Проведи меня через туман. Летопись вторая: Морная сеча

Вступление

Было это дело ни на море, ни на океане, ни на острове Буяне.

Там, под могучей горой, хранительницей ведовства и вековых таинств, окутанных туманной дымкой, богиня Макошь сплетает нити. Нити те, почти прозрачные, как паучья паутинка, блестят на солнце в полярный день, что устал и уже уходит на покой. Он сдает вахту пришедшей ему на смену холодной полярной ночи.

На закате солнца зажигаются звезды, становясь покровительницами тех, кого судьба наделила неведомой силой. Судьбы их тесно связаны, переплетенные ловкими пальцами той, что все знает наперед. Пряха, погребенная беспамятством поколений, вынимает из корзины клубки и спицы, их перезвон напоминает неторопливый ход часов: тик-так. Смотрит на небосвод, звезды загораются ярче, тянутся самыми кончиками друг к другу. И на потемневшем небе расцветает кружевной узор, что будто предвестие чего-то небывалого.

В ночь, когда Явь, Навь и Правь приоткроют двери своих миров, ты станешь частью этой тайны. Закрой глаза и внимательно слушай, как шепот, такой спокойный и ласковый, словно ручеек в лесу, поведает тебе историю, свершившуюся не так давно и не так далеко!

Предисловие и словарь

Дорогой читатель!

Если ты читаешь эти строки, значит, в тебе тоже бежит волшебная струйка родной магии. Взгляды простаков, давно позабывших традиции своих предков, не способны разглядеть таинство раскрывающейся перед тобой истории, в которую ты уже немного посвящен. Она случилась не так давно, от того в ней все меньше выдумок, мешающих между собой правду и домыслы.

Но, прежде чем ты продолжишь окунаться, словно в омут, в мир, где ковры летают по воздуху, а не пылятся на стенах, мы хотим, чтобы ты изучил некоторые важные термины, используемые рассказчиками и самими жителями Магической народной империи. Это поможет тебе быстрее проникнуться в приключения наших славных героев, а не искать где-то на чужеземной стороне нужное тебе понятие.

Аспид — чудовищных размеров змей с птичьим носом, двумя хоботами и крыльями из алмазных, изумрудных и сапфировых пластин. При этом тело Аспида имеет абсолютно черный цвет (отсюда и происходит выражение – аспидно-черный). Большой заповедник Аспидов находится в Подгорье Ведограда. Змеев используют для игр в «ша’баш».

Банник — хранитель бани. Его представляют в виде голого старика, чье тело было покрыто листьями от банных веников. На лице Банника сияют яркие желто-зеленые глаза, а обрамлено оно длинной белоснежной бородой. Впрочем, в своем истинном облике Банник появлялся перед людьми крайне редко. Чаще всего он мог преобразиться в собаку, кошку или зайца, либо же вовсе принять плохо различаемый облик. Чтобы Банник был добр к хозяевам бани, те оставляют ему воду, мыло и веник.

Ведьмаг — общее название для колдунов и колдуний, постигающих и владеющих родной магией. Сюда относятся маги многих народностей.

Ведьма — колдунья, постигающая и владеющая родной магией. Также ведьмами называют колдуний, которым подчиняется природная магия лучше, чем другим. Они умеют общаться с природой, животными, а также способны подчинять себе нечисть. Не каждая колдунья — ведьма.

Волколак — проклятый человек, принимающий на время образ волка. Подвержен лунному циклу. Однако с опытом и временем может научиться контролировать этот процесс, сохраняя человеческое сознание.

Волшебный клубок — магический путеводитель, указывает верную дорогу. Так же есть и такие артефакты, которые, если намотать нитку на палец определенное количество раз по или против часовой стрелки, могут перенести ведьмага в заданное место.

Домовой — домашний дух, мифологический хозяин и покровитель дома, обеспечивающий нормальную жизнь семьи, плодородие, здоровье людей, животных.

Леший — лесной дух, хозяин леса. Имеет вид человекообразного существа. Деревянные конечности, туловище и голова покрыты мхом. Хвост волочится еловой веткой по земле. На голове вихрастые рога из веток. Однако в каждом лесу выглядит леший по-разному, в зависимости от преобладающей в нем растительности.

Лиходел — отступник законов Магической народной империи, преследуются сотрудниками Ратибора. К лиходеям относят и чернокнижников, связывающих свою лихую ведовскую практику с бесами и запрещенной магией.

Магическая народная империя — большое магическое государство в не осязаемом простаками мире. Во главе стоит император. Престол чаще переходит по наследству, либо же занимается с помощью дворцового переворота. Имеет свои министерства, военные, судебные, правоохранительные и социальные структуры. Также обеспечивает своих граждан колдовским образованием, знахарской медициной и ведьмаговскими городами, стоящими в отдалении от городов простого люда. Город-столица империи — Санкт-Петербург.

Маглокация — способ перемещения в пространстве с помощью магического фокусировщика (перстня).

Морная сеча — древние состязания, организованные в стародавние времена. Тогда некоторым лиходелам, приговоренных к казни или ссылке, давали шанс. Один вратник и четыре клеврета проходили испытания в мире Навь, придуманные самим правителем. Встречались на их пути самые страшные чудища их забытых сказаний. В современном мире — это возрожденные состязания между школами и отобранными из их учеников команд. Команда победителей получала в награду шанс поступить в Ратибор.

Перевертыш — ведьмаг, умеющий принимать облик какого-либо животного по своей воле. Полностью сохраняет человеческое сознание, находясь в теле зверя или птицы. Некоторые талантливые ведьмаги обладают способностью оборачиваться несколькими животными.

Перстневик — магическое устройство, внешне похожее на книгу. С его помощью можно связываться и общаться с ведьмагом, у которого есть такой же артефакт.

Простак — человек не ведающий, не владеющий родной магией. Некоторые ведьмаги, ставящие себя из-за своих способностей и титулов выше всех тех, кто не владеет магическими способностями или обрел магию первым в своем роду, называют тех челядью или отребьем.

Ратиборец — боевой маг, служащий на благо империи в Ратиборе: магическом комиссариате правопорядка.

Славяне — в нашем общепринятом понимании это магический народ, владеющий единой родной магией. Имеет одни вековые традиции, обычаи и ведовские практики. Не делит ведьмагов и ведьм по крови и нации, объединяет собой многие непохожие друг на друга народности.

Совет Волхвов — это ведьмаговский орган власти, состоящий из шестнадцати представителей древних родов. Все они играют роль императорских советников, принимают важные решения по многим насущным вопросам и регулируют законодательную, исполнительную и судебную власть в империи.

Треба — это жертвоприношение Богам. Под этим понимают и приношение еды умершим предкам.

Упырь — заложный покойник, встающий по ночам из могилы. Вредит людям, скоту, пьет их кровь. При условии, что убил упыря при жизни сильный ведьмаг, последний может взять упыря под свой контроль, чтобы творить зло с его помощью. Тогда упырь долгое время может сохранять человеческий облик, ходить днем среди других людей, все понимая и не выдавая себя.

Рукопись первая

ᛣᛉ

Солнце, вступив на свой летний престол, палит нещадно уже которую неделю, не жалея округу. Природа замерла, стараясь вовсе не вдыхать спертый душный воздух, чтобы не опалить ноздри. Лишь легкий ветерок, задуваемый в распахнутое оконце мансарды большой деревянной усадьбы, приносит облегчение своим обитателям.

Лето выдалось славное, предлагая детворе уйму развлечений на улице, только лишь бы выдернуть их из душных маленьких квартирок и оторвать от современных гаджетов и интернета. Забытые современными детьми салочки, казаки-разбойники, прогулки на велосипедах, рыбалка, походы, сбор полевых цветов, песни под гитару у жаркого костра так и просили, чтобы их вспомнили. Да, у кого-то все это имело место быть. Но проходило мимо младшего имперского наследника.

Потянувшись на твердом матрасе и услышав скрип своей широкой кровати, Яромир открыл один глаз, уставившись в низкий побеленный потолок выделенного ему помещения в усадьбе, куда они семьей перебирались в теплый сезон. Веселые визги соседской детворы доносились с улицы, хотя их летняя усадьба и находилась на окраине ведогорода.

Ему было шестнадцать лет, и он томился дома, не смея покидать территорию их участка, скрытого густым сосновым бором, тянущимся вековыми кронами к низким облакам. Август уже топтался на пороге, напоминая, что два месяца лета — прожиты бессмысленно и скучно. Отношения с отцом оставались по-прежнему сухими и натянутыми, как тетива у лука в момент перед выстрелом. Они за два месяца лишь пару раз вместе обедали, да и то почти не разговаривали: Борислав Мстиславович был недоволен тем, как прошел первый учебный год у младшего сына. По его мнению, тому надо было больше уделять время учебе, а не вляпываться в крайне неприглядные истории вместе с новыми друзьями. О них, кстати, отец семейства и всего ведьмаговского сообщества не отзывался открыто плохо. Но красноречиво отмалчивался. И в этом молчании Яромир отчетливо видел неодобрение, но ему было плевать.

Владимир пропадал на службе в Ратиборе, а Ярослав, их старший брат — жил отдельно в Южноморье со своей семьей: женой Анной и двумя детьми — двойняшками Машей и Пересветом, которым осенью исполнится девять. Поэтому единственным, что поддерживало дух молодого волколака — оставалось общение с друзьями. С Вершининым они общались простыми письмами, посылаемыми с помощью домовых, умеющих отправлять послания по дымоходам, а с Мирославой — через перстневик.

Ступая босиком по теплому дощатому полу, парень тер глаза и зевал, одним движением руки с перстнем из серебра и лунного камня заправляя помятую после долгого сна постель. На ходу листая артефакт в поисках переписки с подругой, Яромир не смог скрыть кривоватую улыбку: от нее было одно непрочитанное послание. Мирослава уже вернулась из Египта, куда летала вместе с бабушкой к родителям, которые смогли вырваться домой только на пару недель, а потом снова улетели в Африку. Серафима Николаевна, махнув рукой на драгоценный засаженный овощами огород, увезла внучку к Красному морю в Шарм-эль-Шейх. Подруга даже прислала несколько фотографий международной почтой — они лежали аккуратной стопкой на рабочем столе младшего Полоцкого, пересмотренные им уже с десяток раз. Счастливая и загорелая Мирослава красовалась на каждой солнечной фотокарточке в окружении родителей, бабушки, или одна, стоящая около какой-нибудь достопримечательности или на берегу моря. Хоть кто-то полноценно отдыхает!

Открыв лист с перепиской, прочитал от подруги послание, написанное ее мелким круглым почерком:

«Жду не дождусь Перунова дня! Скучаю! Тебе от Персея большой привет!»

А внизу, спустя несколько пустых абзацев, была приписка размашистыми, с наклоном влево буквами:

«Волчара, не поджимай хвост, она тебя еще заклюет своими рассказами о поездке! Мне вот уже плохо! Наслаждайся одиночеством! Коба.»

Яромир снова улыбнулся, спускаясь по деревянной лестнице на второй этаж усадьбы, все также держа одной рукой перстневик, а второй разлохмачивая свои отросшие за лето черные волнистые волосы. Несмотря на то, что часы еще даже не пробили одиннадцать ударов, жара уже окутывала улицу, проникая в дом через открытые форточки, но все же внутри было приятно прохладно. Магия!

Он был дома один, предоставленный сам себе, лишь пара слуг иногда показывалась на виду. Умываясь и чистя зубы, парень писал ровным каллиграфическим почерком в перстневике ответ:

«Это лето было таким же, как и прошлые — скучным и безрадостным! Спасите, други! Жду встречи! Уже скоро! Ура!»

Ополоснув лицо прохладной водой, вышел из просторной ванной, обложенной мраморной плиткой, и нос к носу столкнулся с Прохором — их лакеем, смотрителем и по совместительству нянькой младшего наследника. Строгий мужчина под шестьдесят лет был ниже Яромира на целую голову, поэтому смотрел снизу вверх. Чистая и выглаженная льняная косоворотка сидела на его худых поникших плечах, бородка аккуратно подстрижена, волосы зачесаны по ровному пробору. Полоцкий в детстве боялся этого мужчину, который всегда знал, что и где натворил непоседливый младший сын императора, а потому от него было невозможно спрятаться самому или скрыть тайну. Сейчас детские страхи отступили, и в Прохоре парень видел только умудренного жизнью человека, которому и не нужно было высшее магическое образование, чтобы видеть Яромира насквозь.

— О, Прохор, доброе утро!

Прищурив все еще не теряющие блеска карие глаза, Прохор оглядел помятого подростка, шастающего по дому босиком.

— Полдень скоро, а вы все спите, княжич!

— Ну и что? Все равно больше нечем заняться, — пожал плечами Яромир, обходя лакея стороной и захлопывая обложку перстневика. Пока Мирослава была в Египте, ее артефакт не всегда ловил магические волны, и связь у них часто обрывалась. Сейчас он надеялся, что подруга сможет скрасить последние дни до возвращения в школу своими посланиями.

— Отец будет недоволен тем, что вы шастаете без дела, как неприкаянный! — Прохор шел следом, не отставая ни на шаг.

Рукопись вторая

ᛣᛉ

— Как вы это сделали?! — даже не пытаясь спрятаться от проливного дождя, за торопящимися уйти подростками шел Микола. В их большую организаторскую палатку набилось столько промокшего народу, что Мирославе с Катей еле как удалось переодеться.

— Обещали — сделали, какая разница как? — по лицу Яромира нескончаемым потоком с волос бежала дождевая вода.

— Народ в восторге, я без претензий, не подумайте, просто удивлен! — пожал плечами организатор, глядя на пятерых участников шоу, в четверых из которых бежала родная магия, бурля и согревая изнутри. — Но даже в приложении погоды нет дождя. Циркачи вы или экстрасенсы — неважно, но спасибо вам!

Он протянул руку, поблагодарил каждого, и припустив, побежал скрыться в палатке.

— Экстрасенсы? Как мило, — буркнул Полоцкий и повернулся к Женьке. — Значит, характерник?

Тихомиров настороженно посмотрел на него в ответ:

— Ты мне помог?

— Совсем немного.

— Я бы и сам смог!

— О чем речь? — спросила Катька, которая была ниже травы, тише воды, потому что на нее, как и на тех, кто участвовал в обряде, легло неизгладимое впечатление. Тем более она вообще не понимала, как и что это было!

— Думать надо только о том, как навести морок, а не обо всем сразу, это мешает, — продолжал говорить Яромир, краем глаза наблюдая за тем, как Мирослава раз за разом поскальзывается на траве.

— Я в курсе! — Тихомиров явно злился. Он точно хотел сделать все сам, поэтому сейчас шел без настроения, что на него вообще не было похоже.

— Как ты вообще этому научился? — крикнул Никита, шедший самый первый в их колонне, продвигающейся сквозь заросли к проселочной дороге. Дождь набирал обороты, шум от капель дождя, которые били по листьям, нарастал. — С такими умениями тебя заберут в Ратибор с руками и ногами.

— Я к этому и стремлюсь, — фыркнул Женька. — А учить подобному вас будут на Стихиях.

— Только вот научиться такому — удается далеко не всем, Тихомиров, об этом ты забыл сказать. Так, ты себе что-нибудь сломаешь! — Яромир подхватил подругу за мокрое предплечье как раз в тот момент, когда она поскользнулась в тапочках и опасно покачнулась назад. Мирослава, ойкнув,встала прямо и сняла их с ног, раздраженно фыркнув:

— Порвался! Пойду босиком.

— Верное решение.

Небо все сильнее трещало по швам, прорезаемое огненными стрелами, пускающими по тучам молнии.

— Твой брат наверняка умеет и покруче стихиями управлять? — спросил Женька, прекрасно осведомленный о том, где служит Владимир, так как тот не раз появлялся в школе по форме.

— Его учил ваш заведующий, — просто ответил Полоцкий, не желая углубляться в то, что на самом деле умел его брат. Потому что и сам не знал даже части. Но одно знал точно — Владимир был таким бойцом, с которым разом не смогли бы справиться и трое сильных ведьмагов, это было проверено службой. И то, что брата заставляют разбираться в делах Подгорья — только унижает его как отличного ратиборца.

— О... я понял, — только и ответил Женька, о чем-то задумавшись. — А туману он тебя научил?

— Да было дело, но мы работали только вдвоем, одному мне не удавалось такое, — он неопределенно махнул рукой назад, напоминая о том, что только что было у сосны.

— Ладно, тогда в любом случае спасибо, — Тихомиров протянул руку для рукопожатия. Полоцкий, ухмыльнувшись, коротко пожал ее, а в следующий миг Катька налетела на них сзади.

— О чем речь, вы мне можете хоть что-то объяснить?! — девушка слегка дрожала под проливным дождем и щурила глаза, чтобы в них с длинных густых ресниц не стекала вода.

— Да, Кать, мы про компьютерную игру, слышала? Новая виртуалка... — начал Женька, когда они вышли из рощицы к дороге, и дождь полил еще сильнее.

— Ненавижу ваши игрушки, ничего в них не понимаю! — фыркнула Катя, вздрогнув, когда сзади них разорвалась молния. Мирослава, шедшая босиком по старому асфальту, все еще теплому после дневной жары, подскочила на месте, запищав.

— Так, ускоряемся, иначе... — голос Яромира заглушил рев грома.

— До завтра! — Женька махнул троим друзьям и повернулся к старой подруге. — Пошли, Меркулова, нам в одну сторону.

— Рада была тебя видеть! — Катька чмокнула Мирославу в щеку, и та в ответ глупо улыбнулась. — Увидимся еще?

— Ну да...

И они с Женькой помчались на соседнюю улицу, срезая путь через чей-то проходной огород.

— А мы что встали? — вытер лицо Никита, будто это могло помочь в такой-то ливень. — Побежали!

Бег занял от силы минуты три. Они ввалились во двор Серафимы Николаевны, пробегая под крышей веранды, с которой стеной сбегала вода, создавая импровизированный водопад. Запыхавшиеся друзья ступили под крышу крыльца, под которым было еще больше шума из-за металлической кровли.

— Фух! — выдохнул Никита, присаживаясь на лавочку и склоняя вниз голову, со светлых волос которой бежали ручьи. Яромир слабо оперся о деревянные перила, мотнув черной шевелюрой, как собака.

— Так, — тихо начала Мирослава, откидывая порванные тапочки в сторону, — кто такие характерники? И причем тут Тихомиров?

Парни переглянулись, как делали это каждый раз, когда подруга задавала вопросы из разряда: я не в курсе, но вы обязаны объяснить.

— Твой друг мечтает пойти в ратиборцы, — сказал Яромир, увидев, как девочка кивнула.

— Ну да, он всегда хотел быть военным.

— Характерники — это особые чародеи, которые могут использовать силы природы в боях. Туман — это сложная магия, для нее нужна огромная сила воли и непоколебимая концентрация, а также большой магический ресурс.

— Туман — это еще и морок, а если характерник особо талантлив, то может использовать его как портал! — Никита тоже снял кроссовки, поставив их ближе к двери, чтобы до них не долетали дождевые капли. Будто мокрым насквозь кроссовкам это помогло бы высушиться.

Мирослава села рядом с ним на лавку, чувствуя, как неприятно сарафан липнет к телу, температура которого стала приходить в норму после бега. Она посмотрела на Яромира так растерянно, что тот будто прочитал ее мысли и ответил:

Рукопись третья

ᛣᛉ

Мирослава несла очередную охапку крапивы к своему платку, явственно ощущая, что тонкий хлопок толстовки не обеспечил полную безопасность кожи. Руки кое-где жгло и хотелось сильнее их расчесать. Она, Никита, Астра и Иванна поочередно глядели на горизонт, про себя отмечая, что скоро солнце должно опуститься настолько, чтобы им можно было прекратить сбор травы. Да какая же это трава?! Это настоящий жгучий ведьмин хлыст!

Скосив взгляд вниз, Мирослава заметила поднимающегося к ним Яромира и, не глядя кинув охапку крапивы, рванула к нему. Никита, который в это время проходил мимо к своему платку, еле увернулся от летящей на землю крапивы, подобрал и уложил ее на платок, а только потом обратил внимание на то, куда рванула подруга.

— Ну наконец-то! — девчонка прыгнула в объятия друга, почему-то не подумав о том, что он сейчас все еще слаб, и они могли упасть в растущую везде крапиву. Полоцкий устоял, лишь покачнулся и сделал шаг назад, но удержал их обоих.

— Не думал, что всего день без меня — для тебя так невыносим! — он поставил ее на землю и улыбнулся, заметив, как прическа подруги приобрела привычный вид. — О, твои ушки вернулись!

— Это все Ванюта, я сама так не умею! Как ты себя чувствуешь?

— Княжич! — к ним подбежал Никита, который не стал снимать перчатки и просто обнял друга за плечи, не предлагая пожать ладонь. — Ну как ты?

— Вершинин, брысь! — отодвинула его Астра, и они вдвоем с Иванной обняли друга. Тот, криво ухмыляясь, похлопал их по спине.

— Как ты, Яромир? — спросила Иванна, задирая голову, чтобы посмотреть в его лицо, все еще бледное и с синяками под глазами.

— Да нормально, как обычно после полнолуния. А вы чем это тут занимаетесь?

— Крапивой, — буркнула Мирослава, расчесывая все же обжегшийся участок кисти.

— Кажется, солнце село! — вскрикнул Никита и выдохнул.

— Рано радуешься, нам еще ее перебирать, — расстроила его Астра.

Так и было. Несколько дней они только и занимались тем, что собирали крапиву, потом, сидя в столовой за столом их общины, отделяли веточки и скручивали их в небольшие пучки для сушки. Их надо было развесить в темном сарае, приспособленном для этих самых целей. У них уходили на это целые вечера, зато освобождалась первая половина дня. Друзья возвращались после зарядки и завтрака и могли еще часик-другой подремать. Пока кто-то работал на ферме, поле или собирал дневные травы, у них был отдых. Единственная жалость — вечером на сеновалах организовывались вечерки, где все играли в настольные игры, карты, устраивали шарады или даже танцы. Мирослава, не очень любившая подобные мероприятия, не грустила, зато Астра, любившая быть в центре внимания, а также душа компании Вершинин, очень расстраивались, когда, закончив с крапивой, возвращались на сеновал, а все развлечения уже подходили к концу.

Погода потихоньку стала портиться, по утрам и вечерам становилось зябко, не лишними оказались кофты и толстовки. Школьную форму носить не заставляли, даже никаких знаков отличий, чтобы можно было определить общину. В августе все становились помощниками Ведограда, работниками фермы, объединенными общими заботами по хозяйству. Да, многие оставались недовольны, но мало у кого получалось отлынивать от работ. Даже София Мирская со своими подружками Агатой Галициной и Линой Ленской послушно, хоть и неохотно, собирали травы в Пуще.

Персей прилетал всего раз, рассказав, что у Онисима и Избушки все в порядке, и намекнув, что пора бы наведаться в гости. На следующий день все пятеро друзей отправились в лес с утра пораньше навестить их. Там Онисим устроил свой сезон по сбору трав, весь потолок избы был увешан пучками. Внутри пряно пахло душистыми травами, а вот на полу ни соринки, чистота! Мирослава принесла Онисиму яиц, хлеба, овощей и сладостей. Друзья набрали это все со скатерти-самобранки во время завтрака, и не пришлось идти с пустыми руками.

Восьмого августа, в день Стрибога, бога ветра, у второкурсников начались занятия по Стихиям. Занималась каждая группа в свое время, и Иванна объявила, что у них занятия будут несколько раз в неделю сразу после завтрака.

— Вот и закончилась наша халява! — раздосадовано причитал Никита, жующий пряник, когда они шли к поляне, где были назначены занятия.

— Да ну, хватит уже дрыхнуть до обеда, скучно, — не согласился с ним Яромир. Он, в отличие от многих, был одет согласно каким-то своим правилам: строго. В рубашку и брюки, хоть и летние. Сегодня было пасмурно, поэтому рубашка была черной и из плотного натурального материала. Вершинин тоже шел в рубашке, но на пару размеров больше положенного, а еще она была надета поверх простой футболки с растянутой горловиной.

— Как думаете, кто у нас будет преподавателем? — задумчиво спросила Астра, запахиваясь в темно-зеленую телогрейку в розоватый мелкий цветочек: такие сейчас были в моде. Они шли неровным строем по деревенской дороге к поляне. Трава покрылась влагой после ночного дождя, и каждый старался не сойти с дороги, чтобы не вымокнуть.

— Я слышала, что это будет молодой парень. Во всяком случае, у колядников так, они рассказывали, — поделилась новой информацией Иванна, кутавшаяся в свой кардиган с вышитыми на рукавах мухоморами. Вышивала она сама, и не только на одежде. Сейчас на ее ногах были надеты босоножки с вышитыми на них мышками.

Мирослава шла последней и широко зевала. Да, за последние дни они привыкли долго спать, и сейчас проснуться не помогла даже зарядка. А тело по привычке сопротивлялось необходимости учиться летом. Еще три недели до начала учебы, зачем начинать занятия именно сейчас?!

На ногах у нее были сланцы. Кроссовки жалко было мочить в мокрой траве, зато тапочки легко снять и не надо сушить. По этой же причине, то есть из-за нежелания намокнуть, были надеты шорты вместо джинс. Зато сверху на плечах сидела толстовка на флисе. Однако ноги мерзли, и тело порой содрогалось в дрожи.

Рукопись четвертая

ᛣᛉ

Август подошел к концу, утонув в прохладных осенних ветрах, что стали прогонять летнее тепло . Все чаще стала портиться погода, провожавшая лучшее время года, хмурясь и плача. Небо было серым, приходилось пораньше зажигать кристаллы, чтобы освещать сеновалы, а на улицу не хотелось выходить без кофты.

— Ты глухой или дураком прикидываешься? — Яромир шел быстрым шагом, пытаясь оторваться от Вершинина. Тот, однако, шел следом, не отставая ни на шаг.

— Ты теряешь время и собственное здоровье! — ответил Никита, морщась от того, что высокая мокрая трава намочила штаны и рубашку.

Полоцкий остановился и резко развернулся к другу. Щеки у него впали, а под глазами пролегли черные тени. Август для молодого оборотня был одним из самых тяжелых месяцев в году, так как именно в нем случалось сразу два полнолуния. Для его организма это оказалось чересчур, но что еще ему оставалось?!

Кости ломило, и хотелось выгнуться так, чтобы они сломались, или же вовсе выпрыгнуть из собственного тела, которое горело огнем. С годами было все тяжелее встречать полнолуние, будто подростковые меняющиеся гормоны только усугубляли положение проклятого волколака, у которого и без этого имелись свои привычные проблемы.

— Конкретные предложения есть, кроме пустых разговоров?!

— Тебе надо принять себя, Полоцкий!

— А то я не принимаю?!

— В том-то и дело, что нет!

— Я себе не враг!

— Надо перестать принимать те лекарства, которые тебе дают!

Яромир еще внимательнее всмотрелся в веснушчатого друга, глаза которого находились в тени от козырька восьмиклинной кепки, низко опущенной на брови. Вершинин глядел в ответ, не отводя взгляда, хотя смотреть на Яромира в преддверии полнолуния было тяжело из-за его больного внешнего вида.

— Да я без них помру от болевого шока! Ты хоть на секунду понимаешь, что это за проклятье?!

— Ну прости, что я такого не испытывал! Но зато я уверен, что эти лекарства заглушают твой разум! Вспомни…

— Никит! Да хватит уже!

— Погоди! — Никита подошел ближе и схватил друга за предплечье, выводя их на берег Росинки. Песок был мокрым из-за недавнего дождя и усилившихся речных волн. Он прыгнул на поваленное бревно сосны и прошел по нему ровным шагом. Обернувшись, приподнял брови. — Ты идешь?

Полоцкий, вздохнув, взобрался на бревно, кое-как сохранив равновесие. Ноги дрожали и не слушались. Скрипнув зубами, дошел до середины ствола сосны, и неловко сел, еле успев ухватиться руками за сучок, торчащий сбоку, при этом расцарапав всю ладонь. Вершинин помогать не спешил, потому что знал, что друг ненавидит, когда кто-то обращает внимание на его слабости.

Они сели рядом, слушая затянувшиеся песнопения русалок и мавок, что плескались неподалеку на вире. Мягко шелестели ивы, низко склонившие свои ветки к реке. Вечер тонул в полудреме.

— Помнишь тот раз, когда Мирослава пошла тебя искать в лесу? После "шабаша"? — спустя пару минут молчания начал Никита, скосив взгляд на друга, который опустил голые ступни в темную воду. Яромир не ответил, но посмотрел в ответ красными глазами так выразительно, что Вершинин продолжил: — Ты тогда говорил, что кое-что помнил из той ночи перед тем, как проснулся в Избушке.

— Ну и? — Яромир скривился, вспомнив свой ужас после перевоплощения: он лежал голый на кухонном столе, накрытый старым одеялом. И в тот момент его больше всего волновал факт: чья на нем была кровь. Если бы ее — он бы сошел с ума.

— Твое человеческое сознание в ту ночь не было закрыто. Ты узнал Мирославу, а еще ты, кажется, тогда первым узнал Никифора, что лазил по лесу в поисках крови. Именно поэтому ты и помчался за ним, чтобы спасти подругу!

Яромир скривился и отвернулся. Ту ночь он помнил смутно. Скорее, где-то на уровне инстинктов всплывали ассоциации, запахи, ощущения. В ночь прошлого декабрьского полнолуния, когда состоялась первая игра в «шабаш» команды «Аркуда», он решил поддержать подругу, и в итоге не успел вернуться в медзнахарские палаты вовремя. Когда был забит победный мяч, он уже бежал с Лысой горы и стадиона «Стрибог», даже не успев поздравить Мирославу с ее первой победой. Его так ломало, что если бы кто-то встретился на его пути, то потом именно Яромир снился бы этому кому-то в кошмарах. Его тело сломалось в школьном коридоре, выводящем к Заколдованной Пуще. Он не сдержал безумного крика, когда разом сломались все кости, а сознание затрещало по швам, уступая место инстинктам волка. После этого Яромир уже почти ничего и не помнил, поддавшись желаниям внутреннего зверя.

Но даже тот факт, что он сумел различить запах подруги среди всех других, не делал ситуацию менее трагичной. Он все еще считал, что легко мог навредить ей тогда, хоть и сам был ранен упырем, с которым вступил в схватку. И хоть волк был явно слабее, чем недавно обращенный и напитый кровью упырь, для человека он все еще представлял большую опасность.

— Это очень сильно преувеличено. Я почти ничего не помню. А Мирославу спасло ее везение, не более того, — ответил Яромир, когда заметил нетерпение Вершинина. Тот снова цокнул языком, снял кепку и встрепал свои выгоревшие на солнце светлые волосы.

— Тогда ответь вот на какой вопрос: в ночи, когда ты пьешь отвар из волчьей ягоды, что происходит? — Никита подтянул к себе колени, перекрестив ноги. Полоцкий пожал плечами.

— Да ничего. Я просто вырубаюсь, а просыпаюсь утром снова человеком.

— Но ты превращаешься?

— Да. Такой процесс не обратим. Но мой организм после отвара более податлив. Точнее…

— Безволен. Ты позволяешь волку брать над собой верх взамен на отсутствие боли? — догадался Никита, и Полоцкий, хоть и неохотно, но согласно кивнул.

— У меня иногда складывается впечатление, что ты специально заставляешь меня чувствовать себя слабаком.

— Я не…

— Только это так и есть, Вершинин! — Яромир отвернулся, еле спрятав под маской хладнокровия полное разочарование в самом себе. — Я не тот, за кого все меня здесь держат! Я не сильный и не храбрый! Мне правда проще позволить своему второму «я» взять главенство, нежели снова и снова терпеть то, что я уже не единожды испытывал. Только сейчас, кажется, я понимаю, почему мой отец такого обо мне мнения.

Рукопись пятая

ᛣᛉ

Пробуждение в первый день вересеня было болезненным. Тело ломило, однако, уже не так в сравнении со вчерашним днем. Яромир непроизвольно застонал, хмурясь в томной полудреме. Открыв воспаленные глаза, с удивлением уставился на стену с небольшим оконцем, завешанную пучками с травами. Пахло хвоей, базиликом и чем-то приторно сладким.

Спина затекла и, казалось, стала деревянной. Попытался перевернуться на нее с живота и чуть не упал, когда наконец понял, что лежит на дубовом столе, накрытый тем же лоскутным одеялом, под которым однажды уже лежал. Узнал его, скорее, по немного затхлому травяному запаху, нежели по внешнему виду.

— Ежели и встаешь, то давайка-сь аккуратно. Не хватало тебе еще больше покалечиться туть, — проскрипел знакомый голос, и Яромир оттолкнулся ладонями от столешницы, оборачиваясь. Неподалеку у пылающей жаром печки стоял Онисим. В избе, надо было признать, на самом деле было очень тепло.

Парень стер со лба капли пота и очень осторожно на дрожащих ногах опустился на деревянный чистый пол босыми ступнями. Придерживая одеяло, покачнулся, глядя на лешего замутненными и очень сухими глазами, в которые хотелось что-нибудь закапать для увлажнения.

— А чего я здесь?

Онисим вздохнул, оглядывая своего нежданного заложника. Рассвет наступил пару часов назад, тогда-то ему и удалось перенести юного оборотня на стол, потому что до этого волк метался по Избушке, не останавливаясь ни на мгновение, чтобы передохнуть. Лешего он не различал, поэтому Онисим только сидел на печке, свесив ноги-копыта, и периодически вздыхал да пытался не дать волку разгромить избу изнутри. Надо было признать, что даже его эта ночь изрядно вымотала.

— Ты чегось обратился раньше времени, а, княже?

Яромир пожал плечами и вдруг ощутил боль в районе правой лопатки. Замер, чтобы унять ее, но заметил, как скривился леший.

— Случился форс-мажор. Я и сам не ожидал… А что там у меня? — парень закрутился на месте и заметил небольшое зеркало, висевшее на стене. Подойдя ближе, заглянул себе за плечо и с удивлением уставился на почерневший укус на своей лопатке. Человеческий укус с глубокими следами от клыков. В отражении встретился со взглядом Онисима. Леший увидел в глазах парня ужас и немой вопрос.

— Если бы яд этих хвостатых дев подействовал, ты бы уже помер, так чтось не боись.

— Это укус мавки?! — у него на спине выступил липкий мерзкий пот.

— Ее, гадины.

Онисим вернулся к печке, снял с крючка закипевший чайник и налил чаю в чистую эмалированную кружку.

— Поймали мы тебя вчерась около девяти часов вечера, когда ты в лес вбежал. Мне птички донесли, что в Пуще еще один волк появился. Я тебя сразу и не признал, княжич. Не время ведь былось… Избушку попросил, побежали мы с ней тудась, откудась птицы кричали. Там она тебя и поймала. Закрыли внутряне, дабы изолировать… Время раннее, мог вреду натворить… Ты уж не обижайся сильно. На-ка.

Он протянул замершему Яромиру кружку. Тот взял ее окаменевшими пальцами, даже не чувствуя того, какой горячей была вода.

— Это заговоренный хвойный чай с морошкой. Хорошо тонизируеть, пей.

Парень кивнул и сделал несколько глотков, обжигая язык и небо, но обессиленному организму сейчас было все равно на еще одни повреждения. От кружки целебного чая, который, надо было признать, оказался очень вкусным, легче не стало. После обращения не помогали даже серьезные медзнахарские зелья, что уж говорить об отварах лешего. Но все же он отставил кружку и попытался улыбнуться, чтобы выразить благодарность.

— Да ладно тебе, не вракай! Думаешь, я и сам не вижу, как тебя ломаеть? Во что бы тебя приодеть, а…

Онисим почесал мохнатый подбородок и пошел к сундуку, начав рыться в его закромах. Яромир стоял на месте, кутаясь в одеяло. Неловкости за то, что он стоял под ним голый, не было. Мучали и другие более важные переживания.

— Что я успел натворить?

— Да чегось… Ничегось такого. Успели мы тебя сразу перехватить, — леший повертел в руках длинную ночную сорочку. Яромир округлил глаза.

— В этом я точно не пойду!

— Точнось? По-моему, как раз пошите по тебе! — он поднял ее повыше, примеряясь. Яромир побледнел еще сильнее, на секунду представив, как он, разодетый в одну ночнушку с кружевными оборками, пойдет до сеновала. Что ж, репутация вряд ли испортится еще сильнее, а вот разговоров будет…

— Штаны есть какие, может? Любые…

Выбросив ночнушку в сундук, леший хмыкнул и почесал затылок. Он будто сдерживал улыбку, а как посмотрел на своего подопечного, так и вовсе хрипло и как-то по-дедовски рассмеялся, покачав головой. Яромир молчал. Было не до смеха как минимум из-за собственных физических ощущений. Однако ему еще не настолько поплохело, чтобы он согласился идти в неглиже мимо однокурсников.

— Дурачье! Позаботились о тебе! — Онисим достал кулек, лежащий на печке, и протянул его парню. Тот, придерживая одеяло одной рукой, взял вещи, узнавая свои брюки, рубашку и сменную обувь. А еще поверх всего лежало ожерелье из черного жемчуга.

— Кто передал?

— Кумушка твоя оставила на пеньке у лесочку. Хоть мозгов хватило сюды не лезть. Кстати, передай ей, пущай заглянет ко мне, как время найдет. Потолкуем.

— Мирослава? А как она…

— Да я почем знаюсь?! — Онисим рассердился и полез на печку. — Как вы там люди говорите? Кости погрею… А ты давай, княже, иди по своим делам.

— Погоди… А это чье? — Яромир поднял жемчужное ожерелье и держал его одним пальцем.

— Твое!

— Думаешь, я не помню, что на мне вчера было?

Онисим цокнул языком.

— Отныне этось твое! Дар мавки, мне так кажеться!

— Что еще за дар?

— Службу нести тебе будеть. Провинилась, вот так вот! Надевай и носи!

Быстро, насколько это было возможно, парень оделся, надел ожерелье, которое ему было явно не по размеру и сильно облегало шею. Остальные его обереги висели на груди, никуда не девшись. Он закинул одеяло лешему на печку и попросил Избушку опуститься. Та неохотно согнула лапы, но все же послушалась. Кудахтая, выпустила его наружу и снова поднялась, распрямляя огромные ноги и сгибая пальцы с когтями.