Путями снов. Оковы снов

1

"Путями снов"

То, что отличается от других, Наоми поняла примерно лет в шесть. Нет, она всегда выделялась, просто об этом возрасте у неё сохранились первые отчётливые воспоминания. Не в меру непоседливая девочка отвергала сковывавшую движения одежду и немного отставала от сверстников в росте и весе. Одновременно обладала резким характером на грани нешуточной агрессии — могла укусить обидчика, расцарапать лицо, игнорируя попытки договориться по-хорошему. Мама не раз говорила Наоми, что так поступать нельзя. Папа — самый настоящий авторитет в семье — сурово отчитывал за подобные проявления нрава, но стоило однокласснику забрать у неё игрушку или обозвать коротышкой за малый рост и хрупкое телосложение, как Наоми вновь готова была вступиться за свою честь зубами, ногтями, если надо, даже ногами вместо цивилизованных методов коммуникации.

Сны начали приходить к Наоми примерно с того же времени. Яркие, красочные, запоминающиеся в мельчайших деталях. Конечно, построить целостную картину чудесного мира из сновидений она смогла гораздо позже, но в мозг образы тёмно-серых щенков крупного хищника из отряда псовых, более всего походившего на волка, впечатались. Пара детёнышей играла, иногда на несколько секунд останавливаясь, чтобы посмотреть на наблюдавшую за ними Наоми. Глаза у них были неестественного голубого цвета и будто светились изнутри. Иногда Наоми снилось, что она играет с ними вместе — резвится, понарошку кусает их за бархатистую и блестящую шёрстку, катается по сочной и слегка влажной траве…

Ещё снились поляна и лес: живописные, ясно различимые вплоть до каждой травинки, каждого цветочка и каждого листика. Прозрачный воздух, струившийся между ветвями свет. Свобода, лёгкость и ощущение, что в этом месте тебя всегда ждут. Для Наоми, росшей на орбитальной станции, такие сновидения казались удивительными и совершенно невообразимыми, ведь ежедневно она видела лишь серые коридоры, лифты, черноту космоса, завораживающую, но не настолько бередящую сознание сквозь стеклопласт обзорного купола. Даже оранжерея — довольно обширная в сравнении с другими гражданскими локациями — казалась скучной и обычной: не было там ни волшебного воздуха, ни необъяснимого чувства свободы. Хотя, конечно, она являлась самым любимым местом девочки на станции — там можно было вволю полазить по деревьям и даже поваляться на настоящей траве. Почти как в снах — только условия космической станции были не столь благоприятны для растений, потому клочок газона выглядел совсем не как полянка из её снов.

Наоми с упоением рассказывала родителям о своих грёзах, а те только качали головой, списывая всё на не в меру развитое воображение дочери. Тогда она поставила себе цель — познакомить их с миром, в котором так часто бывала ночами. Особого дара к рисованию Наоми не имела, но очень сильно старалась — так, сначала на бумаге, с разводами, косовато и неуверенно, начали проступать силуэты волчат, неведомых цветов и сказочного леса. Дальше — Наоми усовершенствовала свои рисунки на планшете, так что мама и папа теперь по проекциям могли убедиться, что у девочки либо очень хорошая фантазия, либо очень подробные и странные по содержанию сны. На станции подобное увидеть у неё бы не получилось, голограммы из инфосети не содержали таких подробностей, да и волков со светящимися голубыми глазами в справочниках миров найти не удалось. К тому же Наоми могла изобразить только свои сны — представить и нарисовать что-то другое не выходило. В конце концов родители поверили дочери. Пусть и не сразу, но игнорировать факт необычных сновидений перестали.

У Наоми были небесно-голубые глаза, почти как у волчат, только не светились. А вот волосы — платиновые, практически белые, без оттенков жёлтого или рыжего. Когда в десять лет родители рассказали Наоми, что её взяли в семью в возрасте полутора лет, то Наоми не удивилась, понимала, что не похожа ни на папу — статного мужчину с каштановыми волосами и густой бородой, — ни на маму — жгучую брюнетку с яркими чертами лица. Но одно — догадываться, сопоставляя факты и разглядывая себя в зеркало, другое — услышать это своими ушами. Наоми, позабыв о своём бойком характере, спряталась в тёмном коридоре орбиталки и плакала. Вместе с горем пришла и надежда — может быть, правда о настоящих родителях поможет найти ключ к разгадке тайны её видений?

