"Дикарь" Том 2.

Глава 1.

— Что значит пропали? Вошли в пробой и не вышли?

— Нет, товарищ полковник. Пропали — значит пропали. С Красногорска выехали — ребята видели их в машине, но до Новых Лесов не доехали, хотя там всего пятнадцать километров по грунтовке. Разбитая машина есть, пассажиров нет, — развёл руками разведчик.

— Следы боя? Кровь, останки? Хоть что‑нибудь? — давил на подчинённого полковник, который вот уже сутки себе места не находил из‑за того, что двое его подчинённых поехали разобраться с тварью, управляющей другими монстрами, но на связь не вышли, хотя работу, вроде как, сделали. По крайней мере, нападения прекратились.

— Ничего, — покачал головой разведчик. — Ни единого следа.

— То есть мне в отчёте, по‑твоему, так и писать — ехали, ехали и не доехали? — вспыхнул раздражённый Стоянов. — Предлагаешь позвонить императору и сказать ему: «Простите, Фёдор Михайлович, человек, который должен был тренировать наших бойцов новой методике, просто не доехал, но вы не расстраивайтесь — у нас зато есть брошюрка, которую он написал на коленке»? После этого позвонить командиру первого экспедиционного корпуса и сказать: «Мишань, привет, тут твой сын пропал, но ты не расстраивайся — у тебя их там ещё восемь штук есть, так что всё нормально»? Продолжайте искать! Найдите либо их, либо информацию о них! Хоть медиумов привлекайте!

— Так точно, товарищ полковник! Разрешите выполнять? — вытянулся по стойке смирно разведчик, который прекрасно понимал чувства Стоянова — всё‑таки у них не самая спокойная ночка выдалась.

— Иди уже, — проворчал Николай Владимирович, плюхаясь обратно в своё кресло и открывая толстую папку с отчётами.

Он уже третий раз перечитывает эти бумаги и не может понять, что же всё‑таки это было.

Он уже не один год занимает должность главы восьмой крепости и неоднократно за время своей службы видел нападения монстров на людей. Какие‑то были мощнее, какие‑то слабее. Иногда со стороны Хребта перло целое цунами из тварей, иногда пробои открывались глубоко в тылу, но такого, как было вчера, ещё ни разу не бывало.

Полторы сотни пробоев открылись разом почти во всех поселениях вокруг восьмой крепости, тысячи монстров практически одновременно напали на защитников. Разрушена треть Красногорска из‑за того, что никто не ожидал, что враг нападёт изнутри и в таком количестве. Да что уж говорить — ещё никогда на памяти полковника не было такого, чтоб нападало сразу больше двух тварей ранга пять и выше, а тут сразу с десяток «семёрок» и две «девятки». И они не перегрызлись между собой, а действовали сообща.

Это первая странность. А вторая в том, что монстры в этот раз не стремились убивать всё, что видят, ведомые своим единственным инстинктом — жрать. Вместо этого они будто старались нанести максимальный ущерб инфраструктуре. Твари кидались на трансформаторы, обрывали линии электропередач, разносили до фундамента предприятия, но при этом людей почти не трогали.

Прав был Бухарев — это не просто нападение тварей, это спланированная акция, и если бы не вмешательство этого странного иномирца, то неизвестно, как бы закончилась эта ночь и сколько было бы в итоге потерь. Скорее всего, жертвы бы исчислялись тысячами, а самое главное — оборона Империи была бы прорвана, и твари получили бы коридор вглубь страны.

Да и уроки Георга оказались очень даже полезными. Пусть он успел обучить всего десяток человек и лишь основам, но и этого хватило, чтоб ребята успешно сдерживали высокоранговых тварей и смогли их одолеть без потерь.

Ещё раз пролистав папку с докладами, Стоянов признал, наконец, что сам эту загадку решить не сможет — нужно обращаться к тому, кто не один десяток собак уже съел на распутывании хитроумных заговоров и срывах спланированных акций.

