Пятая попытка для обреченной вдовы

Пролог

«Young and Beautiful» тихо играло в динамиках моей машины, громко цепляя и без того натянутые нервы.

Я не раз гневила судьбу. Кричала, что лучше бы я умерла, или молила о смерти, шептала в ночи, как мне эта жизнь не мила, глотая слёзы, вспоминала былое и медленно умирала в душе.

Но только теперь я поняла, что всё это неправда. Я хочу жить, несмотря ни на что. Несмотря на боль, печаль, разлуку, что мне никогда не преодолеть.

Мне нравилось в одиночестве неспеша пить чёрный кофе по утрам и ломать свежий ароматный круассан на кусочки, медленно отправляя их в рот, чтобы обязательно крошки прилипали к пальцам; отдаваться до полного изнеможения любимой работе; нравилось чувствовать лучи солнца на лице и порывы ветра на губах. Мне нравилось пить чай, а иногда и что покрепче, раз в месяц у подруги на маленькой кухне и смотреть, как быстро растут её дети; мне нравилось видеть, как разрастается сеть моих фитнес-центров; нравилось дышать озоном после дождя по весне, слушать шорох листьев в осеннем парке; нравился смог большого города и шум переполненных улиц.

Оказывается, ради этого стоило жить. Но, как бывает довольно часто в нашей жизни, это осознание пришло слишком поздно…

Я крепче перехватывала руль и в очередной раз с остервенением давила педаль тормоза, что проваливалась и никак не реагировала на мои суматошные движения. Передача тоже чихать хотела на мои резкие действия, как и ручник, а ведь я забрала машину с ТО только вчера. Как могло сломаться всё и сразу?!

Это наводило на определённые мысли, вот только если я не выживу, то смысла в них нет.

Стрелка спидометра продолжала движение, ведь машина наращивала скорость на спуске. Я старательно пыталась вспомнить, есть ли на этом участке дороги аварийный улавливатель, и не могла… Его здесь не было.

Мне всегда нравилась это дорога: обрыв с одной стороны, а с другой – гора. Красивейший вид на город завораживал. Ели казались здесь исполинскими, а небо – таким близким… протяни руку и коснёшься белых облаков. А до чего здесь был сладок воздух! Я всегда открывала окно, глубоко вдыхая и наслаждаясь видом малюсеньких небоскребов и элитных высоток, что настроили в предгорье.

Вот только дорога узкая и извилистая… и когда машина теряет управление и несётся вниз на всех парах, шансов выжить практически не остаётся.

Сердце бешено долбилось в груди, разгоняя кровь. Адреналин переполнял меня, когда я на скорости входила в извилистые затяжные повороты. Может, я ещё и выживу?

Мне везло; никто не ехал навстречу, и, вылетая на встречку, я никого не цепляла, хоть периодически и долбила ладонью сигнал, предупреждая.

На удивление, у меня не было истерики, мысли были ясными и чёткими, в отличие от смазанной природы за окном.

Всё напускное исчезло, словно шелуха, оголяя голый нерв правды – я не хотела умирать.

Крепче цепляясь за руль, я изо всех сил старалась входить в повороты. Моя ласточка трещала, но держалась.

Я почти спустилась… Эта мысль на мгновение ослабила моё сосредоточенное внимание, даря надежду, а ведь впереди был ещё один резкий поворот…

Из-за поворота выехала красная машина. Музыка громко играла, а водитель, весело смеясь, посматривал за плечо, где на заднем сидении бесились дети, не слыша моего сигнала.

«По полям, по полям синий трактор едет к нам,

У него в прицепе кто-то песенку поёт…»

Зрение словно обострилось. Я видела два забавных личика. Девчонка лет восьми и пацанёнок около четырёх, цепко прикреплённый ремнями к детскому автокреслу, что не мешало ему при этом проворно ёрзать и размахивать руками, цепляя за уши сидящую между ними собаку – золотистого ретривера – ещё одну мою несбывшуюся мечту.

Им было хорошо и весело. Впереди предстояло ещё полдня на природе с любящими родителями и собакой.

Мамочка заметила мою несущуюся машину первой. Её взгляд сконцентрировался на мне, а улыбка сползла с лица вместе со всеми красками жизни. Отец-водитель вздрогнул, вернув взгляд на дорогу. Собака истошно залаяла, перекрывая аудиосистему.

Ужас за долю секунды наполнил их до краёв, как и меня.

Я никогда не была праведницей, но чужую жизнь чтила.

Тело приняло решение раньше, чем осознал разум.

Я резко вывернула руль, и мою машину вынесло за ограждение. Мгновение полёта было подобно абсолютной свободе, но и она не длится вечно. Я прикрыла веки, не желая видеть свой конец. Вместо этого ощутила резкую боль, что буквально разрывала моё тело. Запах железа, бензина, хвои и крови сносил обоняние, в то время как перед глазами было лицо навсегда оставшегося молодым парня.

В моей жизни было много мужчин, но только за его образ цеплялся умирающий разум.

– Лёша, – выдохнула я, прежде чем потеряла сознание навсегда.

Машину, врезавшуюся в вековую сосну, стремительно охватывал огонь. Позади на дороге громко плакали дети и лаяла, нервничая, собака, пока мать звонила спасателям. Мужчина, схватив огнетушитель, пытался спуститься к машине.

– Не смей! Не надо! – в истерике кричала его жена, пока жизнь покидала немолодое тело женщины-водителя.

Визуал героини

Добро пожаловать в мою новую историю!

Героиня знает, что такое не везёт и абсолютно точно заслужила новую попытку стать счастливой!

Это наша-красавица Кристина. Увы, красота - не залог счастья.

Глава 1.

За пять часов до аварии

– Ах… Да… Ещё… Сильнее… – женские ненасытные стоны раздавались из моей спальни. Я медленно двигалась на их зов, пока по щеке одиноко катилась слеза.

Дверь была приоткрыта, и в зеркальных дверях шифоньера было прекрасно видно, как мой прекрасный обнажённый супруг изо всех сил наслаждается супружеским долгом… только не со своей женой, а с молоденькой фитнес-тренером. Он отдавался этому занятию с особой тщательностью, полностью заполняя её собой. Их обнажённые тела прекрасно смотрелись на моих серых шёлковых простынях, что я с особой нежностью выбирала для нашей спальни. Я искренне надеялась, что в этот раз у меня получится стать счастливой, получится создать семью, что в этот раз я обязательно рожу ребёночка; откладывать дальше было невозможно, мне и так уже говорили, что мой поезд ушёл. И вот… через месяц после свадьбы у меня опять разрывалось сердце от боли.

Я стояла, прислонившись к холодной стене, и слушала, как под их стоны разбиваются мои мечты.

Наверное, стоило бы зайти и за волосы выволочь изменщиков, но… я так устала от того, что моё сердце всегда должно разбиваться, а мечты – рушиться, что решила не мараться. Вместо этого достала телефон и заглянула в приложение домашних видеокамер. Как и следовало ожидать – отключены.

А ведь уже такое как-то было, Артём тогда уговорил меня списать это на скачок электричества, глюк техники или же на проблемы связи. Я, как полная дура, повелась.

Он их выключил вручную, ну, а я включила и тихо покинула дом. Сев в машину, отъехала на пару кварталов и принялась ждать. Я включила приложение, наблюдая, как мужчина которого я полюбила и которому доверила своё разбитое сердце, растаптывает его осколки в пыль. Уверенные в безопасности, они не остановились на спальне. Я и не знала, каким ненасытным может быть мой молодой супруг: и в спальне, и в гостиной на диване, и даже около стены в прихожей… Слава технике, об этом теперь узнает и мой юрист; развод обещал быть быстрым.

Вот только что делать с сердцем, которое трепыхалось раненой птицей в груди? Каждую секунду, что тратила на запись, я мучила его, медленно погибая. Воздуха не доставало, когда я, тихо рыдая, хватала его ртом. Я заламывала руки, выла, билась руками об руль, но запись вела.

За что так со мной жизнь?! Есть женщины, что не желают ни любви, ни детей и без проблем это получают, я же – та, что всю жизнь провела в гонке за призрачным счастьем, но никак не могла насладиться победой.

Сорок четыре года – ни любви, ни детей, ни семьи…

Еле как запихнув чувства внутрь себя, под замок, я утёрла слёзы, сбросила запись Юрию Александровичу – моему юристу – и завела мотор.

Двадцать лет подряд я каждый месяц навещала свою подругу и только сегодня впервые решила перенести встречу и устроить супругу сюрприз. Вот только, похоже, у него они получаются лучше… А может, просто нельзя нарушать традиции?

Натянув улыбку, я звонила в ворота до боли знакомой дачи. Шли годы, у меня менялись мужья, но неизменным оставалось только то, что оплакивать очередную потерю я приходила сюда. Лена – моя лучшая подруга – давно поселилась здесь на постояннку, превратив это место в уютное семейное гнездо.

– Кристина? – распахнув калитку, удивилась подруга. Миловидная, с аккуратной стрижкой-каре и мягкой улыбкой, она всегда была моим катализатором. Если до этого я сдерживала эмоции, то сейчас, стоило её увидеть, как губы затряслись.

– Боже, что случилось? Что-то с Артёмом?.. – сипло выдохнула она, раскрывая объятия.

– Нет, – прошептала я, шагнув к ней и вдыхая сладкий аромат малины, что шёл от её кожи, – он жив и здоров, в этот раз умираю я.

– Ну что за глупости?! – еле сдерживая себя, протянула Лена и повела меня по дорожке в дом.

Здесь воздух был сладок и свеж, но мне было не до этого. Рыдания разрывали мне душу. Сквозь всхлипы я раскрыла неприглядную правду.

– Кобель! – припечатала на мою исповедь Ленка. – Не реви! Он не достоин твоих слёз! Надеюсь, когда ты застала их, мозги не растеряла и сделала пару фоточек.

