Пустота

1. Метро, ногти и волосы

С тех пор, как всё началось, у Алёны поубавилось клиентов. За соседним креслом работала педикюрщица Олеся и отчаянно пилила постоянной клиентке разросшийся ноготь на большом пальце ноги. Полгода назад пыль разлеталась бы во все стороны, но теперь – ничего.

Колокольчик на двери зазвонил, и в салон вбежала Инна – черноволосая и черноглазая девушка в поношенном худи с логотипом «Спутник Телеком Плюс». Огромный знак плюса нелепо облетал Землю по орбите.

– Я раньше, это норм? – Инна бухнулась на стул перед Алёной.

– Норм, ты у меня первая сегодня.

– Серьёзно? Уже два часа!

Алёна оценила как всегда обгрызенные ногти Инны и вылила на руки клиентки полбаночки антисептика.

– Да, два часа, но такие времена! Боятся на маникюр теперь ходить…

– Странные люди, – Инна листала каталог с цветами лака, оставляя спиртовые разводы от ещё невысохшего антисептика. – Ну, подумаешь, отрезанные ногти и волосы исчезают. Куда и почему – никто не знает, так какой смысл переживать?

– Всем бы стальные нервы как у тебя, – с сарказмом усмехнулась Алёна, срезая порванные заусенцы на указательном пальце девушки. Инна утверждала, что не может избавиться от дурной привычки из-за ответственной работы. – В соседнем подъезде была парикмахерская. На той неделе закрылась… Что делаем тебе сегодня?

– Доверюсь фантазии мастерицы! Подлиннее только! – Инна нервно почистила кеш в телефоне.

– Ты ж опять всё съешь, Инна…

– А вот и нет, не съем! Откусанные ногти тоже пропадают и до желудка не добираются. Хочу что-нибудь зелёное и с травой! – Инна обожала растительные узоры. К тому же, от неё интенсивно пахло мятой, будто она пользовалась освежитель для воздуха вместо духов.

– Зелёный лак почти закончился… Хочешь морской бриз?

– Алён, не будь я твоей клиенткой уже пятый год, больше бы не вернулась. Нет зелёного лака, серьёзно?

– А ты знаешь цены на лаки теперь? Компании тоже из ногтевого бизнеса уходят. Зелёный лак остался только у Шанель.

– Манагерам из Шанель на метро ездить не нужно, вот они и не боятся… – Инна мечтательно разглядывала календарь с логотипом Шанель на стене.

– Метро ещё это! Как будто волос с ногтями мало на нашу голову, так ещё и метро как лотерея стало работать.

Зная вкусы Инны, Алёна рисовала рельефные и переливающиеся перламутровые волны на каждом ногте клиентки.

– Красота, – улыбнулась та. – Я вчера села у нас на Братиславской, и пока доехала до Трубной, поезд два раза заглючело. Вместо Печатников, мы оказались на Парке Победы, а вместо Римской – на Каховской. Хорошо хоть что поезда стали красить в цвет линий: по ошибке в чужой сложнее сесть.

– Я стараюсь на метро не ездить. Один раз заблудилась и оказалась на Китай-городе вместо Третьяковской, запуталась в переходах, и… Держусь подальше, короче.

– Ты у дома работаешь, тебе и незачем ездить.

Да, Алёна работала на первом этаже своей же многоэтажки. Однако после замечания единственной клиентки за день, Алёна решила съездить за зелёным лаком. Доставка у Шанель оказалась неподъёмной, так что пришлось рискнуть и спуститься в метро.

До Аномалии час пик в московском метро практически не кончался. Теперь же все, кто мог, пересел на машины от греха подальше.

Людей стало меньше, интервалы – дольше, так что Алёна ждала пять минут, пока светло-салатовый поезд не выехал на станцию. Мужчина, ждавший поезд рядом, перекрестился, прежде чем войти в вагон.

«Осторожно, двери закрываются, – раздался голос. – Следующая станция – Люблино. Уважаемые пассажиры, возможно прибытие на другую станцию. Пожалуйста, сохраняйте спокойствие. Поезд продолжит движение по Люблинско-Дмитровской ветке»

Мужчина перекрестился снова.

Первый глитч в метро случился погода назад. Тогда поезд перепрыгнул с красной ветки на синюю, и вместо Библиотеки имени Ленина оказался на Бауманской. Тогда никто не знал, что стоило бы поезду поехать дальше, и всё было бы нормально: все опять бы оказались на красной ветке, на Охотном Ряду. Разве что пассажирам, которые хотели выйти на Библиотеке, пришлось бы вернуться на одну станцию назад.

