"Дочь Хранителя". Часть 1: "Исповедь Альдис".

Пролог.

Скоро полночь. Очаг прогорел, оплывают зелёные свечи. Прозрачные мягкие капли стекают на гладкую бронзу, как будто горячие слёзы... Потом, застывая бесформенной массой, они превращают подсвечник в загадочный камень, похожий на те, что я видела в жутких пещерах...

Прошло двадцать лет с того дня, как впервые я вошла в этот дом! В кабинете у деда по-прежнему тихо стучат дорогие часы, его гордость. Всё так же сидит у камина красавица-кукла...

Мне трудно поверить, что вскоре незнакомые люди войдут сюда, а я сама с сыновьями уеду за Море. Зачем? Я не знаю! И дело не в страхе, не в вечной угрозе моим малышам... Жить здесь так, как всегда, я уже не смогу. Почему? Это трудно понять...

— Ты бежишь от стыда! От позора! — недавно сказала Ровена, и я не смогла ей ответить.

Я вдруг поняла, что, хотя мы с ней вместе росли, Ров не сможет понять меня, как и другие. Соседи не раз вспомнят “внучку покойного Инджильда, что продала замок деда и опозорила род” злобным словом, но я их ни в чем не виню. Людской суд не пугает меня.

Так зачем же тогда я пишу эти строки? Зачем я пытаюсь опять воссоздать свою жизнь? Я совсем не стремлюсь оправдаться. Но я не могу умолчать о загадочной тайне, сломавшей мою жизнь. Вдруг кто-то, прочтя эти строки, сумеет понять, что случилось со мной? Может, эта исповедь объяснит, почему так сложилась моя судьба? Я сожалею пока об одном: я сама никогда не узнаю всей правды!

Я, Альдис, дочь Норта, Хранителя из Гальдорхейма, пойду дальше, что бы меня ни ждало впереди!

Глава 1.

-1-

— Ты не можешь помнить Гальдор! Ведь тебе было только четыре, когда старый Инджильд привёз тебя в Гокстед! — не раз повторяла Малена, служанка, не в силах поверить, что запах лесов Гальдорхейма навеки впитался в мою кожу. Стоило мне смежить веки, как я вновь была там!

Весёлый звон ручейка... Щебет птиц, подлетавших ко мне, чтобы, быстро схватив с руки крошку от хлеба, взлететь на высокую ветвь...

— Не поймаешь! — казалось, хотели сказать мне они.

А высокие, стройные дроммы, встававшие к самому солнцу? Поляна... Дом-холм... И отец! Я отчётливо помню тепло его рук, мягкий голос и смех... И глаза! Я ни разу потом не встречала таких глаз. Казалось, минуту назад они были как светлое небо и вдруг зеленели весенней травой!

А его самоцвет в рукояти ножа, точно так же менявший свой цвет? Я любила смотреть на него, хоть отец никогда не давал мне играть с необычным ножом. И моя мать, чье имя не раз повторялось в людских пересудах гокстедских поместий...

— Сбежала к какому-то нищему, бросила дочку на деда! — шептали служанки, не зная, что всё было вовсе не так.

Я ведь слышала тот разговор! Не совсем понимая, о чём идет речь, я запомнила часть её слов...   

— У отца никого не осталось! Он верил, что я буду рядом, а я не смогла. В Гальдорхейме обменный ребёнок из дома Хранителя — норма. Ты знал, что один из детей будет жить в чужом замке!

— Я не хочу отпускать дочь в Гокстед! Альдис слишком мала, чтобы жить в большом городе, она не знает той жизни. Инджильд — твой отец, но он слишком  надменен и горд. Неизвестно, как он воспитает ребёнка!

— Так, как и меня. Я ушла к тебе, бросила всё. Я не думала, что оставляю не только  богатство, почёт, круг привычных друзей, но и старца, который жил лишь для меня. И мой долг попытаться хоть как-то помочь ему.

— Твой, но не маленькой Альдис. Пусть Инджильд живёт в Гальдорхейме, с тобой рядом.

— Да? Человек, что привык быть везде первым, бросит поместье, в котором прошла его жизнь, где его уважают и любят, чтобы пойти в дикий край? Ты же знаешь, что вирды не примут отца!

Они долго тогда говорили. Последняя фраза, которая врезалась в память, была:

— Пусть решает сама!

