Пышечка (не)для Мажора

Глава 1

Лера Данилова

– Ну чего ты там копаешься? – ломится в ванную комнату подруга. – Нам пора!

А я смотрю на своё отражение в зеркале и понимаю, что на вечеринке мне не место. Там нечего делать девушкам в теле.

Я набрала вес. Уже который год с ним борюсь. И из-за него часто становлюсь целью для насмешек и издевательств.

– Ну же, Лерчик, – продолжает стучать Аврора, – открой!

Отпираю замок. Она сразу входит.

Вот кому всё нипочём: красивая, яркая, модная. Как мы вообще подружились, не знаю. Полные противоположности.

– И что мы тут застряли? – злится. – Только не говори, что не собираешься идти?

– Мне там не место! – обречённо вздыхаю.

Эту тусовку ждали все. Её устраивает король нашего универа – Лекс Климов. Все мечтают оказаться в числе приглашённых. И Авроре в этом году повезло. А я, как говорится, лишний багаж. Плюс один.

– Не начинай! Слушать ничего не хочу! – сердится.

– На вечеринке буду смотреться, как белая ворона, – мои габариты не вписываются в нынешние стандарты красоты.

– Хватит сидеть взаперти. Забей на всех и просто живи! Ты прекрасна! – улыбается. – И плевать, что говорят другие! – Воронцова действительно не замечает моих недостатков. У неё будто на глазах розовые очки и благодаря им она видит меня такой, какой я хотела бы быть. – Подожди! – исчезает буквально на пару минут. – Вот! – пихает мне белую футболку и джинсы. – Надень их!

Делаю то, что просит. Белый топ подчёркивает мои выдающиеся формы. Как и джинсы с высокой посадкой утягивают там, где нужно.

– Идеально! Не прячься, а показывай достоинства своей фигуры.

– Какие? Огромную задницу и выдающийся бюст? – показываю руками на грудь, которая сразу к себе привлекает внимание.

– Не наговаривай на себя! Всё у тебя, как надо. Парни оценят, – продолжает на своём настаивать.

– На меня вообще парни не смотрят.

– А вдруг на тебя западёт какой-нибудь красавчик! – на милом лице подруги появляется мечтательное выражение. Не удивлюсь, если в её фантазиях я уже замужем и у меня двое замечательных деток.

– Ага, как же!

Ох, как я ошибалась. Кто ж знал, что этот день станет началом моей новой жизни.

– Поехали! – хватает меня за руку.

Еле успеваю прихватить телефон.

Через час мы стоим у особняка нашего популярного мажора. Внутри во всю играет музыка. Полно народу, как на улице, так и в доме.

Аврора входит первая, я только после того, как делаю глубокий вдох. Мы проходим в самую глубь. Кто-то танцует, кто-то играет в бильярд. Хозяина нигде не видно, и только я о нём вспоминаю, как все начинают расступаться и появляется ОН.

Двигается так, будто все присутствующие его подчинённые: походка лёгкая, уверенная, чуть раскачивается в такт мелодии. Сканирует приглашённых дерзко, прямо, с прищуром. Будто проверяет, выдержат ли его взгляд. Улыбка на красивом лице редкость, но когда появляется, в ней больше вызова, чем тепла.

Всех приветствует.

Голос низкий, с лёгкой хрипотцой, и каждое слово звучит так, словно он играет на нервах собеседника.

Но больше всего цепляет внешность Климова.

Блондин, волосы почти белые. Глаза разного цвета. Один горит изумрудным холодом, другой режет ледяной голубизной. В ухе поблёскивает серьга, а в носу чёрный пирсинг, как знак принадлежности к миру, где слабым нет места. От шеи до рук ползут татуировки. Не просто рисунки, а своего рода немой протест. В нём есть смесь опасной притягательности и наглой свободы, от которой сложно отвести взгляд.

Но, как всегда, я остаюсь незамеченной. Подобные ему никогда не взглянут на толстушку. Оно и к лучшему. Он – ходячая проблема. А мне проблемы не нужны.

Его мгновенно окружают девушки.

– Лекс такой красавчик! – толкает меня в плечо подруга. – Упасть, не встать!

– Может и так, но он самый настоящий “ред флаг”.

Климов относится к девушкам с пренебрежением. Получил своё и послал.

– Не будь занудой! – протягивает мне лимонад.

– Кого я вижу! – подплывает к нам главная красавица универа, которую постоянно шипперят с Лексом, но он не по серьёзным отношениям. – Ты что здесь потеряла, жируха? – Злата в своём репертуаре. – Эта вечеринка для стройных, привлекательных людей.

– Похоже, сегодня мы останемся без закусок, – поддерживает её сестра.

– Идите, куда шли! – встаёт между нами Аврора.

– Как ты с ней дружишь? – спрашивают Воронцову, с отвращением разглядывая меня. – Присоединяйся к нам!

– Ниже моего достоинства водиться с безмозглыми куклами! – подруга хватает меня за руку и тянет за собой.

Мы спускаемся по ступенькам, ведущим в гостиную. Кто-то из приспешников сестёр даёт мне подножку. Вовремя успеваю отпустить руку Авроры, чтобы она не упала вместе со мной. Зажмуриваюсь, но приземляюсь как-то мягко.

Открываю глаза, а подо мной Климов.

Как я это поняла? По светлой шевелюре. И мой выдающийся бюст накрывал половину его лица.

Господи, надеюсь, не придушила Лекса!

А… нет… дышит! Да и раздавить такую махину я бы не могла, просто невозможно, несмотря на мои размеры.

Опускаю глаза и встречаюсь с зелёно-голубым взглядом.

Боже! Только сейчас замечаю, что все смолкли и пялятся на нас.

Лекс слегка приподнимает меня. Раздаются смешки.

– Я, конечно, понимаю, что тебе удобно, и я не особо против лицезреть такую… – замолкает, не зная, как описать мои «округлые формы», – но предпочтительнее, чтобы ты поскорее свалила с меня! – его голос проходится морозом по моему позвоночнику.

Грубо отпихивает меня и встаёт.

– Твои уловки не сработают, пышка, я люблю стройных девушек, – глядит уничижительно. – И как ты вообще оказалась на моей вечеринке?

Визуалгероев

https://litnet.com/shrt/lLD8

Вот и стартовала новиночка, мои хорошие! Надеюсь, история не оставит вас равнодушными. Если вам нравится, ставьте звёздочки на главной и пишите комментарии. Музик будет в восторге. Ну поехали!

Глава 2

Лера Данилова

Теряюсь. Смотрю в дикие глаза и не нахожусь с ответом.

– Ты явно не вписываешься! – показывает на присутствующих.

Ищу Аврору. Сёстры Рудневы не позволяют ей помочь мне. Точнее парни, которые стелятся у них под ногами, стоит им только пальчиком поманить. Злата и Регина злобно улыбаются.

Неожиданно Лекс хватает меня за подбородок и заставляет посмотреть ему в глаза.

– Ты не ответила на мой вопрос, – его разноцветный взгляд вонзается мне в лицо. Рассматривает.

– Пришла с подругой, – шепчу.

– В следующем году уберу из приглашений «плюс один», чтобы не было таких вот недоразумений! – он выделяет последнее слово, давая понять, что речь идёт обо мне, а не о падении.

К нам подходит старшая из сестёр Рудневых.

– Я выгоню её! – впивается длинными ногтями в моё запястье.

Климов поворачивает голову. Смотрит на неё, не мигая, властно. Девушка не выдерживает, отпускает меня и отступает на шаг. Пугается грозы в зелёно-голубых глазах.

– Она останется. Пусть поглядит на нас и поймёт, к чему ей стоит стремиться. Может в порядок себя приведёт! – растягивается в улыбке, а в ней сквозит самая настоящая издёвка.

Резко разворачивается и собирается уйти.

– А кто тебе сказал, что стремлюсь стать такой же, как вы? – само вырывается.

Я в шоке от себя. Но раз начала, уже продолжу. Его слова сильно задели.

– И у меня тоже есть предпочтения. Лучше останусь такой, какая есть, чтобы не попадать в поле зрения высокомерных заносчивых богатеев вроде тебя, – поджилки трясутся, но отступать не намерена. – Я пришла с подругой за компанию. Потому не льсти себе и не думай, что все мечтают находиться здесь. Мне и даром это не сдалось, – следовало бы укоротить язык, но раз начала, то лучше не отступать.

Лекс медленно разворачивается и начинает хлопать в ладоши. Смеётся. Его низкий, хриплый смех подобен рычанию зверя. От этого парня по коже расползается мороз.

– Твои слова лишь попытка оправдать свой внешний вид, – приближается, обходит меня вокруг. Кривая усмешка Климова заставляет чувствовать себя ничтожной. – Фигурка вроде ничего, но лишние килограммы явно мешают. Когда похудеешь, тогда и дерзи мне. Сейчас только отнимаешь у меня время, – разноцветные омуты сверкают так, будто унижение другого приносит ему бескрайнее удовольствие. – Куда твоя мама смотрит? Не может наставить дочь на путь истинный? Или у неё такие же проблемы с весом?

Все ржут.

И тут меня накрывает. Всё могу проглотить, только не сказанное в адрес мамы. Она болеет уже который год. И мой лишний вес – это заедание стресса. Когда ей становится хуже, я могу целый день сидеть и что-то жевать.

Не успеваю осознать, как мой кулак взмывает вверх, и Лекс получает по лицу. Зеваки разом охают, а он кончиком языка проводит по уголку рта, из которого течёт тоненькая струйка крови.

– Не смей говорить о моей маме! – смотрю ему в глаза.

Блин… у него ведь прозвище «Молот»! Сейчас размажет меня и секунды не пройдёт.

Готовлюсь к худшему, но он вдруг заливается от хохота.

– Дерзкая! Мне нравится! Жаль фигуркой не вышла! – смешинки в его глазах – это очередная насмешка.

– А мне вот не жаль! – подхожу к подруге.

Её сразу отпускают.

Надо поскорее отсюда уматывать.

– А куда ты так спешишь, пышечка? – спрашивает Климов, и даёт знак своим, чтобы не выпускали нас. – Можешь остаться, я ничего против не имею.

– Я против!

Лекс приближается и кладёт руку на плечо Авроры.

– Ну, тогда, пусть она остаётся, а ты иди! – лёгкий наклон головы, будто с интересом рассматривает музейный экспонат. – Или всё же останешься? – бросает мне вызов, слышу это в его голосе.

– Если ты уберёшь от неё свои руки, я останусь!

Красивые губы трогает лёгкая улыбка, обещающая игру.

Во что я ввязалась?

Он меня сейчас изучает, решает, стоит ли углубляться. Во взгляде искры любопытства, будто думает: “Ну-ка, удиви меня!”

Только я сегодня сама себя удивила и вряд ли способна на что-то ещё.

– Похоже нас ждёт многообещающий вечер! – подмигивает мне, а потом подходит к дивану и садится. – Продолжаем веселиться, ребятки! – звучит так, словно тема разговора закрыта, но по интонации понимаю, что Молот не закончил.

– Лер, давай, уйдём! Прости, пожалуйста, что притащила! Лучше бы не приходили, – Воронцова действительно переживает за меня. Но нам лучше остаться. Он ведь и в универе может подстроить что-нибудь.

