Простительная слабость

Пролог

Любовь, простительная слабость!

В Любви, забыты откровенья.

От поцелуев и признаний, сладость!

Когда любима, можно всё без разрешенья ...

А.Сумский

Глава первая

Ведь совершенно не важно, как ты выглядишь,

все равно найдется человек, который считает

тебя самым прекрасным существом на свете.

(Фэнни Флэгг)

1. Некрасивая девушка наблюдала за танцующимися парами с высоты дополнительного этажа в бальном зале. Обычно раньше здесь размещались музыканты, но места им было недостаточно и теперь их расположили в левом углу зала. Балюстрада балкона была увита цветами, и заметить девушку было сложно, но зато она видела все прекрасно. Нет, она не была печальной или расстроенной из-за того, что она не танцует со всеми вместе, ей было достаточно наблюдать довольное лицо брата, не пропустившего ни одного танца. Бал давался в его честь, дворянского наследника - Андрея Ивановича Фролова, достигшего совершеннолетия.

Дворянский род Фроловых молодой, отец Ивана Петровича – Петр Ефимович в Отечественную войну дослужился до звания поручика, за что и получил право на личное, а потом и на потомственное дворянство. Хватка у Фроловых была крепкая, купеческая, и смекалкой бог не обидел. Удачно вложив деньги в текстильную мануфактуру, они жили в достатке и благополучии.

Мать именинника - Елизавета Федоровна происходила из высшей, но обедневшей знати Москвы. Проживая теперь далеко от белокаменной, в небольшом уездном городе Тверской губернии, что находилась в глубинке империи, она всеми силами пыталась сохранить тот жизненный уклад, к которому привыкла в юности. Брак свой считала мезальянсом, и всякий раз не упускала возможности намекнуть об этом мужу.

Девушка на балконе бального зала скрывалась от посторонних взглядов, чтобы не видеть сочувствия или неуместного удивления: как у такой красивой женщины могло уродиться такое некрасивое дитя. Она была на пороге того возраста, когда девушку начинали называть – перестарка, старая дева или даже «прокисшая невеста». А лицом своим она полностью походила на батюшку: круглолица, с крупным носом и небольшими глазками. Волосы имели рыжеватый оттенок и были столь мягкими и пушистыми, что с трудом держали новомодные прически. То ли после перенесенной ветрянки, то ли от угревой сыпи, напавшей на нее в юности, на ее молодом лице к природным пигментным пятнам в виде конопушек добавились рытвинки и рубцы. Состояние кожи ее лица отпугивало всех потенциальных женихов и очень расстраивало ее мать.

Затаив дыхание она прислушалась к разговору, происходившему прямо под балконом.

– Мa chère, je vous félicite, [Моя милая, поздравляю вас] — сказала гостья, обращаясь к матери именинника, – неправда ли, они хорошо смотрятся в паре? Моя Мари в восторге от вашего Андрюшеньки.

– Quelle délicieuse enfant! [Какое прелестное дитя] – подтвердила Елизавета Федоровна, обмахиваясь веером.

– Я слышала, вы собираетесь отправить сына в университет?

– Мы еще не решили. Иван Петрович все еще колеблется и пока не соглашается на университет. Он, видите ли, желает для Андрюшеньки военную службу.

– Ну, а как дела у Василисы, что-то ее сегодня не видно?

По хозяйке этого вечера было видно, что эта тема ей не приятна.

– Ей нездоровиться, - она нахмурила лоб, подыскивая вежливую форму ответа, чтобы не обидеть гостью, но и не углубляться в эту тему.

– Еntre nous [Между нами], мы нашли ей приличную партию. Через два дня к Савельевым приезжает племянник, он уже по портретной миниатюре Василисы дал согласие на брак. Я думаю, к осени сговоримся.

– Allons, ma bonne [Пойдем, моя любезная], – сказала хозяйка и направилась к другой группе скучающих madame, дабы оказать всем равное гостеприимство.