 Говоря так, Норт верил, что я откажусь. И мне было действительно жаль уезжать. Но, когда мать меня подвела к деду, прямо спросив, с кем я буду, я вдруг заявила, что еду в Гокстед. Я не знаю, была это прихоть ребёнка или самый первый сознательный выбор, но я не жалела о нём.

— Ты нужна мне, малышка, — сказал старый Инджильд, и эти слова вдруг согрели сильнее родительской ласки.

Нужна... Сколько раз мне потом говорили их, и моё сердце всегда откликалось на этот призыв. Он казался важнее любых, самых пылких признаний в любви, обещаний защиты и помощи.

Я обожала отца, мне хотелось быть точно такой же, как Норт. Я жалела, что я на него не похожа. Я всё отдала бы за то, чтобы чёрные пряди моих непокорных волос в одну ночь посветлели и закудрявились. Чтобы мои глаза вдруг посветлели и стали зелёными или наполнились яркой загадочной голубизной. И тогда бы я сразу обрезала косы, надела штаны и рубашку и пошла в деревню, где  каждый, случайно увидев меня, мог сказать:

—Это сын Норта!

— Альдис! — со смехом ответил отец, когда я сообщила ему о заветном желании. — Ты не права. Когда ты подрастёшь, ты поймёшь, как прекрасно быть женщиной.

Но я только обиженно фыркнула. Я ведь хотела быть точно такой же, как он! А ещё мне так нравилось, что к отцу тянутся люди... Они приходили в дом-холм в любой час и твердили:

— Хранитель, ты нужен нам!

И вот, когда дед впервые сказал: “Ты нужна мне, малышка,” — я вдруг ощутила, что я — как отец. И неважно, что мы не похожи, я тоже нужна многим людям. Нужна!  

-2-

Я немного боялась, что в Гокстеде мне не понравится, но дед меня не повёз в город. Его поместье было неподалёку. Поля и холмы оказались совсем не похожи на гальдорхеймский лес, но мне понравилось. Только вот тёмные Скалы невольно тревожили душу. Наверное, я бы иначе смотрела на них, если бы в первый день не столкнулась с Рэндаллом.

... Черноволосый мальчишка семи лет шагнул из кустов, когда я обходила большой двор. За ним следом вышли ещё пять ребят. Будь я в бархатном платье, мальчишки не стали бы и подходить, поняв, кто я. Но мой обычный наряд, привезённый из дома-холма, обманул их, и Рэндалл решил, что я дочка какой-нибудь новой служанки.     

— Ты кто? — спросил он.

— Альдис, — честно ответила я.

— Фу-ты ну-ты! Какая высокородная дама! — с насмешкой сказал он мне.

— Вовсе не дама! Я Альдис, дочь Норта, Хранителя из Гальдорхейма! — ответила я, полагая, что этого будет довольно. В Гальдоре имя отца усмиряло любых драчунов.

— Как? Хранителя? Здесь про таких не слыхали! — сказал Рэндалл с явной издёвкой. — А вот про Гальдор... Это край, где живёт нечисть, да? Там живут колдуны и воруют чужих детей?

— Нет! В Гальдорхейме никто никого не ворует! А мой папа там самый главный. Он может почти всё! Он может призвать дождь на лес и поля или выгнать грозу! Если кто-то всерьёз заболел, зовут моего папу. Если пришли Духи Чащи, Хранитель их сможет прогнать! — очень гордо ответила я.

Глава 2

-1-

Вскоре я обрела двух подружек. Орбекка с Ровеной были кузинами, до их поместья можно было доехать за день. Они были совсем не похожи. Ровену с рождения люди  считали красавицей.

Светлые волосы, чуть розоватая кожа, легко обгоравшая в жарких лучах солнца Гокстеда, (так называли не только сам город, который мы даже не видели, но и все земли поместий вокруг него). Мягкий, доверчивый взгляд... Своей кроткой улыбкой Ровена мгновенно смиряла сердца взрослых, а мы с Орбеккой всегда баловали её. Ров была такой нежной и хрупкой, такой беззащитно-пугливой, такой неземной, что мы честно считали её настоящей принцессой из сказки.

С Орбеккой мы были похожи. Две крепких круглолицых брюнетки со смуглой, всегда поцарапанной кожей, не вызывали особых восторгов.

— Как будто крестьянские дети! — не раз причитала Малена, когда мы с Орбеккой садились за стол. — Разве можно так есть? Вот поедете в Гокстед, так все женихи разбегутся!

