"Горячие" бубенчики в мужском закрытом колледже

Пролог

Со всего духу бегу по засыпанной снегом дорожке.

Снег хрустит под ногами, он летит в лицо с порывами ветра, он валится с неба красивой холодной крупкой.

Но мне не до красот вокруг.

Мне только добежать до крыльца. Вон оно, всего в нескольких метрах, вон дом, там уютно светятся окна, в столовой в разгаре ужин.

Ну почему я поперлась до машины, почему именно сейчас мне понадобилась эта проклятая сумка.

За спиной скрипит снег. Под мужскими ботинками.

Он не остановился, он гонится за мной.

И ему удобнее, это я, подхватив длинный шлейф платья, в туфлях на каблуках несусь по сугробам.

А он...

Он перехватывает меня, когда я уже почти у цели. У первой ступеньки крыльца. Сильные руки стискивают талию и отрывают меня от земли.

Открываю рот и визжу, выкрикиваю имя мужа. Верчусь и ногтями впиваюсь в кисти преследователя.

- Заткнись, - звучит над ухом тихий приказ.

И в этом грубом слове сказанном низким голосом, столько едва сдерживаемой ярости, что я сразу замолкаю. Этот мужчина, который сейчас крепко сцапал меня - я знаю его всего-ничего. Но уже уяснила - его лучше не злить. Он церемониться не станет, он меня просто прибьет.

Он тащит меня к воротам. Не несёт, а именно тащит, равнодушно, будто куклу. В снег падает одна туфля, за ней другая, остаюсь босиком, вплотную прижата к его торсу.

Он даже без пальто, караулил меня на улице в одном костюме, у таких, как он кровь горячая, лавой растекается по венам.

Такие, как он - враги.

Охотники.

Главная цель которых - истребить демонов.

А я...

- Лили! - слышу позади голос мужа.

Моего спасителя.

Слава богам. Внутри разливается облегчение. Он меня не отдаст, он что-нибудь придумает.

Мой преследователь резко разворачивается. Меня не отпускает, держит перед собой, словно щит.

Смотрю на Демьяна. Муж сбегает по крыльцу, в руках у него трость. Гладкая палка из темного дерева с острым стальным набалдашником. И этот заострённый конец он направляет на нас.

- Осман, - говорит он. - Отпусти ее. Сами разберемся.

Ощущаю тихий смешок, который Осман выдыхает мне в макушку. Перехватывает меня одной рукой, легко удерживает.

Другая его ладонь ложится мне на грудь. Скользит по платью, большой палец небрежно задевает торчащий сквозь ткань сосок. Его рука замирает под левой грудью, накрывая сердце. Надавливает.

Из моего горла вырывается хрип. Ладонь мужчины вдруг отдает холодом, будто железными щипцами пробирается под кожу и зажимает.

- В общем, смотри, Демьян, - Осман убирает руку, и мне враз становится легче дышать. Успеваю заметить на его ладони какую-то черную татуировку, прежде чем он показывает ее Демьяну. - Эта печать моя страховка. Прежде чем ты успеешь замахнуться своей волшебной палкой - я сделаю вот так, - он снова прижимает ладонь с печатью к моему сердцу, выбивая из меня хрипы, - и ты веками будешь искать свою жену в преисподней.

На нас падает снег, в оранжевом свете фонарей кружится, танцует. Демьян смотрит на меня и молчит. Лицо мужа бледное, на нем нездоровым блеском горят черные глаза.

Угрозы, которыми бросается Охотник, для меня непонятны. Но мне больно сердце, когда его ладонь под грудью. И это нехорошо. И Демьян это знает и видит. Он думает.

- Ясно, - Демьян опускает трость. - Чего ты хочешь?

- Ты не понял? - Осман усмехается. Встряхивает меня, будто вещь. И как о вещи говорит, - вот это мне надо. Это я забираю.

Чувствую, что во мне поднимается злость и тут же скатывается куда-то в желудок, сердце учащенно бьётся, готовое выпрыгнуть, не могу сосредоточиться, даже руку поднять не могу, чтобы сбросить ядовитую мужскую ладонь.

