Путь в стаю Альфы

Глава 1

Микаэла тяжело втянула воздух, лёгкие горели, словно вывернутые наизнанку. Хотелось пить, лечь или сдохнуть. Сегодня она довела себя до предела. Мышцы пылали, пальцы не гнулись. Но этого было мало, до смешного мало, хотя сложилось впечатление, что сил уже не осталось.

Она дёргано оглянулась — на дорожку стали выбираться парни из школы, а пересекаться с ними не стоило. Микаэла подхватила полотенце, пустую бутылку для воды и рванула к раздевалке. После шести в зал набивалось с десяток альф, и ей могли накостылять, если попадётся им под ноги. Просто ради веселья. Хотя временами самой хотелось нарваться, чтобы проверить, чего добилась и способно ли тело выдержать ещё больше ударов. Старую команду сменили новички, пока не такие огромные, но более злые. Если что не понравится — отмудохают толпой. В полную силу её обычно не били — так, насмехались. Микаэлу считали сумасшедшей, слабачкой, надеявшейся на что-то большее, чем небрежное разрешение жить на их территории. Но Микаэле этого было мало.

В душ она не пошла, на улице стояла липкая жара, а в душевой — потная духота, провонявшая мужиками и грязными телами. Лучше дойти до озера, мутного, как масляная лужа по весне, и окунуться там. Микаэла сгребла вещи из шкафчика, хлопнула дверцей и, как воришка, оглядываясь и вздрагивая, сбежала из спортивного комплекса.

Выйдя со двора, наконец расправила плечи, накинула тонкую рубашку на обнажённое тело и направилась к воде. Улицы рабочего Кёльна встретили её привычной картиной упадка. Некогда богатейший завод теперь возвышался мрачным напоминанием о былом величии, его кирпичные трубы, покрытые копотью, словно пронзали свинцовое небо. А узкие переулки рабочего квартала превратились в лабиринт теней, где за каждым углом поджидали банды людей или разборки волков.

У детского приюта притормозила — мальчишки на улице гоняли в футбол, и она махнула рукой знакомым. Двое младших радостно замахали в ответ, но не стали отвлекаться от игры, лишь закричали вслед, приглашая присоединиться. Микаэла криво усмехнулась — детям в приюте жилось настолько плохо, что они тянулись к ней только из-за мелких дешёвых подачек. Временами Микаэла приносила им сладости с работы или отдавала старые поношенные вещи, которые сама обменивала у бездомных.

Приют находился в таком же запустении, как остальной район: заброшенные дома с заколоченными окнами, граффити на стенах, отражающие настроения обездоленных. Редкие прохожие спешили по своим делам, стараясь не привлекать внимания. На каждом шагу ощущалось присутствие неформальной власти — зажравшихся группировок, державших город в железной хватке.

А всего в километре от разлагающейся нищеты стояли дворцы и хоромы Чёрных быков. Этот район резко контрастировал с остальным городом: высокие заборы, охрана на каждом углу, роскошные автомобили у входов. Здесь жили те, кто диктовал правила во всём городе.

Микаэла хмыкнула, вспомнив о стае, — жадность волков всегда проявлялась в жёстком расслоении общества. Тот, кто с ними — тот в шоколаде, а кто недостоин — жалкий таракан. Микаэле не хотелось быть тварью и насекомым; она знала, что если станет сильнее, если справится в открытом бою, то до конца дней сможет жить спокойно в богатом доме и под защитой могущественных альф.

Не то чтобы она нуждалась в защите или богатстве. Но тут дело принципа. Когда-то это был и её дом. Она приходила туда на равных. Но её вышвырнули, поставив условие — если победит, то вернётся. Микаэла душу из себя выдавливала, стараясь набрать мышечную массу и стать сильнее. Училась боксу, занималась сама или подсматривала за тренировками бойцов. Бегала, тянулась. Она уже шесть лет на улице, без тёплой заботы родных или поддержки стаи. Она научилась выживать в этом жестоком городе, где закон джунглей стал нормой, а сила определяла всё. Научится и драться наравне с волками, чтобы занять своё место среди элиты.

У озера толпился местный люд: мамаши с младенцами, толстые усталые мужики с пивными животами и обрюзгшими бицепсами. Те, кто имел работу, выглядели лучше, но они пахали до ночи и к озеру не приходили. Микаэла обошла общественный пляж стороной, забралась в дикие колючие кусты, сбросила там же шмотки — разделась догола и с наслаждением окунулась в воду. Рядом с городским пляжем взбитый ил поднимался к поверхности, а тут было чище и прохладнее. Тень от зарослей не позволяла озеру нагреться, и Микаэла, блаженно охая, сделала несколько гребков.

Отсюда открывался шикарный вид на новые постройки и дорогие многоэтажки. С другой стороны теснились блеклые многоэтажки советской постройки, коробки, собранные бездомными, и колея старого транспортного пути. За ними промышленная зона дымила трубами заводов, обеспечивая работой значительную часть населения.

У Микаэлы в планах было и плаванием заниматься, но хороший бассейн располагался за забором, туда её не пускали. А озеро напоминало лягушатник, свободного места — кот наплакал. На берегах толпы, а ширина от силы метров пятнадцать.

Выбравшись из-под веток, она заплыла чуть дальше, и её оглушило волной детского визга. Быстро развернувшись, она вновь спряталась под кустами, а потом полезла выбираться. Ноги утопали в густом иле, и встать было тяжело, именно поэтому эту часть озера никто не занимал. Но она кое-как доползла до веток и уже по ним забралась в грязь.

Одеваться не хотелось, ноги по колено в серой жиже, бёдра в песке, а грудь в листьях. Под летним солнцем всё быстро высохнет и отвалится, пока же появилась возможность насладиться прохладой и тенью.

— Микки, — раздалось совсем рядом, и она нервно дёрнулась, притянув к себе рубашку. — Эй, Микки!

Из-под куста показалась голова Гейба — молодой волчок, жизнью не битый, но наглый до безобразия, смотрел на неё с пренебрежительной усмешкой, забавляясь, что застал голышом после купания.

— Чего надо?

— Сегодня ночью собираемся играть с голубоглазками, придёшь подсобить?

— Твои парни в прошлый раз мне мячом нос разбили.

Глава 2

Она, дрожа и кусая губы, прикрыла шкафчик и уставилась на высокого крепкого альфу лет тридцати. Один из боевиков Чёрных Быков. Микаэла видела его пару раз в окружении Билла, но напрямую с ним никогда не общалась и не знала его имени.

— Хороший удар, — прохрипел альфа, касаясь кровоточащего носа.

Микаэла подорвалась, выхватила из сумки рубашку и прижала к его носу, вытирая кровь.

— Простите, я вас не заметила.

— Забавно, обычно меня очень быстро замечают, — с усмешкой произнёс альфа, и Микаэла судорожно сглотнула.

За подобными шутками шли побои. Быть битой ей не впервой, она сама нередко нарывалась на драки, потому что знала, что сильнее многих, по крайней мере, с людьми справлялась легко. Но не с волками. С их силой, скоростью и безжалостностью могли сравниться лишь дикие звери. Альфа продолжал вытирать кровь, прочистил ноздри, дождался, когда нос полностью зажил и глубоко втянул запах её давно не свежей рубашки. У Микаэлы лицо пошло пятнами.

— Омега? — спросил альфа удивлённо.

— Нет, я бета, — проблеяла Микаэла.

— Уверена? — альфа усмехнулся. — Что тут забыла?

— Мне Билл разрешил заниматься.

— Вот как, Билл разрешил, — произнёс он с усмешкой и пошёл к выходу.

У Микаэлы от облегчения чуть ноги не подкосились. Этот мужик тренировал молодняк и вышибал соседям мозги. Мог свернуть шею, и никто бы ему и слова не сказал. А тут даже ругаться не стал. Рядом с дверью альфа остановился и, чуть наклонив голову, произнёс:

— Вспомнил тебя, ты щенков из пожара вынесла. Поэтому стая тебя терпит.

Микаэла чуть заметно кивнула. Именно — терпит. Большего и не скажешь. И щенки эти, уже здоровые парни, зовут временами играть в баскетбол, потому что у Микаэлы руки длинные и ноги крепкие и потому что никто больше в стае не интересуется играми, а для подростков это геройство — уделать соседей на поле.

В зал вышла с облегчением и занималась без особого напряга. Отрабатывала технику, ставила руки. Если перестарается — на поле будет вялой, Гейб с Тайгером взбесятся. Молодые оборотни и без этого с коротким фитилём. Взрывные и нервные. А для Микаэлы — единственные друзья. Она старалась без причин их не злить.

Волки этот зал построили для себя сами. Официально люди могли сюда приходить, но абонемент просто так купить было невозможно. Внутри всё идеально оборудовали для тренировок, тут хватало места и для взрослых волков, и для молодёжи. Висели груши, стояли станки: ядра, гири, штанга. В центре возвышался ринг с отличным освещением и крепко натянутыми канатами. За чистотой тут следили и в случае поломок сразу ремонтировали. Убирались чаще всего беты — именно они изгадили её шкафчик. Может, и тренер остался понаблюдать, как поведёт себя изгой. От таких мыслей Микаэла только разозлилась. Для большинства оборотней она просто посмешище, неудачница, выставленная за забор и наивно надеявшаяся выбить себе место под солнцем.

Но Микаэла не была наивной, потому до сих пор оставалась живой. Знала, что если вызовет оборотня на поединок и продует — её больше близко не подпустят. Тренировалась, истязала себя, за последние три года набрала десять кило мышечной массы, хотя мышцы у неё толком не росли. Пусть тренировки займут ещё лет пять — рано или поздно она почувствует себя по-настоящему готовой и сразится с самим вожаком. И если справится — получит и дом, и уважение. А пока приходилось терпеть.

Костяшки после груши опухли. Она перевязала их бинтами, на пять минут заскочила в душ и помчалась на встречу. Игры проводили во дворе районной школы. Та стояла на границе территорий, и каждый матч был символичным боем за землю. Хотя участвовали в нём лишь молодые, ещё не прошедшие инициацию волки. Не настоящие бойцы, но уже готовые защищать свои границы. Гейб и Тайгер встретили её с заметным облегчением, видимо, боялись, что она не явится, а игроков не хватало. В команде голубоглазок, или стаи «Синей Змеи», были знакомые парни, но с Микаэлой никто не поздоровался, даже свои поприветствовали вяло.

У ограждения Микаэла заметила всё того же альфача — тренера, которому заехала сегодня по носу. Горло пережало от мысли, что они снова могут пересечься. Но мужик пришёл посмотреть. Зрители часто собирались и торчали каждый со своей стороны. Рядом с тренером стояли ещё трое оборотней — здоровые, пугающие. Бойцы Чёрных Быков. Если завяжется потасовка, старшие вмешиваться не будут, но вот поубивать друг друга не позволят. У Микаэлы на случай драки в сумке лежал кастет. С молодыми она вполне могла справиться, а вот заматеревшие волки всё ещё вызывали подсознательный страх.

Мяч принесли голубоглазки — они же и вели. Минут десять команда чёрных с трудом отражала яростные атаки, счёт упрямо подыгрывал противникам. Микаэла видела, как её парни бесятся, а это игре лишь сильнее мешало. У Микаэлы неприятно ныла кисть, она чувствовала, что из-за этого лажает — не стоило напрягать перед игрой руки, но теперь-то уж что. После очередного пропущенного трёхочкового она перехватила Гейба и чуть заметно качнула головой на здоровяка из другой команды.

— Отжимай его, не давай выходить в центр.

— Понял.

Гейб относился к ней лучше остальных. И сделал, как было велено. Его брат тоже сообразил и последовал той же тактике. Чуть освободив площадку от сильных игроков, Микаэла провела несколько хороших подач и даже смогла забросить трёхочковый. Рука хоть и болела, но навыки не пропьёшь. Ребята тоже не подкачали, и счёт наконец выровнялся. Дальше успех переходил от одной команды к другой, потом Гейба сбили с ног, и парни расцарапали друг другу морды — на адреналине или от злости противники потеряли ещё несколько мячей, Микаэла в прыжке снимала их передачи, отбирала мячи и подгоняла своих. Прыгала она отлично — помогали длинные конечности. А под завершение Тайгер подхватил хорошо отправленную подачу и влепил с другого конца поля прямо в кольцо. Поддержка довольно заревела. Хоть и с трудом, но конкурентов они сделали.

На прощание команды для приличия обменялись рукопожатиями. Микаэле тоже жали руку, хоть её и сторонились. Беты в стае уходили на второй план — ненужное мясо или рабочая лошадка. Беты — тоже волки, слабее и меньше обычных омег, но всегда только женщины. Они занимали низшую позицию в иерархии, некоторые стаи их считали рабами, но у Быков беты оставались частью клана и даже принимали участие в боях. У людей бет не было, как и омег или альф — только мужчины и женщины. И статус беты позволял Микаэле считаться своей — оборотнем. Может, и была у неё связь с оборотнями где-то в генокоде потерянным отростком и неудачной мутацией. В конце концов, её отцом был сильный волк. И другие это знали. Иначе бы не пустили на свою территорию и тем более не приняли в игру.

