"Дочь Хранителя". Часть 2: "Мемуары Раммана".

Пролог.

Иерархия  — вещь очень важная. В “Службе Магии” Скерлинга керхом, наемным убийцей во имя Святого, способен стать самый простой человек, пожелавший отдать свою жизнь на борьбу с колдовством. А отряды ловцов и разведчиков, ищущих Силу среди обычных людей, может честно пополнить не только ребенок, взращенный в тиши катакомб Агенора и Скерлинга, но и разумный гомункул из колбы.

И все же керхам, ловцам и разведчикам, как бы они ни пытались, не подняться выше Младших Подручных, помощников, что истребляют безумную погань, которая может прорваться в реальный мир из заточенья подземной Коры. Эти демоны, хоть и способны создать себе плоть, не владеют ни Силой, ни Знанием. Младший Подручный обязан уметь одолеть нежить, чтобы не дать ей заполнить физический мир.

Если люди неплохо относятся к Младшим Подручным, то в Скерлинге их презирают. В магическом мире Подручный — работник, не получающий за свой опасный труд даже продления жизни. (Добычу, в которой есть Сила, у них перехватит любой Мастер, который захочет пополнить свой прежний запас.)

Жрицы и Мастера  — это те, на ком держится власть “Службы Магии”. Жрицы способны сливать свою Силу в единый поток и сражаться с врагом, Мастера  — подчинять себе тех, кто имеет реальную власть в людском мире, а так же воспитывать новых Владеющих Силой для Скерлинга. Мастер способен менять ход обычной истории. Именно Мастер из “Службы” диктует Властителю, как поступить, что решить, как построить политику Лонгрофта. В глазах людей, неспособных владеть Силой, Мастер — хозяин их жизни, который решает, кого заключить в подземелье, кого сжечь, кому разрешить мирно жить. 

По легендам, особый долг Мастера-Истребителя — битва с Лайцерфом, который способен пройти в человеческий мир. Если это случится, то все Мастера отдадут ему Силу и Жизнь. Но такие предания в “Службе” давно вызывают усмешку. Лайцерф — лишь легенда, которой Скерлинг пугает простых смертных, чтобы сберечь свою власть.

Любой Мастер — Истребитель или Творец. Истребитель  — боец, а Творец создает Жизнь и Пищу для Скерлинга. Только Творец вхож в особые комнаты, где в колбах зреют гомункулы. Большая часть из них станет подпиткой для Мастеров и Жриц, горстка избранных сможет пополнить ряды низших кланов.

Реальные дети, рожденные Жрицами от Мастеров  — это высшая раса, надежда для Скерлинга...

Глава 1.

Глава 1.

-1-

Я помню, как я пришел в этот мир. Помню светлую комнату, тонкие простыни, очень холодную ванну, в которой меня искупали. Я помню особенный запах воды, такой терпкий от горьких зеленых иголок, заваренных в ней. Помню руки Наставника, взявшего меня за ногу, будто лягушку, и первый вопрос:

— Такой дохлый... И будет считаться одним из нас?

Очень хотелось его стукнуть пяткой в нос, но мое тело не подчинялось желаниям разума... 

Любой ребенок из высшего клана подробно и четко расскажет о первых минутах прихода в реальный мир. Его память хранит каждый миг пережитого, чтобы в любой момент выбросить верный ответ на вопрос, продиктованный жизнью.

Не помню я лишь свою мать... Для умелой и опытной Жрицы негоже растрачивать Силу, пестуя младенца, ей нужно как можно скорее вернуть себе прежнюю форму, способность сражаться с противником.

-2-

Дальше картины из детства немного размыты. Я помню, что нянек нам, трем малышам, народившимся в Скерлинге от Мастеров, не положено... Будущий Мастер не вправе рассчитывать, что с ним будут играть и сюсюкать. Мы — высшая раса Земель, мы  — опора для “Службы”, мы —  цвет тайной Магии! Нас только трое: Тидар, Герт и я, Рамман.