– Обижаешь, – криво улыбнулась я, – у меня даже есть видео, и они уже у юриста.

– Лен, ну почему я? Я же всё для него делала! Где в этой жизни справедливость?! – заходила я на новый круг.

– Ох, не знаю – не знаю, почему жизнь так к тебе не справедлива. А что касается Артёма… блин, подруга, тебе же все говорили, что он молод.

– А я уже старая?! – взвилась, не ожидая такого удара от подруги.

– Не заводись! Кто, если не я, тебе это скажет? – огрызнулась она. – Ты и сама знаешь, что любишь не столько его, сколько саму идею, что у тебя будет семья.

– А разве это плохо? Я ведь не много прошу… да и насчёт Артёма ты ошибаешься. Люблю я его… Может, не той сумасшедшей любовью, как любят в молодости, но глубокой, и оттого мне так больно!

– Ох, Кристи… Хочешь, мы возьмём биту и расколошматим его новую тачку? Он в ней души не чает.

– Нет. Жалко. Я ведь купила.

– Верно! Вот же козёл, даже зло выместить не на чем, ничего своего не принёс.

– А может, глаза его тёлке выцарапать? – вполне серьёзно предложил тринадцатилетний сын Ленки – Пашка.

– Думаешь, папа тебя по головке погладит за такое предложение? – прищурилась подруга, пока я вытирала слёзы. – И вообще, что ты тут делаешь? Мы специально в спальню ушли от вездесущих ушей.

Глава 2.

На этом фото были изображены абсолютно счастливые молодые и их друзья. Я моментально отыскала себя взглядом: жёлтое короткое платье, высоченные шпильки, тонкие выщипанные брови, которые теперь не в моде, и широченная улыбка на губах. Кажется, так я больше никогда не улыбалась. На моей тонкой талии – широкая ладонь Лёхи. Он прижимал меня к себе до неприличия близко, но всем плевать, мы тогда быль пьяны и не алкоголем, а молодостью и ощущением того, что мы только начинаем жить. Его разноцветные глаза светились счастьем, как и мои.

Лёша и Андрей – Ленкин муж – только закончили университет МВД и с пылом, свойственным юности, пытались пробиться на службе. Конечно, они были юнцами, и отношение к ним было соответствующее, но судьба им благоволила; за месяц до свадьбы ребятам удалось взлететь. Парни проявили героизм при облаве на преступную группировку: спасли заложника. Старшие оперативники говорили, что они заговорённые, раз без единой царапины вышли из той мясорубки, умудрившись прихватить с собой потерпевших. В тот день я думала, что у меня сердце разорвётся от испуга. Мне выбранный им путь не нравился, но я старалась принять его. Ведь от любви не уйдёшь, а Лёшу я любила до безумия. Казалось, его не станет, – и весь мир для меня рухнет, земля остановится или сердце перестанет биться от горя.

А Лёшка только посмеивался: «Кристи, всё у нас будет хорошо! Мы ещё будем старенькими смеяться над твоими страхами». Ах, Лёха-Лёха!

Мы дружили с детства, я ждала его из армии, ждала, когда на последнем курсе он сделает мне предложение… С тех пор я никогда так ничего не ждала. Казалось, даже двадцать лет спустя я помню запах его кожи – аромат выглаженного хлопка; помню, как он пах после тренировки потом или после долгого напряжённого рабочего дня, – тогда к аромату кожи примешивался горький запах табака. Меня это никогда не раздражало, а только дурманило.

На Ленкиной свадьбе мы гуляли практически до утра. Шумные, молодые, счастливые, мы вышли встречать рассвет. Я куталась в его пиджак, а он целовал меня хмельными губами, прикусывал мочку уха и шептал моё имя. Я же, словно котёнок, куталась в его любви. Друзья смеялись: кто здесь истинные молодожёны?! Но нам было плевать. Только сейчас я понимаю, что мы словно чувствовали и спешили жить, наслаждаться каждой секундой и быть счастливыми. Я до сих пор помню его влюблённый взгляд на себе…

«Эй, герой!» – оклик, который изменил мою жизнь. Мы не были к нему готовы. Стояли на набережной, убаюканные предрассветным спокойствием. Почему мы с Лёшкой стояли с краю? Почему он откликнулся и сделал к нему шаг? Почему мы не уехали раньше, ведь хотели сбежать?! Эти вопросы до сих пор иногда посещают мою голову.

Один из преступников, что не был в тот день, когда накрыли ОПГ, решил отомстить. Что у него было в голове? Зачем? Для чего? Почему тянул? Я не понимала до сих пор. Но в то проклятое утро он пришёл с макаровым и выпустил пять пуль в моего Лёшу, три другие попали в парней, что ринулись его обезвреживать.

Спустя двадцать лет я до сих пор помню аромат пороха и крови, как я цеплялась за рухнувшего наземь мужа, как рыдала над его телом.

– Кристи, прости. Не быть нам старенькими… – прохрипел он с пузырьками крови на губах.

Его разноцветные глаза устремили свой неподвижный взор на рассветное небо и стали медленно угасать. Из уголка губ бежала тёплой струйкой алая кровь, а сердце перестало биться ещё до того, как приехала скорая.

Даже сейчас, вспоминая его, моё сердце замирало, а в уголках глаз собирались слёзы.

Мне тогда казалось, что и моё сердце остановится, разорвётся на части, но нет… Через год я научилась заново дышать, а ещё через год даже снова начала жить. Правда, смех стал тише, жесты – не такими яркими, а при слове «герой» я постоянно вздрагивала. Если бы не Андрей и Лена, я бы не выкарабкалась. Они вытянули меня и вернули к жизни, даже пытались свести с коллегами, но опера с тех пор для меня под запретом. Я решила как можно дальше отстраниться от этих людей, понимая, что второй раз такое не переживу.

Именно тогда я встретилась с Романом. Я не могу сказать, что любила его на разрыв аорты, такое в жизни бывает только раз, но всё равно я его любила. Он заставлял меня улыбаться, отогревая замёрзшее сердце. Мужчина относился ко мне как к королеве, дарил охапками розы, дорогие шубы и бриллианты. У него был свой небольшой бизнес, что позволил мне вести непривычную для меня жизнь. Он был напорист, а я, наученная прошлым опытом, не стала откладывать своё счастье. Мы поженились через три месяца после знакомства, и я сразу задумалась о ребёночке. Не хотела больше ждать лучшего момента… Ах, если бы знать!

Через полгода, когда мы собирались на какой-то из больно важных приёмов, на которые муж стал возить меня после свадьбы, приговаривая, что он теперь – примерный семьянин, и можно задуматься о карьере в политике, я забыла сумочку в спальне и поспешила вернуться. Рома же решил прогреть чёртову машину.

Взрывная волна выбила окна в спальне, осыпав меня мелкими осколками и лишив ещё одной возможности на счастье. Ко днищу его шестисотого мерса была прикреплена взрывчатка.

В этот раз я собрала себя быстрее, ведь оказалось, что если не поторопиться, то можно оказаться выкинутой и из собственной квартиры. Бизнес-партнёры Ромы подсуетились. Бизнес полностью перешёл в их руки, а со счетов исчезли деньги. На меня попытались повесить несуществующие долги и отобрать квартиру, но мне повезло, что в наследство от Лёши мне достались верные друзья и отличные опера, которые к тому времени продвинулись по службе. Деньги со счетов хоть и исчезли бесследно, но бизнес они вернули, одного партнёра даже посадили, доказав, что это он заказал Рому.

Глава 3.

Я умерла. Осознание этого было острым, словно нож, и абсолютным. Эта мысль была во мне первой после разрывающей на части боли, чьи отголоски я до сих пор ощущала.

Но в то же время я точно знала, что всё позади. Сосредоточившись на ощущениях, я изо всех сил пыталась вырваться из мглы, что укутала меня в своих бархатных объятиях. Минутное напряжение, и вот я вижу свет, что стремительно приближался ко мне, а может, это я неслась к нему? Верно, я. Мгновение, и уже оказалась в месте, полностью залитом ярким светом, белым до боли, до рези в глазах, до исступления. Я попыталась от него скрыться, мечась, но не вышло. Он был везде. Ничего не осталось, как смириться и привыкнуть.

– Ещё одна неприкаянная… – раздался надо мной скучающий голос.

– Горемычная, – вторил ещё один сочувствующий.

– Их всё больше и больше… – шёпот, подобно шороху осеннего леса, подключился к неизвестным.

– Эй, вы кто?! Вы где?.. – давя в душе испуг, я вертела головой по сторонам, не находя ответов.

– Забавная, – вздохнул ещё один тонкий голосок, больше похожий на детский.

У меня не было тела, но я точно знала, что если бы имелось, то мурашки табунами ходили бы по спине. Происходило что-то непонятное, паранормальное, что никак не могло уместиться в моей голове, мне было страшно, я хотела назад: к Ленке на кухню, съесть ещё один кусочек блинного пирога, уткнуться в её объятия, а Тёму-изменщика и завтра из дома выгоню.

– Скучная, – подытожил первый голос, а во мне поднимала голову злость.

– Кто вам дал право судить?! Покажитесь! Может, и вы не так уж интересны?! – мысленно кричала я, зная, что они меня слышат.

– И всё же она забавная… Может, вернём?

– Обратной дороги ей нет, – тихий шорох был весомее всех.

– Как – нет?! Я не хочу! Слышите? Я не согласна! Я хочу жить, верните меня…

Мои крики были тщетны, на них никто не спешил отвечать, а вскоре я почувствовала, что интерес ко мне угас.

– О, ещё одна…

– И тоже неприкаянная…

Голос сливались в унисон, а у меня словно появлялось зрение. Я различала, что в этом белоснежном небытии сотни, нет, тысячи огоньков. Какие-то горели ярче, какие-то почти угасли. Что же это?! С любопытством озираясь, я поняла, что рук-то у меня нет. Я и есть огонёк, такой же, как и тысячи вокруг.