Василиса выскользнула в неприметную дверь и в расстроенных чувствах направилась искать папеньку. Подслушанный разговор привел ее в смятение, она невольно вспомнила прошлое сватовство. Жених, видевший ее только на миниатюре, даже не подумал скрыть свои эмоции, когда увидел ее. С мерзкой гримасой он рассматривал ее, и что-то говорил на немецком языке своей maman. Он ей тоже не понравился, и она была готова высказать все женишку в резкой форме, но вмешалась Елизавета Федоровна и быстро увела дочь.

Семейный художник, рисовавший портреты семьи всегда приукрашивал их. Хозяину он добавлял пышности и яркости волосам, а дочке всегда рисовал чистое лицо и большие глаза. Да, он так видел этих людей, их недостатки не существовали для него, он знал, что хорошо отображает суть людей. По крайней мере, жалоб от заказчика не поступало.

К неприглядной внешности Василисе к тому же достался вспыльчивый и упрямый характер отца. Своим непослушанием она часто выводила мать из себя и у той опускались руки сделать из дочери идеальную барышню. Зато с папенькой они с полувзгляда понимали друг друга, он баловал ее и всегда потакал ее желаниям. «Желает вместе с братом фехтованием заниматься, так что ж пусть попробует, коли охота, а француза-гувернера предупредим, чтобы был построже с подопечной, авось сама передумает» - успокаивал взволнованную жену Иван Петрович. Вот Василиса и занималась, чем душа пожелает, а фехтование она не бросила и добавила к нему еще верховую езду и шахматы, к большому неудовольствию маменьки.

Иван Петрович был уверен, что его дочь красавица и умница и праведно недоумевал, почему этого не видят другие. Благодаря этой уверенности его дочь росла в окружении любви и не видела трагедии в том, что ее называли некрасивой. Она считала себя достойной этой любви, и на мнения других людей просто не обращала внимания. Логика ее была проста. Вот, например, взять устрицы, они ей совсем не понравились, просто мерзость какая-то. Но, посмотрев, как с удовольствием уплетал их ее отец и другие посетители ресторации, она поняла, что многим они очень нравятся. «Так и с людьми происходит: не нравиться – не ешь и нечего лицо кривить» – думала она.

Глава вторая

Приветствую тебя, пустынный уголок,

Приют спокойствия, трудов и вдохновенья,

Где льется дней моих невидимый поток

На лоне счастья и забвенья.

(А.С. Пушкин)

1. Обоз до имения добрался на третий день и это только потому, что повезло с погодой, дождей не было уже неделю и дороги хорошенько просохли. Благостное настроение не покидало Василису, несмотря на все трудности пути. Скорость обоза не превышала семи вёрст, открытые телеги значительно тормозили движение. Дормез, в котором ехали Василиса с Аннушкой, имел раскладывающиеся сидения, так что необходимости останавливаться на постоялом дворе не было. Погода позволяла ночевать под открытым небом в стороне от дороги, да и рисковать подхватить какую-нибудь живность на постоялом дворе не хотелось. На всём пути следования не было ни одной мало-мальской гостиницы и, если бы путешествие было в холодное время года, то без постоялого двора было бы не обойтись.

Елизавета Фёдоровна серьёзно отнеслась к отъезду дочери и первым делом отправила в уже пятнадцать лет пустующую усадьбу плотника, да двух девок навести там порядок. Туда на задворки мира привёз Лизу муж после свадьбы, и она с неохотой вспоминала те годы, проведённые «в ссылке». Так она воспринимала жизнь в деревне вдали от любимой Москвы и цивилизации. Её не вдохновляли: ни леса, ни поля, ни сады. А провинциальные соседи ещё больше наводили тоску. И как только супруг достроил новую усадьбу в поместье, хоть и не в самой Твери, а рядом в уездном городишке, то она с энтузиазмом самолично занялась обустройством нового гнезда, не допуская даже мысли вернуться в деревню. Но больше всего её удивила дочь, которая нисколько не расстроилась, узнав о принятом решении отправить её в деревню к тётке, а приняла это известие с воодушевлением, заявляя, что она помнит, как ей было там хорошо в детстве.