– Немного постоим в стороне, чтобы быть в поле зрения Климова, а потом уйдём незаметно, когда про нас забудут. Иначе его прихвостни не дадут нам покоя.

– Лер, Лекс явно что-то задумал! – цепляется за мою руку. – Я боюсь за тебя!

– Всё нормально! Хуже унижений, что перенесла сегодня, вряд ли что-то может быть.

– Почему они так с тобой? Ну подумаешь пухленькая, – поджимает губы.

– Я не вписываюсь в стандарты, навязанные обществом, соцсетями и телевидением.

Подруга вздыхает.

– Ну что сыграем в семь минут рая? – спрашивает Климов.

Толпа сразу оживляется, поддерживая идею.

Он переводит взгляд на меня.

– Рискнёшь… булочка? – нарочно делает паузу, медленно скрещивая руки на груди – это жест полный превосходства.

– Не соглашайся! – шепчет Воронцова.

– А ты думаешь, нам кто-то позволит отказаться? – не отвожу глаза, смотрю в зелёно-голубую бездну.

Уголки его губ изгибаются в лёгкой, но обжигающей улыбке.

Глава 3

Лекс Климов

В груди рождается лёгкое напряжение, похожее на охотничий азарт. Я ловлю каждое движение, каждую деталь. Мне любопытно, на что хватит её смелости. Хочется проникнуть взглядом глубже и увидеть, где границы этой пышечки.

Она вообще не в моём вкусе. Но должен признать, когда свалилась на меня, внутри что-то зашевелилось. Её испуганные синие глаза на какой-то момент сосредоточили моё внимание на себе. Обычно на подобных вечеринках мне очень скучно, но появление этой девчонки внесло смуту и, я словно глотнул свежего воздуха.

Смелость брюнетки поразила. У неё хватило храбрости, ударить меня. МЕНЯ!

Смотрю на булочку и сердце начинает биться быстрее от предвкушения. Внутри пульсирует огонь. Чувствую, как каждая клеточка моего тела готова к бою. Хочу проверить, выдержит ли девчонка мой нажим. Удастся ли сломить или выстоит? В этой игре будет лишь один победитель, и это я.

Никто не смеет поднимать на меня голос, смотреть в глаза и уж тем более перечить, а она посмела.

Мне на ухо сообщают имя пышечки. Лерончик, значит! Данилова. Буквы её имени впечатываются в память.

В груди холодно и ровно, как гладь льда. Даже моё молчание для неё приговор.

Улыбка едва касается моих губ. Покажу ей, что она ничтожна. Ещё раз все увидят, на что я способен, когда кто-то лезет на рожон в моём доме.

– Ну что, милая? Жду твоего ответа! – прохожусь языком по клыкам.

Всё нутро зудит от нетерпения.

Пышка кивает и делает шаг ко мне.

Начало моей охоты положено. Я хочу растянуть это мгновение, оно вкуснее самого результата.

Все расходятся и пропускают Данилову. Подружка так и держится за её локоть. Эта малышка как раз в моём вкусе. Люблю нежных и милых, но сейчас Аврора кажется мне чересчур скучной и пресной. Вся красота блондиночки стёрлась на фоне этой дерзкой синеглазки.

Настороженность в синеве щекочет мои нервы. Чувствую, как адреналин растекается по венам.

Ещё шаг, ещё взгляд, ещё немного времени в моей компании… и она сама признает мою силу. А я из тех, кто наслаждается моментом до того, как он станет фактом. И сейчас, сидя на диване, тащусь от происходящего.

Лера садится на кресло, подальше от меня. Но расстояние между нами ничего не значит, моя аура чувствуется и на дистанции.

Кивком головы даю понять друзьям, чтобы включили другую музыку. Более спокойную, но подчёркивающую атмосферу.

– Я думаю, всем известны правила игры! – не отрываюсь от глаз пышки.

На стол ставят две конфетные вазы, а в них забрасывают свёрнутые листочки с именами. В одной имена парней, а в другой девушек.

– Немного их поменяем, бутылочка нам не нужна. Кто-то рандомный подойдёт и выберет два листочка. Чьи имена выпадут, отправятся в кладовую и просидят там семь минут в темноте. И в этом тесном, тёмном помещении можно делать, что угодно. Всё зависит от вас.

Подмигиваю своей шестёрке. Витька тихонько показывает, что припрятал наши с Лерой имена у себя в кармане. Для отвода глаз три пары пойдут до нас.

Петров достаёт две бумажки и разворачивает их. Называет имена. Первыми идут Регина и её однокурсник, что вызывает недовольство девушки. Но против правил она не пойдёт. Хозяин здесь я. Не нравится, пусть валит.

Я пофигист, мне плевать на всех кроме себя. Если кого-то что-то не устраивает, не держу. Все знают, где выход.

Вот пошла вторая пара. Затем третья. Моё дыхание сбивается. Следующими пойдём мы.

Сердце бьётся чаще, кровь разгоняется. Сладкое напряжение, похожее на ток, трещит в груди. Жду замыкания. Минуты идут, азарт пульсирует под рёбрами. Я готов сорваться, но тяну момент, чтобы ощутить каждую искру.

Улыбаюсь едва заметно, горячее нетерпение обжигает нутро. Хочу увидеть, как в фиалковых глазах дрогнет уверенность. Я предвкушаю это, медленно смакуя, как самое вкусное блюдо.

Витёк засовывает руку сначала в одну вазу, потом во вторую. Должен отметить – ловкость у него отменная, никто и не понял, что листочки были у Петрова.

– Лекс и… – специально не спешит объявлять её имя, изображает на лице шок, – и… – сглатывает.

Все затаивают дыхание. Каждого из присутствующих охватывает жгучее любопытство.

– Лера! – Витя переводит на неё шокированный взгляд.

Знал, что он меня не подведёт.

По гостиной проносится волна перешёптывания. Данилова вжимается в кресло.

– Если не хочешь, ты не обязана идти! – говорит ей Аврора. – Поехали лучше в общагу!

Но пышка отчётливо понимает, если отступится, только хуже сделает.

– Всё нормально! – лёгкая улыбка трогает её губы.

И взгляд зависает на этих губах. Пухлые, красиво очерченные. Контур естественный, не макияж. Их будто кто-то нарисовал.

Я поднимаюсь первым.

– Прошу! – указываю на коридор, ведущий к кладовой. Самый кайф, что она достаточно далеко, и никто не услышит то, что между нами там будет происходить.

Девушка направляется к чулану. Склоняю голову набок. Глаза невольно бродят по её фигуре. Внутри всё напрягается. Не хочу смотреть, и всё же взгляд сам возвращается к аппетитным изгибам.

Чёрт возьми, это раздражает!

Стараюсь быть равнодушным, но плавный переход от талии к бёдрам Леры фокусирует на себе моё внимание. Пульс подскакивает, а обоняние улавливает нежный ягодный аромат.

Мне нравится, твою мать! Мне ОЧЕНЬ нравится!

Осознание этого рвёт изнутри. Злюсь на себя. Это похоже на поединок с собой: я не должен чувствовать подобное, но почему-то чувствую.

Данилова входит в кладовую, и я переступаю порог. Двери за нами закрываются. ВРЕМЯ ПОШЛО!

Глава 4

Лекс Климов

Свет отключается. Слышу её частое дыхание.

Не вижу Леры. Темнота слишком плотная, чтобы позволить глазам зацепиться хоть за что-то. Но это ничего не меняет. Я ощущаю её присутствие. Нас разделяет всего метр. Который, сокращаю в один шаг. Воздух становится гуще, тяжелее, насыщеннее. А всё потому, что небольшое помещение заполняет малиновый аромат.

– Что будем делать? – спрашиваю шёпотом, придвигаясь ещё ближе.

– Ничего! Просто переждём эти семь минут, – в темноте голос пышечки звучит иначе.

Он будто подпитывает моё воображение. Не вижу, но воображаю, и именно это медленно ломает мой контроль.

Темнота глотает всё: силуэты, очертания, даже намёк на линии тела. Но я слышу: лёгкий шорох ткани, тихое движение воздуха, и… самое главное, её дыхание. Оно нарушает тишину. Тонкое, но слишком явное для моего слуха.

Встаю к ней вплотную. Каждый выдох Леры касается меня, как прикосновение, которого я не просил. Ловлю её ритм и чувствую, как моё собственное дыхание становится чаще.

Темнота ещё никогда так не действовала на меня. Или причина в девушке? Не может быть в ней! Она ведь не вписывается в мои стандарты красоты.

Внутри закипает раздражение: я не должен это ощущать и тем более хотеть чувствовать тепло Даниловой. Но интерес растёт именно из-за того, что я не вижу её, а только слышу и догадываюсь. Мозг сам рисует силуэт, и ярче, чем показала реальность.

– Отодвинься! – отталкивает меня.

Но расстояние между нами увеличивается на чуть-чуть.

– Ты ведь понимаешь, что сегодняшний день лишь начало? – мой голос звучит низко, хищно.

– Начало чего?

– Ты посмела ударить меня, ещё и при всех.

– Ты вынудил!

– Неважно, что я говорю, все всегда принимают сказанное мной и повинуются, а ты перешла черту, – вновь провожу языком по уголку губ. Неприятно щиплет.

– Я не отношусь к этой кучке снобов, желающих подлизаться к тебе.

Одна моя бровь поднимается вверх.

– Ну раз так, то жди ответку. Я ведь никогда не прощаю тех, кто посмел повысить на меня голос. У тебя есть шанс.

– Шанс? – выдыхает с надеждой.

В груди нарастает жгучее предвкушение, будто я стою на грани. Злюсь: это не должно действовать таким образом, не должно цеплять. Но именно эта тьма, где нет ни образа, ни даже очертания, лишь её тепло и дыхание, делает ожидание болезненно-сладким.

– Ты встанешь передо мной на колени и извинишься! – предлагаю, как выйти из ситуации, не пострадав. – Или можешь прислуживать мне. Выбирай меньшее из зол. Первый вариант избавит тебя от меня сразу, а второй продлится столько сколько я захочу.

– Я выбираю третий! – внезапно она включает фонарик на телефоне.

Наши взгляды встречаются. Её синева сейчас бездонная. Почти чёрная.

– И какой же?

Хватает с полки стеллажа мою детскую биту.

– Я пришибу тебя этим! – выставляет перед собой.

– Зря ты так, только сильнее злишь меня, – скалюсь, подобно гиене.

Мне нравится её смелость. А ещё мурашки на белой коже. Лере страшно, но задний не даёт. Это достойно уважения. Прежде никто не осмеливался так себя вести со мной.

– И вообще, время уже закончилось! Засекла, знаю.

– Наше время закончится тогда, когда я скажу. Ты думаешь, они продолжают игру? Прислушайся, пышка!

Проходит несколько секунд, и синие глаза увеличиваются в два раза. Слышит заводную музыку и смех. Мои гости веселятся.

Я пользуюсь её шоком, подаюсь вперёд и хватаюсь за запястье. Давлю, вынуждая выпустить из пальцев биту. Наши тела сталкиваются в борьбе. И мне… блин… нравится мягкость Леры. Такая тёплая. Что со мной? После того, как Данилова заехала мне, мозги набекрень съехали?

