Путь

1. Трое

По песчаной выжженной дороге шли трое. Девочка с белым лицом. Парень с душой змеи. И Охотник.

— Здесь, — сказал Охотник. —Лапа, не хочешь отдохнуть?— обратился он к девочке через плечо.

Та подняла на него тяжёлый чёрный взгляд и медленно, очень медленно показала ему длинный средний палец, затянутый в тонкую чёрную кожаную перчатку. Пальцем второй руки она нарисовала на своём лице улыбку, её губы даже не дрогнули.

— Она сказала… — начал было парень с душой змеи. Я понял, — беззаботно улыбнулся Охотник. Почесал переносицу, принюхался, посмотрел на небо.

Солнце садилось. Оранжево-алые облака, запах раскалённой пыли и жёлтые поля, пока хватало взгляда. Можно, конечно, просто идти дальше, но Статут не позволял игнорировать проблему… усыновлять или брать в спутники, правда, тоже, но это другая история.

Охотник устало потёр глаза, развернулся. Девочка с белым лицом не успела затормозить и впечаталась в его грудь, оставив мазки белого грима. Она посмотрела на него исподлобья, а серые глаза Охотника замерцали прозрачной водой, и он тихо произнёс:

— Спать.

Чёрные глаза девочки закатились куда—то в голову, тело одеревенело, и она упала вслед за глазами назад. Только облако пыли поднялось в закатном солнце. Грим пошёл мелкими серыми трещинками. Тонкие паукообразные пальцы пытались ухватиться за саму суть дороги, но тщетно. Она тонула. Всё глубже. Давило на череп. Давило на рёбра. Ни вдоха, ни выдоха. Ни земли под спиной.

Только нависшее потное чудовище. Огромная туша закрывала собой закатное солнце, последний огненный отблеск. Последнюю защиту и надежду. На её лицо капнула жёлтая слюна, окрасившись мутной белой краской, и потекла вниз по щеке вместо слезы.

— Твоя очередь, — приказал Охотник.

Парень с душой змеи замер, наблюдая, как кошмар Девочки материализуется в их мире. Ему совсем не улыбалось зубами вгрызаться в отравленную плоть.

Последний луч спрятался за горизонт. Чудовище взревело. Парень бросился на него, врезавшись макушкой в лохматую челюсть и отталкивая его от парализованной спящей девчушки. Рядом с ней тут же на корточки присел Охотник и взял её руку в свои. Пальцы всё так же сводила судорога.

Самое сложное в драке с демоном —это подобраться к нему достаточно близко. Демоны —твари древние и отлично адаптированные к человеческим слабостям. У них длинные ядовитые когти, мускулистые хвосты, словно хлысты, рассекающие плоть. Рога, копыта, чешуя. Огонь, дым, морок. Бессмертие. Бессмертие. Бессмертие…

Только Охотники могут их победить. Охотники и сами демоны.

Парень с душой змеи вцепился зубами в смрадное плечо демона и начал сжимать всё сильнее и сильнее. Мышцы челюсти запылали огнём, казалось, желваки сейчас прорвут кожу. Но вот он, заветный привкус тухлой крови. Парень сглотнул, сморщив в отвращении нос, но всё———таки расслабил нёбо. Он чувствовал как там формируется густая капля яда, как она медленно стекает, опускается к его гладким зубам и беспрепятственно проникает в маленькую царапинку, что он смог оставить в шкуре зверя.

Демон замер. Его бешеный взгляд вращался, рыжий, желтый, тусклый, он скосил глаза вниз и смотрел вдоль носа на троих. Горло демона издавало хлюпающий рык, и слюна становилась пеной. Но он смотрел.

— Чего ты ждёшь? — спокойно поинтересовался Охотник. Под своими пальцами он ощущал ускоряющийся пульс. Девочка с белым лицом скоро проснётся. — Рви его горло.

Но Парень с душой змеи стоял, прижав ладони ко рту. Его трясло всем телом. Он старался не смотреть ни на демона, ни на Охотника, ни на Девочку. Он старался остановить яд, что капля за каплей накапливался в его ладонях. Но он не мог убить демона.

— Слабак, — тихо произнес Охотник, вставая, и добавил громче:

—Ты не выживешь один.

— Конечно нет,— приглушенно сквозь ладони сказал Парень. — ты убьешь меня раньше. Мы же договорились.

Охотник возвел глаза к небу и тяжело вздохнул:

— За что мне эти олухи…— он достал нож из-за пояса.

Глаза Охотника замерцали в темноте словно луна отразилась в озере.

— Прими смертный вид, — сказал он, глядя в глаза чудовищу, замахнулся и… замер.

На коленях, подставив ему спину под нож, стояла Девочка. Она мотала головой из стороны в сторону, и ее волосы, покрытые толстым слоем пыли, разлетались тусклым облаком.

— Это демон! — рявкнул Охотник. Но девочка продолжала прижимать к себе смертную форму чудовища. Охотник взял ее за косу и с силой потянул.

— Не смей! — он направил нож в сторону шагнувшего к ним Парня с душой змеи. Девочка открыла рот в безмолвном крике, но прикрыла тельце коленями и скрутилась в клубочек. Она подняла чёрные глаза на Охотника. Сквозь плотный белый грим было видно, как изогнулись в сухом плаче ее брови.

— Нет! Я убью тебя вместе с ним! — пообещал Охотник.

Девочка с белым лицом медленно села на колени, подняла ладонь с вытянутыми пальцами и поднесла руку ребром к губам, смиренно опустив глаза в землю.

Парень с душой змеи рухнул перед ней, закрывая, в ту же позу.

Охотник держал нож у горла Парня секунду, две.

2. Четвертый

Девочка с белым лицом наблюдала остекленевшими чёрными глазами за пляской костра, прислушиваясь к тихому треску. Это трещало ее лицо. Грим нагревался и сох.

Она не любила огонь. Она предпочитала холод и безысходность ночи.

— Смотри, что передали для бедной калеки, — по другую сторону огня появился Охотник. Девочка подняла на него немигающий взгляд. Охотник достал из кармана то, что когда-то было белым платьем. Горячий сухой ветер всколыхнул кружевной воротничок и рукава, подобные облакам.

— Нравится?

Она никак не отреагировала и Охотник бросил тряпку в огонь.

Девочка пальцем на лбу вывела у себя «Ха-ха», потом брезгливо посмотрела на испачканные в белой краске перчатки и начала старательно их оттирать. Об шерсть, об песок, об параллельное пространство. Рядом с ней сел Парень с душой змеи —об него она тоже вытерла пальцы.

