Пряники с медом, или Легенда о Снежном псе

ПРОЛОГ

Бум! Бум! Бум! Старые часы в гостиной долго шипели и шкворчали, прежде чем разразиться простуженным хрипением. Отблески огня из камина ложились на глянцевые щечки куклы, метались в ее больших бессмысленных глазах, делая фарфоровое личико почти живым. По крайней мере, так казалось девочке, держащей куклу в руках.

– Пора спать, малышка!

– Можно еще чуть-чуть, мамочка?

Разве получится заснуть, если мама вешает на новогоднюю елку игрушки? В окно виднелась городская площадь, укутанная снегом. Снежинкам, летящим с небес, тоже было страшно любопытно, чем там занимаются внутри дома, и они бились в стекло, как зимние бабочки.

Елка, увешанная блестящими игрушками, смотрела на кружащийся снег с улыбкой. Зеленая красавица и сама еще недавно мерзла в бескрайних лесах севера среди своих покрытых снегом товарок. Девочка знала, что елки привозят из самой Норландии, где такие густые чащи, что внизу среди опавших иголок стоит вечный зеленый сумрак. Срубленные деревца аккуратно связывают веревками, чтобы не поломать их пушистые веточки, грузят в вагоны и везут в Соларию, а потом около станций и вокзалов открывают торговлю. А в маленькие городки, где нет железной дороги, их доставляют на телегах. «Раньше елок было много и в самой Соларии, – объяснил вчера папа, когда они ходили с дочерью на елочный базар выбирать самое красивое деревце, – но потом лесов стало меньше, деревья запретили вырубать, а елки начали поставлять из Норландии. А там столько лесов, что их не вырубить и в сто лет».

Бум! Бум! Бум! Мать бросает взгляд на часы, которые устало скрипят пружинами, и вздыхает.

– Хорошо, еще немного поиграй рядом со мной, но тогда я не буду читать тебе в постели сказку на ночь.

– А ты не можешь рассказать сказку прямо сейчас?

Бум! Бум! Бум! – с укоризной заканчивают бить часы и умолкают. Мать с деланым возмущением смотрит на маленькую плутишку, но в конце концов не может сдержать улыбки.

– Хорошо. Какую сказку тебе рассказать? Подай мне, пожалуйста, вон тот золотой полумесяц. Я его повешу на самый верх.

– Расскажи про Снежного пса и медовую коврижку, – просит дочь.

– Я же тебе рассказывала вчера.

– А я хочу услышать еще раз.

– Хорошо, – сдается мать. Она продолжает ловко развешивать игрушки, привязывая хрупкие шары и снежинки к колючим веткам. В гостиную заглядывает отец, смотрит на часы, хочет что-то сказать, но смолкает, глядя на жену и на маленькую дочь, которая осторожно, двумя ручками, подает матери игрушки из большого сундука. По его лицу расплывается счастливая улыбка, и он уходит на цыпочках.

– Когда-то давным-давно ходил по земле Странник. Никто не знал, кто он, но в каком бы городе он ни появлялся, там начинали происходить вещи странные, невероятные, волшебные…

– Он был маг?

– Этого никто не знал. Может, маг, а может, и кто-то посильней мага.

…Тот год был особенно голодным, а зима особенно лютой. Многие бедняки еле сводили концы с концами и не знали, как им дожить до весны. В маленьком домике на краю села жили сироты: мальчик и девочка. Их родители умерли за пару лет до этого, и сиротам приходилось работать за еду. Иногда их подкармливали добросердечные соседи.

Но в этом году им пришлось тяжело, как никогда. Многие соседи, как ни обливалось у них сердце кровью, сочли невозможным делить скудные запасы еды с чужими детьми, обделяя своих. Перед Зимним Коловоротом у детей оставалась лишь жалкая горсточка муки и пара фунтов гороха и пшена.

Но брат и сестра не унывали. Сестра пошла в лес и набрала там еловых веток. Пахнущий хвоей букет она поставила в старый глиняный кувшин с отколотым горлышком, украсив его скромными елочными игрушками. Растопила снег и хорошенько отмыла комнаты. И хотя пшена оставалось на дне мешочка совсем немного, девочка не пожалела рассыпать на перилах крыльца горсточку зерен для бедных мерзнущих птичек. Ведь так всегда делали на Зимний Коловорот родители. Брат принес огромную вязанку хвороста, чтобы в доме было тепло.

Вечером сельчане, как обычно, собрались по домам, чтобы провести канун Коловорота – самую длинную и темную ночь – в семье, в тепле и уюте. Дети тоже остались дома. Звезды весело заглядывали в окошко к сиротам, которые, обнявшись, сидели под одеялом около печки. Девочка сделала пустую гороховую похлебку, и на время детям стало сытно и тепло. В подвале стоял горшочек, где на самом дне еще оставалось с небольшую ложку меда – это был подарок детям от доброго дедушки-пасечника, грядки которого девочка тщательно пропалывала все лето. Эту ложку дети хотели съесть перед сном на сладкое. О большем они сейчас и не мечтали. Тогда-то в дом к ним и постучался Странник.

– Приютите на ночь бедного старика? – спросил он у детей, оглядывая их из-под кустистых бровей.

– Конечно, милости просим. Только нам нечем вас угостить, – призналась девочка. – Разве что налить гороховой похлебки.

– С удовольствием отведаю ее, – улыбнулся Странник.

Он разделся и прошел в дом, оглядел пустые полки и чисто вымытый стол, на котором стоял хвойный букет. Повздыхал и уселся за стол.

– Вы хорошие дети, – поев, сказал Странник, – и я хотел бы вас отблагодарить. К сожалению, у меня нет ни еды, ни денег. Но я могу открыть вам одну тайну.

ГЛАВА 1, в которой подтверждается, что дружить можно как за, так и против кого-то

– «Этот первый поэтический конкурс всесоларского масштаба должен был по задумке организаторов дать шанс проявить себя новым, еще никому не известным талантам, проникшимся глубиной поэтического слова. Согласитесь, задумка была хороша! Но что же мы увидели в реальности?..» – Сай, читающий газету, на секунду остановился, чтобы поправить очки.

В кухне Лиссиной кондитерской было жарко, пахло мандаринами и мускатным орехом. За окном выла метель, решившая, что календарный приход зимы может служить официальным поводом для того, чтобы замести Груембьерр по самые крыши. Но, несмотря на падающий третий день подряд снег, Сай посещал кондитерскую с редким постоянством.

Придя на помощь Лисси в тот критический момент, когда девушка осталась практически наедине со своими кулинарными заботами, самоотверженный молодой человек взял за обыкновение навещать Лисси раз в день. Этот нелегкий для хозяйки «Кондитерской Фелиции Меззерли» период закончился, но Сай – незаметно для окружающих и даже для самого себя – прижился в кухне Лисси. Сначала девушка жутко смущалась, когда Сай заставал ее в особо перепачканном виде, но потом успокоилась, и каждый раз, когда дверь черного входа приветствовала молодого человека одобрительным скрипом-ворчанием, лицо Лисси озаряла широкая, искренняя, хоть и несколько смущенная улыбка. Сай без стеснения входил в кухню, раздевался, засучивал рукава рубашки и требовал свой фронт работ. Когда надобность в участии любителя отпала, Сай нашел для себя новое занятие: развлекать Лисси чтением книг и газет, в то время как девушка безостановочно что-то резала, мешала, варила или пекла. Специально для молодого человека Лисси даже спустила со второго этажа кресло, в котором Сай восседал и теперь, развлекая присутствующих чтением новой статьи из «Столичных ведомостей».