Мама с папой, утешавшие дочь, увы, разрушили и это робкое чаяние: девочка попала в приют из лаборатории, занимавшейся незаконными генетическими экспериментами. Учёных-нелегалов осудили, а детей, обнаруженных там, отдали на усыновление. Тех, кого могли усыновить — некоторые имели серьёзные отклонения от нормы. Однако у Наоми всё было хорошо, и потому она очень скоро нашла свою семью: любящих маму и папу. К слову, папа занимался поиском полезных ископаемых в малоизведанных мирах, а мама работала ассистентом в его команде. До того времени, когда в пять лет Наоми пошла в школу на орбитальной станции, она постоянно путешествовала с изыскательской миссией. После — только во время каникул, практически весь учебный год проводила на станции с мамой. Конечно, тосковала по папе — живое общение не заменит никакая продвинутая голосвязь.

Дикие планеты с тяжёлыми условиями не пугали девочку — наоборот, всё происходящее казалось невероятным приключением. Наоми впитывала дух исследований, следила за тем, что делают взрослые, и мечтала в будущем присоединиться к родителям. Возможно, и она когда-нибудь найдёт тот самый мир, что настойчиво ей снится…

В подарок на двенадцатилетие девочке подарили дроидов, сделанных по её рисункам — вышло очень похоже, а запрограммированы киберволчата были по аналогии с обычными собаками. Самые настоящие домашние питомцы, которые с тех пор развлекали юную хозяйку своими играми и следовали за ней практически по пятам. И в то же время — не давали забыть о преследовавших её сновидениях. Наоми назвала их Нира и Нати.

2

Пубертат принёс Наоми новые открытия — во-первых, она так и осталась мелкой в сравнении с одноклассницами: невысокий тонкий силуэт, изящные руки, чересчур правильные черты лица, почти как у фарфоровой статуэтки. Резкость характера тоже куда-то пропала, сменившись постоянным смущением. Так и оставшиеся серебристо-белыми волосы с головы стали переходить на шею, что выглядело несколько странно. Поэтому Наоми носила причёску с длинными волосами, чтобы активная поросль на загривке не привлекала чьего-либо внимания.

Конечно, подростки не упускали возможности посмеяться над застенчивой девочкой, но Наоми по-прежнему могла постоять за себя — была быстрой, ловкой и, если силы неравны, шустро спасалась бегством. Довольно скоро забияки подыскивали себе новую жертву для травли, оставляя худосочную Наоми в покое.

Друзей у неё не появилось: тяжело было осознавать свою инаковость, слишком давило это чувство, чтобы спокойно общаться, но с не менее замкнутой дочкой соседки Милли было приятно иногда проводить время.

В шестнадцать Наоми впервые почувствовала зов. Интуиция, предчувствие или как эти ощущения можно назвать иначе? Она собиралась в поездку на одну торговую колонию с двумя одноклассниками в сопровождении учителя — даже не экскурсия, просто время провести, познакомиться с местными обычаями. Для живших на орбитальной станции подростков отличное развлечение — Наоми летала уже не раз. Но тем утром она почувствовала непреодолимое желание остаться дома. И не просто остаться — спрятаться подальше от пассажирского терминала, чтобы не нашли. Так и поступила, не в силах совладать с собой, а уже через несколько часов узнала, что на пассажирский лайнер напали пираты. Никто не выжил.

Мама в это время находилась с папой в удалённом секторе — с четырнадцати лет Наоми оставляли на станции одну, под присмотром соседки Марты, — и была глубоко потрясена произошедшим. Папа же полагал, что это совпадение.

Дальше — больше: Наоми предугадала обрушение амфитеатра в оранжерее, где она часто бывала, это приснилось за сутки до инцидента. Проснувшись в холодном поту, Наоми рассказала учителю, тот — руководству станции, но никто не поверил. Тогда погибло два человека и пятеро было ранено.

Подобные пророчества появлялись крайне редко — и во сне, и наяву Наоми словно ощущала чей-то голос. «Зов» — называла его так, поскольку не была ни в чём уверена. Ни в природе, ни в истинных целях. Знала только, что неведомая сила хочет ей добра, заботится о ней, предостерегает. И как-то неосязаемо связана с видениями о таинственных волчатах.

Все странности девочки врачи и родители соотносили с её таинственным происхождением. Хотя в документации, изъятой из лаборатории и засекреченной на много лет, не содержалось никаких конкретных сведений, откуда ребёнок родом. Более глубокие исследования установили, что Наоми всё-таки отличалась от обычного человека физиологически, но в целом это никак не мешало ей жить полноценной жизнью, потому решили ничего не корректировать.

— Куда ты хочешь поступать? — спросила Милли.
— В Университет Кадаби, на астрогеолога, — Наоми думала об этом уже давно, но мысль высказала вслух впервые, будто смакуя её на вкус.
— По стопам родителей? — улыбнулась подруга. — А я в медицинский планирую. Но там нет дистанционного обучения, так что придётся со станции уехать.
— Я тоже уеду, — пожала плечами Наоми. — Папа обещал включить меня в состав экспедиции, буду работать с ними и учиться. Только на экзамены придётся летать в университет.
— Круто же! — радость Милли казалась почти искренней, но Наоми чувствовала, что ей грустно, пусть и не хочется ничего говорить.

За месяц до восемнадцатилетия родители начали собираться в новую экспедицию.

— Не волнуйся, Наоми, мы успеем вернуться, добираться недалеко. Только пробы на поверхности взять, — потрепала её по волосам мама. — Обещаем привезти тебе подарок.
— Просто возвращайтесь, — улыбнулась Наоми. — А то в прошлом году вы опоздали на два дня.
— У катера были неполадки с системой жизнеобеспечения, такое редко случается. Мы прилетим на станцию за неделю, не переживай, — папа всегда был твёрд в своих решениях.

Ночь перед отлётом родителей прошла беспокойно — Наоми не могла вычленить никаких явных образов, но её не покидало тягостное чувство. Возможно, это был зов, но уж очень слабо звучал его голос. Подавленная своими сомнениями, она поделилась с родителями.

— Всё будет хорошо, — успокаивала мама. — Контрактные сроки жёсткие, мы не можем не поехать. Да и ты не видишь ничего конкретного.
— Мам, я не знаю, но очень хочу вас остановить, — Наоми, поигрывая с хвостом Нати, не поднимала глаз.
— В следующий раз с тобой полетим, говорят, на той планете очень красиво. — Непривычно было слышать от папы такое, но Наоми не подала вида, что удивилась.

Две недели прошли в подготовке к экзаменам — училась Наоми неплохо, но для поступления в Университет Кадаби требовался уровень знаний выше среднего. Милли после уроков шла к ней домой для совместных занятий, а в свободные минутки они играли с Нати и Нирой.

Первый удушающий спазм беспокойства охватил Наоми, когда она позвонила маме — айди был недоступен. Потом попробовала через Марту связаться с кураторами экспедиции — оказалось, что родители не сообщали об этой поездке в гильдию, поэтому никаких данных о местонахождении катера нет. Теперь Наоми уже паниковала — руководство станции попыталось вызвать их по межпланетарной связи, но ответа не последовало.

Дни теперь тянулись как месяцы, каждую минуту Наоми проверяла коммуникатор в надежде, что появятся вести от родителей. Марта ежедневно приглашала на ужин к себе, чтобы хоть как-то приглушить её отчаяние. Милли была всё время рядом и поддерживала как могла. Гильдия отправила спасателей в сектор, куда, по словам Наоми, они отправились, поскольку по документам экспедиция была в отпуске. Ничего не происходило — никаких сведений, никаких сообщений.

3

От света, бьющего сквозь щёлки приоткрытых век, глаза заслезились. Наоми инстинктивно прикрыла лицо ладонью, прежде чем до неё дошло, что она не в трюме и больше не трясётся от холода. Естественно, ведь её завернули в серый плед и уложили на кушетку, напоминавшую больничную койку.

— Очнулась, — констатировал незнакомый мужской голос. — Кэп, смотри, наша контрабанда проснулась, — мужчина средних лет обратился к кому-то возле двери.
— Свободен, Фрэнк, — на свет вышла женщина, которая, нахмурившись, сверлила Наоми внимательным взглядом карих глаз.

Сколько ей лет, было совершенно непонятно: можно дать и тридцать, и пятьдесят. Высокая, выше Наоми, с объёмным бюстом, который нещадно растягивал зеленоватый китель неизвестного образца. Длинные тёмные волосы были собраны в низкий хвост.

Наоми попыталась подняться, но слабость во всём теле не позволила. Нужно было сказать что-то умное в своё оправдание, но язык заплетался.

— Как тебя зовут, чудо? — спросила с усмешкой капитан, подойдя к ней.
— Наоми, — с третьей попытки удалось всё-таки сесть, чтобы смотреть на собеседницу хотя бы не из положения лёжа.
— Как ты оказалась в трюме? — женщина присела на соседнюю кушетку и продолжала её разглядывать.
— Он был открыт, — пришлось опустить глаза, потому что единственным желанием было провалиться на месте.
— Окей, много трюмов открыто в доке, но, знаешь, дети в них обычно не забираются, — капитан, похоже, начала терять терпение.
— Я… я хотела добраться до сектора ZD-807. Там пропали мои родители, — Наоми затараторила было, но её прервали:
— Давай по порядку. Как ты узнала, что мы туда направляемся?
— По расписанию, — соврала Наоми, понимая, что правде в её случае поверить сложнее.
— То есть ты залезла в наш трюм и думала, что доберёшься до сектора без комма, денег и документов? — брови женщины в скептическом изгибе подлетели вверх. — Сколько тебе лет?
— Семн… восемнадцать, — поправила себя Наоми. — Сегодня исполнилось.
— А могла бы и сдохнуть ровно в восемнадцать. Молодой и красивой, — скривила губы капитан.
— Мне очень нужно найти родителей, — Наоми высказала единственную вертевшуюся на языке мысль.
— Мы на «Приор» вернёмся только через месяц, — вновь нахмурила брови женщина. — Что с тобой делать?

