Пятна барса

Щедрое предложение

Звонок телефона медленно возвращал Германа к реальности.

- Алло, профессор, - сонным голосом произнёс он, сел на край кровати и потëр лоб, будто пытаясь стереть из памяти остатки ночного кошмара.

- Рановато звонишь. Есть новости? - Герман взглянул на часы, висящие на стене.

- Прости, что разбудил, я только хотел сказать... - профессор сделал многозначительную паузу.

- Надеюсь, ты позвонил мне в пять тридцать не для того, чтобы пожелать доброго утра? – зевая, проворчал Герман.

- Да, дорогой Гера, я хочу пожелать тебе доброго утра в мире, свободном от страшных кошмаров! - торжественно произнёс профессор Гельд.

- Что? Откуда ты знаешь? - испуганно спросил Герман и окончательно проснулся.

- Тебе опять приснился старый кошмар?

- Да, приснился, - Герман с отвращением вспоминал подробности сновидения.

- Так вот, мой дорогой друг, добро пожаловать в новый, свободный мир. У нас получилось!

- Как! - подскочил Герман, - Ты уверен?

- Да, Гера, уверен, как никогда!

- Тогда я еду! - нетерпеливо выкрикнул он, - Ты мне всё подробно расскажешь!

- Понимаю твой энтузиазм, но у меня, как обычно, лекции с утра.

- Ладно, ладно, - пытался взять себя в руки Герман, - Ты не будешь занят в обеденный перерыв? Могу я заехать?

- Да, приезжай, я буду ждать тебя в приёмной, до встречи!

Герман положил телефон на журнальный столик и направился в ванную. Когда он, свежевыбритый в чистой рубашке небесного цвета спускался в столовую, утро показалось ему бодрым и терпким, как кружка ароматного кофе, дымящаяся на столе. До обеда Герман несколько рассеянно занимался обычными рабочими делами, а сам всё время думал об утреннем разговоре с профессором. Дела задержали его в офисе дольше, чем он планировал и теперь, выезжая из офисного гаража, он чувствовал себя, как в детстве, маленьким мальчиком, ёрзающим на сиденье автомобиля от нетерпения в предвкушении праздничного торжества и рождественских подарков. Наконец-то, после нескольких лет труда, сомнений, ожиданий и даже отчаяния, дело увенчалось успехом!

- Всё-таки у него получилось! - ликовал Герман, подъезжая к проходной.

Шлагбаум, впуская машину на территорию медицинского института, медленно поднялся вверх, холодно сверкнул в лучах зимнего солнца и на миг стал похож на гигантскую металлическую иглу.

Это был обычный рабочий день в медицинском институте, время близилось к полудню. Профессор Гельд увлечённо беседовал с группой студентов в своём кабинете.

- Знаете, Володя, - повернулся профессор к невысокому пареньку с шапкой курчавых волос, из-под которой на него внимательно смотрели блестящие серые глаза, - я всё-таки поддержу проект, мне нравятся ваши идеи и тема достаточно интересная! Но вы хоть представляете на что замахнулись? Поиск решения задачи, которую вы поставили перед собой, будет очень нелёгким, надеюсь, вы это понимаете?

Парень уверенно тряхнул головой, отчего все кудряшки пришли в движение:

- Профессор, и всё-таки я рискну!

- Ну что же, молодой человек, именно за это я вас и ценю, - Гельд похлопал Володю по плечу, - за способность ставить перед собой сложные задачи и не пасовать перед трудностями.

Дверь в кабинет неожиданно открылась, и в проёме показался солидный незнакомец в деловом костюме из дорогой лоснящейся ткани.

- Здравствуйте, Гельд Роберт Иосифович?

Профессор слегка кивнул головой.

- Надеюсь, я вам не помешал?

- День добрый. С кем имею честь? - профессор поднялся из кресла и сделал несколько шагов навстречу посетителю.

