"Чудовищный" секрет Авроры, или Магистра не дразнить!

Глава 1. О мудрых волках и глупых птичках

С опаской озираясь по сторонам, я пробиралась сквозь заросли ласковой глицинии. Ее плотные белые соцветия так и норовили меня защекотать, едва касались кожи. Но мне было не до игр: я пряталась.

Из центральной круглой залы приглушенно доносилась музыка. Сейчас там был весь магический свет: Последний Бал Лета, как-никак.

Я же торопливо шагала по «внешнему кольцу» Дворцовой Оранжереи Вяземских, то и дело отмахиваясь от растений, жаждущих познакомиться поближе. Но им по степени навязчивости было далеко до одного… Павлина! Из-за него-то я и пустилась в бегство, так толком и не выгуляв свой экзотический наряд.

Последний вечер августа я рассчитывала посвятить танцам: душа требовала веселья. Но вместо этого пряталась в полумраке запретной секции. Впрочем, мне всегда было любопытно сюда заглянуть и узнать, что за диковинные растения выращивала давно почившая графиня Вяземская.

В Дворцовой Оранжерее я бывала уже трижды и неплохо ориентировалась. Огромный стеклянный замок с прозрачными потолками, через которые просачивалось ночное звездное небо, меня удивил лишь в первый раз. Как и парящие в воздухе шары-светильники, наполненные золотистым волшебным газом. А с Глицинией Ласковой мы и вовсе стали подружками.

Юбка моего платья шуршала по полу, цепляясь декором то за плотоядные кактусы, то за драчливые пальмы. И из-за таких вот стычек с растениями предательски звенела. Приходилось красться практически на носочках, огибая самых нахальных местных обитателей.

А где-то там по Оранжерее бродил Павлин, потерявший объект своих бесхитростных домогательств. Я нервно оглянулась на шорох… Нет, показалось.

Действительно ведь, Павлин!

Сегодня был объявлен магический маскарад. За вечер мне довелось случайно наступить на ногу серой Кошке, поспорить с высоким плечистым Львом, обсудить дизайн платьев с рыжеволосой Летучей Мышью, покружиться в вальсе с молчуном Орлом и… Ну да, попасть под прицел одного Павлина-ловеласа в изумрудных перьях.

А еще – неловко упасть в хищные объятия черного Волка и, в попытке избежать навязчивых павлиньих ухаживаний, задержаться в его лапах на целый танец.

Восхитительный танец. Безумный. После которого я, завидев зеленое оперение, движущееся в мою сторону, самым позорным образом сбежала.

Моя двоюродная бабушка Аманда – чертовски суетливая, деятельная натура, пережившая своего седьмого мужа и находящаяся теперь «в активном поиске» восьмого несчастного – владела модным магическим ателье. С годами ее дизайн стал экстравагантнее, так что у меня не было шансов не привлечь к себе внимание. Голубые перья и крошечные серебряные колокольчики, художественно облепившие юбку от пояса до края подола, так и магнитили к себе чужие взгляды. И уши.

Я ведь, тролль побери, звенела на каждом шагу! Мелодично и тонко, но все-таки. К счастью, благодаря маске риск быть узнанной сводился к нулю.

Мне досталась сине-голубая «Птица». Сама прилетела в руки, едва я переступила порог Дворцовой Оранжереи. Мягко приземлилась на лицо, раскрасневшееся от волнительного предвкушения. И словно приклеилась.

Серебряный клюв плотно лег на нос, перья рассыпались по щекам и вискам, оставив открытыми только губы, подбородок и пару прорезей для глаз. Я явственно ощутила прикосновение чар.

Странно – мне даже на секунду показалось, что я умею летать. В тело вселилась легкость, хотя я порядком утомилась во время примерки у тетушки. Хотелось кружить по залу, расправив крылья, и звонко смеяться.

Говорят, эти дивные маски зачаровал какой-то Высший маг, обожавший карнавалы. Лет триста или четыреста назад. На них были наложены крепкие иллюзорные чары – настолько мастерски, что невозможно было определить, кто под маской. Кроме, разве что, пола и телосложения. Голос собеседника все время менялся, его облик плыл, и даже цвет глаз казался каким-то невнятным.

Все, что я могла сказать о Волке – он был высок. И, пожалуй, потрясающе искусен. В смысле танцев, конечно же. В других смыслах он меня решительно не интересовал, как и все прочие представители местной «фауны».

Во-первых, мне всего восемнадцать, и до магического совершеннолетия – больше полугода. Во-вторых, у меня достаточно забот в Академии, чтобы тратить время на глупости.

Но этот танец… На секунду он поколебал мою решимость покинуть бальную залу.

Едва музыка заиграла, Волчара так резко схватил меня за талию и так плотно прижал к себе, что выбило дух. И неприличные мысли рванули в сознание жужжащим роем. Со стороны выглядело, словно мы пара и пришли вместе – так по-хозяйски нагло он себя вел. Уверенно, настойчиво, будто был в своем праве.

А я, напротив, непривычно смущалась. Обычно мне палец в рот не клади – включается самозащита высшего уровня. Как-никак, годы тренировок под неустанным контролем родителей и брата.

А тут вдруг вместо защитной реакции включилась застенчивость. И я этому Волчаре весь танец наступала на ноги. Бормотала какие-то неловкие извинения, зачем-то краснела под маской и в итоге ляпнула, что он приятно пахнет.

Приятно. Пахнет.

Занавес. Да морфову ж бабушку…

Он действительно пах необыкновенно. Терпко, опасно, дразняще. Я никак не могла распознать аромат, хотя все детство провела в отцовских теплицах с волшебными травами, на короткой ноге с Монстроглазом и Пугливым Пасленом.

Пах так маняще, что захотелось провести носом по крепкой шее и коснуться открытой кожи губами. Но это не могли быть мои собственные фантазии! Откуда? Я же не маньяк какой-нибудь – волков обнюхивать? И, хуже того, облизывать? Нездорово это как-то.

А если бы меня вдруг и посетило такое навязчивое желание, я бы обратилась к проверенному варианту, полностью натуральному. Профессор Осворт, вервольф-полукровка, – хороший друг нашей семьи. Так что для меня давно не секрет, чем пахнет волчья шерсть.

Со знанием дела заявляю: собачьим шампунем с хвойной отдушкой. В редких случаях – с лавандовой. А не вот этим вот всем, с ума сводящим! Во всяком случае, дядю Осворта мне ни разу облизать не хотелось.