Паника, испуг, растерянность, словно волны, накатывали на меня.

Я же хоть и не имела ног, заметалась, толкая то один огонёк, то другой. Касаясь их, я чувствовала то безразличие, то одиночество, то возмущение.

– Суетится…

– Сейчас других разбудит…

Их голоса заставляли меня метаться ещё быстрее, пока я не коснулась огонька… чувство тепла и родства яркой вспышкой озарило нас. Удивление накрыло, заставляя ещё раз осторожно толкнуть. Огонёк так же робко двинулся мне навстречу.

– Смотри, двойники, – пискнул детский голосок на задворках слуха. Это было не важно. Для меня сейчас главным был огонёк напротив.

– Я не хочу быть здесь! – толкнув его в очередной раз, я услышала голос.

– И я, – ответила я, вновь коснувшись.

– Отпустите нас! – хором вскричали мы, соединившись. Вибрации пошли по рядам огоньков, они задрожали, заметались.

– Замолчите! – прикрикнул на нас недовольный голос, но разве нам было, что терять?..

– Отпустите! – хором кричали мы, пробуждая почти заснувшие огни.

– Двойники, – шорох вздохнул, – от них всегда много шума. Никому нет дороги назад. Проникнитесь своим счастьем! Забвение – это лучшее, что с вами случилось. Здесь нет ни тревог, ни волнений, ни боли…

– Не хочу…

– Не хотим…

– Не хочу…

Шёпот становился громче, а огни разгорались.

– Шумные, – раздражённо сказал больше не сочувствующий голос.

– А у меня идея: отпустим их, – пискнул детский голос, похоже, ему тоже здесь было скучно, хотелось уйти, умчаться, исчезнуть.

– Нет дороги назад, – раздражённо оборвал первый голос.

– Я знаю! По своей дороге нет обратного пути… – радостно пискнул детский, – но мы их поменяем! Будет забавно… Ну давайте развлечёмся! – на последнем звуке голос больше не казался ни детским, ни добрым, скорее – зловещим, от чего я замерла. Забвение так забвение… Огонёк, с которым я сталкивалась, тоже затих. Даже свечение померкло, но было поздно.

– Развлечься? Я не против!

– Почему бы не развеять скуку?!

– Двойники всегда забавные, – выдохнул шорох, – и надоедливые. Лучше, когда они по одиночке, так что я не против выслать их прочь хоть на пару мгновений…

– Решено! – радостно взвизгнул детский голос.

Я попыталась медленно затеряться в огнях, но они шарахались, как от чумы. А вскоре меня и вовсе словно скрутило и резко бросило в сторону. Снова казалось, что я лечу, только теперь приближалась тьма.

Глава 4. от лица Лекса Блейкмора

Иссиня-чёрный густой дым с вкраплением синего и алого пламени продолжал подниматься на западе города. Он полностью скрыл часть горизонта и скрывающееся в это время там солнце. Запахом гари было пропитано каждое здание в рабочем квартале, его чувствовали даже во дворце. Чёрные хлопья, подхваченные ветром, уверенно разносились по престижному району Деалель, непреклонно окрашивая белоснежный мрамор в чёрный и пугая аристократок с тонкой душевной организацией.

Много рабочих, спасателей и стражников работали на месте происшествия, но до сих пор никто не нашёл представителей семьи Фоксгейт, и это было головной болью короля.

Кайрос Фоксгейт был талантливым магом-механиком, оружейником, создавшим лучшее производство в королевстве. Благодаря его разработкам, молодой Арден – король Браксурии – после того, как скоропалительно скончался его отец Вильям Третий, одержал победу в стодневной войне. Соседи посчитали, что смогут отжать кусок благословенной земли у молодого слабого короля, но нет. Он дрался отчаянно, а новая разработка Кайроса позволила удивить соседей, и уже наше королевство обзавелось небольшим, но лакомым куском земли.

Кайрос стал несгибаемой опорой королевской власти, и вот теперь его фабрика горела, как и часть складов. Сам он вместе с единственной дочерью и её женихом оказался если не в эпицентре, то где-то под завалами.

– Старый лис не может так умереть, – со злостью и раздражением король ударил кулаком по раме, оборачиваясь на меня. – Слышишь, Лекс?!

– Боюсь, что даже я не могу спорить со смертью… – предпочел я склонить голову.

– Чушь! Все знают, что ты – её любимчик! Некромант, чей шёпот достигает её ушей.

– Арден, сомневаюсь, что ты хочешь, чтобы я поднял его, если он мёртв, а до тех пор нужно надеяться, что его найдут живым, и обращаться к лекарям и стихийникам, что тушат огонь, а не к некромантам, – подойдя к другу вплотную, я положил руку на его плечо.

– Так выпить хочется, чтобы стереть из памяти этот запах и то, что он с собой несёт, но не выйдет… я же король! – саркастически протянул он. Эмоции бурлили в друге. Сотни сценариев – один мрачнее другого – мелькали в его голове, и я их разделял. Только один процент приходился на случайность, остальные девяносто девять были отданы различным вариантам заговора.

Торопливый стук в дверь отвлёк меня от мрачных мыслей.

– Войдите! – крикнул я, возвращаясь к рабочему столу. Разветвлённая сеть потайных коридоров позволяла королю беспрепятственно бродить по дворцу незамеченным, ну а мне нужно было работать.

– Лорд Блейкмор! Нашли! – завопил секретарь не по протоколу.

– Что? – охладил его пыл леденящим душу взглядом. Он у меня получался превосходно, отточенный годами тренировок. Парень сглотнул, вытянулся, но не отступил. Уважаю! Глядишь, продержится у меня дольше остальных.

– Кого, – поправил он, – тела господина Фоксгейта, его дочери и жениха – лорда Грейвстон – были найдены.

– Живы?! – требовательно наотмашь спросил Арден, выходя в центр комнаты и привлекая к себе внимание.

– К сожалению, лорд Грейвстон погиб, – слегка стушевался, но не показал вида парень.

– А Кайрос и его дочь? – нетерпеливо отмахнулся он от имени юнца.

– Они живы… пока, – отвёл взгляд парень, отчего я сделал вывод, что те совсем плохи. Быстро стрельнув взглядом на сжавшего до белых костяшек спинку стула Ардена, я понял, что пора отпускать секретаря и доставать заготовленный на такие случаи бренди.

– Сообщай каждый час об их самочувствии.

– Слушаюсь, – понятливо кивнул парень.

– Можешь идти.

– Тут такое дело… – замялся секретарь, посматривая на короля. Совсем, что ли, бессмертный?! – Вот… – побледнев, он протянул мне доклад. Открыв папку, я недовольно покосился на него.

– Пригласи его, – устало выдохнул я.

– Слушаюсь! – радостно ответил он и поспешил покинуть кабинет.

– Что ещё? – напряжённо спросил Арден.

– Очередная магическая дуэль… – тихо перебирая кончиками пальцев по краю стола, я с выражением посмотрел на короля. Это стало нашим бичом. Талантливые маги, молодые с кипящей кровью, вместо того, чтобы служить королевству во благо, гибли, развлекаясь. Иначе я не мог назвать лживые понятия о чести, и Арден со мной был полностью согласен.

Вот только герцог Кеннингтон – далёкий родственник короля и наш общий друг – в последний год слетел с катушек и уподобился юнцам.

– Какая это по счёту?

– Тринадцатая…

– Что будешь делать?

– Я обещал, что отправлю его в ссылку, если он кого-нибудь убьёт… все живы, но это не значит, что наказания не будет. Будет, – грозно стукнул он кулаком по столу. – Моё терпение лопнуло. Дали же боги родственничка! – заметался он по комнате.

– Он верен тебе, спас тебя на войне, да и друг хороший…

– Поэтому он всё ещё развлекается в столице, а не скачет прочь в забытых землях. То, что он – друг короля, не повод играть на моих нервах! Из-за чего всё началось? Из-за той хорошенькой, но глупой куклы, что выбрала другого?! Ну что за ребячество?! – раздражённо подошёл он вновь к окну, устремляя взор на пожар, что стал потихоньку затухать.

Глава 5.

Под окнами моей палаты росли пышные заросли магнолий с тёмно-зелёными, блестящими листьями и крупными, нежными бело-розовыми цветками. Сейчас, когда не было ни ветерка, аромат казался сладким и насыщенным — почти до тошноты, — но именно это помогало мне сосредоточиться на настоящем, на своих ощущениях. Сложно было поверить в происходящее, но я изо всех сил старалась.

Лечебница располагалась среди пышной парковой зелени, в излучине реки. Вдали, на противоположном берегу, виднелись дома. Среди них не было ни небоскрёбов, ни советских высоток. Зато ярко сверкали шпили белоснежного дворца. Дома на набережной редко превышали шесть этажей и напоминали османские особняки Парижа, куда когда-то возил меня второй муж в медовый месяц.

Вздохнув, я бросила взгляд на руки, обмотанные бинтами. Что же меня ждёт?

После того как я пришла в себя, это были первые минуты, проведённые наедине с собой. Именно поэтому я решила встать и осмотреться. Несколько часов меня осматривали, обрабатывали, перевязывали, а затем — что было совершенно непостижимо — воздействовали на меня странным светом, исходящим из рук. Я едва сдержалась, чтобы не дёрнуться и не потерять сознание от невозможности происходящего. Разум с трудом справлялся. К счастью, моё молчание и замешательство списали на амнезию. Без этого меня бы уже давно упаковали в психиатрическое отделение.

Передвигаться было больно, но, к моему удивлению, вполне терпимо. Из обрывков разговоров я поняла: я должна была получить травмы, несовместимые с жизнью… Но я жива. И даже хожу.

