкать.

— Я постоянно о тебе думаю, — говорит он, едва коснувшись моей руки пальцами.

Не отвечаю, но и руку не отдёргиваю. Нужно быть полной идиоткой, чтобы не понимать зачем он сюда ходит, и что ему от меня надо.

— Он тебя не обижает? — не называет имя, но я прекрасно понимаю кого он имеет в виду.

Ненад стоит неподалёку и время от времени посматривает на нас. Чем это мы тут занимаемся в укромном уголочке, интересно же. Нет, иногда он обходит залы с проверкой, но мне почему-то кажется, что чаще всего он останавливается именно перед нами, где бы мы не сидели.

Божен, надо отдать ему должное, ведёт себя всегда сдержанно. Даже несколько отстраненно. И порою кажется, что ему до меня нет дела. Сидит и думает о чём-то своём. Бесплатно ему не думается.

— Не обижает. — не говорю ему о своих подозрениях.

— Хорошо, — кивает. Но в голосе прослеживается напряжение. — Завтра я тебя заберу на ужин, я отпросил, — сообщает.

Я, естественно, соглашаюсь, создавая видимость, что я сама приняла это решение и от меня что-то зависит.

Огни вечернего города, отражаясь от поверхности воды, дробятся на множество золотистых осколков. Небо над головой тёмно-синее, ещё не до конца поглотившее последние оттенки заката…

Я делаю жадный вдох вбирая в себя запах воды, рассматривая огоньки мигающих вдалеке катеров и яхт. Мне безумно хочется к ним, на свободу…

Вокруг столько красивых мест. Но мы, за всё время, что здесь находимся, почти ничего не видели. Ночью работа, полдня спим, да и денег нет. От этого порою так тошно, что жить не хочется.

Прохладное дуновение ветерка заставляет поёжиться.

— Не холодно? — голос Божена тёплый, звучит озабоченно.

— Нет. — мотаю головой.

Прохладно, но уходить отсюда не хочу. Среди праздно разгуливающих по набережной людей, чувствую себя обычным человеком.

Божен подходит вплотную.

— Как ты себя чувствуешь? — кладёт руку мне на живот.

Я ожидала этого момента, готовилась к нему, но сердце всё-равно сбивается с ритма.

Он не старый. Не страшный. На вид чуть за тридцать. Точно не знаю, спрашивать неудобно было. Да и какая мне разница? У него традиционная для этого региона внешность. Высокий, сложен хорошо. Черные волнистые волосы, тёмные, почти чёрные глаза, чуть крупноватый нос, сильные линии челюсти, но это особенность всех местных. Это их совсем не портит.

И он не “олень”.

— Намного лучше, спасибо. — Нет смысла врать и оттягивать неизбежное. Выбора всё-равно нет.

Рано или поздно это должно произойти, учитывая сколько денег он на меня тратит. Единственно, что напрягает — не понимаю чего он от меня хочет. Он ничего не говорит. А мне хотелось бы обговорить условия на берегу. Чтобы знать к чему готовиться. А сама я не знаю с чего начать. Опыта совсем нет.

Затаив дыхание, жду его дальнейших действий.

Его пальцы касаются моего подбородка, чуть приподнимают его, заставляя посмотреть на себя. Молча смотрю в его глаза. Он смотрит в мои.

Вдоволь насмотревшись, Божен наклоняется. Я закрываю глаза…

Он берёт одной рукой меня за затылок, закапывается пальцами в моих волосах, второй рукой прижимает к себе.

Я представляю Айрата.

Тот наш с ним первый поцелуй в коридоре перед раздевалкой хореографов. Мой первый настоящий поцелуй.

Пульс моментально ускоряется. Губы сами собой приоткрываются.

Моих губ касается мятное дыхание. Незнакомый, еле уловимый запах лосьона или крема для бритья щекочет нос. Не противный. Приятный даже. Просто незнакомый. Чужой.

Горячий язык раздвигает зубы, резко врываясь глубоко внутрь. Низ живота непривычно дёргается, то ли от страха, то ли от переполошившихся давно забытых эмоций. Это мой первый поцелуй с другим мужчиной. После Айрата.

Божен целует напористо, жадно, словно съесть меня хочет. От этого немного страшно. Ноги обмякают. Голова кружится. Хватаюсь пальцами за его рубашку на груди, чтобы не упасть. Не сопротивляюсь. Позволяю ему себя целовать.