Тогда всё метро закрыли на два дня, объясняя ремонтными работами. В интернете началась паника, на дорогах – пробки. Поняв, что Москве без метро не выжить, правительство решило вновь его пустить.

Глитчи не сильно мешали передвижению: в среднем их случалось всего штук двадцать в сутки по всему метро. И, если поезда просто продолжали ехать по маршруту, ничего страшного не происходило. Конечно, случались задержки, когда два поезда подряд скапливались в туннеле перед станцией. Однако то ли благодаря мастерству диспетчеров, то ли благодаря загадочной синхронизации глитчей, аварии за полгода не произошло ни одной: поезда не врезались друг в друга.

Природу глитчей никто не понимал – по крайней мере, так говорили по телевизору. Глитчи так же невозможно было предсказать. Они случались в любое время и на любой ветке.

Поразительно, но глитчи в метро не сильно удивили жителей Москвы. Ведь за три дня до этого весь мир сотрясла Аномалия – срезанные ногти и волосы стали исчезать. Испарялись без следа. Никто не знал почему и как. Никто не знал, связано ли это с глитчами в метро.

На Сретенском Бульваре Алёна заметила розовый поезд, уходящий со станции. Значит, заглитчело поезд с востока города и принесло сюда.

Алёна судорожно листала ТикТок, пытаясь заглушить тревогу. Не выходило. Да и вслух молящийся мужчина не добавлял релакса ситуации. Они уже проехали центр, где на пересадках набилось с сотню людей в вагон. Но пересадочный центр закончился – и все покинули поезд, кроме религиозного попутчика. Алёне предстояло ехать до конечной, где находился склад Шанель.

Поезд необычно дёрнулся, и звук рельсов изменился. Когда часто ездишь на метро, то уже умеешь различать ветку по стуку колёс. Алёна – нечастая гостья в подземелье – этого не умела.

«Станция Селигерская. Конечная. Поезд дальше не идёт, просьба – выйти из вагона»

2. Пустолёт

Небо над пустопортом Шереметьево затянулось тучами. Казалось, вот-вот начнётся гроза, и штормовой ветер разорвёт тканевые красно-белые колдуны, показывающие направление ветра. Но гроза больше не влияла на полёты, и Дмитрий насмешливо смотрел на серые тучи, входя в терминал.

Дмитрий набрал номер друга и спросил:

– Миш, ты где?

– На пустодроме уже. Тут несколько Боингов. Твой у какого выхода?

– Раздолбаи! Кто тебя на поле выпустил? И ты же пассажир на рейсе, ты должен знать экзит!

– Так я в пилотской форме, вот и выпустили, – рассмеялся Миша.

– Иди к экзиту А-пять. Но через терминал, не по полю!

Миша – старинный товарищ Дмитрия по лётному училищу – сегодня летел в Лондон на конференцию. Миша выпытал у друга расписание полётов, чтобы попасть на его рейс, и теперь Дмитрий теперь спешил к выходу, у которого уже стоял пустолёт.

Огромные окна во всю стену терминала выходили на взлётно-посадочные полосы пустодрома. Массивные рельсы тянулись от терминалов к главной полосе. По рельсам катились Боинги, Аэробусы и Туполевы. Не сами по себе: их везли тягачи, подсоединённые стальными тросами к шасси пустолётов. Железные колёса шасси, похожие на колёса поездов, гулко катились по рельсам.

В очереди на главную взлётно-посадочную полосу стояли три пустолёта. Они ждали пока Боинг-777-Е подключат к катапульте, пока уедет тягач, и пока экипаж проверит состояние батарей, питающих двигатели.

Двухсотметровая катапульта выплюнула Боинг, моментально разогнав его до 280 узлов. На скорости больше 700 километров в час Боинг со скрежетом пронёсся по рельсам взлётно-посадочной полосы, взлетел по трамплину и исчез в чёрном Портале. Дальше Боинг-777-Е летел в Пустоте.

– Опаздываете, уважаемый второй пилот, – рассмеялся капитан корабля Валенников, увидев Дмитрия. Он стоял в окружении бортпроводниц.

– Первый офицер, вообще-то. По международной классификации, – поправил его Дмитрий.

– Это же синонимы, – заметила стюардесса.

– Второй пилот Алохин питает слабость к забугорным словечкам, – капитан посмотрел на часы. Оставалось полчаса до вылета.