Поправив очки, Сай перекинул упавшую на газету косичку назад, посмотрел на Лисси, флегматично помешивающую ложкой в кастрюле, на ее сестру Роззи, которая слушала Сая со смешинкой в глазах, и продолжил читать вслух:

– «…Нет, не могу сказать, что на конкурсе не было по-настоящему поэтически одаренных людей! Они были. Но их было крайне мало. Буквально крупицы золота в грудах речного песка. Слушатели и члены жюри чувствовали себя настоящими старателями, кропотливо промывающими тонны пустой породы…»

– Не понимаю, на что жаловаться, – заметила Роззи. – Не всем же быть Уилдерами Голдскримами.

– Или Хеллисами Мауер, – добавила Лисси и, услышав громкий бульк в кастрюле, активней заработала ложкой.

– «…Хвала богу, все окончено! – продолжил читать Сай. – Победители названы, их список приведен на первой странице в этом выпуске нашей газеты. Позвольте мне выразить победителям свое искреннее восхищение, но имен их не повторять, поскольку эта статья не о них. Эта статья о тех, кто не имеет к поэзии никакого отношения! О тех, кого и близко нельзя подпускать к стихосложению! О большей части конкурсантов…»

– И одну такую особу мы все знаем, – заметила Роззи, многозначительно переглянувшись с сестрой.

– Этой особе был даже преподнесен щедрый дар, размер которого был равен ее поэтическому дарованию, – кивнула Лисси, сдвигая кастрюлю с булькающим ароматным варевом с огня.

– Фу, Лисси, – поморщилась Роззи. – Куча на мэрском крыльце – это было грубо и вульгарно.

– Но Мэгги же хотела почувствовать, как пахнет слава, – пожала плечами Лисси.

– Бедный мэр Дрэггонс, – криво усмехнулся Сай. – Ему пришлось объяснять всем этим важным членам комиссии, почему их приходится принимать с черного входа. Кстати, я навещал Мэгги в минувшее воскресенье. Парадный вход еще был закрыт. Боюсь, что до весны, когда можно будет проветривать прихожую, открывая настежь двери и окна, он так и будет под замком.

– Я тогда была очень зла, Сай, – с оттенком сожаления сказала Лисси. – И мне больше ничего не пришло в голову. Признаюсь, шутка получилась не слишком изящной. Сейчас я жалею нисса Дрэггонса.

– Он вас уже простил, – махнул рукой Сай.

– Правда?

– Да, сказал мне это сам лично в разговоре. Вернее, шепнул на ухо тайком от Мэгги.

– А вот Мэгги вряд ли скоро простит. Со дня своего приезда в Груембьерр она не купила ни одного пирожного в моей кондитерской. По крайней мере, напрямую.

– Бедная Мэгги! – саркастически покачала головой Роззи и усмехнулась.

– Кстати, о Мэгги, – сказал Сай. – Я ведь вам не дочитал статью. «…Как же объяснить такой наплыв бездарностей? Как могли десятки серых людей пройти отборочные испытания на местах и попасть на финал в столицу? Неужто Солария – страна посредственностей? Не верю! Так в чем же дело? В некомпетентности местных комиссий? Или в их нечистоплотности? На один из этих двух вопросов вы ответите утвердительно, узнав, например, что город Г. отправил на конкурс ниссу М. Д., которая, ничуть не смущаясь, сыпала со сцены такими рифмами, как «кровь – морковь», «пальчик – зайчик» и «мое – твое». И те она смогла родить с большой потугой, полностью исчерпав этим свой поэтический талант. А фраза «Я приехала в столицу, потому что я девица» заставила судей сползти от смеха под стол и стала крылатой до конца конкурса. Справедливости ради замечу, что у этой фразы было продолжение, но оно не может конкурировать по своей популярности с началом четверостишья. Так как, я вас спрашиваю, подобная особа стала призером в своем родном городе? Может быть, отгадка кроется в том, что эта в высшей степени замечательная нисса – дочь мэра славного городка Г.? Ответ очевиден! Не так ли?»

ГЛАВА 2, в которой мы знакомимся с работниками кондитерской

Друзья вышли из кухни в магазин, где перед прилавком стояло несколько посетителей, не побоявшихся выйти в метель на улицу, чтобы приобрести Лиссины эклеры и корзиночки.

Надо ли упоминать о том, что кондитерская Лисси процветала? Причем процветала в хорошем смысле этого слова. Казалось бы, разве подобный глагол мог иметь плохой смысл? Но в Проклятом доме, который с июля стал штаб-квартирой юной кондитерши, на первый взгляд даже самые обычные – казалось бы! – слова и предметы порой приобретали поразительную способность превращаться во что-то ну совсем уж непотребное. После октябрьских событий, на месяц парализовавших нормальную жизнь Груембьерра, после всех тех странностей, которые цвели махровым… нет, просто наимахровейшим цветом, все слова с ботаническим уклоном, например, «растение», «цветок» и их эквиваленты, оказались в кондитерской под запретом, а Хелли в ультимативном порядке потребовала убрать из Проклятого дома все горшки с геранью, фикусами и другими представителями флоры, внеся в черный список даже кактусы.

Лиссин помощник Дик, питавший нежную привязанность ко всем зеленым жильцам Проклятого дома, было расстроился, но Лисси шепнула мальчику, что на время отнесет цветы в расположенную поблизости гостиницу ниссимы Сайрены, где они и пробудут, пока Хелли не успокоится.

Так и случилось. Позлившись на Мэгги, нечестным образом укравшую у нее победу на первом туре всесоларского поэтического конкурса, высказав все, что она думает о штучках Проклятого дома и конкретно о Лисси, из-за которой Хелли в очередной раз затянуло в неприятности, поэтесса съездила с Роззи в столицу, где провела приятное время, и приехала назад умиротворенная и в хорошем расположении духа. Девушка без нытья заняла свое обычное место за прилавком кондитерского магазина и только сердито пофыркивала, косясь на горшки с цветами, тайно и по одному вползающие назад в Проклятый дом и постепенно занимающие свои прежние места.

Раскланявшись с посетителями и бросив ласковый взгляд на заворачивающего пирожные Дика, который не хуже своих хозяек научился обслуживать клиентов, Лисси повела за собой Роззи и Сая в кафе, наконец распахнувшее свои двери для жителей города.

Кафе было устроено в бывшей большой гостиной Проклятого дома, полностью отремонтированной и обставленной в соответствии с задумкой Лисси. Получилось изящно и уютно – лучше и не придумаешь! По периметру большого зала, свет в который проникал через многочисленные высокие окна, были расположены уютные эркерные закутки, обрамленные шелковыми голубыми гардинами с пышными золотыми кисточками. На стенах, покрытых нежно-бежевыми обоями в полосочку, висели овальные зеркала в золотых витых рамах. Дробясь и умножаясь в зеркалах, зал казался шире и просторней, вводя в заблуждение вошедшего в него гостя количеством пространства. В середине зала стоял большой стол, накрытый расшитой цветами скатертью. Увы, эта скатерть, заказанная Лисси у ниссимы Ниттель, была дошита уже ее преемницей, выкупившей мастерскую-ателье у внезапно покинувшей город хозяйки. Об отъезде последней ходили разные слухи, вплоть до того, что уехавшая женщина была норландской шпионкой, но объяснить, что разведывала шпионка в далеком от столицы городке, не мог никто, что не мешало слухам ползти и множиться.

