Псица

Пролог и 1 глава

На каменистом берегу, возвышавшемся над рекой на восточной границе обители Божьих Псов, внезапно выросла и зашевелилась темная ревущая скала. Каменный великан, с мельницу ростом. Его громоподобный рёв разорвал тишину и разбудил птиц. Черные точки с карканьем взвились в небо, набухавшее молочно-розовым рассветом.

Один из трех домов хутора, откуда вылезла нелюдь, осыпался грудой щепок. Тролль крушил соседний. Сухое дерево трещало под ударами, лопались бревна. Люди, кто успел спросонья выбежать, лежали раздавленными – чудище топталось по ним каменными столпами ног, смешивая с козьей и овечьей плотью.

Расправившись с домом, тролль повернулся к оставшемуся жилищу. Никто из него так и не выбежал на рев и крики. Внезапно его крыша брызнула щепками от удара изнутри, выбралась тварь еще омерзительнее. В ее раззявленной, уже окровавленной пасти торчали клыки, мелькало жало. Сверкнули когти, развернулись черные крылья моската.

Нелюди тут же сцепились в недолгой схватке.

Дозорные ордена Божьих Псов добежали от соседнего селения к хутору, когда все уже было кончено: тролль, отравленный укусом в глаз, дёргался в агонии, а из разорванного горла моската толчками вытекала кровь.

Через полчаса подоспели селяне – перепуганные, растерянные. Опознали останки детей и взрослых. Не обнаружили лишь глухого тринадцатилетнего сына охотника и сорокалетней жены кузнеца – они и проявились внезапно и так смертоносно. Хутор из трех домов одной большой семьи перестал существовать.

Магистр ордена Божьих Псов получил сообщение от приграничного телепата сразу. И тут же по цепи телепатов ордена, раскинутой от Хорона до центра материка, до оплота Лиги провидцев в городе Гарсе была передана нота протеста Главе Лиги: кто посмел проявить двух жителей Хорона, не предупредив орден и селян?

Владыка ответил просьбой о личной безотлагательной встрече, и магистр Керрид собрал командоров. Никогда еще нога натха - второго после самой Твари существа в орденском списке нечисти - не ступала в обитель Божьих Псов, а нога магистра ордена – в Гарс.

Они встретились поблизости от места трагедии.

Снежноволосый натх приплыл на лодке с восточного берега, где начинались безлюдные болотистые земли Оргеймской Пустоши, но магистр знал, что и в Пустошь из Гарса за час не доберёшься. Владыка наверняка воспользовался рандром, сминающим пространство как клочок ткани – тайна тайн Лиги, не познанная Псами.

Лодка с Владыкой врезалась носом в песок, но прибывший не сошёл на берег. Разговаривал стоя, как и магистр Керрид, спустившийся с обрыва на узкий плес и замерший в шаге от лодки. Ни одного человека, ни одной нелюди их не сопровождало.

Ветер чуть шевелил волосы на голове натха, сверкавшие на солнце, как ледяные вершины гор. Несмотря на цвет волос, казавшихся совершенно седыми без присущей людям сероватого или желтоватого оттенка, Владыка выглядел лет на сорок с небольшим – крепкий, широкоплечий, ясноглазый. И не заподозришь, что это - худший из нелюдей.

Едва трепетали под ветром складки его простого серого плаща, очерчивая пристегнутые к поясу ножны короткого меча – скорее воинского символа для того, у кого есть рандр. Так же тихо, как ветер, шевелились губы натха:

- Вы не единственные, кто пострадал, магистр Керрид. По всему миру в один миг произошли сотни внезапных проявлений.

- Внезапных? Как ты докажешь, натх, что ты здесь ни при чем, и эти смерти не на твоей совести?

Белоголовый свел брови, холодно бросил:

- Я не обязан доказывать. Это слово Владыки.

Магистр - смуглый тридцатилетний южанин в желто-черном балахоне - не опустил непроницаемых глаз под таким же пристальным взглядом Владыки. Ордену Псов выгодно было не верить слову натха.

