Прозрение

Глава 1

1881 год, Санкт-Петербург

Первые дни сентября радовали ясной, тёплой погодой. Солнечные лучи, отражаясь в стёклах зданий, бликами играли на мостовой. Оставив экипаж в начале Невского проспекта, баронесса Рамздорф отправилась по магазинам. Не сказать, чтобы она собиралась купить что-то конкретное. Всё, что могло понадобиться ей в предстоящем сезоне, она уже давно приобрела. Поход по магазинам был лишь поводом хотя бы на время покинуть дом ненавистного супруга. У лучшей модистки был заказан полный гардероб по последней парижской моде, в лавках куплены многочисленные туфельки, шляпки и сумочки. Барон Рамздорф не ограничивал молодую супругу в средствах, беспрекословно оплачивая все её расходы. Но ни наряды, ни драгоценности уже не радовали Долли, как прежде.

Полтора месяца назад Дарья Платоновна вышла замуж. В светских салонах долго обсуждалась новость о том, что мадмуазель Мощенской, которой к моменту сватовства пошёл двадцать первый год, несказанно повезло. Ещё бы, бесприданница с сомнительной репутацией сделала столь блестящую партию! Блестящую … Поначалу Долли и сама так думала. Барон Рамздорф был богат и влиятелен. Он имел высокий чин, занимал завидную должность и был принят при дворе. Не молод, но и далеко не стар. На момент знакомства Николаю Владимировичу было тридцать шесть лет. Они познакомились на балу. Нет, Долли не была им очарована. Да и барон тоже не был вылюблён. Ему пора было заводить семью. Надо было жениться, всё равно на ком. Холостое положение барона Рамздорфа вызывало пересуды, о нём ходили сплетни, но Долли не придала им большого значения. О ней ведь тоже ходили сплетни…

***

В шестнадцать лет Дашенька Мощенская, как и другие барышни её возраста, мечтала о большой и чистой любви, единственной на всю жизнь. Вокруг хорошенькой дебютантки роем кружили светские повесы. Они приглашали танцевать, рассыпались в любезностях, приезжали домой с визитами, но никто не спешил делать девушке предложение. Оно и понятно – у Даши не было приданого. Её мать, потеряв мужа, едва сводила концы с концами, стараясь обеспечить дочери приличный гардероб, какой-никакой выезд и скромные приёмы в своём доме. Но сезон завершился, а заветного предложения руки и сердца Даша так и не дождалась. Не солоно хлебавши, госпожа Мощенская, взяв с собой дочь, покинула душный и пыльный Петербург, перебравшись на лето в деревню.

Там, в Тульской губернии, Даша познакомилась с ним – своим сказочным принцем. Он был сыном владельца соседнего поместья. Юрий Нечаев завершил учёбу в Московском университете и приехал погостить у родителей перед поступлением на службу. Даша без памяти влюбилась в русоволосого, голубоглазого соседа. Они виделись ежедневно, гуляли, катались на лодке, играли в волан. Нечаев был очень обходителен, без подарков к Мощенским не являлся. Казалось, что дело идёт к свадьбе. Феодосия Никитична со дня на день ожидала предложения руки и сердца. В разговоре с дочерью она намекнула Даше, что надо бы быть поласковее с молодым человеком, поощрить его, дабы ускорить объяснение. Судьба, будто нарочно, предоставила для этого подходящий случай. После завтрака, как обычно, приехал Юрий и пригласил Дашу на конную прогулку. Погода стояла чудесная, Феодосия Никитична не стала возражать, давая возможность молодым людям побыть наедине. Они отъехали от дома на приличное расстояние, когда неожиданно хлынул дождь. Вымокнув до нитки, молодые люди решили переждать ливень в охотничьем домике Нечаевых, находившемся неподалёку. Там всё и случилось. Это было так романтично – дробь дождевых капель по крыше, завывание ветра, стук веток по стеклам. А они вдвоём, в надёжном укрытии, спрятавшиеся от дождя, ветра и посторонних глаз. Губы потянулись к губам, объятия сделались теснее. Юрий нашёптывал слова любви, туманившие девичий разум. Даша, охваченная любовным порывом, сама не заметила, как позволила Юрию овладеть собой. Она была уверена в благородстве возлюбленного, поэтому безоговорочно доверилась ему. Осознание своего падения пришло к ней много позже, когда Нечаев без обиняков сказал, что жениться не собирается. Он клятвенно заверил Дашу, что безумно любит её, но ему слишком рано думать о семье. Сначала нужно поступить на службу, как-то устроиться в столице, а потом уже думать о женитьбе. Уезжая, он говорил о том, что никогда не забудет её и это лето, счастливейшее в его жизни. Даша была раздавлена. Человек, которому она вверила свою судьбу, предал её. Девушка впервые задумалась о том, что, по сути, совсем не знала этого человека. А узнав, поняла, что и не любила никогда по-настоящему. Кроме презрения она уже ничего не питала к нему.

А дальше её жизнь стремительно покатилась под откос, словно телега в обрыв. И остановить это безумное движение она уже не смогла. Даша совершала один необдуманный шаг за другим, ошибку за ошибкой, пока сама себя не загнала в этот капкан, именуемый браком.

Погоревав о несостоявшемся замужестве дочери, Феодосия Никитична снова повезла дочь в Петербург, на «ярмарку невест». Истратив последние сбережения и наделав долгов, мать справила Даше приличный гардероб по последней моде. У Феодосии Никитичны состоялся с дочерью откровенный разговор. Даше надлежало в этом сезоне непременно найти мужа, иначе их попросту ждало разорение. Девушка прекрасно осознавала бедственное положение семьи, потому была полна решимости устроить свою жизнь так, чтобы ни в чём не нуждаться и помочь матери вылезти из долгов.

На одном из приёмов Даша встретила Юрия, который за тот месяц, что они провели в разлуке, успел обзавестись столичной невестой. Даша была в бешенстве. Вот, стало быть, как! На ней ему жениться было рано, а на дочери влиятельного чиновника – в самый раз! Даша не подала виду, как больно и обидно ей. Но она дала себе клятву отомстить обидчику, заставить его страдать не меньше, чем пришлось по его вине страдать ей самой. Отомстить она решила ему, а сгоряча хуже сделала только себе.

Заметив крепкую дружбу, связывавшую Нечаева с прапорщиком Семёновского лейб-гвардии полка Вахрятьевым, Даша, недолго думая, закрутила роман со светловолосым офицером. Нет, худощавый, бледный Вахрятьев совсем не нравился ей. Ей было до зевоты скучно с ним, его неуклюжие, неумелые ласки не доставляли ей никакого удовольствия. Но цель, которую она преследовала, была достигнута – Нечаев сгорал от ревности. Он был в ярости от того, что его так быстро променяли на другого. Увидев перекошенное от злости лицо бывшего возлюбленного, Даша испытала триумф. Вахрятьев был небогат, поэтому жениться на бесприданнице не горел желанием. Даша и не настаивала. Сезон был в самом начале, она не сомневалась, что за пять месяцев обязательно найдёт себе жениха.

Глава 2

Погрузившись в воспоминания, баронесса Рамздорф в задумчивости вошла в парфюмерную лавку Ралле, в которой вот-вот должны были появиться новинки сезона, доставленные из Франции.

- Долли! – раздался сбоку знакомый голос. Баронесса Рамздорф повернула голову.

- Софи, дорогая, как давно мы не виделись! Ты похорошела за лето, - Даша шагнула к прелестной, лучезарно улыбавшейся пухленькой блондинке.

- Здравствуйте, Елена Николаевна! - поприветствовала Даша графиню Протасову, смерившую её недружелюбным взглядом.

- Добрый день, Дарья Платоновна! Позвольте поздравить вас с бракосочетанием, благоденствия и согласия вашей семье, - изобразила на лице улыбку пожилая дама.

- Дашенька, приезжайте к нам, так хочется обо всём узнать поподробнее, - продолжала улыбаться Сонечка Аносова, не обращая внимания на неприязнь бабушки к подруге.

- Непременно, дорогая. Безмерно была рада видеть вас. Прошу простить меня, я тороплюсь сейчас. Но я обязательно навещу вас в скором времени.