- Пронькин. Сергей Афанасьевич. Меня делегировали к вам, так сказать... уважаемые люди нашего города. Могу я поговорить с вами наедине?

- Можете, но тогда вам придётся подождать, пока я отпущу студентов на перерыв. Надеюсь, вы не спешите?

- Нет, не спешу. Пожалуйста, Роберт Иосифович, продолжайте, не смею вас отвлекать, - вежливо кивнул гость и скромно присел на стул в самом конце кабинета, показывая всем своим видом, что готов ждать столько, сколько понадобится.

Профессор вернулся к студентам и продолжил обсуждение проекта. Примерно через десять минут ожидания гость услышал:

- Ну что же, друзья мои, отпускаю вас на перерыв, встретимся снова после обеда, приятного вам аппетита.

Студенты шумно встали со своих мест, и вышли из кабинета один за другим, бросая любопытные взгляды на незнакомца. Профессор провожал их тёплой улыбкой. Когда дверь за последним студентом закрылась, он указал посетителю на кресло возле своего стола:

- Пожалуйста, присаживайтесь.

Пока незнакомец немного неуклюже располагался в кресле, откинув в стороны фалды пиджака, профессор пытался разглядеть его ничем не примечательное лицо, но взгляд, не имея возможности зацепиться за хоть сколько-нибудь выразительную деталь, то и дело соскальзывал на серый полосатый галстук и белоснежную рубашку гостя.

- Итак, что привело вас ко мне, уважаемый...

- Сергей Афанасьевич, - поспешно добавил гость, - Профессор Гельд, меня и ещё многих известных людей нашего города весьма впечатлили ваши последние исследования человеческого мозга, особенно нас заинтересовало то, что вы нашли способ воздействия на э-э-э-э... дофаминовые нейроны. Это всё очень и очень интересно.

Лицо профессора моментально оживилось, так было всегда, когда речь заходила о темах его исследований.

- Да, я обнаружил, что употребление некоторых веществ, изменяет структуру и активность нейронов в полосатом теле мозга. Это часть, отвечающая за целенаправленное управляемое поведение, - профессор с энтузиазмом подскочил к доске, схватил мел и начал рисовать, что-то похожее на колючки и малопонятное для непосвящённого в исследования мозга человека.

- Эти вещества изменяют структуру средних колючих нейронов, которые обладают дофаминовыми рецепторами. Представим, что это колючие нейроны, - профессор указал рукой на доску, - А это - дофаминовые рецепторы, - он немного отошёл в сторону и критически осмотрел свой рисунок, - Средние колючие нейроны — основной вид клеток полосатого тела. Эти нейроны похожи на растение со множеством веточек и мелких шипообразных выступов, видите? Каждый из них обладает одним или двумя типами дофаминовых рецепторов D1 или D2. Когда нейроны D2 активизируются, они препятствуют некоторым действиям, то есть заставляют человека остановиться и ничего не делать. Достаточно хорошо известно, что дофамин вовлечён в любую зависимость, однако, в результате исследований я понял, что, например, при алкоголизме важную роль играет дофаминовый рецептор D1. Я изобрёл препарат, частично блокирующий рецептор D1. Потом, путём многочисленных опытов над животными и клинических исследований, я смог усовершенствовать этот препарат, чтобы его концентрация была наиболее эффективной и не имела побочных эффектов. Это серьёзный прорыв, если всё получится, то скоро можно будет с уверенностью сказать, что любую зависимость возможно излечить.

Смыть пятна барса

Обеденный перерыв подходил к концу, когда Герман буквально вбежал в приёмную профессора.

- Ну, наконец-то, Герман, знакомься, это Григорий, - Гельд указал рукой на невысокого худого мужчину, который сидел на кушетке и застёгивал рубашку слегка подрагивающими руками. Черты его лица были грубыми, а кожа имела красноватый оттенок, казалось, он только вошёл с мороза в тёплое помещение.

- Григорию 29 лет, - уточнил профессор.