– Коммуникация на английском – международный стандарт для пилотов пустолётов, – Дмитрий тоже посмотрел на часы, невзначай показав более дорогой Роликс. – Не вижу смысла использовать советские термины, устаревшие ещё до открытия Пустоты. К тому же мы летим в Лондон, где, как известно…

Капитан отмахнулся и пошёл в телетрап, подсоединённый к пустолёту. Капитан Василий Валенников и второй пилот Дмитрий Алохин летали вместе в сотый или двухсотый раз, и каждый полёт спорили о терминологии.

Капитанская кабина пустолёта Боинга-737-Е почти не изменилась со времён, когда Боинга-737 был обычным пассажирским самолётом. Капитан сидел слева, второй пилот – справа. Перед каждым – штурвал и педали. Общая панель управления с радарами, оставшимися с самолётных времён. Разве что радар погоды заменили на радар азотных флуктуаций, а альтиметр – на дальномер, чтобы мерить не высоту, а расстояние до Портала прибытия.

– Димка, я ж в Лондон ещё на нормальном Боинге летал, – мечтательно протянул капитан. – Не по Пустоте, а по небу! Представляешь, летишь, а вокруг тебя – облака! Как в сказке. А сейчас как в чёртовом метро!

– В Пустоте глитчей нет, как в метро, – напомнил Дмитрий, открывая Руководство по Лётной Эксплуатации, чтобы начать предполётный брифинг.

– Не открыли бы эту чёртову Пустоту, может мы бы так и летали по небу….

– Как бы мы это делали без нефти, интересно? Начинаю чек-лист. Кислород?

– Нам поставили огромные батареи на фюзеляж, Дим. Их почему-то хватает на достаточную тягу двигателей, чтобы маневрировать в Пустоте. Глядишь, подумали бы наши инженеры ещё пару лет, и сделали бы батареи, чтоб на полёт в атмосфере хватало.

– Кислород? – повысил голос Дмитрий.

– Включён.

– Дисплей навигации?

– Работает нормально.

– Давление в кабине?

– Нормальное.

– Капитан, а что с дальномером? – Дмитрий заметил, что прибор показывает «-8».

– Так постоянно на этом самолёте, – заметил капитан. – Дальномер нам особо не нужен.

Пробежавшись по обязательным чек-листам, Дмитрий доложил готовность башне Шереметьево.

– Я пилотирую, правильно? – спросил Дмитрий.

– Да-да, ты.

– Капитан, соблюдайте формальную процедуру, пожалуйста.

– Самолёт ваш, первый офицер.

Лёгкий толчок – и тягач покатил пустолёт по рельсам к взлётной полосе.

– СУ тринадцать шестнадцать, вы третьи в очереди на вылет, – объявила дистпетчерка по радиосвязи.

– Принято, – доложил капитан.

Катапульта работала быстро, и уже через пятнадцать минут тягач отсоединился от шасси, а длинные щупальца автоманипуляторов вставляли стальные канаты катапульты в гнёзда у хвоста пустолёта.

– Закрылки? – капитал начал предвзлётный чек-лист.

– Опущены, – доложил Дмитрий.

– Стабилизатор?

– Включён.

– Электротурбины?

– Запущены на крейсерской скорости.

– Башня, СУ тринадцать шестнадцать к вылету готов, – доложил по радио капитан.

– Принято. СУ тринадцать шестнадцать к катапультированию готов, – поправила его диспетчерка. – Отпускаю пружину через пять. Четыре. Три. Два. Один.

Хлопок, и треть пассажиров падает в мгновенный обморок от перегрузок. Пустолёт разгоняется до 800 километров в час, взлетает по трамплину и исчезает в Пустоте.

Хотя Пустоту и прозвали Пустотой, атмосфера там была. Разряженная и состоящая на девяносто девять процентов из азота, но была. Разряженная как земная атмосфера в десяти километрах над землёй, что прекрасно позволяло летать бывшим самолётам – нынешним пустолётам.

– СУ тринадцать шестнадцать, переключайтесь на частоту Мумбая, – доложила дистпечерка.

– Переключаемся на частоту Мумбая, – повторил капитан. – Прошу подтвердить схему полёта для корректировки радионавигации в Пустоте.

– Ближайшие пустопорты по пути в Лондон: Мумбай, Сидней, Доха, Антананариву. Мумбай даст вам следующие радио-координаты. Приятного полёта!