- Наши провидцы проверяли этот хутор месяц назад, - сказал Керрид. - Никто из людей и близко не стоял к проявлению.

- Догадываюсь, магистр. Иначе бы их уже казнили как мерзейшую нечисть.

- И избежали бы сегодняшней крови.

- Ее можно избежать и без казней. В храмах Истины трагедий не происходит.

- В Хороне никогда не будет ваших храмов, пока стоит Черная скала.

Владыка чуть пожал широкими плечами. Не за тем он сюда прибыл, чтобы возобновлять тысячелетние переговоры, заканчивающиеся неизменной клятвой Псов.

- Я пришел предупредить тебя, магистр Керрид. Кто-то начал снимать охранные сферы с нигов, и сегодня утром принесена первая жертва на Алтарь Времен. Именно этим объясняется всплеск единовременных проявлений в мире. Если орден не изменит политику, Псов не станет вместе с Вавилором.

Черноволосый магистр на миг потерял невозмутимость. Жесткие ресницы дрогнули.

- Это угроза?

- Это угроза всем. Первое предупреждение мы уже получили. Лига готова идти на союз с орденом.

- Пока во главе Лиги стоишь ты, нелюдь, союз невозможен.

- Это условие Псов?

- Да.

- Хорошо. Но я выдвигаю встречное. У вас обучается провидица Ребехкара, и она еще не прошла посвящения. Девушка должна быть в Лиге, пока не поздно. Тогда я покину пост Главы.

В глубине черных глаз Керрида мелькнуло изумление: слишком неравноценный обмен. На первый взгляд. Значит… Лига никогда не получит Ребехкару.

1.2

***

Ребехкара скучала. Зачем ей этот час безделья, когда она, провидица, давно знала о неизбежном? Не лучше ли извлечь из отпущенного времени максимум пользы?

Она поднялась с циновки, размяла тело, попрыгала, восстанавливая кровообращение и, открыв дверь, скользнула в коридор.

Не зря ей слышалось какое-то бормотание: в здании, откуда выгнали всех учеников, кто-то остался в одном из классов. Явственно слышался высокий женский голос и глухой мужской. Наставник кого-то отчитывает?

Ребехкара вычислила класс, из которого слышались голоса, но не стала совершать такую глупость, как подслушивание у замочной скважины. Она прокралась в соседний кабинет и приникла ухом к стене.

Слышно стало лучше, но недостаточно хорошо. Оглядевшись, девушка увидела на учительском столе бамбуковый стакан. Она вытряхнула кисти из сосуда и приложила его к стене.

Она ошиблась. Голос принадлежал не наставнику. Узнав говорившего, Ребехкара едва не убежала восвояси: Вожак, по слухам, обладал феноменальным чутьем и видел даже сквозь стены! Но внезапно девушка услышала свое имя:

- Я приказывал тебе подлить эти капли Ребехкаре. Почему ты не выполнила приказ?

- Господин, простите недостойную! Я выполнила, клянусь! Я вылила ей в утреннее питье весь флакон. Но это не подействовало! Эта дрянь только пожаловалась на сонливость, и всё! Клянусь!

- Дрянь? Не смей называть провидицу дрянью, сучка! – вспылил вожак. Послышался звонкий шлепок и затем девичьи рыдания. – Ты будешь наказана! На колени!

Ребехкара отшатнулась, едва не выронив стакан. Ее пытались отравить? Да еще и перед испытанием! Как невовремя!

Или… на то и был расчет Вожака? Ребехкара не должна пройти испытание и стать полноценной Псицей? Тогда зачем оно вообще нужно?

Теперь ей непременно надо узнать, кому Вожак приказал отравить ее, кто такой послушный? Хотелось бы еще узнать, за что. Но это нереально. Это она спросит у магистра Керрида, если останется живой после посвящения.

Южанка открыла створку окна, убедилась, что во дворе школы нет ни души – все Псы, кроме дежурной охраны, примут участие в ее посвящении! – и бесшумно выбралась из класса. Подобрала с земли обломленную ветром ветку дерева и, прикрывая растопыренными листьями лицо, скользнула к приоткрытому окну соседнего класса. Даже если ее вдруг заметят, можно разыграть транс, это притворство всегда прокатывало!