Новый знакомый кивнул Герману, и его бледные губы растянулись в приветливой улыбке.

«На вид можно дать и все сорок, - Герман внимательно оглядел мужчину, - Мешки под глазами, глубокие складки на лбу и переносице, жизнь изрядно потрепала его», - подумал он и сел в одно из простеньких, но удобных кресел, стоящих возле стола.

- Григорий успешно прошёл курс лечения и вот уже три месяца не употребляет алкоголя и табака, - пояснил Гельд.

- Представляете, после того, как Роберт Иосифович провёл со мной это, как её... - Григорий хлопнул себя по лбу ладонью, - Терапию! У меня больше ни разу не возникло желания выпить или закурить, - восторженно заявил он, повернувшись к Герману.

- Поздравляю! - Герман приподнялся в кресле и крепко пожал ему руку. - Скажите, сколько лет вы употребляли алкоголь?

Григорий потёр нос, вам ещё слегка отливающий синевой:

- Представьте себе, с самого детства, скорее всего, лет с пяти я уже «сидел на стакане» и курил, как паровоз, почти каждый день, - ответил он.

- С пяти лет?! - недоверчиво переспросил Герман.

- Понимаю, трудно такое представить, но родители у меня — алкаши, а я, получается, - потомственный багадул. Не мог без спиртного и шагу ступить, как машина без солярки, — хихикнул он.

- Багадул? - в недоумении переспросил Герман.

- Ага. Это в нашей местности так алкоголиков называют. Я ведь на севере Сахалина вырос, там, где каторга раньше была. Жизнь на острове тяжёлая и неинтересная, вот многие и пьют. Большинство ведь не может из тех краёв выбраться. Меня родственники забрали, когда родители померли. Но не у всех есть родные на большой земле. А у меня ещё и справка есть, дружки мне её выписали, по пьяни, конечно, дело было...

- Справка, какая справка? - снова не понял Герман.

- Справка! - обрадовался вопросу Григорий, - О том, что я истинный багадул от Бога, так сказать! Потому что именно в этом мой талант и заключается... Заключался. Но это уже в прошлом, - спохватился вдруг Григорий и снова стал серьёзным.

- А вы раньше пытались бросить пить?

- Пытался, но продержался без алкоголя неделю, не больше. Были перерывы, но только потому, что денег не было и достать спиртное не получалось. С табаком-то проще будет — почти всегда можно бычки найти. Как-то меня на пятнадцать суток посадили за хулиганство, так я чуть копыта не отбросил без спиртного, еле откачали. Наверное, это и был мой рекорд.

- А раньше вас кто-нибудь пытался вылечить? - поинтересовался Герман.

- Пытались лечить в клинике — без толку, только лекарства перевели. И кодирование не помогло. Я приятеля долго уговаривал, чтобы он торпеду с лекарством у меня из под лопатки достал. Так он её ножом вырезал, представьте, безо всякой анестезии. А я пошёл, «настрелял» у прохожих мелочи, да тут же и напился. Все рукой махнули, дескать, конченый человек. А вот Роберт Иосифович один только и смог помочь, - Григорий посмотрел на Гельда с благоговением. - Спасибо, Роберт Иосифович! Я как будто заново родился и всё благодаря вам!

- Потрясающе! Это успех, профессор! Вы так долго шли к этому дню и он, наконец. настал! Я всегда верил в успех вашего дела! - Герман просто светился от счастья.

- Григорий, Герман Алексеевич тоже напрямую причастен к вашему выздоровлению. Мы достигли результата только благодаря его поддержке и финансированию проекта. Так что, Герман, прими мои искренние поздравления!

- Спасибо, профессор, спасибо! Уже три месяца? Ну и почему так долго скрывали от меня Григория? - немного обиженно спросил Герман.

- Мне нужно было убедиться, что процессы необратимы. Да и сейчас, пожалуй, слишком рано расслабляться, мы будем пристально наблюдать за жизнью Григория ещё долгое время.