Центральный стол был накрыт на пятнадцать персон. В центре, среди пышно цветущих, несмотря на зиму, фиалок в изящных бежевых кашпо стояли фарфоровые фигурки масок комедии дель арте и бронзовые подсвечники со свечами. Но стол использовался пока редко, разве что по понедельникам, когда в закрытой кондитерской тайком от других собирался театральный клуб Роззи. Посетители же предпочитали рассаживаться в уютных эркерных закутках, где, отгороженные от других, они могли уединиться, сидя на мягких диванчиках. В глубине зала были высокие стеклянные двери, через которые открывался чудесный вид на заснеженный сад Проклятого дома, но с приходом осенней непогоды двери были заперты и хорошенько проклеены лично Лисси, дабы не допустить проникновения холода в дом. Сейчас в кафе было занято четыре столика, которые обслуживал степенно прохаживающийся между столиками метрдотель во фраке.

Если сразу после открытия кондитерской в начале осени Лисси и Хелли страдали от недостатка кадров, то теперь эта проблема была полностью решена.

Первым ценным приобретением была ниссима Феонила, нанятая по рекомендации служанки из Лиссиного дома.

Пожилая женщина в добротной крестьянской одежде появилась на пороге кондитерской в середине ноября вместе с первым снегом, который прокрался в Груембьерр под прикрытием серых туч и внезапно обрушился на испуганно притихшие крыши. Женщина деловито стряхнула снег со шляпки, кивнула вежливо поклонившемуся ей Дику, поставила в угол магазина тяжелый узел с вещами и без спроса прошла в кухню. Когда Лисси вернулась из погреба, нагруженная банками с яблочным повидлом, незнакомка уже домывала стоящие в раковине кастрюли. Ее большие красные руки так проворно мелькали среди мыльных пузырей, так ловко залезали в каждую выемку, оставляя за собой сверкающий след, что Лисси залюбовалась. О цене они сговорились быстро. Вначале ниссима Феонила с недоверием относилась к юной пигалице, которая удумала управлять аж целой кондитерской, но Лисси умела поставить на своем, и после нескольких дней выяснения, кто на кухне главный, а кто не учит, как правильно печь пирожки с коржиками, между женщинами установились мир и субординация.

– Она добрая, но строгая, – шепнула Лисси Саю, когда молодой человек, придя на следующий день с обычным визитом, был отруган за то, что притащил в дом грязь с улицы, и оттеснен к окну, где стал скромно и чуть нервно дожидаться прихода Лисси под ворчание новой работницы о том, что приносит нелегкая не пойми кого непонятно зачем, а потом ложек не досчитаешься. Лисси пришла, представила своей новой помощнице Сая и настояла на неограниченном праве молодого человека врываться в кухню через черный вход в любое удобное для него время. Даже несмотря на риск недосчитаться ложек, кружек и любой другой утвари. Феонила быстро смирилась со странным завсегдатаем, хоть порой и косилась на гостя с подозрением, испытывая недоумение, переходящее в когнитивный диссонанс. В представлении крестьянки племянник графа никак не мог сидеть на кухне, а тем более брать в руки кухонные инструменты. На вопрос о том, а что полагается делать соларскому аристократу, она не смогла ответить. Возможно, в ее представлении оный должен был сидеть на диване как пришитый. Потратив на обдумывание этой дилеммы некоторое время и поворчав чисто из упрямства и для своего удовольствия, Феонила успокоилась и стала относиться к Саю покровительственно-уважительно.

ГЛАВА 3, в которой выясняется, как трудно толковать пророчество

– Я накрыл вам столик у окна, нисса Меззерли, – степенно заметил метрдотель и указал на правый эркерный закуток, где на столике стояла табличка «зарезервировано».

– Спасибо, нисс Хьюберт, – благодарно улыбнулась ему Лисси. – С минуты на минуту должна подойти ниссима Сайрена. Проводите ее к нам, будьте любезны.

Лисси раскланялась с посетителями кафе и прошла к уютному диванчику и накрытому на пятерых столику.

– Какой чай изволите, ниссы? – поинтересовался метрдотель, подавая меню.

– Сай, вам же, кажется, нравится «Полдень в тропиках»? – уточнила у Сая Лисси. – С цветами илай-лая, розовым перцем и травой чху-чхи?

– Мне нравятся все виды чая, которые у вас подают, – сказал Сай. – Давайте вы закажете мне то же, что и себе.

Губы Хелли чуть дрогнули в улыбке, и она покосилась на подругу и молодого человека, но комментировать ничего не стала.

– Хорошо, – сказала чуть порозовевшая Лисси. – Когда на улице метет метель, – все посмотрели за окно, где снег кружил танец вокруг поникших кустов и деревьев сада, – мне лично хочется чего-то уютного и волшебного. Нисс Хьюберт, нам с Саем заварите, пожалуйста, чайничек «Зимней сказки» с апельсиновой цедрой, ягодами драконьего глаза и бутонами розового чая.

– А мне «Сон в летнюю ночь». С ванилью, – решительно заявила Роззи. – Он мне больше всего понравился, когда мы дегустировали чай в октябре. Хелли, а ты что будешь? Может, один чайничек со мной на двоих?

– Нет, – задумчиво отказалась Хелли. – Я «Сиреневые грезы весны» буду. Вместе с ниссимой Сайреной. Этот чай ей навевает романтическое настроение.

– Да, у нее самая пора для грез и романтики, – улыбнулась Роззи. – Ты уже придумала, Лисси, какой десерт будешь делать на свадьбу детективу и ниссиме Сайрене?

– Торт! – решительно сказала Лисси. – С карамельно-заварным кремом и орешками. А сверху я сделаю из шоколада маленькие домики, как в Груембьерре. С деревьями. И посыплю сахарной пудрой. Как будто снег идет.

– Какая прелесть! – захлопала в ладоши Роззи. – Уже хочу его увидеть.

– Увидишь, – улыбнулась Лисси. – Тебя же позвали на свадьбу. Ой, вот и ниссима Сайрена! Вы ей про торт не рассказывайте! Я хочу сюрприз сделать.

– Девочки! Сай! – радостно заулыбалась хозяйка гостиницы, подходя к компании и усаживаясь на стул. – Извините, что опоздала! Ко мне в последний момент пришла ниссима Альбрада. Такая милая! Представляете: сама принесла мне для примерки мою свадебную шляпку.

– То есть флердоранжа и фаты не будет? – улыбнулась Роззи.

– Ну какой мне флердоранж? – смутилась Сайрена и попыталась закатать десертную вилку в салфетку. – Я вообще хотела скромный семейный обед, но Ференц… то есть детектив Слоувей ведь публичный человек. Пришлось позвать и начальника полиции, и мэра города, и еще других гостей. Ну и я не могу не позвать своих милых девочек…

Роззи, Хелли и Лисси растроганно заулыбались.

– Так какая шляпка будет? – с любопытством спросила Роззи.

– Увидите. А пока мы шляпку мерили, совсем заболтались. Ниссима Альбрада рассказывала, что в этом году в селах неспокойно. Дикие звери на домашний скот стали нападать. Волки, что ли, пару жеребят из загона утащили.

– Да какие в Груембьерре волки! – фыркнула Лисси. – У нас их сто лет не было. Может, воры утащили?