Но нам с Орби не было дела до тех женихов. А мальчишкам, с которыми мы то дрались, то носились на речку, мы нравились больше, чем Ров. В десять лет красота не важна! И в двенадцать. В тринадцать...

-2-

— Посмотри, посмотри! Настоящая куколка! — фыркнула Орби, кивнув на нежданного гостя. — Откуда такой только взялся?

Я знала, что к деду приедет из города старый друг с внуком, но я и представить себе не могла, что “малыш Стентон”, как называл его Инджильд, настолько красив. Когда мальчик вошёл, я на миг онемела. Он вправду похож был на драгоценную куклу. Такие же кудри, блестевшие в ярких лучах солнца, как гроздь цветов “золотого венца” (этот пышный сорняк умудрялся расти всюду, даже меж каменных плит, покрывавших двор.) Этот же самый прозрачно-зелёный цвет глаз, тот же нежный, слегка розоватый фарфор щёк...

Конечно, я знала, что мальчик живой, а совсем не игрушечный. Но было трудно поверить, что у подростка в тринадцать лет могут быть нежные руки и узкий атласный костюм без единого пятнышка. (Мы с Орби просто терпеть не могли те блестящие платья, в которые нас одевали на праздники!) Длинный кинжал в позолоченных ножнах на поясе выглядел как украшение, а не оружие.

Сразу заметив мой взгляд, Стентон вдруг улыбнулся нам, и я достаточно глупо улыбнулась ему в ответ. Будь нас трое, Ров первой бы с ним завела разговор, но она простудилась, и Орби приехала в замок одна. И теперь мы с ней просто не знали, как с ним говорить, слишком уж непохож Стентон был на знакомых мальчишек.

Заметив, что мы смущены, мальчик первым завёл разговор. Рассказал, что он слышал от деда про старую дружбу семей, восхитился полями, которые видел, потом похвалил замок... Стентон держался достаточно просто, с ним было легко. Скоро мы с Орби уже  перестали смущаться и стали болтать обо всём.

Оказалось, что Стентон впервые за городом. Он никогда не купался в реке, не ловил рыбу, но он отлично ездит верхом, любит бегать, совсем не боится жары и неплохо дерётся.

— Не только мечом! — мимоходом отметил он.

Может быть, Стентон слегка прихвастнул, но мы с Орби уже в первый день убедились, что мальчик достаточно ловок. Когда мы ему предложили пройти по бревну через речку, он очень легко перебрался за нами.

Под вечер, когда мы расстались со Стентоном и вместе с Орби пошли в мою комнату, я ощутила, что счастлива.

-3-

— Знаешь, а он молодец! — надевая рубашку, сказала мне Орби. — Сначала я очень боялась, что Стентон — самовлюблённый дурак, а он — самый нормальный мальчишка. С ним весело! И хорошо, что сегодня здесь нет Ров!

Слова удивили меня.

— Почему: хорошо?

— Потому что тогда он весь день был бы с ней!

И я вдруг ощутила: Орбекка права. Мы в последнее время не раз замечали, что наши ребята, привыкнув, что мы с ней всегда среди них, никогда не пытались дарить нам конфеты и лезть целоваться. Сначала мы даже гордились таким отношением, но, когда часть сыновей наших ближних соседей забыла про нас, поневоле задумались, что же такого в жеманных девчонках, бывавших у нас в замке два раза в год. А Ровена была не кривляка, а наша принцесса: красивая, добрая, нежная!

— Стентон — прекрасный принц! — вдруг сказала мне Орби, и я согласилась.

-4-

Наутро мы взяли коней и поехали вместе кататься.

— А там что за скалы? — спросил Стентон.

— Если верить Рэндаллу, сыну управителя Инджильда, это приют колдунов, — иронично ответила Орби, которая вечно смеялась над “глупыми страхами маленькой детки”. (Когда-то я ей рассказала, как Рэндалл меня напугал, рассказав о живущих там ведьмах.)

— Колдунов? — с любопытством спросил Стентон. — Я о них слышал, но ни разу не видел. Давайте посмотрим поближе на скалы-дома!

Его фраза задела меня, почему-то напомнив о доме-холме моего отца. Мне показалось: узнай о нем Стентон, и он, как и Рэндалл, решил бы, что Хранитель Гальдора — колдун.