- Забираешь, - повторяет Демьян. Его губы складываются в недобрую гримассу, с такой улыбочкой клоуны-убийцы в ужастиках разгуливают с ножом наперевес. - Ты забираешь мою беременную жену.

- А она беременна? - ладонь охотника перемещается на мой плоский живот, беззастенчиво ощупывает. - Не похоже.

- Отпусти ее, - Демьян подаётся вперёд, стальной конец трости снова упирает в лицо Османа.

- У-убери, - хриплю с трудом. Сама не понимаю, к кому из мужчин обращаюсь, перед глазами покачиваются деревья, ряд одинаковых черных джипов, Демьян.

На самом деле ещё не знаю, беременна ли я, Демьян уверен, что да, а я как раз и выбежала за сумкой, которую оставила в машине. Там лежит тест, я его купила сегодня.

Проверила, называется.

- Мы уходим, - говорит Охотник, подхватывая меня удобнее. - Ли-ли, - по слогам тянет он мое имя, и в голосе его звучит неприкрытая неприязнь.

Он спокойно разворачивается спиной. К моему мужу. В руках которого оружие.

На секунду представляю, как острый клинок вспарывает пиджак и рубашку под лопаткой Османа, точным толчком проникает в сердце.

Но ладонь Османа у меня под грудью, как колючая льдышка, как игла, и мне кажется, что я усну, будто спящая красавица, если та печать проникнет в мою кровь.

И Демьян его не останавливает. Ни когда мы выходим в ворота, ни когда Осман закидывает меня в машину.

- Постой, - в волнении перехватываю его руку, удерживаю в салоне. Внутри ещё теплится слабая надежда договориться. - Зачем тебе я? Я ничего не знаю о вашей вражде. Я ни при чем.

Его лицо зависает в нескольких сантиметрах от моего. Глаза насыщенно-голубые, аквамариновые, как у меня. И губы такие же полные, пухлые. Он молод, ненамного старше меня. И очень красив, от мужчин с подобной внешностью ждёшь каких-нибудь навороченных пикапных фишечек, широких жестов, серенад с оркестром под окнами, но никак не угроз.

Ленивым взглядом он прохаживается по моим губам. По шее на грудь, замедляется на секунду, заставляя меня дышать чаще. Поднимается вверх, к глазам. Его пальцы обхватывают меня за подбородок. Жёстко фиксируют, хотя я и так не смогла бы отвернуться. Неожиданно мягким голосом он говорит:

- Не строй из себя овцу, Лили. Ты - очень даже при чем. Ты - новая королева демонов. А я охотник.

Глава 1

Несколькочасов назад

За окном метёт метель.

С самого утра и до вечера, сугробов выше крыши. На календаре декабрь, на градуснике дикий минус, вокруг заснеженные леса, никакой цивилизации, есть лишь наш уютный островок - мужской закрытый колледж-интернат.

Для будущих демонов.

Крашу губы. Гигиенической помадой в смешном розовом тюбике с единорожкой.

Смотрю в зеркало.

Сижу на пуфике, позади стоит Демьян. Он привычно расчесывает мои медно-рыжие волосы, аккуратно заплетает их в косичку-корону.

Любуюсь его ловкими руками, длинными пальцами, мужественным лицом и этим совершенно не мужским занятием.

У него черные глаза и черные волосы, черные строгие костюмы. Белоснежные рубашка и улыбка. И он совсем не похож на паренька-стилиста, что красит ресницы и прядки в фиолетовый, носит жёлтые ботинки на высокой платформе и курит тонкие женские сигаретки.

А именно так выглядел единственный мужчина, который касался моих волос и мог соорудить из них произведение искусства, и было это в салоне красоты на Арбате перед вручением мне диплома по окончанию института.

Год назад.

Демьян закрепляет косичку лаком и целует меня в макушку.

- Готово, сладкая.

Вспорхнув с пуфа оборачиваюсь, кратко чмокаю его в щеку. Он не даёт отодвинуться, за бедра притискивает к себе, носом касается моих губ.

Помада пахнет фруктовой жвачкой и воском, ему нравится. Кончиком языка он медленно облизывает мои губы, его руки на бедрах ерзают туда-сюда, сминая ткань платья.