Через несколько минут он отрывается от моих губ, убирает мне локон за ухо, тяжело дыша. Смотрит пристально в глаза.

— Я не хочу чтобы ты там работала, — хрипит. И в глазах его такая пугающая тьма, что не по себе становится. — Я заберу тебя оттуда, — ставит перед фактом.

Это его заявление пугает меня до чертиков. Я помню, что жену свою бывшую, он чуть не придушил. К тому же, я не могу бросить Марго.

И в то же время понимаю, что выхода у меня нет. Или он, или хрен знает кто. Одним нам не справиться.

Глава 14

Мой собственный визг ультразвуком бьёт по нервам, заглушая все остальные звуки: мат Эдуарда, держащегося за яйца, вопли рассыпавшихся по сторонам девчонок. Тёмное пятно на его светлых штанах, выглядит пугающе и наводит на самые ужасные мысли.

Пользуясь всеобщим замешательствов, Марго сбивает его с ног, запрыгивая на него сверху.

Заметив, что кто-то тянет к ней руки, бросаюсь наперерез, и, хватая со стола поднос, тот самый, на котором Марго принесла Эдуарду кофе, рычу:

— Только попробуй, — замахиваюсь.

Лица перед глазами в единое бесформенное пятно сливаются, но я размахиваю подносом из стороны в сторону, как мухобойкой, не позволяя никому к нам подойти.

Их намного больше. Среди них один мужчина, и если он сейчас очухается, нам капец. Какой-никакой мужик. Но даже если Марго сейчас его придушит, уж больно странно Эдуард дрыгает ножками, нам всё-равно капец…

Вряд ли мы успеем смыться…

И я понятия не имею чем бы это всё закончилось, если бы не пришёл Ненад, у которого, как потом выяснилось, с утречка была назначена встреча с Эдуардом.

Я не сразу признаю его, замахиваюсь, приготовившись биться до конца, кто бы это ни был. Ненад каким-то чудом успевает отклониться, подставив под удар руку. Матерясь, отшагивает назад.

Твою ж мать!

Замираю, когда доходит, кого это я тут чуть по роже подносом не припечатала.

С ним нам точно не справиться. Он здоровенный.

Но Ненад, слава всем богам, в этот момент усмехается, выдаёт что-то из серии: “Огонь девка” , — и, демонстрирует мне открытую ладонь.

— Успокойся, дай мне, — ждёт моего разрешения. Не наступает.

Я киваю, но поднос всё-равно держу над головой, давая ему понять, что в любой момент готова огреть его по голове. Сама трясусь, как подбитая лань. Ситуация патовая.

Внимательно наблюдаю, как Ненад берёт Марго за талию, пытаясь оттащить её от жертвы. Это непросто. Но он, надо отдать ему должное, не просто её отдирает, а что-то говорит, успокоить её пытается. И у него это получается.

— Закопаю с-сука, — хрипит Эдуард, освободившись от цепких рук Марго. Распластавшись на полу. Держится за шею.

— Из под земли достану…Посажу, бля буду…— орёт Марго дрыгая ножками, повиснув на руках Ненада. Брезгливо стряхивая с пальцев белобрысые волосы Эдуарда, которые она как раз перед этим прореживала. — Там так раскроют твои организаторские способности, что срать будет больно. Туалетным ёршиком трахать тебя будут…

Ненад болезненно морщится на “туалетный ёршик”.

— Уведи, — просит, передавая мне Марго, мотнув подбородком в сторону нашей комнаты.

Наваливаюсь на неё всем телом, и буквально силой заталкиваю внутрь. Закрываю дверь изнутри.

Марго трясёт…

Наливаю ей воды. Прикуриваю сигарету, сую её ей в руку.

Мы не курим в комнате, это закон, но сегодня день особенный. Сегодня можно. Сама встаю у двери, чтобы она не выскочила ненароком, сползаю на пол, прислушиваясь к голосам извне. Там перемешалось всё: вопли, визги, шум, гам, ни слова не разобрать.

Думать о том, что нам за это будет — не хочу. Потом. Так-то, если рассудить, вряд ли Ненаду нужны проблемы. Но хрен его знает.

Через некоторое время голоса затихают. Только хочу выглянуть с проверкой, в дверь тихонечко стучат.

— Все ушли, откройте, — по голосу, Гузель.