– Вот и я так сказала. Да у нас в самые голодные годы и то лесные хищники на домашний скот не нападали. А ниссима Альбрада говорит, что именно волк. По следам, мол, поняли. Но это все слухи. Сами знаете, как бывает. Ну да бог с ними! Давайте о другом поговорим.

– Давайте! – согласилась Хелли. – Ниссима Сайрена, я заказала нам с вами на двоих чай «Сиреневые грезы весны». Вы же его любите.

– Очень! И название такое красивое. Все названия чудесные! Не иначе как ты, Хелли, их придумала.

– А кто же еще! – подтвердила Лисси. – В кондитерской есть штатная поэтесса, вот ей и приходится отдуваться. Вы пирожные заказывайте! А то нисс Хьюберт ожидает.

Метрдотель с улыбкой покачал головой, как бы говоря, что никуда не спешит, но Лиссины гости вняли просьбе хозяйки кондитерской и дружно завалили его заказом разных сладостей. Нисс Хьюберт собрал меню и удалился.

Через десять минут стол был уставлен пирожными и дымящимися чайничками.

– Как все помнят, – сказала Роззи, откусывая от песочной корзиночки со взбитыми сливками, – сегодня мы собрались не просто так. Просим прощения у ниссимы Сайрены, которая занята подготовкой к свадьбе…

– Да какая подготовка! – махнула рукой Сайрена, наконец нашедшая свою десертную вилку. – Обсуждение Лиссиного проклятия важнее. Надо было раньше собраться для мозгового штурма. Но всем не до того было: то комиссии Проклятый дом с чердака до подвала изучали, то Хелли с Роззи отсутствовали, то Лисси пахала как проклятая... Потом кафе открыли…

– Да, хлопот полон рот, – согласилась Роззи. – И хорошо, что нам наконец удалось собраться вместе.

– Только Шака не хватает, – заметила Хелли. – А ведь он тоже руку приложил.

– Может, еще и заявится, – сказал Сай. – Нежданным гостем. Он это умеет.

ГЛАВА 4, в которой кондитерская подвергается инспекции

Утро было сказочным! Хрустким, волшебным, бодрящим! Весь город за ночь укутался пушистым белым покрывалом. Еще вчера деревья сиротливо и жалко тянули к серым тучам голые сучья, а сегодня, убравшись инеем, вовсю кокетничали с лазурным небосводом, который от смущения трогательно розовел горизонтом. Стоило ступить за порог, и последние осколки сонливости со звоном осыпались вниз.

Хелли прониклась сказочной атмосферой ожидания чуда и праздника где-то на втором десятке шагов. Трудно сказать, что послужило толчком к тому, что настроение проделало стремительный путь от угрюмого недовольства к беззаботной легкости. То ли мелодично поскрипывающий под башмаками чистый, только что выпавший, еще никем не топтанный холодный снег, то ли теплый бархат внутри новенькой отороченной мехом муфты. Хелли, до той поры носившая исключительно серые, чуть колкие, связанные матерью перчатки, наслаждалась нежной тканью и насыщенным цветом покупки, на которую она пустила свой первый гонорар.

Гонорар! Еще пару месяцев назад, скажи Хелли кто-нибудь, что ее стихи будут печатать в крупнейших вайтбургских газетах, да еще и выплатят ей за это гонорар, она заподозрила бы в словах этого человека издевку. Но это случилось! И печатают, и гонорары выплачивают, пусть не слишком большие, но на модный аксессуар хватило. Более того – ведутся робкие разговоры о том, что, может быть, в следующем году – это еще не точно, но вполне вероятно – выпустят сборник. Сборник стихов. Ее стихов! Хелли раскинула руки и закружилась. Пальцы, выпростанные из муфты, задели низко склоненную над дорожкой обындевелую ветку, которая тотчас же сыпанула горсть снега в смеющееся лицо девушки.

Хелли отфыркалась и побежала в кондитерскую. Приподнятое настроение не оставляло ее всю дорогу. В голове кружились неожиданные рифмы и строчки новых стихов, таких же легких и сверкающих, как и все вокруг. Хелли впорхнула в теплое, пропахшее сдобой и сладостями помещение, переоделась, радостно повязала кружевной передник и устроилась за прилавком, подперев щеку рукой. Она строила планы и складывала новое стихотворение, вдыхая ароматы, долетающие из кухни, краем уха слушая бурчание ниссимы Феонилы, разглядывая морозные узоры на окнах кондитерской. Она так погрузилась в стихотворчество, что не сразу поняла, что смотрит уже не на завитки инея на стеклах, а в чуть покрасневшие глаза мэра, мнущегося на пороге и душераздирающе хлюпающего распухшим носом.

– Нисс Дрэггонс?! – встрепенулась девушка, поправляя чуть покосившуюся наколку на волосах. – Чего желаете? Булочки к завтраку? Еще горячие! Только что из печи!

– Я? Желаю? Булочки? – удивился мэр и растерянно осмотрел магазинчик. На лице его не было ни тени понимания того, как он сюда попал, а главное, зачем он сюда попал.

Взгляд нисса Дрэггонса остановился на прилавке, заполненном вчерашними пирожными и свежей выпечкой. Плаксиво-обиженное выражение лица мэра сменилось на радостно-предвкушающее, поникшие плечи расправились, натянув на округлом брюшке мех шубы.

– Да! Я желаю булочку, – уверенно заявил градоначальник. – Нет! Две булочки с корицей, трубочку с карамелью и три корзиночки с пьяными вишнями!

– Разумеется, – тепло улыбнулась Хелли и уточнила: – Пирожные положить в тот же пакет, что и булочки? Или лучше упаковать в коробку, чтобы не помялись?

– Пакет? Коробку? – вновь сник мэр. – А может, я съем их прямо здесь? На улице морозно. У ниссы Меззерли, я слышал, недавно открылось кафе…

– Кафе есть, – растерянно подтвердила Хелли, не смея напомнить ниссу Дрэггонсу, что его дом, как и его место работы, находится буквально в двух шагах от кондитерской, – но оно начинает работу чуть позже. Ближе к полудню. Нисса Хьюберта еще нет…

Мэр вновь сник и душераздирающе шмыгнул носом.

– Но, разумеется, ради вас мы сделаем исключение! Прошу!

Она радушным жестом пригласила посетителя следовать за ней. По пути успела изловить Дика и шепнуть ему несколько слов. Спустя пару минут мэр сидел в нише за небольшим столиком, держал в озябших руках исходящую паром чашку чая и плотоядно посматривал на выложенные на блюдо сладости. Рядом с ним, по обе руки от него, стояли Хелли и выдернутая с кухни Лисси. Девушки мило улыбались и хором желали градоначальнику приятного аппетита. Звякнувший на входной двери колокольчик заставил Хелли извиниться и помчаться в зал, за прилавок, навстречу новым посетителям.

Гостеприимства в ее улыбке и душе значительно поубавилось, как только она увидела, кто стоит у двери кондитерской.

– Где он?! – вместо приветствия взвизгнула нисса Дрэггонс с порога.

– Доброе утро, Мэгдала, – сухо поздоровалась Хелли и уточнила: – Ты кого-то потеряла?

Мэгги молча похлопала зажатой в кулачке свернутой в трубочку газетой по ладони другой руки. В сочетании со слегка потекшим макияжем выглядел этот жест жутковато.