Глава 3

Ночевать пришлось на улице. Приют уже закрыли, а ночлежка была переполнена. Утром заглянула к сиротам, помогла немного на кухне и получила пару сосисок в тесте. Не бог весть что, но желудок заполнила. На улице снова стояла жара, но это не могло помешать тренировкам. Микаэла привычно начала с пробежки, потом занялась силовыми упражнениями и растяжкой. Днём поехала в другой район, где тренировались люди. Денег на посещение зала у неё не было, но она торчала у окна, повторяя движения и слушая громкие крики тренера. Временами боксёры, заметив её жалкие потуги, звали на ринг. Потом жалели — рука у Микаэлы была твёрдая, каменная. Пусть она выглядела сухой, как палка, но тренировалась с самого детства и знала, как бить.

До вечера провела время в приюте, занималась с детьми, устраивала им игры, носилась с мячом и вытирала мелким сопли. Удивительно, но с детьми она отлично ладила, чувствовала с ними связь, хотя считалось, что беты не способны проявлять эмоции и поддерживать контакт. Дети её тоже любили, тянулись и желали стать такими же. Хорошо, они пока не понимали, что собой представляет взрослая жизнь. Микаэла бродяжничала, бомжевала и побиралась. Не лучший пример для подрастающих умов.

Но она их прекрасно понимала и старалась не говорить лишнего. Когда мама умерла, жизнь словно замерла, стало так сложно разобрать, что правильно, а что нет. Ей повезло, с ней остались отец и старший брат, волей-неволей семья сложилась, и Микаэла цеплялась за них до последнего. А потом не стало отца, и её вышвырнули на улицу. Одиночество обрекло на несчастья. Микаэла устала быть одной и потому, наверное, дружила с Гейбом и Тайгером, общалась с детьми-сиротами, помогала подросткам на футбольном поле и в случае необходимости раздавала еду с волонтёрами для бездомных. Этот район заменил ей семью. Другой не осталось.

К пяти снова забрела в зал на территории быков, кинула вещи в шкафчик и чуть не заорала, заметив того самого альфу у входа в раздевалку. От него так и несло уверенностью, наглостью и звериной гордыней. Оборотни с возрастом во многом начинали напоминать зверей. Микаэла, опустив взгляд, попыталась слиться со стенкой, лучше лишний раз не нарываться и вообще держаться от альф подальше. Но альфа направился именно к ней, остановился так близко, что Микаэла чувствовала его дыхание, и с шутливой интонацией произнёс:

— Хорошо вчера прыгала.

Микаэла на всякий случай не дышала. Не поднимала взгляд и только кивнула на его слова.

— Занимаешься тут? Почему не с остальными?

— Не пустят, — буркнула она.

— Я набираю группу. Ты мне подходишь. Приходи с шести, будешь заниматься с моими парнями. Если действительно хочешь чего-то добиться, — добавил он с ухмылкой, и Микаэла несмело его осмотрела.

Ещё не старый, но явно бывалый, жёсткая щетина с лёгкой сединой и глаза холодные, словно сталь, хотя радужки карие. Даже в улыбке его чувствовалась твёрдость, без заискивания или дружелюбия. Пренебрежение. Каменные губы, жёсткие скулы. И плечи широкие, как платяной шкаф. Альфа шагнул ближе, потянул воздух носом, принюхиваясь, а потом с той же небрежностью, как приглашал на тренировку, достал из кармана презерватив.

Объяснять больше ничего не требовалось. Оборотням не отказывали. А тут даже намёк на вежливое приглашение. Микаэла уронила сумку на пол, стащила через голову рубашку и вжикнула ширинкой на штанах. Секс ей нравился, хотя потрахаться получалось редко, она предпочитала мужиков постарше: мягких, вечно ноющих, обиженных жёнами или работой, недовольных своей жизнью и длиной члена. Зато они не были агрессивными и заботились о её желаниях. Оборотни в постели грубее — властные, наглые. И о том, что с ней сделает этот оборотень, думать не хотелось, хотя мышцы внутри предательски сжимались от возбуждения.

Альфа пальцами погладил её между ног, немного грубо и бесцеремонно, но это возбудило ещё больше. Пальцы у волка были твёрдыми, очень жёсткими и слишком целеустремлёнными. Микаэла всем телом чувствовала его жар, сильное желание и тяжёлое дыхание. Вся эта звериная мощь заводила, смывала глупые мысли, что она подставляется как шлюха — волк бы всё равно взял. Волки всегда получали, что хотели.

От первого толчка прострелило болью, альфа вошёл с нескрываемой похотью. Микаэла постаралась расслабиться, подстроиться под его размер, но волк, не жалея, толкнулся снова. Микаэла не понимала своих чувств, потому что, несмотря на неприятные ощущения, собственное возбуждение полностью лишало разума. Когда альфа вошёл до конца, Микаэла чуть в обморок не грохнулась, от безграничного наслаждения ноги стали подгибаться, глаза закатывались.

Волк и секунды не дал передышки, стал двигаться, и Микаэле пришлось закусить губу, потому что было остро, жёстко и неестественно хорошо. Она и раньше слышала о неземном удовольствии от траха с оборотнем, но не думала, что это настолько реально. От каждого движения тело дрожало, пальцы на ногах сжимались, и Микаэла подставлялась и выгибалась как настоящая шлюха. Долго она не продержалась, кончила с громким криком. От слабости чуть не завалилась на пол, но альфа удержал, поставил твёрже и с довольным порыкиванием стал двигаться ещё жёстче. Это снова возбудило, никогда прежде Микаэла не кончала под одним мужиком дважды. А тут за один раз.

Альфа трахал с оттягом, кажется, получая кайф от процесса, а не от кульминации, также долго кончал, ещё и со стонами, нисколько не стесняясь своего удовольствия. Момент оргазма длился почти минуту, это было необычно. После первых спазмов он остановился, вызывая стон разочарования, задрожал и, сжав бёдра ещё сильнее, насадился глубже. Наполнил презерватив до края и вышел, медленно вытягивая резинку.

— У тебя своя смазка, бета, — произнёс он с усмешкой.

— Подготовилась. На всякий, — обманывать было глупо, но это первое, что пришло в голову.

Волк только хмыкнул, но больше вопросов не задавал. Свернул резинку, завязал узелок и послал в мусорку в углу комнаты. Конечно же, не промахнулся.

Глава 4

Микаэла послушно спряталась под водой, подавила вздох, стараясь смыть с себя не только пот, но и навязчивый, терпкий запах альфы, что, казалось, въелся в кожу. Она помылась как следует, с трёхразовым намыливанием, хотя внутри всё еще трепетало от недавней близости. В раздевалке уже начал собираться народ, пришли ребята из поселения оборотней, шумно болтали, смеялись, грохотали дверцами шкафчиков. Их громкие, уверенные голоса, заставляли её съёжиться. Микаэла не рискнула к ним выйти, прижавшись спиной к прохладной кафельной стенке душевой, затаив дыхание. Она ждала, пока этот шумный поток хлынет в зал, оставив её в желанном одиночестве.

Когда же голоса наконец смолкли, сменившись отдалёнными возгласами и звоном железа из тренировочного зала, она стрелой выскочила из укрытия. Лихорадочно подобрала свои вещи — потрёпанные штаны, безразмерную футболку, — и натянула их на влажное, покрытое мурашками тело. Ткань неприятно прилипла к коже, но выбирать не приходилось. Секунда — и она уже выбежала в зал, пытаясь слиться с тенями у стенки.

Тренер встретил её с лёгкой усмешкой, он в целом был такой — улыбчивый, довольный жизнью, с постоянным прищуром глаз, будто знал какую-то вселенскую шутку. И снисходительный к подвернувшейся под руку бездомной бете. Его взгляд скользнул по её мокрым волосам и слишком свободной футболке, но ничего не сказал, лишь кивнул в сторону строя.

— Парни, с сегодняшнего дня с нами будет заниматься... — он слегка наклонился к ней. — Как тебя зовут? — переспросил он тише, чтобы перекрыть начинающийся гул.

— Микаэла, — ответила она, надеясь, что не покраснеет и голос не дрогнет, выдавая всю её неуверенность.

— А меня Вольфганг.

Едва он выпрямился, как из строя тут же раздались возмущённые крики.

— Она же бета!

— Её Билл выставил! Вообще-то её тут быть не должно!

Вольфганг не стал повышать голос, но его следующая фраза прозвучала так, что даже самые дерзкие замолчали, почувствовав лёгкое давление.

— Её выгнали из стаи, но не запретили заниматься в нашем зале. — Он обвёл взглядом парней, и его усмешка стала немного острее. — И вам ведь надо на ком-то отрабатывать приёмы, — добавил он, чем вызвал довольные, уже не злые, а скорее предвкушающие смешки. Кажется, это стало отличным аргументом, больше никто не спорил. Теперь на Микаэлу смотрели не как на изгоя, а как на новую тренировочную грушу.

Микаэла направилась в строй, заняв место в самом конце, стараясь быть как можно менее заметной. Остальные парни — молодые, но уже прошедшие инициацию, потерявшие юношескую гибкость, но пока не обросшие тяжёлой мышечной массой, — вполне могли сойти за обычных людей, если бы не их взгляд — холодный, оценивающий, хищный. Даже Микаэла на их фоне, с её поджарым, жилистым телом, казалась крепче и шире в плечах, но это было обманчивое впечатление — её сила была выкована потом и болью, а не дарована природой.

Вольфганг гонял всех от души, не делая скидок никому. Разминка плавно перетекла в адскую круговую тренировку. Они начали с бёрпи — взрывных отжиманий с прыжком, которые заставляли сердце выскакивать из груди. Потом были выпрыгивания из глубокого приседа, от которых горели бёдра и ягодицы. Вольфганг заставлял их таскать тяжеленные покрышки по залу, переворачивая их с рыком, а потом без передышки — бой с тенью у зеркала, отработка комбинаций: джеб, кросс, хук в печень.

И он действительно давал дополнительные упражнения для тех, кто справлялся лучше. Микаэла, чья выносливость была её козырем, легко прошла базовые отжимания — и Вольфганг тут же подошёл и заставил её дополнительно отжаться сотню раз, но не на ладонях, а на костяшках сжатых кулаков. «Укрепи удар, бета», — бросил он, и она стиснула зубы, чувствуя, как грубеющая кожа на костяшках трется об шершавый пол. Потом были подтягивания широким хватом до касания перекладины грудью, приседания с партнёром на плечах, скручивания на пресс с диском от штанги, заведённым за голову. Каждое упражнение доводилось до мышечного отказа, до той точки, когда тело кричит от боли, а разум затуманивается. Микаэла взмокла, футболкка прилипла к спине, она еле дышала, ловя ртом воздух, который казался густым и тяжёлым. Себя она никогда не жалела, но Вольфганг словно видел её слабые стороны — недостаток взрывной силы, неидеальную координацию — и напирал именно на них, заставляя делать именно то, что давалось ей сложнее всего.

После тренировки, которая длилась вечность, осталась приятная, знакомая тянущая боль во всём теле — свидетельство хорошо проделанной работы. Впервые за долгое время Микаэла решила закончить ровно в девять, не оставаться в зале до ночи, изводя себя дополнительными подходами. Ей вдруг захотелось простых человеческих вещей: нормально, не спеша поесть горячей еды и выспаться в настоящей постели, а не на жестком матрасе в приюте. До десяти её ещё впустят.

— Завтра тренировка в шесть, — кинул Вольфганг на прощание, его голос прозвучал громко во внезапно притихшем зале. Он прошёлся по ней взглядом, оценивающе, и добавил: — Не опаздывай, Микаэла. А лучше приди пораньше.

Небрежно брошенная фраза с определённым намёком могла бы задеть, и Микаэла даже думала намеренно прийти позже, но вместо этого прибежала на час раньше, разделась и забралась в душ, смывая излишнее воодушевление. Это ж надо так подсесть на секс всего за один раз! Удивляло, что Вольфганг продолжал отталкивать чудовищной силой и вместе с тем привлекал. В душе её альфа и нашёл.

Глава 5

Через несколько недель изматывающих тренировок Вольфганг устроил им пробные бои, а потом, оценив их готовность, провёл настоящие спарринги. Сначала он разбил их на пары, велел отрабатывать основные удары и связки в полконтакта, но очень скоро это переросло во что-то большее. Затем он дал команду драться всерьёз, и воздух в зале тут же наэлектризовался от вспыхнувшей агрессии и конкурентной злобы.