Наоми не знала, что ей ответить — никакой вменяемой причины своего поступка у неё не было. Как не было и понимания, что делать дальше.

— Кэп, смотри, каких зверушек я в трюме нашёл, — в дверях лазарета сначала показался наголо бритый череп, а потом и весь бугай целиком: держал в охапке Нати и Ниру.
— Они мои! — Нет, конечно, Наоми помнила, что оставила в трюме дроидов, но спросить о них капитана попросту не решалась — и так нашли ребёнка, с игрушками…
— О-о-очень интересно… — капитан встала с кушетки и погладила шерсть одного из механических волчат, а потом обратилась к Наоми: — Откуда они у тебя?
— Родители подарили, — смутилась она.
— Так уж и быть, — лицо капитана словно озарила какая-то светлая мысль, которой та сразу улыбнулась, — я выполню твою просьбу, но взамен ты отдашь мне своих щенят.
— Но… это моя единственная память о родителях, — губы Наоми затряслись.
— То есть тебе не нужно в ZD-807? — От хищного оскала капитана по спине пробежали мурашки. — Хорошо, тогда высадим на ближайшей перевалочной базе, а там уж сама решай, как поступать.
— Н-н-нет, — замотала головой Наоми. — Я согласна.
— На хрен тебе робоволки? — фыркнул молчавший до этого бугай. — Натурой с неё взять.
— Детей у нас не обижают, Мит, — капитан ещё раз оглядела Наоми и вместе со здоровяком покинула лазарет.

Если не считать того, что Наоми вообще не представляла, что будет делать, когда доберётся до сектора ZD-807 (а это чуть больше трёх суток пути), то её дела на «Андромеде» шли относительно неплохо. Фрэнк выдал безразмерную спецовку, которая не особо подходила, зато в ней было не холодно. На изыскательном корабле родителей удобств имелось не больше, чем на грузовике, потому она привыкла к быту — очень скоро начала помогать на камбузе, колдуя с простеньким синтезатором, делать-то всё равно нечего. Изира, капитан, относилась к ней чуть ли не с материнской заботой, что не позволяло остальным членам экипажа фамильярничать с нелегальной пассажиркой Единственным, чьи косые взгляды откровенно пугали Наоми, был Мит — амбал не скрываясь наблюдал за ней.

— Как могли лицензированные исследователи полететь в экспедицию и не сообщить об этом кураторам гильдии? — рассуждала Изира за ужином.
— Я не знаю, — пожала плечами Наоми.
— Может, ты не всё знаешь о своих родителях? — предположила она.

Ответить было нечего. Катер экспедиции нашли. Все, кто находился там, превратились в обугленную массу. Наоми так и не выяснила, что в итоге показала экспертиза, поскольку сбежала со станции, но была уверена, что родители живы. Просто ЗНАЛА.

Матрас ей кинули на пол в одной из бытовок «Андромеды» — каюты занимали члены экипажа. В принципе, ничего страшного, можно было спать и так, тем более что почти всё время Наоми проводила на камбузе или в кают-компании.

Условная ночь перед посадкой на Лиети, центральную планету сектора ZD-807, только началась. Сон не шёл — думалось о разном: как она будет искать родителей, где возьмёт деньги. Личность можно установить по биометрии, а потом получить дубликат удостоверения, не проблема. Жалко было Ниру с Нати, которых Наоми пообещала отдать Изире в качестве платы за дорогу. Зачем вообще капитану понадобились дроиды? До того как увидела их, она не собиралась помогать… Наконец, решив, что сразу по прибытии Наоми обратится в отделение гильдии изыскателей, она провалилась в дрёму — с момента, как родители пропали, загадочный мир с волками ей ни разу не снился.

4

Похоже, капитан разбиралась со всем самостоятельно — отлучилась почти на час. За это время Наоми привела себя в порядок, насколько это возможно: в крохотном душе отмылась от крови и даже немного успокоилась. Из одежды остались только плавки и нательная майка, хорошо, что Изира вернулась в каюту со спецовкой и дождалась, когда Наоми её натянет, только потом суровым тоном сказала идти в кают-компанию.