Но магистру Керриду и отравительнице было уже не до случайных свидетелей. Они были сосредоточены друг на друге.

Девушка с тощей косой мышиного цвета встала на колени и ползла к магистру, прогнувшись в спине и оттопырив зад. И хотя Ребехкара смотрела на нее сбоку, а голова ее была опущена, как у провинившейся собаки, я ее узнала сразу. Псица Кевра, ее соседка по комнате по прозвищу Мышь, была старше на год, но до сих пор не прошла испытание. Второй раз был месяц назад. После третьего провала ее отправят на скотный двор кормить свиней. Южанку она люто ненавидела за то, что дар провидицы куда полезнее для Ордена, чем ее умение сворачивать шеи разбойникам, по глупости забредавшим на земли Псов.

Магистр не сводил с ученицы недовольного взгляда.

- Почему ты не доложила, что яд не подействовал, Кевра?

- Я… боялась, что тогда вы убьете Ребехкару, - выдохнула Мышь.

- Боялась? Ты лжешь! За что мне убивать ученицу с редким даром? Ты ненавидишь свою соседку, потому не пожалела бы. Но ты подслушала решение экстренного совета о ее внеплановом испытании и решила, что я дам ей стимулятор, способный усилить ее слабые физические данные, чтобы она гарантированно прошла испытание. Поэтому просто выбросила пузырек. Так?

- Да, господин, - голова ослушницы склонилась еще ниже.

- Ты будешь наказана, Кевра. За невыполнение приказа без уважительных причин, из личных мотивов, и за ложь магистру Ордена. Подними голову, Псица! – приказ хлестнул по нервам так больно, что Кевра застонала. Выпрямилась, все еще стоя на коленях.

Вожак шагнул к ней почти вплотную, дернул завязки штанов. Рыкнул:

- Возьми, Кевра! Нежно и чувственно. Покажи свои умения.

Кевра облизала «подношение» и, обхватив губами, начала ритмично дергать головой вперед-назад.

«Меня бы вырвало!» - Ребехкара содрогнулась от омерзения. Но не могла оторвать взгляд от происходящего в учебном классе.

Вожак принимал ласку, расставив ноги и застыв неподвижно, как изваяние. Лишь его рука надавливала на затылок девушки, задавая темп. По его смуглому непроницаемому лицу невозможно было сказать, что он занимается непотребным с ученицей и получает удовольствие.

- Быстрее, Кевра! – приказал Вожак. – Ты ни на что не годна, даже на это. Псицы ордена либо послушны и полезны, либо мертвы. Ты бесполезна. Сразу после того, как моя влага жизни оросит твой лживый рот, ты встанешь, выйдешь из класса и направишься на хозяйственный двор за лечебный корпус. Там увидишь старый колодец. Ты снимешь крышку, прыгнешь в колодец и утопишься, Кевра.

По лицу ученицы потекли слезы, но она продолжала двигать головой, как игрушка на заведенной пружине.

Ребехрара аккуратно воткнула ветку в щель бревна, чтобы не привлечь внимание магистра резким исчезновением зелени в углу окна.

Глава 2. Черная скала

После ритуальной фразы наставника, отдававшего ее на растерзание своре Псов, девушка выбежала за ворота.

Пока одна.

Первую семерку Гончих спустят через полчаса. Девушкам в обители всегда давали унизительную фору.

Ребехкару куда больше волновало возвращение Дункана, нежели предстоящее испытание. Будь, что будет. Главное - тщательно подготовить события, дабы они свершились именно так, как задумано.

Она им устроит такое свое посвящение, что Псы еще долго не забудут. Или она не провидица.

Взгляд девушки сразу же уперся в далекую черную скалу, торчавшую посреди лесного моря одиноким зубом. На самом горизонте виднелись седые вершины гор Борунии – западная граница Хорона.