Мысли роились в голове, как осиное гнездо, в то время как всё вокруг казалось чужим. Не только люди, не только город — но и само время. Мир.
Эта мысль должна была бы повергнуть в ужас. Но чем больше я её обдумывала, катала в сознании, тем спокойнее становилось. Мне всегда казалось, что после смерти что-то должно быть. Не может всё просто так закончиться…
Теперь энергетические шары, которыми представлялись души, и голоса тех, кто хотел "развлечься", казались реальностью.

Голоса под дверью стали громче, вызывая у меня горькую усмешку. Наглец вернулся.

— Память к ней вернётся? — знакомый голос вновь настырно добивался внимания.

— Может, да, а может, и нет, — задумчиво протянул лечащий врач.

— Давайте исходить из положительного сценария, — оборвал мужчина.
Он надеялся на то, чего никогда не случится. Я не она. И уже решила: буду придерживаться сценария амнезии до конца. Не знаю, как погибла настоящая "я" в этом мире, но, судя по травмам, это выглядело вполне логично.

Яркая птичка мазнула крыльями в воздухе, привлекая моё внимание. Она летела с той стороны берега, что была мне не видна— яркая, словно пламя. Таких я ещё не встречала.

— Ух ты, какая красавица, — выдохнула я, протягивая к ней ладонь.

Доверчивая душа, она с радостью устремилась ко мне, словно поняла, что я зову её. Чем ближе она подлетала, тем больше я поражалась: перья — как живое пламя, дрожали на ветру, словно от жара, а глаза... глаза были как угли — с тлеющими красными точками в глубине.

— Ты что творишь, ненормальная?! — возмущённый крик мужчины заставил меня вздрогнуть. Я обернулась, всё ещё не опуская дрожащей руки.

Дальше всё происходило, как в замедленной съёмке. Разгневанный брюнет, лет тридцати, сбросил с руки чёрный сгусток, который пролетел в сантиметре от меня и настиг птицу, уже почти коснувшуюся моей ладони.

Но птица оказалась вовсе не птицей. Она трансформировалась в сгусток пламени — с волей, с острыми, алчными зубами, мечтавшими вонзиться в мою плоть. Чёрная масса, словно ловчий сачок, поймала её и вбила в землю.
Потрясённо глядя в окно, я наблюдала, как огненное существо извивалось, растягивая смоляную ловушку. Его писк становился всё пронзительнее, срываясь на шипение, а пламя медленно, но неумолимо гасло.

Я хлопала глазами, потрясённо глядя на это зрелище, не в силах осознать ещё один шокирующий факт об этом мире. Паника нарастала. Я вцепилась в деревянный подоконник, наблюдая, как огонь тухнет, жизнь исчезает, а чёрная клякса начинает тлеть, превращаясь в пепел. На её месте остался идеально выжженный круг — ни единой травинки, ни малейшего признака жизни.

— Да! Я сказал: третий уровень! Немедленно расширьте круг оцепления и отправьте огневиков на остров Милосердия! — раздражённый голос мужчины, отдававшего приказы, неожиданно вернул меня к реальности.

Он говорил в устройство, похожее на bluetooth-гарнитуру, но с плавающим светящимся экраном перед ним, который явно был чем-то большим. Я сделала неуверенный шаг, разглядывая свечение в надежде увидеть собеседника. Напрасно — изображение исчезло слишком быстро. Может, видеть его может только тот, кто говорит? Я не успела обдумать это, как на меня уже устремился тяжёлый, препарирующий взгляд.

— Чем вы думали, госпожа Фоксгейт? Натворили дел и решили покончить с собой?

– Нет, что за глупость?! – вспыхнула я, напрочь забыв о своей неуверенности и осторожности. Мой взгляд встретился с его ярко-голубыми глазами – и не дрогнул.

– Тогда как вы объясните, что тянули руку к огненному духу второй степени? Они неразумны, но крайне опасны.

– Я не знала!

– Не знали? Не говорите чепуху. Каждый браксуриец с детства знает, насколько опасны дикие духи стихий. Это зазубривается до состояния мышечной памяти. А после вчерашнего пожара их по городу разлетелось десятки, если не сотни. У вас блестящее образование, Кристель. Не стоит притворяться глупой, – его слова били точно и резко, пока он медленно с наслаждением обходил меня, как хищник, выжидающий нужный момент.

Глава 6.

Очнулась я от резкого терпкого запаха травяной настойки. Память возвращалась медленно, я не сразу вспомнила, что больше не в своём родном мире. Однако знакомый с детства аромат узнала безошибочно. Меня растила бабушка, которая напрочь отвергала современные лекарства. Она часто ворчала, что все болезни – проделки фармацевтических компаний, желающих содрать побольше денег с нас – простых смертных. Позже я осознала, что за этими речами скрывалась банальная нехватка денег: на лекарства не хватало, оставались только травы. Именно поэтому запах успокаивающего отвара я узнала сразу.

Я приподнялась на локтях, осматриваясь по сторонам, и этим привлекла к себе внимание.

– Лежите-лежите, госпожа Кристель, – тут же подскочила ко мне молоденькая девушка в нежно-розовом платьице и белоснежном переднике. Она провела вдоль моего тела рукой, в которой был зажат странный прибор.

– Что это?

– Не нервничайте, – нахмурившись, строго сказала та. – Вам нельзя волноваться. Меня зовут Эльна, я – помощница лекаря Варшлоу. А это – диагностик. Он помогает мне в работе. Конечно, я могла бы использовать магическое сканирование, но это нерационально: диагностик тратит гораздо меньше маны, а работает не хуже. К тому же, честно говоря, в последние дни было много пациентов – я немного исчерпала свои резервы.

Она говорила спокойно и доступно, стараясь, чтобы я всё поняла. Пусть мне и не были знакомы её термины, но я почувствовала: ей можно доверять.

– И как я?

– Хорошо. Даже удивительно хорошо. Причиной последнего обморока стало ваше эмоциональное состояние. Вам стоит избегать душевных потрясений. Физически же вы полностью в порядке. Лекарь Варшлоу поражён. Если вы не откажете, он бы хотел изучить ваш случай подробнее.

– Зачем? – я напряглась, сердце ёкнуло. Кто знает, что он может выяснить?!

– Не пугайтесь. Это до тех пор, пока не появится кто-нибудь более «необычный». А такие, поверьте, не редкость.

– У вас тут часто бывают странности?

– О, вы бы знали, насколько изобретательны бывают люди… – она усмехнулась. – Ну вот, я закончила. Вы в норме. Выпейте отвар, и я сменю повязки. После этого можно будет принять посетителей – у ваших дверей уже очередь.

– Не хочется. Я почти ничего не помню, а люди… слишком навязчивы, – мрачно пробормотала я, вспоминая одного «гостя».

– Лорд Блейкмор – приближённый нашего славного короля Ардена Решительного, – понимающе кивнула она. – Он известен своей настойчивостью… и некоторой бестактностью. Всё потому, что ему проще работать с мёртвыми, чем с живыми – он некромант. Постарайтесь быть снисходительны.

– И чем же я так привлекла его внимание? – вздохнула, поставив пустой стакан на прикроватную тумбочку. Некромант? Ну и дела...

– Вы можете не помнить, но вы – незаурядная девушка. Ваш отец – великий человек. Благодаря его оружейным разработкам мы выиграли войну. Уже много лет никто не осмеливается покушаться на наши земли. Он – гений военных разработок. Сядьте, пожалуйста. Я начну обрабатывать раны и сменю повязки.

Её движения были уверенными и мягкими. Из-под ладоней девушки исходил лёгкий холодок, приятно растекающийся по коже. Я не чувствовала боли – только слабое покалывание.

– Вы хорошо разбираетесь в… уровнях влияния?

– Мой отец – главный лекарь короля. Так что, можно сказать, я кое-что понимаю, – с лёгкой улыбкой проговорила она, после чего ахнула: – Потрясающе. Вы действительно уникальны! Кожа почти полностью восстановилась – лишь лёгкое покраснение и пара крошечных ран. Бинты больше не нужны. Это невероятно. Никогда не видела такой скорости регенерации!..

– Может, это всё благодаря вашим мазям? Они просто волшебные! – попыталась я уйти от темы, прекрасно понимая, что в действительности моё тело восстановили… голоса.

– Конечно, в их составе редкие магические компоненты. Некоторые – с Диких Земель. Но даже они не дают таких результатов. На вашем месте я бы проверила магический резерв после выписки. В деле указано, что вы не обладаете даром, но… мне кажется, в вас что-то есть. Хотите взглянуть в зеркало? Ваша красота не пострадала.

– Конечно, – ладони взмокли, и я нетерпеливо вцепилась в простынь.

Мне была важна не красота – я просто хотела увидеть, кем стала.

– Прошу, – Эльна протянула мне овальное зеркало в серебряной оправе и тактично замолчала, я же потрясённо потерялась.

Я смотрела и задыхалась. Я ожидала увидеть кого угодно, но только не себя… двадцатилетнюю. Хотя нет, даже в двадцать я не была такой. В свои сорок с небольшим я была ухоженной привлекательной женщиной, владелицей сети фитнес-центров и салонов красоты. Я не прибегала к радикальным процедурам, но никогда не считала свою внешность божественным даром.

Теперь же на меня смотрела юная девушка редкой, почти нереальной красоты. Шоколадные волосы мягко обрамляли нежное лицо с тонкими, идеально выверенными чертами. Симметричное, изящное, будто сошедшее с полотна художника. И только глаза остались моими – бледно-зелёные с карими вкраплениями. Не зря их называют зеркалом души.

Я отложила зеркало и медленно подняла взгляд на Эльну. Она, кажется, неправильно поняла моё молчание.

– Не волнуйтесь, госпожа Кристель, ваша гордость – белоснежная фарфоровая кожа – вскоре вернётся, краснота спадёт и не оставит следа. А теперь позвольте, я закончу.

Глава 7.