— Так, ребята, — Изира встала посреди самого просторного помещения на «Андромеде», — у меня два объявления. Первое — кто кутёнка ещё раз тронет, тому хрен отрежу и засуну в задницу вот этими руками, — она продемонстрировала команде раскрытые ладони. — Понятно изъясняюсь? Второе — меняем курс, летим на Форос. Все свободны!

Мит на собрании отсутствовал — как сказал потом Фрэнк, тот находился в медотсеке. Раны, нанесённые Наоми, оказались очень глубокими, к тому же был серьёзно повреждён левый глаз. На Форосе располагался неплохой по оснащению госпиталь, что и стало причиной изменения маршрута «Андромеды».

С одной стороны, у Наоми отлегло от сердца — не нужно было через несколько часов решать, как искать родителей. С другой — ситуация становилась всё непонятнее и непонятнее. Как она могла одним движением руки так сильно расцарапать Миту лицо? И ещё глаз поранить? Количество вопросов зашкаливало — ответы не спешили появляться.

С того момента Изира сказала Наоми ночевать в её каюте — спать на небольшом диванчике было всяко удобнее, чем на матрасе на полу в каморке, но от постоянных изучающих пристальных взглядов становилось не по себе. Теперь Наоми не чувствовала опеки — иногда казалось, что Изира её даже опасается. Этому нашлось рациональное объяснение — кто бы подумал, что какая-то мелкая девчонка сможет дать отпор бугаю. «Кутёнок» — так Изира называла Наоми. Почему-то странное, но вроде бы ласковое прозвище тоже неприятно резало слух.

В ночь перед прибытием на Форос вернулись видения, но приснившийся волк был взрослым и огромным. Озираясь, зверь угрожающе зарычал, а потом, задержав на Наоми взгляд своих люминесцирующих голубых глаз, ушёл прочь.

— Свяжись с Джеррандом, дело есть, — бросила Изира Марти, связисту.
— Кто это? — тихонько спросила Наоми у Фрэнка, который при случае тоже её опекал.
— Бывший старпом, — дежурным тоном ответил он и, помедлив немного, добавил: — Ну и… бывший.

Наоми личная жизнь капитана не интересовала совершенно, потому она не придала значения словам Фрэнка. Всё внимание заняло место посадки грузовика: Форос — крупная торговая колония, где она пару раз бывала с родителями и знала, что тут безопасно.

— Кутёнок, пойдём тебе что-нибудь из одежды купим, — обратилась к ней Изира.
— Мне ничего не нужно, я и так вам должна, — покачала головой Наоми.
— Брось, собирайся, — несмотря на то, что капитан улыбалась, Наоми чувствовала её странное беспокойство.

Космопорт Фороса был огромным — Наоми следовала за Изирой, рассматривая стаи сновавших туда-сюда челноков и аэрокаров. Соблюдая дистанцию в несколько метров, Фрэнк вёл изрядно присмиревшего Мита в направлении госпиталя. Именно сейчас Наоми положено было волноваться, но на душе стало легко, будто она идёт по правильному пути. Почему? Что ждёт её в конце путешествия? Наоми упорно пыталась вернуться мыслями к родителям, но каждый раз они рассыпались каскадом, не удавалось ни на одной из них зафиксироваться.

Потребовалось всего лишь два часа в отделе миграции, чтобы получить новое удостоверение личности, а потом и приобрести комм. Восстановив доступ к счёту, Наоми возместила Изире расходы. Следом написала Марте, что с ней всё в порядке. Звонить не осмелилась, понимала, насколько неправа в этой ситуации. Заставить столько дней волноваться близкого человека — как Наоми вообще могла так поступить?

Путь лежал по торговым улицам — в одной из лавок Изира действительно настояла на покупке подходящего по размеру Наоми комбинезона. А дальше они отправились обратно в порт, но другой дорогой, через жилые кварталы. Изира постоянно оглядывалась, будто опасалась, что за ними следят.

— Зайдём на пять минут и обратно, на «Андромеду», — немного виновато произнесла Изира, когда провела ладонью по входной консоли у крыльца одного из домов.

Тёмный экран моргнул, показывая нечёткое изображение, довольно низкий голос спросил:
— Иззи, ты не одна?
— Наша пассажирка, мы ненадолго, — нервно улыбнулась она, когда замок наконец пискнул и дверь открылась, пропуская их внутрь.

В лифте Изира напряжённо молчала, а Наоми вдруг ощутила странное чувство — не беспокойства, а предвкушения. Если бы её не привели к двери в конце коридора, она бы дошла сама. Просто потому, что знала, куда надо идти. Сердце забилось быстрее, а потом ухнуло, когда им открыл очень высокий мужчина с иссиня-чёрными длинными волосами и бородой. Даже в неярком освещении коридора Наоми заметила, что у него голубые глаза, которые резко потемнели от плохо скрываемой злости.