— Нам не нужно туда ездить, — тихо сказала я.

— Но почему? — изумленно спросил меня Стэнтон. — У нас ведь прекрасные кони! И если какая-то ведьма усядется на помело, мы сумеем от неё ускакать!

Глава 3.

-1-

Мы вновь повстречались уже через год. В этот раз в замок съехалось много гостей. Мы играли в “почтового голубя”: каждый мог выслать записку любому участнику праздника.

— Я терпеть не могу этих игр! — в первый вечер признался мне Стентон. — Я устал отвечать на все глупости, что мне там пишут: “Люблю! Очарована!” — и прочий бред! Знаешь, Альдис, красивая внешность для юноши — это проклятие. Каждая верит, что я как раз тот, кто ей нужен. А после, поняв, что я вовсе не принц из мечты, начинает беситься. Но ты не похожа на них. Я рад, что мы друзья! Я весь год вспоминал о тебе.

— Врёт! —  сказала Орбекка. — Тогда он был лучше, чем стал! Если Стентон устал от записок и вздохов, зачем он болтает со всеми подряд?  И зачем строит глазки Ровене? Зачем целовался с кудрявой подлизой Вали?

Я могла бы сказать, что любой, кто неплохо воспитан, обязан уметь поддержать разговор, если кто-то к нему обратился. Что, если ты начал играть в “лепестки” и тебе выпал алый, то проще чмокнуть Вали, чем сбежать, а потом стать посмешищем. Что до Ровены, то Стентон общался с ней столько же, сколько со мной. Только Орби, в последнее время ревниво следившая за каждым шагом Ровены, могла усмотреть здесь намек на флирт, но... Но мне тоже казалось, что Стентону нравится быть среди девочек, нравится их интерес, как бы он ни отрицал очевидного.

— Я не хочу никого обижать, — с виноватой улыбкой сказал он мне после того, как однажды, случайно спустившись вечером в сад, я увидела в дальней беседке, заросшей плющом, его вместе с Вали.

По тому, как Вали, покраснев, отскочила, поправив косынку, когда я вошла, можно было подумать, что они целовались. Однако спокойствие Стентона опровергало догадку.

— Она мне хотела доверить какую-то “жизненно важную тайну”, — со вздохом сказал Стентон после ухода Вали. — И пришлось пойти... Девушка может открыто сказать, что поклонник не нравится ей, а мужчина обязан быть очень внимателен к каждой, хотя в его сердце одна!

Он, наверное, вычитал эти слова в позолоченной книжке “Свод правил галантного юноши”, взятой в поместье, но мне от них стало тепло. Я поверила Стентону.

Я не стала рассказывать Орби о том, что случилось в саду. Я считала, что знаю причину её неприязни. Ведь ей тоже нравится Стентон, а он, несмотря на “Свод правил”, её избегал.

— Я не верю Орбекке, — сказал он неделю спустя после сцены в беседке, когда я спросила, в чем дело. — Ведь это она послала тебя вечером в сад? Орби просто ревнует, её раздражает, что мы с тобой вместе. Ей хочется нас разделить. 

Несмотря на мои заверения, что Орби здесь не при чем, он продолжил:

— Когда, год назад, мы решили поехать к горам, ты просила остаться, а Орби меня поддержала. Когда же случилась беда, она первой сбежала, оставив нас. Разве  можно ей доверять после этого?

Когда он уехал, я очень жалела, но знала, что Стентон вернется сюда через год.

Глава 4.

-1-

Когда дед вдруг поехал в Гокстед, я слегка удивилась. В последнее время Инджильд изменился. Он стал очень замкнутым, мрачным и неразговорчивым. Я понимала, что это как-то связано с письмами, что привозили ему раз в два месяца. Слуги из замка не знали, о чем идет речь, но уже угадали беду. Только я с легкомыслием юности не обращала внимания на перемену в нём.

После поездки в Гокстед дед позвал меня в комнату. Он был немного взволнован, но чем-то доволен.

— Альдис, — сказал он мне, — скоро тебе уже будет пятнадцать. Надеюсь, что праздник запомнят надолго! Взгляни!

 И он вынул коробочку. Три голубых крупных камня блеснули в солнечном свете.

— Красиво? — спросил меня дед и, задернув плотные шторы, зажег свечу. — А теперь посмотри...

 Камни вдруг потемнели и стали лучиться зелёным. Я просто опешила. “Как самоцвет у отца!” — пронеслось в голове.