Глава 2. О шмырлах и первой любви

«Меня зовут Аврора, и это моя главная проблема. Меня постоянно сравнивают с пра-пра-пра – сколько же там «пра»? – бабушкой. Графиней Воронцовой, основательницей нашей Академии, прозванной «Мудрой».

Так уж вышло, что мы с братом родились, когда весь магический мир праздновал победу над Августусом Блэром, Великим и Бесштанным (зачеркнуто) Ужасным. Вторую по счету. Так что родители не придумали ничего лучше, чем назвать меня в честь той, кто упокоил злодея в первый раз. Дань уважения или вроде того.

Но я не графиня и не Воронцова. И уж точно не мудрая.

Я просто Ава Карпова, ученица шестого курса Санкт-Петербургской Академии магии, единственная дочь ректора (читать со скорбным выражением на лице)…»

Я захлопнула дневник и сунула под подушку. Чушь какая-то.

Мемуары – точно не мое. Дед говорил, это успокаивает. Умиротворяет. Но меня пока только сильнее раздражало. И нестерпимо хотелось кого-нибудь умиротворить. Временно, разумеется. Вот, к примеру, эту несносную насекомоядную либри, стрекотавшую у меня над ухом. Опять сбежала, негодница, с заповедной территории!

Между тем, ни цветком, ни насекомым я не была. А то, что пыльцой пахла… Так это после вчерашнего.

Все утро я честно вздыхала по незнакомцу, оказавшему мне первую помощь и подарившему первый взрослый поцелуй. А потом решила, что достаточно. Под грозной маской он вполне мог быть прыщав, морщинист и стар. Порой счастье – в неведении.

К тому же, как мне объяснила Джиллиан Кавендиш, ничего из ряда вон выходящего не произошло. В этих оранжерейных закутках все то и дело обнимаются. Так положено.

Отмахнувшись от крошечной – с мой мизинец – птички, пощипывавшей ухо, я встала с постели и надела простое платье, которое не жалко запачкать. В том, что чистой из Заповедника я не выйду, сомневаться не приходилось. Еще ни разу местная магическая живность не оправдала моих надежд на хорошее поведение.

Оптимистично улыбнувшись скульптурам, обрамлявшим парадный вход в Академию, я зашагала вперед. Помахала русалке, плескавшейся в открытом пруду. Сорвала с невысокого деревца недозрелый альта-цитрон и жадно откусила от желтого бока. Сегодня непременно будет хороший день. Судьба просто обязана компенсировать мне вчерашнее происшествие, чуть не окончившееся удушьем.

Сентябрьское питерское солнце ничем не отличалось от августовского, но сердце щемило предвкушением: завтра начнется учеба. Большая часть учеников и педагогов приедет в Академию вечером, но я… я и так дома. Я тут и учусь, и живу, и работаю. И много чего еще делаю, но отцу об этом лучше не знать.

Уверенным шагом я миновала третью теплицу, а за ней и восьмую, и десятую… Бесконечные ряды стеклянных домиков-оранжерей, собравших в себе все волшебные травы нашего мира. Мамина гордость и папина головная боль. А временами – наоборот. Прямо как я.

Из куста самшита вынырнул Бойз и, тряхнув белым мохнатым задом, увязался за мной. Он был хоть и не кот, но тоже гулял сам по себе. Лучше бы мой сабер, воплощавший собой дурную примету, и дальше шарахался по лесу или выпрашивал у деревенских жителей лакомства.

Едва он появлялся на нашем пороге, мама обреченно вздыхала: «Ну вот, полный песец снова с нами. Пристегните ремни». Она имела в виду, что следом за мохнатым задом подтянутся неприятности. И они, как правило, не заставляли себя ждать. Вот какие послушные. Прикормленные.

Родственники возлагали на меня большие надежды. Слишком большие. Иногда казалось, будто я придавлена ими к земле, как гигантской каменной глыбой.

Моя мать, последняя из Воронцовых, владела Академией и ехидно так намекала, что когда-нибудь бразды правления перейдут ко мне (это она, конечно, опрометчиво). Бабушки Ангелика и Аманда упрямо тянули канат в сторону удачного замужества. Они постоянно знакомили меня с «перспективными молодыми магами-аристократами из известных родов». Естественно, холостыми. Временами даже симпатичными.

Дедушка Артур ждал, когда мой особый дар пробудится. Он искренне полагал, что с такими генами я стану великой волшебницей. Мой крестный Фридрих – в те редкие времена, когда не занудствовал, – с задумчивой улыбкой говорил, что передо мной лежит весь мир. И смотрел куда-то за горизонт, тролль знает, на что именно намекая…

Отец же просто мечтал запереть в каком-нибудь надежно охраняемом чулане, чтобы я пореже попадала в неприятности. И на всех бабушкиных «перспективных» поглядывал так… кхм… «воодушевленно», что те у нас не задерживались. Чувство самосохранения брало верх.

Похоже, никто всерьез не верил в мое скромное увлечение. Думали, перерасту. Сдамся. Плюну с высокой колокольни и займу себя чем-то не таким опасным, дурно пахнущим и портящим-всю-мою-одежду. Волшебной кулинарией там, дипломатией или магической кройкой и шитьем…

На самом деле, мой мир был не за горизонтом. Он располагался прямо здесь, за невзрачными воротами, оплетенными охранными чарами высшего порядка. За ними начиналась заповедная зона, в которой проживали самые диковинные животные мира магии.

Территория, на которой возможно все. И даже больше.

Я подошла к небольшому одноэтажному строению и стукнула именным жезлом в боковую дверь. С той стороны послышалась суетливая возня. Шорохи, фырканье и грохот намекали, что «постояльцы» занимались какими-то непотребствами. Но, услышав меня, поспешили придать себе благопристойный вид.

Ну-ну. Сейчас посмотрим, как им это удалось.

Я вошла внутрь. Ох, ну и разгром!

Кашпо с Папоротником-шатуном перевернуто, земля рассыпана по всему дощатому полу, с лампы свешиваются огрызки туалетной бумаги… Поймаю – устрою всем профилактическое купание в щекочущем растворе! Посмотрим, кто будет пищать последним!

Целительский корпус был совершенно пуст – на первый взгляд. Но меня не проведешь. Стоило присмотреться, как хитрые черные глазки обнаружились в зарослях тимьяна лечебного. Еще одни – ярко-фиолетовые – глядели на меня из-под стола для перевязок. Подозрительно знакомый розовый нос высовывался из ящика с медицинскими инструментами. А полосатый хвост торчал из шкафа с официальной формой Заповедника.