– Где?! Мой?! Отец?!! – наконец выдала причину своего визита посетительница, выдержав перед этим такую паузу, что сделала бы честь маститому актеру. – Где вы его прячете?!

В душе Хелли поднялась волна жалости по отношению к мэру: на его месте любой предпочел бы завтракать вне дома, подальше от такой компании.

– Ты считаешь, что мы прячем твоего отца? – вскинула брови Хелли. – Советую внимательнейшим образом присмотреться к себе, осознать, насколько впечатляющее зрелище ты собой представляешь, и принять тот факт, что любой человек, вынужденный общаться с тобой длительный период времени, периодически чувствует потребность хоть ненадолго скрыться от твоего пристального внимания.

ГЛАВА 5, в которой герои размышляют о цвете жизненных полос

Сайрена стояла у окна и наблюдала за снежными хлопьями, что величаво кружились за окном.

– Любуешься? – тихо спросил незаметно подошедший Ференц и обнял ее за плечи.

Сайрена ответила ему счастливой улыбкой и молча пристроила голову на груди жениха. Он прижался щекой к ее макушке, окончательно растрепав и без того не слишком тщательно уложенные седые прядки.

– Тебе не кажется, что мы совершаем глупость? Ну какая в нашем возрасте любовь? Какая свадьба? – зажмурившись, задала мучившие ее вопросы Сайрена, не зная, чего опасается больше: того, что детектив посмеется над ее тревогами, или того, что разделит их.

– М-м-м, мне многое кажется, но вот в том, что в нашем возрасте величайшей глупостью было бы от этой свадьбы отказаться, я уверен, – со вздохом проворчал ей в волосы Слоувей.

Сайрена чуть расслабилась и стала с преувеличенным вниманием разглядывать заснеженную площадь, постового, что обычно стоял возле мэрии, а теперь охранял огромную ель, лежащую у чаши выключенного на зиму фонтана. Перетянутое веревками дерево засыпало снегом, и больше всего оно напоминало обычный сугроб. Мальчишки сбивались в стайки и то и дело затевали игру в спящего пса. Тот, кому выпадала роль пса, залезал на самый верх снежной кучи и «засыпал», а остальные пытались его «разбудить» – скинуть вниз, и тот, кому это удавалось, сам становился «псом». Сайрена покачала головой, думая про себя, насколько глубоко, как незаметно и в сколь причудливых формах старинные легенды проникают в современную жизнь.

Клеменс, а именно он сегодня дежурил на площади, мальчишек от елки гонял, те ненадолго отступали, перегруппировывались и вновь шли на покорение снежных вершин.

– Надеюсь, что к тому моменту, как начнется установка ели, от нее хоть что-то останется, – задумчиво пробурчал Ференц, тоже оценивший ребячьи маневры. – Не хотелось бы все праздники любоваться из окна облезлой палкой с обломанными ветками.

– Ну, насчет этого можешь не беспокоиться, – с тихим смехом успокоила его Сайрена. – Такие игрища происходят каждый год, и пока еще ни одна елка не пострадала… Более того, у меня есть подозрение, что нисс Дрэггонс, зная все опасности, что подстерегают главное украшение площади, а поверь мне, их немало, и мальчишки – не самая большая из них, дождись начала установки, и ты поймешь о чем я… Так вот, нисс Дрэггонс, зная все опасности, покупает не просто ель, а магически обработанную ель, которая долго стоит, не осыпается и которую практически невозможно сломать, по крайней мере до конца праздников.

– Ну что ж, ты меня успокоила, – усмехаясь в усы, признал Ференц и вновь перевел взгляд на площадь.

Внезапно Сайрена почувствовала, как напрягся детектив, как задеревенели обнимающие ее руки. Она покосилась на жениха, проследила за направлением его заметно потяжелевшего и похолодевшего взгляда и едва не сплюнула от досады.

По улице шустро ковыляла старушка, на голове которой красовался пуховой платок поверх фетровой шляпы. Старушка с такой силой ударяла зажатой в руке тростью по обледенелой брусчатке, что оставалось только удивляться отсутствию искр.

Сайрена затаив дыхание наблюдала за перемещением пожилой ниссимы. До последнего у хозяйки гостиницы теплилась надежда, что конечной целью путницы является кондитерская, но когда ниссима Лакмер – а это была именно она – задрав нос, прошлепала мимо витрин с пирожными, хрупкая лодочка чаяний разбилась о риф реальности – старушка направлялась к гостинице.

– Может, она мимо пройдет? – высказал робкую надежду детектив. – Там дальше много интересных мест: ресторан, цветочная лавка…

Но мелодично звякнувший на входной двери колокольчик ясно показал несостоятельность его предположений.

– Какое все-таки счастье, что та милая девочка демонтировала нетеряемый и неломаемый артефакт, – нашла в себе силы хоть чему-то порадоваться Сайрена.

– Ты единственная во всей Соларии, кто искренне считает баронессу Фэвор милой девочкой, – крякнул Слоувей. – Но то, что она убрала тот жуткий колокольчик, – это действительно счастье.

– Видишь, дорогой, в этой жизни все происходит полосами: полоса черная, полоса белая… Комиссия, что приезжала к нам летом, выписала кучу штрафов городу, а мне в подарок досталось то чудовищное изобретение, а осенняя комиссия и премией тебя наградила, и магический колокольчик у меня забрала, и Ужас Соларии увезла… Милейшие люди!

Детектив начал ворчать что-то по поводу надежды на то, что уж зиму-то Груембьерр как-нибудь проживет без комиссий из столицы, а то, если следовать озвученной невестой логике, вероятный цвет следующей жизненной полосы настораживает, но развить эту тему в полной мере он не успел, поскольку по всей гостинице разнесся могучий старческий голос:

– Есть кто живой?! – Затем тот же голос чуть тише добавил: – По-подохли вы здесь все, что ли? – и, снова увеличив громкость, провыл: – Ниссима Сайре-е-ена-а-а! Нисс детекти-и-ив! Где-е-е вы?

– Как же не хочется встречаться с этой… особой, – прошептал Слоувей. – Заболтает со своей ерундой, и весь рабочий день – коту под хвост.

– Э-э-эй! Детектив, я знаю, что вы здесь! Я уже была в участке! Толстяк у входа мне все рассказал!

Слоувей чертыхнулся и пообещал устроить Дирги ярко-черную жизненную полосу.

– Я ее отвлеку! – мужественно предложила Сайрена. – А ты бери пальто и уходи через сад!

ГЛАВА 6, в которой мелькают разные лики зла

Дверной колокольчик мелодично звякнул, и Хелли увидела на пороге кондитерской целое семейство: нисса, ниссиму и прячущуюся за их спинами взрослую дочь.

– Ох, вот снегу-то навалило! – восхищенно воскликнул глава семейства, сметая целые сугробы с плеч и шапки.

Феонила, которая утром еще пробовала ворчать на посетителей, напоминая, что стряхивать снег следует на крыльце, до того, как они открыли дверь магазина, к полудню уже смирилась с тем, что в нынешних реалиях это попросту невозможно. Снег валил густо и безостановочно. Стоило задержаться на крыльце лишь на мгновение, и сугроб на тебе оказывался раза в три больше, чем ты успевал стряхнуть. По этой причине служанка лишь вздыхала и сноровисто орудовала шваброй, убирая лужи талой воды.

– Зато это будет настоящий Зимний Коловорот! Снежный и искристый! Ну в самом деле, дорогой, что за праздник без снега? – смеясь, спрашивала вошедшая стройная ниссима, потрясая заснеженной муфтой.