Наш путь предрешен уже с первого часа рождения. Игры  — для тех, кто не годен для Знания, мы же должны постичь все, что дают Мастера.

Уже с детства я знал, что, пройдя через путь Посвящения, сделаю все, чтобы стать Творцом Скерлинга. Меня не привлекали бои, хотя Силы во мне было больше, чем нужно для среднего Мастера. Думаю, кое-кто был бы непрочь откачать ее, прежде чем я повзрослею и научусь управляться с ней.

Но я, Герт, Тидар не могли стать добычей для взрослых “вампиров”. (Глупцы зовут так Мастеров, не умея понять: в мире магии может прожить только тот, кто успеет взять Силу еще до того, как сам станет добычей другого.) Нас трех берегли.

Мы росли вместе, зная, что выживут лишь двое. Это закон: из трех магов один должен сгинуть, отдав свою Силу соперникам. А восемнадцать лет  — это рубеж, за которым скрывается взрослая жизнь, и ты должен к нему подойти равным всем остальным Мастерам.

-3-

Тидар был самым крепким из нас. Грубоватый, немного угрюмый мальчишка, не блещущий острым умом, но упрямством способный поспорить с любой длинноухой скотиной, всегда раздражал меня. Он поднимал большой груз, легче всех управлялся с оружием и мог обычным ударом сбить с ног даже взрослого. Мощь «волн», которые он порождал на уроках магических битв, разносила любые преграды. И он унижал меня, как только мог.

Тидар знал, что я лучше, умнее него. Я был самым способным из трех. Самым умным, спокойным, расчетливым. Герт и Тидар понимали, что я выше них, и стремились на мне отыграться. Для тонких натур нелегко выносить издевательства тех, кто грубее и проще, но я знал: придет день, когда эти двое заплатят за все.

— Жди! До восемнадцати лет! — издевался Тидар. — В Лабиринте попробуешь нам отомстить! — Лабиринтом у нас называли часть узких подземных ходов, где шло Посвящение. — Только живым ты оттуда не выйдешь. Любому известно, что отклонение от норм — обида Святому!   

Я знал, на что он намекал. Полагали, что Мастером может быть только достаточно крупный мужчина.

— Ведь тело — сосуд Силы. Чем ваш сосуд будет крепче, объемнее, тем больше Мощи войдет в него, — часто внушал нам Наставник, косясь на меня.

Его явно  смущал и мой маленький рост, и по-птичьи тонкие кости, и редкие рыжие волосы, что не хотели никак отрастать. Да и сами черты моего лица были другими, совсем не похожими на те, что здесь почитались за норму. Белесые узкие брови, прогиб между носом и лбом, характерный для многих людей, но постыдный для Мастера, и подбородок, который как будто был срезан, не раз вызывали насмешку. 

— Родись ты  лет двести назад, и твоя жизнь угасла бы раньше, чем ты научился ходить, — как-то бросил Наставник. — Тогда не давали жить детям-уродам, пусть даже рожденным от Жрицы и Мастера.

Эти слова оскорбили меня.

— У меня две руки, две ноги, нет горба. Я прекрасно владею своим телом, Силой и разумом, хоть я поменьше Тидара и Герта, — сказал я ему, постаравшись скрыть гнев. (Проявлять свои чувства для Мастера было позорным.)

Наставник лишь усмехнулся в ответ. Он не верил, что Сила способна держаться в моем хрупком теле. Ему было трудно смириться, что я не похож на других. Но потом он не мог не признать, что я очень способный ребенок.

Моим особым оружием в наших учебных боях всегда были не «петли», не «сети» и не «воронки». Привычный для Мастера “луч-меч” из свитой энергии тоже не слишком прельщал. Я, как Герт и Тидар, постигал все приемы, но мне помогал побеждать дар “особых заклятий”, который во мне проявился уже в пять-шесть лет. Слова сами ложились в особые гулкие строчки, слетавшие с губ и имевшие мощную власть. Я мог ими намного быстрее свалить врага и ввести в транс, чем обычным заклятием.