Микаэла своего противника, рыжеволосого альфу с взрывным характером, уложила на раз. Волк ей попался быстрый и ретивый, рвался в бой, но совершенно неосторожный, привыкший побеждать грубой силой, а не головой. Его удары, тяжёлые и размашистые, она читала легко, как раскрытую книгу. Он бил словно таран, надеясь снести её с ног одним мощным ударом, но Микаэла была водой — утекала, уворачивалась, использовала его же инерцию. Он хорошо принимал удары на себя, почти не морщась, но Микаэла била тактично и точно — ей не нужен был нокаут, ей нужна была победа. Короткий, хлёсткий апперкот в солнечное сплетение, подсечка — и он уже на полу, отчаянно хватая ртом воздух.

На третий заход, уже слыша насмешки товарищей, волк взбесился по-настоящему. Его терпение лопнуло. Глаза вспыхнули яростью, из груди раздалось низкое рычание, а его морда — та самая, человеческая — на глазах вытянулась, кожа на скулах и переносице потемнела, проступив волчьей шерстью. Это уже не спарринг, это срыв. С утробным рыком он сделал мощный прыжок вперёд, и в движении его тело начало оборачиваться, кости с хрустом меняли форму, а из согнутых пальцев выпустились острые, смертоносные когти.

Микаэла не собиралась проверять их остроту на своей шкуре. Инстинкт самосохранения, отточенный годами выживания на улице, сработал быстрее мысли. Она не побежала назад — против такой скорости это было бы самоубийством. Вместо этого резко нырнула вперёд, в сторону, в слепую зону, сделав кувырок-перекат прямо под летящей на неё тварью, и мгновенно оказалась у него за спиной. Не вставая с колена, рванула к группе других парней, забилась под ноги, используя их как живую стену, как щит от потерявшего рассудок зверя.

Но вмешательство пришло с другой стороны. Вольфганг среагировал мгновенно. Он не кричал, не свистел. Просто появился рядом, как из-под земли. Потерявшего контроль волка, уже почти полностью обернувшегося, полтора метра в холке, сотканного из сплошных мышц, ярости и когтей, он поймал голыми руками. Одной рукой вцепившись в грудь, другой — в шерсть на загривке, с нечеловеческой силой встряхнул его, как грязную псину, лишая точки опоры и инерции. С коротким, мощным усилием швырнул на пол. Тот грохнулся о маты с глухим стуком, на мгновение затих, снова приняв человеческий облик от шока и боли.

У Микаэлы это вызвало тихий, непроизвольный восторг — смесь ужаса и восхищения этой грубой, абсолютной силой. А вот остальные парни, только что готовые рвать друг друга на части, перепуганными мышами замерли, попрятались по сторонам, отшатнулись от эпицентра бури, уверенные, что гнев тренера обрушится теперь на всех.

Тишина стала оглушительной. Вольфганг выпрямился, его дыхание было ровным, будто он не только что остановил разъярённого оборотня голыми руками.

— Кто не умеет себя контролировать, — произнёс он тихо, почти шёпотом, но в зале, где застыл воздух, каждое слово прозвучало громче любого крика. — Мне в команду не подходит.

— Простите, тренер, — провинившийся альфа, уже полностью человек, бледный и растерянный, чуть ли не на коленях приполз к нему, пытаясь коснуться лбом его ботинок. В его голосе сквозил животный, первобытный страх перед сильнейшим.

— Если тебя уделывает бета, это не причина беситься, а повод больше тренироваться, — и, переведя гневный взгляд на Микаэлу, скомандовал: — Забирайся на ринг, остальные — к ней по одному до первого падения или пропущенного хука. За когти — руки сломаю.

Микаэла первая влезла за канаты, чувствуя, как упругие пеньковые волокна впиваются в спину. Подобрала кинутые ей потрёпанные перчатки и, зажав манжету зубами, туго перетянула их у запястий, закрепив узел резким движением головы. Проверить себя в реальном бою, а не в танце с бездушной грушей — отличная мысль. Пусть драться придётся не с матёрыми бойцами, а с молодыми и неопытными волчками, для которых сила пока что опережала технику — всё равно это был бесценный опыт.

Первым к ней поднялся всё тот же рыжий волчок, что уже получил от неё пару раз по рёбрам во время спарринга. В его глазах плескалась злоба и жажда реванша. Микаэла отработала на нём показательно тактично: уворачивалась от его мощных, но прямолинейных атак, изматывала лёгкими джебами в лицо, а в клинче незаметно всаживала короткие апперкоты в корпус. Он рвался вперёд, фыркая, но она была неуловимой тенью. В конце концов, чёткий боковой в печень заставил его сложиться пополам и, понурив голову, свалил на канвас.

Следующие бойцы тоже были не особо сильны — такие же горячие головы, полагающиеся на грубую силу. Один пытался протаранить её, сбив с ног, но получил встречный удар коленом в лицо и заревел от боли и унижения. Другой, более гибкий, двигался быстро, но Микаэла, используя его же импульс, отправила его в нокдаун красивым броском через бедро. Она хоть и подустала, дыхание стало глубже, а руки тяжелее, но внутри бушевало воодушевление. Драться на равных с инициированными волками раньше не доводилось, и сейчас она наслаждалась своим превосходством — превосходством техники и тактики над слепой яростью.

Но всё изменилось, когда на ринг поднялся четвёртый, а за ним пятый и шестой. Ещё троих она сделала, но уже с трудом, заливаясь потом и чувствуя, как в мышцах нарастает предательская дрожь. Силы уходили, как вода в песок, а волки, наблюдавшие со стороны, уже приметили её слабые места и манеру движения. В ход пошли грязные, уличные фишки, против которых были бесполезны заученные в зале комбинации. Один сделал подсечку, целясь не в ногу, а в колено, другой, в клинче, запустил пальцы ей в волосы, стараясь дёрнуть голову вниз. Воздух наполнился свистом, хрипами, запахом крови и пота.

Глава 5.5

Последний бой длился вечность. Микаэла почти не шла на контакт, берегла травмированное плечо, бегала по кругу, отчаянно пытаясь прогнать туман из головы и набраться хоть капли сил. Со стороны это выглядело как трусость. Вольфганг, стоя у канатов, насмехался, подзуживая, остальные свистели и топали ногами. Противник, массивный шатен, бесился от её увёрток, терял концентрацию, и этим Микаэла воспользовалась: сделала пару обманных движений, резко нырнула под руку и провела хлёсткий удар по рёбрам, а когда тот охнул и на миг замер, прыгнула ему на спину, вцепившись в шею удушающим приёмом.

Только она не учла одного — волки были значительно сильнее физически. Даже молодые. Он не стал скидывать её, а с рёвом рванул назад и всем весом рухнул на пол, собираясь раздавить под собой. Чётким, отточенным броском, который мог сломать позвоночник. Пришлось в последний момент разжать руку и откатиться, чтобы её не покалечило. Но альфа, подловив момент отступления, мгновенно оказался на ней. Прыгнул, повалил и придавил всей массой. В ответ Микаэла, уже почти без сознания, из последних сил упёрлась ногами в его живот и с резким выдохом толкнула. Волка швырнуло к канатам. Он не упал, лишь тяжело присел на колено, отдышиваясь, но Вольфганг свистком остановил бой.

Технически Микаэла проиграла. Но, лежа на липком от пота мате и жадно глотая воздух, она чувствовала себя победительницей. Отмудохала десять инициированных волчков подряд. Пусть им всем слегка за двадцать, пусть их зубы и когти ещё не обрели настоящей мощи — это показало, что у неё есть шанс. Микаэла была уже не той рохлей, какой её вышвырнули шесть лет назад, а вполне сформировавшимся, окрепшим бойцом.

После этого изнуряющего марафона не было сил даже пошевелиться. Она просто опустилась на мат, руки бессильно повисли плетьми. Вольфганг не обращал на неё никакого внимания. Он прошёл вдоль ряда избитых, униженных и злых противников, окидывая их презрительным взглядом, и лишь недовольно хмыкнул, будто обнаружил нечто крайне неприятное.

— Выходит, ваша груша вас же и побила.

— Она использовала незаконные приёмы! — выкрикнул один из последних, и Вольфганг резко, почти незаметно для глаза, оказался рядом.

— Думаешь, твои враги будут только по книжкам драться? Вы тут зачем собрались? Стать бойцами стаи или отправиться на помойку, как эта, — палец Вольфганга упёрся в сторону Микаэлы.

Эта — это она. Бета без клана и племени.

— Противник в любой момент может в обход правил вытащить нож или пальнуть из пистолета. Вы готовы к такому? Или собираетесь на ринге по книжкам мутузить человеческих слабаков?

От последнего стало особенно обидно, но Микаэла продолжала сидеть и молчать. Плевать на чужое мнение — она сама себя строит и создаёт. Из говна, как говорится, зато рука крепкая, а под руководством учителя — ещё пара лет, и она справится с любым. Вольфганг — отличный тренер, неудивительно, что его поставили обучать будущих стражей. Он развивал выносливость, объяснял тактику, показывал сложные приёмы. Микаэла хватала эти знания, повторяла, оттачивала. Всё пригодится в будущем.

Небольшая, но показательная драка на ринге помогла расставить всё по местам и определила новые, пусть и шаткие, приоритеты. Парни её больше не задевали открыто, не толкали и не ставили подножек, хотя их взгляды оставались надменными, а обращение — снисходительным, с терпением, с которым относятся к полезной, но не особо приятной вещи. Они приняли её как данность, как часть тренировочного процесса, но не как равную.

Беты нередко оставались в клане, находя свою нишу. Они шли в обслуживающий персонал — поварами, уборщиками, няньками для щенков — и неплохо справлялись со своими обязанностями, находя в этом скромное место в иерархии. В поселении жило больше двухсот оборотней, и такая сложная экосистема требовала не только бойцов на передовой. Нужны были и те, кто обеспечивает тыл.

Но Микаэла была не просто бетой. Она была изгоем. Выгнанной и намеренно забытой. Никто не спрашивал, за что именно её выставили за забор, и, скорее всего, никто и не знал настоящей причины. Даже сама Микаэла толком не знала всей правды, лишь обрывки, складывающиеся в унизительную картину. Возможно, её брату, могущественному Биллу, было стыдно, что его сестрёнка — не такая, как все. Не сильная. Не быстрая. Ущербная.

Ей и самой иногда становилось мучительно стыдно. Стыдно за то, что она слабее и медленнее, что её тело не могло сделать того, что подвластно любому юному волчонку. Стыдно, что она жила на улице, ночуя где придётся, и попрошайничала в приюте, вымаливая тарелку похлёбки и тёплый угол. Стыдно, что выглядела как бомж — в рваной, потрёпанной одежде, с вечными синяками под глазами от недосыпа и пустым желудком. И, наверное, так же отвратительно пахла — потом, грязью, безысходностью.

И на фоне всего этого было по-настоящему удивительно, что Вольфганг, альфа с острым нюхом, чувствующий запах страха и лжи за версту, разглядел в ней что-то ещё. Это непонимание одновременно тревожило и согревало её слабой, но упрямой надеждой.

Тело на этого альфу реагировало однозначно. Микаэла никогда ни за кем не бегала, но тут, если Вольфганг появлялся на занятиях с опозданием и потрахаться не удавалось, смотрела на него голодным взглядом и всю тренировку думала только о сексе. Волк это замечал, непонятно как улавливал её настроение и усмехался — довольно и нагло. Приучил девицу к своему члену — и рад.

Можно было опротестовать, что она не игрушка, не предмет для удовлетворения, но Микаэлу всё устраивало. Она прекрасно понимала: увлечение волка временно, и когда альфе надоест — её пошлют. И повезёт, если это будет сказано устно, а не пинком под зад. Она ни на что не надеялась, ни о чём не жалела. Наслаждалась моментом и не переживала, что её просто используют. В этой жизни всё рано или поздно заканчивается, и у недолговечности есть своя особая прелесть.

Через месяц парни уже неплохо держались, набили руку и накачали массу. Они ещё не стали матёрыми бойцами, до этого было далеко, но исчезла юношеская угловатость, движения обрели уверенность, а в глазах засветился тот самый хищный огонёк, отличающий воина от обычного жителя поселения.

Глава 6

Свои тренировки она не отменяла. Бегала по утрам, разминалась, растягивалась. Погода временами хмурилась, дорожки заливало, иногда грязь въедливыми пятнами покрывала до пояса. В приюте, где она стиралась, ругались, что она таскает песок детям, но из-за тренировок с Вольфгангом времени на подработку почти не оставалось. Лишних денег платить за стирку у неё не было. Даже на еду с трудом хватало. Она всегда плохо питалась, а теперь, можно сказать, голодала. Пару раз выходила волонтерить только ради того, чтобы самой насытиться. Но еды не хватало и на социалку, парни из группы помощи жаловались, что город урезал последние дотации, собирать деньги крайне тяжело и помочь бедным людям некому. Микаэла отлично знала, кто мог им помочь. И кто никогда и ни за что этого не сделает. Волки — жадные суки. И при этом богатые.