Где-то под согнутыми коленями раздался тихий писклявый рык. Девочка с белым лицом посмотрела вниз и приложила палец к губам. Но Щенок не послушал. Он вытащил из укрытия длинных костлявых ног свою морду. Влажные подслеповатые глаза сфокусировались на Охотнике, и он сделал неуверенный шаг, болтая тяжелой головой из стороны в сторону. Вислые уши настороженно пытались подняться.

Охотник не обращал внимания. Он морщил нос, заглядывая в котелок на палках. Палки пахли вкусно, содержимое котелка — не очень. Он доставал из своей огромной заплечной сумки жестяную тарелку и кружку и ту странную вещь, которую он считал одеялом. Он наваливал себе булькающей еды с торчащими хрупкими косточками и удовлетворённо ухмыльнулся, устраиваясь на том самом одеяле.

Щенок шёл на дрожащих лапах и грозно смотрел влажными голубыми глазами. Нос почти волочился по земле. Хвост торчал от напряжения. Но шерсть, шерсть на холке стояла дыбом в предупреждении.

Охотник извлёк откуда-то початок ароматной варёной кукурузы. От негопахло теплом, сливочным маслом и солью. И швырнул его Девочке. Она поймала кукурузу и в предвкушении облизала белые потрескавшиеся губы чёрным языком. Открыла влажный рот, в свете огня блеснули чёрные зубы, когда она с явным удовольствием вгрызлась в подаренную еду. Вера не разрешала ей есть убитую плоть. Бывали дни, даже недели, когда они шли по выжженным полям, а на пути попадались только пустые жёлтые стебли и чудом выжившие мыши (то тут, то там уже и не выжившие, раз они перешли дорогу Охотнику). В такие дни, и даже недели, у неё болел желудок, голова, черные десны, ногти… И Девочка шла по его следам, облизывая пересохшие белые губы чёрным языком.

Щенок приблизился к костру. Он ткнулся носом в угли, посопел, раздувая пепел, и сделал шаг вперед. В огонь.

Парень с душой змеи, натиравший чешуйки, спрятанные под одеждой, звериным жиром замер. Он неотрывно смотрел за щенком. Он был пружиной, готовой к действию. Правда, Парень пока не решил к какому: то ли следом сунуть руку в огонь, то ли добить тупую тварь, чтобы не мучилась, то ли отвернуться. Парень чувствовал, как рядом с ним, с початком в зубах, напряглась Девочка. Она———то смотрела на Охотника, который ел, не поднимая взгляда, только серые отблески заиграли на жиже в его тарелке.

Щенок вышел из костра. Лапы его окрепли, тело стало более пропорциональным. Он снова дышал дымом и злостью. Он приближался к цели.

— Стоять, — тихо произнёс Охотник. Он поднял руку и пальцем ткнул себя в грудь. — Охотник, — сказал он и перевёл руку — Парень, — и следом: — Девочка. — Потом он сунул палец прямо в нос Щенку и уточнил:

— А ты —Пёс. Понял?

— Нет, — сиплым басом ответил Щенок и рванул.

Он открыл пасть и попытался ухватить одну из торчащих из жестяной тарелки косточек. Он был так близко. Он уже чувствовал вкус тёплого мяса. Но Охотник поймал его одной рукой под брюхо, поднёс маленькое тельце к лицу и с силой вцепился зубами в холку щенку, после чего убрал руку из—под брюха. Щенок повис всем весом на растянувшейся коже и завизжал, суча лапами в воздухе.

Охотник тряхнул головой из стороны в сторону — Щенок только беспомощно ударился об его щёки — и выплюнул тельце обратно на песок.

— Охотник, — сказал он, ткнув себя в грудь. — Парень, — он указал на привставшего на одно колено Парня. — Девочка, — она сидела, вжав голову в плечи и прикрыв ладонью шею под волосами. — Пёс, — закончил свою лекцию Охотник. — Понял?

Щенок не ответил, наблюдая как по пухлому мягкому носу стекают слёзы обиды и боли.

Перед ним легла кость с мясом. На макушку в скупом жесте опустилась ладонь — иди, мол, чего уж, с кем не бывает.

Но Щенок остался.

3. Угли

— Тебя не смущает, что даже Щенок говорит, а ты — нет? — Парень с душой змеи аккуратно расчесывал влажные после мытья волосы Девочки. Сегодня им досталась комната. Одна на всех, но тем не менее это была достойная благодарность за зачистку домика старой женщины.

— Проблемы?! — грубым басом поинтересовался Щенок, занявший плоскую подушку в изголовье единственной кровати.

— Никаких, — сухо ответил Парень и снова перевёл взгляд на чёрный затылок Девочки.

Она передёрнула плечами, закинула голову назад и уставилась немигающим взглядом на Парня. Потом привычно медленно открыла рот, показывая чёрные зубы, чёрные дёсны, чёрный язык… Парень знал, что и слюна у Девочки была чёрная. Это всё угли, которые ей вложили в рот, когда ей было три или около того. Возраст посвящения.

—Что за хрень?— вмешался Щенок. —Это что за нахер такой?! — он подошёл и засунул нос прямо в рот Девочке, принюхиваясь. Она только открыла глаза шире, вцепилась в тонкое одеяло под собой и засопела носом, стараясь не откусить Щенку морду.

— Это люди — вздохнул Парень. Он прихватил Щенка за шкирку и достал из зева Девочки. — У них странные обычаи. Не стоит им уподобляться. И следи за речью.

Девочка с белым лицом обхватила свою челюсть тонкими пальцами, затянутыми в перчатку, и странными движениями проверила нет ли вывиха. Парень ненавязчиво потянул её за волосы, и Девочка снова развернулсь к нему спиной, выпрямившись по струнке, и терпеливо ждала, пока он пробирался своими когтистыми пальцами сквозь колтуны. Она любила Парня своеобразной любовью спасённого от неминуемой гибели человека, который всё ещё не мог понять, за что это чудовище спасло именно его.

Когда Парень заплёл ей две косы —единственную причёску в его арсенале, да в принципе единственную причёску, одобренную Орденом, —Девочка развернулась к нему, приложила палец к своим губам, потом к его и потом несколько раз собрала пальцы в щепотку, изображая речь.

— Скажи: ”Расскажи как всё прошло”, — потребовал он.