Придвинув к себе телефон, Николай Владимирович по памяти набрал номер офиса своего друга юности Зарубина и начал отсчитывать гудки.

***

Похоже, я всё‑таки не вынес издевательства над своим бедным мозгом и отрубился. Но оно и не удивительно, учитывая, как хорошо мне прилетело. Представьте себе, что вам разом разархивировали в голову полный университетский курс, который обычно изучается лет шесть. Представили? А теперь умножьте ощущения на четыре — ведь в меня загрузили именно столько информации, и теперь скажите, что вас бы не выключило на неопределённый срок. Вот то‑то и оно.

Не знаю, сколько я пробыл в прекрасной стране беспамятства, но очнулся от того, что кто‑то внаглую обшаривает мои карманы и ещё и бормочет при этом себе что‑то под нос. Вообще офигели — я ещё не помер, а меня уже мародёрят.

Вслепую отмахнувшись от наглеца рукой, я резко открыл глаза и сел, едва сдержав рвотный позыв.

— Жив? Он что, ещё жив? Да, он жив. Представляешь? Как и те трое. Может, исправить это? Нет, нет, нет. Я не убийца! Я же не убийца? Или убийца? Но тех же я не убил, хотя мог. Или не мог? Я мог? Когда‑то мог. А сейчас? А сейчас не мог!

Попытавшись разглядеть, кто это тут такой наглый, я столкнулся с проблемой — темно, как в трюме корабля‑призрака. В таком свете разве что кошка что‑нибудь увидит. Ну или тот, кто умеет перестраивать своё зрение. Я умею.

Привычным движением я направил энергию в глаза и ещё раз посмотрел туда, откуда раздавалось бормотание.

Сфокусировав взгляд, я заметил забившееся в угол существо. Я даже не сразу признал в нём человека — тощий, словно скелет, весь обросший, как леший, в каких‑то лохмотьях, ещё и воняет так, что даже в метре от него дыхание перехватывает.

Увидев, что я на него смотрю, этот странный тип, который непонятно как мог видеть в такой темени, бросил в меня камнем и с диким воем убежал в коридор. Да так прытко, что я почти сразу же его потерял в царящем вокруг полумраке. «И что это было — кто мне скажет?»

Вздрагивая от фантомных болей, я оперся спиной о стену и попытался восстановить сбившееся дыхание. Это было жёстко. Что ж там за принудительная процедура такая, что меня так корежило?

Глава 2.

Первой в себя пришла Наталья, что не удивительно, учитывая, что из всех троих у неё самый большой Источник. Ведь размер ядра влияет не только на количество хранимой энергии, но и на то, насколько много маг может генерировать её в единицу времени и насколько хорошо может усваивать из внешних источников.

Едва придя в себя, девушка попыталась вскочить на ноги, но я её удержал за плечо, за что тут же схлопотал удар маленьким кулачком по лицу. Блин, вроде мелкая, а бьёт как здоровенный мужик с десятилетним стажем единоборств.

— Спокойно, Наташа, всё нормально, — произнёс я, поняв, что реакция девушки — это банальный испуг. Неудивительно, ведь если взглянуть на ситуацию с её стороны, то получается следующее: приходишь в себя, а вокруг темень — хоть глаза выколи; к твоей спине прикасается кто‑то тёплый и живой и ещё и за плечи хватает. Хорошо хоть магией не шарахнула.

— Георг, где мы? — послышался испуганный голос девушки, которая, узнав меня по голосу, довольно быстро взяла себя в руки. — Долго я была без сознания?

— Недолго, — успокоил я ученицу. — Минут десять. Где мы, я пока не знаю, но скоро выясним. Сиди и не двигайся. Ждём, когда остальные очнутся, и потом уже всё расскажу, чтоб не повторять по десять раз.

— Хорошо, — едва заметно кивнула девушка, после чего окончательно расслабилась и, кажется, даже задремала. Крепкие нервы у человека — уважаю. Или просто абсолютное доверие учителю: сказал отдыхать — значит, надо отдыхать.

Сам же я решил пока покопаться в своих воспоминаниях. С меня слетели очередные блоки, поэтому есть ненулевой шанс, что удастся вспомнить что‑нибудь о моём задании.

Прикрыв глаза, я сосредоточился на эпизоде, когда мы душевно сидели с Кархом и Зарелией.

Воспоминания были смутными, словно я смотрел их через мутное стекло и слушал диалоги через сломанный комм, который выхватывает лишь отдельные фразы, вместо того чтобы передать диалог целиком. Но всё же кое‑что мне уловить удалось. Пусть обрывки, но это лучше, чем ничего.

Вроде бы мы обсуждали этот мир. Точнее, Зарелия мне рассказывала об этом мире, о его непохожести на другие или даже об уникальности. Потом пошёл разговор об артефакторах и великих артефактах. Она вроде бы упоминала величайшего артефактора этого мира, который неведомым образом смог заполучить какие‑то знания. Имен она не называла — а может, и называла, но я их не помню, — но достаточно спросить любого местного, и он, не задумываясь, скажет, что величайшим был Краев, чтоб ему пусто было.

Кроме того, мы вроде как обсуждали Жнеца и его наследие, и тут можно провести параллель: Жнец и Краев как‑то связаны между собой. То есть, по сути, похоже, мои подозрения подтверждаются. И что мне с этим делать? Нужно копнуть глубже.

При попытке вспомнить что‑то ещё в голове у меня заворочались жернова боли, но пока вроде терпимо, поэтому можно попытаться продавить немного ментальный блок и найти ответ, что же мне делать.

Сжав зубы, я напряг память и выхватил ещё один фрагмент. Зарелия мне объясняла, что нужно… Ну же! Нужно что?

Боль стала просто невыносимой. Я, кажется, даже зуб сломал — настолько сильно их сжал, — но сумел‑таки получить ответ. Нужно разрушить четыре артефакта, которые спрятаны где‑то в этом мире, и тогда… Не знаю, что будет после этого, но именно разрушение этих артефактов и есть моя цель.

Всё, больше вспомнить пока не могу, но и того, что есть, хватит на первое время. Дальше уже включаем логику и начинаем размышлять. Что у нас есть?

Есть какие‑то четыре артефакта, которые Краев спрятал в этом мире. Где он мог их спрятать? Да где угодно, по сути, но он однозначно в этих местах был. К тому же эти артефакты для него ценные, поэтому среди поля он их вряд ли прятал. Скорее наоборот, они были в местах, где он часто бывал и которые для него что‑то значили. Например, у себя дома.

Теперь собираем воедино то, что я успел узнать о Краевых. Во‑первых, это был не один человек, а целый род. Во‑вторых, сильно выбивались из серой массы только трое: основатель рода — Павел, его, кажется, внук Евгений и сын Евгения — Дмитрий.

Вот с них и нужно начинать распутывать этот клубок.

Что я знаю о Павле? Да ничего толком, как, собственно, и обо всех остальных Краевых. Данные по ним Зарубин мне так и не передал, поэтому все мои познания ограничиваются библиотекой крепости и тем, что мне смогли рассказать мои знакомые.

Знаю, что Павел основал род и помог основать первую династию императоров, когда мир рухнул после появления пробоев. Этим он, собственно, и прославился. Как и тем, что именно он придумал способ, как бороться с Туманом.

Что известно о Евгении? Это был герой войны. Он активно расширял границы Империи, выдавливая тварей всё дальше и дальше. По сути, именно он и очистил весь юг Империи до Кавказских гор.

Дмитрий же прославился тем, что в момент, когда первая Империя пала под натиском междоусобных распрей, сумел вырваться в Казань, попутно освободив её от гнёта монстров, откуда начал по‑новой объединять Империю — но уже под своим руководством.