Следующий спарринг Вольф провёл в конце сезона. Команду свою он гонял уже месяца три, но явные успехи стали видны лишь теперь. Это и Микаэла заметила. Инициацию обычно проводили после двадцати, и если в начале лета альфы выглядели как только преодолевшие юношество мужчины, то теперь обросли мышцами, взгляды приобрели волчий холод, зубы окрепли, и им приходилось сдерживать открытые улыбки, потому что нечеловеческие клыки придавали лицу звериный оскал. Вольф поэтому и довольствовался ухмылками, волки редко обнажали зубы вне боя.

На ринге альфы тоже показывали успехи. Вольф снова поставил Микаэлу против всех, но она свалилась уже после шестого. Разбитую скулу и головокружение пришлось приводить в порядок льдом. Волки над ней смеялись — конечно, у слабачки нет регенерации, и удар кулаком в лицо мог грозить сотрясением. Микаэла в ответ скалилась и тоже шутила. А что ещё оставалось делать, крыть было больше нечем. Остаток тренировки она вяло мяла грушу и висела на перекладине. Собственная слабость бесила до дрожи, но сейчас хотелось отлежаться.

Она пыталась успокоить себя, что шестерых всё же уложила, и это вымотало, лишило концентрации. Она пропустила хорошо поставленный удар, альфа врезал ей в полную силу. Волки привыкли, что Микаэла неплохо уклонялась, но не подумали, что с каждым днём становятся быстрее и реагировать на них получалось с трудом. Свою несчастную тушку хотелось пожалеть. В отличие от альф, Микаэле приходилось впахивать годами, набивая руки и вырабатывая тактику. Этим хватило трёх месяцев, чтобы её превзойти. На фоне взрослых волков они всё ещё были слабаками, но уже лучше, чем обычные люди.

В конце тренировки Вольф их даже похвалил, а на Микаэлу глянул исподлобья, словно на муху и коротко бросил:

— Микаэла, задержись.

Задница инстинктивно сжалась. Неплохо её альфа натренировал — стоит пальцам поманить, и тело подстраивается.

Но Вольфганг оставил её, не чтобы в очередной раз нагнуть, а поставил перед грушей и заставил бить. Прервал несколько раз, поправляя движения рук, выровнял стойку.

— Ты стараешься, молодец, но техника у тебя хромает. И с каждой тренировкой ты заметно отстаёшь от группы.

— Я не альфа, — с лёгкой обидой напомнила Микаэла.

— Да, но это не мешает тебе развиваться. Давай посмотрим, что можно сделать с твоим весом и скоростью. Голыми руками волка ты не возьмёшь, но в случае необходимости сможешь выжить.

— Мне надо, чтобы и волка завалила.

— Это невозможно, — рассмеялся Вольф.

— Я смогу! — упрямо повторила Микаэла.

— Зачем тебе это? И так неплохо, стая тебя терпит, хотя ты лезешь куда не следует.

Микаэле хотелось съязвить в ответ, рыкнуть что-то обидное, чтоб шёл своей дорогой и не мешал ей жить. Но Вольф в её жизнь влез по самые гланды, и стая — это общее дело всех оборотней. Объясняться было страшно, словно открыть душу, а Микаэла не открывалась никому уже очень давно.

— Билл обещал вернуть меня в стаю, если выстою против него, — призналась она тихо.

— И ты серьёзно считаешь, что завалишь вожака? — Вольфганг произнёс это без насмешки и сомнения. В голосе был затаённый страх перед сильнейшим, и Микаэла словно нашла сторонника.

— Если не попытаюсь — грош мне цена, мне не нужно его победить, лишь нанести пару ударов и простоять несколько минут. Билл не собирается меня убивать, только ждёт, чтобы я стала сильнее и достойной. Он сам так сказал.

— Билл не позволит тебе с ним драться, — покачал головой Вольф.

— Почему? Если я бета, не значит, что ни на что не гожусь!

— Ты не бета.

— Откуда тебе знать!

— Давно на таблетках сидишь? У тебя мышцы развиты, как у мужика, гормональный фон небось сбит, месячных нет. Доведёшь себя, что детей иметь не сможешь.

Микаэла открытым ртом глотала воздух, не зная, как оспорить всё и сразу. Откуда такой бред взялся, с чего альфа это решил? Она отрицательно качнула головой, но слова застряли на языке. Наверное, виной тому впервые озвученная правда, открытая маленькая часть её жизни подталкивала рассказать всё остальное. Микаэла ни с кем не была искренней последние шесть лет, никогда не говорила о личном, не делилась о том, почему оказалась на улице. А сейчас хотелось выплеснуть всё, вывалить на чужого, но вместе с тем въевшегося под кожу волка и надеяться, что тот поймёт.

— Я бета, — произнесла она, тряхнув головой и прогнав глупое желание делиться. Вольфганг её не поддержит, хотя бы потому что — волк.

Больше разговоров не было, Вольф поставил её к груше и заставил отрабатывать удары, потом вывел на ринг и отколошматил от души. Очевидно, бил не в полную силу, но Микаэла, и без того загнанная, с трудом успевала блокировать удары. Закончился день подбитым глазом и выбитой кистью. Жаловаться было глупо, и Микаэла, поблагодарив за тренировку, ушла. Только в приют попасть не смогла, остановилась возле закрытого прохода и долго смотрела непонимающе на замок. Потом достала часы и застонала от своей глупости — время пол-одиннадцатого, её уже не ждут и полчаса как прозвучал отбой. Ночевать на улице после того, как она месяц баловала себя удобной кроватью, совсем не хотелось. Мелькнула мысль поймать Вольфа рядом с залом и напроситься к нему, но она тут же её откинула.

Глава 7

В слабом, мерцающем уличном освещении, которое скорее обозначало тени, чем разгоняло их, она надеялась остаться незамеченной — всего лишь тёмным пятнышком, скользящим по краю зрения. Метнулась в переулок, в густую темень между двумя гаражами, прижалась спиной к шершавой, холодной кирпичной стене, затаив дыхание. Но её заметили почти сразу — волчий нюх, чёрт бы его побрал, не обманешь. Её окружили, отрезав пути к отступлению, заставив огрызаться загнанно, как крысу в углу.

— Ну-ка, ну-ка, кто это у нас тут притаился? Бета из Быков, и без своих щенков? Совсем обнаглела, по нашим улицам шляется.

— Сами вы щенки, сопливые ещё, — выдохнула Микаэла, пытаясь влить в голос больше уверенности. — Идите баюшки, мамка ждёт, а то портки надеру!

— О, смелая какая! — засмеялся другой. — Языком треплет лихо, а сама трясётся. Оборачиваться не умеет, а уже строит из себя невесть что!

— Хочешь проверить, что я умею? — бросила она, скаля зубы. В горле пересохло. — Может, тогда встанем один на один? Или боишься, что девчонка уложит?

Но честного боя, благородной дуэли никто не хотел. Парни переглянулись, кивнули друг другу и без лишних слов бросились на неё толпой, сбивая с ног грубым напором. Микаэла справилась бы с любым из них по отдельности — легко бы завалила, используя их же импульс и глупую ярость. Даже в обороте, когда сквозь кожу проступает зверь, они были бы для неё сносными противниками. До инициации волк у оборотня — ещё мелкий, недоросль, такой же, как обычный лесной зверь, опасный прежде всего зубами и когтями, но не умением. Молодняк не умел этой силой нормально управлять, дрался по-человечески — грубо, прямолинейно, без финтов.

Но против пятерых оголтелых парней, пусть молодых и неопытных, но уже готовых пустить в ход когти и переломить кости просто потому, что могут, она сопротивляться не рискнула. Самоубийство — не её стиль.

Отвесила пару оплеух наотмашь, больше для отвода глаз, чтобы создать дистанцию, и дала стрекача. Рванула с места, как ошпаренная, не оглядываясь. Бежала со всех ног и явно обгоняла их в человеческом облике — её ноги, привыкшие к долгим кроссам, несли вперёд с привычной скоростью. Тем пришлось превратиться в зверя, чтобы не отстать. Послышался характерный хруст костей, тихое шуршание шкуры — и вот уже несколько серых теней с горящими глазами повисли у неё на хвосте. Один, самый смелый или самый глупый, сделал прыжок, и его когти, острые как бритвы, больно задели поясницу, порвав ткань и оставив на коже тонкие, горящие полосы. Микаэла вскрикнула от неожиданной боли, но прибавила скорости, рванув вперёд с новым отчаянным усилием. Охотникам оставалось только бежать за ней, теряя дистанцию.

Она не свернула к вокзалу — там круглосуточная охрана и камеры, за драку и нарушение порядка возьмут всех. Но за волков, конечно, вступится стая, отмажет, замнёт дело, а вот Микаэле, чужой и безродной, придётся отдуваться самой. Поэтому, сделав крюк и сбивая с толку преследователей, она рванула к теплотрассе, мимо знакомой школы бежала с почти глупой надеждой — вдруг волчьи патрули Чёрных Быков их заметят, вмешаются, остановят этот беспредел. Но если патрули и были рядом, они предпочли не вмешиваться. Никто не стал тормозить бегущую девицу и пятерых оборотней, явно выясняющих отношения.

В школе снова шёл летний ремонт — обновляли фасад, свежей краской замазывали граффити и следы времени, чистили классы, готовя к новому учебному году. В этом году в школу должны были пойти сразу семеро детей вожака, и для них всё должно было быть идеально. Футбольное поле застелили новым, изумрудным газоном, повесили сверкающую сетку для волейбола, и даже баскетбольную площадку выскребли и начистили до блеска, так что столбы сияли под луной. Через месяц, когда старшие парни соберутся играть, их туда уже и не пустят — для малышей к первому сентября всё должно выглядеть безупречно.

Стоило отбежать от этих ухоженных, богатых улиц в сторону, вид района изменился кардинально. Попахивало заброшенностью и бедностью. Обычные люди жили в потрёпанных, облупленных домиках, развешивали бельё во дворе, стирали в тазах и вёдрах, когда по графику отключали воду, и пользовались громкими, вонючими генераторами при перебоях с электричеством. У города на них денег не нашлось, и тех, кто встал бы за них, сказал веское слово, тоже не нашлось. Люди про волков ничего не знали, считая оборотней элитой, мафиозными кланами, подмявшими под себя местное правительство и законы. Но всех, кто пытался идти им наперекор или слишком много видел, очень быстро находили по кускам в городских окраинах.

К заброшенным многоэтажкам, пристанищу таких же, как она, отверженных, Микаэла подбежала уже на последнем издыхании. Ноги подкашивались, в боку кололо, а рана на пояснице пылала огнём. Волки, заметив, что она привела их к человеческому поселению, нехотя приняли человеческий облик — на улице уже попадались люди, а светиться серыми шкурами грозило появлением охотников, что никому не нужно. Рядом с палатками и самодельными убежищами Микаэла уже просто шла, тяжело дыша, оглядывалась на своих хмурых, но уже не таких агрессивных преследователей. Она придерживала саднящий бок и уверенно, как дома, топала к знакомым фигурам у костра. Завидев пару стариканов, махнула им рукой, и те, узнав её, с радостью вышли навстречу, поглядывая на непрошеных гостей с немым вопросом.

Несмотря на летний зной, бездомные носили неизменные тяжёлые кожаные куртки, потёртые до дыр, и крепкие, многослойные штаны. Это была их броня, их вторая кожа — отличная экипировка, чтобы уснуть где придётся, на холодной земле или бетоне, и не отморозить за ночь внутренности. От них пахло дымом костра, потом и пылью, но в этом запахе была своя горькая правда.

Заметив преследователей, остановившихся в нерешительности на краю лагеря, один из бездомных, коренастый мужчина с обветренным лицом, молча поднял увесистую палку, обожжённую на огне для твёрдости. Он выставил её как оружие, приняв устойчивую стойку, и с вопросительным, но твёрдым взглядом обернулся к Микаэле:

Глава 8

На спарринги её теперь редко ставили: бывший молодняк превращался в полноправных воинов. Даже самые слабые вытянулись, окрепли. Но на ринге Микаэла всё ещё могла показать класс — отлично держалась в коротком бою, двигалась ловко и по совету Вольфганга уворачивалась не всем телом, а только корпусом. Получить кулаком в плечо или поставить блок — не то же самое, что схлопотать в лицо или грудь. И скорости на это хватало. Такие бои были неплохой тренировкой не только для будущих бойцов, но и для Микаэлы: она запоминала волчьи повадки, следила за их глазами и движением губ. Конечно, все они разные, но звериные замашки проявлялись у каждого. И это оставалось их единственной слабостью.

Баскетбольный матч в конце месяца, на который все так надеялись, отменили. Гейб прибежал на тренировки взвинченный, посмотрел с открытым ртом, как парни на ринге дубасят друг друга уже не в шутку, а всерьёз, а потом, оттащив Микаэлу в сторону, пожаловался, срываясь на фальцет:

— Площадку ещё не отремонтировали, краска не просохла! А эти наглые голубоглазки уже похаживают вокруг, строят рожи. Уверены, что им ничего за это не будет! Как будто мы им ничего не сделаем!