Девочка удивлённо выгнула спрятанные под гримом брови. По лбу пошли трещинки. Парень вздохнул, облизнул палец и разровнял белую краску. Потом с грустью осмотрел покрытую прозрачной чешуей подушечку пальца и отстранённо подумал, что вымывать эту краску придётся ещё неделю. Он не знал, как объяснить Девочке, что скоро его не станет и ей придётся самой договариваться с Охотником и, возможно, самой выживать… ведь неизвестно выживет ли Охотник, исполняя своё обещание убить Парня.

— Расскажи, как всё прошло! — не выдержав, рявкнул Щенок со своей подушки.

Парень вздохнул. Он за двести лет в смертном обличии не вздыхал столько, сколько за последний месяц с этим Щенком.

— Однажды по пыльной дороге шли Охотник, Девочка с белым лицом, Парень с душой змеи и Щенок со сломанным хвостом— начал он, поглаживая Девочку по ещё влажным волосам. Она обняла колени и смотрела сияющими чёрными глазами. Угли. Ну точно же…

— И вот, когда начало уже смеркаться, они наткнулись на покосившуюся хижину. Там стоял грохот и вопил ребенок. И тогда Щенок…

— Я! Я! Я первый заметил!! — радостно перебил Щенок, переминаясь с лапы на лапу на подушке. Его сломанный хвост восторженно вилял.

— И тогда Щенок сказал, что в доме находятся умирающая не очень аппетитная старуха, умирающий почти обескровленный пацан и демон, пытающийся ими двумя насытиться. Охотник велел Девочке оставаться и следить за Щенком, так как тот предложил доесть пацана — всё равно не жилец. Девочка взяла Щенка на руки и стала ждать. А Охотник в это время ворвался в хижину. Там действительно стоял мальчик с кочергой в руке. Он защищал старую женщину с окровавленными седыми волосами. Она была без сознания. Перед ними стоял демон, схожий с крокодилом и волком… ты видела в книжках изображения крокодила и волка?.. Хорошо… и мальчик бил по морде демона раз за разом, не давая подобраться к старой женщине. Это злило ослабленного демона, но веселило, ведь он не чувствовал боли. Он не ведал страха. Он познал только голод, и голод вёл его на запах крови и греха. Ведь эта женщина погубила младенца, чтобы она и этот мальчик могли выжить. Но демону не важны причины, важен только сам грех, делающий человеческую кровь питательной и целебной. Охотник не стал ждать. Он использовал всю свою силу и приказал демону замереть, принять свою смертную форму, после чего вскрыл демону горло, слил его кровь в землю, сцедил яд в баночку, а тело сжёг. Старую женщину он привёл в чувство, а мальчику сказал, как найти Орден, если тот захочет стать охотником… когда ему будет больше нечего терять. Охотник хотел уже идти дальше, но добрая женщина нашла в себе силы принять спасителей. Она поделилась с ними последней буханкой хлеба и рассказала, где можно найти чистой воды. Она позволила Девочке с белым лицом обмыться на заднем дворе и дала Парню с душой змеи старые ботинки своего мёртвого мужа, чтобы Парень не ходил босиком… она… была доброй женщиной…

Парень с душой змеи ещё какое-то время поглаживал волосы уснувшей Девочки с белым лицом. Щенок устроился в изгибе её живота. Парень ждал, затаив дыхание, и осматривался. Все углы. Все тени… но сегодня Девочка не видела снов.

Парень встал, подошёл к окну. На улице, глядя в небо стоял Охотник. Глаза его едва заметно мерцали в темноте. Он перевёл взгляд на Парня, не поворачивая головы. Парень медленно покачал головой из стороны в сторону. Охотник кивнул, опустил взгляд и ещё раз посмотрел на зажигалку в руке.

4. Одеяло

Охотник сидел на земле. Он смертельно устал и хотел есть. Но это была наименьшая из его проблем. Щенок поймал несколько белок и уже сожрал одну вместе с шерстью. Парень откопал какие-то клубни.

А вот эти грёбанные нитки никто кроме него,— Охотника, — не распутает. Ну конечно. Зачем кому-то этим заниматься, когда можно бесцельно следить за ходом облаков, да?

Он вздохнул и снова попытался подцепить узелок.

Солнце садилось. Надо бы успеть набраться сил до того, как из каждой тени полезут демоны. Но пока что воздух пах только приближающимся дождём и тонким ароматом пыльной земли. Где-то, Охотник чувствовал, на ветках зарождалась жизнь, а это значило, что он не зря топтал пути и дороги.

— Как ты это делаешь?— поинтересовался он в пустоту.

— М? — уточнил Парень с душой змеи.

— Это! — Охотник поднял в воздух своё так называемое одеяло, из которого торчали спицы и запутанный клубок.

— Ноооо, — Парень перевёл растерянный взгляд с Охотника на Девочку, та покрутила пальцем у виска и равнодушно пожала плечами. — Но я этого не делаю, — закончил свою мысль Парень.

— Да? — беззаботно улыбнулся Охотник — А кто меня этому научил?

— Не я.

Солнце рухнуло за горизонт внезапно и фатально. Девочка с белым лицом закусила и начала нервно пожевывать кожу на своих тонких перчатках. Охотник всё с такой же холодной улыбкой, не глядя, достал и положил рядом с собой кинжал. Щенок со сломанным хвостом едва заметно увеличился в размерах, а Парень продолжил заниматься костром и приготовлением редкого ужина.

Им повезло. Они далеко забрались от мёртвых земель и теперь всё чаще встречали домики и живность. Иногда попадалась даже тень, отброшенная живыми зелёными деревьями.

— Старик, а куда мы идём? — спросил Парень через плечо Охотника.

— В Город, — отрезал тот. Ответ всегда был один и тот же. Охотник мог забыть что угодно: своё имя и имена спутников, как держать ложку и как застёгивать свои сапоги. Но он всегда знал, что они идут в Город.

— Почему “старик”? — вдруг спросил Охотник. — Мне не так много лет, и ты явно меня старше! — Он выглядел искренне возмущённым. — На сколько? Лет на двести-триста??

— Тысяч, — поправил его Парень. — Двести-триста тысяч лет.

— И при этом я — старик… — пробурчал Охотник и снова попытался вязать своё… одеяло.