Тянусь к её мягкости так, как тянутся в холод к теплу. Хочу чувствовать, как под ладонями оживает её кожа, как дыхание девчонки становится неровным. В ней нет хрупкости, к которой привык, но она полна жизни, настоящая, земная, и это пьянит.

Срабатывает. Она выпускает биту.

– Отпусти меня! – требует.

А я наоборот грубо завожу руку Леры за спину и сильнее сжимаю.

Меня влечёт к ней. Внутренности скручиваются от раздражения. Чёрт, я не должен этого желать! Приказываю себе не смотреть, не думать. Вытесняю из головы образы, возникающие перед мысленным взором, но собственное тело предаёт.

Взгляд скользит по изящной шее, задерживается на линии, ведущей к ключицам, а потом сползает ниже к груди. Там есть на что посмотреть, уж поверьте! И в данный момент я ненавижу то, как сильно меня тянет к ней.

– Умоляй и, может, я пощажу! – играю с девчонкой, словно кот с мышкой.

Но есть жирное НО. Я злюсь и на себя, и именно эта злость подливает масла в огонь. Гнев в синих глазах гипнотизирует. Лера становится ядом, разъедающим меня изнутри. Пытаюсь стоять прямо, сохранять холод, но внутри столько всего происходит.

– Прошу! – нежный голос звучит слишком тихо, в нём слышится повиновение, но её симпатичное личико выдает протест.

Ух! Аж вздрагиваю от удовольствия. Нет, знал, что я больной на голову, но это уже переходит все рамки. У меня новый фетиш? Девушки с пышными формами? Ну уж нет!

Грубо отталкиваю её от себя, она чуть ли не падает. Я улыбаюсь медленно, лениво, с оттенком насмешки.

Лера тут же подбегает к двери и начинает дёргать за ручку, но она не поддаётся. Поворачивается ко мне и обречённо облокачивается на деревянную поверхность спиной.

Достаю из кармана телефон и пишу Витьке. Он выпустит нас. И приближаюсь к Даниловой, чтобы припугнуть сильнее, как дверь резко открывается, толкая пышку. Она налетает на меня, и наши губы встречаются.

Глава 5

Лера Данилова

Мои губы чувствуют его губы. В шоке пялюсь в разноцветные глаза.

Вспыхиваю от растерянности. Я ощущаю себя беспомощной, будто у меня украли что-то личное, слишком интимное. Внутри бушует ураган из унижения, раздражения и стыда.

Хохот за спиной помогает прийти в себя. Пульс отбивается в висках. Но мажор не выпускает меня из объятий.

– Ну ты даёшь, Молот! Ещё одна в твою копилочку. Столько выкаблучивалась, строила из себя недотрогу, но тоже не устояла перед тобой! – смех прихвостня Климова режет слух.

Мои щёки заливаются румянцем, и это невозможно скрыть. На коже словно полыхает пламя, и каждый взгляд только сильнее раздувает его. Я опускаю глаза, предательское сердце стучит так громко, что кажется, Лекс его слышит.

Не знаю, куда деть руки. Они мешают, становятся чужими. Я прикусываю губу, чтобы хоть как-то удержаться, но только сильнее выдаю себя. Смущение расползается по всему телу, и хочется провалиться сквозь землю, исчезнуть.

Я пытаюсь вырваться, но Климов сжимает меня крепче. Знаю, что он делает, хочет опозорить ещё больше. Все же будут думать, что между нами что-то произошло. Ведь мой топ слегка задрался вовремя борьбы с ним.

– Толстуха, а всё туда же! Красавчика захотелось! – морщится Петров от отвращения.

Горло сдавливает тисками, и я ненавижу себя за то, что не могу ответить. Руки холодеют, а сердце бьётся где-то в животе, низко, словно у пойманного зверька. Я ощущаю, как в груди копится тяжесть.

– Ты мечта девчонок любой весовой категории, Лекс! – продолжает издеваться Витька.

Слышу смешки. Я поворачиваю голову, а на нас пялится столько пар глаз.

Каждое их слово, каждый жест напоминает мне о моём месте, что я ниже, слабее, ничтожнее. И самое ужасное то, что не могу ни оправдаться, ни убежать. Всё равно никто не поверит, что наш поцелуй случайность. Я глотаю обиду, и вкус у неё горький и очень едкий.

– Между… – пытаюсь выдавить из себя хоть что-то, но слишком тяжело это сделать, когда все смеются.

– А ты ничего, пышечка, – дико улыбается Лекс, – целоваться умеешь, – отпихивает меня.

Он выиграл, добился того, чего хотел.

– Благо в кладовой было темно, – ржёт его дружок. – Не видел эту жирдяйку.

Климов переводит на него глаза, и Витька мгновенно становится в два раза меньше. Зелёно-голубые омуты излучают опасность. Зрачки сужены. И кажется, будто Молот глядит не на человека, а сквозь него, прожигая до костей.

В этой ярости нет крика, нет лишних движений, только тишина и глаза, от которых хочется поскорее спрятаться. В нём чувствуется угроза и сила. Одно неверное слово, и Витьке конец.

– Ты достаточно сказал, не перегибай палку! – его взгляд становится тяжёлым, как свинец, и Петров пятится под весом этого давления.

– Лер, пойдём! – пробирается ко мне Аврора.

– Свободна! – даёт разрешение Климов, вновь мерзко ухмыляясь.

Я не способна хоть что-то сказать. Меня сковал стыд. Резко разворачиваюсь и убегаю прочь. Вылетаю на улицу и дрожащими руками пытаюсь вызвать такси через приложение.

Воронцова догоняет меня и сразу обнимает.

– Мне очень жаль, Лер!

Прижимаюсь к подруге. В глазах предательская влага. Всё внутри сжимается тугим узлом. Слова застревают в горле, не могу ответить Авроре.

Я в ней нашла опору, ухватилась, чтобы не разрыдаться от обиды.

– Что там произошло?

– Давай потом, – не хочу сейчас говорить об этом.

– Ладно!

Мы приезжаем в общежитие. Запираюсь в ванной комнате и борюсь не с тем, что меня унизили, а с тем, что первый поцелуй у меня был с Молотом. Ну это вообще ни в какие рамки.

– Ты там в порядке?

– Угу! – мычу, а сама пялюсь на свои губы в зеркале.

Стоит лишь вспомнить миг поцелуя, и по телу пробегает горячая и одновременно пугающая волна. Я не сомневаюсь в том, что это ещё не конец. Зверю вроде него недостаточно. Тот позор который перенесла сегодня, лишь начало.

Хочу стереть этот момент, смыть с губ его след, вырвать из памяти. Но чем сильнее пытаюсь, тем отчётливее ощущаю на себе чужой, нежеланный поцелуй.

Я намыливаю ладонь и принимаюсь отмывать. Но проблема в том, что он будто въелся в кожу. Ничего не берёт. Всё равно чувствую.

– Лерунчик, пусти меня, пожалуйста! – умоляет подруга.

Я открываю ей.

– Что там произошло, милая? – её глаза наполняются слезами, видно, как переживает за меня.

– Мы поцеловались! – судорожно выдыхаю.

– Климов насильно это сделал?

– Нет! – снова поворачиваюсь к зеркалу.

– Что?

– Это случайность. Дверь открыли, и я налетела на него. Ничего в кладовой не было! – всхлипываю, хотя не плачу.

– А Лекс всё выставил так, будто было, – она приобнимает меня за плечи и прислоняет висок к моему виску.

– Представляю, что завтра будет твориться в универе.

– Так… голову выше и не обращай ни на кого внимания!

– Всё это время я была незаметной, а теперь буду в центре внимания. Уж Климов не успокоится, пока не увидит меня на коленях.

– Чего?

– Лекс сказал, если опущусь перед ним на колени и извинюсь при всех, он оставит меня в покое, – готова разреветься. – Ну кто меня тянул за язык? Ещё и ударила его.

– Ну тут понятно почему, он тронул тёть Клару.

Остальную часть вечера мы проводим с Авророй за конспектами. Учёба помогает забыться на время.

Но утром в университете, мне напоминают о вчерашнем, как только захожу в здание.

Глава 6

Лера Данилова

К нам с Воронцовой подходит первокурсница и протягивает какую-то листовку. А там Я. Точнее мою голову прилепили к девушке гораздо полнее меня, и в нижнем белье, а рядом Лекс Климов. И надо мной облачко, в котором написаны якобы мои порочные мечты, связанные с ним.

По лицу будто плетью хлестнули. В груди всё обрушивается, расползается липким стыдом. Я чувствую, как на меня давят со всех сторон: хихиканье, обидные слова, взгляды, ухмылки. Хочу выпрямиться, показать, что это никак меня не задевает, но тело подводит, плечи сами оседают.

От их насмешек бросает в пот.

– Что такое? – спрашивает Аврора, занятая телефоном.

Её взгляд падает на листовку, и она закрывая рот ладонью.

Я не могу сдвинуться с места. Ноги не слушаются. Подруга начинает подбегать ко всем, у кого есть листовки, и принимается их отбирать. Сразу рвёт их на части. Только это не поможет. Мне приходят оповещения из соцсетей. И там распространили. Сыплется уйма унизительных комментариев под постом.

Глаза предательски щиплет. Я закусываю внутреннюю часть щеки, стараясь сдержать слёзы. В груди горечь. Так хочется укрыться, уйти куда угодно, лишь бы никто не видел меня в таком состоянии.

И я впервые за время учёбы разворачиваюсь и ухожу. Никогда не пропускала занятия, но сегодня не смогу высидеть на лекциях.

Правда далеко уйти не получается. Дохожу до ближайшей лавочки и опускаюсь на неё. Начинаю реветь навзрыд. У меня и без того столько комплексов. И главный из них лишний вес.

Они намеренно сделали меня толще, чтобы задеть посильнее. Понимаю это, но легче не становится. Ведь в собственных глазах я именно такая. Сбросила несколько килограммов, но всё равно вижу себя толстушкой. А сейчас ещё и вес встал, ни в какую не уходит. Старые вещи на меня велики, но воспринимаю себя по-прежнему той, которой была несколько месяцев назад. Самооценка должна была вырасти, только вот не в моём случае. Вроде стала гораздо стройнее и должна радоваться, но не получается.

И сейчас в голове у меня одна назойливая мысль: поехать в общежитие и наесться сладкого. Только я осознаю, что объедание поможет лишь на время, а килограммы надолго. Я давно с ними борюсь и хорошо знаю, какой это труд.

Закрываю глаза и стараюсь дышать ровно и глубоко. Не особо помогает, но хоть не плачу.

– Лера, будь сильнее! – говорю себе. – Наплюй на чужое мнение и люби себя такой, какая ты есть!

– Ты сама себя не любишь, дорогуша, и ещё расстраиваешься, что общество тебя не принимает? – раздаётся голос Златы рядом со мной.

Открываю глаза, а вокруг меня собрались девчонки. Свита сестёр Рудневых.

– Куда бы ты не бежала, твои килограммы будут с тобой! – поддерживает её Регина.

Я встаю, собираясь уйти, чтобы не дать им наговорить мне больше гадостей, но они мгновенно окружают. И вся компашка начинает толкать меня по очереди.

Естественно Злата выделяется и пихает со всей силы. Падаю на землю и больно ударяюсь локтем. Она наклоняется и хватает меня за грудки.