– Ну, до Зимнего Коловорота пара недель. Может, еще пойдет дождь и все растает! – подначивал ее супруг.

– Не-е-ет! Ну ты что! Какой дождь? Декабрь на дворе! Снег кругом!

– У нас в Соларии и не такое бывало. Вспомни, лет пятнадцать назад. Начало декабря – снег. Ближе к середине – дождь. Ну а на Зимний Коловорот природа с успехом доказала, что эти природные явления далеко не взаимоисключающие, а вполне себе сочетающиеся.

– Брр! Предпочитаю считать, что это было то ли ошибкой природы, то ли издевкой. В любом случае – исключением. Ты только представь: все растает, и мы получим вместо катка лужу грязи, дети будут лепить грязевиков, а про санки можно будет вообще забыть! Ужас! Лучше снегопад! Непрерывный снегопад!

– Милая, а какое тебе дело до грязеви… хм снеговиков и санок? Мы-то уже давно вышли из того возраста, когда могли во всем этом участвовать… Да что там! Даже наша Анни считает себя слишком взрослой для такого.

Супруги как-то сразу погрустнели и оглянулись на жмущуюся к их спинам дочь.

– Да, мы не участвуем, – кивнула ниссима, – но никто не отменял чисто эстетическое удовольствие, что я получаю, глядя на то, как в этом участвуют другие.

Ниссима тряхнула головой и обратила ласковый взор круглых чуть навыкате голубых глаз на Хелли. Послала ей приветливую улыбку и призналась:

– Я и от пирожных по большей части эстетическое удовольствие получаю. Сладкого-то мне нельзя. Здравствуй, Хелли. Как дела?

– Здравствуйте, ниссима Хостус, – пропела Хелли. – Дела отлично. От покупателей нет отбоя. Настоятельно советую вам обратить свой взор на эти пирожные. Во-первых, эстетическое удовольствие от них – гарантировано и абсолютно бесплатно, а во-вторых, они необычайно легкие, в них куча фруктов и очень мало сахара, так что перед вами открывается потрясающая возможность получить еще и гастрономическое удовольствие.

– О! Как заманчиво! Что скажешь, дорогой?

– Скажу: заверните нам парочку этих фруктовых пирожных, а вместе с ними еще шесть трубочек с карамелью и три корзиночки с пьяными вишнями, – расплылся в широкой улыбке нисс, на целую голову возвышаясь над супругой. – Нам-то с Анни сладкое еще как можно!

– Я не притронусь ни к чему из этой лавочки, – прошелестело у него за спиной.

– Анни, – ниссима Хостус бросила на дочь взгляд, полный нежной укоризны. – Очень трудный возраст, – с грустью сообщила она Хелли, игнорируя тот факт, что разговаривает с одногодкой дочери.

Хелли понимающе поцокала языком и бросила в сторону Анни чуть насмешливый взгляд.

– О да! Очень трудный и именно возраст, – поддержала она ниссиму Хостус. – Полный противоречий и непостоянства. Но при желании всегда можно найти выход. Мэгдала вот нашла. Она категорически не хочет есть пирожные из рук Лисси, по этой причине эти же пирожные она ест из рук служанки, которая покупает их для нее.

За спиной нисса Хостуса раздался возмущенный полувздох-полуписк.

– И кримкейков парочку добавьте, – сурово подвел итог отец Анни. – Сладкое нам с дочерью не только можно, но и нужно. Для восстановления душевного равновесия и бодрости духа. Когда не высыпаешься, сохранять предпраздничное настроение становится все труднее.

– И кулек печенья еще возьмем, – поддержала его супруга, затем вздохнула и пояснила Хелли: – Собаки воют. По всей улице. Две ночи уже. Выспаться нет никакой возможности!

Она душераздирающе зевнула, прикрыв рот ладонью.

Дверной колокольчик испуганно икнул. Все обернулись и вздрогнули. Посетителей в кондитерской прибавилось.

– Вот безобразие на улице творится! Форменное безобразие! – с порога заголосила ввалившаяся внутрь ниссима Лакмер. – Отвратительно муниципальные службы работают. Отвратительно! Ни одной дорожки не почищено! Ни единой тропинки! Дармоеды!

Она погрозила тростью кому-то, оставшемуся снаружи.

Семейство Хостусов переглянулось, мать молча отсчитала названную Хелли сумму, отец с дочерью схватили пакеты с покупками, и все дружно, стараясь не привлекать излишнего внимания старушки, выскользнули в снежную круговерть.

Ниссима Лакмер прошествовала к прилавку, даже не сделав попытки отряхнуться у входа, а величественно разнося сугробы по всему торговому залу.

ГЛАВА 7, в которой пряники играют главную роль

– А нельзя было Дика тоже привлечь к работе? – чуть ворчливо поинтересовалась Хелли, которая взбивала яичные белки с сахаром и солью. Она потрясла онемевшей рукой и поморщилась.

– Зачем? – удивилась Лисси. – Он миндаль смолол. Орехи почистил. А мы ведь собирались пряники делать только вдвоем. Как в детстве.

– Да, в детстве это было здорово, – мечтательно произнесла Хелли, выглядывая в окно, за которым улица искрилась от свежего снега. На площади на месте закрытого на зиму фонтана устанавливали большую елку под личным руководством мэра. Нисс Дрэггонс в шубе издалека напоминал слегка пощипанную жизнью птичку, отчаянно трепещущую крыльями-рукавами. Елка, которую тянули веревками, опасно кренилась и готова была в любой момент упасть на зевак, но толпа даже не пыталась расступиться или уйти, опасаясь пропустить хоть один момент волнующего зрелища. Вздохнув, Хелли снова взялась за венчик. – Помню, как перед каждым Зимним Коловоротом мы сидели у тебя на кухне и смешивали ржаную муку с пшеничной, добавляли мед и делали пряники. А твоя мама читала нам какую-нибудь волшебную сказку.

– Ага, – согласилась Лисси. – Драгоценные воспоминания.

– Разве что не считая мелких инцидентов, – сухо добавила Хелли. – Когда кто-то то мое платье булавкой к креслу прикалывал, то в башмаках шнурки менял, так что один конец коротким становился, а другой длинным, то…

– Кто старое помянет… – многозначительно поиграла бровями Лисси.

Она старательно натирала на терке апельсины и лимоны и пересыпала цедру в большую миску. Ароматная горка росла, как росли и скальпированные апельсины.

– Надеюсь, ты не просто так переводишь все эти дорогостоящие продукты, – покосилась на фрукты Хелли. – Я тебя поддерживаю во всем, но это мне уже кажется настоящим транжирством. Что тебе мешает сделать пряники по старинному груембьеррскому рецепту?

– Мне мешает то, что такие пряники скоро будут продавать на Каштановом бульваре в каждой третьей палатке и с каждого второго лотка. Уже через пару дней откроется предновогодняя ярмарка, и со всей округи в город ринутся продавцы. Уж чего-чего, а пряников там будет навалом. Обычных пряников, – с нажимом сказала Лисси.

– Да, ярмарку скоро откроют, – согласилась Хелли. – После того как елку установят и украсят. Если установят, – добавила она, снова глянув в окно. Поставленное почти прямо дерево вдруг выскользнуло из веревок и рухнуло на мостовую. Зрители с дружным «ахом» вовремя успели отскочить. Обедающие посетители ресторана «Утка в яблоках» искренне наслаждались бесплатным представлением, совмещая приятное с приятным. В одном из окон были видны пятачки прижавшихся к стеклу поварят. Потом, видимо, в комнату зашел шеф-повар, и поварят слизнуло.