– Нужно было послать за вашей дуэньей… – сокрушался господин Леруа.

– А сколько мне лет? – не задумываясь, спросила я, не отрывая взгляд от окна, за которым мелькал город.

– Двадцать пять. Вы правы, в этом возрасте вы можете позволить себе некоторые вольности.

Я усмехнулась, не оборачиваясь. Если бы знал, что я творила в годы своей юности, он бы ужаснулся. Вольности... Я планировала позволить себе нечто большее – свободу. Свободу от чужого вмешательства.

– Вот видите. Вы сами ответили, что я могу обойтись и без неё, – хмыкнула, чувствуя, как у меня перехватило дыхание. Сначала мы ехали по улицам, отдалённо напоминавшим Париж девятнадцатого века: дома в османовском стиле, лучевая структура улиц... Но вот уже приближались к рабочим кварталам. Дома здесь были попроще, улицы – словно застрявшие во времени, как воспоминание о средневековье, повсюду – печать горя, припорошенная копотью.

Проехав через кованые ворота, я успела прочитать над ними закопченную вывеску, что некогда была золотой: «Оружейное предприятие Фоксгейта». Вот я и на месте.

Мне стало трудно дышать. Запершило, ком подступил к горлу. Я едва сдержала себя, чтобы не расплакаться. То, что я видела, казалось больше моих возможностей. Это была не просто работа – это была ужасающая ответственность, которая, как каменная плита, легла на мои плечи.

В лечебнице, где мы обсуждали ситуацию на словах, я не осознавала масштаба. Да, у меня было своё дело и в подчинении – сто семнадцать человек. Но здесь... Здесь их, должно быть, гораздо больше.

Карета начала замедляться – проехать сквозь толпу становилось всё труднее.

– Кто они? – тихо спросила я у Оноры.

– Ваши рабочие и их семьи. Они напуганы. Фабрика почти вся сгорела.

– Почему они здесь?

– Кто-то требует расчёта, кто-то – уверенности в завтрашнем дне.

– Все финансовые операции на данный момент остановлены, – вмешался Леруа. – Я уже оформил документы на ваше имя для банка господина Беранже и отправил запрос. Как только банк подтвердит полномочия, нужно будет поехать на встречу. Мы будем доказывать, что вы в состоянии самостоятельно распоряжаться деньгами отца и делами его предприятий. Вы – женщина, и сейчас это большая проблема.

– Дикость!.. – только и выдохнула я, поражённая тем, насколько моё положение в этом времени шатко.

– Кстати, прошу: без меня больше не общайтесь с господином Блейкмором. Его репутация говорит сама за себя, и его интерес не может не беспокоить. Лучше, чтобы все контакты с представителями властей и городских служб шли через меня или моих помощников. Я вновь представлю их вам завтра утром. Вас устроит встреча часов в двенадцать?

– Можно и раньше, – ответила я, удивившись его представлению об «утре». Для меня полдень – уже почти день прошёл.

– Уверены? – с сомнением посмотрел он на меня.

– Безусловно, – кивнула я как раз в тот момент, когда карета, дёрнувшись, проехала через кованые ворота и остановилась перед двухэтажным зданием.

Воздух здесь был пропитан запахом гари. Мне с трудом удавалось вдохнуть полной грудью. Крики и выкрики сливались в гул. На миг мне стало по-настоящему страшно. Но кучер, к счастью, не заметил этого и быстро открыл дверь.

Господин Леруа выбрался первым, и толпа отозвалась ещё более громкими криками.

– Спокойно! – бесстрашно охладил он их пыл, заставляя стихнуть и прислушаться к его словам. – Господин Фоксгейт жив и стабилен. А пока его дочь займётся делами фабрики.

Он протянул мне руку. Рядом уже стояла Онора, её взгляд был твёрд и требователен. Я не могла позволить себе струсить.

Я вышла. Солнце ударило в глаза, отразившись от стёкол административного здания. Моргнув, я выдавила из себя слабую улыбку.

Все ждали, что я скажу. А за их спинами виднелись остатки пожарища: обугленные стены, искорёженный остов производственного корпуса. Маги со спасателями всё ещё продолжали работу. Внезапно наступила почти гробовая тишина. Даже треск воздуха от жара я слышала отчётливо. Рядом со мной встали двое крепких мужчин – телохранители, но я не приехала сюда, чтобы прятаться.

Сделав шаг вперёд, обратилась к толпе:

– Меня зовут Кристель Фоксгейт. Кто-то знает меня, кто-то видит впервые. Произошедшее – это общее горе. Пожар разрушил не только ваши дома и отнял не только ваших близких... Он отнял и моего жениха. А мой отец... пока не может к нам присоединиться. Я уверена: будь он сейчас здесь, он нашёл бы нужные слова. И предпринял бы всё необходимое.

Толпа откликнулась – гул одобрения прокатился по площади. Похоже, господин Фоксгейт и вправду пользуется беспрекословным авторитетом.

– Я бы хотела остаться просто любимой дочерью и невестой. Но судьба распорядилась иначе. Она разрушила мои мечты... но не разрушит меня. Я не сломаюсь! – ком подступил к горлу, но я сдержалась, вспоминая, что уже пережила за свою жизнь. – Я не имею права отступать и клянусь, что стану сильнее. Я не брошу вас. Вместе мы отстроим всё заново. Мы сделаем производство безопаснее. Надёжнее.

Я искала взгляд, который бы поддержал меня. Мужчины смотрели сурово, с недоверием, сведя брови и готовые в любой момент вновь возмутиться. Но вот женщины... Одна из них, пожилая, в потёртом платке, смотрела прямо на меня, не мигая. В её глазах была боль и… понимание.

Глава 8.

– Госпожа, я приготовила платье. Этот фасон вам к лицу. Изящно и ничего лишнего, – горничная, что по возрасту, должно быть, была со мной одних лет, суетилась рядом.

Небольшого ростика, с миленьким курносым носиком, с морковно-рыжими волосами, которые были тщательно запрятаны под белоснежный накрахмаленный чепчик; только пара своевольных прядок всё же выбивались около уха, да выделялись яркие брови с россыпью веснушек по всему лицу.

– Ах, как же это?! – вздыхала она, чуть не плача, глядя на мою раскрасневшуюся кожу. Вчерашняя поездка внесла свою лепту в моё состояние. Платье оставило следы на нежной ещё не до конца зажившей коже. – Может, вы никуда не пойдёте? Я обмажу выданной лекарями мазью, да сварю свою по рецепту матушки. Помните, как в детстве она от всего спасала?! – улыбнулась девушка, но тут же поникла. – Что же я такое говорю?! Конечно, не помните! Простите глупую меня…

– Ну что ты, Сюзан?! – мягко воспротивилась я, при этом не забывая блаженно улыбаться от того, что она своими нежными пальчиками наносила холодную мазь на спину, принося облегчение. – Ты не виновата! Расскажешь мне про твою матушку?

Девочка была ответственной и исполнительной. Несмотря на поздний час моего вчерашнего возвращения, она дождалась, помогла избавиться от одежды и обработала открывшиеся раны. И вот сейчас, ни свет ни заря, она вновь на ногах, помогая мне собраться. Её мягкая суетящаяся забота находила во мне отклик, успокаивая.

– Матильда была прекрасной женщиной, жаль, что не дожила до сегодняшнего дня, она бы мигом поставила вас на ноги, и на коже не осталось бы и следа. Ведь маменька была дочерью травницы и с детства знала целебную силу трав. Только ей в город захотелось. Глупая! С работой не ладилось, да и с мужчинами ей не везло, мой папаша не оценил её умения, и если бы не горе в вашей семье, то жить бы нам впроголодь. А так ваш отец, дай ему боги здоровья, взял её к вам кормилицей.

Сюзан без умолку болтала, рассказывая о детстве в загородном поместье Фоксгейтов, как там было хорошо, о детских шалостях, которыми славилась Кристель, о белоснежном пони, которого подарил ей отец на пять лет, об изящном жеребце чёрной масти, которого она получила в девять лет, о неимоверно шикарных праздниках, которые закатывал в её честь и, конечно, о драгоценностях, которые ей регулярно дарил папенька. Со слов выходило, что я была единственным и горячо любимым ребёнком вечно занятого отца, который в каждую освободившуюся минутку стремился осыпать меня подарками. Была ли я избалована? Бесспорно, но при этом была и весьма живой девицей, которая любила скакать по полям на своём скакуне, сбегать из дома и устраивать каверзы домочадцам. Не уверена, что все будут рассказывать обо мне с таким восторгом, как Сюзан, но я считала, что если после ухода хоть один человек с таким искренним восторгом будет вспоминать тебя, то, значит, всё было не так уж плохо.

– Полежите, я принесу ваши украшения… наверное, все захвачу, чтобы у вас был выбор! – после того, как нанесла мазь, стремительно впитывающуюся в кожу, горничная решительно направилась за моими сокровищами.

К сожалению, раскумаренная мягкими касаниями и мазью, что дарила моей коже благословенное успокоение, я лениво повернула голову и не увидела, откуда она стала таскать сундучки, и только на четвёртом поражённо приоткрыла рот и села на постели. Я думала, что это Рома усыпал меня драгоценностями, как королеву… Ерунда! Размах отца Кристель не переплюнуть даже королю! Пять больших сундучков и один поменьше были выставлены на бюро и трюмо.

– С чего предпочтёте начать? – довольно подбоченившись, произнесла Сюзан. – Здесь у вас рубиновые гарнитуры, здесь – изумрудные, вот тут жемчуг…

Умела бы свистеть, обязательно присвистнула бы. Пальцы чесались открыть, посмотреть и примерить, но я понимала, что времени на всё это просто нет.

– Я совершаю дневной визит, значит, всё пафосное и чересчур кричащее не подходит.