Кошусь на ещё разобранную кровать и мучительно ломаюсь.

Я не против позавтракать сексом, как вчера, как позавчера, но потом мне опять идти в душ, заплетаться, переодеваться, я трачу несколько часов каждое утро, чтобы просто выйти из комнаты.

А у меня на сегодня запланированы дела...

- Жди до вечера, - хихикнув, выскальзываю из объятий. Отскакиваю от него и поправляю лиф платья.

Муж жадно пожирает меня глазами и одновременно ласково улыбается, и я прячу такую же глупую улыбку.

Говорят, все влюбленные ведут себя одинаково, а в том, что я его люблю - я уверена. И детей я от него хочу.

Несмотря на то, что знакомы мы всего ничего. И дети наши не будут обычными.

Да. Об этом лучше не думать.

Вместе выходим из комнаты. Держась за руки идём по коридору.

Пару недель назад я жила в обычной блочной пятиэтажке, гордилась своей маленькой однушкой, переживала из-за расставания с представителем рода козлов, искала работу.

А сейчас мне подчиняются темные силы, я хозяйка этого огромного интерната, живу в Сибири и за пару минут, без самолёта, могу оказаться на другом конце страны.

А ещё рядом со мной головокружительной красоты брюнет и, возможно, мы ждём ребенка.

Пока не знаю.

Узнать не терпится.

Выходим на площадку.

- Какие планы на сегодня, Лили? Обедать приедешь? - Демьян подводит меня к лестнице, оборачивается на краткий выкрик позади.

Тоже оглядываюсь. К нам несётся студент, собирается машинально бухнуться на колени в знак приветствия, и я морщусь, Демьян останавливает его жестом и кивает:

- Что?

- Фух, - пытается отдышаться тот. Стоим. Интересно, сколько он бежал, если так запыхался, бедный? Он выпрямляется. - Демьян. Там собрание. Что-то на счёт охотников. Все тебя ждут.

Демьян сводит густые брови. Держу его за руку, топчусь на месте. Я ещё не до конца освоилась, на собрания меня ни разу не приглашали, но я, вроде как, главная...

- Мне с тобой? - откашливаюсь.

- Нет, - встрепенувшись, Демьян тянет меня вниз по лестнице. - Все нормально. Иди завтракай, Лили.

- Без тебя?

- Ты же слышала, мне надо отойти, - мягко объясняет он. - Покушай там хорошенько. За двоих, - ладонью он касается моего живота, и я не могу сдержать улыбки.

Стою посреди холла, смотрю ему в спину. Тоже трогаю живот.

Нет, это невозможно.

Мне надо знать точно, одна я, или нас уже двое.

Решено.

Поем. И поеду за тестом.
 

Глава 2

Презервативы, презервативы, презервативы.

Их просят все трое покупателей передо мной - симпатичные парни, на вид студенты, явно задумавшие на сегодняшнюю пятницу эротический марафон.

Стою в очереди за ними и все чувствую.

Их запах. Который пробивается сквозь похожие мужские дезодоранты. Предвкушение жаркой ночи, нетерпение, возбуждение - эмоции тугими сгустками наполняют  спертый воздух аптечного пункта.

Дышу ими, невольно ими заражаюсь. Думаю про мужа, и что зря я поленилась заняться утренним сексом.

Ну и собиралась бы на час дольше, какая мелочь. Зато теперь придется терпеть до вечера, днём он занят.

Украдкой бросаю взгляд на часы.

Только обед.

Парни расплачиваются, отходят, один из них оборачивается на меня. Встречаемся взглядами, и он тихо присвистывает.

Ох, блин.

- Девушка, - делает он шаг ко мне. - А мы к другу в гости едем. На день рождения. С нами не хотите?

Опять.

Я пока плохо это контролирую, эти переключатели. Когда дышу чужими эмоциями - словно мёдом становлюсь, на который липнут и пчелы, и медведи.

И кто там ещё любит мед.

Соблазнительница. Искусительница.

Никогда бы не подумала, что этими словами можно будет когда-нибудь  охарактеризовать меня, во всех смыслах обычную девушку-травматолога, не слишком везучую в амурных делах.