Глава 3. О личном, общественном и всяких гоблинах

Несмотря на разжеванный листик, Хлоя-Жюли выглядела не очень. Чуть бодрее, чем раньше, но все же… паршиво. Как на зло, теле-маго-граммы я отправлять пока не научилась, и где искать Брендана или хотя бы Милли – не представляла. Ну ничего, я вполне могла справиться самостоятельно.

Я не придумала ничего лучше, чем отнести шмырла в больничное отделение Академии. Главная целительница, госпожа Пламберри, хранит там кое-какие фирменные снадобья и мази, которые животным не выдают. Но я и не собиралась их просить… Мари еще в отпуске, а спасать малыша нужно немедленно. Не до бумажной волокиты!

Силуэт незнакомца скрылся за дверью главного здания Академии. К прискорбию, мне нужно было туда же, и я припустила по дорожке.

Бойз понуро семенил рядом и тяжело пыхтел, всем видом осуждая мой план. Он меня с первых месяцев жизни нянчил. И сейчас, похоже, занимался тем же самым. Не верил, что я не натворю глупостей.

Но мой полный песец не знал главного. Передо мной стояли целых две задачи. Во-первых, вылечить бедолагу шмырла. Во-вторых, сделать это максимально тихо. Так, чтобы как можно меньше людей узнало о происшествии на территории Заповедника.

Теория чужака о циничном негодяе, решившем подзаработать, была логичной. Правильной. И все-таки что-то не складывалось… А предчувствие меня обычно не обманывало.

Да, чешуя, кровь, перья и шерсть вымирающих видов – ценнейший товар на черном рынке Эстер-Хаза. В них содержится древняя магия, без них не провести многие забытые ритуалы… Сажель, моя некогда саблезубая тигрица, именно так и лишилась своих клыков – из-за жестоких браконьеров.

Но в Заповеднике хорошая защита, отец сам развешивал артефакты и оплетал территорию чарами высшего порядка. Какой-нибудь бедный студент их не снимет!

Я резко остановилась: поняла, наконец, что меня смущало. Беспринципный вор предпочел бы замести следы, а шмырла подбросили прямо к двери ветлечебницы! Живого, хоть и ослабевшего. А значит… кто-то хотел, чтобы его нашли.

Если бы шмырл не отполз в кусты, бедолагу обнаружил бы Брендан, начав обход вверенной ему территории. Дальше, следуя протоколу, он обязан был сообщить о находке ректору, а в его отсутствие – Большому Совету.

Информацию тут же передали бы в Эстер-Хаз, и оттуда прислали бы комиссию для разбирательства вопиющего случая. Нападение на бесценный вид, в котором каждая особь под учет, – весомый повод для проверки.

Ох… Неужели мамины опасения сбылись, и Верховный Совет претворяет угрозы в жизнь? Если так, то им помогает кто-то из своих… Из наших!

Совершенно сбитая с толку этой догадкой, я влетела в больничное отделение. Тут было пусто и прохладно, пахло сушеными травами и свежевыстиранным постельным бельем. Ученики пока не успели вернуться с каникул и опробовать друг на друге новые изученные заклятья. Последний день затишья…

– Вот так, малышка, – я переложила Хлою-Жюли на ближайшую кушетку. – Пока госпожа Пламберри не видит, тебе можно тут полежать. Сейчас мы тебя совсем вылечим.

Шмырлиха обреченно охнула и закатила обе пары глаз (задних я не видела, но была в этом абсолютно уверена). Зря она так.

Конечно, у меня случались на поле экспериментов плохие дни. Но я мыслила позитивно и не унывала. Ведь в любой неудаче можно обнаружить и положительный момент. Если хорошенько постараться.

Вот, к примеру, в июле я откопала в старой маминой книжке кое-какой рецепт. Там говорилось, что зелье восстанавливает утерянное. Но не всякую потерю, а только ту, что изначально была создана Сияющей материей мироздания.

Грубо говоря, все, что породила Высшая магия, может вернуться. Отрасти, если отвалилось. Склеиться, если сломалось. Ну замечательное же зелье, честное гоблинское! Удивительно, как его умудрились забыть!

Я очень старательно его варила – лишь пару древних ингредиентов пришлось заменить на мой вкус. А потом дала выпить Сажельке, моей беззубой тигрице, под видом мясного супа. Я надеялась, что снадобье поможет ей восстановить утерянные клыки и вернуть былую магию. Добра желала! А она обиделась и вот уже месяц не покидала лес. Стыдилась.

Оно и понятно: неприятно, когда даже иглохвосты смеются над твоим полностью облысевшим... В общем, шерсть вывалилась с лучшей ее стороны. Той самой, которой тигрица ранее очень грациозно виляла.

Зато вместо клыков отросли уши. Симпатичные, пушистые, длинные… Красивые уши. Замечательные! Так что зря она расстраивалась. Вислоухих лысых тигриц в природе больше нигде не существует. Единственный, между прочим, уникальный экземпляр!

– Ты опять за свое, Карпова? – прошипели со стороны душевой, и все внутри поджалось.

Гоблинские блинчики! Про Глэдис-то я и забыла.

– Что-то не так? – я выпрямилась стрункой и натянула на лицо вежливую улыбку. Такую «искреннюю», что скулы свело за секунду.

– Вот ты мне и расскажи, что не так, – тоном кролика-зануды из какого-то мультфильма заявила младшая целительница.

Судьба! Ну за что, за какие такие прегрешения ты послала мне Глэдис?

Нудная до потери пульса (собеседником, разумеется). Правильная настолько, что зубы болят. Строгая в равной степени к себе и к окружающим… Прямо реинкарнация Карамзиной, только в три раза младше.

Шурхова Глэдис!

А ведь когда Мари достаточно ее натаскает и уйдет на покой, мисс Пиркинс станет тут за главную. И вот как это пережить? Я не готова, тролль меня прибери, к вечному апокалипсису имени занудной Глэдис. Мне контролеров и в семье хватает.

– Пусти, – я с задранным носом (иначе с ней никак) протиснулась мимо девушки и пошла к кабинету ее наставницы. – Мне нужна фирменная мазь госпожи Пламберри и кое-какие сильные кроветворящие. Иначе шмырл не выживет.