Даше хотелось расспросить Софи об её брате Александре, но она не посмела. Это могло показаться графине Протасовой неприличным, ведь теперь у Даши был муж. Муж. Человек, который за два месяца брака ни разу не прикоснулся к ней, который целовал её только для видимости за свадебным столом. Барон Рамздорф даже не скрывал своего отвращения к жене. Её угораздило выйти замуж за женоненавистника, презиравшего прекрасный пол. Даша вздохнула и быстрыми шагами направилась в сторону своего экипажа. Разговаривать сейчас с Соней не хотелось. Не могла Даша рассказать наивной семнадцатилетней барышне того, с чем ей пришлось столкнуться в семейной жизни. Она не поймёт и не поверит. Да и никто не поверит. Разве что матушка, которая искренне сочувствовала дочери.

Даше очень хотелось увидеть Сашу. Хотя бы мельком, хотя бы издали. Они не виделись с того момента, когда гвардейские полки, расквартированные в Петербурге, отправились на военные учения в Красное Село. Пять месяцев. Сейчас, должно быть, гвардейская артиллерия уже вернулась в столицу. Стало быть, прапорщик Аносов уже может быть дома. Через месяц ему исполнится двадцать два. Он всё ещё слишком молод, чтобы жениться. Мысли Даши снова унеслись в прошлое.

***

Они познакомились три года назад на Рождественском балу в Дворянском собрании. Это был второй сезон Долли. Высокая, статная семнадцатилетняя барышня с ангельским личиком и золотистыми волосами притягивала кавалеров разных возрастов, словно магнит. Стоило мадмуазель Мощенской появиться в бальном зале, как её тут же окружали поклонники, желавшие записаться в её бальной книжке и приложиться к изящной ручке юной прелестницы. Долли выполнила данное себе обещание. Она была одинаково мила и любезна со всеми, никого не выделяя. Долли держалась гордо, выслушивая комплименты и принимая ухаживания чуть снисходительно. Ей нравилось кружить головы мужчинам, видеть восхищение в их взглядах, чувствовать свою власть над ними. Но всё это было игрой, маской, за которой Даша прятала неуверенность и страх снова быть отвергнутой. Даша боялась открыть сердце для новой любви.

Появление среди её поклонников девятнадцатилетнего артиллерийского офицера всколыхнуло устоявшийся мир, взбудоражило чувства. Нельзя сказать, чтобы прапорщик Аносов обладал редкой красотой, но было в его открытом лице нечто притягательное, располагающее к себе. Ласковый взгляд его чёрных глаз лишал покоя, волновал. Впервые увидев его, Долли подумала о том, что они были бы очень красивой парой – черноволосый, кареглазый юноша и голубоглазая, светловолосая девушка. Аносов был высоким и ладно сложенным, на полголовы выше Долли. Он держался спокойно и уверенно, но без тени высокомерия.

Александр стал приезжать к ним на Моховую. Сообразно правилам этикета визиты не были долгими. Несколько слов о погоде, несколько фраз о бале, несколько комплиментов Даше и её матушке. Иногда, когда не мог приехать лично, он присылал цветы и записки. Очень скоро Даша поняла, что с нетерпением ждёт его приезда. Саша невероятно нравился ей. В нём было что-то мальчишеское, беспечно-весёлое, искреннее и доброе. Постепенно его визиты становились длиннее. Даша понимала, что он влюблён. Она и сама отличала его среди других кавалеров. Ей нравилось его общество. С ним она снова чувствовала себя той, прежней Дашей. Рядом с ним не надо было притворяться. Он смотрел на неё с таким обожанием, так искренне говорил о любви! Она и сама чувствовала к нему расположение, которого не питала больше ни к кому. Но позволить себе влюбиться в него Долли не могла. Саша был молод. Слишком молод для того, чтобы жениться До двадцати трёх лет надо было ждать почти четыре года. Долли таким временем не располагала. Ей необходимо было найти мужа в этом сезоне. Будь Сашенька чуть старше, она, не раздумывая, выбрала бы его. К нему лежала душа. Рядом с ним учащённо билось сердце, и разливался жар в груди. Он, старший сын графа Аносова, был бы прекрасной партией для неё, если бы не был столь молод. Матушка прямо сказала девушке, чтобы та выкинула этого милого мальчика из головы. Даша пообещала, но отказать себе в удовольствии побыть в его обществе ещё немного, она не смогла. Тем более, что пока никто из поклонников предложения ей ещё не сделал.

Через два месяца Саша объяснился в любви и попросил её руки. Даша была в смятении. Ей очень хотелось ответить согласием, но она не могла. Она не хотела причинять ему боль, отвергая его. Тем более, что всё её существо тянулось к нему. Состоялся тяжёлый, откровенный разговор. Саша молил подумать, уговаривал, упрашивал. Он говорил о том, что можно объявить о помолвке сейчас, а обвенчаться через четыре года, когда будет дозволено по закону. Ах, как ей хотелось послушаться его, стать его невестой! Но она отказалась. Не мог понять Сашенька, мальчик из богатой семьи, их с матушкой бедственного положения. Да и не известно, приняла бы её, бесприданницу, его знатная и влиятельная семья или нет. Сам Саша такие вопросы пока решать не мог, требовалось разрешение на брак генерала Аносова, его отца.

Глава 3

Подойдя к ожидавшему её экипажу, баронесса Рамздорф распорядилась ехать на набережную Мойки, в особняк графа Киселёва. Встреча с Соней Аносовой и её бабушкой разбередила старую рану. Даше хотелось отвлечься от грустных мыслей, поговорить с кем-нибудь, поэтому она и решила поехать к подруге.

Прасковья Киселёва, которая предпочитала в обществе называться Виви, была на год моложе Даши. Она была некрасивой, но чрезвычайно обаятельной и весёлой девушкой, общение с которой всегда поднимало настроение. Виви была помолвлена, и в скором времени должна была состояться её свадьба. Предложения руки и сердца подруги получили после Нового года почти одновременно. Странным образом женихи обеих девушек оказались немолоды. Разница была лишь в том, что Даша была равнодушна к Рамздорфу, а Виви питала к своему жениху весьма пылкие чувства, несмотря на двадцатилетнюю разницу в возрасте. Даша была откровенно удивлена выбором подруги. Отец Прасковьи, генерал Свиты его величества, был очень богат и влиятелен. С таким приданым, как у Виви, можно было рассчитывать на более шикарную партию, чем тридцатидевятилетний вдовец с ребёнком. Несмотря на невзрачную внешность, у Виви не было недостатка в кавалерах. Причиной тому было не только солидное придание, но и жизнерадостный, добродушный, общительный нрав девушки. Виви была высокой и худощавой, с широким лицом, небольшими, близко и глубоко посаженными глазами, крупным ртом и тонким длинноватым носом. Но стоило ей только улыбнуться, как собеседник тотчас поддавался её обаянию. Девушка была бойкой и острой на язычок, с ней никогда не было скучно. Многие молодые люди были очарованы Виви Киселёвой, а она, невесть почему, выбрала Тимашева.* Аркадий Александрович был довольно привлекательным мужчиной с благородным лицом и статной фигурой. Он был состоятелен и занимал видный пост. Но двадцать лет разницы … А Параша была без памяти влюблена, и могла без умолку трещать о своём замечательном Аркадии. Даша прерывисто вздохнула, снова уносясь мыслями в прошлое.

***

Барон Рамздорф появился в жизни Даши в тот момент, когда её надежда стать княгиней Ухтомской окончательно рухнула. Базиль твёрдо заявил, что между ними всё кончено. Даша потерпела полное фиаско. А ей было уже почти двадцать лет.

С помощью Ухтомского кое-как дела удалось выправить, часть долгов погасить. Даша не могла не признать, что Базиль был очень щедрым, не скупившимся на подарки для неё. Да и любовником он был превосходным. Их роман длился больше года. Даша всё это время надеялась стать его женой, а он такого намерения не имел.