Сюзан недовольно скривилась, но два сундучка отнесла в комнату, служившую моей гардеробной. Сделав пару шагов, я смогла рассмотреть большой сейф, куда она с любовью складывала мои богатства.

– Я в трауре, – продолжила я, когда она вернулась, – хоть мой отец и жив, но жених погиб… Мне нужно что-то не броское. Может, особенное, может – то, что он дарил? – закусив губу, я ждала, пока Сюзан сама мне подскажет, ведь точно знала: траурный этикет имеет место быть.

– Лорд Грейвстоун, к сожалению, не часто дарил вам украшения. Хотя… – припомнив что-то, она полезла в сундучок; оказалось, что он устроен по принципу выдвижных полок. – Вот этот комплект был подарен им на ваш день рождения две недели назад.

Она аккуратно раскрыла бархатную коробочку, где лежал сапфировый комплект. Камни были некрупными и складывались в цветочки.

– Красиво, – проведя пальцами по холодным камням, констатировала я.

– Госпожа, это не моё дело, но вам следует сказать господину Леруа, чтобы он переговорил с руководством лечебницы, где вы лежали. Когда госпожа Онора привезла ваши украшения, я их, конечно, тут же передала ювелиру, но… вашего помолвочного кольца среди них не было.

– Дорогое?

– Очень! Оно принадлежало предкам лорда Грейвстона.

– Может, слетело с пальца? – задумалась я; не хотелось бы обвинять людей, спасших меня, по глупости.

– Что вы?! Оно же не простое, это артефакт, который специально настраивали на ваш палец. Снять его можно только по вашему желанию или когда вы умрёте, но никак не потерять! Кстати, у вас же есть брошь… Вы, правда, заказывали её по господину Кюри, но ни он сам, ни его тело так и не были найдены, так что вы её не носили, – покопавшись на нижнем ярусе, она вытащила брошь. – Это незабудка – символ любви в разлуке.

Глава 9.

— Сижу, — лениво донеслось из тёмного угла кареты.

— Вижу, что сидите. Но что вы делаете в этой карете? — прошипела я, уже закипая. Этот мужчина выводил меня из себя с пол-оборота. У меня и без того голова идёт кругом, а он, как коршун, всё кружит, выжидает.

— Вас жду…

— Не пробовали отправить записку? Или воспользоваться… — я вспомнила про то устройство, через которое он как-то со мной говорил, — …тиным способом? — отмечая в голове, что нужно срочно найти время, чтобы узнать хотя бы необходимый минимум об этом мире.

— Предпочитаю беседовать с глазу на глаз. Письмам не доверяю — их слишком легко потерять. А вы, госпожа Кристель, отчего так взвинчены? Моя компания вам не мила? Или, может, есть что скрывать?

— Не выношу навязчивых мужчин, — передёрнув плечами, я отодвинула шторку, делая вид, что любуюсь улицей. Только вот беда, перед глазами словно пелена, а все мои чувства сосредоточились на мужчине, что сверлил мой затылок взглядом.

— Как прошёл визит к господину Беренже?

— Предсказуемо. Денег мне не видать.

— Вы правда рассчитывали, что он пойдёт вам навстречу?

— Разумеется! Фабрика на краю банкротства, но, похоже, всем наплевать…

— Неужели вы действительно готовы взяться за дело? Вы? Вы ведь никогда в жизни не работали. А управление производством — это не светский салон. Там нужны опыт, знания и крепкая воля. Вы уверены, что справитесь? — несмотря на его слова, голос звучал скорее заинтересованно, чем насмешливо. Я глубоко вдохнула, задержала дыхание и только потом медленно выдохнула. Потом развернулась к нему.

— Зачем вы меня провоцируете?

— Хочу понять, на что вы способны.

— Опять вы за своё… — прикрыла глаза. — Я же уже сказала: ничего не помню. И уверена — все ваши теории пусты.

— Почему же?

— Потому что люди всегда склонны выбирать худшее, когда им дают выбор. И вы — не исключение. Вам удобно видеть во мне злодейку, но я чувствую, что это не так!

— А кто вы, по-вашему, на самом деле?

— Я — несчастная женщина, которая никак не может устроить свою личную жизнь. А теперь ещё и вязну в финансовых проблемах… из-за мужского шовинизма! — выдохнула я зло, но с горькой усмешкой.

В карете повисло тягучее молчание. Только за окном скрипели колёса да изредка постукивали копыта по булыжнику. Я не знала, чего ждала — утешения? Признания в том, что я права? Или чтобы он просто вышел и оставил меня одну? Хоть на мгновение. Дать мне выдохнуть.

Как только я очнулась в этом мире, началась гонка. Спешка, куча информации, тьма ответственности, а я ведь… умерла, а после ожила неизвестно в каком мире и в каком времени. Я потеряла себя, свою жизнь, своих друзей… Еще никогда я не была так одинока. Хотелось чисто по-женски всплакнуть на надёжном плече…. Вот только никто такой слабости мне позволить не мог, вокруг неизвестно что творится… кто друг, а кто враг неизвестно!

Я смотрела на мужчину и уже не он, а я давила взглядом — не позволяя себе сломаться. Он же молчал, задумчиво, слишком спокойно, будто выжидал. Но стоило карете мягко остановиться, как он тут же встрепенулся, легко соскользнул с сиденья и распахнул дверцу, подавая мне руку.

— Не бойтесь, я днём не кусаюсь, — с кривой ухмылкой подмигнул он, уловив моё замешательство.

— Ну-ну, — хмыкнула я, вложив свои тонкие, длинные пальцы в его широкую ладонь, — мне показалось, вы не только кусаетесь, но и младенцев заживо съедаете.

Он тихо рассмеялся, не обижаясь. Я же, опираясь на его руку, сошла на землю и впервые как следует разглядела здание. Вчера мне было не до этого — уезжала в спешке, голова была занята совсем иным.

Я сомневалась, что это здание в четыре высоких этажа с самого начала строилось как лечебница. Слишком уж в нём было много благородного, старинного. Скорее, когда-то это было чьё-то поместье, окружённое пышным садом. Нежно-розовый фасад, высокие белые колонны у парадного крыльца, и огромные дубовые двери с узорной резьбой — казались чересчур вычурными, слишком красивыми.

— Вы так и будете следовать за мной по пятам? — бросила я, поднимаясь по широким мраморным ступеням. — Мне казалось, у таких, как вы, всегда полно дел.

— Но вы у меня в приоритете.

— Польщена, — саркастически протянула я. — Честно говоря, даже радует, что среди узколобых мужчин этой эпохи, вы считаете меня злым гением, способным обвести вокруг пальца всё королевство. Кем вы меня, кстати, считаете?

— Убийцей, — спокойно, без тени сомнения произнёс Блейкмор.

Я резко сбилась с шага. Чуть не влетела лбом в роскошные резные двери, если бы не его быстрая реакция — он крепко перехватил меня за талию, удержав в равновесии.

— Похоже, вы не шутите, — прошептала я, облизнув пересохшие губы, заглядывая в его холодные, почти стеклянные голубые глаза.

— У некромантов с чувством юмора, увы, всегда были проблемы.

— Заметила, — выдохнула я, собравшись с мыслями. — Вы ошибаетесь. Но раз уж вы так настойчиво вторгаетесь в мою жизнь, и, якобы, ищете правду... быть может, направите своё рвение на то, чтобы выяснить, куда пропало моё кольцо?

Глава 10.

Как же мне было стыдно! Просто не передать словами. Обычно я бываю сообразительнее, но, видимо, стресс от недавних событий ударил по моим нервам. Иначе как объяснить ту глупость, что я натворила? Принять короля за обычного лекаря… да ещё и наговорить ему дерзостей! Ужас!

Я, наверное, окончательно бы увязла в извинениях, но, к счастью, у его величества было ограничено время. Подали сигнал, что ему пора уходить, и он оставил меня наедине с моими растрёпанными чувствами.
Хотя… разве он мог уйти, не произнеся последнего слова?

Подойдя ко мне почти вплотную, мужчина мягко перехватил мои ладони и проникновенно посмотрел прямо в глаза:

– Что бы вы ни думали, госпожа Кристель, я помогу. Ваш отец – достойная опора моего трона. Уже сегодня вы убедитесь: я не оставляю верных людей в беде.

Пока он говорил, я верила каждому слову. Даже больше – была готова последовать за ним, если бы он попросил. В его голосе звучала особая власть – мягкая, но неумолимая. Будто гипноз или наваждение, что прошли, стоило ему отвести свой колдовской взгляд.

Я ошеломлённо смотрела ему вслед, пока он стремительно удалялся по коридору. А в душе тем временем загоралась надежда. На что я жаловалась? На отсутствие денег? А если он действительно поможет?..

После этой встречи я буквально летала на крыльях. Хотелось нести эту уверенность и другим – начать с тех, кто был рядом.
Я решила навестить главу службы безопасности. Зная имя Эльны, быстро нашла девушку и попросила помощи. Она заметно удивилась, не слишком обрадовавшись нашей новой встрече. Девушка шла ассистировать лекарю, когда я выловила её и попросила подсказать, где найти моих работников.

– Госпожа Кристель?! – удивлённо воскликнул мужчина, стоило мне переступить порог его палаты. Убранство здесь оказалось гораздо проще, но в то же время всё необходимое было.

Подскочив с постели, прижимая перебитую руку к груди, он попытался отвесить мне поклон.

– Лежите-лежите, господин Франц, – остановила его с улыбкой. – Я просто хотела узнать: как вы себя чувствуете?

– Всё хорошо! – отчеканил он, невзирая на раненую руку, и всё же поднялся. На вид ему было около сорока, высокий, темноволосый, с крепкой подтянутой фигурой и прямым решительным взглядом. – Присядете, госпожа Кристель?

– Благодарю.

Здесь также стояли кресла и столик у окна, только попроще.

– Вы, наверное, уже слышали, что я ничего не помню…

– Да. Мне жаль, – он нахмурился, ожидая продолжения.