Вроде ничего не напутал.

Ну и где искать артефакты с такой информацией?

Логичней всего начать с родины рода — Нижнего Новгорода. Также в списке потенциальных мест — Казань, Москва и Петербург: эти три города были значимы в истории древнего рода, и с большой долей вероятности в них я найду если не сами артефакты, то как минимум подсказки, где их искать.

До Казани и Новгорода ещё попробуй доберись, поэтому начать, думаю, нужно с того, что поближе. Например, с Москвы. Она буквально в паре десятков километров от Красногорска, поэтому это самый напрашивающийся вариант. Если нас, конечно, тот старик не закинул в другую часть мира — в чём лично я не уверен.

От моих размышлений меня отвлекло бормотание где‑то совсем близко:

— Они же мне не кажутся? Они же есть? Может, заговорить с ними? А что, если они захотят напасть? Тогда я их убью! Но ведь убивать — это плохо? А если это защита — это хорошо? А вдруг у них есть еда и они дадут мне еду? А если нет и они заберут мою еду? А у меня разве есть еда? А почему я не поел, если у меня есть еда? У меня нет еды, ведь будь у меня еда, я бы не был голодным! Это они забрали мою еду? Как они нашли мою еду, если у меня нет еды?

Глава 3.

Выйдя из вагона экспресса, Зарубин поморщился. После кондиционеров в поезде духота Красногорска ощутимо давила на него. Попытавшись сделать вдох полной грудью, он снова поморщился и немного расслабил галстук, а после и вовсе снял его и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Так намного лучше.

Ну, тут, по крайней мере, сухо. Не то что в Петербурге, где в это время года сырость стоит просто неимоверная.

Осмотревшись по сторонам, Виктор Аристархович тяжко вздохнул. Городу досталось. И досталось сильно. Ещё даже не все пожары до конца затушили — тут и там можно было видеть поднимающийся над городом дым. И таксистов, которые обычно наперебой предлагают свои услуги, не видать — каждый занят тем, что устраняет последствия недавнего массированного нападения монстров. Каждый в силу своих возможностей.

Когда Зарубин уже почти отчаялся найти транспорт и готов был набрать Стоянову, чтоб тот прислал за ним машину, перед ним остановилась слегка потрёпанная чёрная «Нева», из окна которой показалось знакомое с детства лицо графа Самохина:

— Тебя подвезти, Вить?

— Да было бы неплохо, — не стал отказываться особист, открывая заднюю дверь. — Привет, Паш.

— Тебе куда — в крепость? — уточнил Самохин, после того как Зарубин закрыл дверь, отрезая пассажиров элитного авто от царящей снаружи духоты.

— Нет, в сторону Старых Лесов. Немного не доезжая до деревни, если не сложно, — ответил Виктор Аристархович. — Ты‑то что тут делаешь? Я думал, ты сейчас занят восстановлением поместья — слышал, ему довольно сильно досталось во время нападения.

— Узнал, что ты приезжаешь, и решил с тобой поговорить, — не стал юлить Самохин. — Как раз насчёт этого барона Бухарева, на место пропажи которого ты едешь.

— Разведка у тебя всё так же хороша, — усмехнулся Зарубин, имея в виду то ли осведомлённость графа о перемещениях самого Виктора Аристарховича, то ли о доступе к секретной, по идее, информации о пропаже двух оперативников.

— Ну так, — развёл руками Павел Вадимович.

— Ладно, о чём ты хотел поговорить? Хочешь знать, кто он?