Василий Ильич, сын графа Левашова, после смерти деда по материнской линии, старого князя Ухтомского, получил титул и огромное состояние. Обаятельный поручик лейб-гвардии Преображенского полка в одночасье превратился в одного из самых завидных столичных женихов. Но двадцатишестилетний повеса, остряк и балагур Базиль Ухтомский не собирался обзаводиться семьёй. Он был желанным гостем всевозможных празднеств - его наперебой зазывали к себе родители девиц на выданье. Ни для кого в столичном обществе не было секретом, что князь Ухтомский вёл бурную, разгульную жизнь, свойственную гвардейской молодёжи. Дамский угодник, с лёгкостью кружа головы девицам, ловко отбивал посягательства их отцов и матерей на свою свободу. Ухтомский не сближался ни с одной девицей больше, чем то дозволяли светские приличия. Так было, пока Базиль не встретил Долли.

Они познакомились на музыкальном вечере у графа Делянова. Симпатичный русоволосый офицер, с нескрываемым интересом смотревший на неё, сразу привлёк внимание Долли. Ей всегда нравились вот такие, уверенные в себе мужчины. Когда князя Ухтомского представили ей, Даша поняла, что ей выпал счастливый шанс, упустить который она попросту не могла. Атака Ухтомского была стремительной, ухаживания романтичными и щедрыми. Не заставил себя долго ждать и головокружительный роман. Нельзя сказать, что Даша любила Базиля, но, определённо, какое-то время она была очарована им. Им было хорошо вместе, они приятно проводили время. Базиль был страстным, щедрым, остроумным. С ним было легко. В мечтах Даша уже видела себя княгиней Ухтомской. Впрочем, она согласилась бы стать его женой, даже если бы у него не было титула. Но Базиль делать предложение не спешил. Устав ждать, Даша сама завела разговор о женитьбе. Ухтомский честно ответил, что жениться на ней не будет. Второй раз Даша наступила на те же грабли! Второй раз доверилась мужчине в надежде на его порядочность! С Дашей случилась истерика. Она рыдала в голос, обвиняла Ухтомского в непорядочности. Базиль пытался успокоить её, но рыдания девушки делались всё более горькими.

Базиль налил в рюмку бренди и насильно заставил Дашу выпить. Потом принёс мокрое полотенце и положил на её опухшие от слёз веки.

- Даш, я ведь никогда ничего не обещал тебе. Не делай из меня подлеца.

- Я надеялась, что ты женишься на мне, Вася! Нам же хорошо вместе.

- Да, нам хорошо вместе. Так давай наслаждаться тем, что имеем. Давай встречаться и доставлять друг другу радость.

- Но я хочу замуж! Я хочу всегда быть с тобой, а не приезжать в твои апартаменты украдкой. Васенька, ты не любишь меня? Почему же ты не хочешь жениться на мне?

- Я просто не хочу жениться. Не хочу.

Даше было горько, обидно. Та истерика не прошла бесследно, у Даши случилась нервная горячка. Неделю она металась в полубреду, обливаясь потом. В бессознательном состоянии она звала Сашу.

Сильный, молодой организм справился с болезнью. Когда с визитом приехал Базиль, Даша уже шла на поправку.

- Прости меня, Долли. Я, должно быть, был слишком резок с тобой. Но и врать тебе я не хочу. Ты дорога мне. Я не хочу терять тебя. Но жениться я не буду.

В его голосе было раскаяние, он был таким искренним и открытым. Даша потянулась к нему, обвила шею руками, прильнула к губам.

- И ты прости меня, Васенька.

Даша не теряла надежды. Она чувствовала, что небезразлична ему. Она надеялась, что он оценит её, полюбит … и женится.

Глава 4

Поприветствовав графиню Киселёву и обменявшись с ней парой любезных фраз, Долли пригласила Прасковью прогуляться по Михайловскому саду. Анна Сергеевна чинить препятствий не стала, понимая, что девушкам хочется посекретничать. Виви поднялась к себе переодеться.

- Долли, вы бледны немного. Прогулка пойдёт на пользу. Всё-таки лето лучше проводить в деревне. Свежий воздух творит чудеса и дарит бодрость. Вам нездоровится?

- Нет-нет, Анна Сергеевна, всё в порядке. Устала немного.

- Может быть кофе? Пока Виви одевается.

- Пожалуй. Благодарю, Анна Сергеевна.

- Я угощу вас чудесными миндальными гипфелями.* Нам доставляют их из швейцарской кондитерской, что на Садовой. Машенька их очень любит. Старшая дочь пошла в меня пристрастием к сладостям, - заразительно рассмеялась графиня Киселёва. – Скоро растолстеет, как моя матушка.

- Точёной фигурке Марии Сергеевны это не грозит.

***

Экипаж баронессы Рамздорф, прокатив по набережной Мойки, подъехал к Михайловскому саду и остановился чуть в стороне от главного входа. Подруги не спеша пошли вдоль знаменитой решетки с «кружевной» кованой оградой и массивными колоннами к украшенным изразцами главным воротам. Прасковья в подробностях рассказывала подруге о приготовлениях к свадьбе, о том, какое сказочно красивое платье ей шьёт лучшая столичная модистка и какое чудное алансонское кружево для фаты ей подарила тётушка, княгиня Ростовцева. Поведала Виви и о том, сколько подарков надарил ей и её родственникам жених.

- Ты знаешь, Долли, мне кажется, Аркадий Александрович истратит все деньги на подарки, и нам придётся после свадьбы считать каждую копейку, - хихикнула Виви, лукаво сверкнув глазками.

- Полно вздор-то нести. Тимашев богат, - пробормотала Даша, вполуха слушая хвастовство подруги.

Ветерок тихонько шелестел в кронах деревьев пожелтевшей листвой, напоминая о том, что не за горами слякотная осень. Даша не любила это время года с переменчивой погодой, затяжными дождями и резкими ветрами. Долгие тёмные вечера нагоняли тоску. Даша всегда с нетерпением ждала наступления зимы. От первого снега, чистого и искрящегося в свете фонарей, на душе делалось спокойнее и радостнее. Отчего-то по-детски верилось, что с приходом Рождества в жизни непременно случится чудо.

Днём в парке было многолюдно. По посыпанным гравием дорожкам с визгом носились шаловливые ребятишки, которых тщетно пытались урезонить няньки и гувернёры.

- Виви, а как к тебе относится девочка, дочка Аркадия Александровича?

- О, мы с ней давно подружились. У меня будет чудесная дочка. Когда она гостила у нас в поместье, я научила её стрелять из лука и играть в рамс*, - улыбнулась Прасковья и взяла Дашу под руку.

- Право, Виви, лучше бы ты учила её вышивать.

- Ты полагаешь, я умею? Папенька не учил меня вышивать, – задорно рассмеялась Параша. – Справедливости ради должна сказать, что и маменька тоже не любит вышивать. У нас только Танюша* готова часами сидеть за рукоделием.

- А как у вас с Аркадием Александровичем? Ты понимаешь, о чём я.

- Всё так же. Дальше поцелуев дело не идёт. Ты знаешь, Дашенька, иногда я думаю, что Аркадий любит меня не так сильно, как я его. Порой мне кажется, что в нём есть потаённая страсть. Но он ведёт себя так сдержанно со мной … У нас ведь было немало возможностей побыть наедине. Если бы он захотел, если бы сделал попытку … Я не стала бы противиться. Долли, а вдруг он не любит меня? – Прасковья серьёзно посмотрела в глаза подруги.

- Полно, Виви себя накручивать. Просто Аркадий Александрович уважает тебя, потому и не предлагает того, что порядочной девушке до свадьбы предлагать непозволительно.

- Я не классная дама, чтобы меня уважать. Невесту любить нужно, - буркнула Прасковья. - А все эти понятия о том, что позволительно, что непозволительно до свадьбы, давно устарели. Мы же всё равно поженимся через месяц.

- Виви!

- Ах, Долли, ты-то хоть из себя моралистку не строй! Я всегда ценила в тебе прямоту и искренность. А у тебя-то как с Рамздорфом? Мне совсем не нравится твоё настроение. После замужества ты стала такой грустной.

- У меня всё хорошо. Заказала целый ворох платьев у модистки. Николай беспрекословно оплачивает все мои расходы.

- Вчера к нам Базиль заезжал. Он тоже показался мне подавленным. Не из-за тебя ли?

- Вряд ли.