— Даже в городе мало кто может позволить себе их купить! — очень гордо сказал Инджильд, вновь подняв шторы. — Со мной ювелир, он из них тебе сделает серьги и брошь. А еще я привёз с собой очень красивые ткани. Ты будешь настоящей принцессой! Любой, кто увидит тебя, поймет, кто мы такие!

Слова удивили меня и встревожили.

— Может быть, Инджильд нашёл жениха? — поневоле пришло на ум.

Я уже знала, что после пятнадцати девушка — это невеста, но мне не хотелось идти замуж.

Я полагала, что я влюблена, но мое чувство к Стентону было достаточно детским. К тому же юноша мог вступить в брак, лишь достигнув семнадцати лет, а мы были ровесники. Но эти мысли не помешали мне выбрать оправу для ярких камней.

— Брошь — кинжал? — удивлённо спросил ювелир, посмотрев на рисунок, который я сделала. — Но почему?    

— Такой был у отца.

— Понимаю, но это мужской знак. Для девушки лучше...

— А мне нужен только такой!

Ювелир не стал спорить. Инджильд был не слишком доволен моим украшением, но промолчал.

-2-

Гости стали съезжаться на праздник уже за неделю, однако они были мне незнакомы.

— По возрасту эти мужчины куда ближе деду, чем мне, — с тайным страхом думала я.

Инджильд очень подробно рассказывал мне, как влиятельны гости, какие у них связи в Лонгрофте, нашей столице, и кто вхож к Властителю. 

— Ты хочешь, чтобы один из них стал моим мужем? — спросила я деда, устав от бесплодных догадок.

Инджильд изумленно взглянул на меня.

— Кто внушил тебе этот бред, Альдис? — спросил он. — Знакомства еще пригодятся, ведь я уже стар. Что касается свадьбы, то замуж выходят и в двадцать! 

Мне стало легко от слов деда, все страхи куда-то исчезли. Однако приезд Ров и Орби заставил опять усомниться в правдивости Инджильда.

-3-

— Лишь старики! — недовольно поморщилась Орби, едва осмотревшись. — Без жен, без детей и без внуков! Не нравится мне это сборище!

— И столько платьев... — вздохнула Ровена. — Когда приезжали соседи, тебя не пытались одеть лучше всех!

— Ерунда, — отмахнулась я, но неприятное чувство тревоги возникло опять.

На празднике мы решили держаться втроём, чтобы нам было проще раскрыть цель нежданного сбора друзей деда.

— Надо же было созвать их сюда в этот праздник! Посмел бы отец поднести мне подобный сюрприз, так узнал бы! — уже одеваясь, сказала Орбекка. — А может, сбежим и устроим тебе праздник сами?

Подобный поступок мог вызвать скандал, но в тот миг он совсем не казался безумным. Неведомый страх с новой силой проснулся в душе, и я рада была согласиться с затеей Орбекки. Однако Ров перебила её:

— Как ты можешь! Ведь Инджильд надеется, что Альдис как-то поможет ему! Даже если один или два старичка возомнят о себе слишком много, то мы посмеемся над ними! Не верю, что Инджильд способен солгать!

Ров была, несомненно, права.

-4-

Оказавшись в большой зале, мы отошли в уголок. Я надеялась, что Инджильд просто забудет про нас, но он сразу послал слугу, чтобы меня подозвать.

— Не волнуйся, мы рядом! — шепнула Орбекка, когда я пошла к Инджильду.

Тучный мужчина с масляным взглядом больших глаз, похожих на сладкие сливы в компоте, слегка поклонился, когда я приблизилась.

— Моя внучка, Альдис, — сказал Инджильд.

— Я очарован, — густым гулким басом ответил толстяк, поклонившись опять.

— Вот урод! — пронеслось в голове, когда я улыбнулась в ответ, отмечая двойной подбородок, румяные круглые щеки, живот и короткие пухлые пальцы. Вообще-то, представь мне его кто-нибудь как отца или деда одной из ровесниц, и я бы нашла, что он очень забавен. Но мысль о том, что подобный мужчина проявит ко мне интерес, ужасала.

— Вальдон из Гокстеда, — сказал дед. — Наш новый  сосед. Он всю жизнь провел в городе и вряд ли знает, что такое обычная сельская жизнь!