В сопровождении дочери Иван Петрович снарядил Фёдора, напутствуя ему служить Василисе также верно, как и ему.

– Зная, что ты там с нею рядом, моё сердце будет спокойно. Да и осадить её сможешь, ежели она шалить вздумает, а нет, так мне отпишешь, я уж на неё управу найду. Характер у неё упрямый и своевольный, но девка она разумная, ежели ей доводы правильные подобрать, то тут же отступиться от вредной идеи. Да ты её характер и сам знаешь, верю - справишься, на то ты и солдат, что у тебя смекалка всегда найдётся.

Кроме личной горничной и папенькиного камердинера в обозе ехали ещё пять слуг: кухарка, экономка, горничная, лакей и конюх. Все они были молоды, кроме экономки, и с телеги то и дело слышался заливистый девичий смех. Чтобы осадить немного особо ретивых холостых парней, Василисе пришлось припугнуть их, что по приезде сразу женит всех, если не уймутся. Да что с молодёжи взять, если уж сам Фёдор с пряниками к Аннушке подкатывал.

Проезжая через свою деревню под названием Моховая, обоз встречала толпа крестьян. Дети бежали за обозом и кричали: «Молодая барыня приехали!». Василиса приказала остановиться и вышла к народу. Крестьяне склонились в поклоне, лишь ребятишки, не выдержав любопытства, исподтишка поглядывали на хозяйку.

– Будьте здоровы, люди добрые, – поприветствовала она их.

– И вам не хворать, барыня, – отозвался самый смелый и осанистый мужик.

– Я ваша новая помещица, зовут меня Василиса Ивановна Фролова.

– Как же, помним вас ещё ребёночком, тогда часто у нас в деревне бывали, – продолжил отвечать за всех крестьянин.

– Представься, кто ты, – спросила она смельчака.

– Так это, староста я моховской – Егор Фомич Куликов.

– Подготовь-ка ты мне, Егор Фомич, отчёт за три года и через три дня жду тебя в имении с докладом. Хватит времени подготовиться? – сразу взялась за дело Василиса Ивановна.

– Так, чего его готовить-то, у меня завсегда всё записано, – почесал макушку староста.

Барыня повернулась к обозу и крикнула экономку: «Лукерья, что там осталось из провизии, есть чем людей угостить?». Слуги быстро достали продукты: калачи, орехи, сахар и раздавали крестьянам, а хозяйка собственноручно одаривала конфетами радующихся ребятишек.

2. Июнь был в самом разгаре, ещё не было той июльской испепеляющей жары, и барыня в сопровождении горничной решила пешком дойти до усадьбы, дабы размять затёкшие ноги и насладиться видами своего владения. Толпа деревенских ребятишек вызвалась сопроводить хозяйку до места. Семеня босыми ногами, они шли немного впереди. Не спеша, наслаждаясь летним днём, девушки шли за постоянно оглядывающимися провожатыми. За деревней они стали подниматься по пологому склону и, немного погодя, дорога вильнула вправо, а провожатые свернули влево, на недавно скошенную дорожку. Дальше дорога шла по не густому лесу. Девушки вышли на открытое место и их взору предстал прекрасный вид. Двухэтажный дом из белого камня, с ротондой по центру, венчавшейся куполообразной крышей, возвышающейся над кровлей. Усадьба величественно стояла в окружении леса и походила на замок из сказки о спящей принцессе. Василиса не сводила восторженного взгляда с открывшегося великолепия.

– О боже, какая красота! Ты не представляешь, Анна, как я хотела суда вернуться. Хотя я и была совсем маленькой, но я помню этот дом. Раньше он мне часто снился, он был для меня таким большим и таинственным.

Заросший сад подходил к окружающей обстановке, добавляя ей загадочности и затерянности от остального мира. Девушки застыли в восхищении, не обращая внимания на неловко переминающихся провожатых, ожидающих награды. Барыня отмерла и, поманив пальцем мальчишек, одарила каждого грошиком, и они, поклонившись с радостными воплями, понеслись обратно в деревню.