Приоткрываю дверь, осторожно высовывая голову, и, убедившись, что никого нет, впускаю её.

— Он за мной приехал, — стоит, сцепив пальцы. Руки трясутся.

— Зачем? — сухо интересуется Марго.

Гузель садится на пол, закрывает лицо руками и начинает рыдать.

Она беременна. И забеременела она не здесь, а в бане, где они с толпой мужиков. во главе с нашим доблестным импресарио отмечали последний день перед вылетом. Эдуард везёт её на аборт, за её счёт. Она сама во всём виновата, надо было предохраняться, пусть спасибо скажет, что он вообще ей помогает.

Мы настолько поражены её рассказом, что какое-то время сидим молча, уставившись в одну точку.

— Прости Ритка, что втянула тебя в это дерьмо. — первой выходит из анабиоза Марго. — Прости меня. — закрывает лицо руками.

Никогда не видела, чтобы Марго рыдала, но сейчас она рыдает в голос.

— Перестань, — подползаю к ней, обнимаю за плечи. — Без тебя я бы сдохла в какой-нибудь подворотне Ижевска, ты же знаешь…

И это правда. Боюсь представить даже, что было бы со мной без Марго. Желания утопиться или перерезать вены, не было, конечно. Но нет-нет да и ловила себя на мысли: что, как никогда, понимаю людей решивших расстаться с жизнью. Так было дерьмово.

Марго тоже тогда непросто было. Она только-только развелась с мужчиной, в которого умудрилась влюбиться, и который её обманул.

Эту поездку она нашла не в каком-то подвале или по объявлению на заборе. Группу для работы в танцевальных шоу Европы набирал руководитель известной в городе детской танцевальной студии. Как можно было ему не поверить? Ему родители своих детей доверяют.

Глава 15

— Садись, — кивает Ненад на стул, дёргая уголком губ в усмешке.

Сажусь, руки на колени кладу, одна на другую. Рассматриваю пуговицы на его рубашке. Они обычные. Ничего особенного. Просто надо чем-то себя отвлекать от чрезмерного волнения.

— Как ты себя чувствуешь? — вдруг спрашивает, и такая забота в голосе прослеживается, что аж теряюсь.

С чего это вдруг?

— Хорошо, — отвечаю нейтрально.

— Ты же знаешь, да, что у тебя есть медицинская страховка? — чуть наклоняет голову, рассматривает меня внимательно словно впервые видит.

— Правда?! — делано удивляюсь.

У нас и паспортов-то нет на руках, какая медицинская страховка. О чём это он?

— У вас есть разрешение на работу, конечно, у вас есть медицинская страховка. И в следующий раз, если тебе понадобиться медицинская помощь, ты должна об этом сообщить мне. Ясно? — тон при этом слегка обвиняющий, будто он действительно обиделся на меня за то, что я ему не рассказала о своих проблемах.

Откуда он знает, что мне нужна была медицинская помощь?

— Да там ничего особенного, простыла немного, температура небольшая, надо было отлежаться пару дней, чтобы никого не заразить…— несу чушь, просто чтобы не было пауз. — Спасибо большое, буду знать теперь. Надеюсь, не понадобится…но, если что, конечно…

— Хорошо, — прерывает он мой словесный понос. — Вы не платите больше импресарио…

— О! — вскрикиваю, не дождавшись пока он закончит…— Спасибо тебе Ненад, если бы не ты…— на этот раз благодарю искренне.

Вскидываю взгляд и случайно пересекаюсь с его глазами. Они у него не холодные. В них нескрываемый интерес. Он мажет взглядом по моим губам, шее, да так, словно след оставить хочет.

И выглядит при этом довольным, и, абсолютно расслабленным. Сидит, откинувшись на спинку кресла, локоть правой руки на подлокотнике, двумя пальцами голову придерживает. Рассматривает меня.

Опускаю взгляд, останавливаясь на его шее. Крепкая, мощная, такую хрен свернешь…

Тело мгновенно реагирует на крамольные мысли: покрывается мурашками, кончики пальцев подрагивать начинают. Во рту пересыхает.

Непроизвольно облизываю пересохшие губы. Кадык его резко дергается.

Меня подташнивать начинает.

Умом понимаю, что ни в коем случае не должна показывать ему свой страх, но мне страшно. Мне дико страшно. Открываю рот, вдыхаю, но не могу выдавить ни слова.