Позвякивает колокольчик на двери. В аптеку заглядывают хихикающие девчонки.

- Ну? Вы скоро? - торопят они парней.

Качаю головой и шмыгаю к окошку.

Выравниваю дыхание, напускаю на себя строгий вид. Это совсем не дело, выбрасывать в атмосферу убойные дозы феромонов каждый раз.

Прошу аскорбинку. Искоса смотрю на компанию, покидающую аптеку. И только оставшись без свидетелей решаюсь на заветную фразу:

- Можно ещё, пожалуйста, тест на беременность.

Фармацевт со скучающим видом выкладывает на прилавок требуемое.

Расплачиваюсь и с трепетом забираю коробку.

Это к ней ежедневно приходят с такими просьбами. А у меня первый раз в жизни настолько важное событие, как покупка теста.

Иду на выход. Желудок урчит. От волнения не смогла ничего съесть за завтраком, лишь наглоталась кофе.

Но ничего. Сейчас доеду до брата, выдам ему его содержание на неделю, и заодно вместе перекусим в кафе.

Выхожу на крыльцо, и на всех парах впечатываюсь в чью-то мощную грудь. На ступеньки падают мои перчатки, бормочу извинения, делаю шаг в сторону, наклоняюсь...

- Я подниму, - звучит над головой мужской голос. Голос, абсолютно лишенный любезности, какой-то замороженный, его даже не спасает приятный тембр.

И вслед за обещанием поднять мои перчатки, мою руку больно перехватывают у запястья и дёргают, заставляя меня выпрямиться.

- Что за...- вскидываю голову, ловлю взгляд голубых глаз и возмущение застревает в горле.

Глаза, как льдинки, островки застывшего озера, той же температуры, что и звуки, вылетающие из его рта.

Он смотрит на меня в упор. У него длинные светлые ресницы, светлые волосы, присыпанные снежинками. Твердый подбородок, пухлый рот.

Похож на смазливого голливудского актера, мечтающего о драматических ролях, но из-за своей внешности снимающегося в романтических комедиях, где на первый план выходят поцелуйчики с такой же красоткой.

Красивый мужчина.

Но...

Не человек.

Ощущаю его запах, без примесей парфюма и мужской косметики, чистая опасность, большой зверь, одним щелчком зубов способный перегрызть шею.

И при всех этих неутешительных мыслях продолжаю смотреть на него, почему-то не могу отвести глаз.

Он смотрит так же, неотрывно, изучая меня, словно мы долго не виделись, спустя годы встретились, и он раздумывает: я уже вышла в тираж или сгожусь ещё на что-нибудь.

Его губы, дрогнув, открываются. И он заявляет:

- Вот ты какая. Новая королева. А тебе говорили, Лили, что на фото ты выглядишь симпатичнее, чем в жизни?

Глава 3

На фото я симпатичнее - ну и врун же он.

С подростковых лет не люблю фоткаться, не умею позировать и получаюсь паршиво, вечно я какая-то кособокая. А на фото в паспорте я вообще...

Поток неуместных мысленных страданий обрывается, когда мужчина, в чьей руке моя рука - вдруг подносит к губам мои пальцы и говорит:

- За спину мне посмотри. Машину белую видишь?

Растерянно пялюсь на его четко очерченные, будто подчёркнутые карандашом губы, оставляющие почти невесомые поцелуи на коже.

Со стороны мы, наверное, кажемся влюбленной парой, половинками целого, оба строго и элегантно одеты, словно собрались в театр, и разговоры у нас мирные, о высоком искусстве, но это далеко не так. Чувствую его эмоции, направленные на меня, и это нечто чёрное, густое, недоброе.

И за последние пару недель я так уверилась в собственной неуязвимости, что абсолютно его не боюсь.

Только вот и оторваться от него не могу почему-то, с трудом заставляю себя посмотреть через его плечо.

- Да, вижу машину, - хмурюсь на белый тонированный джип. - А в чем...

- А ребят вон там видишь? - он слегка ведёт головой в сторону.