– Да установят, – махнула рукой Лисси, ехидно усмехнувшись. – Рано или поздно. Каждый год один и тот же цирк. А пряников на ярмарке будет как снега на горе Гронен. Обычных наших медовых пряников. А я хочу, чтобы мои пряники были необычными. Я их делаю по рецепту старинных вайтбургских пряников. Я буду не я, если и здесь не превзойду конкурентов.

– Ты в своем репертуаре, – сказала Хелли. – Но я не буду спорить. Так, яйца я сбила. Что мне дальше делать?

– Измельчи цукаты и поруби орехи, Хелли, – приказала подруга. – Та-а-ак. Цедры, пожалуй, хватит. Сделаю пробную партию. Если клиентам понравится, то побольше испеку.

– И когда это им не нравилось твое сладкое? – пробормотала Хелли, беря большой нож.

– Все однажды бывает впервые, – пожала плечами Лисси и заглянула в книгу своих рецептов. – Та-а-ак. Один фунт пшеничной муки, два фунта миндальной муки. Смешала. Ванильный сахар. Есть. Кориандр. Добавила. Имбирь. Кладу. Кардамон. Мускатный орех. Чуть-чуть шафрана…

– Да просто золотые твои пряники выходят, – снова принялась бурчать Хелли.

– А я и цену поставлю высокую, – отмахнулась от нее Лисси. – Не сбивай. Так, какао. Вот. Все смешала. Теперь твои яйца, цедру и цукаты с кусочками орехов. Давай сюда.

– Да пожалуйста, – охотно протянула ей Хелли миску и уселась в кресло Сая с чувством выполненного долга.

Лисси активно мешала тесто в большой кастрюле, время от времени раздраженно отдувая со лба рыжую прядь, выбившуюся из-под колпака. Хелли молча наблюдала за подругой.

– Лисси, – осторожно спросила она, – а что у тебя с Саем?

– Ничего.

– Если бы ничего, ты бы не краснела.

– Я не краснею.

– Ты розовеешь. Нет, ты мне скажи честно: Сай тебе нравится?

– Возможно.

– Ну вот, уже теплее! Лисси, мы с Саем расстались. Да, собственно, мы особо и не сходились. Я тебе месяц назад сказала, что питаю к Саю чисто дружескую симпатию, так что тебе не нужно испытывать неловкость или чувство вины по отношению ко мне. Я за тебя только порадуюсь…

Лисси уселась на табуретку и поникла головой. Измазанные в тесте руки она старалась держать на весу.

– Хелли, – грустно сказала она. – Ну что ты от меня хочешь?

Хелли пересела на табуретку рядом с Лисси.

– Правду. Мы ведь никогда ничего не скрывали друг от друга. Помнишь, как в пятом классе Герт стал за тобой ухаживать, а мы от него прятались за школой? – Лисси улыбнулась. – А когда Лен в восьмом классе мне записки писал? И мы его разыграли? Один из твоих самых удачных розыгрышей!

ГЛАВА 8, в которой все, как в сказке: чем дальше, тем страшнее

– Лисси, осторожней! Ведь упадешь!

Лисси балансировала на самом верху стремянки в попытке достать до люстры под потолком. Магазин и кафе волшебным образом преображались.

Сегодня, в понедельник, когда кондитерская была закрыта, команда Лисси взялась за украшение магазина. В памяти Лисси, несмотря на пройденные годы, были свежи воспоминания о том, как украшали витрины столичных магазинов перед Зимним Коловоротом. И Хелли с Роззи в ноябре отбыли в Вайтбург с целым списком заказов Лисси. Нет, разумеется, девушки поехали в столицу развеяться, но ведь им не трудно зайти в этот магазин? Или, скажем, забрать вот этот заказ кастрюль? И буквально на минуточку заскочить вот в эту лавочку? Когда Роззи и Хелли вернулись в родной город, носильщик только крякнул, увидев гору разнокалиберных ящиков, коробок и свертков.

– Отсюда и возникают легенды о количестве женского багажа, – шепнула Хелли на ухо взмыленной Роззи, которая торопливо выбрасывала из вагона последние картонки, боясь, что поезд отбудет вместе с Лиссиными поварешками.

От перрона до экипажа весь девичий багаж пришлось вывозить в три приема. Лошадь, на которую все это погрузили, косилась назад с недоумением и осуждением во взгляде, но девушки сделали вид, что не понимают причины лошадиного недовольства.

Лисси была в восторге. Сестра и подруга за время своего путешествия не только выполнили все ее поручения, но еще и придумали, как украсить витрину и залы кондитерской перед Зимним Коловоротом. Не только придумали, но и закупили все необходимые для этого материалы по своему усмотрению, правда, вскользь заметив, что расходы ложатся на хозяйку заведения. Счастливая Лисси не стала возражать, а просто крепко обняла Роззи и Хелли. И вот теперь настало время распаковать коробки с декором.

Когда Проклятый дом ремонтировали летом, Лисси внесла в проект витрины, заменившие окна прихожей. До нынешнего момента в широких промежутках между высокими стеклами были живописно расставлены разноцветные коробки с муляжами сладостей, но сейчас девушки приступили к основательной переделке визитной карточки магазина.

В воскресенье Рой – младший брат Лисси и Роззи – натаскал с базара целую гору еловых веток. И сегодня, в понедельник, когда кондитерская была закрыта, вся команда Лисси с раннего утра принялась за работу.

Несколько еловых лап переплели между собой, сбрызнули белой краской с блестками и повесили в верху витрины. Иллюзия дремучего леса была создана мастерски. Под еловыми ветками внизу, на белой вате, превращенной в сугробы, стоял игрушечный домик. Домик тоже был весь заснежен и увешан с крыши до крыльца разноцветными пряниками разной формы. На домике и перед ним резвилась целая стайка чрезвычайно пушистых снежно-белых кроликов, скупленных Роззи оптом в одной игрушечной лавке в Вайтбурге. Умилительные мордашки зверей и их изогнутые под разным углом ушки были такими очаровательными, что ниссима Сайрена долго ахала, всплескивала руками и едва не пустила слезу. Заиндевевшие веточки, шишки и пеньки довершили образ сказочного зимнего леса. На стекло Лисси приклеила заранее вырезанные из бумаги снежинки.

На второй витрине среди такого же леса стояли салазки с горкой подарочных пакетов. Салазки окружали милые гномики в разноцветных костюмчиках. Над самим входом в кондитерскую под железной вывеской повесили переплетенные еловые ветви с красными и золотыми шариками. К ним на нитках привесили пряники в форме Снежного пса – непременный атрибут Зимнего Коловорота в Груембьерре.

Отдав все силы фасаду здания, Лиссина команда решила, что сам магазин внутри будет украшен лаконично, и ограничилась новогодними шариками и венками на стенах. Однако в зале кафе девушки снова дали простор для полета своей фантазии.

Вокруг центральной люстры была наверчена целая композиция из еловых веток и посеребренных шишек, среди которых ярко-малиновыми искрами выделялись искусственные ягоды рябины, падуба и калины. С веток вниз свисали золотые шарики и хрустальные снежинки. От центральной композиции в стороны расходились гирлянды посеребренных черных веток со снежинками и шариками. Внизу же Лисси не оставила без внимания практически ни одного уголка.