— Я надеюсь, что скоро пойму её вкус! — улыбнувшись, ответил Вальдон. — Жаль, что вы не устроили танцев, я просто мечтаю танцевать с вашей внучкой. Красавица, я вас еще приглашу!

Глава 5.

-1-

Это был скучный праздник. Все гости как будто не видели нас. В самом деле, о чем было им, убелённым сединами старцам, говорить с нами? Только один из гостей проявил интерес к трём девчонкам, сидевшим в углу. Он был другом Вальдона, поскольку общался лишь с ним, но совсем не похож на него. Коренастый и очень высокий, с широким лицом, выпирающей челюстью и словно  срезанным носом, он просто пугал. Необычный эффект создавали глаза незнакомца. Они были широко расставлены и слишком выпуклы. Мы с Орби сразу  заметили странного гостя, а Ров удивлённо сказала:

— Увидь я портрет, я решила бы, что он не слишком красив, но вполне интересен. Сейчас же гость просто пугает!

— Как херпис из сказки, — кивнула Орбекка.

В мужчине и впрямь что-то было от херписа, звероящера старых гокстедских легенд. Люди верили, что херпис  жил в Черных Скалах задолго до колдунов. В старых песнях его представляли как крупного, очень могучего ящера, встреча с которым для женщин была хуже смерти...

Когда незнакомец сказал, что хотел бы узнать, кто из нас внучка Инджильда, мне стало не по себе. Очень скоро, сославшись на пустяковый предлог, мы ушли от него.

— Какой гадкий! — сказала Ровена, решив, что он не может нас слышать. — Зачем он спросил, кто из нас внучка Инджильда, если и так знал?

— А если не знал? — усомнилась Орбекка.

— Тогда почему он, уже подходя, не сводил взгляда с Альдис? — не унималась Ровена.

— Сначала мне вдруг показалось, что он, звероящер — слепой! — неожиданно выдала Орби. — Ведь он говорил, словно бы и не видя нас!

— Это правда, — ответила я, — и неправда. Когда он со мной говорил, мне казалось, что в нем сидит кто-то другой...

— Это как? — изумленно спросила Орбекка, но я не смогла объяснить.

— Он опять на нас смотрит! — с испугом сказала Ровена. — Давайте уйдём!

-2-   

 Попросив слугу нам положить на поднос пирожков, фруктов и взбитых сливок в серебряной чашке, мы вышли из залы. Однако, едва мы успели устроиться в маленькой комнатке, чтобы спокойно поесть, на пороге опять возник «херпис».

— Наверное, ты позабыла меня, — начал он, обращаясь ко мне, — а я помню тебя совсем маленькой. Правда, сначала я не был уверен, кого из вас двух — (он кивнул на Орбекку) — я качал на коленях. Моё имя  Берольд.

Наверное, он ждал, что я тут же восторженно вскрикну и брошусь к нему, но я просто не помнила, чтобы у деда бывал такой гость, да и имя Берольда казалось совсем незнакомым.

— Забыла! Совсем позабыла! — сказал он с улыбкой, которая нам не понравилась. — Впрочем, я сам иногда забываю о многом... Какая красивая брошь! Это Инджильд её подарил тебе?

— Нет! — сорвалось с языка, прежде чем я успела подумать. — Вернее, да! — тут же добавила я.

— Камень стоит немало, — заметил Берольд, — но сама форма... Редко увидишь у девушки брошку-кинжал!

— Это символ моей семьи, — честно ответила я, проклиная в душе любопытство Берольда.

— На гербе Инджильда двуручный меч и парящая птица.

— Вы правы, — вмешалась Орбекка, — кинжал с камнем был на гербе у отца Альдис.

— Герб, несомненно, достался от прадеда? — глядя мне прямо в глаза, спросил Берольд, и я вдруг лишилась всех чувств. Нужно было сказать, что он прав, но на ложь уже не было сил. Меня вновь охватило ужасное чувство, что он — просто кукла, а кто-то невидимый жадно следит за моим каждым словом.

— Позволь мне поближе взглянуть, — сказал Берольд. — Мне кажется, я где-то видел подобный кинжал!

Но я тут же прикрыла ладонью тёмную бархатку с брошью.

— Не стану настаивать, — чуть приоткрыв крупные зубы в фальшивой улыбке, заметил он и, отступив, поклонился.

-3-

— Зачем ты сказала про знак на гербе у отца? — возмущенно спросила я Орби, когда этот “херпис” ушёл.