***

Возвращаясь домой, Даша снова погрузилась в воспоминания. Странным выдался этот день, мысли всё время уносились в прошлое.

Базиль отчего-то грустит. А ведь он предупреждал Дашу, что не надо выходить за Рамздорфа. А она, глупая, решила тогда, что Ухтомский наговорил на барона ей в отместку. Она не поверила Базилю, который прямо сказал ей, что Рамздорфу жена нужна в качестве ширмы, для отвода глаз, не более. Николай Владимирович был симпатичным мужчиной, с приятным лицом и располагающими манерами. Он был весьма любезен: произносил незамысловатые комплименты, целовал ручку, развлекал легкой, непринуждённой беседой. Он показался приятным, воспитанным человеком, не позволявшим себе ничего лишнего. Ухаживал он весьма настойчиво, предложение руки и сердца не заставило себя долго ждать. По случаю помолвки бароном Рамздорфом был дан бал. Даша была очень довольна. Сотни глаз были устремлены на жениха и невесту, открывавших бал вальсом. Сколько девиц завидовало Даше в тот момент. Знали бы они, что ждало её дальше …

Венчание состоялось через полгода после объявления о помолвке. Несмотря на то, что большая часть столичной аристократии летом покидала город, церемония венчания в Исаакиевском соборе была многолюдной, а свадебный обед в особняке барона пышным. Жених счастливо улыбался и страстно целовал прелестную невесту под радостные возгласы гостей. Хотя Даша и не испытывала к барону пылких чувств, его близость не была неприятной для неё.

Поздно вечером, как и полагалось, дамы проводили новобрачную до спальни. Горничная помогла снять свадебное платье и облачиться в тонкую вышитую сорочку. Подождав немного, Даша постучала в дверь смежной спальни. Ответа не последовало. Даша дёрнула за ручку. Дверь оказалась заперта на ключ. В недоумении Даша опустилась на кровать. Минуло полчаса. Надев халат, новоиспечённая баронесса вышла в коридор и настойчиво постучала в спальню супруга. На сей раз Рамздорф открыл дверь и впустил Дашу.

Глава 5

Через неделю после свадьбы барон Рамздорф увёз молодую супругу в поместье. Даша была рада смене обстановки и возможности хотя бы ненадолго покинуть душный и пыльный Петербург.

Начало августа радовало ясной, жаркой погодой и буйным цветением. После обеда Даша, взяв книгу, шла к пруду. Устроившись на скамейке, в тени раскидистой, серебристой ивы, она углублялась в чтение любовных романов. Шок первых дней брака прошёл, баронесса Рамздорф смирилась со своим положением. Имея мягкий, добрый нрав, Даша старалась найти подход к супругу. За завтраком она заводила разговоры на самые разные темы, стараясь найти то, что могло заинтересовать её мужа. Коль уж так случилось, что теперь ей до конца дней придётся жить под одной крышей с этим мужчиной, надо было как-то находить общий язык и налаживать хотя бы дружеские отношения. Даша пыталась ненавязчиво расспросить Николая Владимировича о его детстве, годах учёбы в Александровском лицее и пажеском корпусе. Невесть почему, эта тема была крайне неприятна ему. Он хмурил брови, отмалчивался и переводил разговор на другой предмет. Поняв, что тема эта по какой-то причине болезненна для него, Даша её больше не поднимала, не желая причинять мужу страдание. Разговор о семье тоже был барону неприятен. Он обмолвился, что у него был старший брат, который погиб молодым. О матери Николай Владимирович тоже говорить не желал. Даша, желая завоевать расположение супруга, восхищалась его блестящим карьерным взлётом, говорила о том, как гордится его успехами на служебном поприще. Она без устали расхваливала усадебный дом и парк, надеясь льстивыми речами добиться доброго отношения мужа.

После завтрака супруги отправлялись с визитами. Хозяева соседних поместий были рады им, с интересом разглядывали красавицу-баронессу и поздравляли барона с замечательным выбором. На людях Николай Владимирович был очень доброжелателен, если не сказать мил. Он то и дело брал жену за ручку, смотрел с ласковой улыбкой. В такие минуты Даше казалось, что, возможно, она и сможет привыкнуть к этому странному, словно скованному невидимыми цепями, человеку. Она надеялась, что её доброе отношение сможет отогреть его, растопить лёд в его сердце. Дашу вполне устроило бы его дружеское расположение, раз уж так случилось, что полюбить её, как женщину, он не может.

Но её надежды оказались тщетными. Через неделю в поместье приехал человек, перечеркнувший всё, чего ей удалось добиться за время пребывания в деревне.

Константин Иванович Синицкий, привлекательный тридцатилетний мужчина, служил вместе с бароном Рамздорфом в Министерстве иностранных дел. При появлении гостя Николая Владимировича словно подменили, от былой холодности не осталось и следа. Лицо барона сияло от радости, в глазах полыхал огонь.

- Идите к себе, мадам, - небрежно бросил Даше муж, даже не удостоив взглядом.

Она покорно поднялась с дивана и направилась к выходу. Даша задыхалась от негодования. Как он может? Рамздорф выказал ей полное неуважение, принимая в доме этого человека. Такое в голове просто не укладывалось. Даша решила чуть позже прямо поговорить с мужем, не желая терпеть подобное в своём доме.

- Николай Владимирович, мне крайне неприятно присутствие господина Синицкого в нашем доме. Пощадите мои чувства.

- Придётся потерпеть, потому что мне присутствие Константина приятно, - ухмыльнулся Рамздорф.

- Вы говорили о видимости благополучного брака, а сами … Прислуга же видит всё.

- Так что ж? Меня не интересует мнение прислуги. Впрочем, как и ваше. Вас-то интересовало мнение прислуги, когда вы предавались плотским утехам на квартире князя Ухтомского?

Даша опустила глаза. Ей нечего было сказать в своё оправдание.

- Вы лишаете меня уважения прислуги. Меня перестанут воспринимать как хозяйку. Я настаиваю, чтобы господин Синицкий покинул наш дом. Неужели так сложно найти другое место для встреч с вашим другом?

- Я ещё раз повторяю вам: Константин проведёт эту неделю здесь. Я так хочу, - глаза барона сузились.

- В таком случае, я тоже буду делать то, что хочу, - прошипела Даша, задыхаясь от ярости.

- Ошибаетесь, мадам. Как метко выразился барон фон Эйхендорф*, что дозволено Юпитеру, не дозволено быку. И вы будете послушно делать то, что велю вам я, - глаза барона напряженно, не мигая смотрели на жену.

- А если нет? – Даша дерзко вскинула голову и посмотрела мужу в глаза.

Барон схватил её за руку и впился пальцами в запястье, причиняя боль.

- Мне больно! – взвизгнула Даша, стараясь вырвать руку.

- Именно этого я и добиваюсь – чтобы вам было больно. Очень больно. Вы должны усвоить, мадам, что за каждую дерзость вы будете наказаны. Я не потерплю непослушания.

Даша молча смотрела в потемневшие, свинцовые глаза супруга, который продолжал всё сильнее сжимать её запястье. О, как она ненавидела его в этот момент! Эти залысины, эти брови вразлёт, эти подкрученные усики.

- Надеюсь, вы усвоите урок, мадам. Не забудьте завтра надеть митенки, чтобы спрятать синяки. А сейчас отправляйтесь в свои покои и сидите там тихо, пока я не позову вас.

***

Та неделя казалась нескончаемой. Даша не знала, что ей делать. Первой мыслью был побег. Уехать, бросить всё и уехать, неважно куда. Подальше от этого человека, жизнь с которым будет невыносимой. Даша не могла забыть жгучую ненависть, которая полыхала в его глазах, как и выражение жестокого удовольствия на лице мужа, когда он причинял ей боль. Но куда бежать, ведь у неё не было даже документов? Связи мужа позволят быстро найти беглянку, и тогда ей придётся несладко. Даша помнила историю одной несчастной дамы, которая взбунтовалась против тирании мужа и совершила побег из дома. Всё закончилось печально. Влиятельный муж нашёл беглянку, избил до полусмерти, какое-то время держал взаперти, а потом определил в психиатрическую лечебницу, в которой бедняжку замучили до смерти. Эту страшную историю Даше поведал Базиль, который был знаком с сестрой той дамы. Родственники «умалишённой» ничего не смогли доказать. Подобной участи Даша не хотела. Но и смиренно сносить унижения тоже не желала. Даша решила потерпеть до возвращения в Петербург. А там она надеялась что-то придумать, обратиться за помощью. В конце концов, у неё было много влиятельных знакомых, которые могли помочь найти управу на барона. Или получить развод.