Смотрю на знакомую компанию из аптеки. Три парня и две девушки на обочине. Совсем недавно хихикали, а теперь ругаются, по обрывкам фраз разбираю, что парни хотят поймать машину и "гнать отрываться на хату", а девушки отказываются, они думали, что их пригласили в кино.

Может, они не друзья вовсе, а эти озабоченные весельчаки решили подснять девчонок на вечер, как меня пару минут назад.

- Я не понимаю, - поворачиваюсь к мужчине. - При чем тут...

- При том, Лили, - он рывком притягивает меня к себе. Врезаюсь в его грудь, встречаю его взгляд и куда-то исчезает вся моя смелость, он явно знает толк, как парализовать волю, не используя при этом слов. Хотя, пару слов он все таки добавляет. Даже пару фраз. Ещё точнее - угрозу. - Либо ты идёшь со мной. Либо я сейчас случайно наеду на тех ребят. Что тебе больше нравится?

Он спускается. Топчусь по своим перчаткам, прижатая к нему семеню по ступенькам и оглядываюсь на крикливую компанию.

Наедет? Вон тем белым джипом?

Он это всерьёз?

- Слушай, - пытаюсь вырваться из его хватки. - Отпусти! Чего тебе надо?

- Познакомиться с тобой хочу, - невозмутимо сообщает он. Тормозит у машины. - Но сначала кое-что проверим, - быстрым цепким взглядом он окидывает меня с ног до головы и вдруг резко дергает меня за пальцы.

Охаю.

Восемь колец, по четыре на каждой руке, поблескивают в свете холодного декабрьского солнца. На золотых ободках паук, змея, игральные кости. Шипы, звезда, спираль. Расколотый камень и крылья.

Восемь кругов моей власти, восемь символов главных демонов, для которых я королева.

И эти кольца не снимаются, а меня не впервые проверяют на подлинность таким способом - пытаются сдернуть золотой ободок.

Но кольца словно вросли в кожу. Мужчина видит это, и с удовлетворением кивает, уверившись - я настоящая.

Поднимает глаза.

- Ты Лили, - говорит он, пожимая обе мои ладони в знак приветствия. - А я Осман.

Осман.

Сказано таким тоном, словно мне выпала великая честь услышать его имя, и я должна пасть ниц и лобызать его персты.

Кстати, его персты. Его руки. Они очень теплые. В нем течет горячая кровь, точно, тот, кого нарекли Османом не может быть другим, он мнится мне ярким, сильным, живым огнем.

- Что ты решила, Лили? - он кивает на свою машину. - Едем?

Он знает мое имя, видел мое фото, ему что-то от меня надо. У него самоуверенный напор человека, не привыкшего к отказам.

И я говорю:

- Нет. Не едем. А со всеми вопросами добро пожаловать к моему мужу.

Выдираю руку. Покачнувшись на каблуках заваливаюсь назад, и лишь каким-то чудом мне удается устоять на ногах, навернуться перед этим наглецом носом в снег было бы очень позорно.

Выпрямляюсь, отбрасываю за спину волосы.

Осман не проявил галантность и не попытался меня поддержать и, вообще, смотрит без улыбки, и даже без усмешки, как мальчик вундеркинд, поглощённый физикой, наткнувшийся на недотепу-иллюзионистку.

- Запоминай, два раза я не повторяю, - говорит он, открывая джип. - У тебя был выбор. По-хорошему или по-плохому. В машину я тебя все равно запихну. Но сначала выполню обещание.

Он падает на сиденье и хлопает дверью.

Морщу лоб, не понимая, о каком обещании речь. И лишь заслышав урчание мотора соображаю - он ведь пообещал "случайно" наехать на тех пацанов, если я не сяду в его машину.

Немыслимо. Он ненормальный?

А парни до сих пор там, на обочине, уламывают девушек на секс?

Поворачиваю голову.
 

Глава 4

На обочине все ещё кучкуется пьяная компания, но уже без девушек, те, похоже, раскусили коварный план, что в кино их никто не поведет, и быстренько смотались.

Парни пьют шампанское прямо из горлышка и ловят попутку, но пока безуспешно, никто не рвется подобрать весельчаков.

Белый джип шумно сдает назад.

Разгоняется?