— А что здесь такого? Ведь ты нам сама говорила об  этом! — пожала плечами Орбекка. — Пусть “херпис” поймет: за тобою не только Инджильд!  

Орби, как и Ровена, не знала всей правды о Норте, считая меня сиротой, чей отец был убит. Никогда не слыхав про Хранителей, Орби поверила в сказку, которую я сочинила для них про кинжал на фамильном гербе. Было глупо её обвинять, но мне стало обидно, что Орби так глупо открыла Берольду мою тайну.

— Если он видел охотничий нож Норта, то понял, кто я такая! — мелькнуло в мозгу.

— Я пойду, поищу деда, громко сказала я девушкам. — Мне нужно что-то ему сообщить!

Ров и Орби переглянулись, однако не стали спорить.

-4-

Инджильда в толпе гостей не было. Я обошла залу и, убедившись, что я не ошиблась, пошла в кабинет деда. Я полагала, что он будет с кем-то из важных гостей, но не думала, что им окажется Вальдон. Его звучный бас проникал через плотно закрытую дверь, позволяя любому понять, о чём спор.

Я, конечно же, знала: воспитанной девушке нужно уйти, ей совсем не пристало подслушивать. Но любопытство было сильнее приличий. Стараясь поменьше шуметь, я приблизилась к двери.

— Все земли — мои! — очень жёстко сказал Инджильд.

— Если придется судиться, то я без труда докажу, что весь север поместья принадлежит мне, — ответил Вальдон. —  Ты напрасно стремишься меня запугать, показав свои деньги и связи. Я тоже могу за себя постоять, но зачем нам война? Верни то, что по праву моё, и мы будем спокойно жить рядом.

— Когда ты уехал, весь север был просто пустырь! А теперь, когда там поля, ты вдруг припомнил, что спорные земли когда-то считались твоими? Ну что же, попробуй вернуть их.

— Инджильд, мы не будем устраивать тяжбу! Зачем? Мне понравилась Альдис, ты знаешь моих сыновей. Почему бы нам не породниться?

— С тобой? — в тоне деда звучал плохо скрытый сарказм. — Моя внучка не станет смотреть на твоих дураков, что умеют лишь пить да травить полевых зайцев...

Глава 6.

-1-

Я была рядом с дедом всю ночь. Утром я попросила гостей поспешить к себе, и до полудня почти все разъехались. Орби с Ровеной решили остаться, чтобы меня поддержать, но мне было совсем не до них. Я не отходила от Инджильда. Временами дед словно бы  начинал понимать, где он, и звал меня. Он как будто боялся остаться один. На другой день старушка сказала, что нет никаких улучшений.

— Ещё два-три дня — и конец, — осторожно шепнула она. — Как умрёт, три дня жги можжевельник в трёх комнатах: где совершилось убийство, где оно проявилось, и где лежал и скончался твой дед. А потом пойди в храм и молись, чтобы Святой защитил тебя!

Я не хотела ей верить, я слишком привыкла, что Инджильд всегда рядом. Да и слова о трёх комнатах... Деда убил Вальдон, всыпав в бокал яд, и я подтвердила бы это и в храме, и на суде Чести, где разбирались все  тяжбы высокородных. 

Старушка ушла, а я стала молиться Святому за деда, однако слова не шли, словно какая-то странная Сила мешала мне.

-2-

Лёгкий стук в двери отвлёк. Было странным, что кто-то решился меня потревожить, однако я сразу открыла. Малена, моя нянька, мне протянула пергаментный свиток. Он был перевязан атласною лентой и склеен белым ароматическим воском, который доступен лишь тем, кто богат и бывает в Гокстеде, однако печати с гербом на нём не было.

— Странно, — подумала я, беря свиток.

— Его передали для деда? — спросила я няньку.

— Нет, это письмо вам, — сказала Малена. — Мальчишка из ближней деревни принес его мне и сказал: “Передай свиток Альдис, внучке старого Инджильда.”

Я сразу вскрыла послание. Почерк был мне незнаком:

“Вальдон хочет обманом присвоить Ваши земли. Сейчас, когда Инджильд не в силах бороться, он сможет легко обобрать Вас. Однако, по воле Святого, мне в руки попал документ, позволяющий Вам защитить себя. В час, когда солнце коснётся вершины высокой скалы, жду вас на берегу реки, рядом со стволом Великана. Наденьте зелёный костюм для охоты и камни, которые Вам подарил Инджильд. И приезжайте одна.