Глава 6

Александр летел галопом по парковой дорожке, обгоняя других всадников. На аллее, по правую сторону, он заметил двух прогуливающихся дам. Сердце тревожно забилось. Она! Даша! Александр натянул поводья, принуждая коня остановиться. И хотя отчётливо рассмотреть дам ему мешали деревья, её он узнал бы из тысячи. Ведь второй такой в целом свете нет. Дашенька! Александр жадно ловил каждое её движение. Господи, ну за что ему эта мука, эта безграничная любовь к женщине, которой он не нужен? У него, должно быть, совсем нет мужской гордости, коль после всего он продолжает обмирать, едва завидев её издали. Но как заставить себя сдвинуться с места, когда лёгкий ветерок играет её белокурыми локонами, а по милому личику блуждает грустная улыбка? Единственное, что ему остаётся, тайно смотреть на неё с немым обожанием. Теперь она стала чужой женой. Она и прежде не принадлежала ему, но в душе Александра до последнего мгновения жила надежда на чудо. Отчего-то казалось, что Даша одумается, и они будут вместе. Но, видно, не судьба. Отчего же по-прежнему томится душа, и сердце заходится в бешеной скачке от одного взгляда на эту женщину?

Жизнь Александра круто переменилась два года назад, после кончины отца. Генерал артиллерии Аносов был ещё не стар, пятьдесят семь лет. Отец всегда был крепким, сильным. Он был заслуженным, всеми уважаемым человеком, посвятившим себя полностью, без остатка, служению отечеству. Многочисленные ранения, полученные во время военных действий, подорвали здоровье. Но генерал не пожелал оставить службу до самого последнего дня. Отец всегда и во всём был примером для Александра, который безгранично уважал его. Сын привык к незримой поддержке генерала, его крепкому плечу, которое тот всегда готов был подставить. Казалось, так будет всегда. Потеря отца ошеломила, выбила почву из-под ног, заставив привычный мир зашататься. В неполные двадцать лет Александр стал главой семьи, графом Аносовым, на плечи которого легла забота о матери, сестре и брате. Похороны отца, хлопоты, связанные с дележом наследства между членами семьи – всё это разом навалилось на Александра. Покойный граф Аносов был богат. Помимо обширного поместья в Звенигородском уезде, он владел поместьями во Владимирской и Тульской губерниях, имел роскошный особняк в столице. В личном владении Веры Алексеевны были полученные ею в качестве приданого имение в Самарской губернии, доходный дом в Самаре и сально-свечной завод. Отец всё продумал, всё предусмотрел, учёл каждую мелочь в завещании, чтобы интересы каждого из детей и вдовы не были ущемлены.

По возвращении с похорон в Петербург Александр занялся семейными делами. Траур не позволял ему участвовать в светской жизни, да и времени на то не было. Лишь к Дашеньке он заезжал ненадолго, хотя ещё не прошло и полугода с момента кончины отца. Не мог он не видеться с ней, только она одна давала ему силы в этот непростой жизненный момент. Болью в его сердце отозвались слухи о том, что Ухтомский волочится за Дашей. Кровь стыла в жилах от мысли, что наивная, доверчивая девушка попадётся на удочку опытного соблазнителя. Александр решил откровенно поговорить с Базилем, случайно встретив того в Офицерском собрании. Ухтомский весьма нелестно отозвался о Даше, и Александр, придя в бешенство, бросил ему перчатку. Дуэль чудом удалось предотвратить благодаря вмешательству дяди, Дмитрия Протасова. Ему удалось убедить соперников решить дело миром и принести друг другу извинения. Дядя поведал Саше, что о недостойном поведении мадмуазель Мощенской и до ухаживаний Базиля ходили весьма пикантные слухи. Протасов убедил племянника, что Базиль никогда бы не вступил в связь с девицей, будь она целомудренна, поскольку это противоречило его принципам. Ухтомский, несмотря на репутацию донжуана, был весьма щепетилен в подобных делах. Кровопролития удалось избежать, но неминуемое наказание офицеров не заставило себя долго ждать. Получив нагоняй от командира полка и отсидев положенный срок на гауптвахте, Александр приехал поговорить с Дашей, но она сказала, что намерена выйти замуж за Ухтомского, ведь ей на тот момент уже минуло восемнадцать. Меж тем Базиль, также отбыв наказание, продолжал увиваться за ней, а предложение руки и сердца делать не спешил. Саша был в отчаянии. Он понимал, что вот-вот потеряет любимую, но сделать ничего не мог.

***

Даша в задумчивости стояла у окна. На улице давно стемнело, а барона всё не было. Обычно супруг приезжал к обеду, поэтому Даша никогда не садилась за стол одна. Часы в гостиной пробили восемь вечера. На улице, освещённой газовыми фонарями, было довольно оживлённо. По тротуарам прогуливались пары, наслаждаясь погожим осенним вечером, по мостовой туда-сюда сновали экипажи.

Трёхэтажный дом барона Рамздорфа располагался на Гороховой улице, одной из центральных улиц Петербурга. Даше нравилось жить здесь. Дом был старым, построенным ещё в конце прошлого века. За это время у него сменилось немало владельцев. Дом не раз перестраивался, надстраивался. Сейчас просторные гостиные и уютные спальни были роскошно, со вкусом отделаны. Обстановка была дорогой и модной. Даша всегда мечтала жить в таком доме, принимать гостей, держать литературно-музыкальный салон. Однажды она поделилась своими мечтами с супругом. К немалому удивлению, он поддержал её начинание. Даша, под руководством мужа, составила список тех, кого он желал бы видеть в салоне. Барон самолично заказал в литографии министерства, которой управлял, приглашения на вечера у баронессы Рамздорф. Даша была рада, что у них с мужем появилось хоть что-то общее, какая-то тема, интересная обоим. Свободные от визитов вечера баронесса проводила в огромной библиотеке, подбирая интересную литературу для обсуждения.

Даша вздрогнула и испуганно перекрестилась, когда стукнул входная дверь. Как же она пропустила его экипаж, ведь уже битый час стояла у окна?

- Николай Владимирович, отчего так долго? Я ждала вас к обеду, - Даша осеклась, встретившись взглядом с недобро полыхнувшими глазами мужа.

Глава 7

Даша вслед за мужем поднялась по лестнице и вошла в свой будуар. Он был очень красив, как и всё в этом доме. По обыкновению дамские будуары отделывали в розовых, реже голубых тонах. Здесь всё было иначе. Стены были оббиты штофом мятного оттенка, высокие окна задрапированы тёмно-зелёным бархатом. Светлая, кленовая мебель обтянута атласом в бело-зелёную полоску. Несколько широких, мягких кресел, невысокий, инкрустированный столик, диван, секретер. Вдоль стен – шкафы с книгами и безделушками. В простенках – бронзовые жирандоли и картины в тёмных рамах. В углу – резной буфет из карельской берёзы. Будуар внешним видом более напоминал кабинет, нежели дамскую гостиную. Но именно подчёркнутой строгостью и лаконичностью эта комната нравилась Даше. Здесь было приятно посидеть в тишине и подумать. А подумать ей было о чём.