Пауза затягивается.

Ну, почему я, а?

И в тот момент, когда я уже готова плюнуть на деньги, сорваться с места и бежать куда глаза глядят, дверь за спиной с шумом открывается.

— Рита у нас свободна? К ней пришли, — сообщает официант.

— Иди, — разрешает Ненад благосклонно.

— А деньги? — смелею в присутствии посторонних.

— Зайдешь, как освободишься, я сегодня до конца, не переживай…Тем более, мы с тобой не договорили…

Ситуация пакостная, ежу понятно. Но встаю бодро, ждать себя не заставляю. Ледяной пот, щекочет кожу. Нервы на пределе.

Немного успокаиваюсь, когда вижу Божена.

Он стоит за баром рядом с Лиене, сидящей на высоком стуле. Её длинные ноги, обвивают ножки стула, зацепившись за них туфлями. Странно, что она здесь, обычно в это время её не бывает. По индивидуальному графику мадам работает. Мы с Марго бегали к ней днём, хотели поговорить о произошедшем, посоветоваться, не нашли, дома её не было.

Увидев меня, она поднимает руку в приветственном жесте, резко отклоняясь назад. Стул не выдерживает тяжести её веса, начинает заваливаться на бок. Лиене дёргает несколько раз ногой, пытаясь высвободить её, чтобы соскочить, но делает только хуже. Стул наклоняется, и…начинает падать…

“Уфф!” — сопровождает это действо, дружный хор присутствующих.

— Ёб…! — вскрикивает, вылетевшая из темноты, Марго.

Я хватаюсь за голову и, вытаращив глаза, наблюдаю за разворачивающейся перед нами сценой. Перед глазами в ускоренном режиме прокручивается видео-нарезка: Лиене падает… ломает, намертво зафиксированные за ножки стула, ноги… Получает сотрясение, ударившись затылком об пол…

Нет-нет-нет…Нет, твою мать!

Срываюсь с места, и чуть было не падаю на неё сверху, вовремя торможу, отдёргивая от неё руки…

Поднимаю голову — Божен аккуратно кладёт её на пол вместе со стулом.

Уфф! — так ведь и свихнуться недолго!

Лиене лежит на полу, нелепо изогнувшись в талии, юбка задралась, трусы наружу, каблуки туфель надёжно удерживают её ноги вокруг ножек.

Но она, сучка такая, закрывает лицо руками и начинает в голос ржать…

— Блядь, Лиен, ты своей смертью не умрешь, — Марго садится на пол, стаскивает с неё туфли, освобождая её ступни из капкана.

Хочу сказать: “Не каркай” — , не успеваю…

— Это что за циркус вы тут опять устроили? — нависает над нами Ненад. Голос недовольный. Злой.

Глава 16

***

— Завтра возьми такси, — Божен лезет в карман.

— Не надо, — останавливаю его руку, — Ненад. — Напоминаю, что за нами наблюдают.

— Окей, — замирает на полпути, — завтра отдам…Если какие-то ценные вещи есть, с которыми ты не можешь расстаться, возьми с собой, или передай Льен

Самая ценное, что у меня есть — Марго. Но да, да, надо будет обсудить этот вопрос с Лиене для начала. С ним тоже, конечно, но завтра уже. На сегодня достаточно. Выдохлась. Чувствую себя сдувшимся воздушным шариком.

Ненад почти всё время маячит перед нами. Божен от этого злится, нервничает. Разговор не клеится. Оба не договариваем. Да я ещё и не выспалась. Глаза слипаются. Мысли от усталости путаются.

— Иди, — где-то за час до окончания рабочего времени, предлагаю ему сама. — завтра всё спокойно обсудим.

— Я могу тебя проводить, это можно…

— Лучше не надо…поеду вместе со всеми…— отказываюсь.

Втихаря подумывая о том, чтобы закрыться в туалете и досидеть там этот чёртов час. Может поспать даже получится. Плевать на деньги.

Провожаю Божена и сразу следом вижу, как Ненад идёт в кабинет. Кивает мне, приглашая к себе. Сука!

Окидываю взглядом пространство, ища Марго. Не нахожу. Зато за баром сидит Лиене с бокалом шампанского в обнимку.

— Я к Ненаду зайду, — сообщаю ей, и смотрю в глаза. Долго смотрю.