С холма, на котором располагалось школьное поселение, Черная скала хорошо просматривалась и казалась совсем неуместной, словно во времена Творения боги перенесли ее за сотню верст от гор как семечко и воткнули в землю, чтобы выросла еще одна горная гряда. Но каменное семя почернело и засохло, покрывшись морщинами.

Девушке казалось, она видит черное на черном око пещеры посвящений, пристально смотрящее на нее: готово ли ее сердце к испытанию?

Нет. Совсем не готово.

Но испытание неизбежно.

Выжившие Псицы спускались из святилища богинями. Суками, способными обратить в раба любого мужчину или женщину, дать божественное наслаждение или убить прикосновеньем.

И неспособными любить.

Это чувство навсегда оставалось в пещере. И куда чаще – под скалой, когда жертва попадалась пущенным за ней Гончим.

И никто из людей в здравом уме не полюбит Псицу, если узнает, кто она.

Отбежав, южанка двинулась к яме, замаскированной в лесу далеко в стороне от пути к скале. Она эту яму украдкой рыла все лето.

Соскользнула, задвинула крышку с дерном, задремала, прислушиваясь чутко, по-звериному. Любой заяц расскажет в подробностях, как путать след. Отпрыгнуть в сторону. И поспать под кустиком. Лучшее средство от Гончих – уйти в транс, рассеять сознание как песок. Даже состояние поиска не даст Псам ничего вразумительного.

До полуночи, судя по темнеющему небу – еще три часа.

До заветной пещеры - час по прямой. Она успеет. Пусть все успокоятся. Самые умные - давно уже у скалы топчутся. Но кто сказал, что в пещеру можно забраться только по высеченным ступеням?

Земля чуть содрогнулась под ногами Гончих, невидимых среди густых деревьев. И тишина охватила мир.

Нехорошая тишина… Следящая… В Ордене дураков не держат.

Гончие в совершенстве владеют методиками ментального поиска. И, если почуют, уйти от них в беге сложно. Если бы провидица прошла обучение наравне с другими ученицами, еще можно было бы играть по правилам ордена. Но вожак Керрид запретил половину тренировок для Ребехкары, особенно технику боя – оберегал видящую от травм.

А теперь, значит, испытание, да? Собаки! Убийцы!

Вступать с сильными умелыми Псами в схватку – верный проигрыш. Одного-двух Ребехкара, может, и одолеет случайно. Остальные скрутят ее, и на скалу Посвящений она попадет в качестве истерзанной, сломанной добычи и уже до смерти останется инструментом для совершенствования Псов. Послушной и полезной.

Нет. Посвящение – не испытание на силу мышц. Это проверка ума и ловкости, и она должна ее пройти.

По своим правилам.

Она создала в уме образ старой больной волчицы. Ни одной человеческой мысли не просачивалось к телепатам. Ее наполнял запах хвои, заячьих и лисьих следов, страх перед запахом человека, голод, тоска одиночества. Ни одного человеческого имени вещей для нее уже не существовало, ни луны, ни звезд, ни названий деревьев, только образы заполнили ее ставший звериным мозг, запахи и смутные чувства.

Она кралась по лесу, закутавшись в волчью шкуру, заранее – или она не провидица? - припрятанную в яме под дерновой крышкой. Слишком близко дышали Гончие. И давно не пересвистывались. Окружили скалу и затаились.

Час до полуночи.

Скала – вот она, рядом. А девушка, забившаяся в углубление под широким еловым шатром, укрылась шкурой и опять вошла в транс, не решаясь на последний рывок.

Ей казалось – над ней пролетают сновидения, а она сама – звездный ветер, летящий по небесной равнине где-то в другом времени, другом месте, и ночь посвящения – просто воспоминание о давнопрошедшем…

На хруст ветки дрогнули пушистые ресницы.

- Ну, и хитра, зараза… - раздался тихий хрипловатый голос над головой.

- Полночь скоро. Уснула она, что ли? - хмуро ответил другой шепоток, погуще. – Ни одна методика поиска не сработала.