-4-

Нам было по десять лет, когда нас подвели к темной яме-ловушке, в которой сидели голодные хищные звери. По слухам, их всех отловили в лесах Гальдорхейма, а после привезли через Фирод и Лонгрофт сюда. Нам сказали, что этих, на вид неуклюжих зверюг, не кормили три дня.

— Покажите, на что вы способны, — велел нам Наставник. — Идите к ним. Но без ножа, без дубины и  без самострела. (Нас всех обучали владеть и обычным оружием, чтобы “не раскрывать свою Силу врагу раньше времени.”)

Первым туда пошел Герт. Этот стройный мальчишка с копной светло-русых кудрей и блестящим заносчивым взглядом, был самым строптивым из нас. Он единственный смел возражать Мастерам и не раз попадал в карцер, что не мешало ему, возвращаясь, опять приниматься за разные штучки. Я даже слегка сомневался, что он по рождению Мастер.

Глава 2.

-1-

Лет в тринадцать, когда с нами стали твориться какие-то странные вещи, наставник поведал нам, как продолжается род. Мы ни разу не видели женщин, но нам пояснили, в какую ловушку природа способна загнать тех глупцов, что стремятся до срока потешить свои страсти.

- Выплеск еще неокрепшей энергии может лишить Силы. Есть секты, что возвели энергетику страсти в религию, веря, что оргия может дать власть над стихиями. Это обман. Расплескав себя в плотском порыве, они привлекают к себе часть голодных бессмысленных сущностей. Те, напитавшись энергией, вновь и вновь требуют оргий, которые их насыщают. И люди становятся жалкой кормушкой для низших существ. Воздержание нам помогает скопить Мощь для будущих битв, - пояснил он нам. - Любой колдун, понимая закон Распыления Силы, способен использовать чары продажных красавиц, желая ослабить вас и победить. Ведьмы тоже легко подчиняют себе молодых глупцов с помощью ласки.

- Так значит, чем меньше в твоей жизни их, этих женщин, тем лучше? - спросил Тидар.

- Женщины - главный источник потери магической Силы, - спокойно заметил наставник.

- Но мы родились не из колб! - с неожиданным вызовом бросил Герт. (Он как будто нарочно стремился испробовать хлыст для ослушников.) - Наши родители...

- Мастер, постигнув свою Силу, может позволить себе утолить любопытство, испробовав плотскую страсть, но лишь низшие кланы способны цепляться за этот контакт, - равнодушно ответил наставник. Похоже, ему надоел разговор.

Мне понравился этот ответ, подчеркнувший, что мы не должны забывать о своем превосходстве. Я видел: Тидар был напуган рассказом, Герт слишком взволнован услышанным. А я, оставшись спокойным, опять показал, что я выше, разумнее этих двоих!

-2-

Прошло больше двух лет с той беседы, когда я, бродя у площадки Магических Битв, вдруг увидел взметнувшийся к небу "фонтан" Мощи. Герт и Тидар, как и я, не смогли бы создать такой выплеск.

- Какой-нибудь Мастер решил вспомнить, что он умеет? - пришло на ум. - Но почему здесь, у нас? Ведь Наставник не раз говорил, что у взрослых своя территория в Скерлинге...

Мне было трудно смирить любопытство. Когда жизнь расписана, все, что не входит в привычную схему, влечет. Осмотревшись вокруг, я решил, что сумею взобраться наверх по стене, окружавшей площадку. (Мы все поднимались по ней не один раз, стремясь показать свою ловкость.) Там, где прочный камень смыкался с блистающим куполом, шапкой накрывшим площадку, был выступ в ладонь шириной. Можно было, держась за него, очень долго смотреть, что творится за стенами, и оставаться невидимым. (Купол с площадки казался зеркальным, не пропускающим Силу и свет, а снаружи он был как стекло.)

Оказавшись у выступа, я взглянул вниз. Поначалу меня удивило, откуда взялась незнакомая группа ребят в непонятной одежде и странный Наставник.