Микаэла лишь пожала плечами. Глупости мальчишек. Если бы Билл видел в них серьёзную угрозу, близко бы не подпустил. Но сейчас стая работала иначе — не грубой силой, а точечными ударами, давлением, контролем. Каждый волк знал своё место и задачу. Одни патрулировали границы, другие обеспечивали безопасность бизнеса, третьи — «работали» с городской администрацией, обеспечивая стае комфорт и безнаказанность. Была своя служба логистики, ремонтники, связисты. Это был чёткий, отлаженный механизм, где любая провокация рассматривалась не как вызов на драку, а как сбой в системе, который нужно устранить с минимальными потерями.

— А ещё я поступил в технический колледж, — неожиданно выпалил Гейб, переключившись с злости на гордость. — Мама говорит, что это глупая блажь, но Биллу бойцы пока не нужны. Инициацию я пройду примерно через полгода, и лучше буду учиться, чем скучать за забором и гонять голубей.

— И то верно, — кивнула Микаэла, искренне удивлённая. Раньше все мечтали только о силе и драках. Времена менялись. — Что за специальность?

— Сисадмин! — глаза Гейба загорелись энтузиазмом. — Представляешь, в клане сервера древние, еле пашут, всё зависает. Связь рвётся, камеры глючат. Отучусь и всё им настрою по-новому, на современный лад! Вожак мне за это точно поблажки даст!

Несомненно, даст. Билл славился тем, что щедро одарял своих прихвостней, тех, кто приносил стае реальную пользу, а не просто махал кулаками. Он мог выделить личный дом, устроить на доходное место, подарить дорогую машину или — высшая награда — предоставить право выбора омеги из числа подопечных. Билл считался хорошим, мудрым вожаком. Сильным, уверенным, но любимым и уважаемым не только за грубую силу и железную хватку. За восемь лет его правления стая не просто выжила — она расцвела. Он расширил территории, отжав лакомые куски у соседей, увеличил состояние, вложившись в легальный бизнес и недвижимость. Стая выросла до двухсот полноправных членов и правила этой частью города безраздельно, чувствуя себя хозяевами. Только Синие Змеи временами позволяли себе провокации, но их под контролем и чаще, и проблемы с ними решали мирно. Сейчас мало кто уже помнил, что прошлый вожак почти распустил всех волков и лишился бизнеса, едва не обрекши стаю на вымирание. Но он вовремя отошёл от дел, уступив место молодому и невероятно амбициозному Биллу Буллоку.

С тех пор прошло столько лет... Микаэла потеряла свой дом и семью, а поселение оборотней заняло почти целый район и напоминало владения короля. За забором красовались идеально ровные дорожки, красивые домики и ухоженные многоэтажки. Подрядчики, возводившие новые кварталы, с восхищением рассказывали о благоустройстве. Только школ и детских садов не хватало. Дети-оборотни учились с обычными людьми.

Приютские дети, такие же шумные и неугомонные, как и все их ровесники, с азартом готовились к школе. Микаэла то и дело гоняла на городской склад по поручениям завхоза, привозила мешки с секонд-хендовской одеждой, пачки тетрадей, коробки с карандашами и ручками. Делала заказы в мэрию и собирала подписи по районам, чтобы им хоть немного выделили средств на портфели и сменку.

Чаще всего получала вежливые, циничные отказы и тихо бесилась, проклиная всех и вся, видя, как бешеные деньги уходят в никуда — на показушные мероприятия, дорогие автомобили чиновникам, бессмысленные конкурсы. Зажравшаяся бюрократия строила себе воздушные замки из отчётов и распоряжений, а сироты в её приюте доедали вчерашнюю постную кашу без масла. Один барский обед, проведённый в честь открытия очередного стеклянного бизнес-центра, мог бы прокормить всех её ребят месяц. Эта несправедливость жгла изнутри.

Микаэла всё больше времени и душевных сил тратила на их нужды, но старалась к пяти всегда освобождаться, чтобы встретиться с Вольфом и попасть на вечернюю тренировку. Работа в приюте была неофициальной, но служащие ждали от неё полной отдачи: считали, раз кормят и содержат, значит, Микаэла им обязана. С детьми она проводила время с искренней радостью, а вот вся эта рабочая рутина — отчёты, таскание тяжестей, выпрашивание помощи — нещадно напрягала.

В один из таких дней пришлось в очередной раз изображать грузчика — приехала фура со спонсорским снабжением, а единственный сторож потянул спину, и других мужчин в их коллективе попросту не оказалось. Вместо долгожданной тренировки Микаэла шесть часов кряду, до седьмого пота, одна таскала тяжёлые ящики с крупами и консервами, многокилограммовые контейнеры с одеждой. Пожилые воспитательницы, удобно устроившись в тенёчке, только пальцем указывали, куда поставить то или иное, бурча что-то о «молодости» и «помощи». Хотелось плюнуть на всё и сбежать, но проклятая совесть не позволяла взвалить непосильные тяжести на хрупкие плечи женщин.

Закончила она ближе к девяти, валясь с ног от усталости. Руки дрожали, спина ныла адской болью. Если бы поспешила, возможно, успела бы хотя бы на часть тренировки, но она струхнула, представив, как взбесится Вольф из-за прогула, и потому задержалась. Бродила кругами по темнеющим улицам, не в силах заставить себя пойти в зал, и даже дошла до сияющего огнями торгового центра с большим, похожим на сказочный замок, детским комплексом. Там она застыла, прильнув к холодному стеклу, разглядывая сквозь него весёлых, румяных ребятишек, резвящихся на разноцветных батутах и с визгом ныряющих в океан из шариков.

Глава 9

Микаэла сглотнула, предвкушая и надеясь. Чертовски бесила собственная развращённость и неуёмные желания. Бесило, что она совсем не контролировала тело и трахаться хотелось постоянно. До Вольфа она умудрялась игнорировать своё либидо, теперь же сама шла за манком, готовая спустить штаны прилюдно.

Вольф и потребовал спустить штаны. Заставил раздеться и с довольной ухмылкой сообщил, что она будет тренироваться голой. Выгнал её в зал, хотя Микаэла чуть ли не на полном серьёзе стала сопротивляться — выставлять себя напоказ она не хотела. Но в зале было пусто, окна плотно зашторены, так что страх мгновенно ушёл, зато появилось раздражение и смущение. Вольф принёс с собой загадочный пакет, и то, что просматривалось внутри, будоражило воображение и вызывало неприятное возбуждение. Альфа гонял её с такой довольной мордой, что хотелось подойти и врезать. Любовался, наглец, как Микаэла, wAh37l1z тряся грудями, скачет через препятствия. А когда повесил на перекладину подтягиваться, зашуршал пакетом и, грубо схватив за ягодицу, вставил в неё крупное виброяйцо.

Микаэла догадывалась, что всё этим и кончится, пусть Вольфганг не признавался в своих фантазиях, но извращённое желание поиздеваться сквозило во всём. Работать, пока внутри неё что-то крутится, дёргается и стучит, было невозможно. У Вольфа ещё и пульт имелся, так что стоило чуть расслабиться, отдаваясь ощущениям, и он разгонял яйцо по максимуму, что причиняло боль. Микаэла с трудом подтянулась сотку, а когда встала в планку, по бедру потекла густая смазка.

Вольф на это хмыкнул, носком ботинка грубо заставил раздвинуть ноги и встал над ним. Штаны военного кроя совершенно не помешали ему достать член. Он вытащил яйцо и заполнил собой освободившееся место. Микаэла чуть не заорала — вибратор раззадорил её до предела, а здоровый член мгновенно взорвал нервную систему.

— Если упадёшь, накажу сильнее, — шепнул Вольф и, легко удерживая себя над ней, принялся двигаться.

Мышцы живота свело, уши заложило, и она, кажется, безостановочно стонала. Ощущения на грани, каждая мышца окаменела и при этом удовольствие зашкаливает. Напряжение не позволяло кончить, но Вольф умел её довести, поэтому оргазм догнал облегчающим спазмом, и хотя Микаэла старалась как могла, всё же упала на пол.

Вольф хмыкнул, толкнулся ещё пару раз, а потом поднялся, снова подхватил пакет и в Микаэлу запихнул здоровый дилдо. Ещё и ремнями его закрепил, сука, так что выскочить тот не мог. Микаэла страдальчески захныкала.

— Я предупреждал. Поднимайся и побежала, колени к груди, не филонить. Или будешь бегать в таком виде на улице! — добавил он на ухо с лёгкой хрипотцой, намекая, что свои угрозы точно выполнит.

Но Микаэла не выдержала. Сделала от силы десять кругов и как послушная псина приползла к ногам хозяина. Резина внутри давила, при любом движении терла чувствительные точки, растягивала, массировала. Микаэла повернулась к Вольфу задницей, стоя на коленях, опустив голову. Пусть выгонит на улицу, пусть сделает что угодно, но сначала вытащит эту дрянь и трахнет как следует.

Вольф её понял, расстегнул ремни и вынул дилдо, вызывая страдальческий вдох облегчения.

— Ты вся мокрая, течёшь, — довольно произнёс Вольф.

Следовало найти оправдания, объяснить, почему у беты есть смазка, но думать не хотелось и мыслей не было. А потом Вольф насадил её на свой член и стало плевать. Пусть альфа сам придумывает этому причины. От удовольствия хотелось выть, но Вольф подхватил под грудью, поднял к себе и засунул пальцы в рот. Язык сам обвил их, обслюнявил, и Микаэла сосала их, насаживалась и скулила. Похоть отключала разум, превращала в податливое животное. Микаэла не понимала, почему ведёт себя так, но контролировать совсем не могла.

Вольфганг, довольный и горячий, пялил её до полуночи. Ни о каких тренировках уже не шло и речи, сексуальный марафон лишил последних сил. Когда её втолкнули в душ, ноги уже не держали. Она осоловело следила за руками альфы, позволяла себя намыливать и отмывать задницу от размазанной спермы и смазки. А потом без слов позволила запихнуть себя в машину и отбуксировать в неизвестную квартиру. Она слышала от парней, что у Вольфганга несколько домов по всему городу, что в случае необходимости он может скрыться и затаиться, и вот впервые попала в чужой дом.

— Спи, принцесса, — небрежно, но с тёплой улыбкой велел Вольфганг и выключил в комнате свет.

Микаэла довольно растянулась на свежем белье, такой кайф — не передать. Потом всё же встала, притянула к себе портфель и достала полупустой блистер. Выбила две таблетки и закинула в рот. Теперь можно и поспать.

Утро началось с запаха кофе, словно в дорогой гостинице, где Микаэле удалось пару раз ночевать, когда находила себе мужика на ночь побогаче. Она выбралась из кровати, чуть приоткрыла дверь и принюхалась — на плите что-то шкворчало и жарилось, пахло булкой, беконом и яйцом. Она невольно облизнулась, представив полную тарелку еды.

— Не одевайся, — донёсся приказ из кухни, — чисти зубы и к столу.

Микаэла всё ещё немного стеснялась, хотя альфа имел её в хвост и гриву, смотреть на него с утренним стояком, у плиты и в тапочках, было волнительно и смущающе. В ванной она побрызгала холодной водой на лицо, провела по возбужденным соскам, надеясь немного их успокоить, отыскала упакованную щётку и от души поплескалась. Вышла, когда Вольф закончил раскладывать яичницу по тарелкам. Провела взглядом по жёсткому телу, идеально прорисованным мышцам и остановилась на крупном толстом члене с тяжёлыми яйцами. Ноги сами понесли её к хозяину, она опустилась перед ним на колени и с жадностью вобрала член в рот.

— Умница, — пробормотал Вольф, убирая сковородку подальше.

Микаэла почти не умела сосать, лишь представляла теоретически, но от вкуса и ощущения мягкой кожи на языке плыла и балдела. Больше облизывала, чем глотала, но старалась помогать рукой. Пока дрочила, опускалась ниже и обсасывала яйца, альфе это определённо нравилось, тот шипел довольно, хватал пальцами короткий ёжик и толкал ладонью в затылок, заставляя принимать глубже.

Глава 10

День прошёл в постели. У Вольфа вообще не падало, зато Микаэла наконец получила узел. Странная анатомия оборотней, чуть перенимающая свойства волков. У альф имелся нарост на члене, который разбухал в моменты сильнейшего возбуждения, и он не позволял вытекать из влагалища сперме. Наверно полезно в лесу, но бестолково для людей. Зато очень и очень приятно.

Ещё на кухне, когда под носом торчал обжаренный бекон и сладкая булочка, альфа кончил в неё с глухим рыком и оставил пульсирующий член, позволяя узлу расти. С непривычки показалось, что её пытаются разорвать изнутри, Микаэла охнула, испуганно дёрнулась, но Вольф удержал, а дальше пришло наслаждение. Говорят, с узлом выплескиваются гормоны, вызывая эйфорию, похожую на роды. Только без боли. Один чистый физиологический кайф.

