Протоколы тишины

До 17 октября. Записки на полу

Иногда точка отсчета твоей новой жизни — это не красивое начало, а тихий, постыдный щелчок. Сначала словесный. Оскорбление, которое обжигает сильнее пощечины. А потом и они приходят — эти физические, унизительные толчки и шлепки, от которых не больно телу, но умирает что-то внутри.

Именно тогда, в тот самый момент, когда мир сузился до размеров комнаты, полной страха, я впервые начала писать.

Это были не дневники, нет. Это были обрывочные записки, крики на клочках бумаги. Они спасали меня. В них я проживала день заново, выплескивала всю боль, всю горечь, все слёзы, которые нельзя было показать. Я погружалась в эти строки, как в единственно возможную реальность, где меня могли услышать.

И в какой-то момент эти записки увидели другие женщины. Кто-то переживал со мной, кто-то осуждал, не понимая, почему я просто не уйду. А я жила в этом состоянии годами. Я замкнулась, исчезла из реального мира и существовала только онлайн, на сайте, где собирались такие же простые, запутавшиеся женщины, как я.

Мой ребёнок плохо спал по ночам. Моё «рабочее место» располагалось на полу в его комнате. Я стелила матрас, накидывала подушку, укрывалась одеялом и при свете экрана писала. До поздней ночи, пока силы совсем не оставляли меня.

Но эти ночные бдения, эти исступленные записи сделали неожиданное — они не сломали меня, а укрепили. Через них моё сознание, наконец, прочистилось и обрело твёрдый, чёткий посыл: «Нужно что-то менять».

И тогда родилось новое, странное желание. Желание не просто жаловаться, а описать. Превратить свою боль в историю. Так из этих обрывочных, ежедневных заметок, которые я вела долгие-долгие месяцы, родился мой первый большой роман — «Право на любовь». До этого были рассказы, новеллы, но ничего подобного по масштабу и выстраданности — не было.

С тех пор прошло 13 лет.

Сложности в моей жизни, конечно, никуда не делись. Они остаются, как и у любого человека. Есть радости, есть заботы. Но осталось и творчество. Дело, которому я посвящаю время, которое я безумно люблю. У меня есть и другие интересы, отнимающие много сил, но именно письмо спасает меня до сих пор.

Оно делает жизнь разнообразнее, да. Но главное — оно успокаивает. Душевно уравновешивает. В тот момент, когда я пишу, на душе становится легче. Я снова та самая женщина на полу, которая пишет свою историю, чтобы выжить. Только теперь я пишу её не для того, чтобы спастись от мира, а для того, чтобы этот мир понять.

Ну, а завтра расскажу другие подробности.

Спасибо, что читаете.

18 октября. Краду сюжеты у жизни. Простите.

Люди часто спрашивают: откуда ты берёшь сюжеты? Я всегда хочу ответить: а вы посмотрите по сторонам. Они повсюду. Они пьют кофе за соседним столиком, стоят в очереди в магазине, ссорятся и смеются у вас на глазах.

Я – вор. Я ворую судьбы.

И самые главные, самые пронзительные герои моих книг когда-то ходили по этой земле, дышали, смотрели на меня. Мой супруг, в чьей непоколебимости столько силы и тайны. Мой брат – эта железная стена, за которой бьется самое ранимое и романтичное сердце. Разве так не бывает? Бывает. Я знаю.

Но есть истории, которые приходят на один вечер, как вспышка. И ты понимаешь: это он.

Помню, как-то я сидела в кафе, уставшая, пыталась писать, но слова не шли. А за соседним столиком сидел мужчина. Лет сорока пяти. Он не делал ничего особенного. Просто пил эспрессо и смотрел в окно. Но во всей его позе, в том, как он медленно поворачивал чашку, был такой невероятный, вселенский укор. Не злости, а глубокой, молчаливой обиды на саму жизнь.

И вот он достаёт из кармана пиджака маленькую бархатную коробочку. Ту самую, в которой носят кольца. Он положил её на стол перед собой, не открывая, и просто… вглядывался в неё, будто пытался увидеть сквозь тёмно-синий бархат то, что лежало внутри. А потом его пальцы сжались вокруг неё так крепко, что кости побелели. Один-единственный раз. Он провел по крышечке подушечкой большого пальца, нежно, почти с любовью, и сунул коробочку обратно в карман, будто пряча улику.

И всё.

Он допил кофе, расплатился и ушёл. А я осталась. С пустой страницей и сюжетом, который разорвал мне сердце.

Кто она была? Та, что сказала «нет»? Та, которой он так и не решился его предложить? Та, что взяла кольцо, но вернула его много лет спустя, разбив ему жизнь?

Я не узнаю этого никогда. Но в тот вечер родился мой Никита Демидов из "Одна на миллион", герой, который хранил в столе это немое предложение, эту несостоявшуюся жизнь, этот вопрос, который так и не прозвучал вслух. И вся его холодность, его безупречная карьера — всё это было панцирем, скрывающим одну-единственную бархатную коробочку.

Я краду. Я подглядываю. Я присваиваю ваши жесты, ваши вздохи, отсветы вашей боли в глазах. Я беру кусочек чужой души и вплетаю его в свою книгу, чтобы он стал понятен тысячам других.

Потому что все мы, в конечном счёте, состоим из одних и тех же историй. Из любви, которая не случилась. Из «да», которое стало «нет». Из будущего, которое поместилось в маленькую бархатную коробочку и навсегда осталось в прошлом.

И когда вы читаете мои книги и плачете над судьбой моего героя, знайте: возможно, вы плачете над тем самым мужчиной из кафе. Или над частичкой себя.

А жизнь продолжает щедро подкидывать новые сюжеты. Нужно только быть достаточно смелым, чтобы их украсть. И достаточно чутким, чтобы рассказать о них правдиво.