Боковым зрением он видел, как их обступают тени. Он видел, как Девочка, отчаянно отодвигавшаяся от огня, всё-таки протянула избитые окровавленные стопы в круг тёплого света. Парень, проходя мимо, кинул ей за спину мешок с их вещами. Парень с душой змеи не любил, когда спины были открыты.

Охотник видел. Но он вязал полотно, вплетая в каждую петлю своё воспоминание. Завтра он скорее всего не вспомнит этой ночи, но вдруг он сможет прочитать её в этих завитках из грубой колючей пряжи.

Охотник принюхался. Он вдохнул полной грудью, пропуская через себя воздух, ночь, искры, грязь, приближающиеся тучи, небо, бесконечное небо над ними и ещё выше, звёзды, весь их жар и весь их холод. Охотник дышал. Серые глаза его мерцали под трепыхающими веками. Обожженные, белесые от злого солнца ресницы склеились. Он так устал. Он отлично помнил, что очень устал.

Он открыл глаза. Перед ним стоял какой-то Парень с его жестяной миской в протянутой руке. Он пах ядом и гнилью. Плохо. Там в тени пряталась какая-то Девочка. Судя по всему одна из Ордена Видящих Сестёр. У его ног лежал и беззаботно грыз кость Демон.

Охотник положил руку на кинжал.

— Эй, старик… — с едва заметной улыбкой произнёс Парень и снова ткнул его в плечо миской. Охотник моргнул раз, другой. Сияние покинуло его глаза.

— Первое правило Статута Охотников: Демон —это грех. А греху не место на земле. Второе правило Статута Охотников: Человек может стать демоном, демон человеком — никогда. Третье правило Статута Охотников: Демон — это зараза. Где есть один, на запах греха обязательно придут другие…

Охотник всегда помнил Статут.

Но сегодня он не пригодится. Охотник взял плошку и с аппетитом стал поглощать тушеную белку с какими-то сытными клубнями, надеясь, что и в этот раз им повезёт, и еда не будет отравлена грехом.

— Ложитесь спать, — сказал наконец Охотник. Он не помнил своих спутников, но должен был проявить… гостеприимство что ли, — здесь чисто. Нет ни одного демона… — он скосил свой серый взгляд на Щенка. Тот дернул вислыми ушами, не отрываясь от трапезы.

Девочка с белым лицом уснула тут же, сидя, опрокинув голову на грудь, пальцами ног касаясь алых углей. Парень аккуратно положил её набок на мешок с вещами, согнув ей колени, а сам обошёл и лёг рядом спина к спине.

Охотник встал, отряхнулся и вышел в тень. За ним шаг в шаг шёл Щенок. Шерсть по его хребту стояла жесткой щеткой. Зубы оскалены. Глаза светятся во тьме. Охотник перехватил кинжал поудобнее, махнул Щенку, мол, сиди. Сделал шаг в ночь и одним движением поймал демона прямо за пасть. Зубы клацнули — жертвой демона стала пустота. А Охотник зажал ему пасть покрепче, не давая снова разжать ядовитые зубы, заглянул демону в глаза и приложил палец к губам.

5. Пытка

И вот наконец-то пошёл дождь.

Даже ливень. Тонны воды падали с неба.

Охотник запрокинул голову и открыл рот. Парень с душой змеи снял рубаху, прикрывающую его чешую, и подставил под тяжёлые капли сухую потрескавшуюся кожу спины. Щенок со сломанным хвостом начал слизывать грязную влагу прямо с земли, пытаясь успеть до того, как вода бесследно впитается в изголодавшуюся почву.

Они пять дней шли по выжженным территориям.

А Девочка?

Она села на корточки, опустила лицо и дрожала всем телом. Она старалась прикрыть лицо руками в тонких кожаных перчатках, но видела как белые разводы стекают по ладоням вниз.

Девочка открыла свой чёрный рот и взвыла бы, если бы могла.

Но они не слышали её.

Зато она слышала. Тихий шелест капель, разбивающихся о пыль. Шипение воды, моментально испаряющейся от соприкосновения с жарким телом. Она слышала, как поднимается влажным паром душный туман.

Охотник лёг на землю, раскинув руки, и промокал. Потом, позже, он достанет из сумки все фляги и миски, но сейчас он становился озером. Он согласился бы утонуть, но утонуть он смог бы только в грязи, что постепенно образовывалась вокруг.

Парень танцевал под дождём и хохотал. Как давно он смеялся в последний раз? Год назад? Сто лет? Тысячу? Но сейчас запекшаяся кровь вымывалась из трещинок его чешуи. Он снова становился гибким и гладким.

Они выжили.

Они будут жить.

Парень с ужасом осознал, как радует его эта мысль.

Он остановился. Запрокинул голову к небу и стоял так, в надежде захлебнуться дождём.

А Девочка?

Она стояла на коленях, прижавшись ладонями к чернеющей земле, опустив лицо, и смотрела, как намокают её чёрные косы. Как с кончиков волос начинают капать мутные капли воды. Её выжженные слезные каналы болели от неспособности излить душу. Её одежда стала тяжёлой и практически прозрачной. Её ступни стали скользкими и морщинистыми. Каждая капля оставляла синяк на ослабленном теле.

С кончика её носа сорвалась прозрачная дождинка.

С кончика её носа сорвалась прозрачная дождинка.

С кончика её носа…

сорвалась…

прозрачная…

Девочка подскочила и оглянулась в ужасе. Рядом с ней лежал Щенок. Он тяжело и сыто пыхтел, его мягкое брюхо раздуло от выпитой воды. Она аккуратно его потрогала и он булькнул всем телом, а из ноздрей вытекла тоненькая струйка. Девочка со смытым белым лицом подхватила Щенка, прижала к себе и оглянулась. Они были в поле. В грёбанном выженном поле, постепенно затапливаемом благословенным дождем.

Девочка побежала к блаженно улыбающемуся небу Охотнику. Он перевёл на ней мерцающий взгляд, но сквозь пелену воды она была для него спотыкающимся и вязнущим в грязи пятном. Она падала, не могла встать, её давили тонны воды… Тогда она закусила холку Щенка, приподняла свою голову вместе с его мордой повыше и поползла. Добравшись до Охотника, она закинула на него руку, ища поддержки, но увидела, как его тело просело глубже во влагу. Охотник был счастлив. Скоро он станет озером. Девочка положила на его грудь Щенка и спустила его морду с плеча. Из пасти тут же полилась вода.

Девочка встала и пошла к Парню с душой змеи. Он стоял, запрокинув лицо к небу. В его носу была вода. В его глазах была вода. В его открытом рту была вода. Он был счастлив. Он скоро утонет.