- Роб, дружище, да это же настоящая победа! - не выдержал, наконец, Герман и бросился обнимать профессора, совершенно забыв, что пару минут назад называл его на «вы» при пациенте. - Это огромный прорыв в науке! Такое обязательно надо отметить!

- Да, Гера, обязательно отметим, в том случае, если ты не задушишь меня своими ручищами, - улыбнулся Гельд, с трудом высвобождаясь из объятий друга.

- И как вы собираетесь это отмечать? - Григорий беспокойно заморгал маленькими водянисто-голубыми глазками.

- Не так, как принято в большинстве случаев, Григорий, не сомневайтесь. Жизнь некоторых людей настолько интересна и насыщена, что у них не возникает необходимости прибегать к искусственным способам поднятия настроения. Ну, разве что, лично я прибегаю к кулинарным способностям моей жены. Вот к этому я уже давно и безнадёжно пристрастился, - улыбнулся профессор.

- Да, это отличный способ поднять настроение! - согласился Герман.

- Крем-брюле? - Гельд лукаво взглянул на друга и рассмеялся.

Герман шутливо нахмурился:

- Ну, переел один раз, с кем не бывает, теперь всю жизнь вспоминать будешь? Что поделать, если Юля готовит просто волшебно. В конце концов - это ты меня подсадил. Всё, решено, встречаемся у тебя! - заявил Герман, - Посмотрим, что на этот раз придумает твоя жена.

Остаток дня Герман провёл в состоянии полного блаженства.

- До завтра, Лариса, - попрощался он с секретаршей, одарив её приветливой улыбкой. Выйдя из здания, в котором располагался офис фирмы, он направился в магазин, решив сделать близким подарки. Герман набросал в тележку горького шоколада с миндалём и мятой, который так любила его жена, и взял несколько упаковок жевательного мармелада. «Сын будет доволен», - с радостью подумал он.

Потом Герман зашёл в отдел игрушек. Он шутил с продавцами и улыбался кассирше ювелирного магазина, в котором подобрал жене изящный кулон и цепочку. Затем, пожелал всем прекрасного вечера и вышел. На улице он улыбался незнакомым людям. Дома надел свой подарок на шею жены. С удовольствием наблюдая восторг на лице Марии, подхватил любимую на руки и закружил по всей комнате.

Начало охоты

Ранним утром в тесной, но уютной квартире профессора Гельда из маленькой кухни раздавался чарующий аромат только что сваренного кофе. Жена профессора Юлия, невысокая, но изящная женщина с длинными золотистыми волосами, варила кофе по особому, наверное, только ей одной известному рецепту. И он получался просто превосходный: с корицей или имбирём, со сливками и каким-нибудь диковинным сиропом. Не зря друзья Роберта или студенты, которые нередко появлялись в маленькой профессорской квартирке и наполняли её звонкими молодыми голосами, так любили посидеть на кухне и выпить чашечку с какой-нибудь великолепной выпечкой. Юлия и в этом была большой мастерицей. Она неустанно создавала уют в доме, украшая его кружевными занавесочками, красивыми скатертями и изящными вазами. На подоконниках стояли кашпо с кактусами, геранями и ещё какими-то малоизвестными, но прекрасными растениями. А на стенах висели картины, нарисованные ею. Юлия была не только женой профессора и заботливой хозяйкой, но ещё она пыталась рисовать. Правда, это у неё получалось не так хорошо, как миндальное печенье, которое таяло во рту и вызывало неподдельный восторг у благодарно жующих гостей. Но сегодня с утра жена профессора явно была чем-то расстроена. Она накинула белую льняную рубашку вышитую узорами, которая прикрыла стройные ноги почти до колен, наспех собрала волнистые волосы резинкой, но непослушные пряди тут же капризно спустились на высокий лоб и создали золотистую рамку вокруг лица. И этот утренний портрет был настолько прекрасен, что даже сам Пикассо не посмел бы запятнать подобный лик своей гениальностью.