Микаэла лежала на столе, закатывала глаза и слизывала густую слюну, обильно заполняющую рот. Внутри всё дрожало от микрооргазмов, ноги онемели, по ним текла смазка и переполнившая её сперма. Казалось, всё тело одеревенело, застряло, насаженное на орган по размеру не меньше кулака. Если бы она действительно была бетой, наверное двинула кони от разрывов, но её тело отлично принимало узел и получало удовольствие.

Микаэлу привёл в себя будильник. Она чуть приподнялась и тут же застонала — тело, словно вывернутое наизнанку, болело каждой клеточкой. Она отключила предупреждающий звонок на часах — время напоминало, что ей пора бежать на тренировку, но она и так застряла в объятиях ненасытного волка. Вольфганг развалился с ней рядом, раскинул руки и ноги, довольно улыбаясь во сне. Его тёмные волосы разметались по подушке, и сейчас было видно, что они немного вьются и в них запутались седые пряди. Микаэла осторожно провела по ним пальцами, давя в себе странную нежность. Не стоило привязываться к волку, тем более испытывать к нему чувства.

Даже если рядом бесконечно хорошо.

Рано или поздно придёт момент расставания, и если не привязываться, то и резать будет легко.

Вольф внезапно проснулся, и Микаэла дёрнулась, чтобы отодвинуться и не выдать свои посягательства. Хозяин принёс её в свою спальню с царским траходромом и тёмными гардинами, скрывающими их от внешнего мира. Интимно и жутко пошло, наверняка альфа приводил сюда не одну шлюху.

— Голодна? — спросил он, поднимаясь.

— Ещё как!

Ведь позавтракать так и не удалось. А учитывая, что жрать ей хотелось постоянно, сейчас бы она с радостью смела все запасы. Вольф расщедрился, заказал пиццу и подогрел яичницу. Микаэла уплетала за обе щеки, временами поглядывая на такого же голодного волка. Вольф даже не подумал одеться, и его безупречное тело занимало все мысли. Микаэле такую форму никогда не накачать, она либо сохла, либо покрывалась жирком, а у волка мышцы проглядывали сквозь кожу, сексуально светились жилами и венами. Гладко выбритый лобок напоминал скульптурное изваяние, совершенное, ровное, с длинным тяжёлым пенисом с соблазнительно круглой головкой. На месте узла кожа немного сморщилась, но даже это не портило безупречную красоту.

— Так и будешь пялиться или подойдёшь и потрогаешь? — нагло усмехнулся волк.

— Мы тогда на тренировку опоздаем.

— У парней тоже гон. Осень пришла, — пожал Вольф плечами, словно напоминая, что волки живут сезонами и подчиняются природе независимо оттого, есть у них партнёры или нет.

— Значит, мы тут надолго? — Микаэла махнул рукой на холодильник, но имела в виду всю квартиру.

— Ты можешь тут остаться насовсем, — небрежно сообщил Вольф, а у Микаэлы под ложечкой засосало — это не просто приглашение потрахаться. Жить в доме волка — значит, быть его собственностью. Партнёром. Сексуальной парой.

— Мне от приюта квартиру должны дать.

— Ну, пока не дадут, живи тут. Всяко лучше, чем на улице.

Микаэла хотела ещё что-то сказать, возмутиться на какие-то намёки, но Вольф отодвинул тарелку, расставил ноги и хлопнул по бедру, подзывая. А Микаэла, вопреки здравому смыслу, в секунду оказалась на нём, оседлала, прижимаясь грудью к его каменным мышцам, и опустилась ягодицами на его ладони.

Альфа помял их самую малость, а потом насадил на себя и, самодовольно щурясь, дрочил себе её телом, словно Микаэла ничего не весила. После дневных игрищ внутри всё казалось натёртым и раздражённым, но возбуждение смыло все неприятные ощущения. Микаэла почти не чувствовала его запаха, с трудом могла уловить лёгкие оттенки — мускус, древесная кора, морская соль. Странное сочетание, оставалось лишь гадать, чем Вольф действительно пахнет. Человеческий нос не мог уловить подробно. Но и этих деталей было достаточно, чтобы тянуться к нему, жадно вдыхать и нежить языком у шеи.

Альфе это тоже нравилось, он откидывал голову, позволяя себя ласкать, урчал, когда Микаэла лизала кончиком языка тёмные крепкие соски. Подрагивал, когда она сжимала зубами кожу у кадыка. Омеге-оборотню Вольф бы позволил себя укусить, как часть сексуальных игр — следы от зубов и большие засосы. За сегодня у Микаэлы тело тоже покрылось следами. Раньше альфа не позволял себе лишнего, а тут разошёлся: засосы покрывали плечи, а на шее красовался укус страсти.

Прервал их доставщик пиццы. Стоило открыть коробки, и Микаэла аж застонала — всё самое любимое под корочкой сыра. Ветчина, пепперони, ананасы и грибы. Последний раз она такое ела лет шесть назад, когда ещё жила за забором. Вольфганг брезгливо вытащил кусочки ананаса, а Микаэла их собирала, потом ловила как подачку, когда Вольф их подкидывал, и довольно облизывала его пальцы. Сексуально и вкусно. Волк улыбался до ушей, ему это тоже нравилось.

Ближе к ночи, когда город сменил дневную суету на неоновое, немногоопасное дыхание, Вольфганг вытащил её на улицу. Сказал, что хочет прогуляться, подышать воздухом, но вместо неспешного шага по тихим переулкам решительно подвёл её к своей машине, посадил на кожаном сиденье и без лишних слов повёз по ярко освещённым бутикам в центре города.

Это показательное, даже вызывающее разбазаривание денег Микаэле совсем не понравилось. Её с детства не приучили к роскоши, не баловали дорогими нарядами. Она привыкла ценить вещи за их долговечность, а не за ценник. Сейчас же Вольф, движимый каким-то своим волчьим, собственническим инстинктом, пусть и со искренним рвением, но без грубого нажима, принялся предлагать ей какие-то нелепые, девчоночьи шмотки из витрин: платья с замысловатыми вырезами, кофты, больше напоминающие клоунские своими кричащими стразами, нелепыми рюшами и блестящими украшениями. Всё это выглядело хрупким, непрактичным и чужеродным на её поджаром, мышечном теле. Лучше надёжное, крепкое и легко стирающееся. Она так и сказала, и Вольф, пожав плечами, просто развернулся и твёрдой походкой повёл её прочь от блеска и мишуры, в соседний торговый центр, прямиком в большой, пахнущий новой резиной и свежей тканью спортивный отдел.

Глава 11

Так удивительно иметь собственное жильё. Первое время Микаэла стояла рядом с дверью и прислушивалась — есть ли хозяин дома? Ждёт ли её? И может, он там не один.Но Вольфганг много времени проводил на территории стаи, и эта квартира за забором, пахнущая свежей краской и чужим бытом, нужна была ему именно для таких вот встреч. Удобная конура для человеческих девиц, которыми не зазорно пользоваться во время гона, или временных любовниц, которых можно пригнать, потрахаться и забыть до следующего приступа похоти.

А потом как снег на голову Микаэле выдали квартиру прямо напротив районной школы. Жилплощадь отошла в собственность государству — старый хозяин, отставной моряк, дал дуба в одиночестве, и родственников, желавших ворочать его старый хлам, не нашлось. Теперь её отдали сироте. Микаэла так долго ждала именно такую, чтобы из окон виднелась территория клана, чтоб до зала добираться всего несколько минут. Пусть небольшая, но светлая, на последнем этаже. Отличная квартира как временное жильё.

Ещё пару недель назад она бы с радостью согласилась на это, схватила ключи и побежала заносить свой скромный скарб. А тут вдруг поняла, что уже живёт в другом месте. И живёт неплохо. Сытно, безопасно, с горячей водой и мягким диваном. И мысль о переезде в эту казённую коробку вызывала неприязнь.

— Не отказывайся, — строго заметил директор приюта, — Затянешь с бумагами — и тебя вообще оставят без жилья. По закону, если замуж выйдешь или ребёнка усыновишь, то квартиру от государства уже не получишь. Решайся.

— Я и не планировала ни замуж, ни усыновлять, — буркнула Микаэла, уставившись в потёртый коврик на полу. В личном деле у неё значилось бесплодие, и директор об этом знал.

— Рано или поздно ты кого-то найдёшь. Не вечно же тебе в приюте с детьми возиться, — Директор тяжело вздохнул, протёр очки. — Лучше подбери хорошего, спокойного мужа и усынови парочку оболтусов. Будет тебе семья. А не это… не это вечное шатание по чужим углам.

Микаэла молча кивнула. Что она могла ему сказать? Что её «мужиком» оказался матёрый волк из стаи Чёрных Быков? Что он трахает её по вечерам до потери пульса, а утром исчезает, оставляя на простынях лишь запах свободы? Что она, возможно, уже не так бесплодна, как все думают? Директор, человек до мозга костей, никогда бы не понял. Его мир был прост и понятен: работа, дом, семья. Не её мир.

— Я подумаю.

Квартиру она взяла. Подписала все бумаги, оббегав с десяток инстанций — от районной соцзащиты, до жилищного отдела. C каждой новой бумагой её будущее становится всё приземлённее, всё реальнее и безрадостнее. Первый год все счета будет оплачивать государство — свет, вода, тот самый запах сырости, что въелся в стены. Но придётся кормиться за свой счёт. А значит, нужна постоянная работа, и такая, чтобы за неё платили настоящими деньгами, а не похлопываниями по плечу. Но у неё было слишком много других важных дел — тренировки, её безумная цель вернуться в стаю, её сложные, запутанные отношения с Вольфом. И она люто, до дрожи в коленях, ненавидела зависеть от посторонних, от их решений и жалости.

Ключи в руке холодом отдавали предательством. Она стояла на пустом бетонном полу своей новой «крепости» и слушала гулкую тишину. Из окна действительно был виден забор — тот самый, отделявший мир людей от мира волков. Он казался таким близким, что можно было дотянуться рукой. И таким же непреодолимым, как и всегда.

Вольфганг к этому приобретению отнёсся с недовольством. Нагло напросился в гости и с волчьим вниманием обошёл каждый угол, молча водил пальцем по подоконнику, собирая пыль, смотрел на криво повешенную люстру, щурился на замысловатые узоры плесени в углу ванной. Долго стоял у окна, смотря на виднеющееся вдалеке поселение волков — там разноцветные крыши утопали в зелени и цветах, а тут у подъездов помойка и пустырь с грязными провалами.

— Плохое место, — заявил он. — Змеи рядом.

— И быки тоже, — возразила Микаэла. — Мне эту квартиру государство выдало, через пять лет смогу продать и выбрать что-то другое.

— Чем моя не устроила? — Вольфганг обернулся, бросая на неё холодный взгляд.

— Не могу же я вечно у тебя на шее сидеть.

Волк дёрнул плечами, шагнул ближе, нависая каменной глыбой.

— Почему нет?

Глупый вопрос, даже отвечать не хотелось. Микаэла только нервно, сдавленно хохотнула, глядя куда-то мимо его плеча, на голую стену, на которой ещё виднелись следы от гвоздей предыдущего хозяина.

Размышления о будущем обрывались на достижении цели. Прорваться, выбраться из нищеты и безнадёги человеческих городов, а там… Что будет потом, когда окажется за забором, уже неважно. Временами возникали мечты, мельком и абстрактно: помочь тем, кто её поддерживал, организовать кормёжку бездомным, снабдить приют хорошими вещами, наказать газовую компанию за безалаберность и заставить провести всем газ. Будет ли у неё подобная власть? Конечно, нет. Даже если получит место в стае, она останется мелкой пешкой, без права слова и возможности хоть что-то изменить. Менять надо у основания, взбираться по политической лестнице, делать карьеру и на важных заседаниях жать руки прислужникам оборотней, наставляя на верный путь.

Мужа или другого партнёра она рядом с себе никогда не видела. Если только брата, и то — как идола, как недостижимый идеал, который с детства превращал её жизнь в сказку и до сих пор, несмотря ни на что, остался в сердце. Вольфганг же пробился туда и застрял занозой. Когда придёт время, выдирать придётся с мясом, но Микаэла была готова. Не строила иллюзий и не надеялась на шанс. Это просто временное увлечение. Для них обоих.

— Иметь свою площадь про запас всегда полезно, — вместо долгого ответа возразила она.

— Я бы купил тебе любую. Любую, какую захочешь. Не эту… коробку.

— Разве плохо получить что-то самой? — она обернулась к нему, упрямо подняв подбородок.

— Не плохо. Но ты на неё не заработала. Заняла место. Взяла то, что могли отдать другому сироте.

Глава 12

Микаэла к проходной не подходила, держалась чуть в стороне, и делала вид, что просто прогуливается, рассматривая трещины в асфальте. Забор закрывал всю территорию, отпугивал высокими пиками и сложными коваными вензелями, в которых угадывались очертания волчьих голов. Когда территорию расширяли, забор переносили, но он всё так же оставался грозной, непреодолимой преградой, отделявшей два разных мира.