– Даже и не думай о Лексе! Ему подхожу я.

– Никак не ты, жирдяйка! – пинает меня ногой младшая из сестёр.

От этого рвётся моя футболка и оголяется часть груди. Быстро прикрываюсь, а они начинают хохотать.

– Какое же ты позорище! – смеются. – Вывалила своё добро!

Мои пальцы нервно вцепились в край майки. В каждом моём движении – отчаянная борьба с самой собой: не разрыдаться. Но по моим содрагающимся плечам ясно, ещё миг и сорвусь. Слёзы прорвутся наружу.

– Ну же реви, толстуха! Ты же для этого сюда пришла, чтобы спрятаться и никому не показать свои сопли. Отвратительное создание! – Злата поправляет свои идеальные густые волосы. – Фу, надо руки помыть, вдруг лишний вес – это заразно!

– Интересно, а отсутствие мозгов тоже заразно? – тихий вкрадчивый голос Лекса прерывает эту компашку.

Моё сердце проваливается в пятки.

Девушки расступаются, и я встречаюсь с разноцветным штормом в его глазах.

Челюсть Климова сжата так, что по скуле ходят резкие тени. Взгляд острый, словно лезвие. Отчётливо читается тонкая грань самоконтроля, которую он вот-вот переступит.

– Чья была идея с листовками? – его пальцы сжимаются в кулаки.

Приближается. Шаги отрывистые, дыхание резкое, плечи напряжены, будто готов в любой момент взорваться. Он не кричит, даже тон не повышает, но от этого становится только страшнее.

А демонические татуировки усиливают эффект. Зловещие силуэты подчёркивают характер Молота.

– Это не мы! – сестры сразу отступают.

– А кто тогда? – цедит сквозь зубы, чуть ли не рыча.

– Я не знаю, мы получили их, как и все остальные.

– А пост?

Злата сразу прячет глаза.

– Не удержалась, выложила! – он подходит к ней.

Такой массивный по сравнению с Рудневой.

– Я… – старшая из сестёр не знает, что сказать.

Лекс грубо хватает её за волосы и дёргает на себя. Она вскрикивает от боли.

– А теперь слушай меня внимательно! Этим постом вы позорите и меня, выставляя плодом её фантазий. Кто дал право выкладывать это? – в зелёно-голубых глазах полыхает пламя, готовое сжечь всё вокруг.

Он придвигается к ней ещё ближе. Резко, угрожающе.

– Удали эту гадость, не то пожалеешь! – в этот миг Климов похож на дикого зверя, если его спровоцировать, он её загрызёт.

– Хорошо! – Злата не говорит, а пищит от страха.

– Вот и умничка! – отпускает волосы Рудневой. – А ты поднимайся, – обращается ко мне, – и шагай за мной!

А что будет, если я не пойду?

Глава 7

Лера Данилова

Я сижу и смотрю на Климова. Не хочу идти. Не с ним.

Он поджимает губы, превращая их в единую полоску. В два шага оказывается рядом. Стальными пальцами хватает меня. Рывок, и я уже стою на ногах. Аж забываю про порванную майку. Но его блестящий взгляд, направленный на мою зону декольте, напоминает мне про неё. Сразу прикрываюсь ладонями.

– Ты не слышала, что я сказал? – лицо Лекса спокойное, слишком спокойное, будто маска. Но в глазах – тьма, сдержанная и вязкая.

Все молчат, и будто всё остальное тоже стихло. Эта тишина густеет, и кажется, что любой нечаянный звук рискует разбудить в нём то, что лучше никогда не видеть.

– Повторяю для глухих… марш за мной! – рявкает.

Подпрыгиваю и припускаю за Молотом. Только иду не рядом, а за ним. Гляжу на широкую спину. Он настолько напряжён, что каждая мышца отчётливо вырисовывается. Весь рельеф. Сглатываю, представляя, как его мускулы выглядят, когда не скрыты чёрной футболкой.

Боже, не о том я думаю!

Плетусь за ним, больше не смотрю на Климова, а пялюсь себе под ноги. Он резко останавливается, и я врезаюсь в него лбом. С перепугу отхожу на несколько шагов. И только сейчас понимаю, что мы подошли к его машине.

Лекс поворачивает лишь голову и бросает через плечо.

– Садись в машину! – тон этого парня не терпит возражений.

Делаю, что говорит. Опускаюсь на пассажирское рядом с водительским. Климов садится тоже, но двигатель не заводит.

– Куда мы? – почти шёпотом спрашиваю.

– Никуда! – отвечает холодно.

– Тогда зачем я здесь?

– Разговор есть! – говорит в одной интонации, что пугает ещё больше.

Я всё сильнее натягиваю на грудь порванную майку.

Клим поворачивается, что-то достаёт с заднего сиденья и кидает в меня.

Хлопаю глазами.

– Переоденься!

Осматриваю вещь, которую он швырнул. Белый свитшот. Стильный и брендовый.

– Прости, разок одевал. Чистого ничего нет, – улыбается, но такое ощущение, будто скалится. – Но думаю, лучше так, чем всем демонстрировать эту… красоту! – по голосу не понятно издевается или действительно сделал комплимент.

– Ты можешь выйти из машины, чтобы я надела его?

– Делать мне больше нечего! – хмыкает. – Не беспокойся, подглядывать не буду. Ты не в моём вкусе.

Да знаю я, что не в его вкусе. Это весь универ знает.

– Тогда отвернись!

Он лениво выполняет мою просьбу. Я не теряя ни секунды стягиваю с себя футболку и надеваю свитшот. Меня мгновенно окутывает ароматом Климова.

Густые нотки мускуса и амбры, переплетённые с пряной горечью. Этот запах не про нежность, а про власть. Он словно обволакивает пространство и подчёркивает присутствие хозяина, не давая его игнорировать.

Вдыхаю глубже, и сердце предательски сбивается с ритма.

– Я постираю и верну! – пытаюсь разговором отвлечь себя от этого дурманящего запаха.

– Можешь оставить себе. После тебя всё равно не надену. Я слишком брезгливый, – каждая фраза, как оскорбление.

– Спасибо! – произношу, глотая обиду.

– Я могу повернуться?

– Угу!

И разноцветные глаза Лекса начинают меня сканировать. Несмотря на то, что я не худышка, утонула в его кофте. Вжимаюсь в сиденье от этого проникновенно пристального взгляда. Скользит по мне, не торопясь, оставляя ощущение, что он знает и видит больше, чем должен. Словно разбирает меня по кусочкам своим вниманием и с лёгкостью читает каждую эмоцию, которую стараюсь удержать внутри.

– У меня к тебе предложение! – переводит взгляд на лобовое стекло и откидывается на сиденье, принимая расслабленную позу.

– Какое?

– Всё то же. Извинись, встав на колени перед всеми, или стань девочкой на побегушках, пока мне не надоест.

– Меня достаточно унизили, не унижусь ещё. Не встану перед тобой на колени. У меня тоже есть чувство собственного достоинства, – заламываю пальцы.

– Тогда второй вариант.

– Меня начнут сильнее доставать твои ненормальные поклонницы, – вздыхаю, – они не верят, что как парень, ты меня абсолютно не интересуешь.

– Не интересую? – вскидывает бровь, а потом резко поворачивается и подаётся ко мне. Его дикое, но очень привлекательное, лицо оказывается слишком близко к моему.

Всего пара сантиметров нас разделяет. Инстинктивно закрываю губы ладонью, прячу их от него. А он впивается в мои глаза своим изумрудно-голубым холодом.

– Отодвинься, пожалуйста! – указательным пальцем второй руки давлю ему на грудь.

Лекс растягивается в широкой улыбке.

– А ты прикольная! Жаль, фигурка подкачала, – вновь подкалывает.

Вот вроде комплимент сказал, но не упустил возможность в очередной раз задеть.

– Впервые считаю, что это не так уж и плохо. Зато не интересна тебе! – ладонь пока не убираю.

Не могу это объяснить. Чутьё подсказывает, что лучше с этим подождать.

– Даже… так? – вопрос звучит сухо.

Лицо Климова почти безразличное, движения спокойные.

Но я всё равно что-то чувствую. Что-то в нём выдаёт больше, чем он хочет показать: слишком долгая пауза в вопросе, задержавшийся на секунду взгляд, еле заметный изгиб губ.

– Да! – меня хватает лишь на короткий ответ.

Жарко становится от этой навязанной близости.

– Уверена? – придвигается ещё ближе, кончики наших носов соприкасаются.

Глава 8

Лера Данилова

Его горячее дыхание щекочет нервы. Как хорошо, что руку не убрала с губ.

– Уверена! – стараюсь, чтобы голос звучал твёрдо.

Пусть внутри всё дрожит, пусть считаю, что его глаза самое красивое, что когда-либо видела в своей жизни. Пусть его аромат наполняет лёгкие, но инстинкт самосохранения у меня работает отлично.

– Ну и замечательно! – резко отстраняется.

Я выдыхаю с облегчением. Выходит шумно. Губы Климова мгновенно растягиваются в ухмылке.

– Если будешь моей девочкой на побегушках, тебя и пальцем никто не тронет.

– Зачем я тебе? Ты ведь можешь заполучить любую красотку, которая с радостью будет тебе прислуживать.

– В этом и дело, мне не надо с радостью, мне надо насильно, – цокает языком. – Срок со мной станет для тебя наказанием. Это лучший выход из твоей ситуации. Либо мы все вместе тебя достаём, либо только я.

– Хочешь показать всем, что нет никого, кто бы не прогнулся под твоим давлением?

– Бинго! – щёлкает пальцами.

У меня нет выбора. Не хочу каждый день испытывать то, что испытала сегодня.

– Ну что?

Он не просто смотрит, он пронзает взглядом, задерживаясь дольше, чем позволено, и будто заявляет: «Попробуй, если осмелишься!».

– Я в тупике, так что…

Климов поворачивается ко мне всем телом, двигается с ленивой наглостью, словно всё пространство принадлежит ему. Длинные пальцы постукивают по рулю. Для него всё – забава. Даже мельчайшее движение, слегка откинутая назад голова и небрежный наклон плеча, говорят о том, что он хозяин положения.

– Так что?

– Я согласна! – сказав это, будто сама себе вынесла приговор.

– Точно? – смотрит с прищуром, заставляя сильнее нервничать. – Если согласишься, пути обратно не будет.

Киваю, но уже не так уверенно.

– Тогда слушай правила.

– П-п-правила?

– Конечно. Без них никак, – мне не нравится, как Лекс улыбается. – Первое, ты должна приходить по моему первому зову и в любое время, – хотела возразить, но он останавливает меня жестом руки, резко подняв её. – Второе, отвечать на звонки сразу. «Не слышала» или «была занята» со мной не прокатит. Третье, выполняешь всё беспрекословно. Четвёртое, если нарушаешь хоть одно из правил, наказание неизбежно.

– А какое наказание? – аж под ложечкой сосёт.

– Зависит от ситуации и настроения, – массирует шею нарочито медленно – издевательская демонстрация контроля.

Блин, у него постоянно плохое настроение. Мне конец.

– Запомни их или лучше запиши, – его рот кривится в недоброй насмешливой улыбке.

– У меня память хорошая.

– Ну смотри!

– Я могу идти? – мне ужасно хочется сбежать отсюда.

Рядом с ним в салоне машины чересчур тесно.

– Иди на занятия! – кивает на университет.

– Я…

Не знаю, что он увидел в моих глазах, но выражение лица Лекса смягчается.

– Можешь ни о чём не беспокоиться. Я их беру на себя!

И почему-то верю ему.

– Пережди минут пятнадцать в сквере, а потом поднимайся на свою лекцию. Поняла?

Сразу киваю.

Он протягивает через меня руку и открывает дверцу.

– До встречи!

Это «до встречи» проходится морозом по моей коже.

– Угу! – неуклюже выбираюсь из иномарки и уношусь от него на всех парах.

Только от Климова никуда не деться. Особенно, когда на мне его свитшот. Запах заполнил меня целиком. Сколько не пытаюсь вдохнуть, свежего воздуха не чувствую, лишь навязчивый дорогой аромат.

Захожу в беседку и достаю телефон, вижу кучу входящих от подруги и двадцать с лишним сообщений. Сразу пишу ей, что со мной всё в порядке и скоро приду на лекцию. А потом переключаюсь на пост, выложенный Златой.

Но не нахожу его. Чисто. Перехожу по оповещению, и там тоже пусто. Выдаёт, что он был удалён.

Интересно, та же участь ждёт и листовки?

Только вот это не отменяет того, что все видели их.

Выждав двадцать минут вместо пятнадцати, направляюсь к универу. Как раз звонок на перерыв. Вхожу, ожидая новую волну издёвок, но на меня лишь пугливо косятся и обходят стороной. Что происходит? Что такого сказал или сделал Лекс, что они теперь шарахаются от меня?

Поднимаюсь на второй этаж. Моё внимание привлекает шум. Естественно любопытство берёт верх. В дальней части коридора скопились студенты. Медленно подхожу. Увидев меня, толпа расходится, а там Климов держит за горло Витьку.

– Я тебя предупреждал! Ты решил опозорить девчонку, не подумав, что этими дурацкими листовками в первую очередь унижаешь меня, – сильнее сжимает его шею.

Петров корчится от боли.

– Не трогать её! Она моя девочка на побегушка. Унижать Данилову могу только я! – рычит ему в лицо. – Ты понял меня?

– Что здесь происходит? Чего столпились? – лектор прорывается сквозь собравшихся, но увидев выражение лица Лекса, застывает.

У Молота даже преподаватели на коротком поводке, не говоря уже о руководстве учебного заведения. Неизвестно почему, но никто из них не смеет трогать Климова, предпочитая закрывать глаза на его выходки. Ходят слухи, что даже родной отец старается с ним не связываться. Чужая семья – потемки, но я нисколько не удивлюсь, если это правда.

– Вы что-то хотели, Ермолай Павлович? – спокойно спрашивает мажор.

Ни один мускул не дрогнул на диком лице.

– Нет, просто поинтересовался! – мужчина не смотрит ему в глаза.

– Ну тогда идите туда, куда шли!

– Не опоздайте на лекцию! – напоминает лектор и в считанные секунды исчезает.

У меня глаз начинает дёргаться. Боже, похоже, я конкретно влипла!

Климов переводит на меня взгляд.

– Иди сюда, пышечка! – произносит подозрительно ласково, от чего становится не по себе.

Глава 9

Алекс Климов

Лера неторопливо подходит. Уголок моих губ невольно поднимается в ухмылке. Меня заводит её испуганный взгляд. Ток сразу бьёт по венам. Да, на меня смотрели с ужасом и раньше – привык, но в этой синеве за паникой прячется другое: нераскрытая смелость. Она хочет взбунтоваться, хочет возразить, огрызнуться, сорваться, но что-то держит её в узде.

В моей гостиной, во время вечеринки, я увидел этот полыхающий синий огонь. И мне понравился его жар. Очень хочу, чтобы обожгла меня. Осадила и показала себя во всей красе.

Да, пампушек не люблю, но не могу не признать, что формы у девчонки очень… вкусные. Доработать и будет на зависть многим. Мордашка очень симпатичная. Но главное не это, её настоящий козырь – это характер. Невзирая на страх, единственная, кто осмеливается перечить.

Она как цветной карандаш среди серых, одинаковых, ничем не примечательных.

После неё в машине витал запах малины. Я не особо люблю ягоды, но видимо, эта недооценённая. Моё обоняние реагировало конкретно.

– Витёк хочет извиниться перед тобой! – сообщаю, сосредотачиваясь на её лице. Чувствую себя маньяком, хотя… я и есть маньяк. – Хочешь же? – сильнее сдавливаю глотку своего недодружка.

– Хочу! – хрипит. – Извини!

Данилова моргает, словно не верит услышанному. Её бровки взлетают вверх и на лице появляется неподдельное удивление. Щёки девчонки окрашивает яркий румянец, выдавая смущение, которое она никак не может скрыть.

Взгляд Леры мечется то на Петрова, то возвращается ко мне, то поспешно скользит в сторону. И это предательское колебание только сильнее подчёркивает, насколько она растеряна.

То, что нужно! Пусть поверит, будто делаю это ради неё. Пусть потеряет бдительность. Она станет очередной, которая потеряет от меня голову. И с ней играть будет гораздо интереснее, чем с другими.

У меня внутри двоякие ощущения. И интересно, и слишком многое в ней раздражает – манера говорить, взгляд, походка. Но чем сильнее я ловлю себя на этом раздражении, тем отчётливее рождается другое желание – заставить её тянуться ко мне.

Это будет лучшим наказанием за дерзость и разбитую губу.

Я хочу, чтобы Данилова запуталась, чтобы её мысли кружились вокруг меня. Мне не нужна её любовь как чувство. Мне нужна власть, то сладкое ощущение, когда человек, которого ты не выбирал сердцем, всё равно отдаёт тебе всё. Это не страсть и не нежность – это вызов. И я не отступлю, пока не увижу, как её глаза ищут только меня.

– Громче! – рычу и снова смотрю на Леру, подпитываясь её смущением и замешательством.

– ИЗВИНИ! – Витя слишком напуган.

А вот и те эмоции, что я ждал. В её глазах мелькают сомнение и недоверие.

Со вчерашнего дня она, как заноза под кожей. Хочу, чтобы сломалась. Не громко, а тихо, чтобы сама не заметила, как начинает ждать моего взгляда, ловить каждое слово.

Мне нравится мысль, что именно я стану тем, кого Данилова будет бояться потерять, даже если я сам не хочу её всерьёз. Есть в этом что-то опьяняющее: видеть, как человек, к которому ты ничего не испытываешь, всё равно горит тобой. И, чёрт возьми, добьюсь этого! Пусть её сердце бьётся в моём ритме, даже если я никогда не дам ей своего.

– Это касается каждого! Только мне можно доставать её!

Все перешёптываются.

Лера осматривает собравшихся зевак.

– Всем понятно?! – требую ответа.

Все разом кивают. Я отпускаю Витьку. Он сползает по стене на пол.

– Ненавижу, когда что-то делается без моего ведома! Неважно кто: друг или враг, получит каждый посмевший! – подхожу к Лере и кладу руку ей на плечи.

В этот момент что-то внутри странно ёкает. Щекочет нутро. Дьявол, что со мной? В ней нет ничего, что обычно меня цепляет… и всё же взгляд сам возвращается к её профилю.

Она поднимает на меня глаза, и я погружаюсь в синий бескрайний океан. Это похоже на сбой. Словно что-то глубоко во мне хочет вырываться из-под контроля.

– На следующей перемене сбегаешь, купишь мне кофе! – проговариваю первое поручение подобно роботу.

– Хорошо! – кивает.

– Чего пялитесь? Валите! Представление закончилось! – даже голос повышать не приходится, студенты расходятся сразу.

Вижу торчащий из кармана Леры телефон. Вытаскиваю его и набираю свой номер, чтобы её номер зафиксировался у меня.

– Тебе бы пароль установить.

– Мне нечего скрывать, – скидывает мою руку со своего плеча.

– Настолько скучная?

– Правильная и порядочная, – вырывается у неё.

– Я это и имел в виду!

Она закатывает глаза.

Через минуту сумма переведена на её карту.

– Это на траты. Твоего мне не нужно! – отдаю девчонке мобильник.

– Хорошо.

– А теперь иди и грызи гранит науки!

Лера кивает и испаряется в считанные секунды. Для пухленькой девушки, она довольно шустрая.

Проходит очередная лекция. Я написал ей какой именно кофе мне нужен. Его не просто найти. Если не справится, последует первое наказание. Предвкушаю этот момент.

Сообщил Лере, что сижу в пустой аудитории. Здесь сегодня не будет лекций. Преподаватель заболел. Чего-то она опаздывает.

Направляюсь к двери, и неожиданно залетает Данилова. Мы сталкиваемся и горячий кофе выливается на меня.

– Ссссссс! – больно.

Она тут же всё бросает на пол. Вытаскивает платок из сумки, задирает мою майку и осторожно вытирает напиток с живота. Всё происходит в одно мгновение, а у меня в голове всплывают откровенные образы, которых не должно быть. И это, чёрт возьми, сильнее разжигает запретное напряжение внутри.

Глава 10

Лера Данилова

Боже, боже, боже! Он меня убьёт!

Аккуратно провожу платком по крепкому прессу, чтобы не сделать больно. Кожа покраснела. Надеюсь, ничего серьёзного.

Какая же я неуклюжая.

– Извини, пожалуйста! Очень больно? – поднимаю на него глаза.

А он будто завис. Молчит. Просто смотрит на меня.

У меня же есть специальная мазь в сумке! Я недавно обожглась, приходилось смазывать ожог. Начинаю искать её, как обычно, нахожу на самом дне. Самое необходимое почему-то всегда там валяется.

– Это поможет! – выдавливаю крем и собираюсь нанести.

– Ты что собираешься делать?

– Хочу смазать, чтобы не болело, – хлопаю глазами.

– Подожди, сниму с себя мокрую футболку! – и он правда это делает. – Мерзко липнет.

Чувствую, как глаза лезут на лоб. Я, конечно, знала, что Лекс натренированный и накачанный – это видно даже сквозь одежду. Но его рельефный торс производит на меня неизгладимое впечатление.

Аж икать начинаю.

– Ты чего? – улыбается он.

– Испугалась… ик… что сильно обож… ик… гла! – лгу, едва сдерживая икоту и смущение.

– Угу, понятно! Ну валяй! – разрешает смазать кремом.

Сглатываю. До сих пор икаю. Но только мои пальцы прикасаются к его коже, икота прекращается, а вместе с ней и дыхание пресекается.

Климов замирает, его взгляд на секунду смещается куда-то. Хмурится.

О чём он думает? Что творится у него в голове? Попробую понять. Я люблю психологию. Может, смогу правильно прочитать эмоции этого холодного парня.

Широкие плечи Лекса напрягаются, дыхание чуть учащается, но внешне он остаётся почти спокойным. Лишь пальцы слегка дрожат, а в глазах мелькает что-то новое.

Кажется, будто каждое моё касание оставляет след на нём, который кроме него никто не видит. И хотя у Климова совершенно невозмутимый вид, что-то всё же не так.