- Роберт, дорогой, иди завтракать, омлет уже готов, - сказала она и хотела что-то добавить, но передумала. «Лучше не беспокоить его за едой», - решила Юлия и отложила в сторону газету, которую нерешительно мяла в руках.

Профессор Гельд сел на своё обычное место за накрытым столом, сервированным столовыми приборами и накрахмаленными салфетками. Редко теперь можно увидеть такое на обычной маленькой кухне, но Юлия любила, чтобы всё было по-настоящему красиво, уютно и вкусно. Она положила мужу омлет и несколько сырников со сметаной и клубничным сиропом, как он любил.

- Приятного аппетита, дорогой.

- Спасибо, Юлечка.

Она была очень встревожена, но профессор, по своему обыкновению, за завтраком был рассеян и погружён в собственные мысли. Юлия отошла к окну , чтобы немного успокоиться и некоторое время смотрела на просыпающийся утренний город, на первых прохожих, спешащих по делам. Вот их соседка Нина идёт на работу, что-то рановато сегодня. Наконец, собравшись с духом и снова взяв в руки газету, она решительно повернулась к мужу:

- Роберт, не знала, как тебе сказать и не хотела расстраивать тебя, но... рано или поздно, ты всё равно узнаешь.

- Что случилось, Юля? - спросил Гельд, рассеянно ковыряя вилкой омлет. Он впервые за всё утро внимательно вгляделся в расстроенное лицо жены.

- О тебе написали статью, - Юлия протянула Гельду газету, - Эта статья просто ужасна. Там говорится, что ты проводишь запрещённые опыты на животных и людях, что препарат, над созданием которого ты работаешь, вызывает у пациентов серьёзные побочные эффекты, угрожающие здоровью и даже жизни людей!

Гельд быстро пробежал глазами статью и отбросил газету в сторону.

- Юля! - профессор вскочил и подошёл к жене.

- Роберт, я знаю, что это неправда. Гнусная клевета! Как вообще они посмели...

Профессор обнял жену, и они молча стояли возле окна.

- Я знаю, откуда ветер дует, - наконец сказал Гельд, вспоминая натянутую улыбку Пронькина и его ироничные слова: "Всего хорошего, профессор!"

Он немного отстранил жену от себя и заглянул в её удивительные голубые глаза:

- Ты веришь мне, Юля?

- Конечно, дорогой, я верю тебе, - Юлия вытерла слёзы и попыталась улыбнуться.

- Не волнуйся, милая, всё будет хорошо! Извини, но мне уже нужно идти, - сказал он, взглянул на настенные часы, оформленные руками жены в стиле Сальвадора Дали, и тут же отвернулся. "Может попросить снять их? - подумал он, - Нет, не стоит, она, наверняка, обидится".

- Но ты даже ничего не съел! - снова разволновалась она.

- Спасибо, Юлечка, что-то не хочется. Да и пора мне, нельзя же опаздывать на работу.

- Я тебе сырников с собой заверну.

Осиное гнездо

Несмотря на то, что профессор совсем недавно бодро уверял Юлию, что всё будет хорошо, настроение его было изрядно испорчено утренним известием о статье. Он понимал, что обвинения, выдвинутые против него, были надуманы, но статья может вызвать немало пересудов, а, возможно, и неприятностей. По дороге от дома до института профессор думал о том, какие прибыли получают предприятия, производящие алкоголь и табачную продукцию. Даже он, далёкий от сферы производства и торговли человек, прекрасно понимал, что дело это чрезвычайно выгодное. Кроме того, существует ещё и криминальный мир, где процветает торговля наркотиками, приводящая многих людей, подростков и даже детей к страшным страданиям и смерти. Всё это, вместе взятое, плюс человеческая слабость, жадность и порочность доводит проблему химической зависимости в стране до масштабов эпидемии, которая постепенно разрушает нравственную основу нации. Но те, кому это выгодно, подливают масла в огонь: внедряют культ алкоголя, табака и наркотиков через рекламу, кино и поп культуру. Страшные люди, у которых нет ни чести, ни принципов, делающие деньги на чужом горе и слабостях людей. Они, так сказать, сотрудничают с полицией, делясь с ней своей прибылью. И так далее.