Но она, как она будет жить без него? Девочка толкнула парня. Со всей своей силой. Всем своим весом. Ну куда ей пытаться сдвинуть с места века и века, и века.

Она встала на цыпочки, обхватила его блестящее от чешуи и дождя лицо своими руками, измазанными чёрной грязью и остатками белого грима и кричала, заглядывая в его глаза. Но куда ей перекричать природу.

Тогда она обошла его со спины, разбежалась и врезалась в него, повалив лицом в грязь. Вот поэтому Парень и не любил открывать свою спину. А Девочка отдышалась немного, сидя на его плечах, откинула мокрые волосы с уже не белого лица и потащила его то за руку, то за ногу, то вспахивая лицом землю, обдирая колени, ломая спрятанные в перчатках ногти, зубами цепляясь за камни, чтобы продвинуться ещё на миллиметр туда, где тонули в озере Щенок и Охотник.

А дальше?

Дальше было всё просто. Она нашла то, что Охотник называл одеялом, собрала какие-то платки и натянула над ними подобие крыши. Какое-никакое, а укрытие. Она стянула с себя некогда белые одеяния. Она спрятала в коленях некогда белое лицо. И дрожала. А на выпирающих под кожей позвонках постепенно проступали синяки, набитые благословенным дождём.

Позже, намного позже, Охотник перестанет быть озером и сможет развести огонь, потому что то, что он называл одеялом, и не горело, и не промокало… только он мог продолжать называть это одеялом.

Позже, намного позже, Парень не утонет, он накинет на избитые кости Девочки свою пыльную, со следами крови, но тёплую рубаху и сядет причёсывать её мокрые волосы, пока они не высохнут, чтобы заплести чистые блестящие косы.

6. Благородный

Проблема заключалась только в том, что Девочка с белым лицом… спала. Спал и Парень с душой змеи. И даже Щенок.

Не спал только Охотник.

И он смотрел мерцающими серыми глазами, как там, за пределами круга света от костра, к ним начала своё движение тень. То была огромная тень. От её тела в прохладной ночи валил пар. Она дышала, каждый раз выдыхая тихое “пф” в ночи. Глаза её тускло светились.

Охотник аккуратно, чтобы не шуметь лишний раз, повёл по земле рукой, ища Девочку в темноте. Он нашёл её стопу и дёрнул за поджатые пальцы. Она не проснулась. Тогда Охотник взял её за щиколотку и с силой потянул, продолжая наблюдать за тенью. Но Девочка не проснулась. Даже жар ненавистного костра рядом с пятками не пробудил её.

Тень снова сделала шаг. Земля содрогнулась.

— Проснись! — приказал Охотник тем самым голосом. Но и тогда Девочка не разомкнула глаз. Охотник не знал, то ли это от того, что он в принципе не мог пробудить ее, а мог только погрузить в сон. То ли страх всё-таки разбавил необходимую концентрацию голоса. То ли надо было на неё всё-таки посмотреть… Но как отдавать приказ закрытым глазам.

Шаг.

Пфффф…

Шаг.

Тень походила на движущийся дом, нет, крепость, да что там, замок! Целый город надвигался на них, а он, Охотник, не заметил этого, упустил, не почувствовал, и теперь Тень их раздавит, растопчет с тихим выдохом “Пф” в темноту. Не заметит и уйдёт.

Уйдёт пожирать души.

Охотник запрокинул голову, пытаясь рассмотреть морду тени в темноте. Сейчас он выдохнет, встанет, и вступит в бой. Так сказано в Статуте. И он отдаст жизнь, защищая людей — своих и не только.

Он продолжил слепо водить рукой в темноте, пытаясь отсрочить неизбежно. Вот холка Щенка, он заскулил. Вот снова обтянутая кожаной перчаткой тонкая рука. Где-то там должен быть нож…

Шаг.

Дрожь.

Подскочили даже поленья.

Глаза Охотника болели, но он отказывался моргать: — вдруг он моргнёт, а тень уже тут. Охотник не мог дышать: — его ноздри заполнил смрад греха и разложения, отвратный запах демона, которого не сможет победить никто. Охотник не мог шевелиться…

Но что это?.. вот она, рукоятка ножа, его пальцы наконец-то нашли его.

Охотник готов.

Он выдохнул, приготовился встать. Сжал кинжал покрепче…

Ему в руку впились два острых клыка.

Медленно. Очень медленно Охотник оторвал взгляд от надвигающейся неизбежности, обернулся и увидел сонного Парня с душой змеи. Тот одной рукой прикрывал спящую Девочку с белым лицом, второй растирал глаза.

Шаг.

Пфффффф

Парень содрогнулся всем телом, на щеках блеснула чешуя. Он вскинул голову, в ужасе уставился на тень, потом перевёл взгляд на Охотника, на его замершую в воздухе руку… на выпадающий из парализованных ядом пальцев кинжал…

Нет. Нет-нет-нет-нет!

Нет, он не хотел, он не специально…

Охотник и Парень долго смотрели друг другу в глаза. Охотник смог улыбнуться, глаза его потухли. Парень пожал слегка плечами, взял Щенка на руки, прижал его к груди, сел так, чтобы касаться и Охотника и Девочки.

Они закрыли глаза.

Огромное копыто тени наступило на их жалкий костёр, потушив моментально. Морда опустилась. Влажный нос коснулся их макушек. Вдохнул. Выдохнул “пф”.

Шаг.

Земля содрогнулась.

Тень последовала дальше.

А Девочка с белым лицом продолжала видеть сон, где по зелёной сочной поляне шёл по своим делам

Олень.

7. Поля

Охотник ел голубя.

Не то чтобы это было очень вкусно или даже сытно, но жареное мясо есть жареное мясо. Он напевал себе что-то незатейливое под нос, облизывая пальцы, и запрокинул голову, чтобы подмигнуть серому небу — сегодня день удался.

Тёмная ночь пылала огнём.

Сегодня им не повезло. Сегодня ночью Девочка с белым лицом, никого не предупредив, решила, что видеть сны — это хорошая идея. И приснила же, дура набитая, огнедышащую тварь.

Сухое поле горело, освещая всполохами фиолетовое небо. Дым уходил во все стороны. Скоро, возможно, сбегутся другие демона и тогда Парню, конечно же, не жить.