- Гомункулы? Дети из катакомб Агенора? - гадал я, стараясь понять, почему их пустили сюда. (Для детей Мастеров унизительно общество жалких существ, не способных войти в высший круг.)

Став кружком, пять фигурок сомкнули ладони.

- А это еще что такое?! - подумал я. (Нам запрещалось касаться других Наделенных, сильнейший мог выкачать Силу и взять нашу жизнь.)

Я отчетливо видел, как стало вибрировать кольцо из замкнутых рук, как поток Силы начал пульсировать, перетекать по живой цепи. Ярче, стремительней, шире...

- Сжимайте! Плотней, жестче! - четко расслышал я голос Наставника. - Не расщепляйте его на лучи, слейте в жгут!

Слейте в жгут... Меня бросило в жар, я едва не сорвался вниз от этих слов. На площадке была группа Жриц. Молодые девчонки, одетые в легкие платья-туники, вели отработку совместных атак.

Во рту вдруг пересохло, а сердце запрыгало так, что я даже слегка испугался. Девчонки... Когда-то о них говорил нам Наставник, сегодня я вижу их сам! Я забыл, как я раньше гордился своим безразличием, как презирал Герта за интерес к "низкой теме"... Я не понимал, что со мной.

С высоты стены было нельзя рассмотреть лиц пяти юных Жриц, да и сами фигурки казались похожими, но я не мог оторвать взгляд. Они были чем-то чужим в нашем мире. Они взволновали и вызвали страх... А еще я нежданно почувствовал злость. Злость и зависть.

Девчонкам не нужно бояться подруг! Они знают: их Сила - в единстве. Они могут ссориться, делать друг другу какие-то пакости, но ни одна Жрица не уничтожит другую, поскольку, лишившись соседки, ослабит себя.

- Лея! - вторгся в мои мысли властный голос Наставницы, громко окликнувшей Жрицу, и это странное имя невольно вызвало дрожь. - Урок восемь, прием № 7.

Та, которая вышла из группы на центр площадки, с наружной стены показалась такой же, как все остальные. Стань Лея с другими, и я вряд ли бы смог узнать, кто из Жриц отозвался на имя. Однако она перед тем, как начать отработку урока, взглянула наверх. Почему-то мне вдруг показалось, что Лея меня видит, знает, что я здесь, и сердце на миг замерло. Я почувствовал, что она стала мне ближе других.

-3-

- Рамман, что ты там делаешь?

Возглас Герта застал врасплох, и я снова чуть не сорвался вниз.

- Смотрит не шевелясь, словно к нам на площадку забрел Истребитель! - с насмешкой заметил Тидар. - Что ты высмотрел, Рамман?

Лгать не было смысла.

- Там Жрицы, - ответил я. - Наши ровесницы.

- Кто?!

Тидар с Гертом взлетели на стену как будто на крыльях и сразу прильнули к стеклянному куполу.

- Ну... - протянул Герт какое-то время спустя. - Здесь не видно почти ничего. Не поймешь даже, как они выглядят.

- Так, как и мы, - жестко бросил Тидар. - Не пойму, что вы там всполошились!

- А сам? - отпарировал Герт. - Как уставился, так и не сводишь глаз...

- Я смотрю, что они делают. Нужно понять, как сражается враг, чтобы легче его одолеть, - покраснев, прошипел Тидар, гневно взглянув на нас.

Глава 3.

-1-

— Интересно, они обсуждают нас? — как-то спросил Герт.

Хотя он и не назвал Жриц, мы сразу поняли, кто занимал его мысли.

— Еще бы. И громко смеются, — отрезал Тидар. — Понимают, что некто желает узнать их поближе, и ржут.

Откровенная грубость Тидара ничуть не смутила, Герт лишь усмехнулся в ответ. 

— А еще больше их забавляет, что кто-то безумно боится девчонок!

— Забыл, чему учит Наставник?

— Ему лишь бы нас привязать на аркан, чтобы легче потом направлять, куда хочет. Пугает, пугает, а сам? Между прочим, я видел, как он себя держит с Наставницей девочек...