— Иззи, ты совсем охренела?! — гаркнул он, попытавшись захлопнуть дверь.
— Джерр, ты чего? — Изира предусмотрительно всунула в проём ботинок так, чтобы осталась щель. — Надо поговорить.
— Какого чёрта ты привела ЕЁ? — Дверь вновь открылась, и Наоми поняла, что всплеск гнева незнакомца связан с её появлением.
— Остынь, Джерранд, — не церемонясь, Изира подвинула огромного хозяина квартиры в сторону и ворвалась в квартиру.

Тот сразу же последовал за ней, но разговор проходил за закрытой дверью — Наоми не пригласили, так что она осталась у стены в коридоре. Что-то в облике Джерранда было такое, из-за чего во рту пересохло, а коленки затряслись. Совершенно непонятные ощущения, столь несвойственные её организму. Да, мужчина был по-настоящему красив, но Наоми никогда так не реагировала даже на очень привлекательных людей. Более того, она даже сквозь стены чувствовала его ярость и отчаяние, словно они были её собственными. И ещё один вывод шокировал — зов всё время вёл не к родителям: путь Наоми закончился здесь, в этом доме. По коже разбежались мириады мурашек, а мысли стали ещё более путаными, чем были до этого. Она не сразу заметила, как крики стихли, и в коридоре появилась рассерженная Изира.

5

До «Андромеды» добирались в молчании, Изира не проронила ни слова, а Наоми разговаривать попросту не могла — из головы не выходил Джерранд. Будто живёшь в сером мире, привыкла ко всему, а тут р-р-раз: яркое пятно и — накрыло! Высокий брюнет занял её мысли, остальное отошло на второй план, стало несущественным. Наоми не понимала, почему с каждым метром, который отдалял её от той заветной двери, идти становилось сложнее. И почему в душе разливалось горькое разочарование. Неужели и правда всё это время зов вёл её не к родителям, а к какому-то грубому мужлану?

На корабле Изира, узнав, что Мит остался в госпитале на операцию, объявила команде, что они вновь летят на Лиети, где их ждёт заказчик. Почувствовав усталость, Наоми ушла в каюту и попыталась уснуть, но не вышло — крутилась на диване, не в состоянии найти удобную позу. Кожа стала чувствительной, а потому даже мягкая ткань футболки и плавок причиняла дискомфорт, хотелось раздеться. А ещё она ощутила, что внизу живота потянуло.

Стоило прикрыть веки, как перед глазами представал хищный профиль Джерранда. Почему именно этот человек вызвал такую реакцию, Наоми по-прежнему не знала, но на поиски рациональных причин не хватало сил. Наоми с трудом погрузилась в тревожное забытье, и ей опять снился крупный чёрный волк, явно самец. Дружелюбия в светящихся глазах не было ни капли, но страха Наоми не испытывала. Наоборот, когда зверь пошёл в сторону леса, последовала за ним, стараясь догнать. Волк, увидев её, побежал и очень скоро скрылся в чаще, оставив Наоми на опушке в одиночестве.

Когда она проснулась, то Изиры в каюте ещё не было: нашлась в кают-компании — сидела задумчивая вместе с Фрэнком и бутылкой виски. Наоми не решилась подойти — слишком уж грозно выглядела капитан, но та махнула ей рукой.

— Когда сядем на Лиети, пойду с тобой в гильдию, — сказала Изира.
— Зачем вы мне помогаете? — смутилась Наоми, пытаясь найти подвох.
— Судьба у меня такая, кутёнкам помогать, — невесело усмехнулась она.

Ответить Наоми было нечего — пошла разбираться с синтезатором на камбузе. До Лиети оставалось чуть больше суток, а потому она постаралась принести как можно больше пользы на «Андромеде» — отдраила кухонный уголок и изобразила на обед что-то, отличное от белковой массы. Вероятно, говорила совсем не совесть — Наоми пыталась выбросить из головы Джерранда, который за пару минут, сколько длилась их встреча, там намертво поселился. Вот бывает же! Ладно бы он был обворожителен и галантен, так нет, орал на Изиру и на ровном месте накинулся на Наоми, хотя они вообще не знакомы. Тем удивительнее стало то, что теперь и ум, и душа, и тело стремились к Джерранду. Всё существо Наоми зашлось от тоски, что её отвергли. Хотя никаких осознанных притязаний к Джерранду отродясь не было. Откуда вообще такие мысли?