Охотник перевел сытый взгляд на Парня с душой змеи. Тот тяжело дышал. Рубашка на нем местами обуглилась, местами просто тлела, оголяя тщательно спрятанную пересохшую чешую. По подбородку Парня стекал зеленоватый яд, который, судя по подпаленным волосам Парня, так и не попал в организм демона. Оно и не удивительно. Огромная ящерица представляла из себя живой факел.

С пронзительным визгом к ногам охотника приземлился Щенок, его дымящаяся тушка прокатилась немного по земле, прежде чем Щенок поднял голову, потряс ею, хлопая ушами по морде, и сообщил сиплым басом:

— Гнида!

— Я? — поинтересовался равнодушно Охотник.

— И ты, — согласился Щенок. Он повел носом, и на темных губах тут же заблестела слюна.

Охотник только хмыкнул.

В этом мире, после сошествия демонов, вымерли практически все птицы. Согласно Статуту — тихие наблюдатели ангелов покинули этот мир вместе со своими небесными благодетелями. Но не голуби. Голуби остались.

Ящерица подняла голову к небу и издала утробный рёв, плюнув в небо столпом пламени.

Ну точно… своих звала.

С неба посыпались обугленные, но зато хорошо проготовленные тельца.

—Хочешь жрать —неси, — посоветовал Охотник Щенку и остался сидеть и наблюдать как Щенок, прихрамывая и виляя пухлой пушистой задницей, опустившись к земле, прижав уши, за крыло тащит голубя обратно, ловко маневрируя между лап демона и уворачиваясь от его хвоста.

Щенок лёг рядом с Девочкой с белым лицом. Тело ее было выгнуто в неестественной позе, макушкой и пятками она уперлась в землю, а животом тянулась к небу, словно там кто-то поймал ее на удочку за пупок. Руки в черных перчатках болтались, кончиками пальцев она скребла землю, выводя только ей понятные узоры.

Охотник выбросил косточку и принялся за следующую.

— Помочь не хочешь?! — рявкнул Парень с душой змеи.

— Так прими истинный облик, что ты ноешь, — пожал плечами Охотник. В его глазах отражались гектары сожженной полыхающей земли, но сам взгляд оставался холодным и отстраненным. Щенок навострил уши.

— Да ты же убьешь меня тогда! — заорал Парень. Огненный демон сделал ещё один шаг в сторону бессознательного тела Девочки с белым лицом.

— Демоном больше, демоном меньше, — пожал плечами Охотник.

Парень с душой змеи замер. Он повернулся спиной к огненному чудовищу. Он опустил руки и слегка приоткрыл рот, чтобы не наглотаться собственного яда. Он посмотрел на Охотника — тот жевал, но вторую руку удерживал на пульсе Девочки с белым лицом. Он посмотрел на Щенка, всё ещё дымящегося и запертого в смертном теле. Он посмотрел на Девочку с белым лицом. Он помнил ее рождение. Помнил ее посвящение. Он помнил, как тихой тенью под кроватью прислушивался к её слезам, пока те не выгорели, как и всё её существо. А сейчас она даже не увидит его конца.

—Да зачем же столько драмы… — вздохнул Охотник, покачал головой, достал из под плаща древний револьвер и выстрелил, практически не целясь.

Мимо вытянувшейся безгубой морды Парня пролетела ледяная пуля. Своими истинными глазами он видел только силуэт Охотника. Синий, практически ледяной силуэт. Только глаза его пылали алым огнём и в сердце затаилась черная бездна.

За спиной Парня с душой змеи рухнул демон в своем смертном обличии. Щенок опустил морду на лапы и делал вид, что спит. Девочка с белым лицом свалилась тряпичной куклой и дрожала, так и не проснувшись.

Охотник бросил на нее это отвратительное подобие пледа, посмотрел на горящие поля и покачал головой.

— Костер, наверное, разводить сегодня не будем.

И протянул руку к следующему голубю.

8. Ведьма

Солнце опускалось за горизонт, когда они увидели маленькую черную точку, рябящую на фоне оранжевого шара. Дорога была всё так же покрыта трещинами. Справа и слева —пустые поля. Охотник шел вразвалочку, ссутулив плечи и поднимая облака пыли, за ним след в след шел Парень с душой змеи, опустив голову и подставив чешуйчатую шею жаркому небу. За заскорузлую рубашку, когда-то белую, его держала пальцами, обтянутыми в тонкие черные кожаные перчатки Девочка с белым лицом. Во второй руке она держала беспрерывно ругающегося матом Щенка со сломанным хвостом. Он больше не мог идти. Его следы высыхали бурыми пятнами на пыли.

Казалось, они умирали.

Казалось, они умерли уже давно.

Оставалось непонятным только, почему они идут по этому аду вместе.

Но вот Девочка с белым лицом подняла черные глаза и увидела точку. Это могли быть пятна перед обмороком. Это могла быть муха, присевшая на ресницы. Это мог быть камень, в конце концов.

Но она остановилась. Кусок рубашки отломился и остался в ее пальцах, потому что Парень с душой змеи не сразу заметил и продолжил идти. Охотник бросил взгляд через плечо и увидел только статую посреди раскаленной дороги.

Черная точка на горизонте пошевелилась. Девочка вздрогнула всем телом. Тут же она отправила палец себе в рот и попыталась послюнявить его. Не вышло. Она топнула ножкой и подошва осталась в горячей пыли. Недолго думая, она сунула палец в пасть Щенку.

— Да ты охренела, — пробасил тот, пытаясь языком вытолкать её палец. Был бы палец — палец, он может и откусил бы, но это же перчатка — какой толк жевать перчатку. Щенок долго возил языком, но избавился от нежелательного вторжения.

Девочка внимательно изучила поверхность перчатки и, обнаружив влажный отблеск, быстро провела две линии по белому потрескавшемуся гриму от глаз до подбородка, изображая слезы.

Она сделала шаг.

Другой.

Третий.

Она на ходу впихнула Щенка в руки парня.

Она оттолкнула Охотника, наблюдающего за ней мерцающими серыми глазами.

Она побежала. Хромая и дергая одной ногой, той, на которой отвалилась подошва. Её ноги давно не были белоснежными. Давно не были нежными. Она прошла сотни тысяч километров. Об мозоли на ее ногах можно было точить ножи… но кожа пузырилась от жара дороги. А Девочка с белым лицом шаг за шагом приближалась к точке на горизонте.

Она упала на колени. Те тихо зашипели и запахли сладковато.