— Как?! — я не смог удержать свой вопрос, хотя и сомневался, что Герт пожелает ответить.

— А так! Они после занятий, наверно, сражаются не на площадке, а ...

— Хватит! Подобные речи роняют достоинство Мастера, — жестко обрезал Тидар.

— Тише вы, — прервал я разговор, слыша чьи-то шаги.

— Герт, к Наставнику, — четко раздался приказ.

“Вновь отправил записку, и снова попался!” — подумал я, глядя вслед Герту.

Я раньше его презирал за развязность и леность,  теперь же почувствовал зависть. Герт делал то, что он хотел. Я не смог бы так явно идти на конфликт из-за прихоти, зная, что я попадусь. Впрочем, так ли важны были эти девчонки для Герта? Быть может, он лишь искал повод столкнуться с Наставником? Он словно бы получал удовольствие от их конфликтов...

-2-

— А знаешь, Тидар, Герт ведь делает это нарочно, стараясь тебя разозлить, — очень тихо сказал я, едва дверь закрылась.

— Зачем?

— Да ведь ты самый сильный из нас, в тебе много особой энергии.

— Ну?

— А ты помнишь, что сильное чувство всегда вызывает ее выброс? Вот Герт и хочет тебя подтолкнуть к этим выплескам Силы...

Сначала Тидар не поверил, потом вдруг напрягся:

— И что?

— А то самое! Кажется, Герт научился ее подбирать. И еще он мечтает о диске, о праве стать Истребителем. А ведь в одном поколении двум Истребителям вряд ли быть!

— Бред, — с равнодушной усмешкой ответил Тидар, но я видел, как сузились вдруг зрачки глаз.

— А я хочу быть Творцом, растить в колбах гомункулов. Диск мне совсем ни к чему, — продолжал я довольно небрежно.

— До этого надо дожить. Пережить Посвящение, — тихо промолвил Тидар.

— И дожить, сохранив свою Силу, — добавил я.

Он ничего не сказал мне в ответ, но я знал его мысли. Защитный кокон, который воссоздал Тидар, подсказал: он поверил моим словам. Пусть он не любит меня, но и Герту он больше не верит. Нежданный конфликт из-за девочек-Жриц, разделивший их, станет оружием против обоих. Тидар уже видит соперника в Герте. В решающий миг Посвящения он, выбирая меж нами, захочет расправиться именно с Гертом.

— Теперь мне пора заручиться поддержкой другого, — подумал я.

-3-

Герт возвратился понурый. Когда он отправился в сад, я пошел следом.

— Снова записка? — спросил я его. — От нее толку мало. Найдут и отнимут еще до того, как девчонки прочтут. Ведь за ними надзор строже нашего.

Герт промолчал.

— Знаешь, я поначалу хотел тоже им написать, но боялся... Боялся, что Жрицы меня осмеют, ведь они не такие, как мы. А еще... Мне в последнее время... Мне снятся сны...

Голос предательски дрогнул. Когда я дурачил Тидара, я знал, почему лгу, чего добиваюсь. Сейчас же заветная цель отступила, я даже как будто забыл, для чего завел весь разговор. Мне действительно очень хотелось знать, что скажет Герт.

— И мне тоже... И я не могу ничего с собой сделать, — забыв о старинной вражде, сказал Герт. — Знаешь, Рамман, зачем-то Наставнику нужно, чтобы мы ненавидели Жриц. И друг друга, — сказал Герт, и я ощутил, что он прав. 

— Может, они боятся, что мы, забыв страх, перестанем им подчиняться? — спросил я.

— Наверно.

— Скажи, а что ты написал в той записке девчонкам?

— Что я хочу с кем-нибудь встретиться.

— А с кем из Жриц ты хотел бы встречаться? — спросил я, невольно представив сверкающий взгляд черных глаз Леи.

— С той, что посмеет прийти в сад.

— Мне кажется, я смогу это устроить, — внезапно сказал я, подумав, что лучшей ловушки для Герта уже не придумать.