Сейчас, по здравому размышлению, Даша понимала, что барон старался запугать её, не думая всерьёз притворять в жизнь свою угрозу. Ему нравилось видеть страх в её глазах, выражение беспомощности на лице. И ещё он любил причинять ей физическую боль. Причём делал он это изощрённо, продуманно. Лишь раз, тогда, в деревне, он оставил синяки от своих мерзких пальцев на её запястьях, там, где их могли увидеть посторонние. Позже он действовал осторожнее. Барон оставлял синяки в тех местах, которые были скрыты одеждой. Муж никогда не бил её по лицу, не прикасался к шее и рукам. Но её плечи, красотой которых она всегда гордилась, были покрыты желтовато-сизыми следами от цепких пальцев барона. Как и её бока. Приехав к матери на Моховую, после очередной беседы с супругом, Даша расплакалась и рассказала обо всём. Феодосия Никитична опешила. Она никак не ожидала от воспитанного, любезного, улыбчивого барона подобного поведения. Даша продемонстрировала матери доказательства своих слов, сняв с себя одежду. Мать пришла в ужас. Но чем могла Феодосия Никитична помочь дочери? Лишь поговорить с зятем, выразить своё возмущение, воззвать к его совести, что и было немедленно предпринято. Но этот разговор принёс прямо противоположный результат. Барон сделал выговор жене за то, что та посвятила мать в их внутрисемейные дела, и пригрозил в следующий раз, коль подобное повторится, преподать ей более серьёзный урок. А то, какими бывают «уроки» супруга, Даша уже знала. Начиналось с кривой усмешки и тихого, вкрадчивого голоса, обвинявшего жену в непослушании и неуважении. Что бы ни происходило, всегда виноватой оказывалась она, Даша. Барон настаивал на том, чтобы жена просила прощения и признавала вину. Даша была покорной, послушной. Она старалась не перечить. Но обвинения делались всё абсурднее, за ними следовали оскорбления, унижавшие её достоинство. Терпение не выдерживало, и баронесса начинала оправдываться. И в этом была главная ошибка, которую Даша повторяла раз за разом. А дальше следовало неотвратимое наказание за неуважение к мужу и непослушание. Его пальцы впивались в её плечи, бёдра, бока, оставляя отметины. О, как Даша ненавидела его сильные, холёные руки с длинными пальцами и отполированными до блеска ногтями! С каким удовольствием она переломала бы их, все до одного, чтобы это орудие пытки больше не терзало её тело! Но силы были неравны. Даша не справилась бы с ним, попытайся она оказать сопротивление. И тогда стало бы ещё хуже. Правда и без сопротивления с каждым разом становилось всё хуже. Барон придумывал всё новые поводы для придирок, всё новые методы унижения. Теперь вот эти разговоры про плотские утехи. Даша прекрасно понимала, что он никогда не отважился бы принудить её к сожительству с кем-то. Хотя бы потому, что это, неминуемо, вызвало бы пересуды, а Рамздорф боялся их, как огня.

Даша понимала, то чем дольше она станет терпеть издевательства супруга, тем большую вседозволенность он будет чувствовать. Но что предпринять, она не знала. Развод, о котором она размышляла с момента приезда Синицкого в деревню, был невозможен. Не было оснований. Для доказательства рукоприкладства нескольких синяков было недостаточно. К тому же, требовалось не менее троих свидетелей, не являвшихся родственниками потерпевшей. Одного раза для решения суда было недостаточно. Даша не могла решиться на публичный позор. Обвинить супруга в мужской несостоятельности она тоже не могла. Будь она невинна, врачебный осмотр был бы достаточным доказательством и поводом для расторжения брака. Но и этого козыря у Даши не было. Оставалось одно условие – прелюбодеяние. Но и тут прошение о разводе должно было подаваться баром, а он на это никогда не пойдёт. Побег из дома Даша со счетов пока не скидывала, но куда бежать и где взять поддельные документы? Всё это требовало подготовки. А пока оставалось ждать и терпеть. Даша надеялась, что к началу бального сезона барон станет вести себя осмотрительнее, ведь нарядные платья позволяют дамам демонстрировать значительно большую часть обнажённого тела. Даша вытянула длинные ноги и вздохнула. Их от синяков точно ничто не спасёт.

***

Облачившись в домашнее платье, Даша вспомнила, что с самого утра ничего не ела. Она не притронулась к обеду, тщетно прождав мужа несколько часов. А он, тем временем, преспокойно обедал в ресторане. Отчего-то именно это стало последней каплей, переполнившей чашу терпения. Даша решила, что с неё хватит.

Пройдя через анфиладу комнат в крыло, занимаемое мужем, Даша решительно постучалась в его покои. На пороге появился барон, одетый в халат.

- Дражайшая супруга, чем обязан чести видеть вас … в своей спальне? - ядовито ухмыльнулся Рамздорф.

- Николай Владимирович, я пришла сообщить, что мы с вами приглашены на венчание и свадебный обед к генерал-майору Тимашеву. Прасковья Киселёва – моя лучшая подруга. Вы намерены быть на свадьбе? - дерзко вскинув голову, спросила баронесса.

- Пожалуй. Это всё?

- Нет. Позвольте мне войти на пару минут.

Барон отступил в сторону, с усмешкой глядя на жену. Даша расстегнула домашнее платье и спустила его с плеч.

- Следы ваших пальцев слишком заметны, вы не находите?

Глава 8

1881 год, Москва

Ляля сидела в вагоне поезда и задумчиво смотрела на проплывавшие за окном осенние пейзажи. Деревья в багряных и золотых уборах ещё не успели растерять своих пышных одеяний и гордо красовались на фоне ярко-голубого неба. День был ясный, солнечный, под стать радостному настроению шестнадцатилетней девушки, ехавшей в Петербург на свой первый бальный сезон.

- Бабушка, отчего вы не приехали за мной раньше? Мы ведь пропустили уже несколько первых балов.

- Успеешь ещё натанцеваться, стрекоза. Я же говорила тебе, что деду нездоровилось. Я не могла оставить его, - княгиня Максутова укоризненно покачала головой.

- Не обязательно было ехать вам. Мог бы и папенька отвезти меня. Если бы мы поехали раньше, я успела бы заказать в столице ещё пару бальных платьев.

- Ляля, ты же знаешь, как твой отец занят на службе. Твоя матушка заказала тебе в Москве полный гардероб. Ты не успеешь надеть все эти платья, а к будущему сезону мода изменится. К нашему приезду дорожные сундуки уже будут дома. Ты, моя девочка, попадёшь, как говорится, с корабля на бал. Послезавтра состоится венчание Параши Киселёвой с господином Тимашевым. Ты же помнишь Парашу? Мы зимой знакомили вас. Весьма удобный случай представить тебя в свете.

- А на венчание я тоже приглашена? – глаза орехового цвета с надеждой смотрели на бабушку.

- Да, разумеется. Мы же дружны с Киселёвыми. Я видела Анну Сергеевну, мать невесты, когда той было всего полгода.

- Ах, как замечательно! Мне уже не терпится побывать на этой свадьбе и увидеть подвенечный наряд Прасковьи. И жениха, который выбрал себе такую некрасивую невесту.

- Милая моя, с лица воду не пить. У Параши прекрасный характер, а это гораздо важнее для счастья семейной жизни.

Девушка снова повернулась к окну и предалась мечтам. Родители уже нашли ей жениха. Вернее сказать, это бабушка и дедушка Ляли договорились с бабушкой и дедушкой Александра. Ляля была так рада, что выбор родственников совпал с её собственным.

Прошлой зимой родители девушки после Рождества укатили за границу, а дочку привезли в столицу, погостить у деда и бабушки, которые души не чаяли во внучке. Ляле было только пятнадцать, поэтому попасть ни на один из балов ей не удалось. Лишь на бал, который давали в своём особняке Максутовы, девушка смогла тайком посмотреть с галереи. На следующий день с благодарственным визитом приехал граф Протасов с супругой и внуками. И Ляля увидела Его - Александра. Графа Аносова. Молодой офицер был видным – высокий, стройный, ладный, с иссиня-чёрными волосами и весёлыми карими глазами. Ляля влюбилась в него в тот же миг. Да и как было не влюбиться, когда его глаза смотрели на неё с неподдельным интересом и восхищением?

Евлалия, или Ляля, как звали её дома, была весьма недурна собой. Волнистые ярко-рыжие волосы привлекали внимание к миловидному личику с молочно-белой кожей, которое освещали крупные глаза орехового цвета. Девушка была тоненькой и невысокой, словно изящная мейсенская статуэтка. Двигалась она легко, грациозно и стремительно, словно порхая, отчего домашние часто называли её стрекозой. Имея весёлый нрав, Ляля часто улыбалась, демонстрируя безупречно ровные, белые зубки.