На верхушках, почти незаметные среди декоративных элементов, виднелись камеры. Микаэла смотрела на них исподлобья, чувствуя на себе их безжизненный стеклянный взгляд, и старалась не попадаться в поле зрения, двигаясь плавно, как тень. Недалеко от гостевой парковки, где стояли дорогие внедорожники с тонированными стёклами, она подошла почти вплотную, пытаясь заглянуть сквозь редкие деревья и ухоженные кусты на сами постройки. Рядом с забором, в более скромных, но всё равно крепких домиках, жила обслуга — беты, семьи победнее, старики, отдавшие стае всю жизнь. До старости волки доживали редко, обычно погибали в бою или тихо умирали, отдав последние силы вожаку, но в такой большой и богатой стае им отвели несколько аккуратных домов с палисадниками — своеобразная благодарность за верную службу.

Двигаясь вдоль забора и высматривая знакомые с детства места, она не заметила, как приблизилась к главным, кованным воротам. Застыла как вкопанная, когда между плотными, идеально подстриженными лапами туи разглядела детскую площадку. Совсем небольшую, но новенькую, яркую, с мягким покрытием. Обычно дети играли в большом городском саду, но вечерами могли возиться в песочнице и здесь, рядом с домом. Сейчас там торчали знакомые мальчишки, её племяшки, которых она не видела почти полгода. Они выросли, изменились. Может, те уже и не помнят, как их тётя выглядит, времени забежать к ним в садик она так и не нашла, а их мамаша о Микаэле, наверное, и вовсе забыла.

Она тихо свистнула, пытаясь привлечь их внимание, прижалась к холодным железным прутьям всем телом, чувствуя, как металл впивается в рёбра, и не заметила, как за спиной бесшумно остановились чёрные машины. Поняла, что попала, только когда разом захлопали двери, и от внезапного скопления чужой силы волосы на затылке зашевелились. У неё не было волчьего нюха, но на вожака Микаэла реагировала кожей — древним, подсознательным страхом, сковывающим всё тело.

Она обернулась и замерла загнанной мышью. Билл собственной персоной и толпа его шавок. Мрачная высокая фигура затмила собой всё, Микаэла старательно на него не смотрела, но видела только вожака — невзирая на погоду, он был в тёмном шёлковом костюме, чёрный галстук туго стягивал сильную шею, распущенные густые тёмные волосы лежали на мощных плечах, лицо гладко выбрито, подчёркивая широкий подбородок и острый нос. Билл был не выше своих телохранителей, но казался огромным, чудовищным и пугающим. Стоять рядом и то было сложно.

Кортеж из автомобилей остановился на проходной явно не по важной причине, а лишь для того, чтобы Билл её снова ткнул носом в дерьмо.

— Что тут забыла? — от глубокого низкого голоса страх сковал пальцы.

— Мимо проходила, — буркнула Микаэла.

— Я велел тебе не появляться на моей территории.

— Где хочу, там и хожу, ты мне не указ, — сквозь зубы зашипела Микаэла, поднимая взгляд и пытаясь не отвести глаз.

Билл смотрел холодно, обжигая ледяным равнодушием. Руки в карманах, небрежная ухмылка тронула уголки губ — казалось, он потешался над ней, и наверняка так и было. Микаэлу просто перемкнуло. Адреналин ударил в голову, смыв все мысли. Она рванула вперёд, собираясь сбить его с ног, доказать что-то, хоть что-то. Их разделяла всего пара метров, но её успел поймать телохранитель — молниеносное движение, железная хватка. Он отшвырнул её на дорогу, как щенка. Микаэла прокатилась по грубому асфальту, чувствуя, как ткань на локтях и коленях рвётся, обнажая содранную кожу. Но тут же, на автомате, вскочила на ноги, приняв боевую стойку, и оскалилась.

— Проучите её, — бросил Билл так равнодушно, словно букашку раздавил, — но не калечьте.

Микаэла не собиралась драться с его прихвостнями, её взгляд упрямо искал в толпе Билла. Ей нужен был сам вожак, чтобы тот принял вызов, ответил и увидел, что Микаэла не впустую провела шесть лет, каждый день выжимая из себя все соки на тренировках, готовясь к этой единственной встрече. Но Билл, не удостоив её даже взглядом, скрылся в тёмном салоне машины, и бронированная дверь захлопнулась с тихим щелчком. Дорогу ей тут же преградили двое телохранителей, их лица расплылись в одинаковых, самодовольных ухмылках, будто они получили в распоряжение новую игрушку. Микаэла с силой размяла шею, хруст позвонков прозвучал громко в наступившей тишине. Она встряхнула окровавленные, исцарапанные о асфальт руки и сжала их в кулаки, собираясь дорого продать свою шкуру.

Это её упрямство ещё сильнее развеселило альф. Они даже не стали нападать вдвоём — один сделал шаг вперёд, второй остался чуть позади, наблюдая, скрестив руки на груди. Остальные члены кортежа тоже не поехали следом за вожаком, образовав живое кольцо зрителей, с явным интересом ожидающих продолжения шоу. Среди них, прислонившись к чёрному лакому борту машины, стоял и Вольфганг. Послушный пёс, преданный вожаку до мозга костей. Он был не в привычном ей военном хаки, а в строгом, идеально сидящем костюме, который делал его чужим и недосягаемым — надменным, холодным, отстранённым. Сейчас он смотрел на бету-идиотку, посмевшую сунуться под ноги хозяину, с тем же ледяным пренебрежением и отвращением, что и все остальные.

Микаэла с низким рычанием, бросилась на противника. Сделала резкое обманное движение плечом, заставив его дёрнуться в сторону, и в прыжке, используя всю силу ног, заехала ему в лицо. Удар получился хлёстким и точным. Быстро собравшиеся в плотный кружок волки заулюлюкали, одобрительно засвистели, подбадривая дерзкую девицу. Альфач только тряхнул головой, словно не заметил чёткого отработанного хука. Микаэла, не давая ему опомниться, снова атаковала. Но теперь альфа не спал — он ловко выставил руку, блокируя её атаку, и тут же нанёс ответный удар в корпус, целясь прямо по печени. Двигался он при этом нарочито медленно, вальяжно, показывая своё полное превосходство. Микаэла успела отклониться, и страшный кулак лишь скользнул по её ребрам, оставив на коже полосу жгучей боли. В ответ она, не сбавляя темпа, всадила короткий, хлёсткий апперкот ему под основание челюсти.

Глава 13

Микаэла проснулась в знакомой кровати. В квартире у Вольфа. Значит, волк её подобрал. Хорошо, что не бросил на улице. Она поднялась, ощупала опухшую часть лица. Заметила Вольфа на соседнем стуле. Он следил за ней отливающим жёлтым взглядом. Может, контролировал, чтобы не сбежала, а может, проявил заботу. Заметив её пробуждение, альфа поднялся, встал над ней, нависая и пугая мощью.

— Ты дура? — спросил он.

Отвечать и не требовалось, и так понятно — Микаэла идиотка. Но Билл действовал на неё как красная тряпка. Стоило только подумать о нём, как скручивало от гнева или от боли. Микаэла просто не смогла удержаться.

— Бывает.

— Я говорил, что тех, кто не способен держать себя в руках, выгоняю с тренировок. Тебя тоже выгнать? — прозвучало ещё холоднее и совсем неприятно.

Микаэла дёрнула плечами — пусть делает, что хочет. Она вообще не напрашивалась, ходила в свободное время и старалась с волками не пересекаться. Но Вольфу такой ответ не понравился, он жёстко схватил её за горло и вжал в постель, заставляя шипеть и дёргаться, задыхаясь от мощной хватки. Вот оно, истинное проявление зверя — пока Микаэла подчиняется, она желанная гостья в постели, а стоит взбрыкнуть — и можно прихлопнуть.

— Ты ведь понимаешь, что я всегда встану на сторону вожака. Не делай глупостей, не заставляй меня выбирать! — прошипел он и отпустил.

— Я и не просила. Билл и мой вожак. Я хочу в стаю.

— Человеку нечего делать в стае.

— Я не человек! — выкрикнула Микаэла и всхлипнула, опершись на разбитую руку.

Вольфганг сел рядом, вздёрнул её голову за волосы, заставляя смотреть себе в глаза.

— Мне жаль, — произнёс он. — Если повезёт и ты родишь мне ребёнка, то тебе позволят жить в поселении. Но тебе придётся отказаться от таблеток.

— Я войду туда либо как равная, либо не пойду вообще.

— Как знаешь, — альфа произнёс это с явным разочарованием.

Микаэла боялась, что разлад испортит их отношения, но Вольфганг словно враз забыл о размолвке. Этим же днём он отымел её в раздевалке так же, как прежде. Ухмыльнулся довольно и шлёпнул по заднице, выказывая похвалу. А на тренировке гонял без устали, давая особую программу, определённо выделяя её из остальных, но при этом не позволяя расслабляться. Микаэла тоже не смогла долго обижаться, да и не было особых причин. Вольфганг чётко расставил приоритеты и даже дал ей маленькую надежду. Глупую надежду, которая могла бы порадовать, будь Микаэла девушкой. Настоящей девушкой, воспитанной в обычной семье. Но Микаэле с детства твердили, что она бета — бесполая, немного иная, но всё же волчица. Просто не может превращаться, просто не сможет родить. Когда Билл выгнал её за забор, Микаэла тоже себя в этом убедила.

В начале учебного года Гейб снова позвал на игру. Напряжение между быками и змеями чувствовалось кожей. На каждой улице, в каждом доме. Люди предусмотрительно закрывали окна, мамы прятали детей и не пускали их на улицу. Когда банды ссорятся, достаётся всем, а сейчас они явно что-то не поделили.

Из-за всей этой движухи Вольфганг всё реже появлялся дома и стал пропускать тренировки. Вместо него их вёл один из лучших учеников, к Микаэле он относился терпимо. Как к пустому месту. Не гнал, но и не замечал. Зато если Вольф всё же выкраивал свободное время, вечер для Микаэлы заканчивался в постели. Иногда только утром.

Потому её появление рядом со спортплощадкой подняло настроение. От Змей тоже пришли боевики. Пятеро крепких волков сели на скамейки и сделали вид, что присутствуют тут ради игры. Быки тоже заняли свои места. Огромные, широкоплечие, словно бодибилдеры на выгуле, и команда любителей. Гейб с братом тепло поприветствовали Микаэлу, даже обняли. Тайгер, похлопав по плечу, шепнул:

— Не подкачай.

Очевидно, проблемы взрослых отражались и на молодёжи. Даже приветствия перед игрой напоминали встречу дикарей. Парни рычали, скалились, стучали себя в грудь и терзали бедный мяч когтями. Когда раздался свисток и все бросились в атаку, Микаэлу чуть не смели. Она тут же настроилась на агрессивную игру и кинулась за мячом. Парни оголтело носились, толкались, забыв про правила и свою неестественную силу. Вокруг площадки стояло метровое ограждение, закрывая зрителей от возможного мяча, за скамьями возвышалась двухметровая сетка. Но волки умудрились пробить забор, а сетку — порвать. Билл, если такое увидит, взбесится, ведь тут учатся его драгоценные детки.

Микаэла старалась свою команду вывести вперёд, правильные занятия с Вольфом сделали тело ещё гибче и послушнее. Прыжки давались легко, она отрывалась от земли и перехватывала подачи почти с трёхметровой высоты. А потом закидывала в корзину, вызывая довольный смех и аплодисменты зрителей.

При очередном таком прыжке, когда Микаэла отняла мяч прямо перед удачно открытым кольцом, волк за спиной так взбесился, что обернулся на месте. Его обезображенная злостью пасть клацнула прямо у Микаэлы перед животом, она с трудом успела отшатнуться, сделала кувырок назад и выставила ноги вперёд, чтобы отбить новый прыжок. Остальные голубоглазки ощетинились, выпустив когти, но помогать не спешили. За устроенную заварушку они могли получить от своих же.

Волк прыгнуть не успел, Гейб рванул ему наперерез и зарычал, отпугивая, а Микаэлу как пушинку вздёрнули через забор. Вольфганг поднял её, словно она ничего не весила, и усадил рядом с собой на скамью.

— Цела? — спросил он.

— Ага! — Адреналин бродил в крови, и даже если её покусали, она бы и не почувствовала.

— Хорошо, — произнёс Вольфганг и поцеловал. При всех, на виду у команды, с наглой усмешкой, словно Микаэла — омега и достойна поцелуев.

У Микаэлы все слова пропали, это был первый нормальный поцелуй, не смазанные касания во время секса, а твёрдая и уверенная ласка, проявление эмоций и желания. Пусть недолгий, но поцелуй размазал словно наркотик, Микаэла чувствовала себя пьяной и оглушённой, а Вольфганг снова вернул её на площадку, где конфликт уже закончился.