– Не стоит сожалений. Я пришла не за сочувствием. Хотела поблагодарить вас лично. Вы пострадали при… том взрыве.

– Нет, меня там не было. Мои травмы – результат спасательных работ. Очень жаль, что я не оказался рядом с вами!

– Напротив. Хорошо, что вас не было при взрыве, но всё же… Может быть, вы знаете, как мы оказались на фабрике? Что произошло в тот день?

– Боюсь, не могу ответить, – сдержанно покачал он головой. – Это странно, госпожа Кристель.

– Почему?

– Ваш отец всегда оберегал вас. В редкие дни, когда вы навещали фабрику, охрана удваивалась. Я лично сопровождал вас. Ваша безопасность – моя прямая обязанность. Но в тот день… никого не предупредили. Это был выходной, работал только цех непрерывного цикла. Господин Фоксгейт не планировал визит, вас не ждали.

– Тогда что мы там делали? – нахмурилась я.

– Возможно, ваш отец хотел показать вам что-то важное. Он был горд своими достижениями. Особенно – перед вами.

– Но мы были на обычном складе!

– Не совсем, – помолчав, ответил мужчина, заставляя меня обратиться в слух. – Там ваш отец проводил свои разработки. Так что я считаю, что он решил похвастаться очередным прорывом.

– И что-то пошло не так… – пробормотала я, но, заметив, как Франц нахмурился, уточнила: – Вас что-то смущает?

– Да. Ваш отец – гений. За все годы на производстве у него ни разу не было ни одного несчастного случая.

– Но когда-то всегда бывает впервые.

– Не у него, – твёрдо ответил Франц.

– Вы думаете… это было подстроено?

Он не ответил, но это было уже не важно. Молчание было лучшим ответом.

Тягостный осадок остался на моей душе после общения с мужчиной. Он заверил, что в ближайшие дни вернётся к своим обязанностям, а я не нашла в себе сил отказать ему. Он казался верным, а мне сейчас очень нужны надёжные люди.

После него я заглянула ещё в пару палат. Там тоже лежали мои работники, и им нужна была моя поддержка.

И только после всех визитов отправилась домой. Сидя в мерно покачивающейся карете, я чувствовала, как меня отпускает… Я даже и не заметила, что меня сковывало воодушевление. Теперь же оставались пустота и дрожь в пальцах. Я с беспокойством смотрела на вздрагивающие ладони, не понимая причин. Как так?

И только когда подъезжала к дому, меня осенило. А что, если король не просто поддержал меня? Это мир, где магия – не просто сказка, а часть жизни. Я же не знаю, что от неё ждать, а значит – и от магов, которые здесь обитают! Увлёкшись проблемами на фабрике, я оставила без внимания мироустройство…

Глава 11.

– О, дорогая! Наконец-то! – стоило мне ступить на порог гостиной, как на меня ринулась фарфоровая блондинка: белые кудри, огромные голубые глаза, аккуратный носик и маленький круглый алый рот. Её точёная фигурка была облачена в зефирное голубое платье, что мягко облепило меня со всех сторон, стоило ей меня приобнять, окутывая стойким ванильным ароматом. – Я так переживала, так переживала… – вздохнула она, отстранившись и вытащив из рукава тонкий кружевной платочек, прикоснувшись им к уголкам своих кукольных глаз. – Думала сегодня навестить тебя, но ты уже выписалась... Это ужасно эксцентрично – бросить лечение, чтобы помчаться на фабрику! – не забыла укорить она меня. – Ну что же мы стоим?! Скорее проходи! – уверенно потянула за руку по направлению к дивану. – Может, выпьем чаю? Нет, лучше чашечку крепкого кофе, ты же его любишь. Ах да, ты же всё забыла… – тараторила она, не давая мне вставить и слово, но, может, это и к лучшему. Мне сейчас хотелось выругаться, отчего её нежные ушки точно скрутились бы в трубочку. – Сюзан сказала, что ты сегодня выезжала без меня в банк. Дорогая, ты должна сейчас особенно беречь свою репутацию! Сплетни разносятся вместе с ветром, а имя твоего папеньки сейчас на грани скандала. Что будет, если он умрёт?! Не забывай, что репутация для девушки из высшего общества превыше всего.

– Как я могу забыть, когда мне твердят это на каждом углу? – саркастически протянула я, но она подоплёку не расслышала, продолжая щебетать:

– Тебе обязательно нужно появиться на прощании… Боже, как это ужасно! Такой молодой, такой молодой… – сокрушалась она, качая головой. – Прими мои искренние соболезнования… Ах, надо было свадьбу назначать хотя бы на пару месяцев раньше. Тогда бы ты уже была вдовой – это бы упростило тебе жизнь…

У меня начинал подёргиваться глаз, а на языке вертелось немалое количество язвительных комментариев, но я сдержалась. Вместо этого – молчала, стиснув зубы и крепко вцепившись пальцами в ткань платья.

– Была бы вдовой – делала бы, что хотела. А главное – деньги стали бы твоими! – с мечтательным видом похлопывала она меня по ладони.

– Патрисия, – не выдержав, я оборвала её меркантильный щебет. – Деньги, безусловно, важны, но не такой ценой, – резко высказалась. Женщина, словно испуганная птичка, поджала ладони к себе и глупо хлопала ресницами. Видно, соображала она туго, ведь даже когда горничная принесла кофе, та сидела, не шевелясь и слегка нахмурив лоб.

– Я тебе очень благодарна за беспокойство, – сбавила я оборот, – но сейчас нужно действовать не так, как от меня ожидает общество, иначе я могу остаться не у дел, без денег, без связей. Вот этого как раз «приличное» общество и не простит. Если я сохраню деньги семьи, да ещё и приумножу, то они с радостью закроют глаза на все мои выходки. А теперь – извини, – выпив одним глотком чёрный кофе, я отставила чашечку, – мне пора идти.

– Я с тобой, – подхватилась она, словно выйдя из транса.

– Не стоит, – всё ещё мягко пыталась ей отказать.

– Стоит. Твой папенька выплачивал… выплачивает мне приличную сумму за то, чтобы я берегла твою репутацию, – гордо вскинула она голову. Я же, глядя на неё, никак не могла понять, почему именно она стала моей дуэньей. Никого более уважаемого и умного не нашлось, почему эта блондинка?

– Госпожа, к вам герцог Кеннингтон, – дворецкий подкрался незаметно, заставляя меня нервно вздрогнуть и обернуться на него. В его вытянутой руке замер серебряный поднос с карточкой, где было витиевато выведено: «Кеннингтон». Словно одно только это имя должно открывать любые двери.

Я же, нахмурившись, смотрела на эту карточку, как на таракана, чувствуя подвох.

– Герцог? Собственной персоной?! – эмоционально выдохнула Патрисия. – Скорее зови его, Эндрю. Не дело заставлять его ждать!

К чести дворецкого, он не шелохнулся, ожидая моего решения.

– Зови, – вздохнув, решила его принять, прекрасно понимая, что человек с титулом герцога может не простить отказа. – Я его знаю? – стоило дворецкому отойти, тут же обратилась к Патрисии.

– Нет. Насколько я знаю, – нахмурила она свои милые бровки. – Может быть, ты и была представлена, ведь папенька исправно выводил тебя в свет, но близко вы точно не общались. Да какая разница, это же герцог Кеннингтон! – восторженно защебетала она, поправляя складки платья. Потому я с интересом прислушалась к упругим уверенным шагам, что стремительно приближались.

Светловолосый мужчина был высок и статен. Его зелёные глаза и лёгкий изгиб улыбки показались мне знакомыми, как и цепкий взгляд, что легко пробежался по Патрисии и остановился на мне. Мозг сам провёл параллели, я со вздохом была вынуждена с ним согласиться. Передо мной, несомненно, стоял родственник короля.

– Госпожа Фоксгейт, – сократив расстояние, он галантно поклонился, – примите мои соболезнования по поводу утраты вашего жениха. Несомненно, это огромная потеря не только для вас, но и для будущего нашей страны. Он был яркой личностью, которой больше не суждено сверкать. Что касается вашего отца, то он – крепкий мужчина, и я верю, что в скором времени вновь присоединится к вам.

– Благодарю, – проговорила я, глупо приседая и в то же время надеясь, что это отдалённо напоминает книксен.

– Надеюсь, я не потревожил вас, заявившись без предупреждения?

– Нет, – проговорила с заминкой после того, как Патриция громко кашлянула, – позвольте представить мою дуэнью – Патриция Дювон.

Глава 12.

Впервые в этой жизни мне действительно повезло. Сразу и без оговорок.
Господин Левуатье оказался не то что другом Кристель – он был очень предан ей. Не просто ювелир, а талантливый художник, нашедший в ней свою музу. Он был искренним и чутким, у меня не зародилось даже сомнения, что мужчина лицемерит. Он выписал мне чек, пообещав сохранить для меня большую часть украшений, а для некоторых комплектов найти достойных владельцев, готовых заплатить ещё более щедрые суммы. И всё это – в ближайшие дни.

Я была одновременно тронута и расстроена. Мне претило ему врать, потому под предлогом того, что нужно ехать на прощание, я покинула мужчину, не задержавшись даже на чашку чая.

В ломбарде уже никто не заботился о моих чувствах. Да и цену давали унизительно маленькую, но выбора не было. Я с тоской наблюдала, как приёмщик черкает металл на оборотной стороне украшений, делая пометки. Тоска и вина за то, что не смогла всё это сохранить, пытались пробраться в душу, но я задавила их в зародыше. Ценить нужно только живых. Остальное – приходящее. Придёт день, и я не просто восстановлю коллекцию украшений своей предшественницы, а приумножу её.

Онору я высадила у ворот фабрики вместе с охранником. Только после этого направилась домой – к моему потерянному жениху, ощущая себя опустошённой.