Старая княгиня Максутова с детства была дружна с графом и графиней Протасовыми, своими ровесниками, поэтому Ляля и прежде, в детстве, видела Сашу Аносова, но тогда она ещё была озорной конопатой девчушкой, а он долговязым гимназистом. Это, впрочем, совсем не мешало им играть в салочки, жмурки и волан. Ни о какой влюблённости тогда не было и речи. Перемена в Александре поразила Лялю. В двадцать один год он стал совсем взрослым и необычайно привлекательным молодым человеком. Насколько знала Ляля, он до сих пор не был помолвлен. Она надеялась, что выбор родственников и ему придётся по душе. Весной им больше не довелось увидеться. Тогда было совершено покушение на Государя императора, а после его кончины страна погрузилась в траур, и все увеселения прекратились.

Ляля мечтала о том, как произойдёт их встреча. Он, наверное, пригласит её на вальс. Это так романтично! А может быть на мазурку. Тогда за столом, во время свадебного обеда, они будут сидеть вместе. Второй вариант, конечно, был предпочтительнее, но как же долго придётся ждать мазурку! Нет, вальс, всё-таки, лучше. Ляля уже видела себя кружащейся о залу в объятиях черноволосого офицера.

***

Рёбра нестерпимо болели, и Даша решилась показаться доктору. Взяв экипаж, она поехала в дом матери.

- Маменька, пошлите, пожалуйста, за доктором, - баронесса Рамздорф устало опустилась на диван.

- Долли, ты больна? - обеспокоенно спросила Феодосия Никитична.

- Маменька, я больше не могу. У меня совсем не осталось сил терпеть издевательства Рамздорфа, - в глазах Даши блеснули слёзы.

- Что он сделал?

Даша молча сняла домашнее платье, в котором приехала. Надеть корсет сейчас было выше её сил.

- О Боже! Даша, что же нам делать? Это нельзя так оставить!

- Маменька, я уйду от него. Развода он не даст. Но я убегу.

- Куда, Даша? На что ты станешь жить?

- У меня есть драгоценности, которые дарил Ухтомский. Мужу о них неизвестно. Но мне нужно выправить бумаги, иначе он быстро найдёт меня. Я уеду далеко, за границу, подальше от этого страшного человека. Маменька, позовите нашего доктора. Мне нужен свидетель, если вдруг побег не удастся. Тогда я попытаюсь получить развод. Мне кажется, этот изверг сломал мне рёбра. А через десять дней бал, на котором мне непременно нужно быть.

***

Венчание генерал-майора Тимашева и Прасковьи Киселёвой проходило в Казанском соборе. Среди приглашённых на торжество были представители практически всех именитых семей Петербурга. Многочисленные гости не могли отказать себе в удовольствии посетить пышную церемонию венчания дочери графа Киселёва.

Приглушённый многоголосый гул под сводами храма затих при появлении жениха и невесты. Все взоры изысканного аристократического общества были прикованы к новобрачным. Баронесса Рамздорф отметила, что её собственное венчание было чуть скромнее. Даша смотрела на подругу, которая буквально светилась от счастья и по-доброму завидовала ей. Как бы ей хотелось, чтобы и Рамздорф вот так же ласково смотрел на неё во время обручения, так же нежно целовал, так же бережно держал под локоток, ведя к выходу из церкви.

Глава 9

Ляля никогда не была робкой, однако сейчас девушка изрядно нервничала: как-никак это её первый большой выход в свет в столице! И хотя этот бал не относился к разряду тех великосветских мероприятий, которые в тесном кругу именовались «ярмаркой невест», тем не менее, повод для волнения у княжны Максутовой всё-таки был. Ляля знала, что граф Аносов непременно будет на свадьбе своей кузины.

Ещё в храме она увидела его в компании деда, старого графа Протасова, с которым уже была знакома. Ляля шёпотом поинтересовалась у бабушки, отчего на венчании нет графини Протасовой и Софи Аносовой, сестры Александра. Бабушка ответила как-то неохотно. Она сказала, что Елена Николаевна серьёзно заболела и Сонечка не пожелала оставлять бабушку одну. Ляле показалось удивительным, что девушка пропустила такое важное событие, как венчание кузины. Но, поразмыслив недолго, она решила, что Софи, должно быть, сильно любит свою бабушку и прониклась к ней уважением. Ляля решила, что ей самой тоже следует стать более милосердной и самоотверженной, если она желает добиться любви и уважения Александра. Бог весть почему ей было приятно, что сестра её будущего жениха обладает столь высокими моральными качествами.

Ляля с интересом разглядывала великосветскую публику. Нарядно одетые дамы в сверкающих драгоценностях ничем не превосходили московских модниц.

***

Просторный бальный зал, освещенный сотнями свечей, сверкал зеркалами и благоухал ароматами живых цветов. С высокого потолка, поддерживаемого колоннами и украшенного изысканной лепниной в виде витиевато переплетённых цветочных гирлянд, свисали великолепные люстры, сверкавшие хрусталём и позолотой. Начищенный до блеска паркет был гладким, словно лёд.

Князь и княгиня Максутовы раскланивались с многочисленными знакомыми, представляя им свою внучку. Ляля радостно улыбалась, тщетно пытаясь запомнить новые лица и имена. Мысли её в тот момент были заняты совсем другим – она высматривала среди гостей графа Аносова. Выразительные глаза девушки скользили по лицам офицеров, пытаясь отыскать то самое, единственное. Яркую рыжеволосую дебютантку заметили. Бальная книжка девушки постепенно заполнялась приглашениями. Лишь два танца княжна Максутова не отдавала никому – первый вальс и мазурку.

Гости расположились по периметру зала, оставив центр свободным. Бал открывался вальсом жениха и невесты, к которым были прикованы полторы сотни глаз. И только Ляля не смотрела на них, она продолжала высматривать Александра. Наконец, она увидела его. Он стоял возле графа и графини Киселёвых, родителей невесты, в компании русоволосого гвардейского офицера. Ляле хотелось закричать, помахать рукой, ещё как-то привлечь внимание Александра к себе, но она понимала, что нарушать этикет на балу непозволительно. Девушка не сводила с черноволосого офицера глаз в надежде, что он почувствует её взгляд. Увы, её назойливое внимание привлекло взгляд второго, русоволосого офицера.

- Бабушка, кто это, рядом с Киселёвыми и Аносовым? – тихонько спросила Ляля.

- Это Павел, сын Киселёвых. Старший брат Прасковьи. Довольно завидный жених. Ляля, он не сводит с тебя глаз. Будь с ним полюбезнее.

- Да-да, бабушка, разумеется.

Распорядитель бала объявил вальс. Граф Аносов подошёл к статной светловолосой даме в малиновом платье, галантно поклонился и подал ей руку. Лялю захлестнула жгучая обида. Ну как же так? Отчего он пригласил ту даму, а не её? Безусловно, блондинка очень красива, но разве от этого легче? Ляля подавила горестный вздох. Грянула музыка, в середине зала закружились первые пары. Девушка заметила, что к ней спешит Павел Киселёв.

- Позвольте представиться – поручик Лейб-гвардии Преображенского полка Павел Сергеевич Киселёв, - церемонно поклонился офицер.

- Княжна Максутова, Евлалия Павловна, - лучезарно улыбнулась Ляля и сделала книксен.

- Доставьте удовольствие пригласить вас на тур вальса? – подал руку офицер.

- С радостью, Павел Сергеевич! - Ляля вложила ладошку в руку Павла, и он ввёл её в круг вальсирующих пар.

- Вы обворожительны, Евлалия Павловна. Позволю себе заметить, что вы – самая красивая девушка на этом балу.

Ляля улыбнулась. Ей было приятно видеть восхищение в горящих серых глазах своего кавалера.

- Вы мне льстите, - кокетливо улыбнулась девушка.

- Ничуть. Я чрезвычайно горд тем, что свой первый танец вы подарили мне.

Княжна повернула голову и встретилась глазами с Аносовым. Он едва заметно кивнул ей. Сердце девушки пустилось вскачь, щёки вспыхнули румянцем. Узнал! Не забыл! Ляля кивнула в ответ.

Стихли последние аккорды, Киселёв любезно поблагодарил свою даму за танец и проводил её к княгине Максутовой. Ляля надеялась, что Александр тотчас подойдёт к ней, но он не спешил.