Не успеваю толком сообразить, как уже несусь наперерез, каблуками рыхлю грязный снег, врезаюсь в удивленную троицу парней.

За спиной раздается отвратительный звук - мощными, как у танка, колесами по снегу, слышу крик прохожих, под ноги падает шампанское, парни кидаются врассыпную, а я вдруг оступаюсь и валюсь на дорогу, смотрю на огромную морду джипа, надвигающуюся прямо на меня, и последняя моя мысль - я конечно, не человек, но если меня сейчас размажет по снегу этим монстром...

Меня резко за подмышки выдергивают из-под колес.

Даже испуга в полной мере не ощущаю, лишь хлопаю ресницами вслед джипу, а тот, кажется, с цепи сорвался, на всех парах летит прочь с места преступления.

- Лили! - звучит над ухом знакомый встревоженный голос.

За плечи меня ставят на ноги, и я пошатываюсь, смотрю вниз. Понятно, почему я упала, каблук не выдержал напряжения и сломался.

- Испугалась? - меня прижимают к груди, так крепко, что носом вдавливаюсь в мужское пальто и не могу дышать.

С трудом высвобождаюсь, оглядываю спасителей - двух похожих черноглазых брюнетов.

Высокий рост, широкие плечи, дорогущие пальто от немецкого модельера, зачесанные назад блестящие волосы.

Мои неотразимые мужчины, мои мужья. Оба держат меня за руки, и волнение на лицах делает их ещё красивее, их сверхъестественная привлекательность выбивает из головы все мысли.

С шумом выпускаю воздух и убираю волосы с лица, сейчас совсем не время любоваться и таять мороженкой на солнце, меня только что чуть не переехали, а те пацаны, которых я пыталась спасти - толкнули меня, когда сверкая пятками, уносили свои костыли с дороги.

И даже не подняли.

Побежали дальше.

Где они, кстати?

Оглядываюсь, собравшаяся было на представление толпа понемногу рассасывается, но тех парней уже нет.

Как и белого джипа.

А у меня теперь грязная шубка и сломанный каблук.

В сердцах топаю ногой.

- Это что за псих был? - поворачиваюсь к мужчинам. - Почему он меня хотел в машину затащить?

- Пойдем, милая, - Валерий обнимает меня за талию. - Успокоишься. Покушаешь. У тебя, по-моему, желудок урчит?

- Он сказал - его зовут Осман, - не обращаю внимания на мягкий баритон, что ненавязчиво льется мне в уши. Таким голосом читают детям сказки перед сном. - Что происходит? Это не из-за него у вас собрание было с утра?

- Да, Лили, - нехотя отвечает Павел. Поддерживает меня с другой стороны. - Но мы сами все решим. Ты, главное, одна больше не ходи никуда.

- То есть как? - прихрамываю между ними. - У меня, вообще-то, ещё были дела. Мне к брату в институт нужно заскочить.

- Вместе заскочим.

- Кто такой Осман? - не отстаю.

- Недоброжелатель, - обтекамо отвечает Павел. - Охотник.

Меня подталкивают ко входу в ресторан, и я согласно иду к дверям, мне в туалет надо, хотя бы в минимальный порядок себя привести.

Удивляюсь этой невольной мысли. Вокруг что-то творится, а меня волнует мой внешний вид, похоже, что я всерьез запомнила это правило - случится может, что угодно, а выглядеть я обязана безукоризненно.

Потому, что небрежность была позволительна в прошлой, другой, жизни, такой далёкой, там можно было ходить растрепанной, носить простые джинсы и грубые мужские ботинки, клетчатые рубашки, крошить чипсы в постели, а главная моя задача сейчас - быть женщиной.

Тонкий каблук, тонкие длинные платья, шубки-автоледи, коса-корона - это для меня.

Разобравшись с делами насущными в туалете, на одном каблуке хромаю в зал.

Вспоминаю Османа. Холодные голубые глаза и невменяемое поведение.

У него же совсем никаких границ нет. Точно, ненормальный. Его мне нехватало.

Я только-только порадовалась, что мать моих мужей смирилась и не пытается прибить меня люстрой или шифером.

Рано расслабилась.