«Не зря столь щедрое предложение Пронькина показалось мне сомнительными и недобрым. Да и вообще, какое право я имею настолько углубляться в исследования мозга и отдавать в чьё либо распоряжение подобную власть над людьми. Ведь я люблю науку и хочу, чтобы она служила на благо человечества. Если моё изобретение возьмут под контроль люди, которым выгодно поддерживать производство алкоголя, табака и наркотиков, тогда помощь станет доступной лишь единицам и страдания людей пополнят и без того тугие карманы богачей»! Профессор даже слегка подпрыгнул на сиденье автомобиля и присвистнул:

- Какие же огромные деньги! Вот это да! Оказывается, я растревожил большое осиное гнездо. Вторгся на их территорию. И теперь потревоженные осы начинают жалить меня!

Он задумался о возможных последствиях того, что затеял. А ведь он просто хотел помогать людям. Несчастным, погибающим, не способным самостоятельно справиться с навалившейся бедой. Он хотел, чтобы семьи были счастливы. Чтобы дети не страдали от насилия и других страшных последствий зависимости своих родителей. Чтобы меньше было трагедий, катастроф и аварий, совершённых в нетрезвом виде. Преступлений, рождённых помутнённым алкоголем или наркотиками сознанием. Он хотел, чтобы мир стал светлее и радостней. Чтобы люди не страдали от мучительных ночных кошмаров, подобно Герману, пережившему в своём детстве ужасные вещи, которых он не заслуживал. Да и никто, вообще никто такого не заслуживает, только родившись на свет и не успев ничего совершить.

"Да-а-а-а... Всё гораздо серьёзней, - думал профессор, - пожалуй, пытаясь освободить людей от химической зависимости, я не учёл чего-то более важного, от чего их следовало бы освободить".

День обещал быть пасмурным, небо, подобно офисным сотрудникам, оделось в нейтрально серый цвет.

- Как бы ещё дождь не зарядил, - проворчал Гельд, въезжая на территорию медицинского института.

В холле он встретил ректора, высокого плотного мужчину с усталым бледным лицом.

- Здравствуй, Роберт, вот ты мне, как раз и нужен. Зайди ко мне в кабинет после обеда, - сказал он и пошёл дальше по коридору в сторону студенческой лаборатории. Вид его показался профессору крайне озабоченным.

"Что такого важного может сообщить мне ректор сегодня? - удивился Гельд, - Мы же только вчера подробно обсудили с ним учебный план и последующие клинические лабораторные исследования".

Всё утро профессор чувствовал себя подавленным, рассеянно слушая доклады студентов. Но к полудню беспокойные мысли пошли на убыль. А после того, как он спустился в институтскую столовую и хорошо подкрепился отбивной с картофельным пюре и овощным салатом, выпил чай с нежными сырниками, которые дала ему с собой жена, настроение его значительно улучшилось.

"Вот что значит, полдня ходить голодным, - думал Гельд, выходя из столовой, - Ни к чему хорошему это не приводит".

После обеденного перерыва профессор поднялся на второй этаж. Он шёл по длинному коридору с множеством одинаковых дверей справа и слева.

"Как перевёрнутые карты,

И не поймешь, коль не откроешь,

Туз ли, шестёрка пред тобой.

За каждой дверью люди, судьбы.

А что же ждёт меня за той?"

- рассеянно декламировал профессор, подходя к двери кабинета ректора и открывая её. "По какому это поводу меня посетило лирическое настроение? - хмыкнул он, пытаясь отвлечься от неприятного предчувствия, и вошёл в кабинет.