– Не болит? – спрашиваю.

– Лучше я сам! – выхватывает у меня крем.

Фух, освободил меня от этой пытки. Прикасаться к нему – то же самое, что касаться открытого огня. На пальцах нет ожогов, но я их ощущаю. Подушечки щиплет. Жаль, что на них не нанесёшь крем, всё равно не поможет.

– Есть одна проблемка, – рассматривает меня с ног до головы.

– Какая? – начинаю нервничать.

– Мне нечего на себя надеть. Мой свитшот на тебе, – разноцветные глаза блестят, как глаза дикого зверя в темноте.

– Я могу надеть мою порванную майку, – сглатываю, – и вернуть тебе твою.

– Давай!

– Я переоденусь в уборной и вернусь.

Лекс вдруг придвигается ближе, практически вплотную. Стоит, слегка наклонившись. Пальцами играет прядью моих волос. Разноцветный взгляд задерживается на моих губах, словно он проверяет мою реакцию.

Лёгкая ухмылка поднимает уголки красивых губ. Будто невзначай касается моего лица. Его движения медленные и преднамеренные, и сразу понятно, что наслаждается этим моментом.

Он почти невозмутим, но едва заметные искорки в зелёно-голубых глазах выдают азарт. Лекс играет, изучает, поддразнивает, и делает это умело, наслаждаясь тем, что способен очаровать кого угодно.

Но есть одно “но”, на меня уловки Климова не работают. Я больше хочу умотать отсюда, чем остаться рядом с ним и продолжить эту игру.

– Не нужно. Я же говорил, что слишком брезгливый, чтобы надеть вещь после кого-то. Запоминай то, что говорю. Больше повторять не буду, – протягивает руку через меня и берёт свою куртку с парты. Надевает на себя.

Но до того как Климов застёгивает молнию, мой взгляд всё же падает на крепкий торс. При каждом движении он напрягается только сильнее, и мышцы выделяются всё больше. Хорошо, что татуировки не полностью его покрывают, а частично.

– Насмотрелась? – Лекс всё ещё стоит рядом, но не слишком близко.

Наблюдает, испытывает на прочность. Хорошо знает цену своей внешности. Позволяет разглядывать совершенную фигуру.

– Я не…

Вздрагиваю от его очередного прикосновения, а он слегка улыбается, будто радуется моему маленькому трепету.

Поза Климова, как и всегда, расслабленная, внешне холоден, но от него исходит определённый посыл – намеренная провокация.

– Да ладно тебе! Я не против. Как говорится: смотреть можно, трогать нельзя. Сегодня исключение, – морщит нос, будто мои прикосновения были ему противны.

– Ну и замечательно, без прикосновений мне очень даже подходит, – и это действительно так.

Пусть между нами сохраняется дистанция.

– Почему? Боишься, что понравится? – Климов снова за своё.

– Прекращай! – хмурюсь. – Я читаю тебя, как открытую книгу.

– Что? – от удивления вскидывает бровь.

– Прекрасно понимаю, что ты играешь со мной, проверяешь, как реагирую. Вижу твой азарт. Тебе нравится испытывать людей на прочность. Вроде спокоен и холоден, но всё же заинтересован, – выдаю в одной интонации, словно произношу заученное наизусть правило.

Его брови слегка сдвигаются к переносице.

Не знаю, откуда это берётся, но вижу Молота насквозь.

– Интересно-интересно! – заявляет. – А ты не так проста, как может показаться на первый взгляд.

Я, по-моему, его только подстегнула и сильнее раззадорила. Людям вроде него нужно что-то, чтобы чувствовать себя живыми.

Что же произошло в твоей жизни, Климов? Что тебя сделало таким?

– Чувствую, последний учебный год будет для меня запоминающимся, – хищно улыбается, показывая своей улыбкой, что в этот раз жертвой он выбрал меня.

Глава 11

Лера Данилова

От Лекса меня спасает звонок. Я быстро подхватываю свою сумку и срываюсь на лекцию. Последняя пара проходит как на иголках. К счастью, он больше не беспокоит меня.

Мы с Авророй выходим на улицу. Неожиданно звонит мой телефон. Только бы не он. Но на экране высвечивается: мама. Сразу беру трубку.

– Алло!

– Доченька, здравствуй! – её голос тихий.

– Мам, тебе нехорошо? – пугаюсь.

– Слабость сильная.

– Я сейчас приеду! – решаю без раздумий.

– Не стоит, пройдёт. Я просто позвонила, чтобы узнать, как ты.

– Нет, я приеду. Сегодня останусь с тобой.

– Отсюда слишком долго добираться до университета.

Мама уговорила меня жить в общежитии, чтобы я была подальше от тётки с её дочерью. Эти две постоянно подкалывают меня. Кусают, как змеюки, и смеются над моим внешним видом.

После того как папа узнал про мамину болезнь, он решил с ней развестись, заявив, что ещё молод и ему больная жена не нужна. Маме пришлось собрать вещи и уйти к сестре. Поскольку квартира им обоим досталась по наследству от бабушки, тётке пришлось впустить её.

А я поселилась в общежитии по просьбе мамы. Она боялась, что родственнички заклюют меня.

Папочка же быстро продал свою жилплощадь и куда-то уехал, чтобы при разводе нам ничего не досталось. Но нам от него и ничего не нужно было.

– Подумаешь, встану пораньше. Зато с тобой побуду.

– Милая…

– Я приеду! Это не обсуждается.

Из-за болезни мамы, которая постоянно прогрессирует, часто думаю о том, что будет завтра, через час, через минуту. Каждое мгновение кажется бесконечно важным. И пока мир вокруг движется своим ходом, моё сердце застыло где-то между страхом и надеждой. Но я держусь и верю, что она справится.

Необходимое лекарство принимает, но пока без улучшений.

– Ладно! Тогда жду тебя!

– Хорошо, мамуль! – завершаем звонок.

– Сегодня поедешь домой? – спрашивает подруга.

– Да, хочу побыть с мамой. Она себя не очень хорошо чувствует, – лёгкая дрожь пробегает по телу, губы сами сжимаются, а глаза наполняются слезами, которым нельзя давать волю.

– Эй! – Воронцова приобнимает меня за плечи. – Хочешь поеду с тобой! В тесноте да не в обиде. На полу лягу, – подхватывает капельку, скатившуюся по моей щеке.

– Всё нормально!

– Если что, звони, я сразу приеду.

– Хорошо!

Она провожает меня до остановки. Мы садимся на скамью. Уйдёт, когда сяду в автобус.

– Что это за представление было в коридоре? – имеет в виду выходку Климова.

– Теперь я у него на побегушках.

– Ты серьёзно? С ума сошла?

– Если бы не согласилась, меня бы доставали дальше. Ты не заметила, на мне другая кофта?

– Да, кстати. Хотела спросить, но переключилась на твою маму. – осматривает меня. – Это же… – её глаза превращаются в блюдца.

– Да, Злата с Региной порвали мою футболку. Лекс отдал свою.

– С чего такая щедрость? Ему это несвойственно.

– Он поставил меня перед выбором. Либо надо мной все издеваются, включая его, либо только он. Я выбрала меньшее из зол, – касаюсь своих волос и нервно завожу их за уши.

– Не знаю даже, что хуже… – она делает паузу. – Второй вариант подразумевает под собой частое нахождение с ним. Как бы он чего лишнего не сделал?

– Я тебя умоляю! Посмотри на него и посмотри на меня… Небо и Земля.

– Ну, не скажи! Несмотря на твои объёмы, – вот ни за что не скажет ничего такого, чтобы обидеть меня, тщательно подбирает слова, – ты очень симпатичная. Одни глаза чего стоят. И не забывай про белоснежную кожу и чёрные, блестящие волосы.

– Ну, прям Белоснежка, только крупных габаритов, – начинаю хохотать на всю остановку.

– Неее, у неё глаза карие, и ты красивее, – тоже смеётся.

– Чтобы я без тебя делала! – кладу голову ей на плечо, чувствуя тепло и поддержку.

– Запомни одну вещь, Лер: ты особенная, и совсем неважно, как выглядишь. Важна не столько оболочка, сколько внутренний мир. А такого хорошего человека, как ты, я больше не встречала.

Господи, как же мне с ней повезло!

– Спасибо Аврор! – улыбаюсь.

– О, твой номер подъехал! Беги!

Я поднимаюсь в автобус. Сажусь у окна. Пока транспорт отъезжает, подруга стоит на остановке и машет мне рукой. Обожаю её! Мы дружим с детства. Специально поступили в один универ и попросили общую комнату.

После разговора с ней я немного воспряла духом. Перед тем как подняться домой, захожу в магазин и покупаю маме вкусняшки на последние деньги, оставляя себе совсем немного. Я посижу на диете, мне полезно. Буду есть, что осталось в холодильнике.

– Мам, ты где? – вхожу в квартиру.

– Ой, кто заявился! – выглядывает из своей комнаты моя двоюродная сестра.

– Здравствуй! – нехотя здороваюсь.

– Что принесла?

– Это для мамы.

– А ничего, что мы её кормим? – в прихожей появляется тётка.

– Не вы, а я! – даю понять, что со мной этот номер не пройдёт. – И это вы едите то, что приношу ей.

– Да как ты смеешь?! – возмущается тёть Фаина.

– Совсем обнаглела! – вскидывает руки Карина.

Не обращая на них внимания, прохожу в комнату мамы. И слышу вслед:

– Жирдяйка! Кем она себя возомнила? – двоюродная сестра обожает меня обзывать, ей только дай повод.

Вот почему мамуля и не хочет, чтобы я жила здесь. Боится, что моя самооценка упадёт ниже плинтуса.

В спальне темно. Включаю свет.

Мама лежит на кровати, лицо бледное. Кладу пакеты на пол и подбегаю к ней. Пульс подскакивает от страха.

– Мамочка! – начинаю её трясти.

Сердце сковывает паника.

Глава 12

Лера Данилова

Она открывает глаза и резко садится.

– Что такое, доченька? Всё хорошо? – осматривается.

– Я подумала, что тебе плохо! – меня трясёт, так испугалась за неё.

– Всё хорошо, милая. Голова прошла, – мама тепло улыбается, – просто прилегла и, видимо, задремала.

Дрожь в теле не прекращается. Понадобится время, чтобы прийти в себя.

– Я тебе принесла вкусняшки, – выдавливаю из себя улыбку, а сама пошевелиться не могу. Кажется, если сделаю шаг, то грохнусь.

– Зачем ты тратилась? – хмурится она.

– Потому что у меня есть всё необходимое, а у тебя нет.

Мне пришлось накопить деньги и купить ей маленький холодильник, чтобы поставить в спальне. Иначе родственнички всё съедали, не думая о ней.

– Я поставлю чайник, вместе поедим.

– Хорошо! – стараюсь не показать, какой перенесла стресс, когда увидела её такой.

Мамуля выходит из комнаты, а я опускаюсь на кровать, стараясь унять дрожь.

Через пару минут она возвращается.

– А у меня новости, и в этот раз хорошие, – на щеках мамы появляется лёгкий румянец.

– Какие?

– Я сегодня сходила к врачу. Благодаря лекарствам всё стабильно. Ухудшений нет. Наша маленькая победа! – её глаза впервые за долгое время светятся.