На Лиети Изира проводила Наоми до местного отделения торговой гильдии, где клерк выслушал её сбивчивый рассказ о родителях и удалился, попросив подождать. Через полчаса они с Изирой оказались в кабинете начальника отделения Седрика Йохансона.

— Мисс Лоуренс, мисс Кандри, — седовласый статный мужчина жестом указал на стулья для посетителей.
— Добрый день, мистер Йохансон. Я хотела бы узнать, есть ли у гильдии сведения, когда «Арго» последний раз выходил на связь и в каком месте? — решительно начала Наоми.
— Прекрасно понимаю вас, мисс Лоуренс, мы отправим запрос в центр, — кивнул чиновник. — И для вас у меня хорошие новости, если можно так сказать, — он поджал губы и выдержал паузу. — Перед нашим разговором я получил результаты экспертизы. Среди найденных на «Арго» останков не обнаружены ДНК трёх членов экипажа. Роберт и Анна Лоуренс в их числе. Ещё лаборант, Мэттью Форанс.

Сердце Наоми бешено забилось, она чуть не подпрыгнула на стуле — ведь чувствовала же, что родители остались в живых! А значит, путь проделан не зря!

— Когда придёт ответ на запрос о координатах? — в разговор вмешалась Изира.
— В течение суток. Мы будем держать вас в курсе, — ответил Йохансон.

После радостных вестей Наоми не запомнила, как выбежала из отделения. Ей хотелось взлететь в небо — пусть и не знала, где сейчас родители, но теперь уже точно была уверена, что они живы. Живы!

Изира радовалась вместе с ней, хотя её эмоции Наоми не всегда понимала до конца.

Вот только к чему всё это было? Почему Наоми подчинилась своему чутью и оказалась здесь? Можно было остаться на «Приоре» и дождаться результатов экспертизы, а потом уже отправиться на поиски. Да и как она это себе представляла? У неё не было ни денег, ни корабля. Добралась до Лиети исключительно благодаря доброте Изиры. Всё-таки почему она помогала и зачем ей дроиды?

Пока трюм «Андромеды» под завязку заполняли грузом, Наоми бесцельно слонялась по кораблю в ожидании звонка от мистера Йохансона, накручивая себя и переживая с каждой минутой всё сильнее. К счастью, комм завибрировал через пару часов — начальник отделения вновь ждал её для личной беседы. В этот раз Изира была занята, потому Наоми поехала одна.

— Мисс Лоуренс, пришли данные о квадранте, где в последний раз отмечался «Арго». Гильдия в нём разработок не ведёт уже несколько лет, потому ни мне, ни кураторам непонятны причины, по которым ваш отец вместе с экспедицией мог там оказаться. Родители вам ничего не говорили?
— Нет, — Наоми мотнула головой. — Только о поверхностных пробах. Они обещали привезти мне подарок. Но у меня день рождения был как раз на носу, не думаю, что это связано с исследованиями.
— Может, что-нибудь ещё? — чиновник посмотрел на неё внимательно.

Наоми прокручивала в голове последний разговор с родителями тысячу раз, но именно в это мгновение прозвучали слова отца: «…Говорят, на той планете очень красиво…»

— Планета! — воскликнула она. — В этом квадранте есть пригодная для жизни планета?
— Хм, — нахмурился Йохансон и включил голокарту над столом. — Реон. Там живут малоразвитые аборигены, похожие на людей. А может, и люди, но они одичали и не пользуются технологиями.
— А есть голограммы Реона? — с надеждой спросила Наоми.
— Нет, — покачал головой он. — И сомневаюсь, что изыскательную экспедицию могло заинтересовать что-то на Реоне. К тому же я бы не рекомендовал вам самостоятельно отправляться на поиски, поговаривают, что местные очень враждебно относятся к чужакам. Лучше возвращайтесь на «Приор» и ждите новостей от спасателей.
— Ясно, спасибо, — Наоми кивнула, встала и поспешно покинула кабинет.

6

Наоми не запомнила момента, когда проснулась, и не поняла, сколько лежала так — невидящим взглядом уставившись на внутреннюю панель спасательной капсулы. Могло пройти несколько минут, а возможно, и несколько часов. Наконец, полностью придя в сознание, она обратила внимание на цифры и показатели — капсула находилась на планете с атмосферой, пригодной для дыхания. Можно выходить наружу — створка плавно открылась, запуская внутрь тёплый влажный воздух с пряным ароматом. Цветы? Травы?

Быстро выбраться из капсулы не получилось — мышцы затекли от многодневного сна, но то, что Наоми увидела, поразило: капсула приземлилась на равнине с высокой травой, а вдалеке виднелся лес. Синее небо, слегка подёрнутое дымкой облаков, контрастировало с желтоватой зеленью вокруг. Спрыгнув на траву, Наоми почувствовала, что хочет пройтись по ней босиком, ощутить её каждой клеточкой кожи. От ароматов и обилия кислорода в воздухе зашумело в голове. Несмотря на ветерок, Наоми стало невыносимо жарко — нужно было как можно скорее освободиться от раздражавшей, сковывавшей движения одежды.