Перед ней, прислонившись к столбу, сидела старуха: колени подтянуты к груди, татуированные руки покоятся расслаблено сверху. Она была толстой. Почти лысой, только у висков торчало пара седых клоков. Она была красной. Макушка бордовая. Щеки, лежащие на плотном платке, намотанном на шее, — были розовые. Глаза залиты кровью лопнувших сосудов. И нежные—нежные десны, которые она оскалила, глядя на Девочку с белым лицом.

А Девочка раз за разом делала один и тот же благоговейный жест в районе живота и била лбом поклон. От души так. Со всей дури. Сперва пыль покрылась белым гримом, следом каплями алой крови.

Старуха зашипела по-звериному и попыталась пнуть Девочку.

— Чего это она, — прошелестел подошедший Охотник. — Что она говорит? — Он перевел мерцающий взгляд на озадаченного Парня с душой змеи. Парень пытался бездумно гладить Щенка и чудом каждый раз вовремя успевал убрать пальцы от острых молочных зубок.

— Она говорит: ”Мать” ...

— Это ее мать? — Если бы в Охотнике оставались силы, он бы, наверное, удивился.

— Нет, — Парень пожал плечами. — Так называют настоятельниц в храмах Ордена Видящих Сестер.

— Тех, что в младенчестве кормили её тлеющими углями?

— Да.

— Охренеть, — успел вставить Щенок, пытаясь укусить хоть кого-то. Демоны легко обходились без воды. Гораздо тяжелее они переносили голод.

— Это Мать? — поинтересовался Охотник.

— Уже нет, — всё так же озадаченно ответил Парень. — Матери не покидают храмов. Это изгой. Она должна была умереть давно.

Старуха уперлась пяткой в лоб согнутой Девочки и смотрела неотрывно черно-красными глазами то на Охотника, то на Парня.

— Дииииитяяяяяя, — проскрипела вдруг она. Девочка, услышав голос, нежно прижалась белой щекой к грязной ноге. — Воооодааааааа.

Девочка с белым лицом осмотрелась. Её фляга давно опустела. Парень с душой змеи не пил. Охотник… он ткнул в неё указательным пальцем и покачал в предупреждении головой, рукой отводя свой бурдюк за спину. Его глаза мерцали, но тухли.

Тогда Девочка с белым лицом кивнула себе. Поджала невидные за гримом губы, схватила острый камень, выпростала тонкую руку вперед, занеся ее над жирным красным потным лицом лысой старухи. Та хихикала. Она не смотрела на Девочку. Она смотрела на Охотника.

Девочка поднесла камень к нежной тонкой коже и…

9. Дом

Охотник, Парень с душой змеи, Девочка с белым лицом и Щенок со сломанным хвостом стояли задрав головы вверх. Перед ними посреди выгоревшего поля высилась дырявая стена.

На плече Охотника висела гирлянда из на удивление жирных тушек крыс — видимо, они питались либо собратьями, либо не здесь. Желудок Охотника уже даже не урчал, он рычал, словно старый демон. Они так долго шли без отдыха. Они не позволяли спать себе. Не позволяли сомкнуть веки Девочке. Они только шли. Охотник все обещал им, что Город рядом, но на самом деле, он знал только одно: они окружены и в безысходности.

И вот в середине ничего стоит стена.

— Что это? — спросил наконец Охотник. Он понимал, что зря они остановились. Ведь больше они не смогут сделать ни шагу.

— Сыр? — предположил Щенок басом.

Охотник слегка склонил голову набок и, не смотря, спросил Парня.

— Что такое сыр?

— Твердое молоко с солью, — Пожевав губами ответил тот. — Нас кормили им пару месяцев назад на ферме, помнишь?

— Нет.

— Демон отравил колодец и утаскивал к себе жителей.

— Ах этот… Не, тогда точно не сыр. Там он белый и мягкий и… ну… небольшой.

— Мы ж не знаем сколько он тут стоял, — Щенок вяло чухал мягкой лапой ухо. — Может вырос и того… зачерствел.

Парень с душой змеи прикусил кончик своего большого пальца. На зубах остался лоскуток прозрачной чешуйчатой кожи. Его тревожило какое-то далекое воспоминание. Он знал, что это. Он должен был знать. Он не помнил. Вместо ответа к нему врывались непрошенные образы его прошлых жизней, тех, где не было этой Девочки с белым лицом и тех, где не было Охотника с потухшим от усталости взглядом. Парень опустил глаза. Охотник поклялся, что когда-нибудь убьет его, Парня. Оставалось только надеяться, что они успеют дойти до безопасного Города. Вообще до какой-нибудь безопасности, потому что сейчас они стояли открытые как на ладони.

Парень вздохнул и решил обойти эту стену — может, ответ таится с другой стороны?

— Это куб, — Сообщил Парень.

— Дырявый? — уточнил Охотник.

— Такой же, — подтвердил Парень.

— Бесполезная постройка, — хмыкнула Щенок.

Девочка с белым лицом внимательно скользила взглядом черных глаз по стене, она подмечала каждое отверстие, каждую трещину, каждый выступ. Девочка приоткрыла выкрашенные белым гримом губы, и небо увидело ее опаленный черный зев. Пальцем в черной перчатке Девочка прикоснулась к стене и ладонью по—паучьи поползла вверх, изучая симметричный странный узор. Краем уха услышав знакомое слово, Девочка ударила ладонью себя по лбу, с него посыпались белые хлопья, оголяя намек на кожу под плотным покровом краски. Она сложила руки — пальцы к пальцам, подняла их углом над головой и замерла.

Порыв сухого горячего ветра всколыхнул толстые темные косы Девочки.

Щенок передумал и опустил лапу.

Охотник перевел уставшие серые глаза на маленькую тощую фигуру в некогда белом платьице, замершую на фоне бесцветной стены. Ее черные глаза остекленели.

— Дом, — тихо произнес Парень. — Она говорит, это дом.

— Безопасность? — слабо уточнил Охотник.

— Очень сомневаюсь, — честно ответил Парень, но все же двинулся к Девочке, раскрывая ей навстречу руки. В последнее время она совсем ослабла. Она стала тенью тени. Ей нужен был сон. А им — чтобы она не спала.

Шаркая и поднимая пыль след в след за Парнем пошел Охотник. Вздохнув. за ними потрусил Щенок. Они подняли Девочку в кокон из рук и вздохов, и сожалений, примостили ее голову то ли одному на плечо, то ли на грудь второму и вошли в разверзшуюся пасть того, что она им пообещала может быть домом.