– Нет, Ава! – бронированным танком Глэдис материализовалась между мной и заветной дверью. Сама довольно щупленькая, хоть и высоченная, как жердь. С простой, незапоминающейся, но довольно приятной внешностью (когда спит и не умничает). И такая упертая, что с места не сдвинуть. – Во-первых, все лекарства строго под учет…

Глава 4. О вреде купания в преподавательской ванной

Едва гоблин-полукровка ушел, я смогла вернуться к собственным мыслям, которые этот грубиян взбаламутил. И вроде бы обещала себе не думать о вкусно-пахнущем-волке, но все равно скатывалась каждую минуту к его лохматой персоне.

Кто же скрывался под маской? Юноша или взрослый мужчина? Случайный гость или завсегдатай балов для аристократов?

Шмырл окончательно задремал, окатив меня напоследок какой-то дурно пахнущей фиолетовой субстанцией. Я не успела приметить, откуда она на меня брызнула, и сейчас предпочитала оставаться в неведении.

– Кто же мог такое с тобой сделать? – вслух спросила у дрыхнущей Хлои-Жюли. – Знал ли он, что практически обрекает на смерть одну из двух половозрелых самок, или просто схватил первого попавшегося зверька?

Шмырлиха не ответила. Несмотря на заявленную половозрелость, размножаться она категорически не желала. Ее вообще все устраивало. Может, она и не знала, что ее кровь стоит в два раза дороже драконьей и используется в древнейших зельях, очень важных для волшебного сообщества. Какое ей, впрочем, до того было дело?

Я почесала затылок: пожалуй, мне не хватает самокритичности. Обозвала Эйнара грубияном, а сама? Даже не поблагодарила незнакомца за помощь. Ведь если бы он не напомнил мне про Эхеверию, все могло окончиться плачевно.

Да, надо было сказать спасибо, но… не умею я. Не в моем характере признавать слабость. Госпожа Пруэтт, мамина подруга и наша преподавательница, говорит, это из-за сильной магической капли. Она внушает излишнюю самоуверенность.

Нацедив себе в чашку фирменного дедовского цветочного сбора – такого ядреного, что слезы выступали из глаз и горло сводило судорогой, – я отвернулась к окну. Потому и не заметила очередного вторжения. И взвизгнула в ужасе, когда на мои плечи легли две знакомые пятерни. Вот ведь… тролль лохматый!

– Арт! Убью! – расплескивая остатки сбора, я резко развернулась к брату с твердым намерением ухватить того за ухо и хорошенько дернуть. Большего вреда я при всем желании не смогла бы нанести парню на голову выше меня. Но отказываться от маленькой мести не в моих правилах.

– У-уй! – взвыл братец, выдергивая ухо из цепкого, годами натренированного захвата. – Я пришел, чтобы ты меня вылечила, а не добила!

– Тогда зачем пугал? Подкрадывался? – зашипела, глядя в черные омуты. Совершенно невозмутимые и не чувствующие себя виноватыми.

Где-то я такие уже видела. Ах да, Арти ведь у нас папина копия. Чертов ксерокс и бабушкина радость во плоти.

– Не мог отказать себе в удовольствии послушать твой визг, обезьянка. Ну так что, оставишь помирать? Или окажешь первую помощь страждущему? – Арт сделал шаг назад и с разных сторон продемонстрировал крепкую жилистую шею со следами не то укусов, не то чересчур страстных поцелуев. Еще один… «страдалец».

И с кем он опять успел повздорить? В романтический вариант верилось с трудом: из девушек и сражений Арти всегда выбирал второе. Да и ровные глубокие порезы на красивом гордом профиле намекали, что речь шла не о любовных играх.

Эх, жаль! Бабушка Энджи так мечтает поскорее заполучить новую партию черноглазых наследников для своего драгоценного княжеского рода… Но где-то в глубине души понимает, что ни на брата, ни тем более на меня рассчитывать не стоит. Не из той мы породы, которая остепеняется, заводит потомство и ставит пополнение фамильного древа во главу угла.

– Что-то развелось вас сегодня… страждущих, – я сердито засопела. «Ни дня без драки» – вот девиз Демона-младшего. И ведь в Академии еще пусто, так нет же! Нашел себе где-то приключения! – Как ты вообще тут оказался?

Я же дверь заперла. Хорошо помню, как замком щелкала. Потому как ходят тут… всякие гоблины скучающие, настоящих пострадавших лечить мешают.

Арт, конечно, мог войти в любое помещение Академии на правах владельца. Но тогда бы я услышала, как снимаются чары, и…

– Не морщи лоб. Некрасивой станешь, – потрепал меня по щеке брат. – Думать – это не твое, обезьянка.

– Не называй меня так. И расскажи, как…

– Отец, – перебил Арт.

Я вздрогнула и на всякий случай заозиралась. Отец? Где? В Академии?! А я тут со шмырлом в больничном. Тролль побери!

– Отец зачаровал старый амулет Карповских на телепорт в больничное отделение. Сказал, для меня это направление самое актуальное, – хмуро пояснил Арт, и я нервно выдохнула. И чего он так пугает? – Бабушка Эндж отдала дедовский медальон. Говорит, носить некому, на меня одна надежда… Это какой-то намек, да?

– Похоже на то. Ты же лицо рода. Немножко покоцанное, но мы это сейчас поправим. Артур Андреевич, князь Карповский… – растягивая слова, пафосно произнесла я. Но не сдержалась и хрюкнула на титуле, из-за чего вышло что-то вроде «кх-кх-рнясссь».

Брат не обиделся – привык, что я над ним подтруниваю. Как еще развлекаться, когда он – мой, между прочим, близнец! – во всем идеал, от роста до кончиков волос. И даже дар у него пробудился в шестнадцать лет. Да не один, а двойной!

А я… я… Животных я пугаю своими настойчивыми попытками причинить добро. И это мой максимум!

– Слава троллям, ты не Глэдис, – сипло заметил Арти, задирая подбородок и позволяя обработать новую порцию ссадин заживляющим раствором.

– Не думала, что ты ее боишься, – хихикнула, прижигая жезлом порез на скуле.

– Вот еще! Просто очень рассчитывал застать тебя.

– Арт, я не человеческий врач, – напомнила по привычке. Шансы, что кто-то из моей семьи это уяснит, нулевые. – А на саблехвоста ты при всем желании никак не походишь. Даже на тролля – с натяжкой.

– Зато ты человечный не-человеческий-врач, а Пиркинс – бесчеловечная, – хмуро объяснил брат. – Она меня заживо погребет под градом своих нотаций.

– А я – нет?

– А ты, как никто другой, понимаешь, что неприятности случаются.

И вот на что он так красноречиво намекает, поигрывая смоляной бровью? Тролль разберет.