На столиках под каждым зеркалом она расставила маленькие искусственные елочки, украшенные игрушками. На столах цветы заменили фонарями с мутными от морозных узоров стеклами, верх и низ которых тонули в еловых ветках, шишках и золотых бантиках. В центре большого стола была создана целая новогодняя композиция из свечей, фигурок сказочных персонажей и других атрибутов Коловорота. Окна обрамляли темно-зеленые гирлянды, переплетенные с елочными игрушками, бантами и темно-красными ягодами. Даже салфетки на столах заменили на другие – красно-зеленые.

Поздно вечером Лисси уже едва не падала со стремянки. Смертельно уставшая Роззи была давно отпущена и уползла домой вместе с Роем. Нисс Хьюберт, ниссима Феонила и Хелли валялись на диванчиках без сил, даже не пытаясь имитировать трудовую деятельность. Лисси приклеила на стекло последнюю снежинку и рухнула со стоном рядом с ними на свободный диванчик. Один Дик как ни в чем не бывало подметал пол, устланный обрывками веревок, оберток, иголками, блестками, мишурой и другими отходами совместного оформительства.

– Как чудесно получилось! – мечтательно сказала Хелли. Положив ноющие ноги на стул, она полулежала на диванчике и глядела на нависающие над ней снежинки, которые слегка крутились в воздухе. – Так уютно и красиво!

– Это ваша с Роззи заслуга, – с признательностью сказала Лисси и похрустела затекшей шеей. – Я бы так красиво не смогла придумать. Не говоря уже о том, что мне некогда было это все покупать.

ГЛАВА 9, в которой описывается вокзал – место для встреч, но не для зрелищ

На вокзале Груембьерра царила суета и хаос. Двери ежесекундно хлопали, с перрона вваливались пассажиры, жаждущие за время короткой стоянки купить пирожки или выпить горячего чая. Они топали ногами, отряхивались от снега, потирали озябшие руки и спешили к маленькому угловому буфету. Другие пассажиры сидели на сиденьях в ожидании поезда, не желая выходить раньше времени на обледенелый, продуваемый всеми ветрами перрон.

Роззи, стоя в середине зала, чувствовала себя полководцем, руководящим отступлением. Двое молодых людей, один долговязый, в драповом пальто с меховым воротником, другой - невысокий рыжеволосый молодой человек в большой лохматой шапке, преданно заглядывали Роззи в рот. Долговязого звали Филлип, а рыжий откликался на имя Вернон.

– Сначала несите свернутые декорации, затем мебель. На одной повозке все не увезем, – решительно отдавала приказы Роззи.

– Ну и сколько это будет продолжаться? – посетовал долговязый Филлип, изгибаясь в сторону Роззи знаком вопроса. – Это уже второе место, откуда нас гонят. Ну перевезем мы все на портовый склад. А вдруг и оттуда нас попросят удалиться?

– Я имела с ниссом Эдмарусом конфиденциальную беседу, – чуть понизив голос, сказала Роззи, отчего молодым людям пришлось склонить к ней головы в попытке услышать хоть что-то в вокзальном шуме, и Филлип стал еще больше напоминать вопросительный знак. – Начальник порта сказал, что до открытия весеннего судоходства склады будут пустовать, так что мы можем их использовать для нашего спектакля безо всяких проблем.

– Ну да, так и директор школы говорил, – хмыкнул Вернон, – а потом начальник вокзала.

– Вы предлагаете бросить нашу затею? – строго поинтересовалась у молодых людей Роззи. – Ну уж нет! Мы полгода тренировались. Костюмы шили. Столько сил и души в наш спектакль вложили. Будем обустраиваться на складе. Из порта нас так легко не выкурить. У мэра не будет объективной причины для отказа.

– Он может найти и субъективную. Да просто высосанную из пальца, – не согласился Вернон.

– У нас нет другого варианта, – развела руками Роззи. – Я обошла все хоть сколько-нибудь просторные помещения в Груембьерре, но никто не захотел с нами связываться. Это все происки Мэгги.

– Что ж, – развел руками Вернон. – Тогда будем играть среди бочек из-под селедки и угольных куч.

Все трое молодых людей переглянулись и тяжело вздохнули.

– Если бы не эта чертова Мэгги!.. Ведь собиралась уехать из города на это время! – проскрипела зубами Роззи.

– Так-так! – раздалось за спиной у шушукающейся троицы. – Кого это тут в очередной раз просят с вещичками на выход?

Театральные соратники вздрогнули и обернулись.

Прямо за их спинами стояла Мэгги со своей подругой Анни. На Мэгги была пышная серебристая норковая шубка и бархатная шляпка в тон. Зеленые глаза Мэгги просто излучали злорадство, а на губах расплывалась ехидная улыбка. Ссутулившаяся за ее спиной Анни еле слышно поздоровалась с Роззи и замолчала, предпочитая, по своему обыкновению, не вмешиваться в разговор.

– Кого это тут метут поганой метлой изо всех уголков Груембьерра? – продолжала изгаляться Мэгги. – Кто тут у нас оказался не пришей кобыле хвост?

– Мы найдем место для своей постановки, – сверкнула глазами Роззи. – И сыграем спектакль. Наперекор всем завистникам.

– Ой! Да чему тут завидовать! – запела Мэгги, апеллируя к своей подруге, и Анни верноподданически закивала головой. – Артисты погорелого театра! А во главе его отставной козы барабанщица!

И смех Мэгги серебряным колокольчиком разнесся под сводами вокзала. Роззи выпрямилась.

– Что, Мэгги, зависть глаза застит? Тебя не взяли, вот ты и исходишь желчью?

– Ой да кому вы нужны? – отмахнулась рукой красавица. – Если я захочу, то такой спектакль устрою, что вам и не снилось! Такой, что обо мне столичные газеты писать будут. Не так ли, нисс Бэкспид? – повернулась назад Мэгги.

Тут только Роззи и ее друзья увидели, что Мэгги находится в обществе высокого импозантного нисса. Нисс был одет в длинное пальто с пышным бобровым воротом. На голове нисса была шляпа, а в руках саквояж. Покрой одежды обличал в нем столичного жителя, а то, с какой небрежностью нисс опирался на трость, вкупе со снисходительным взглядом чуть выпученных голубых глаз, показывало, что нисс прекрасно осознает важность и ценность своей персоны для мироздания.

– Абсолютно ве… Вы глаголете истину, нисса Мэгги, – любезно заметил столичный нисс и чуть наклонил голову в ее сторону. – Нельзя было бы сказать лучше.

Мэгги задрала нос и с гордостью окинула троицу друзей взглядом.

– Это что еще за фрукт? – недоуменно шепнул Вернон Роззи и Филлипу.

Ответ на этот животрепещущий вопрос воспоследовал незамедлительно. Сквозь толпу пассажиров колобком прокатился градоначальник собственной персоной и, отдуваясь, стал раскланиваться с приезжим.

– Папа! Ну где ты пропадал? – возмутилась Мэгги, но тут же сбавила обороты визгливости и, налившись сладкой, как патока, улыбкой, представила новоприбывшего мэру: – Это нисс Бэкспид, известный актер из столицы, которому я писала по объявлению… Ну ты помнишь?

– Помню, деточка, – с тоской сказал мэр, глядя на актера, как на свалившуюся ему за шиворот охапку снега.