- Итак, Роберт, ты уже читал статью? - Ректор положил перед ним газету с обведённой чёрным маркером колонкой текста.

"Как она теперь похожа на некролог!" - отметил про себя профессор, - «Но, думаю, пока рановато меня хоронить».

- Да, я в курсе, но вы же прекрасно понимаете, что это ложь. Ведь вы давно лично знаете меня и всё, что я делаю в институте. - спокойно заявил Гельд.

- Роберт, - ректор устало вздохнул, нахмурился и глубокие морщины на лбу и около переносицы обозначились сильнее, - Конечно же я всё понимаю, знаю тебя и твои исследования. Но, пойми меня правильно, после этой статьи, будь она неладна, начнутся всякие комиссии, проверки и неприятности, как-будто у нас мало других проблем. И кому только понадобилась эта статья! Неужели у тебя есть враги? - несколько секунд ректор пристально вглядывался в лицо профессора, будто видел его впервые.

- К сожалению, теперь я вынужден отказать тебе в продолжении исследований на базе нашего института.

Гельд вскочил с кресла и почти подбежал к ректору:

- Но, вы же всегда поддерживали мои исследования! Мы же вчера вместе написали план...

- Дело в том, Роберт, что сегодня мне позвонили из министерства образования и потребовали прекратить твою научную деятельность в институте. К моему большому сожалению и при всём искреннем уважении, я больше не смогу поддерживать тебя, Роберт, извини.

На шаг от смерти

Гельд выехал за ворота Медицинского института. В городе уже начались пробки, которые к вечеру делали передвижения по улицам, практически, невозможными. Профессор решил покинуть суету вечернего города с его бесконечным нагромождением машин, стоящих друг за другом в нетерпеливой очереди, и кажущихся в тот момент бесполезными безделушками. Сегодня ему было невыносимо тяжело видеть и слышать обозлённо сигналящих и ругающихся между собой в бессильной ярости водителей. «И так почти каждый вечер, всё без изменений. Хотя нет — становится только хуже», - подумал Гельд и свернул на объездную дорогу.

- Лучше уж долго ехать, чем долго стоять, - заключил он.

Машин на шоссе было немного, но профессор ехал не спеша. Теперь, когда лекции закончились, и работа в институте не отвлекала его от неприятных мыслей, сегодняшние события навалились всей своей непомерной тяжестью, отчего он сразу же почувствовал смертельную усталость.

«Так, надо привести мысли в порядок. Как раз в дороге будет время обдумать происшедшее»,- решил профессор, - «И как же я смогу сказать обо всём Юле? Она будет ещё больше переживать». В голове постоянно прокручивался сегодняшний разговор с ректором. Особенно часто вспоминалась последняя фраза:

- При всём уважении, Роберт, я не могу больше поддерживать твои исследования.

Сознание снова и снова возвращало его к этим роковым словам.

"Что же дальше?" - думал профессор, - "Как я смогу жить без своих исследований, без любимой работы? Теперь у меня нет лаборатории, нет даже самых необходимых материалов и оборудования. Негде работать с пациентами. Неужели - это конец? Видимо Пронькин был прав: я нажил себе непримиримого врага, который начал планомерно уничтожать мою жизнь».

- Нет, всё-таки должен быть выход. Обязательно нужно что-то придумать, - произнёс он вслух.