– Ты моя главная неприятность. Случаешься по пять раз за день. И вечно кем-то подранный. Еще не устал всем вокруг доказывать, что самый сильный? – я привалилась поясницей к подоконнику и придирчиво осмотрела результат своей работы.

Глава 5. О новом магистре, пухе и перьях

Впечатления о вчерашнем неловком происшествии в купальне смыло крепким сном, ароматным чаем и плотным завтраком. И все бы неплохо, но от меня до сих пор несло розами за версту. Даже Джил села напротив, а не рядом, а это знак.

Аппетит у меня сегодня был отменным, а вот подруге кусок в горло не лез. Что до Софи, она и вовсе отсутствовала.

– Вот ведь совпадение, – гоняя по тарелке помидорку черри, заметила подруга. – Не повезло так не повезло.

– А? – я подняла глаза на Джил.

– Полнолуние. В первый день учебы, – спокойно напомнила она.

– А-а-а… Ну, может, Софи наоборот повезло. Что-то у меня дурное предчувствие насчет «Маг-противостояния». Прямо вот очень дурное и катастрофически нудное. И обожающее раздеваться в совершенно не предназначенных для этого местах!

Незадолго до завтрака всем шестикурсникам пришла теле-маго-грамма, сообщающая о временной отмене «Древних чар» «в связи с затянувшейся командировкой Ф. Кесслера». Что могло означать только одно: Хумбла он не заменит. Это попахивало эпическим кошмаром.

А ведь мой крестный был лучшим специалистом по древним чарам в мире! Несмотря на излишнюю педантичность, он потрясающе интересно проводил свои лекции. Как он посмел застрять в Индии?!

Между прочим, он мне лично обещал прибыть к началу занятий и привезти какую-нибудь диковинку. Я с трепетом ждала его спецкурса и вот… дождалась! Ни диковинки, ни спецкурса, ни, собственно, крестного.

– Не морщи лоб: Вяземская на нас пялится, – шепотом попросила Джил. – Еще решит, что ты думаешь.

– Я думаю, – согласилась с набитым ртом.

Отсутствие у меня извилин сильно преувеличено: я все зачеты весной сдала на «Отлично». И без всякого «особого отношения», мистер-как-вас-там!

– Когда ты думаешь, это ничем хорошим не заканчивается, – хмыкнула Джиллиан и поправила выглаженный воротничок. – Вяземская может решить, что пора спасать мир и свою юбку от твоей очередной опасной затеи.

– Попрошу минуту внимания! – разнесся по трапезному залу гулкий голос Карамзиной.

Ксения Игоревна поднялась со стула, выпрямилась струной и неспешно поправила пучок абсолютно белых волос. Несмотря на неприлично приличный возраст, она умела одним только тоном привлечь к себе внимание пары сотен учеников.

– Как вы могли заметить, ректор Академии задержался в командировке, поэтому сегодня я поприветствую вас в новом учебном году, – Карамзина позволила себе легкую улыбку, но тут же снова поджала губы. – Некоторые из вас уже слышали о трагедии, случившейся в начале лета с профессором Хумблом. Мы желаем ему скорейшего выздоровления и надеемся, что он вернется в наши ряды. А пока на его место приглашен магистр Салливан из Лондона.

Я с обреченным стоном повалилась на сложенные руки. Приехали.

Ропот сожаления прошелся по залу: Хумбла все любили. Чудесный был мужичок. Много шутил и никогда не повышал голос. Невысокий, коренастенький, подслеповатый… Наверное, потому и свалился в ущелье.

Теперь профессор лежал в Лечебнице Эстер-Хаза, обвешанный магическими датчиками и целительскими артефактами. Оставалось лишь молиться, что его быстро подлатают, и этого новенького магистра вернут обратно туда, откуда взяли.

– Кроме того, многие уже получили сообщение об отсутствии профессора Кесслера. «Древние чары» я пока возьму на себя, а «Теорию магии» в этом учебном году будет вести Мелисса Осворт, – Ксения Игоревна кивнула на побледневшую тетю Мэл. Похоже, та не сильно радовалась внезапному назначению. – «История» остается за профессором Валенвайдом, – легкий кивок в сторону старика-вампира, лакомившегося чем-то подозрительно бордовым.

– А «Снадобья»? – тоненький писк кого-то из второкурсников заставил воздух зазвенеть от напряжения.

Ну да, точно. «Снадобья и травы» обычно ведет сам ректор. Надо ли сообщать, что о замене этого преподавателя мечтают сотни учеников?

– «Снадобья» остаются за Андреем Владимировичем, он вернется уже на днях, – с саркастичной ухмылкой заявила Карамзина под аккомпанемент многоголосого стона.

Есть во мне все же и папины гены. Недаром меня тоже боятся!

– Также хочу сообщить, что в нашем Заповеднике сменился Главный Мастер, – женщина улыбнулась Брендану, одиноко сидевшему от нее по правую руку.

Стоп. Одиноко? А где, тролль побери, его супруга? Насколько я помню, раньше миссис Хайв от него не отлипала и ходила по пятам даже в уборную. То ли Сьюзи, то ли Сьюки… Как-то так завали ту роскошную, дорого одетую блондинку.

– Ав, не вытягивай так шею, – хихикнула Джил, прикрывая губы ладонью. – Ты похожа на суриката. Сложенных лапок не хватает.

Я закатила глаза и уселась ровнее, прислушиваясь к совету юной леди Кавендиш. И вот за что мне это наказание? Глэдис, Джил... Теперь еще и магистр! Судьба явно испытывает меня на прочность.

– Уход за теплицами вместо пропавшего без вести месье Шантара возьмет на себя госпожа Дорохова, – взмах руки в сторону прелестной зеленоволосой нимфы родил во мне несколько смутных подозрений.

Девушка явно имела родственное отношение к хамоватому гоблину-полукровке, но трудно было определить, какое. Выглядела она, как старшая сестра. Но что-то не складывалось.

– «Магические существа» остаются за госпожой Пруэтт. Декан Осворт продолжит знакомить вас с именными жезлами, артефактами и амулетами. Кто посещает целительские дисциплины, пометьте себе, что на этой неделе занятий у Анны Николаевны не будет, но вы все нагоните на следующей.

Карамзина окинула взглядом огромный трапезный зал и позволила себе еще одну улыбку. Что-то она подозрительно сентиментальная сегодня. Не к добру.

– Приветственный бал, которого так ждут старшекурсники, состоится традиционно через пару недель. Можете смело готовить платья. Не волнуйтесь, ему ничто не помешает. Обо всех прочих изменениях в расписании вы до вечера получите информацию от своих кураторов. Хорошего вам дня и волшебного учебного года!

***

Глава 6. О диких кошках и приворотных зельях

Утро выдалось седым и пасмурным. Небо затянуло одной огромной одноцветной тучей, но дождь никак не желал случиться.

– Мам…

– Что, обезьянка? – мама скосила на меня уставшие черные глаза. Под ними лежали серые тени. Похоже, она так и не заснула этой ночью.

– И ты туда же, – я негодующе наморщила нос. – Хотела спросить, когда точно вернется папа? Они с крестным обещали приехать к началу учебного года.

– Фридрих написал, что ему нужно задержаться в Индии. А Андрей прилетит завтра утром, – она обхватила меня за плечи и чуть прижала к своему боку. Сразу стало тепло, уютно и спокойно. – Ты так соскучилась или пытаешься выяснить, сколько у тебя осталось времени на шалости?

– Много первого и совсем немножко второго, – я покусала губу.

– Пообещай не взрывать Академию до отъезда комиссии, Ав. Верховный Совет нам этого не простит, – попросила мать совершенно серьезным тоном, и я так же важно кивнула.

– Есть не взрывать Академию до отъезда комиссии, мэм, – хрюкнула в кулак, но снова придала себе ответственный вид. – А Хумбл скоро поправится?

– Так не терпится сдать нового магистра обратно в Лондон? – проницательно ухмыльнулась мама. – Боюсь, как минимум полгода с этим придется повременить.

– Он кошмарен. Невыносим. Невозможен. Как папа, только хуже, скучнее, правильнее и… нуднее. Заставил меня два часа собирать перья вручную.

– Перья, – с улыбкой повторила мама. – Это… занятно.

– Ничего занятного!

– Он необходимое «зло», – улыбка матери стала шире. – И тебе полезно пообщаться с кем-то, кто не нянчил тебя малышкой, обезьянка. Кто не катал на лохматой спине лунными ночами, не учил плавать в зачарованном озере, не проводил тайно к Сажельке, не таскал тебе сладости из парижской пекарни среди ночи…

– Ты тоже считаешь меня разбалованной и капризной? – я остановилась и нахмурилась.

– Нет, Ава, – мама погладила меня по щекам. – Ты открытая, живая, добрая, смелая. Пытаешься ухватиться за все и сразу, но это лишь потому, что ты ищешь свои ответы. Свой путь. Просто еще не нашла. Тебя подгоняет сильная капля, временами нашептывая всякие глупости и толкая на безрассудства, но… Все мы через это проходили. Ты справишься.

– Мой дар…

– Раскроется. Когда ты найдешь себя, – мать поцеловала меня в висок и вдруг оцепенела. Ее ладонь похолодела и мертвой хваткой впилась в мое плечо.

В этот момент входная дверь Академии распахнулась, и внутрь вошли четверо. Трое мужчин и одна женщина, уверенно вышагивавшая перед всеми.

– Дикая кошка…

– Кто это, мам?

– Комиссия, Ав, – нервно прошептала мама, прижимая меня к себе. – Тот драный ревизор, которого никак не ждали. Слетелись на запах крови…

Пока компания подходила к нам, мама успела тихонько выругаться.

– Господин Бехтерев, какая неожиданная встреча. Вы приехали доучиваться? – игнорируя первую вошедшую, мать обратилась к высокому темноволосому джентльмену в сером костюме-тройке. – Боюсь, у нас нет мест.

– Приехал, чтобы засвидетельствовать вам свое почтение. Целую ваши нежные пальчики, Анна Николаевна. И я с некоторых пор прикреплен к роду Вяземских в титуле графа. Моя дочь Микаэлла учится у вас, я полагал, вы в курсе родословных своих студентов, – скользко улыбнулся этот Бехтерев, но мать ему руки не подала. Наоборот, демонстративно убрала в карман платья.

– Вы нам не рады? – едко уточнил старик Вяземский.

Председателя Верховного Совета я узнала сразу. Высокий, жилистый, сухой, надменный. Рядом с ним стоял лысый инспектор, приезжавший в прошлый раз. Вроде бы мистер Лоури. Но больше всех внимание привлекала дама неопределенного возраста.

Загорелая, интересная, с темной челкой, падающей на хитрые кошачьи глаза. В точеной фигурке, закованной в неформальные джинсы и черную водолазку, чувствовалась сила. Мышцы казались крепкими, как камень. Она явно была бойцом.

– Мы ожидали вас позже, – пояснила мать. – Я лишь вчера ночью сообщила в Верховный Совет о происшествиях.

– Невероятное совпадение, – согласился Вяземский. – Комиссия для аттестации Академии была почти собрана, а тут еще и в Заповеднике проблемы… Мы решили, что медлить нельзя. Ваш запрос на дополнительную охрану удовлетворен, команда специально обученных магов прибудет завтра. Кроме того, принято кое-какое решение…

– Не томите, граф.

– В ноябре некоторые ученики и преподаватели, особенно новые и те, что вызывают наши опасения, будут выборочно приглашены на тестирование в Университет древней магии, – с хитрой ухмылкой произнес старик.

– В Индию?! Вы собираетесь прервать учебный процесс?

– Бросьте, Анна Николаевна. Лишь несколько учеников и пара-тройка магистров уедет на неделю-другую… Поступают, знаете ли, жалобы. На непрофессионализм, на странные методики преподавания, на «особое отношение» к определенным студентам…

– Чушь! – зло фыркнула мама, теряя самообладание.

– Мы понаблюдаем за учебным процессом и чуть позже составим списки тех, кто отправится на тестирование, – успокаивающим тоном уверил Вяземский, и меня стало потряхивать от раздражения. – Там и проверим качество полученных знаний. Ведь если самые сильные студенты не смогут ответить на элементарные вопросы, то что ожидать от слабых, верно, Анна Николаевна?

– Если таково решение Совета, я не стану препятствовать. Я не сомневаюсь ни в одном нашем ученике и ни в одном профессоре.

– Княгиня Карповская, – с холодной вежливой улыбкой кивнула женщина, до этого молчавшая.

– Госпожа Караваева, не ожидала вас встретить.

– Можно просто Тамарой, по старой дружбе. В связи с последними происшествиями Совет попросил меня помочь с проверкой заповедной территории и условий содержания магических тварей. Вероятно, их привлек мой опыт, полученный в парке в Ладакхе, – она сдула челку, приоткрыв цепкие дымчатые глаза. – А где же Андрюш… Андрей Владимирович? Почему ректор не встречает лично комиссию из Эстер-Хаза?

Глава 7. О внезапном желании обзавестись потомством

– Слезьте с меня, – прохрипел магистр, и я в отчаянии помотала головой.

– Не могу! Тут повсюду слизь.

– Вы используете меня как плот?!

– Ну должны же и вы приносить пользу обществу? Хоть какую-то?

– Карпова, я вас придушу.

– Это будет лучший вариант из возможных, если учесть, как вы заляпались, – согласно закивала, разглядывая фиолетовые пятна на его шее, скулах, ушах и губах. Они свидетельствовали о том, что вляпались мы оба. Крепко и глубоко. На мне розоватой слизи не было, но едва ли это могло меня спасти. – Судьба-богиня… Да вы весь в зелье!

– Полагаете, я так сильно дорожу своим костюмом?

– Я очень, очень надеюсь, что даже сильнее, чем костюмом, вы дорожите своей репутацией и этими вашими…

– Нашими?

– Правилами Академии. Ну и честью там, достоинством, принципами морали и нравственности…

– А в правилах Академии было что-то про удушение учениц? Я запамятовал, – грозно сдвинул брови магистр. Но пугал он меня сейчас не этим.

– Я уже сказала, что согласна на удушение. Меня другое волнует…

– Меня… кхм… тоже начинает волновать. Карпова…

– Мм? – я невинно похлопала ресницами, пытаясь унять дрожь в коленях, упиравшихся в магистра, чтоб его, Салливана.

– Напомните, что вы варили? – вкрадчиво поинтересовался мужик, напрягаясь каждой мышцей.

– Зелье. Любовное. Оно для зверей.

– Рад быть первым подопытным, – сквозь зубы прошипел мужчина. – Если оно для животных, то чего вы так трясетесь?

– Я добавила кое-что для людей. «Воспламеняющее», – краснея, призналась фиолетовому пятну на его щеке.

– Боги, надеюсь, в прямом смысле?!

– А у вас есть непреодолимая тяга к самовозгоранию? Интересный побочный эффект, – вдумчиво закивала я. – Жаждете воспламениться?

– Я уже на все согласен. Даже со стыда сгореть, лишь бы побыстрее. Что вы намешали?

– В основном там «Животная страсть» и немножко «Эльфийской ночи». Или наоборот, – я покусала губу. – Вообще, там много «Ночи» было. А «Страсть», возможно, чуток просроченная, она у нас с прошлого года пылится. Совсем бестолковое снадобье.

– Да не сказал бы, – прошептал загадочно этот тип, и что-то мне не понравился ход его мыслей. Как и его лап на моей спине. – Карпова…

– А?

– А я ведь вас убью. Потом.

– Хорошо, – сглотнула, покорно принимая неизбежное.

– Слезьте уже, а?

– Нельзя, – напомнила шепотом. – Я тогда тоже вляпаюсь. А я куда меньше скована этими всеми правилами… и принципами…

– Слезайте, Карпова. И побыстрее. Это в ваших интересах.

– Я вас так раздражаю?

– Сейчас особенно сильно.

Прядь снова выбилась из его хвоста и теперь лежала на лбу. Нестерпимо хотелось ее поправить, но я и так с трудом удерживала равновесие на окаменевшем магистре.

Горячие руки сомкнулись на моей талии, и я поняла, что слезать надо было раньше.

– Все, Карпова, поздно. Приехали, – подтвердил мои опасения магистр.

– К-куда приехали?

– Не знаю, как шмырлы, но я совершенно точно готов пополнить популяцию немедленно.

– Идите, пополняйте, флаг в руки и барабан на… – пробормотала, озираясь по сторонам.

– С вами.

– Но мы ведь едва знакомы.

– Когда это кому-то мешало?

– И у вас девушка есть. Рыжая…

– Она мыслит прогрессивно и вошла бы в положение, – ухмыльнулся зачем-то Салливан. – К тому же мы вчера повздорили, и теперь я могу размножаться с чистой совестью с кем пожелаю.

– Поверьте, у меня совершенно неподходящий вам набор генов. Кошмарная наследственность, – с серьезным видом заверила этого тролля. – По-человечески не советую.

– Своей… компенсирую… – хрипло пробормотал Салливан, окидывая меня мутным серым взглядом и стискивая ладонями то, что с большой натяжкой можно было бы назвать поясницей.

Смотрел он на меня как-то странно. Опасно.

Да, опасно – самое верное слово. Вот ведь вляпалась!

– Вы ходячая катастрофа, княжна, – пробормотал Салливан, с плотоядным интересом разглядывая мои губы. Из-за чего их хотелось то ли облизнуть, то ли прикусить.

На дне серых глаз плясали искристые огоньки. Чертовски смущающие! И тоже какие-то хищные.

– Лежачая, – поправила дрогнувшим голосом. – Вам бы правда орать научиться. Знаете, как жизнь облегчает? Давайте хотя бы поговорим. А то вы так жутко на меня таращитесь, что…

– Разговаривать, Карпова, – последнее, чего мне сейчас хочется, – хмуро перебил Салливан, прокатываясь настойчивыми пальцами по моим ребрам. – Когда вы уже перестанете играть во взрослые игры? Они порой очень, очень опасно заканчиваются…

– Ну вот сами посудите, куда вам сейчас размножаться? Песок с вас еще не сыпется, можно жить в свое удовольствие, – убедительно зашептала я, склонившись к магистерскому уху. – Дети – это нескончаемая головная боль, приправленная желанием пригласить троллей на утренник. Информация проверенная, получена из первых рук!

– А мне вдруг резко захотелось обзавестись потомством…

Одна из лап поднялась к моей шее. Но вместо того, чтобы придушить, избавив нас обоих от проблем, стала теребить пуговицу на воротнике.

– Заиметь парочку наследников…

Дыхание перехватило: шершавый палец соскользнул на шею и проехался вверх, очерчивая изгиб до самого подбородка.

– Но почему именно со мной? Сами сказали, я «не предел ваших мечтаний»!

Упираясь запястьями ему в грудь, а локтями в ребра, я попыталась чуть отстраниться. Но безуспешно. Наглые пальцы как раз ухватили меня за подбородок и потянули обратно вниз, намереваясь пристыковать мои обкусанные губы к магистерским.

– Так вы единственная под рукой, – свободной лапой он похлопал меня ниже поясницы, заставив пискнуть от возмущения.

Да что за фамильярность!

– Потом, конечно, придется на вас жениться, – не слыша мой сдавленный стон, посвящал в планы полоумный магистр, продолжая тянуть к себе. – Надеюсь, оно того стоит… Хоть и имею резонные сомнения. Правда, боюсь, все ваши бесстрашные эксперименты тут же накроются чаном со слизью…

Глава 8. О бедном ректоре и его деятельной супруге

Анна Карпова

(мать Авроры, хозяйка Академии)

– Это просто усталость, Ани, – шепотом призналась я своему отражению, придирчиво разглядывая сизые синяки под глазами. С силой потерла щеки, пытаясь вернуть им былой румянец. Взлохматила волосы, но те распались по плечам черным безжизненным грузом.

Андрей увидит – может, и не признает свою супругу. Последний месяц выпил из меня все соки, и я держалась на честном слове и врожденном упрямстве. Даже Ава заметила неладное, а у нее внимание очень и очень рассеянное.

Осталось дождаться всего ничего. День, другой – и он вернется. Мой Мрачный Демон, оказавшийся не таким уж и мрачным. Приедет, поорет на меня привычно, обнимет, уткнет носом в свою шею, окутывая запахом летних трав… И взвалит на свои сильные плечи ношу, за которую я однажды бездумно схватилась. Потянет, как это делал всегда. И вытащит нас из болота.

Грудь щемило тоской, стискивало одиночеством. Я скучала так невыносимо, что даже воздух вокруг казался безвкусным, пресным. Впервые Андрей уехал так надолго. Впервые оставил Академию с Заповедником – два моих бедовых детища, помимо Авы и Арти, – полностью на моих плечах. И те без его поддержки гнулись, прижимая меня к земле.

Потому что с самого начала лета творилось тролль знает что.

Вообще, охранные чары высшего порядка, постоянно обновляемые Андреем, позволяли нам обходиться небольшим штатом. Были в числе работников и специалисты из Эстер-Хаза, и жители соседней Деревни. Лучше всего местные маги разбирались в фермерстве, но находились и те, из кого получались неплохие ловцы и помощники целителей. Ученики тоже охотно проходили практику на заповедной территории и помогали с уходом.

Но сейчас… Сейчас рук катастрофически не хватало.

За лето мы получили уведомления о расторжении контрактов от двух целителей, двух ловцов, четырех охранников и нескольких работяг из младшего персонала. Они даже не потрудились лично объявить об увольнении, а ведь числились в Заповеднике более пяти лет каждый!

Последней, как гром среди ясного неба, пришла теле-маго-грамма от Главного Мастера. Теперь уже бывшего. Энтони Бракс, руководивший заповедной территорией на протяжении десяти лет, получил выгодное предложение от наших индийских конкурентов и не смог им отказать. Да чтоб в него лавасилиск плюнул!

Одним словом, мы терпели бедствие. Пробитым «Титаником» шли ко дну. И очень хотелось узнать имя того айсберга-энтузиаста, поспособствовавшего крушению. Я давно не наивна и понимаю, что так просто десяток людей разом не увольняется!

Но на этом наш коллектив редеть не перестал… Коллеги-миротворцы попросили Андрея и Фридриха помочь с расследованием происшествий в Китайской Равнине, и простенькое дело внезапно растянулось на два месяца. Профессор Хумбл умудрился свалиться в ущелье во время отпуска в Скандинавии и теперь лежал без чувств в столичной Лечебнице. Пожилой месье, ранее ухаживавший за демоновыми теплицами, пропал без вести…

Казалось, Судьба от нас отвернулась. Забыла про опекаемую ей дестинку, показав роскошную филейную часть со всех сторон.

И – как финальный удар под дых – кто-то решил воспользоваться ситуацией. Пробрался в Заповедник, обескровил шмырла и выдрал шерсть из даркен-сабера, забрав драгоценные ингредиенты. Не хотелось представлять себе человека, способного ранить мирное, совершенно беззащитное существо и бросить погибать. Мы имели дело с абсолютным злом – циничным, беспринципным, алчным. И, что самое страшное, оно могло вырасти в ком-то из наших студентов.

Но нет! Никто из учеников не способен на такое! Они же просто дети. А бедняки и сироты, как правило, самые верные. В них много света, много добра, несмотря на не баловавшую их жизнь.

О раненой шмырлихе я узнала случайно. Увидела Глэдис, грустившую на кухне, и решила расспросить. Пиркинс – девушка старательная и ответственная, нам такие нужны. Только очень боится где-нибудь ошибиться. Вот и выболтала все, что знала, нервно сминая юбку в кулаке и опасаясь поднять на меня глаза.

У сирот часто так. С некоторых пор я легко могла различить воспитанника приюта и сытого, взращенного в любви «первокровку». Сейчас я знала, как выглядит страх подвести. Это читалось в глазах у многих. Словно за малейшую оплошность их выгонят взашей и лишат будущего, которым поманили. Горько становилось от этих взглядов.

И тем сложнее было представить, что тот, кто смотрит так, способен навредить другому живому существу.

Раньше квоты на достойное образование раздавались исключительно Эстер-Хазом. Но мы научились обходиться без дотаций Академии, а значит, не нуждались в их одобрении и финансовой поддержке. И принимали к себе тех ребят, которым квот не хватило.

Мы могли позволить себе обучать детей из магприютов наравне с отпрысками аристократов. Брали всех – и «опасных полукровок», и обладателей слабой, едва раскрытой капли, которых в любой другой школе назвали бы «магически неполноценными».

Эстер-Хазу наша самостоятельность была не по душе. И Верховный Совет усердно пакостил, нанося точечные удары по самым больным местам. Переманивал лучших специалистов, задерживал поставку лекарств для Заповедника, игнорировал наши запросы на обновление оборудования, систематически присылал магинспекции, выискивая недочеты…

Я почти не удивилась, когда получила письмо от Вяземского, уведомлявшее, что именно сейчас Верховный Совет решил затеять проверку и прислать аттестационную комиссию. Словно стая стервятников, они слетались на запах крови, мечтая добить измученного зверя и полакомиться долгожданной добычей.

– Идите спать, княгиня, – пробормотал Квит, внезапно возникший за моей спиной с подносом умиротворяющего мятного настоя и ведерком колотого шоколада. Знает, гаденыш мохнатый, как угодить. – Уверен, многие из этих бумаг могут подождать до утра.

– Где ты пропадал весь вечер?

Обычно фамильный морф находился неподалеку, когда я возилась с документами в ректорском кабинете. Но сегодня пришлось готовиться к нарушению правил в обидном одиночестве.