— Иди, — кивает, после некоторой паузы, — я здесь буду, если что…

Боюсь до чёртиков. Но деньги нужны, и я нарочито громко стучу в дверь.

Ненад встаёт сразу. Небрежным жестом кладёт на стол деньги, и садится на краешек стола так, что ведомость, где нужно расписаться, лежит около его задницы. Если наклонюсь, головой воткнусь в его бедро.

Специально ведь это делает сволочь такая!

Не смотрю на него. Но кожа от его взгляда гореть начинает. Каждый сантиметр тела воспламеняется. Беру деньги, ручку, стою несколько секунд, приседаю в неглубокое плие, голову к его заднице не склоняю.

— Пересчитай, — останавливает он меня.

Вытягиваюсь в полный рост. Пересчитываю, и… офигеваю. Денег много. Намного больше чем указано в ведомости.

Делаю бесшумный вдох, чтобы потушить проблески паники.

— Завтра вы переезжаете в новую квартиру, — сообщает.

— В смысле? — вскидываю на него взгляд.

—Завтра, вместе с Марго, вы переезжаете на новую квартиру, будете жить отдельно, — медленно повторяет.

— Это дорого…— какую чушь я несу!

— Это ничего не будет тебе стоить, — он протягивает руку к моему лицу. Я не отстраняюсь. Просто перестаю дышать.

Ведёт пальцем по моей щеке, аккуратно заправляет за ухо выбившийся локон, спускается по шее до ключицы, останавливается, а потом следует пальцем до груди, замирая на соске.

— Ты же знаешь, если не я, то другие, много других…

Я сжимаю в руке купюры, они с хрустом мнутся.

— Сколько у меня есть времени? — понимаю, что сопротивляться бесполезно, тяну время.

И надеюсь, что Марго будет меня искать. Хотя… Что она ему сделает?

— До завтра, — Ненад медленно кружит пальцем вокруг моего соска.

Тело покрывается липким потом, сигнализируя об опасности. Стук сердца учащается с каждой секундой. “Бей или беги” — орёт подсознание.

— Я могу идти?

— Хочешь уйти? — он надавливает несильно на сосок. Облизывается.

Конечно, хочу!

Но он не слышит моего мысленного вопля и, судя по тяжелеющему дыханию, отпускать меня никуда не собирается.

И я начинаю тупо его рассматривать, смирившись с неизбежным. Сантиметр за сантиметром. Внимательно изучаю его лицо, шею, руки. И ему, похоже, это очень нравится. Он замирает и ждёт…

Прекрасно понимаю: вот он, мой конец. Не смогу я с ним.

Жаль. Мне всего девятнадцать…

— До завтра тогда? — предпринимаю ещё одну попытку оттянуть неизбежное. Улыбаюсь обречённо.

Он понимает мою улыбку по-своему.

Притягивает меня к себе за талию. Смотрит в глаза. В них откровенная похоть…

— Останься, тебе не надо больше работать…

Действительно, зачем тянуть?

Бросаю взгляд на стол. Рядом с его задницей лежит ручка, которой я так и не воспользовалась по назначению.

Когда-то я пырнула вилкой Айрата за то, что он посмел дотронуться до меня без разрешения…

Жаль. Умирать совсем не хочется…Мне всего девятнадцать…

Ненад прижимает меня к себе сильнее. Я не сопротивляюсь. Мы оба возбуждены, тяжело дышим. Он смотрит на мои губы, я — на пульсирующую вену на его шее. Скорее всего, сделать я ничего не успею, он свернёт мне шею первым. Но я ложусь на его грудь, и тянусь пальцами к ручке. Адреналин, вытесняет все страхи.

Глава 17

Настоящее…

Как-то возвращалась из командировки на поезде. Ехали с женщиной в купе вдвоем, больше никого к нам не подселили. Болтали с ней полночи. Вернее, она болтала. Я слушала в основном.

Она как раз с присяги сына возвращалась и, естественно, вокруг него все темы и крутились:

“ Не понимаю, как наши матери без телефонов жили? Вот брата моего забрали в армию когда, пока письмо от него не получили, никто и не дёргался. А меня чуть инфаркт не шарахнул, когда ребёнок вечером не позвонил. Мы всех командиров и прокуроров на уши поставили, потом даже стыдно немного было…”.