                                                       Ваш неведомый Друг.”

Меня очень смутило письмо. Человек, написавший его, без сомнения, знал меня. Знал про зелёный костюм, знал про самый последний подарок Инджильда, и знал, что ребята зовут Великаном большой дуб, разбитый молнией. Но он не приехал ко мне в замок и не назвал себя.

— Что же мне делать? — подумала я.

— Позови сюда Орби, — попросила я няньку. — Письмо для неё. Один юноша... Ты понимаешь, о чем я?

Малена была не в восторге от того, что услышала, но согласилась. Зачем я тогда солгала? Я сама не могла объяснить. Не хотела напрасно тревожить Малену? Боялась, что она просто отнимет письмо и запрёт меня в комнате? Глядя на деда, я очень хотела открыть людям правду о странной болезни, сказать, кто такой Вальдон. Но я пока ничего не могла доказать, а письмо незнакомого Друга давало надежду хоть как-то ему отплатить. 

-3-

— Нужно ехать! — сказала Орбекка, едва прочитав свиток.

— Но почему Друг не хочет, чтобы со мной кто-то был? — осторожно спросила я.

— Может, боится огласки? Не хочет, чтобы кто-то ещё знал, что он помогает тебе? А вдруг это один из его сыновей?

— Чьих? Вальдона?

— Ну да! Они оба сейчас влюблены в Ров. И может, кто-то из них совершенно случайно нашел документ у отца и решил передать тебе.

— Но почему?

— Потому что он честный и вовсе не хочет тебя обобрать. А еще он надеется, что Ров оценит его благородство.

— Ты думаешь?

— Да. Друг ни разу не видел тебя! — неожиданно выдала Орби. — Подумай, зачем он писал про костюм для охоты и камни? Он слышал про этот наряд и про брошку-кинжал, но не видел их. И он боится тебя перепутать с другой.  

— А откуда сын Вальдона знает, как мы зовем дуб?

— От соседей.

— А если это ловушка?

Орбекка пожала плечами:

— Ловушка? Когда солнце даже не село? У речки, где вечно толпа малышни? Где крестьянки стирают белье, а мальчишки ставят обрывки сетей?

Было трудно с ней спорить, Орбекка меня убедила. Но тут Инджильд вдруг застонал.

— Альдис! Альдис! — позвал он меня, и я бросилась к деду.

— Он видит тебя? — осторожно спросила Орбекка.

— Не знаю, — ответила я.

— Ты не можешь оставить его одного, — с тихим вздохом сказала Орбекка. — Ведь если Инджильд очнется... Послушай! А если на встречу с неведомым Другом поеду я? — вдруг предложила она.

— Ты?

— Конечно! Ведь если ему описали тебя, то он знает, что Альдис — пятнадцатилетняя девушка. Смуглая, крепкая, очень высокая, с длинными черными косами. И у нее есть зелёный костюм для охоты и бархотка с брошью в форме кинжала. И пара серёг с голубыми камнями. Но если Орбекка возьмет у подруги наряд для охоты и украшения, то молодой человек нас легко перепутает! — быстро закончила Орби.

— Но ты же ниже меня.

— Ну и что? Все равно мы с тобой выше всех остальных!

Неожиданно я поняла, что для Орби это только игра. Она вправду хотела помочь мне, однако здесь был и другой интерес. Она искренне верила в то, что придумала, и ей хотелось понравиться юноше, славшему письма Ровене.

Ров встретила братьев во время одинокой прогулки в лесу. Зная про Орби и про меня со слов Ров, они нас с ней ни разу не видели.

Я знала, что Орби в последнее время ревниво следила за бурным успехом кузины, считая, что тоже достойна любви. Ей казалось забавным отбить у Ровены кого-то из новых поклонников.  

— Альдис, ты дашь мне одежду и лошадь? — спросила Орбекка. — На случай, если ему описали твою Амри?

-4-

Позже, не раз вспоминая тот день, я пыталась понять, почему так легко согласилась. Обычно предчувствия не подводили меня, но тревоги тогда в сердце не было. Я помогла ей одеться, сама застегнула проклятую брошь и велела кому-то из слуг проводить Орби и оседлать для неё мою верную Амри. Наверное, страх за жизнь деда и гнев на Вальдона совсем ослепили меня.