Гельд был очень расстроен и не сразу понял, что происходит, когда руль резко дёрнулся, а машину повело влево. Вдруг он обнаружил, что несётся по встречной полосе лоб в лоб на тяжёлую гружёную фуру. Профессор нажал на тормоза, но машина стала как будто чужой, неподатливой. Отказываясь повиноваться, она продолжала нестись по встречке. Время будто остановилось, и он воспринимал происходящее, как в замедленном кино: видел несущийся на него грузовик, понял, что столкновение неизбежно. Но всё, что он мог — это беспомощно наблюдать за тем, как развиваются события. Откуда-то издали он услышал сигнал приближающейся машины, заметил испуганное лицо водителя. Дыхание у Гельда перехватило, глаза широко раскрылись, сердце, как будто остановилось, и он ощутил странную пустоту в груди. Профессор почувствовал, как по всему телу с головы до ног пробежала волна то ли жара, то ли холода, чего именно, он так и не понял. Он съёжился от ожидания сильного удара, боли и темноты... но в последний момент грузовик успел отвернуть в сторону, а машина, наконец, поддалась управлению. Профессор резко вывернул на обочину, каким-то чудом избежав столкновения со вторым грузовиком. Опель левой фарой врезался в отбойник на краю дороги. Гельд ощутил резкий толчок, удар и привкус крови на языке и губах. Раздался страшный скрежет металла, и звук крошащегося стекла. Машина, продолжая двигаться по инерции ещё метров десять, как картон смяла металлическое ограждение отбойника на своём пути и остановилась, накренившись на правое переднее колесо. Гельд несколько минут сидел в полном оцепенении. "Кажется, жив", - подумал он и медленно начал выбираться наружу. Руки сильно тряслись, он долго возился с дверцей, наконец, открыв её, вышел и впервые за всё это время вдохнул полной грудью. Ноги подкашивались. Его окружили незнакомые люди. Откуда-то издалека раздавались их голоса. Гельд не сразу понял, что от него хотят, и пытался по губам говорящих разобрать слова.

- Как вы? Вам плохо? - наконец услышал он. Гельд пошевелил губами, пытаясь что-то сказать, но голос не слушался его.

- Шина... У меня лопнула шина, - наконец смог выговорить он и не узнал свой голос, таким чужим и далёким он ему показался.

Через несколько дней Гельд приехал в мастерскую, чтобы забрать из ремонта машину. Он уже успел немного прийти в себя после происшедшего, но выглядел уставшим и осунувшимся. Под глазами были тёмные круги, мелкие морщинки стали заметней. В последнее время профессору плохо спалось и ночами он бродил по квартире, как привидение — сутулый и похудевший, вызывая серьёзное беспокойство у жены.

- Роберт Иосифович, а вы знаете, что шина вашего автомобиля лопнула не случайно?

- Что? - удивился профессор, - Почему вы так решили? Ведь подобные случаи не редки и причины могут быть разными.

- Вы правы, но в вашем случае у меня есть доказательства, что аварию вам подстроили специально, - ответил мастер, пристально посмотрев на профессора.

- Какие доказательства? Вы мне их покажете? - оживился профессор.

- Да, пойдёмте со мной, и вы увидите всё своими глазами.

- Кстати, как я могу к вам обращаться? - спохватился Гельд.

- Николай.

- Очень приятно.

Мастер провёл профессора в просторное помещение, заставленное полуразобранными автомобилями, моторами, покрышками и другими запчастями. Знакомый запах масла и соляры, наполняющий пространство мастерской, напомнил профессору детство и запах гаража родителей.

«Прямо-таки лазарет для машин», - подметил профессор, когда они проходили мимо двух сильно искалеченных иномарок, возле которых суетились автомеханики и слегка усмехнулся невольному сравнению. Мастер подошёл к сильно повреждённой покрышке колеса, которая лежала в углу и была разрезана в нескольких местах. Он поднял её край:

- Видите этот металлический предмет внутри?

- Да, вижу, что это? - наклонился над покрышкой профессор.

- Это игла. Дело в том, что злоумышленник с помощью шприца ввёл в колесо вашей машины химический состав, который привёл к перегреву и взрыву шины. Это могло бы остаться незамеченным, если бы он вытащил иглу, но она сломалась и он не смог достать её кончик, наверное, очень спешил. Каким-то чудом сломанная часть осталась внутри даже после разрыва шины. Возле иглы я обнаружил следы введённой жидкости и расплавленная часть шины тоже находится в месте прокола. Вот вам и доказательства, что кто-то намеренно постарался "подложить вам свинью" .