- Бабушка, с кем стоит Аносов?

- Евлалия, ты не сводишь с него глаз. Это непозволительно, - бабушка то складывала, то раскладывала веер, что выдавало её нервозность.

- Простите меня, я больше не стану смотреть. Так кто это?

- Высокий блондин – Голубцов, шатенка рядом с ним - его супруга, старшая дочь Киселёвых. Блондинка – сестра Голубцова, жена младшего сына графа Протасова. Вот того брюнета. Хорош, не правда ли?

Княжна пожала плечиками. Лучше Александра нет никого.

***

- Дядь Мить, пригласи вон то рыжее солнышко. Это Ляля, внучка княгини Максутовой, - вполголоса попросил Саша.

- Сам-то отчего не пригласишь? – обернулся посмотреть на хорошенькую девушку Протасов.

- Я тётушку уже пригласил, - подмигнул Ульяне Саша.

- От этой тяжкой обязанности я могу тебя освободить, - ухмыльнулся Дмитрий, притягивая к себе супругу. – Иди, мой друг, барышня все глаза проглядела.

- На следующий танец тогда ты. Негоже девочке на первом балу без кавалеров оставаться.

- Такая не останется, - улыбнулся Дмитрий и подал руку жене.

Широкими шагами граф Аносов преодолел расстояние, отделявшее его от Ляли.

Поприветствовав княгиню Максутову, Александр пригласил девушку на танец. Как выяснилось, ближайшие три танца были расписаны.

Глава 10

Даша с самого утра была взволнованна до крайности. Свадебный обед у Тимашевых закончился за полночь. Поднявшись в девять утра, баронесса Рамздорф велела принести кофе в будуар. Облачившись в пеньюар и наскоро завязав волосы лентой, она вышла за дверь и едва не столкнулась с супругом, которого никак не ожидала увидеть дома в этот час.

- Николай Владимирович? Отчего вы дома, а не на службе?

- Я счёл возможным отложить посещение присутствия.

По спине баронессы пробежал холодок. В полдень она назначила свидание Саше, будучи в полной уверенности, что в этот час супруг точно будет в министерстве. Она лихорадочно соображала, как бы поосторожнее спросить его о том, когда он уйдёт на службу, не вызвав при этом подозрений. В её распоряжении было два с половиной часа.

- Вы завтракали, Николай Владимирович? Я распорядилась принести кофе сюда, полагая, что вы в присутствии.

- Я завтракал.

- Тогда выпейте кофе со мной, здесь. Я велю принести. Садитесь, прошу вас. Вы хотели о чём-то поговорить?

- Да, Долли. Начинается череда приёмов, нам прислали много приглашений. Я желаю, чтобы вы отобрали те, которые мы примем. Я представил список желательных фамилий.

- Да, разумеется, я тотчас займусь этим. Вы желаете принять приглашение на сегодняшний вечер тоже, если таковое имеется? Полагаю, я должна буду ответить заранее, чтобы нас не сочли невежами.

- Да, дражайшая супруга, вы рассуждаете весьма здраво. Я желаю выйти сегодня в свет. Мне понравилось, как вы выглядели вчера. Сегодня я желал бы видеть вас в синем. Сапфиры на вашей коже будут смотреться великолепно, - барон провёл пальцем по вырезу пеньюара. – А вы опасались, мадам, что синяки не пройдут. На вас все заживает, как на собаке.

Даша задохнулась от ярости. Она закусила губу и сжала пальцы в кулаки с такой силой, что побелели костяшки. Ей никак нельзя было злить его сейчас. Никак.

- Мне приятно, что вы остались довольны моим внешним видом. Я полагаю, нам следует нанести короткий благодарственный визит Тимашевым. Я быстро соберусь и мы с вами можем ехать, - как можно хладнокровнее ответила Даша.

- Нет, Долли, я сейчас отправлюсь на службу, а вы поезжайте.

Горничная принесла кофе и бисквиты.

- Ваш любимый апельсиновый джем, Николай Владимирович, - не смогла сдержать улыбку Даша, довольная тем, что барон сейчас уедет.

***

Даша позвала горничную и велела приготовить платье для визитов. Не откладывая надолго, баронесса спустилась вниз и велела дворецкому принести ей из холла визитки. Она могла бы распорядиться принести их в будуар, но Даша желала лично удостовериться, что Рамздорф уехал.

Барон удовлетворённо хмыкнул, застав супругу в диванной за выполнением своего поручения.

- Вас ждать к обеду? – подняла на него глаза Даша.

- Да, я приеду к пяти.

Едва дверь за бароном захлопнулась, Даша, прихватив визитки, помчалась одеваться.

- Дарья Платоновна, а корсет обязательно? – с сочувствием взглянув на синяки хозяйки, спросила горничная, помогая надеть тонкую батистовую сорочку с валансьенским кружевом.

- Обязательно, Стеша. Я с визитом к Тимашевым поеду. Там раздеваться надо. Ты только сильно не затягивай.

- Нет-нет, барыня, я аккуратненько. Неужто не понимаю. Я и платье визитное поширше выбрала, голубое, люстриновое.* С серебряными пуговками.

- Поскорее, Стеша, я тороплюсь, - сказала Даша и охнула, когда горничная принялась затягивать вышитый корсет.

***

Даша опаздывала. Как не спешила, но к полудню приехать не успела. Она увидела Сашу издалека, едва войдя в крытую галерею. Он, заметно нервничая, прохаживался около книжной лавки, где была условлена встреча. Сердце баронессы зачастило: то ли от быстрой ходьбы, то ли от того, что она снова увидела его. Даша не спала всю ночь, вспоминая Сашины глаза, с сочувствием и тревогой глядевшие на неё, его бережную руку, которая так аккуратно обнимала её во время танца. Только к нему одному она чувствовала такую щемящую нежность.

- Сашенька, давайте спустимся вниз, в итальянскую кондитерскую, тихонько сказала Даша, проходя мимо и не подавая руки.

Усевшись за столик в самом дальнем углу, Александр сделал заказ.

- Дашенька, драгоценная моя, вы изрядно напугали меня вчера. Что случилось?

Даша смотрела на него широко распахнутыми глазами, кусая губы. Ей было стыдно рассказывать о том, как обращается с ней муж.

- Саша, мне требуется ваша помощь. Кроме вас мне совершенно не к кому обратиться. С Ухтомским я встретиться не могу … из-за мужа, а на вчерашнем балу Базиля не было, - сбивчиво начала говорить Даша.

- Стало быть, я Базилю обязан тем, что вы пригласили меня сюда? - взгляд Аносова сделался хмурым.

- Нет-нет, Саша, я совсем не то хотела сказать … Вы поняли неправильно … я не могу, - Даша закрыла глаза ладонью. – Саша, помоги мне, умоляю!

- Да что, чёрт побери, случилось? Даша, милая, говори!

- Саша, я хочу уехать за границу. Мне нужны поддельные документы. Я не могу больше выносить отношение Рамздорфа, - глаза Даши были полны страдания.

- Он плохо обращается с тобой? – проницательный взгляд чёрных глаз заглядывал в самую душу.

- Сашенька, я сделала огромную глупость, согласившись стать женой барона. Он - страшный человек. Он с самого начала был равнодушен ко мне, груб. Но я стерпела бы это. Но он постоянно издевается надо мной, постоянно! Он мучает меня.

- Даша, он бьёт тебя? – на лице Саши заходили желваки.

Даша накрыла ладонью его сжатые в кулак пальцы.

- Не бьёт, но причиняет мне боль. Я вся в синяках, Саша. Я уже обращалась к двум разным докторам … если побег не удастся и барон найдёт меня … я подам на развод … мне понадобятся свидетели издевательств. Саша, помоги сделать документы. Я знаю, у Базиля есть знакомые … найди его, попроси … он не откажет … - Даша замолкла, когда на их столик ставили заказ.

- Дашенька, я помогу. Ухтомского нет в Петербурге, он в Москве … по делу. Я сегодня тоже уезжаю в Москву. Я поговорю с ним, обещаю. Ты потерпи немного, милая. Мы обязательно поможем тебе.