Они вошли.

Щенок встал в дыре, где раньше была дверь, где теперь не осталось даже воспоминания о закрытости и защищенности. Он смотрел в спины удаляющимся Парню и Охотнику слегка сощурив вечно слезящиеся молочные глаза и, мотнув головой, медленно, не торопясь лег. Щенок занял собой весь дверной проем, его передние лапы, на которые он опустил мощную теперь узкую морду с тускло светящимися глазами выступали наружу и закапывались в пыль. Его хребет касался верхнего косяка. Длинный пушистый хвост заметал следы ушедших смертных во всем холле.

Щенок остался один на один с открытой дверью, луной над небом и опустившейся ночью за дырявой стеной.

— Дом, — фыркнул он, и из его влажного носа вырвалось облако жаркого пара, а с алого мясистого языка начала капать желтоватая гнойная слюна. — Скажешь тоже.

Охотник замер и со сдерживаемым любопытством изучал ступеньки. Конечно, он знал, что такое лестница. Он видел такие в деревянных домах: скрипучие, но надежные. Он взбирался по шатким лестничкам на сеновал. Он сотни тысяч раз босиком полировал каменную кладку ступеней в храме Охотников. Он даже горы проходил по лестницам. Но эта была какая-то странная. Она шла вверх и обрывалась. А там, если изогнуться и заглянуть, можно было увидеть, что она снова шла вверх и обрывалась.

10. Сон

— Не хочешь ли ты отдохнуть? — спросил Охотник и Девочка с белым лицом только и успела подумать: ”Нет! Небо! Пожалуйста! Нет!”

Она вяло мотнула головой, но уже проваливалась в сон.

На самом деле не было ничего ужасного в самом сне как таковом. Как бы она ни спала, где бы и когда бы, Девочка с белым лицом раз за разом оказывалась в одном и том же сне. Так научили ее в Ордене Видящих Сестер. Ведь каждый раз, если она видела другой сон, к ее голой детской коже прикладывали кусочек алого угля. И так до тех пор, пока других снов просто не осталось.

Девочка не принимала самого насилия. Этого искусственного погружения в забытие. Нет, это не больно, это в самом прямом смысле никак.

Но как же Девочка ненавидела Охотника, когда его серые, словно зимний дождь, глаза начинали слегка мерцать, и выбора у нее, у Девочки, больше не оставалось.

Трудно разве подождать до ночи?

Но вот Девочка с белым лицом уснула и как всегда оказалась на Улице Города. Она по привычке посмотрела направо — там высилась в небо витрина торгового центра, в которой отражалось ее миловидное лицо и худощавое тельце, укутанное в какой-то несуразно большой и пушистый свитер, доходящий почти до колен. На плечах мягкими темными волнами лежали волосы, а лоб, на котором Девочка обычно писала короткие послания, был прикрыт аккуратной прямой челкой. Здесь она была похожа на куклу с пухлыми губками и длинными ресницами. Здесь она была Викки.

И Викки знала, чем все закончится. Видеть и помнить сны. Вот предназначение Ордена Видящих Сестер.

В руках Викки пиликнул дорогой телефон, она достала его из крохотной, но очень дорогой сумочки, название которой она никак не могла прочитать, но раз за разом оно ассоциировалось у нее с мяуканьем кошки.

Во второй руке Викки потекло мороженое — она и пару раз не успела от него откусить, но уже выкинула его в урну, ведь сможет купить еще.

Избыточность.

Викки разблокировала телефон аккуратными трепетными пальцами с почти прозрачной кожей, с голубыми прожилками и нежно блестящими ноготками. Викки ненавидела эти руки.

Викки ненавидела свои оголенные ноги, прикрытые только несуразно длинными носками и какими-то огромными неудобными ботинками. Ненавидела свое лицо, на котором было нарисовано лицо. Эти волосы, распущенные и пахнущие цветами.

Викки знала к чему это приведет.

Она вздохнула и последовала течению сна.

Викки села на подогреваемую лавочку, справа от нее самозабвенно целовалась парочка. Парень запустил руку девушке под одежду и ворошил там, постанывая и укладывая свою подругу Викки чуть ли не на колени. Викки подвинулась слегка.

Мимо прошла молодая мама, она говорила по телефону и волочила за руку ребенка, не отрывающего взгляд от экрана своего гаджета.

Напротив сидел бродяга и скептически разглядывал брошенный ему бургер в бумаге. Он остался недоволен качеством подношения и выкинул его, как минуту назад выкинула мороженое сама Викки.

Через толстую подошву ботинок… Викки все время в этот момент вспоминала волдыри на своих пятках там, где она шла почти босиком по раскаленному песку… Через толстую подошву Вики почувствовала мелкую, едва заметную дрожь земли под слоями бетона и цивилизации. Содрогнулось метро. Содрогнулись парковки. С крыши высотки слетел голубь.

— Хэй! — гласило радостное сообщение в телефоне Викки — Го сегодня тусить! Открылась новая кафешка, говорят там лапша — высший класс! Возьмем баблти и успеем еще уроки сделать.

— Сегодня не могу, — смайлик, смайлик, смайлик. Викки задумалась. Может, стоит написать: “Сегодня мы умрем” ?

Заворчали недра.

Это услышали все, даже сквозь рев пробки за спиной, даже сквозь непрекращающийся гул голосов и стрекот ногтей по экранам.

Гул земли услышали все.

И пока жрущие, идущие, покупающие, целующиеся, пинающие, орущие, незамечающие, все те, кто жил в этом-о-городе опустили взгляд к земле…

Девочка подняла взор к небу.

Она знала.

Только ее глаза оставались черными. Видящими.

И Викки увидела, как разверзлось небо и с него спустились ангелы, похожие на острые и всепоглощающие лучи солнца. Они касались земли и выжигали ее. Они касались людей, и те становились чудовищами. Они касались зверей, и те бросались в горло друг другу.

Не было больше неба. Было пламя, пожирающее бытие.

И кричали люди. И трещали рассыпающиеся стекла. И пошла трещинами земля, поглощая поглощающих.

Девочка стояла, а вокруг нее рушился мир.

Всего лишь сон.

Один из ангелов обернулся к ней через плечо, встретился своими золотыми глазами с ее желтыми и медленно приложил палец к губам. О том, что случилось с этим миром, знает только Орден Видящих Сестер. Так и должно остаться.