Глава 14

Быки оторвались почти на сотню баллов, а голубоглазки прощались мрачно и разочарованно. На Микаэлу смотрели, как на главную виновницу, но её это не тревожило. Больше волновал Вольфганг и положение стаи.

Чтобы не мешать своим нервным видом переговорам, она отошла чуть в сторону, села на газон и расслабленно вытянула ноги. Дождливый август сменился мягким сентябрём, когда жара ушла, зелень превратилась в тёплый жёлтый ковёр, а холода ещё не начались. Звёзды усыпали небо, в ясную погоду они висели низко и ярко светили. Ночью освещение рядом со школой не включали, и сейчас можно было отстраниться от всех, представляя, что она где-то в лесу, в кемпинге в горах, куда в детстве часто ходила с братом, и тот однажды притащил ей пойманного на охоте кролика.

— Зачем ты его поцеловала? — к ней подошёл и сел рядом Гейб, спросил с претензией, словно Микаэла сама полезла к альфе с поцелуями.

— С чего такие вопросы?

— Ты выглядишь шлюхой, — шикнул он.

— По-твоему, беты не могут встречаться с альфами?

— Ты должна была встречаться со мной, — заявил он безапелляционно, и Микаэла невольно хохотнула.

— Ничего смешного, я даже говорил с вожаком об этом, он сказал, что омег в поселении мало и никто не будет возражать, если я буду жить с бетой. И я выбрал тебя!

— А мой выбор тебя, похоже, не интересует?

Гейб вздёрнул нос, отворачиваясь и не отвечая на глупый вопрос. Кто вообще спрашивает бет? Они просто бесполое мясо, сломанная ветвь эволюции. Оборотни говорили, что из-за многоплодной беременности часть щенков отбраковывалась природой, словно вселенная понимала, что альф слишком много, а омег на всех не хватит. Омег всё равно не хватало, но зато беты на них не претендовали.

— Через пару месяцев я пройду инициацию и смогу получить пару. Я знаю, Вольфганг тебя бросит, и ты будешь моей! — выкрикнул он и сбежал, как ребёнок. Избалованный, наглый и не умеющий любить.

Микаэла не стала с ним спорить. Инициация — зов инстинктов, когда вожак вытаскивает на поверхность истинную суть. Оборотни способны превращаться в волков с рождения, они рождаются в этой форме, но по-настоящему связать человеческое тело и сильный дух может только инициация.

После инициации Гейб уже не будет думать о выброшенной за забор бете. Он станет мечтать о красивой, сладко пахнущей омеге. Конечно, в стае омеги достаются лишь лучшим, но это не мешает их желать. Она помнила, как брат после инициации бегал за каждой красивой попкой. Забылись детские игры, милые посиделки за столом, именно тогда брат перестал её замечать, хмурился, отворачивался, морщил нос, хотя Микаэла была совсем ребенком. А когда она созрела, брат выставил её жёстко и безапелляционно, заявив, что они не родня. У Микаэлы больше нет стаи, и она может валить на все четыре стороны. Огромных трудов стоило уговорить брата на поблажки — жить рядом с территорией клана, заниматься в общем зале и общаться с племянниками. Это всё, что она смогла получить.

Рядом с ней сел Вольф, всё такой же довольный, а главное — целый. Стычка не состоялась или закончилась без кровопролития. Микаэла сама не заметила, как облегчённо выдохнула. Страх за этого альфа немного напрягал, но Микаэла старалась не придавать этому значения.

— Ты зачем парня запутала? — спросил он, радостно щурясь.

— Что значит — запутала?

— Он мне заявил, что тебя уведёт.

— Ну, пусть попробует.

— Именно. — Вольф подкатился ближе, обхватил руками, подмял под себя и снова прижался к губам.

На этот раз поцелуй длился дольше и был намного интимнее. Горячий язык волка сначала облизал губы, а потом нагло проник в рот, вызывая блаженный стон. От близости его тела, такого большого и тяжёлого, у Микаэлы всё потекло. Вольфганг действовал на неё лучше афродизиаков, и никак от этого не защититься — Микаэла считала себя твёрдой, целеустремлённой, но стоило Вольфу протянуть к ней руки, как мысли улетучивались и оставались лишь желания.

— Ты такая вкусная, — шепнул DSFpfP7W он, — у тебя цикл сбитый, но я его чувствую.

— У меня нет менструаций.

— Конечно, под ударной дозой лекарств.

Возразить или опровергнуть он не дал, снова поцеловал, лишая дыхания и мыслей. Так хорошо было, просто блаженно. Вольф цеплялся за неё, запускал пальцы в волосы, трогал спину, ягодицы, тискал, мял. По-собственнически порыкивал, словно готовый разложить прямо тут, на газончике, рядом со школой и на виду у местных жителей. В прохладе ночи. Под светом звёзд. Микаэла была на всё готова.

Но волк не стал устраивать порношоу, запихнул в машину и отвёз домой. И только там показал, насколько сильны его желания. Микаэла после секса лежала амёбой, глупо улыбаясь и не чувствуя тела. Так хорошо было. Просто непередаваемо хорошо. А Вольф заботливо принёс бутерброды, стакан сока и перестелил бельё. Проглотив бутерброд, Микаэла потянулась к сумке, но вездесущий волк поймал её руку.

— Не пей таблетки, — он не требовал, впервые за их общение он просил.

— Не лучшее решение, — Микаэла отвела взгляд.

— Я чувствую твой аромат, отголосками и урывками, но этого мало. Мне очень важно его поймать. Прошу, хотя бы пару недель.

— Запах проявится дня через три-четыре, — всё ещё пряча глаза, сообщила Микаэла.

— Микки, всего три дня. Разве тебе не хочется показать себя? Возможно, мы ближе, чем ты думаешь, я просто уверен, что ближе...

Микаэла знала, на что волк намекал, но не хотела в такое верить, потому что это сломает все планы. Испортит всю построенную жизнь. И поддаваться на уговоры даже ради запаха было глупо. Хотя аромат Вольфганга преследовал фантомным удовольствием, ведь действительно хотелось его вдохнуть, дышать полной грудью и чувствовать... Чувствовать... Чувствовать его.

Она поставила ноги на пол, села, опустив плечи и голову. Сложно быть бетой, притворяться недоволком и при этом понимать, что ты всего лишь человек. Вольф сел за спиной, обхватил её руками и прижался носом к шее. Закрыл собой, окутал, сделал своей. Микаэла и так принадлежала ему с потрохами, всеми мыслями, чувствами и телом. Куда уж больше?

Глава 15

Как назло, пересечься с Вольфгангом в ближайшие дни почти не удавалось. На следующий день он появился на тренировке, опоздав, лишая Микаэлы сладкого, но задержался после. И сначала долго целовал и тискал, а потом с рыком отымел, явно перевозбужденный и напряжённый. Вмешиваться в дела волков Микаэла не рисковала, да и знала, что ей всё равно ничего не скажут. Напрягало только отсутствие связи и собственное беспокойство. Она безумно боялась, что Вольфа во время разборок пристрелят.

Чтобы избавиться от дурных навязчивых мыслей, снова вышла на работу. Попала как раз в волну, город праздновал дни осени и народу было не продохнуть. На неё с радостью натянули форму и выдали записную книжку для заказов. Микаэла крутилась в баре до полуночи, всё равно тренировку отменили и она решила воспользоваться возможностью заработать. За два дня набила карманы мелочью, денег хватило бы на целый месяц безбедной жизни.

А ещё она отчётливо чувствовала, как меняется гормональный фон без подавителей. Сильнейшие пилюли ей прописывал купленный Биллом врач. Ему тоже было выгодно, чтобы Микаэла притворялась бетой. У бет не бывает месячных, нет любых проявлений их пола. И без таблеток у Микаэлы почему-то вздулись соски, стало тянуть живот и кружилась голова. А ещё проявился странный запах у кожи, такой обычный, человеческий — не интересный. Но к удивлению от неё пахло дикой ромашкой, смесью трав и мятой. Ненавязчиво и очень приятно. Ей самой нравилось, и она надеялась, очень надеялась, что и Вольфгангу придётся по душе.

С работы решила идти пешком, тем более что по негласному договору она жила у себя, к Вольфгангу приходила только, если знала, что тот дома и ждёт. Не хотелось тревожить чужой дом своим присутствием, ещё Микаэла подсознательно побаивалась, что Вольф туда водит любовниц. Если вдуматься и проанализировать, так проявлялась ревность, но Микаэла себя убеждала, что просто осторожна и не желает портить себе нервы.

Барчик, где она работала, располагался почти в центре, и до родного района пришлось идти два часа. Да ещё через район Синих Змей, а помня прошлую неудачную стычку, Микаэла предпочла по этой территории пробежать, обходя широкие улицы и петляя закоулками. Именно поэтому она и наткнулась на встречу банд. Свернула не туда и застыла между припаркованными машинами — на небольшом, почти неосвещённом пятачке стояла группа — глава Змей, лощёный пожилой альфа в строгом сером костюме и зелёном галстуке, что подчёркивали его светло-голубые глаза, пара телохранителей и пятеро Быков. И впереди них Вольфганг.

Микаэла затаилась, буквально застыла, зная, насколько хороший слух у волков. Но оборотни были слишком заняты переговорами и её не заметили. Слов она почти не слышала, лишь урывками до него доносились отдельные фразы: «плата», «равные права», «уже ответили». Сложно было сложить что-то из этих слов, но почему-то сковывало холодом и страхом.

Последняя игра со Змеями прошла не слишком гладко. Хотя старшие друг друга не тронули, молодёжь казалась напряжённой и даже игра в баскетбол больше напоминала делёж территорий, чем дружеский матч. Про слухи Микаэла старалась не думать, люди многое говорят, но пока свои не подтвердят, она верить не хотела. Волки достаточно влиятельные, чтобы бесследно прятать трупы, любая захудалая стая находила способы скрываться от человеческих законов. А в случае чего в этом деле помогали даже отъявленные враги. Потому что правду о существовании оборотней людям знать не следовало.

Градус напряжения рос с каждой минутой разговора. Микаэла видела, как телохранители сжимают кулаки, готовые броситься в любой момент. Вожак заговорил громче, и Микаэла уже чётче слышала фразы, только их связать всё равно никак не получалось. Змей доказывал свою правоту, говорил о людях, которые ничего не стоят, Вольфганг на удивление терпеливо и сдержанно его фразы опровергал. Если начнётся драка, Микаэлу сметут на раз, она даже спрятаться не успеет, и стоящие рядом машины не спасут. А всё шло именно к драке.

Микаэла невольно попятилась, пригнулась, стараясь спрятаться за машинами, но взгляда от стоящих оборотней не отводила. Потому и увидела, как всё произошло.

Никаких диких стычек и звериных боёв. Вольфганг выхватил пушку и выстрелил Змею в лоб. Телохранители дёрнулись на защиту и получили по пуле от других быков. Пистолеты были с глушителями и тихие хлопки прозвучали не громче стукнувшей о косяк двери. У Микаэлы перехватило дыхание. Вот так просто, у всех на виду, Вольфганг расправился с вожаком другой стаи. Если он сделал это без дозволения Билла, то Вольфа отдадут на растерзание змеям, даже если он действовал в интересах стаи.

Страх за альфу, непонятно насколько своего, сковал мышцы. Вместо того чтобы бежать, Микаэла торчала у парковки и смотрела, как Вольфганг проверяет тела, желая убедиться, что противники мертвы, и распоряжается принести пакеты. Когда его помощники отошли, Вольфганг закрутил головой, принюхался, поднимая нос, и уставился в сторону Микаэлы, словно мог почувствовать её на расстоянии трёх десятков метров. Только теперь Микаэла вспомнила, что благоухает, как цветочная клумба: весенними цветами в самый разгар осени.

У Микаэлы сердце сжалось. Она, как свидетель расправы, может стать крайне неприятной помехой. От страха, что Вольфганг, не раздумывая, её прикончит, она развернулась и бросилась бежать. К собственному ужасу, заметила, что Вольф побежал следом, по-волчьи быстро, стремительно сокращая дистанцию, дыша при этом глубоко и набирая скорость. Всё, что ей оставалось — вилять и надеяться сбить со следа. Но волка окликнули:

— Вольф!

Микаэла узнала голос Билла и стало ещё страшнее. Вожак был там, наблюдал, а может, даже давал им команды. И теперь ему требовался помощник для завершения дела. Это дало Микаэле шанс, возможность свалить и спрятаться, пока Вольф не донёс о свидетеле и за ней не помчалась вся стая.

Пугало и то, что Вольфганг сможет опознать её потом по запаху. И придётся отвечать — что делала в темноте на закрытом дворе, что видела, что может рассказать. В этом случае лучше скосить под дурачку, отмахнуться, что послышался какой-то шум, она толком ничего не разглядела и пошла дальше по своим делам. Ведь почти так и было. Во всяком случае Микаэла пыталась себя в этом убедить.