— Не без этого, — кивнул Самохин. — Но больше меня интересует, какую игру затеял Фёдор Михайлович. Я ведь не дурак и вижу, что всё это не спроста. Император не стал бы привлекать специалиста со стороны от нечего делать. Да, вы прекрасно разыграли сценку о якобы случайном прибытии неизвестного дикаря, который внезапно воспылал любовью к Империи и готов жилы рвать ради её благосостояния, но те, кто умеет думать, увидят несостыковки. Его подготовку, его умения, его знания. Всё это не вяжется с образом одичавшего человека. Я думать умею, Вить, и потому хочу знать — что же происходит на самом деле?

— Паш, хочешь дружеский совет? — наконец произнёс Зарубин после минутного молчания. — Не лез бы ты в это дело. Если Фёдор Михайлович решит тебя посвятить в это, он тебя лично вызовет в Петербург и сам всё расскажет. Раз он до сих пор этого не сделал, значит, считает, что пока рано.

— Либо до сих пор считает меня недостойным, — проворчал Самохин.

— Либо так, но тут ты, прости, сам виноват. Император такого не забывает, — пожал плечами Зарубин. — Ты тогда сильно замазался с этими рейдерами, и восстановить кредит доверия теперь будет непросто. К тому же кое‑кто считает тебя виноватым в том, что Империя лишилась одного архимага, которых у нас и так кот наплакал.

— Я уже тысячу раз говорил и тебе, и всем остальным, что к исчезновению Феникса я не имею никакого отношения, — вспыхнул Самохин, непроизвольно выпуская наружу свою силу, но быстро взял себя в руки и приглушил ауру. — Да, он был у меня в гостях накануне, но не я не отправлял его в тот поход.

— Я слышал эту историю, как и то, что он получил какое‑то секретное послание «лично в руки», после чего спешно собрал свою группу и отбыл в неизвестном направлении за кордон.

— И ты мне не веришь?

— Верю, — произнёс Зарубин. — И император, кстати, тоже верит. Скажу даже больше — Булатов, скорее всего, тоже верит, но он никогда этого не признает — ты ж знаешь этого упёртого барана. Он до последнего будет считать, что это из‑за тебя исчез его лучший человек, на которого он возлагал большие надежды. Да даже если сам Феникс вдруг придёт к нему и скажет, что ты не причём, Булатов ещё год будет на тебя злиться чисто из принципа.

— Это да, — горько усмехнулся Самохин, прекрасно зная характер своего друга детства, с которым он не один год проучился в академии. — Ладно, я понял, нового о Бухареве ты мне пока ничего не скажешь. Скажи хотя бы тогда — мне готовить гвардию? На этот вопрос‑то ты можешь ответить? Хватает моего кредита доверия?

— Готовь, — кивнул Зарубин. — Если не в этом, то в следующем году император объявит поход. Скажу даже больше — лично я верю, что ты до сих пор предан Империи всем сердцем, поэтому направлю к тебе человека, чтобы он обучил твоих бойцов новейшей технике — пробивать барьеры монстров с одной‑двух атак.

— Ой, да не заливай — не бывает такой техники, — отмахнулся Самохин, но внезапно вспомнил рассказ о бое Бухарева с той огромной тварью. — Или…

— Или, Паш. Именно или, — подтвердил Зарубин догадку графа. — Это лишь одна из причин, почему Фёдор Михайлович решил сделать ставку на этого барона. Техника уже проверена в недавней стычке с монстрами — с её помощью и остановили тех тварей высоких рангов, что перли к крепости. Теперь ты понимаешь, почему приехал именно я, чтобы разобраться с этим загадочным исчезновением?

— Я могу помочь? — стал максимально серьёзным граф Самохин. — Или буду только мешать?

— Честно, будешь только мешать. Но если действительно хочешь помочь — займись этим вопросом с другой стороны: попробуй выяснить, куда пропал Стёпка Макаров. Чую, они как‑то связаны между собой, но пока не могу понять, как именно. Высади меня здесь.

— Тебя дождаться? — спросил вдогонку Самохин, когда особист уже покинул автомобиль и собирался закрыть дверь, чтобы не пускать духоту в салон.