Кристель потеряла жениха, а я знала, что значит терять любимых. Горькие воспоминания накатывали волна за волной, воскрешая в памяти чувства, которые я бы предпочла забыть.

Потому, когда прибыла на место, мои глаза были красными взаправду, а чувство потери – искренним.

Особняк Грейвстоунов был стар и величественен, хоть и видал на своём веку лучшие времена. Я за свою жизнь научилась на глаз определять, когда у людей финансовые проблемы, но они предпочитают делать вид, что всё прекрасно. Вот и здесь за ухоженной аллеей перед домом виднелись запущенные заросли кустарников и деревьев, что уже давно требовали стрижки умелой рукой садовника, на чьи услуги не было средств.

Зайдя внутрь, я отметила взглядом мощную деревянную мебель из тёмного дуба, сделанную век назад. Всё ещё в прекрасном состоянии, но давно не в моде. По своему дому я могла судить, что нынче в почёте лёгкость и утончённость. Поместье было построено с размахом, но стены были непозволительно голы. Кое-где остались следы от картин, что были сняты и, скорее всего, проданы.

Грустные выводы напрашивались сами собой: по любви ли должен был состояться брак? Не искал ли жених Кристель выгоды, как и мой четвёртый муж?.. Обида острой иглой кольнула сердце – за неё и за себя.

– Кристель, моя дорогая! – тонкий срывающийся голос заставил меня обернуться.
Высокая измождённая женщина в трауре, облачённая в чёрное от макушки до пят, стояла с чуть дрожащими руками, словно в порыве заключить меня в объятия. Лицо её было бледно, глаза – заплаканы.

– Госпожа Грейвстоун, – проговорила я, чуть склонив голову. – Мои искренние соболезнования. Его смерть – невосполнимая утрата.

– Ах, дитя моё… – она приложила кружевной платок к глазам. – Вы были так близки… почти семья. Я… я не знаю, как теперь быть.

– Вы – сильная женщина, мадам. Я уверена, вы найдёте путь, как всегда находили, – вежливо отозвалась, не давая эмоциям вырваться наружу.

– Семья… да, именно так я всегда к вам относилась. Мы с моим сыном много обсуждали ваше будущее. Он был столь вдохновлён вашей мягкостью, вашей преданностью, вашей утончённой красотой… – она склонила голову, будто принося печальный реверанс воспоминаниям. Мне не оставалось ничего иного, как предаться печали вместе с ней. – Побудьте со мной, – взяла она меня за руку. – Вы почти его жена, вам следует, как и мне, принимать гостей.

Я не нашла, что возразить, и потому, под руку с ней, медленно прогуливалась по залу, полному холодных мужчин и лживых женщин. Я чувствовала, как на мне с жадным интересом останавливаются взгляды – они искали поводы для сплетен. Им было всё равно на погибшего, их интересовал только протокол и то время, которое они обязаны провести в этом доме.

Их лицемерие раздражало меня до дрожи. Как и слова, что якобы должны приносить утешение, но звучали пусто и сухо. Я вспоминала похороны второго супруга – те же напыщенные речи, те же вкрадчивые взгляды, а за ними скрывался один-единственный вопрос: кому и что достанется. Тогда, как и сейчас, скорбящие были хищниками в овечьих шкурах. Меня начинало подташнивать от их фальши, но возможности уединиться не представлялось, и я спасалась, переводя взгляд на картины и фотографии на стенах.

Среди них особенно выделялись фотографии, точнее – изображения, странным образом напоминавшие старые снимки из моего мира, но живые. Они двигались. Не больше пары секунд – лёгкое движение до момента съёмки и чуть-чуть – после. Волшебство, да и только.

– Каким же он был красивым… – пробормотала госпожа Грейвстоун, заметив, как я задержалась у одной из рамок.

На ней был высокий худощавый мужчина – не старше меня, со жгучими глазами и уверенной улыбкой. Он позировал, облокотившись на борт корабля, на фоне плывущих облаков. Вдали мелькали силуэты дам, одна из которых на мгновение появлялась на снимке с яркой сумочкой, напоминающей павлинье перо.

– Это он возвращался из Альбиона. Служба была окончена…

Глава 13.

Себастьян Кеннингтон

Негодяйка неслась через холл старого особняка, даже ни разу не оглянувшись. Возмутительно вызывающее поведение! Ладони чесались её остановить, но что дальше? Этот вопрос приятно будоражил кровь.

Хоть в начале мне не понравилась идея, и я мечтал отделаться малой кровью от этой девицы, но теперь не мог оторвать глаз.

Юбки её траурного платья, словно волны, хлестали о ноги, открывая изящные лодыжки в тонких чулках, а талия, затянутая чёрной материей, казалась необычайно тонкой. Так и хотелось проверить, поместится ли она в обхвате моих ладоней.

Было в её энергичных движениях нечто освежающее и завораживающее внимание. Последний раз меня так привлекала женская особа, когда я встретил Маргарет…

Вспомнив это имя, я замер, прислушиваясь к себе. Боль затихла. Удивительно, я год не мог залечить дыру в собственном сердце, что изнывала разочарованием, но сейчас она будто начала затягиваться, а сердце предвкушающе стучало.

Кажется, у каждой любви свой срок. И моя к Маргарет, наконец, начала увядать.

Образ Кристель притягивал, хоть я и понимал, что она заинтересовала меня только своей дерзостью, которая ранила мою гордость. Женщины обычно не решались бить туда, она оказалась исключением. Я и не подозревал, что эта юная особа остра на язык, прямолинейна и решительна. Конечно, я видел дочь Кайроса несколько раз, слышал о ней, но до этого ни разу не желал сделать знакомство более близким. О ней говорили, что она хороша собой, богата, избалована и прекрасная наездница, но никто ни разу не сказал, что у неё есть характер.

Я еле сдерживал предвкушающую улыбку, держа бесстрастное лицо, когда вышел на крыльцо. Азарт разлился в крови, требуя немедленных действий. Не нужна ей моя помощь… хорошо. Сыграем иначе!

– Ты кажешься слишком довольным, – бесстрастный голос Лекса не мог меня обмануть. Я знал его слишком долго, чтобы не улавливать истинные эмоции по малейшим изменениям интонации. Он был заинтересован.

– Думаешь? – не стал скрывать я улыбку. Мой экипаж плавно подъехал к крыльцу. Тёмно-изумрудная карета насыщенного оттенка с родовым позолоченным гербом на двери подчёркивала мой статус родственника короля. – Пожалуй, соглашусь. Впервые матримониальные планы моего родственника не кажутся мне такими уж ужасными.

– Осторожнее с ней, Себастьян, – Лекс развернулся ко мне, придерживая за плечо, – она может быть опасна.

– Глупости. Она, бесспорно, дерзка на язык, но не более. Ей нужна помощь, и я её окажу. Хочет она или нет. Ну, а если по пути пойму, что из неё выйдет отличная герцогиня, то так тому и быть. Не пойму тебя, Лекс. Ты же во всём поддерживаешь Ардена и сколько раз твердил за этот год, что мне не мешало бы жениться и забыть Маргарет, а теперь, когда я встретил девушку, что меня заинтересовала, ты твердишь, что она опасна.

– Во-первых, я это твердил ещё до идеи Ардена женить тебя на ней, – фыркнул Лекс, отворачиваясь. Его угольно-чёрный экипаж без единого опознавательного знака также подъехал. Хотя ему и не нужно было тратиться на золото, ведь кучер управлял не просто лошадьми, а самыми быстрыми, самыми выносливыми созданиями – лучшими скакунами, когда-то жившими при королевском дворе. Лекс просто поднял их скелеты. – А во-вторых, на фабрике не всё так чисто.

– Нашли какие-то улики?

– Не то, чтобы… работы ещё идут. Разбор завалов продолжается, но уже сейчас можно сказать, что это не было случайностью.

– Саботаж?!

– Тише, Себастьян. Будь осторожней со своей «дамой в беде», нутром чую, – с ней что-то не в порядке.

– Нутро? Это не тянет на весомый аргумент, – отмахнулся я.

– Помнится, твою жизнь это нутро как-то спасло, – с выражением посмотрел он мне в глаза, отчего я замер. Память подбрасывала яркую, словно это случилось вчера, картинку из прошлого.

Жаркая ночь, небольшая таверна, южное побережье…

Наши войска разместились в ожидании флота противника. Ту ночь, как всегда, я проводил с дочкой владельца, ничто не указывало на то, что она вместе с «папочкой» были подосланными убийцами, ждавшими своего момента. А вот Лекс её сразу заподозрил, и именно его рука остановила кинжал.

Я видел в его глазах отголосок своих воспоминаний, отчего кривая улыбка коснулась моих губ.

Вот только настоящее напомнило о себе громким взрывом, вырывая из лап прошлого. Яркие магические эманации мог почувствовать любой маг на расстоянии пары километров, в то время как над дорогой, что вела от особняка, поднимался дым.

Этого хватило, чтобы по долгу чести мы ринулись к источнику взрыва. Лекс тут же выхватил артефакт связи, вызывая огневиков, опасаясь всплеска распространения неподконтрольных огненных духов.

Ещё подъезжая, я учуял тошнотворный запах горелой кожи, дерева и железа. Когда же мы выскочили из кареты у источника магических эманаций, то поняли, что это экипаж, а точнее – его остатки. Тот, кто в нём ехал, слуги и животные сгорели до тла. Оставался остов, который сейчас медленно плавился.

– Это какая же температура?! – спросил я, сам готовя заклинание.

– Не спеши, уничтожишь улики, – остановил меня Лекс, прикрывая ладонью глаза и подходя чуть ближе к остову. – Пусть огневики здесь поработают. Ты всё равно уже никого не спасёшь, а вот остаточный след можешь замести… Что это?! – удивился он, отчего и я перевёл взгляд в сторону, куда ринулся друг.