Оказалось в результате, что детки решили праздник себе устроить, суровые армейские будни приукрасить. Заказали таксисту вкусняшек всяких разных, и не только вкусняшек, а когда пошли получать заказ через дыру в заборе, их там с поличным и взяли. Вкусняшек и телефонов лишили…

Ох, уж эти дыры в заборе!

А мне тогда вдруг подумалось: пацанов в армию в восемнадцать призывают не потому что мужчины в этом возрасте достигают пика физического развития. Да, организм уже готов к серьёзным нагрузкам, но основная причина в том, что в таком возрасте тобой, в большей степени, управляют адреналин и эмоции, а не мозги. Психика еще пластична, легко подстраивается под новые условия жизни.

Пробежаться по минному полю? — Легко!

И там, где старший и более опытный товарищ будет долго готовиться, сомневаться, взвешивать все за и против, юнец встанет и побежит. И добежит…Если повезёт…

Да, у опытного шансов выжить больше. Но ирония в том, что он тоже может ошибиться в своих расчётах и не добежать.

Но зато уж если такой безбашенный прошёл по полю и на мине не подорвался, он превращается в непобедимого Воина.

Оглядываясь на те события с высоты прожитых лет, я вижу перед собой человека беспечного и безрассудного. Было бы нам лет побольше в ту пору, хрен бы мы рискнули на такую авантюру.

А тогда…

Не задумываясь рванули в неизвестность и выплыли на другом берегу. Отряхнулись и пошли дальше.

У меня нет слабостей. В моей жизни всё чётко. Я сама решаю, что мне делать и с кем спать. И совершенно непонятно почему каждая клетка моего организма так остро реагирует на присутствие этого человека рядом…

Айрат слегка наклоняется ко мне, не дотрагивается, дистанцию соблюдает. Но я чувствую то, что ни в коем случае не должна чувствовать…Волнение. И…желание. Дикое желание.

— Я искал тебя. Почему бегала, Рит?

Делаю глубокий вдох.

Не уверена Айрат, что ты хочешь знать про меня всё… Не уверена, что хочу тебе всё рассказать…

— Я не бегала, так получилось…Слышала ты быстро женился?

—Я в то время болел тобой. Думал, мне это поможет тебя забыть…— не оправдывается, не юлит, не отрицает.

Но этот блеск в его глазах, как искра в темноте…слепит, с толку сбивает.

Отворачиваюсь, смотрю в окно, чтобы не ослепнуть. Мы вдоль набережной оказывается едем. Почему вдруг такой крюк?

— Отвези меня домой…

— Хотел с тобой поговорить… Мы так давно не виделись…Рит… — горячее дыхание дотрагивается до моей кожи на щеке.

Напряжение в воздухе нарастает, ещё немного и, кажется, случится взрыв.

Боже, какой же сложный сегодня выдался день…Нинель с угрозой выкидыша… И он тут ещё…

— Сейчас…Я устала…

— Без проблем, — что-то тут же говорит водителю.

Или просто кивает. Не улавливаю. Слишком взволнована.

Но замечаю, как машина разворачивается на перекрёстке, и едет в направлении моего дома. Вернее, дома, где мы живём с Витей. Моим парнем.

— Я несколько дней ещё здесь, встретимся?

— Нет, извини, не могу, — говорю сухо, с трудом сдерживая дрожь в голосе. Возбуждение нарастает. Мешает здраво мыслить. Злит.

— Прошу…Я так долго этого ждал… — такси останавливается прямо перед моим подъездом.

— Ты же понимаешь, что нас больше ничего не связывает…— заставляю себя на него посмотреть.

Айрат кривится, словно слова мои ему дико неприятны.

Отворачиваюсь опять, осматривая зачем-то двор, но выходить не спешу.

Зря…

Краем глаза улавливаю, как Айрат протягивает руку водителю и тот тут же выходит.

А потом не понимаю, что происходит…

Рывок — и я сижу на его коленях. Его руки крепко держат меня за талию, пальцы впиваются в кожу с такой жадностью, что охаю.

— Я скучал Ритка… Я так скучал по тебе…

Шею обжигает влажным горячим поцелуем. Пикнуть не успеваю, как его губы находят мои, язык вторгается в мой рот. Он целует так страстно и так жадно, что напрочь вышибает мозг.

Доли секунды и внутри меня всё пылает.

Я в шоке от себя, но возбуждение такое сильное, что контролировать себя не получается. Мне мало.