— Как?

— Через стихи-заклинания. Ночью, когда Тидар крепко заснет, я пойду в сад и буду читать свой призыв “на три дня”. (Так зовется любое заклятие с конкретным сроком воздействия.)

— Разве стихи-заклинания действуют на расстоянии? — быстро спросил Герт.

— Не знаю. Но, думаю, да.

Предлагая прибегнуть к такому приему, я знал, что рискую. Герт мог, согласившись для виду, потом доложить обо всем Жрице или Наставнику. И все же я не хотел отступать. Что меня подтолкнуло на этот шаг? Жесткий расчет? Понимание, что если Герт согласится, то будет в моей власти? Или возможная встреча была так важна, что я даже забыл свою главную цель? Шанс увидеться с Леей и влек, и пугал... Я вряд ли рискнул бы использовать эту возможность без Герта.

— Я тоже пойду ночью в сад, — вдруг сказал Герт. — Хочу слышать, что ты читаешь.

— А если Тидар, пробудившись средь ночи, заметит, что нас нет?     

— Когда он уснет, можно будет прибегнуть к заклятию Пут, — голос Герта внезапно стал хриплым. — Вернувшись, мы снимем его.

— Хорошо, мы попробуем это проделать.

— Когда?

— Хоть сегодня. Но только реши, кого ты будешь ждать. Когда я завершу стих-заклятье, ты трижды вырежешь нужное имя: на камне, на дерне, на дереве.

— Значит, прием обращения к Силе Коры? — спросил Герт.

— Да, почти, только текст у нас будет особым, не тем, что давал нам Наставник. Надеюсь, что он не заметит наш опыт...

— А если заметит, мы скажем, что просто учились использовать Силу Коры, — шепнул Герт.

Возвращаясь назад, мы боялись: Тидар почувствует, что мы задумали. К счастью, он был гимнастическом зале, а после, вернувшись, засел за работу над свитком. Тидар был из нас самым сильным.  Он с ходу усваивал каждый прием как магических, так и физических битв, а вот память его подводила. Над тем, что нам с Гертом давалось само собой, он должен был потрудиться.

Глава 4.

-1-

— Заснул! — сказал Герт, поднимаясь с кровати. — Давай, начинай.

— Нет, заклятие Пут за тобой. Две попытки воздействия Силой в один день вряд ли пройдут без следа, и Наставник поймет все.

По правде, я не был уверен в том, что говорил, но Герт должен был стать соучастником в этой затее. Проделай я все один, и он легко смог потом бы во всем обвинить лишь меня.

Герт не стал возражать и прочел заклинание Пут. Потом мы с ним открыли окно и спустились в сад. Пробираясь к ограде, отделяющий наше жилье от учебных площадок, я чувствовал страх. Я не знал, что пугает сильнее: возможность столкнуться с Наставником? То, что заклятие-стих не подействует? Или возможный успех?

Когда мы добрались до стены, я хотел одного: возвратиться назад, не творя никаких заклинаний, оставить все так, как всегда. Но я знал, что Герт мне не простит мою трусость. Еще года три, а потом —  Посвящение. Из Лабиринта вернутся лишь двое из трех. Для того, чтобы выжить, я должен внушить и Тидару, и Герту, что я не опасен, что я нужен им... Очень нужен!

-2-

— Скажи, ты решил, кого из пяти Жриц призовешь? — спросил я севшим голосом.

Если бы Герт сказал: “Лею”, — то я бы ему отказал. Я сказал бы, что сам хочу видеть ее и не стану ему уступать. Это был бы хороший предлог отказаться от нашей затеи.

— Сибилу, — сказал Герт. — А ты?

— Лею...

— А не Валер?

Я легко понял логику Герта. Во время занятий Сибила, зеленоглазая девушка с пышным хвостом светло-русых волос, находилась в цепи между Леей с Валер. И, не зная, насколько дружны меж собой Жрицы, мы полагали, что те, кто стоит рядом, ближе друг другу, чем дальние. 