- Я даже «Зов бездны» пробовал – без толку. Не отвечает. Такого еще не было.

Зажурчало: Псы мочились на еловые лапы, скрывшие Псицу.

- Может, она давно уже где-нибудь шею свернула?

- Сзади большая группа идет, лес прочесывает. Наставники забеспокоились. Похоже, она сбежала из ордена, а мы, идиоты, тут ищем.

2.2

Ребехкара шагнула в пещеру, щурясь от хлынувшего в лицо света факелов. В груди хрипело, и даже вдох давался ей с большим трудом. Губы едва шевельнулись:

- Я пришла, учитель.

- Ты не спешила, Ребехкара.

Ничего не выражающие тёмные глаза оглядели вошедшую.

Девушка содрогнулась: так вот кто будет теперь ее наставником! Сам Вожак – со скрещенными руками, с грозно сведенными густыми бровями - возвышался перед ней смуглым демоном Азды. На обнаженной волосатой груди синел знак ордена – бегущий пес.

Керрид процедил:

- Ты догадываешься, почему именно сегодня состоится твое посвящение, провидица?

Это было отступление от ритуала. Ребехкара, только что пережившая эйфорию победы, похолодела. Ритуальное жертвоприношение с легкостью может обернуться казнью. Псы карают сурово. Но за что? Занятая экспериментами со временем и судьбами, она упустила что-то очень важное. Что?

Прошлое всегда проще увидеть, чем будущее. Прошлое одновариантно.

Перед глазами мелькнули лопающиеся брёвна, раздавленные тела. Огромной черной птицей, клокочущей от ярости, вился москат над массивной головой тролля…

- Я… не предвидела… - прошептала она. – Я допустила пролиться крови.

Керрид кивнул:

- Наша задача изживать нечисть, а не плодить ее. До сегодняшнего утра я щадил тебя, ученица. Ордену не нужна такая провидица.

Вот и приговор. Она судорожно перевела дыхание. Доигралась.

Теперь ее ждет судьба несчастной Кевры.

А могла ли Ребехкара предвидеть случившееся? Что-то настораживало ее в происшествии на хуторе, но стихийная провидица, не обучавшаяся в школах Лиги, не могла понять, что именно.

Внезапность проявления сущностей, разве что.

- Такая провидица не нужна… - повторил магистр и снова замолчал.

Тишина навалилась тяжестью камня.

Где-то в глубине пещеры капала вода.

- Но ордену нужна полноценная Псица Ребехкара для задания в Равесском Калтанате, - сделав паузу, помиловал ее Вожак. – Мне нужна. Выбирай свой круг, ученица.

Целесообразность. Высший принцип разума.

Казнить провинившуюся сейчас нецелесообразно, только и всего. Лучше отправить на задание, где она сама себя казнит с пользой для ордена. Или заслужит прощение, доказав, что способна не только на трансы…

Она склонила голову, окидывая взглядом возвышение перед Вожаком, где находились три весьма неприятных предмета: длинный кинжал без резьбы (меч Псицам не полагался), семихвостая плетка с простой черной рукоятью и грубая глиняная чаша, полная маслянистой черноты. Три круга, три смерти: за ошибку Воина, Гончего или Логика.

«Не из чего выбирать», - мысленно фыркнула испытуемая.

Воин из нее - как из тростинки дубина.

Стать Гончей? У нее получится. Но Гончие редко становятся командорами.

Логика и провидение тем более не совместимы.

Ее ободранная, окровавленная рука поднялась и указала на магистра ордена. В конце концов, его ладони тоже опирались о возвышение, следовательно, находились в зоне ее выбора. Ладонь - круг, вбирающий все три, умирающий трижды: для себя, для людей, для мира.

Круг власти.

Легкая тень омрачила и без того не лучезарное лицо Керрида.

- Хороший выбор, Ребехкара. Но у Божьих Псов пока есть Вожак.

Девушка поежилась от скрытой угрозы в его голосе.

Возвышение начало опускаться, открывая путь вглубь пещеры, но перестаралось, и на его месте образовалась яма. Девушке узкий провал показался пустяковым препятствием. Но, едва она сделала шаг, яма изрыгнула клуб удушливого дыма.

Все-таки яд! Сорвав с себя остатки изодранной рубахи и морщась от боли, Ребехкара обмотала голову, надеясь, что за этот миг углубление не расширится, и на третьем шаге перед прыжком она не свалится в ядовитую пасть.

Она прыгнула и шмякнулась о стену, выросшую за это самое мгновение прыжка. Сдернула повязку. Каким-то непонятным чудом она прыгнула в противоположную сторону, к выходу, и едва не выкатилась из пещеры.

Голова кружилась. Казалось, легкие превратились в кузницу: раскаленные мечи вспарывали грудь изнутри.

Она повернулась. Едва различила блики двух факелов в глубине пещеры. Услышала голос Вожака:

- Ты заставляешь меня усомниться в тебе, Ребехкара. Для Псов, готовых к служению сердцем, здесь нет препятствий.

- Но… яма… стена… - пролепетала она.

- Так яма или стена? Пещера выявляет истинную готовность учеников. Все препятствия ты создаешь сама.

Она вздрогнула. Холодок скользкой отвратительной змейкой куснул спину.

Она сама себя предает?

Ребехкара шагнула к Вожаку. Покачнулась. Мысли путались. Странно: если яма с ядовитыми испарениями – плод ее воображения, то почему от этого плода так выворачивает? Может ли галлюцинация отравить?

2.3

***

Блудный Пес Дункан ал’Краст, поправ все табу и законы Божьих Псов, проник в пещеру на крыльях нелюди, осквернив святая святых Ордена. Он осмелился привести сюда моската!

Керрид, сжав жертвенный нож, молча метнулся к изгою. Схватка быстро переместилась от устья пещеры в непроницаемую глубину, в одно из ответвлений.

Смертный бой Псов длится не больше минуты. Вожак умеет сворачивать шеи и за пару секунд, но шея изгоя почему-то все не сворачивалась, судя по шуму в недрах святилища. Ребах слышала короткие, глухие звуки ударов, когда плоть врезалась в плоть, резкие выдохи – противники бились молча, сосредоточенно.

Если в бой вступит москат, жутчайшее из созданий Вавилора, то у Дункана появится шанс сбежать живым.

Ребехкара, до крови закусив губу, чтобы не стонать от боли, соскользнула с жертвенника. Ее мотнуло обратно. Окровавленные пальцы ударились о камень.

Сумасшедшая, что она делает? Там нелюдь, - возразила она себе, - ее надо задержать. Убить.

Она шагнула. В легких хрипело.

Стой! Это бессмысленно! Он москат! – орал разум.

«Иди!» - сказал Бог.

И она пошла.

Москат обомлел, увидев обнаженную черноволосую фурию, налетевшую с воплем «Йа-а-а… о-оох!»

Девушка не успела даже коснуться нелюди, изваянием торчавшей у входа. Боевой вопль скомкался в болезненный стон, и фурия рухнула. Убиваемый едва успел подхватить несостоявшуюся убийцу.

Ошеломленный вампир осторожно убрал копну волос с лица напавшей, похлопал по расцарапанным щекам. Вздохнул, уставившись на испачканную кровью ладонь, и торопливо вытер ее о крыло. Клыкастая морда нелюди задрожала, оплывая и съеживаясь – вампир срочно принимал человеческую ипостась, дабы избежать искушения такой сладкой и дармовой кровью.

Теперь он выглядел как черноволосый безбородый аристократ лет двадцати с небольшим. Тонкие черты бледного лица слегка портил чуть крупноватый нос с горбинкой. Зато большие черные глаза под летящими бровями оценила бы любая женщина – столько надежности и благородства источал честный взгляд вампира.

Изрядно помятый, шатающийся Дункан появился, наконец, в свете факела и замер, увидев Ребехкару, ничком лежавшую у ног нелюди.

- Ты… - сжались кулаки Дункана.

- Не я, – возмутился москат. – Тут так и было.

Изгой осмотрел павшую смертью храбрых:

- Верю. Обычное дело в посвящении – переломы, потеря крови, гематомы…

- Ваш бог любит искалеченных женщин?

- Не кощунствуй, Горрэгэрт. Возьми факел, надо девчонку перенести.

- Тебе же не нужен теперь факел, - поворчал москат, но выполнил просьбу: брезгливо, двумя пальцами, вытащил из кольца факел и, отставив как можно дальше от себя, осветил Псу путь.

Дункан, подняв на руки жертву посвящения, повернулся к спутнику:

- Зато ей понадобится свет.

- А она еще жива? Зачем при посвящении нужны такие травмы, господин?

- Я тысячу раз говорил тебе, не обращайся ко мне так! – вскипел юноша.

- Так зачем? – москат ухом не повел.

- Ты-то как раз должен понимать Псов лучше, чем кто-либо из нелюдей. Разве ты не расплачиваешься за каждую взятую тобой жизнь равной болью и агонией? Псы платят заранее.

Моската передернуло. Он с ненавистью воткнул факел в кольцо рядом с жертвенником. Крылья нервно расправились, хлопнув, как мокрая простыня на ветру, и обхватили плечи, превратив нелюдь в кусок скалы. Он выдавил:

- Псы не расплачиваются жизнью за каждый съеденный кусок мяса, как платим мы. Свернув шею курице, не слышат потом хруст собственных позвонков. Для вас еще возможен бог. Но никакому богу не выдержать нашей ненависти. Я слишком много раз умирал и воскресал, чтобы верить в богов.

- Еще бы. Бог по ту сторону боли. А ты – всегда по эту.

- За двести лет я так и не нашел выхода на ту сторону.

Дункан мягко улыбнулся:

- Не там искал. Двести лет…А ты неплохо сохранился, друг.

Вампир поморщился:

- Лучше бы мы плохо сохранялись. Лучше уж водой Братчины упиваться без передышки, как другие проявленные, чем молодеть ценой собственной смерти.

- Кстати, спасибо, что напомнил. Горрэгэрт, мне нужна вода Братчины.

Москат молча снял с пояса и протянул юноше фляжку. Дункан вздохнул:

- Мне нужно много.

- И ты просишь у меня? – не выдержал вампир. - Оглянись, тут ее целое озеро!

Он кивнул на продолговатую купель длиной в полтора человеческих роста, выдолбленную вдоль стены неподалеку от жертвенника. Вода в ней стояла вровень с невысоким бортиком и маслянисто отсвечивала под факелами. У бортика лежала стопка выбеленного полотна.

- Ты имеешь в виду эту лужицу? – с сомнением протянул Дункан. - Надо же, за два года даже ритуалы изменились. При моем посвящении довольствовались кувшином эликсира.

Глава 3.

Меченый шагнул к девушке, но та и без его вмешательства давно пришла в себя. Ребехкара тут же демонстративно застонала, приоткрыла веки.

Парень насмешливо спросил:

- Очнулась?

- Нет еще, - буркнула провидица, оглядываясь. Моската, спешно метнувшегося к выходу из пещеры, она предпочла не заметить.

- Если ты ищешь магистра Керрида, то он решил немного отдохнуть, доверив мне твое посвящение, - заявил изгой и предатель. – Но сначала надо промыть твои раны.

Одним движением Дункан сгреб раненую и сунул головой в купель. Ребехкара захлебнулась, закричав от боли. Казалось, ее окунули в костер, и лицо превратилось в уголь.

Меченый пощадил ее. Вытащив и промокнув полотном то, что осталось от головы Псицы, занялся ее окровавленными руками. Полуослепшая девушка опять взвыла, ощутив, как ее ладони сгорают дотла.

- Все, хватит, - истязатель подхватил ее сползающее в беспамятстве тело, опустил на каменное возвышение жертвенника. – Извини, больше некуда, удобства здесь не предусмотрены.