Чувствую, как радость растекается по моему телу, словно солнечное тепло прогревает изнутри. Сердце стучит быстрее, но не от тревоги, а от восторга и желания смеяться без остановки. Лёгкость наполняет руки и ноги, будто я могу взлететь.

Подбегаю к мамочке и крепко обнимаю. Каждый мой вдох приносит приятное щекочущее ощущение в груди. Улыбка расползается по лицу, без усилия, и я ловлю себя на том, что хочу разделить эту радость со всеми вокруг. Даже с мерзкой тёткой и ужасной двоюродной сестрой. Но не позволяю себе это сделать.

– Мне прописали ещё один препарат. Врач уверен, что его приём приведёт к улучшению моего состояния.

– Мы обязательно его купим.

– Я ходила в аптеку, в нашей его не было. Придётся поискать. И он очень дорогой, – на лице мамы появляется грусть.

– Не переживай, у тебя есть дочка, которая способна найти что угодно и где угодно. А насчёт цены не думай, заработаю. Мне завтра как раз на работу. Попрошу дополнительные смены.

– Милая… – начинает она.

– Мам, не надо. Я всё сделаю ради тебя!

– Вы что, глухие?! – кричит сестрёнка. – Чайник на плите вовсю орёт!

– Давай лучше покушаем. Сегодня я только завтракала.

Карина заглядывает в комнату.

– Тебе только на пользу. Меньше сожрёшь, стройнее будешь.

– Не смей унижать мою девочку!

– Не то что? – намеренно ведёт к скандалу.

– Не будь такой завистливой.

Двоюродная сестра сразу меняется в лице.

– Чему тут завидовать? На неё внимательно посмотрите!

– Я смотрю и вижу привлекательную девушку с аппетитными формами. Всё при ней. От красивого лица до женственной фигуры. Ещё и умница, всё сама, не то, что некоторые, – мама сердито смотрит на неё.

– Зато у меня куча ухажеров, а на вашу драгоценную доченьку ни один парень не посмотрит.

– А это мы ещё посмотрим.

– Если в неё кто-то влюбится, то я сожру сырую гречку! – ржёт Карина.

Мама расплывается в широкой улыбке.

– Тебя за язык никто не тянул!

Сестричка фыркает и уходит в свою комнату.

Это всегда поражало меня в мамуле. Для неё я самая красивая и самая необыкновенная. Именно она и Аврора помогают не упасть моей самооценке окончательно.

Мы выходим на кухню, наливаем себе чай и возвращаемся в спальню. Весь вечер проводим в разговорах. Потом мама ложится спать. После приёма лекарств её очень клонит в сон. Она быстро засыпает, а я принимаюсь за конспекты. Из-за работы в прошлом году еле сдала экзамены. Сдала, конечно, неплохо, но могла гораздо лучше.

Сижу за книгами, и вдруг начинает вибрировать мой мобильник. Хорошо звук отключила. Смотрю на экран. Совсем не хочется отвечать, потому что высвечивается имя, точнее прозвище, которое я дала Лексу. Демон.

– Алло! – шепчу в трубку.

– Почему так долго не отвечаешь? – его плохо слышно, с трудом разобрала, что сказал.

– Уже поздно, в такое время нормальные люди спят.

– У меня есть поручение?

– Сейчас?!

– Ага! – он как-то странно разговаривает, что-то не то с голосом.

– Я не могу!

– Можешь. Не зли меня! – злое дыхание Лекса подсказывает, что лучше не спорить.

Перевожу взгляд на маму. Она до утра точно не проснётся. Постараюсь тихонько выйти, чтобы и родственничков не разбудить.

– Ладно! – нехотя соглашаюсь.

– Приезжай в мой любимый клуб, – называет адрес, – и побыстрее. Деньги есть у тебя на карте, бери такси.

– Хорошо!

Только договариваю, он вешает трубку.

Я осторожно встаю со стула. Даже не задвигаю его, чтобы не шуметь. Благо, ещё пижаму не надевала. Только сменила свитшот Климова на свою домашнюю футболку. Выхожу в прихожую и накидываю куртку. Делаю всё, чтобы выйти из дома незамеченной. И у меня получается.

Такси уже вызвала, оно как раз подъезжает. Видимо, машина была поблизости. Очень удачно. Доезжаем до места назначения через минут сорок. Оплачиваю проезд и спешу в клуб. Но в таком виде меня не пропускают.

Звоню Климову. Он не сразу отвечает.

– Охрана не даёт зайти в клуб! – сообщаю ему.

Пусть сам выйдет.

– А я не внутри. Подойди к чёрному входу, – его голос снова напрягает меня.

Отключаюсь. Делаю, что говорит. И нахожу Лекса не в том состоянии, в котором ожидала. Сердце странно ёкает в груди.

Глава 13

Лера Данилова

Я замираю, увидев его. Губа Молота рассечена, покраснение на скуле, бровь разбита. В груди что-то сжимается, а дыхание становится сбивчивым и тяжёлым.

– Чего застыла? – пытается встать, но у него не выходит.

Заставляю себя подойти к нему. А он начинает ржать. Смеётся сквозь боль сам над собой, над своими безуспешными попытками подняться.

– Сходил в клуб, называется! – зубы в крови, но ему будто всё равно. – Зато получил необходимую дозу адреналина, – прижимает ладонь к рёбрам, и вновь на красивом лице растягивается та самая дикая улыбка.

– За что тебя так?

– Ты лучше не вопросы задавай, а помоги! – протягивает руку.

Сердце делает резкий выпад, когда наши пальцы соприкасаются. Он крепко цепляется за мою ладонь. Жар его кожи растекается по кисти. Тяну Лекса на себя, но эту громадину не так-то просто поднять.

– Может, мне позвать на помощь? – предлагаю я, делая уже третью попытку.

– Нет! – отрезает.

– Тогда приложи больше усилий! – наезжаю на него. – Я всё-таки девушка, а ты вон какой здоровый.

Климов сжимает зубы, готовится к очередной порции боли. Мне приходится сделать рывок. И, наконец, удаётся поставить эту махину на ноги. Только он наваливается на меня, а я, стараясь сохранить равновесие, крепко обвиваю руками его широкую спину.

Лекс поднимает голову, и наши взгляды встречаются. Щеки вспыхивают от того, как руки светловолосого демона обхватили мою шею.

Не могу собраться с мыслями и произнести хоть слово.

О Боже, он слишком близко!

Его грудь прижимается к моей груди. Надеюсь, не чувствует какое у меня сейчас неистовое сердцебиение.

– Тебе кто-нибудь говорил, что у тебя, ЗАШИБИСЬ, какие завораживающие глаза? – выдаёт, чем обескураживает конкретно.

– Не… нет, – не без усилий выдавливаю из себя.

– В этом океане и утонуть можно! – его слова пускают мурашки по моему телу.

Господи… куда мне смотреть?

Лицо горит, словно стою рядом с огнём, и руки дрожат сами по себе. Они слишком выдают моё смятение.

Во рту пересыхает, а в висках стучит беспокойное сердце. Хочу что-то сказать, но голос застрял где-то в горле, и всё, что выходит – это неловкая улыбка, которая только сильнее подчёркивает мою растерянность.

Я смотрю на него и чувствую, как ускоряется пульс, а колени предательски подкашиваются. Хочется провалиться сквозь землю. Каждый его взгляд, каждое движение мощного тела вызывает непривычный трепет внутри.

Парни никогда меня не жаловали комплиментами. Особенно такие, как Климов. Хотя нет, таких, как Лекс, больше нет. Ну по крайней мере не встречала.

– Жаль, пухленькая! Это портит впечатление! – не может не испортить всё.

Смущение рукой снимает, и я отталкиваю его от себя.

– Чёрт! – морщится от боли.

Сразу подаюсь к нему.

– Ой, прости-прости! – перекидываю руку Молота себе на плечи.

– Отвези меня домой! – просит он. – Моя тачка на парковке.

– Я не умею водить.

– Не умеешь? – так удивляется, будто в девятнадцать лет все обязаны уметь.

– Да.

– Придётся брать такси! – злится.

– Придётся! – достаю телефон и вызываю через приложение.

Мы подходим к дороге. Он опирается на меня. Периодически чувствую его горячее дыхание на своих волосах.

Я пытаюсь сосредоточиться на чём-то другом, но глаза сами ищут профиль Климова. Гляжу украдкой, боюсь, что заметит, но перестать смотреть не могу. Даже такой избитый, он всё равно чертовски привлекательный. И не сомневаюсь, что Лекс позволил себя избить. Либо их было слишком много.

В его разноцветных глазах порой мелькает грусть. И я уверена, тому есть серьёзная причина. Но что это может быть?

Такси останавливается перед нами. Я помогаю ему сесть в машину. Климов называет адрес, но не тот, который ожидала. Собиралась сесть на переднее сиденье, чтобы ему было, где развалиться, но он хватает меня за руку и заставляет опуститься рядом с ним.

Автомобиль трогается. Лекс откидывает голову на спинку и закрывает глаза. А я вновь залипаю на идеальном лице. Невольно задерживаю дыхание, а внутри разгорается волнение.

Мне хочется рассмотреть совершенные черты повнимательнее, но боюсь, что заметит. И снова это безумное сердцебиение. Оно убыстряется только рядом с ним.

Заставляю себя отвернуться от Климова. Даётся с трудом, приходится приложить усилия. Ведь он как книга, которую ужасно хочется прочитать, но у тебя нет такой возможности. Эксклюзивный экземпляр недоступный простым смертным.

Неожиданно голова Лекса опускается мне на колени. Вздрагиваю не столько от неожиданности, сколько от собственных ощущений.

Щемящее и тёплое чувство пронзает меня. Всё внутри бурлит, качается, будто море в непогоду, и каждая волна заставляет сердце то стихать, то срываться словно сумасшедшее.

– Какая ты мягкая! – сонно шепчет он.

Лежит на спине, скрестив руки на груди. Удобнее устраивает голову на моих бёдрах. Я же не представляю, куда мне запихнуть свои руки. Они так и повисли в воздухе.

Не знаю, откуда берётся это чувство, которое держит меня на краю тревоги и интереса одновременно?

Вдруг Лекс находит мою руку и кладёт себе на голову.

– Поиграй с волосами, это успокаивает меня! – просит.

Поначалу мешкаю, потому что просьба Климова вгоняет в ступор. Но потом я зарываю пальцы в густые светлые волосы и наслаждаясь их мягкостью. Подушечки мгновенно пронзают разряды тока.

– Уф, как приятно! – выдыхает он от удовольствия.

Его веки поднимаются, и зелёно-голубые глаза захватывают в плен.

Глава 14

Лекс Климов

Моя жизнь утратила краски. Их больше нет. Всё кажется чёрно-белым, а чаще всего серым. Но каждое появление этой пышечки, как яркая клякса. Пятнышко, которое вносит капельку цвета в моё существование.

Вот и сейчас, когда лежу у неё на коленях и гляжу в бездонные глаза, мне чуточку лучше. Я спокоен, хотя совсем недавно словно зверюга бросался на охранников, чтобы их разозлить. Мне нужна была взбучка, чтобы не чувствовать душевную боль. Физическая её немного заглушила, так сказать, переключила на себя внимание. А эта девчонка помогает ещё больше.