Бездумно выпутываясь из комбинезона, Наоми сделала ещё пару шагов — головокружение усиливалось, хотелось уже порвать одежду, которая так мешала. Не в силах справиться с последними застёжками, она дёрнула их и, поражаясь своей силе, разорвала плотную синтетическую ткань. Ботинки тоже слетели с ног — Наоми уже не могла контролировать себя, просто избавляла тело от всего, что стесняло.

Она знала, что нужно бежать к лесу — практически не глядя под ноги, не обращая внимания на колющую нежные стопы траву и ветки. Бежать и дышать полной грудью — вот что хотелось Наоми больше жизни. В какой момент она побежала на четвереньках — непонятно. Скорость нарастала, ветер бил в лицо. В мозг ворвались тысячи нюансов запахов, слух ловил малейшие колебания, большая скорость не мешала. Наоми бежала к лесу, сама пока не понимая, что весь мир перевернулся для неё в тот самый миг. Перед опушкой остановилась, хотела было перевести дыхание, но поняла, что по-прежнему стоит на четырёх конечностях и это не доставляет какого-либо неудобства. Точнее, это были лапы, покрытые молочно-белой шерстью. Волчьи лапы. От неожиданности Наоми присела на траву, обернулась и увидела хвост. До неё начало медленно доходить… Нет, знание всегда было с Наоми, но она не осознавала, не могла понять, не могла поверить, что детёныши волка, с которыми она играла в свои грёзах, были её братьями и сёстрами. А ещё… Джерранд — тот самый чёрный взрослый хищник из последних снов, который убегал от Наоми в лес. Они все не люди. Другая раса? Наоми точно не результат экспериментов, её в той лаборатории изучали…

Обращение в человека не составило особого труда — Наоми ощупывала своё обнажённое тело, словно убеждаясь, что она прежняя. А потом почувствовала дискомфорт — одежда была совсем далеко, время близилось к вечеру, ветер стал прохладным. И ещё очень захотелось есть… Решив, что в облике волчицы, пусть не чёрной, а почти белой, приметной, ей будет безопаснее, Наоми обратилась снова. Найденный ручей подтвердил все предположения — с постоянно колеблющегося отражения смотрела звериная морда со светящимися голубыми глазами.

Сейчас, когда вся правда о происхождении и сущности вышла на поверхность, изнутри начала жечь пустота — выросшая вдали от родной планеты, Наоми фактически была на Реоне никем. Что она скажет соплеменникам? И вообще, знают ли они её язык? Смогут ли понять? Хотя бы всеобщий, об английском речи не шло. Вновь обратившись в человека, Наоми ладонями зачерпывала ледяную воду и пила — зубы сводило от холода. Чтобы умыться, Наоми брызнула влагой в лицо и села на скользкий камень на берегу. Что сейчас она должна здесь делать? Выбраться с Реона не сможет — капсула умеет только приземляться, не взлетать, разве что получится воспользоваться установленной на ней связью, но вряд ли Изира стремглав бросится к ней на помощь. И вообще, зачем она помогала… кутёнку? Получается, Изира знала, кто такая Наоми, раз привела её к Джерранду. Вот только зачем?..

Наоми хотела было вернуться к капсуле, как заметила в небе яркий след — на поверхность планеты садился космолёт. Среднего класса, грузовой. Значит, на Реоне есть разумные. Судя по образцу корабля, это люди. Не всё потеряно! Радость внезапно сменилась гнетущим чувством — интуиция строго-настрого запретила искать место посадки транспорта. Опасно. Там будет опасно!

Вместо этого Наоми обратилась в волчицу и побрела по лесу — в сумерках обострённые зрение, слух и обоняние были как нельзя кстати. Хотелось есть, но процесс охоты она не представляла, как и дальнейшее поедание сырого мяса. И вообще, Наоми требовалось время, чтобы принять свою сущность — ещё несколько часов назад считала себя практически обычной девушкой, человеком, а вдруг оказалась оборотнем, превращающимся в белого волка! Интересно, знали ли родители правду об обитателях Реона, когда прилетели сюда?

Джерранд знал, Изира — тоже, но ни тот, ни другая даже не попытались рассказать об этом Наоми. И если Изиру она в какой-то мере понимала, то Джерранд оставался загадкой — такой же реонец, но живёт среди людей, осознавая свою сущность. Может, поэтому Наоми так хотелось быть рядом с ним?