Когда к ней вернулось сознание, оказалось, видеть она еще может. И руки были целы. И почти невредимы. Раны затянулись розовой корочкой, и боль стала невнятной, как крик издалека.

- Что ты сделал? – прохрипела Ребехкара.

- С чем? – невинно переспросил изверг.

- С руками… со мной.

- Ничего особенного, искупал в водице из источников Братчины.

Она даже умереть от ужаса не смогла.

Лучше бы он ее утопил!

С рождения в нее вбивали отношение к проявленным, как к величайшей мерзости. Лучше умереть, чем стать нелюдью, ибо проявленные расы, по учению Божьих Псов – суть мерзость и падение души в первородную греховную плоть, из которой Бог создал лучшее свое творение - человека. Всё, что исходит от Братчины нелюдей - нечисто по определению.

Девушка едва справилась с тошнотой.

Дункан, развалившись у подножия каменного ложа, на котором возлежала посвящаемая, разглагольствовал:

- Видишь ли, Ребехкара, наши Вожаки всегда понимали, что глупейшая ошибка фанатиков ордена – отказываться от лучшего на земле эликсира проявленных. В конце концов, будь нелюди так плохи, разве взял бы Бог их плоть за основу творения человека? Сотворил бы нас из чего-нибудь другого. Из глины, например, а не из такого нечеловеческого дерьма. Тебе к утру надо быть сильной и здоровой. Не буду же я тебя тащить на своем горбу.

- Зачем?

- А ты не понимаешь, что утром нас с тобой придут убивать?

- Меня-то за что?

- За компанию, - усмехнулся Пес.

- Зачем ждать до утра? – она рванулась к его горлу. Тело послушалось, но так бурно, что девушка подскочила, чуть ли не на полсажени, и тут же ощутимо грохнулась на твердокаменную перину. – Оооо! Это скала меня убьет!

- Не только скала. Твой наставник лукавил, когда предлагал уйти из ордена. Живой тебя не отпустили бы. Ты еще не знаешь, что тебя решили подарить в гарем калтана Равесса?

«И откуда Меченый все знает?» - подумала Ребехкара. Керрид упоминал о каком-то задании в Равессе. Но в гарем? Ребехкара поежилась. Не зря же калтана народ называет Зверем. Видно, есть за что.

- Тебе-то откуда знать, что решили наставники, изгой? – скептически скривилась она.

- Изгнание совершенно не мешает мне быть в курсе дел ордена. Например, я знаю, что Гончим запрещено было под страхом нечестивой смерти тронуть тебя хоть пальцем. Им приказано играть в поддавки. И ты вместо того, чтобы полгода дырявить лес и ползать сегодня на животе по хвое, могла трижды прогуляться до пещеры и обратно, расшвыривая Псов одним взглядом.

- Лжешь.

- Спросим у Керрида? – предложил наглец.

Она не отказалась, прошла за Меченым Псом узкими ходами в дальнее ответвление пещеры, огромное и такое древнее, что даже письмена на стенах стали незнакомыми, напоминавшими черточки иероглифов острова Джа, а фрески совсем закоптели, проступая неясными пятнами.

Зато нечеловеческие глаза на расплывшихся ликах крылатых существ поражали какой-то хищной яркостью. Они казались живыми.

В центре пещеры виднелись руины семи вытянутых как лепестки камней по пояс высотой и общим диаметром в два человеческих роста.

- Что это? – шепотом спросила девушка.

- Самое древнее святилище Крылатых. Скала такая старая, что и людей еще не было, когда она возникла во времена Азды. В это ответвление пещеры даже наставникам запрещено входить под страхом безумия, - усмехнулся Меченый.

Она судорожно сглотнула.

- Но…

- Мы же не наставники, - подмигнул Дункан. Осветил факелом камни в центре. – Смотри, это тебе ничего не напоминает?

Он внимательно наблюдал за провидицей, огладившей неровные края ближайшего осколка. Ребехкара ойкнула – так похожи были очертания на береговые линии материков Вавилора, а трещины на поверхности камня – на русла рек.

- Да это карта!