— Может, Валер? — повторил он, опять посмотрев на меня. — Валер больше подходит тебе, она все-таки меньше, чем Лея.

Я вспыхнул. Намек на мой рост оскорбил, вновь напомнив насмешки, которыми Герт и Тидар осыпали меня с ранних лет.

— Вызывай тогда сам! Хоть Сибил, хоть Валер, хоть их всех пятерых! — прошипел я в ответ. — А я просто вернусь в спальню!

— Ладно, не злись. Я совсем не хотел обижать тебя, Рамман, — шепнул Герт. — Я так...

Осмотревшись, мы выбрали дерево. Ловко надрезав ножом кусок темной коры, Герт его отогнул так, что было легко написать имена, а потом вернуть кору на место, скрыв тайную запись. А с камнем пришлось повозиться. Мы выбрали самый большой, чтобы он излучал очень мощно вибрации нужных имен. Повернуть его вверх боком, скрытым в земле, было тяжко. А дерн снялся сам, обнажив почву.

— Все, начинай, — наконец шепнул Герт.

Было видно, что он тоже трусит, хотя и стремится держаться уверенно.

— Думай, кого ты хотел бы увидеть, — сказал я. — Так, как на занятиях мысленной связи... Старайся представить Сибилу с собой рядом, здесь. Сконцентрируйся и воссоздай ее образ-двойник. Поверь, что ваша встреча назначена очень давно...

Говоря это Герту, я сам не знал, что стану делать, как звать Жриц, но чувствовал: строки заклятья придут ко мне сами собой. Странный гул в голове говорил, что они где-то рядом. Их ритм уже ясен, мне нужно лишь выстроить, нужно облечь в слова Силу, направить ее точно в цель. 

Как отказать себе в желаньи

не ждать?

Но вновь из темноты

застывшей,

словно одурманенной,

туманный силуэт... Не ты ль ?

И ловит ухо  чутко звуки

шагов...

И я смотрю в стекло,

в застывшую до солнца муку...

Не ждать... Не ждать...

Не все ль равно ?

Но чувств молитва по октавам

гуляет и свистит опять...

Мотив призывный и желанный...

Я жду... Нельзя не ждать!

Не ждать!(1)

Вынув палочку угля, Герт быстро писал на коре имена и  Сибилы, и Леи. Потом куском мела нанес их на камень. В земле нам пришлось выскребать буквы.

— Все, закрываем! — сказал он, закончив.

Я видел, что руки у Герта дрожат. Когда мы заливали смолой срез на дереве, он пролил часть на кору. Вместе мы привалили большой камень. А дерн рассыпался...

— Вот, доигрались! — со злостью подумал я.

Мы уложили куски на места.

— Может быть, не заметят? — с надеждой спросил Герт.

— Надеюсь, — ответил я.

— А дальше что? Ждать три дня?

— Или девять. А может, двенадцать. Ты помнишь, что срок “на три дня” иногда изменяется?

— Помню. Я как-то об этом забыл, выполняя задание, и наш Наставник мне задал хорошую взбучку за нетерпение...

— Вот и терпи!

Мы боялись, что утром нас вызовут и отчитают, однако никто ничего не заметил.

— Как странно! Наставник способен отметить ничтожную шалость, малейший просчет, а тут все сошло с рук... Может быть, они ждут, чтобы мы пришли в нужное время к стене, и с позором ославить нас? — думал я.

Герта терзали те же сомнения. Если бы это проделал один из нас, он бы ни за что не пошел к стене, но нам казалось позорным вот так отступить, проявив свою слабость. И через три дня мы опять прочитали Тидару  заклятие Пут и пошли в сад...

-3-

— Они не придут, — сказал Герт, осмотревшись вокруг.— Подождем второй срок!

Я не знал, сожалею об этом или искренне рад.

— Подождем.

Шорох ветки заставил нас вздрогнуть.

— Ты слышал? — спросил я у Герта.

— Да... Там, у стены.

— Подойдем?

Я надеялся, что он откажется, но Герт кивнул: