Проучить магистра

1. Неравноценный обмен

Настроение не задалось самого утра. А как ещё, если в день рожденья вместо выходного, как отмечено в расписании, неожиданно всплывает зачёт у первокурсников?

В восемь была вполне в форме — успела пробежаться по парку, принять контрастный душ, выпить кофе с неизменным бутербродом. Однако срывающийся голосок секретарши в мобильном застал меня врасплох:

— Инна Валерьевна! Вы уж простите, что вчера не предупредила, сама пропустила это изменение.

— Ну?

— Из ректората поступило указание о переносе зачёта в семнадцатой группе на два дня вперёд.

— Из ректората? Им-то что за дело?

— У одного из ребят там «лапа».

Всё понятно. Никакая, даже самая лохматая  «лапа» не заставит меня принять зачёт с первого раза, а вот втиснуть пересдачу в зачётную неделю — запросто. Правда, я и со второго раза не всем поставлю положительную оценку, но подшефный «лапы» — я даже догадываюсь, кто это — рассчитывает проскочить.

Абонентка нудно пересказывала как отстаивала мои права на выходной, пришлось прервать её излияния:

— А если бы я уехала из города?

— Бросьте! — хихикнула, осмелев, секретарша, — Все знают, что у вас день рождения и вечером вы идёте в театр.

Этот пассаж меня окончательно разозлил. Чтобы не грубить, уточнила, насколько назначен зачёт, и отключилась.

В десять! Мне до университета добираться сорок минут — времени вагон. Сварила ещё одну чашку кофе и соорудила второй бутерброд — пообедать получится нескоро.

Дополнительный перекус привёл мои нервы в состояние устойчивого равновесия. В конце концов, чего я завелась? Двадцать шесть это даже не четвертак и тем более не юбилей, я и отмечать не собиралась. Мой день рождения от остальных дней в году отличался лишь обилием поздравительных сообщений, да походом в театр — это был мой традиционный подарок самой себе.

К аудитории подрулила без десяти десять. Семнадцатая группа была в сборе — организованные черти! Староста — он же возможный протеже «лапы» — выступил вперёд, загораживаясь нарядным букетом:

— С днём рождения, Инна Валерьевна!

Крупные кремовые розы обдали меня волной приятного, чуть щекотного аромата. Я подавила желание дотронуться до гофрированной бумаги, собранной вокруг стеблей в симпатичную юбочку, спрятала руки за спину и покачала головой:

— Уберите сейчас же! — отвернулась, чтобы не напороться на жалобный или испуганный взгляд, открыла дверь и махнула рукой: — Рассаживайтесь. Гаджеты складывайте в коробку на столе.

В университет я поступила в четырнадцать, и дело не только в особом таланте к математике — всегда отличалась усидчивостью, целеустремлённостью и трудолюбием. На оболтусов и лентяев насмотрелась ещё во время учёбы, уже тогда меня жутко раздражали маменькины дитятки, озабоченные лишь тем, как половчее обмануть преподавателя. Даже вылетая из универа, не особо печалились, мол, не вышло и ладно. При этом на меня посматривали свысока не потому, что я младше. Заучка, ботаничка и всё такое. Моим студентам не повезло, я немногим старше и хорошо представляю все возможные уловки нерадивых индивидуумов. Впрочем, радивых и не наблюдалось. Семнадцатая группа — не исключение.

Сидят, пыхтят — бедолаги. Умный вид строят. Получается не очень. Дефилируя вдоль парт, наблюдаю за процессом решения. Две девочки справляются неплохо. Парень с букетом тоже продвинулся до предпоследней задачи. Остальные безнадёжны.

Булькнул таймер, я, заставив студентов вздрогнуть, объявила:

— Время вышло. Пересдача по старому расписанию.

— Инна Валерьевна! — поднялся староста. — Дайте ещё десять минут! Я почти решил.

— Почти не считается. — Подойдя ближе, я вытянула листы из его пальцев. — Встретимся послезавтра, советую лучше готовиться, молодой человек.

Громко стуча каблуками, вернулась к учительскому столу, резко повернулась, с прищуром оглядела опущенные головы и лихорадочно пишущие ручки, выразительно кашлянула. Будто не понимают, что бесполезно! Весь поток в курсе, что с первого раза получить зачёт у Инны Валерьевны никому не удавалось. Со второго-то лишь треть.

Наконец-то потянулись. Выражения лиц на любой вкус: у кого умоляющие, у кого хмурые, у кого злые. Да-да… сердитые тоже не исключены.

Я аккуратно складывала работы в стопку и наблюдала как девичьи и ребячьи руки выхватывают мобильники из коробки. Та, наконец, опустела. С недоброй улыбкой проводив последнего студента, я окинула взглядом аудиторию и вскрикнула:

— Цветы!

Забыл негодник! Встала, прикидывая: догнать старосту, или отнести букет на кафедру. Жалко оставлять здесь, завянут… Дверь со стуком распахнулась. Я успела подумать, что парень вернулся, гневно прошептала, указывая на парту:

— Сейчас же забери их, Олег! И не смей…

На пороге замерла незнакомая девочка. Одета она необычно. Шароварчики мышиного цвета сидели на ладной фигуре мешковато, под распахнутым коротким пиджачком — тоже серым — полыхала яркая блузка пролетарского цвета. Щёки пылали, то ли смущённо, то ли из-за алого отсвета от разложенного по плечам воротничка-пелерины. Вопрос застрял у меня в горле: испугалась, что девчушка грохнется в обморок прямо на пороге. Она тянула ко мне обе руки, словно ища спасения. Опоздала на зачёт? Вряд ли. Эту щуплую брюнетку в квадратных очках я раньше не встречала. Подбежав,  попыталась поддержать девчушку. Та залилась слезами:

— Спасите! Не могу! Не могу туда!

Цепкие холодные пальцы обхватили мои запястья. Я чуть равновесие не потеряла.

— Да что случилось?

Девочка зажмурилась и начала бормотать какую-то галиматью. Сумасшедшая?

Бессвязные фразы завораживали. В глазах потемнело. В таком состоянии недолго проставить «хорошо» и «отлично» всей группе. Что за фокусы?

С усилием разлепила веки и увидела своё отражение. То есть, не так… я держала собственного двойника за руки. Разжала пальцы и отпрянула. Что такое? Девушка напротив меня была вылитой Инной Валерьевной — тот же модный костюм, купленный в крутом бутике, серьги в виде змейки, изогнувшейся знаком вопроса, и кулон в комплект к ним. В горле у меня пересохло, язык не ворочался, хотелось кричать, но я лишь тупо шевелила губами. Удивило меня и то, что близняшка стояла в кабинете, а я на пороге. Она вздохнула с облегчением, шагнула ко мне и толкнула в грудь:

2. О сколько нам открытий чудных…

Мой новый знакомый ожидал в холле, на меня взглянул мельком, не оценив преображения. В лифте мы молчали, я пыталась разобраться в очередном пакете информации. Тело подбрасывало её порциями, далеко не всё выглядело полезным. Вернее, почти ничего пока не давало намёков на активированное хозяйкой тела умение открывать двери аудиторий в моём университете. Я нашла только сведения о родственниках Милаины, о подготовке к экзаменационным испытаниям и нежелании выходить замуж. Последнее вполне разделяла, хотя пока не разобралась в причинах.

Итак, Милаина была старшей из пяти дочерей скромного служащего. Получение профессии в родном мире стоило дорого, а родителям ещё предстояло поднимать остальных детей. Открывшийся у Милы магический дар и предложение обучаться в королевской академии были встречены всеобщим семейным ликованием. Девушка, впрочем, не разделяла этих чувств, хотя не отказывалась, понимая, что семье будет легче, если она покинет пенаты, а через три года начнёт материально поддерживать родных. Однако перспектива исполнять обязанности страховки для сталкера её не особенно прельщала. Куда интереснее самой путешествовать, чем служить пристанью для отправившегося в экспедицию напарника. Связанные с этим размышления и эмоции были мне доступны, а вот объяснений, почему дела обстоят именно так, я пока не нашла. Видимо хозяйка тела не анализировала ситуацию, принимая её как данность.

Лифт спускался не слишком быстро, я успевала разглядеть мелькавшие этажи. Запущенные помещения общежития сменились более уютными — с пятого по седьмой — и шикарными — четвёртым и третьим, где к слову селились преподаватели и кое-кто из любимчиков-студентов. Второй и первый я «узнала», на втором располагались учебные аудитории, библиотека и столовая, на первом — конференц-зал, где прежде работала приёмная комиссия. Наша площадка остановилась на нулевом этаже.

Выйдя из лифта, я удивлённо осмотрелась. Ни одной арки, как на других этажах, здесь не было. Мой спутник уверенно направился к противоположной стене и нажал на едва заметную, вмонтированную туда пластину:

— Алустон  Диор в сопровождении Милаины Вэллар.

Я хмыкнула. Кто ещё кого сопровождает! Высказаться по этому поводу не успела. Часть стены выдвинулась вперёд и отъехала в сторону, открыв моему взору две капсулы, напоминавшие кресла для тренировки на центрифуге.

— Зачем это? — попятилась.

— Садись, малявка, — хмуро скомандовал Алуст. — Ничего страшного с тобой не случится.

— Ладно.

Он помог мне пристегнуться и занял соседнюю капсулу. Сплошная дверь закрыла вид на лифтовый холл. Я радовалась, что не страдаю клаустрофобией, и всё-таки жалела, что не расспросила парня о предстоящих испытаниях. В памяти Милаины никаких подробностей не находилось. Она вообще видела серьёзного красавчика раза три, не больше. Родители не имели возможности проводить дочь в академию, поэтому поручили опеку абитуриентки знакомому стажёру. Ну как знакомому? Это был сын друзей отцовского начальника. Обуза в виде напуганной малявки парня не радовала. Он помог ей найти приёмную комиссию и счёл обязательства выполненными. Ещё раз Алуст и Мила увиделись после завершения испытаний, он передал поздравительное послание и гостинцы из дома. Ну а третий… Третий раз вместо Милы ему пришлось общаться со мной. Проказница удрала, испугавшись беседы с магистром. Я задумалась, мысленно проклиная владелицу юного тела, и не сразу осознала, что собственно происходит.

Капсула приняла горизонтальное положение  — вздремнуть, что ли предлагается? Я повернула голову, стараясь рассмотреть соседа по аттракциону. Алуст прикрыл веки и выглядел умиротворённым. Это значит, ничего страшного? В следующую секунду я вскрикнула: ложемент продолжал двигаться, переворачивая меня вверх… м-м-м… будем говорить — вверх ногами. Какого…

Наклон становился всё более опасным. Я заволновалась. Насколько надёжны ремни? Не вывалюсь, случайно, из кресла не долбанусь темечком о крышу капсулы?

Сидела я на удивление прочно, как будто приклеилась задом. Не успела прийти в себя, как движение прекратилось. Что так и будем висеть вниз головой? Я сердито взглянула на Алуста и едва не поперхнулась возмущённым вздохом. Парень отстёгивался. Мало того, он встал на «потолок» и шагнул к моему креслу:

— Чего расселась? Заснула?

Я удивлённо уставилась на открывшийся вид: панель отъехала в сторону, а за ней оказался холл — близнец того, что мы только покинули. Самое невероятное то, что под ногами у нас был пол, над головой потолок, а напротив лифтовые трубы. Здание перевернулось вместе с нами?

Дождавшись, когда Алуст расстегнёт мои ремни, я встала, развела руки в стороны, ловя баланс. Хотя вряд ли бы это спасло, будь мы и в самом деле вверх тормашками.

— Что-то я не въехала… Разве мы не опрокинулись?

Парень расхохотался. Я впервые — Мила, кстати, тоже — видела, как он смеётся.

— Ты не знакома с архитектурой академии, малявка?

— Нет, — я помотала головой, тщетно копаясь в памяти тела. Увы, его хозяйка озаботилась совершенно другими проблемами, на нулевой этаж не думала соваться. Да и допуска у неё сюда не было.

— И правильно. Тебе незачем, — одобрил Алуст, прервав веселье. — Идём!

Мы зашли в лифт. Цифры на его стенке отличались от тех, что я видела раньше. Там вполне привычно шла нумерация до одиннадцати. Здесь же за нулём следовали отрицательные числа: минус один, минус два… и так до отрицательной шестёрки, на которую и нажал мой проводник.

Ощущение было, что мы двигаемся вверх, хотя я прекрасно помнила, что на самом деле платформа удаляется от центра академии вниз. Вид у меня был настолько озадаченный, что Алуст снова улыбнулся. Я нахмурилась:

— Не вижу причин потешаться.

— Не переживай, — хмыкнул парень, — ядро находится на нулевом этаже. Это центр, к которому всё притягивается. Думал, ты знаешь.

Кивнула, мол, знала, но забыла. Пришлось смириться с очевидным: подводила меня память Милаины.

3. Переезд

Дверь в нашу комнату была открыта. На пороге стояла кастелянша и, сложив руки на груди, наблюдала за танцующей девушкой. Паула вальсировала с воображаемым партнёром и весело напевала. Я кашлянула, привлекая внимания. Женщина с улыбкой кивнула:

— Явилась! Наконец-то. Заждались мы тебя.

— Что такое?

Паула прервала мелодию и бросилась ко мне обниматься:

— На седьмой! Переезжаем на седьмой! Представляешь, как нам повезло?

— Вот радость… вот радость! — причитала кастелянша. — А то уж не знала, как уберечь вас. Разве ж эти обалдуи дадут спокойно жить двум хорошеньким студенткам?

Я осмотрелась. Ни чемоданов под кроватями, ни вещей в шкафу не увидела. Подруга, перехватив мой взгляд, сообщила:

— Всё уже там! Я тебя ждала.

— Ну так идём?

Около лифтов мы  тепло попрощались с кастеляншей и с победным возгласом запрыгнули на свободную площадку. Паула продолжала восторгаться:

— Я так счастлива! Шикарно всё устроилось. Честно признаюсь, успела пожалеть, что глупо повела себя с магистром. Он оказался не таким уж злыднем.

Ну-ну… Я усмехнулась, но не стала спорить. Сама не догадывалась, что грязные игры Олеандра всего лишь испытание. Впрочем, это его нисколько не оправдывало. И если бы мне пришлось остаться в академии надолго, я бы посчиталась с высокопоставленным сластолюбцем! Уж нашла бы способ.

О чём это я? Никаких надолго!

— Паула, ты случайно не в курсе, когда будет присяга?

Весёлость слетела с лица девушки, будто кто-то переключил тумблер её настроения.

— Присяга… — Палула вздохнула и нервным движением убрала со лба мешающий локон. — Зачем ты напомнила?

— А что такое? — удивилась я.

Не думала, что обязательное для учёбы в академии условие может вызывать столь отрицательные эмоции. Абитуриенты, в отличие от меня, изначально знали, на что шли.

— Не хотелось омрачать последние дни свободы мыслями о магическом поводке.

Может, подруге и не хотелось думать о предстоящем закабалении, мне было важно знать, как долго могу ждать возвращения Милаины.

— Просто скажи, сколько этих дней осталось, и я не буду больше напоминать.

— Может, месяц, а может и две недели, — продолжала хмуриться Паула, — всё зависит от королевского графика.

— На присяге присутствует король?

— Обязательно. Лишь изначальная магия гарантирует нерушимость клятв.

Путь до новой комнаты мы проделали в молчании. Меня одолевали сомнения: успею ли за две недели сбежать? Целиком полагаться на желание бессовестной девчонки, укравшей моё тело, не могла. Всерьёз опасалась: вдруг Милаина решила покинуть академию навсегда? Допустим, девушка мечтала свободно путешествовать по мирам и не хотела получить магический поводок, вот и свистанула на Землю, подставив под удар незнакомую тётеньку. Теперь, даже если вернётся после присяги, останется свободной. Я же получу тело обратно, но не смогу воспользоваться порталом.

Сама придумала, сама испугалась.

Всем сердцем желала ошибаться. Однако время идёт, а Милаина никак не проявляется. Разучилась открывать порталы, или банально не торопится? В любом случае, мне следовало брать инициативу в свои руки. Надо как можно скорее разобраться с возможностью переместиться домой. А там уж и с обменом телами решать.

Седьмой этаж академии выглядел современно — похожий вполне мог находиться в новостройках моего родного мира. Вдоль коридора по левую сторону тянулись просторные помещения, разделённые прозрачными перегородками на манер офисных. Там имелись столы с оргтехникой, кресла на колёсиках, этажерки с объёмными папками. Совершенно очевидно, что это места для занятий. Справа была обычная стена цвета слоновой кости с регулярно расположенными фелёнчатыми дверями. Паула на секунду остановилась около той, где на табличке светились наши имена:

— Готова?

Я кивнула, не уточняя, к чему именно должна приготовиться, а зайдя, не удержалась от возгласа:

— Вау!

Уж не представляю, что за комфорт на шестом и пятом, но здесь было круто! Гостиная с полукруглым бежевым диваном по центру, креслами, столиками, пуфами, горками с цветочными горшками, огромным зеркалом прямо напротив входа. Я немного сникла, заметив отражение в нём. Рядом с Паулой стояла хрупкая незнакомка в синем платье и квадратных очках. Трудно было воспринимать её, как себя. Я привыкла к другому внешнему виду, хотя стоило отметить, что некоторое сходство у нас было.

— Чего остолбенела? — хихикала подруга, — идём, покажу твою территорию.

Кроме уютной спальни мне полагалась гардеробная и санузел. Последний кроме привычных удобств имел крохотный бассейн, наполненный бирюзовой, пахнущей хвоей водой. Всё сияло стерильностью, я невольно задалась вопросом:

— Как тут убираться?

Паула дёрнула плечом и посмотрела на меня как на неандертальца, увидевшего кухонный комбайн:

— Механические уборщики, как и везде. Будем, уходя на занятия, активировать их.

Н-да… Прихватить бы одного такого уборщика с собой, когда отправлюсь на Землю. Я даже, посвятив половину воскресенья наведению чистоты в квартире, не смогу добиться такого результата.

Переливчатый звук из ниоткуда привлёк наше внимание. Паула приосанилась и  подняла палец, прислушиваясь. Приятный женский голос, доносившийся из ближайшей стены, произнёс:

— Вторую смену приглашаем на ужин. Напоминаю: вторая смена в столовой это шестой и седьмой этаж общежития.

— Бежим! — Паула с энтузиазмом схватила меня за руку: — Давай скорее! В столовой проще всего познакомиться со старшекурсниками!

Я позволила тянуть себя сначала из комнаты, потом к лифтам, а потом и к собственно столовой. По пути хвалила себя за то, что не испортила судьбу этой замечательной девушки. Так она радовалась возможности общаться с лучшими студентами академии.

При входе нас встретили колонны с вмонтированными в них сенсорными экранами. Около колонн образовалась небольшая тусовка. Кое-кто из желающих поесть быстро находил блюда по вкусу, но встречались и такие, кто надолго зависал. Я предоставила выбор подруге. Ни названия, ни внешний вид кушаний на картинке не вызывали никаких ассоциаций.

4. Ученье — свет

Меня всегда раздражали студенты, дремлющие и зевающие на занятиях. Казалось бы: поступил ты в университет, прошёл сложные испытания, задвинул конкурентов — учись! Спать нужно ночью, а не на лекциях. Однако в первый день учёбы я сама оказалась в таком положении. Челюсти сводило от подавляемых зевков, а на покрасневшие от бессонницы глаза наворачивались слёзы. Особенно трудно пришлось на торжественном собрании. Никогда не любила все эти «линейки», «посвящения» и прочие мероприятия. Выступающих почти не слушала, их речи казались образчиками пустословия. Впрочем, остальные первокурсники, хоть и не выглядели сонными, интереса к президиуму не проявляли.

Не очень многочисленная стайка девушек делилась на одетых в серое и ярких. Парни не отставали: редкие «воробышки» терялись в толпе элегантных пижонов. Как ядовито заметила Паула, форму полагалось носить всем, но кое-кто предпочитал заплатить штраф и ходить, как вздумается. Мы — те, кто поступал по королевской квоте — таких привилегий не имели.

Во время вступительных испытаний абитуриенты успели перезнакомиться и теперь шептались, подтрунивали друг над другом, игнорируя поздравления с началом важнейшего этапа в жизни мага. Я тоже кое-кого узнавала. Например, Жалею, упорно отводившую взгляд от нас с Паулой. Вообще все девушки лишь изредка косились в нашу сторону, зато юноши широко улыбались и подмигивали. Их ужимки и не дающие мне задремать тычки подруги страшно надоели, я дождаться не могла, когда канитель закончится. В расписании на этот день стояла единственная лекция, я рассчитывала сесть на галёрке и полистать справочник, не сомневаясь, что размышляя над своей основной задачей, точно не засну.

Не заснула, и дело было вовсе не в заковыристых фигурах Лиссажу.

Курс по истории академии читал весьма колоритный старик. Впрочем, его развёрнутые плечи, прямая спина и твёрдая походка никак не выдавали возраст, если бы ни глубокие морщины на лбу, провалы на щеках, да жиденькая бородка, сверкавшая сединой, ни за что не дала бы ему больше полтинника. Профессор Казим обладал гипнотическим тембром голоса. Я, по крайней мере, сразу же забыла о книге, как только старик обосновался за кафедрой и заговорил. Кроме того, он казался мне смутно знакомым. То есть не мне, а Милаине, но подробностей я пока не могла вспомнить.

В академии практиковали раздельное обучение юношей и девушек. Редкие лекции читали всему потоку. История была одной из них. Несмотря на заполненную до последних рядов аудиторию, тишина стояла идеальная. Все, казалось, дышать перестали, не то что перешёптываться или шуршать. Профессор вещал с таким энергичным посылом, будто ведущий артист Московского Художественного театра произносил главный монолог пьесы. Речь шла об открытиях, предваривших создание порта и строительства при нём Королевской академии. Сказать, что было интересно, мало. Действо, разворачивающееся перед нашими глазами, так захватило, что я шевельнуться не могла, не то что отвлечься на посторонние дела. Стоило восхититься профессионализмом Казима и поучиться у него манере преподавания. Эх… мне весьма далеко до его уровня.

— Как представляли схему существующих миров полвека назад? — лектор поднял руки в масштабном жесте, выпуская в воздух два шлейфа ярких звёздочек. Те распределились и замерли, будто художник брызнул на холст, проведя пальцем по щетине кисти. — Именно так, друзья мои! Именно так. Неудивительно, что порталы существовали исключительно между соседями, а вот отсюда, — воспользовавшись воздушной указкой, профессор указал на висящую над его головой точку, после чего перевёл «перст» чуть в сторону, — вот сюда сталкеры попасть не могли, поскольку искривлённых порталов создавать ни тогда, ни сейчас никто не научился. — Опершись на кафедру, Казим обвёл хитрым взглядом аудиторию. — Кто из вас отважится кратко сформулировать суть первого открытия великого Эрчина?

Сидящий на первом ряду парень привстал с места:

— Эрчин придал объём картине миров.

— Совершенно верно, молодой человек. Хвалю! Полюбуйтесь, что мы имеем сейчас. — Звёздочки, подчиняясь мановению руки мага, двинулись вперёд и заполнили всё пространство аудитории. Мы оказались как будто в сердцевине планетария. Казим легко вбежал по ступеням и встал между долями амфитеатра: — Здесь! Здесь находится ядро! И как вы можете убедиться, отсюда мы легко попадём в любой из миров!

Студенты — и я в их числе — повскакивали, вертя головами. Зрелище было поистине грандиозным. Профессор направлял указку то на одну, то на другую точку, неизменно восклицая:

— Сюда, и сюда, и сюда! Куда угодно, лишь бы мир не представлял опасности для сталкера!

Закусив губу и задержав дыхание, я озиралась, высматривая среди множества точек ту самую, родную: где ты, Земля?!

Профессор успел подняться до последнего ряда и подошёл ко мне со спины, я этого не заметила, двигался он на удивление бесшумно. Вздрогнула, услышав тихий, но не лишённый интригующих интонаций вопрос:

— Надеюсь, моя помощь пригодилась, адептка Вэллар?

Покачнулась даже. Хорошо, что Паула, стояла рядом и успела подставить плечо. Взглянув на преподавателя, оторопела. Я совершенно точно его видела раньше! Свят-свят-свят… не я — Милаина, но обстоятельства были не из приятных. Кажется, Казим застукал мою предшественницу за подсудным занятием. Он что, в курсе обмена телами? Вряд ли, иначе не стал бы называть меня Вэллар, да и про помощь не напомнил. Хм… Как сквозь воткнутые наушники расслышала, брошенное уходящим профессором:

— После обеда загляните в просмотровую. У меня есть увлекательное поручение для вас.

Паула посмотрела на удаляющуюся спину профессора, удивлённо раскрыв рот:

— Когда ты успела? — ткнула она меня, усаживаясь рядом.

— Прекрати толкаться! — я потёрла ушибленное место: — У меня куча синяков от твоих костлявых локтей! Лучше скажи, где находится эта просмотровая?

— Тебе лучше знать, — обиженно поморщилась подруга, — я по академии не шастала. Нормальные у меня локти!