Её пальцы играют с моими волосами. Давно никому не позволял это делать. Точнее никому кроме мамы не разрешал. Но сейчас мне очень хотелось ощутить чьи-то тёплые руки. И, что странно, я выбрал именно Леру.

Она слегка наклоняется, видимо рассматривая рану на брови. Её волосы касаются моего лица, и я невольно принюхиваюсь к ним. Снова малина. Глаза сами собой закрываются.

– Очень болит? – в тихом голосе слышу беспокойство.

И беспокойство Даниловой как-то странно отзывается внутри.

– Я привык! – отвечаю, вновь делая глубокий вдох.

И вдруг её пальчик осторожно проходится по моей брови.

Я замираю. Сердце ударяется о рёбра слишком сильно, дыхание на миг обрывается. И именно это чертовски бесит меня.

Злость поднимается из глубины, но не на неё, а на себя. На то, что простое прикосновение способно разрушить мою привычную холодность, превратить в заложника собственных ощущений.

Сжимаю челюсть, пытаясь вернуть себе равнодушие.

– Есть припухлость, нужно приложить что-нибудь холодное. Может, остановимся у киоска, я куплю холодную воду или газировку? – предлагает, а я бешусь только сильнее.

– Не нужно! – отвечаю грубо.

Сейчас сам себе противен, потому что не понимаю, где кончается ненависть и начинается странное и непонятное притяжение. Всё смешалось: раздражение, тяга, растерянность, гнев.

Она сразу убирает пальчики. Мне же ужасно хочется вернуть их обратно.

«Лера не в моём вкусе!» – напоминаю себе.

Всего-навсего играю с ней, как кот с мышкой. Когда надоест, выброшу из своей жизни. Пусть ответит сполна за свою дерзость, а я скажу ей: «Прощай!»

– Ладно! – произносит тихо и отворачивается к окну.

Я поднимаюсь и сажусь. Но, твою мать, всё время бросаю на Данилову короткие взгляды. А потом и вовсе наплевав, что она подумает, рассматриваю её.

На ней какая-то дурацкая оверсайз майка, скрывающая всю её женственность. Несмотря на лишний вес, всё пропорционально. Фигура песочные часы. И теперь я знаю, какие мягкие бёдра у девчонки.

Наконец, таксист останавливается. Первым вылезаю я. Она оплачивает. Хорошо перевёл ей деньги.

Каждое движение отзывается сильной болью. Пышечка подскакивает ко мне, и кладёт мою руку к себе на плечо. Сначала принимаю помощь, но когда понимаю, что слишком странно моё тело реагирует на близость с ней, резко отпихиваю.

Данилова послушно идёт на расстоянии. Мы поднимаемся ко мне на лифте. Я достаю ключи и открываю двери. Она остаётся стоять на пороге.

– Тебе особое приглашение нужно? – и снова мой тон чересчур резкий.

– Нет! – входит.

Я вижу, как ей неловко. Обычно девушки в моей квартире ведут себя раскрепощённо. Лезут целоваться и обниматься, и делать ничего не нужно. А эта стоит в прихожей и мнётся с ноги на ногу.

– Помоги мне обработать раны! – подзываю её. – Аптечка в кухонном шкафчике, на верхней полке.

Кивает. Через пару минут Лера уже сидит рядом со мной и смачивает ватный диск перекисью. Начинает с брови, которая встревожила её больше всего. Потом берёт йод, окунает в него ватную палочку и аккуратно наносит на рану.

Морщусь.

– Прости! – пододвигается ближе и дует, стараясь уменьшить жжение.

Взгляд сам скользит на пухлые губы, и я залипаю. Всё внимание – только на них. Сердце сбивается с ритма, и в голове мелькает одна-единственная мысль: «Как от них оторваться?»

Каждое их движение – маленький удар по нервам. Когда она чуть прикусывает нижнюю губу, усердно обрабатывая мои ссадины, по спине пробегает ток. Я зацикливаюсь на их форме.

А эффект усиливают пронзительная синева. Сердце пропускает удар, дыхание спирает, и я не могу ни моргнуть, ни отвести взгляд.

Что со мной вообще происходит? Лера не в моём вкусе! НИ КАПЛИ!

Но я продолжаю смотреть, и внутри появляется дрожь: тёплая, сладкая, растекающаяся по телу. Всё вокруг будто исчезло, остались только эти глаза. Кажется, если она моргнёт, я потеряю равновесие и рухну.

Чем дольше гляжу в сапфировую бездну, тем глубже погружаюсь. В груди – огонь, в животе – лёгкая тяжесть, а в голове – полный беспорядок.

Не знаю, как выгляжу со стороны, но надеюсь, удаётся сохранять на лице безразличие к происходящему.

– Не смотри на меня так! – вдруг заявляет она.

Вообще-то в моих планах влюбить в себя Леру и разбить ей сердце. Уроком будет для других девчонок. Никто больше не посмеет мне перечить.

– И как же? – мой голос мгновенно становится ниже, сексуальнее.

Я будто даю себе разрешение показать то, что творится у меня внутри. Может, и губы Даниловой попробовать? В тот раз успел ощутить лёгкий ягодный привкус.

Глава 15

Лекс Климов

Меня сейчас ломает, колотит как в лихорадке, ведь по голове бьёт осознание, что мне хочется дотронуться до этих губ. И не только пальцами, но и своими губами.

Я стою перед выбором поддаться порыву или совладать с собой. К первому склоняюсь больше. Пока решал, сам не заметил, как расстояние между нами сократилось до минимума.

Лера теперь обрабатывает уголок моего рта, а мне хочется накрыть её рот своим. И самое паршивое, сколько бы себе не твердил, что не люблю девчонок с лишним весом, всё нутро готово со мной поспорить. Приводит множество аргументов, что вес лишь цифра на весах, а влечёт меня к Даниловой, потому что она единственная не побоялась дать мне отпор. И единственная, кто не ведётся на мои уловки.

Моя внешность и деньги никакого значения для неё не имеют. По её зажатой позе понимаю, насколько сильной ей хочется умотать отсюда.

Пытаюсь поймать синий взгляд, как рыбку на крючок, но никак не клюёт. Она всячески избегает контакта глазами.

– Надо проверить, нет ли серьёзных повреждений, – указывает на мой торс и руку, которую я инстинктивно прижимаю к себе.

На лице мгновенно растягивается ухмылка. Снимаю с себя боксёрку.

Только Лерочка никак не реагирует, если не считать беспокойство, плещущееся в её океане.

– О Боже! Тебе нужно к врачу! – касается моих рёбер, а я почему-то задерживаю дыхание. – Давай поедем в больницу? – она искренне переживает.

И это цепляет.

Она вновь проводит рукой, только по груди.

– Ничего страшного, – хрипотца выдаёт меня с потрохами.

Её пальчики сразу исчезают, что безумно расстраивает меня.

Сегодня самый ужасный день, хочется отключиться или хотя бы забыться, но, к сожалению, не получается. Только эта пухленькая девчонка помогает не вспоминать, что в этот день, пять лет назад, потерял дорогого мне человека. Считай остался совсем один.

С отцом мы чужие друг другу люди. Как дальние родственники, которые видятся в несколько месяцев раз. Ему пофиг на меня, а мне на него. Это обоюдно.

– Пройдёт! – мне-то не знать? – Я уже через это проходил и не раз.

Каждый год в этот злополучный день позволяю каким-нибудь уродам избить меня, чтобы подавить душевную боль. Специально нарывался. Будь это любой другой день, они бы не справились со мной.

– У тебя всё в порядке? – неожиданно спрашивает Данилова.

Поднимает на меня свои необыкновенные глаза и смотрит так, будто читает мои самые потаённые мысли.

– Я же говорю, что это не в первый раз. Быстро пройдёт.

– Я не про побои, – склоняет голову набок и внимательно всматривается в моё лицо.

– А про что?

– Сегодня ты другой.

– И какой же? – мне становится интересно.

– Тебе больно, но не физически, – произносит, ни разу не моргнув.

А у меня внутри смешивается коктейль из совершенно разных чувств. Гремучая смесь из гнева и признательности. Меня будто против воли обнажили. Но в то же время, впервые кто-то вообще заметил, что мне плохо.

– Со мной всё в порядке! – огрызаюсь, делая вид, что она ошибается.

– Ладно! – сразу прекращает допрос.

А я ловлю себя на том, что мне хочется, чтобы она докапывалась до меня. Лере действительно не всё равно, просто эта девчонка не из тех, кто будет давить.

– Готовить умеешь? – чего-то есть захотелось. – Хотя странный вопрос. Не умей ты это делать, была бы худее, – и снова я за своё.

Не хочу кого-то подпускать слишком близко. Нельзя отходить от плана: влюбить, вскружить голову, а потом разбить сердце.

– Мне нужно домой. Уже слишком поздно.

– Сообрази что-нибудь по-быстрому и иди!

Кивает.

Подходит к холодильнику. Мне всё видно, потому что гостиная и кухня – единое пространство. Она достаёт продукты и раскладывает их на столе. С видом заправского шефа принимает за готовку, и через полчаса стол накрыт. Пюре, куриная грудка в специях и овощной салат посыпанный сыром. Запах стоит офигенный.

Встаю с дивана и подхожу к острову, устраиваюсь на стуле, даже не надев майку. Почему-то нравится, как она старается не смотреть на мой обнажённый торс.

– Поешь со мной!

– Я не голодна.

– Или на диете? – намеренно спрашиваю, зная, что мой вопрос разозлит её.

– У меня не получается сидеть на диете.

– И почему же? Лень или проигрываешь в схватке с едой? Не можешь устоять перед соблазном?

– Нет, есть другие причины. Я спокойно могу не есть сутками.

– И какие же?

– Это личное, – голос выдаёт её боль.

Так-так, за этим кроется что-то серьёзное. И что же? Интересная девушка. Она как сундучок с секретами, только у меня нет от него ключика. Значит, придётся взламывать.

– Иди сюда! – стучу ладонью по сидушке стула.

– Мне пора! – делает шаг в направлении прихожей.

– ИДИ СЮДА! – рычу. – Я ведь и за волосы могу притащить!

Лера разворачивается и медленно подходит. Нехотя опускается на краешек стула.

– Я не отпускал тебя! – резко накладываю еду на тарелку и пододвигаю к ней. – Ешь! – в моём голосе нет ни капли сомнений: будет так как хочу я, и никак иначе.

Сам же встаю и достаю для себя вторую тарелку. Потом снова устраиваюсь рядом с Даниловой. Жду пока начнёт кушать.

Она набирает на вилку пюре и подносит ко рту. Осторожно снимает губами и медленно пережевывает. Делаю то же самое. Лера принимается за салат, и его соус остаётся на одном уголке её пленительных уст.

Протягиваю руку и аккуратно вытираю их большим пальцем. А потом подношу его ко рту и слизываю. Всё проделал чисто механически, как само собой разумеющееся. И моя брезгливость не дала о себе знать. НИКАК. Раньше никогда так не делал.

И тут она совершает фатальную ошибку, убирает остатки соуса языком.

Сердце долбит по вискам. Всё внутри замирает, а потом резко обрывается. Поддаюсь порыву, и целую эти мягкие пухлые губы.