Замечаю мужей, расположившихся за столиком. Валерий встаёт, торопливо идет мне навстречу.

Неуверенно улыбаюсь ему, вкладываю ладонь в его руку.

Они долго не верили мне, что их мать пытается меня убить. И мне приходилось отбиваться самой.

Но сейчас все иначе.

Этот Осман им точно не мать. И явно не отец.

- Не переживай, Лили, - уверенным тоном говорит Валерий. - Мы будем с тобой. Никому до тебя не добраться.

И я не переживаю.
 

Глава 5

Цокаю каблуками по коридору, чешу руку.

На запястье появились какие-то маленькие красные точки, будто бы аллергия, и я прикидываю: может ли это быть связано с беременностью?

Брат мне сегодня сказал: Лил, ты потолстела.

Врёт, конечно, но было приятно...

Кстати, о брате. Деньги я ему отвезла, но Леня все ещё в шоке, почему вокруг меня постоянно крутятся разные брюнеты. Сегодня мы заехали к нему с Валерием и Павлом, на прошлой неделе он видел меня с Александром и Вадимом, а я пока не знаю, как это все ему объяснить.

Лёня, недавно выяснилось, что я не обычная сестра, я ещё и демоница, среди демонов самая главная.

Так?

- Привет, - сзади талию обвивают мужские руки, татуированные пальцы пробираются по платью вверх до груди. - Кушать пошла?

- Вадим, - хихикнув, оборачиваюсь, его губы тут же касаются шеи, и я судорожно вздыхаю.

Повезло мне, или наоборот, но наша семья состоит почти из одних мужчин, и все мои.

В коридоре темно, из столовой слышны приглушённые голоса, девичий смех, народ собирается ужинать, ждут, как всегда, меня.

А меня тут тискают в углу.

И я не против.

Я соскучилась.

Обнимаю мужчину в ответ и проваливаюсь в долгий, чувственный поцелуй. Из этой пляски страсти и огня меня с неожиданной грубостью выдирают, ломают наши объятия и я, проморгавшись, различаю мрачное лицо Демьяна.

- Вадим, - говорит он сухо. - Я тебе, кажется, уже говорил. Хватит лезть к моей жене.

- Она и моя жена тоже, - Вадим вытирает губы. Смазанными бордовыми полосками моя помада украшает его щеку и подбородок. - Ты в последние дни обнаглел Демьян. Мы здесь все на равных.

- Я лишь хочу, - Демьян косится на меня. Видимо, решает, что женщине не следует греть уши во время мужских разговоров, приобнимает меня за плечи. - Лили, ты ужинать собиралась? Пойдем. Привет, милая, - он запоздало чмокает меня в щеку. Подталкивает по коридору. - Я сейчас присоединюсь.

Они оба молча ждут, когда я уйду, но я стою. Не понимаю, зачем они спорят, если я и, правда, ношу их кольца, не раз была с ними в одной постели, и пусть даже отцом ребенка может быть только Демьян, но...

Тест!

Забыла!

А ведь я специально не завтракала и не ела в ресторане, чтобы провериться на голодный желудок.

Совсем из головы вылетело, о чем я только думаю.

- Я в комнату, на секунду, - торопливо разворачиваюсь и цокаю по коридору в обратную сторону.

Поднимаюсь на второй этаж. Из спальни Лилианы доносятся громкие стоны.

Морщусь. Я ещё вчера просила Демьяна, чтобы он поговорил с матерью. Она третий день подряд притворяется умирающей, не выходит в столовую, и либо стонет, либо кричит, что ей нужна скорая.

Какая скорая...

Ведь все прекрасно знают, что врачи не лечат наши болячки, мы и не болеем, она просто устраивает театр.

В спальне никак не могу найти сумку.

Куда же я ее дела, я всегда вешаю ее в шкаф, к остальным...

Может, в машине забыла?

Спускаюсь вниз. В холле на секунду торможу, в столовой все наверняка уже собрались, но ужинать без меня не начнут, а я тут шатаюсь по своим делам.

Но ведь это очень важные дела?

Выхожу на крыльцо. Ветер швыряет в лицо охапку снежинок, по-детски открываю рот и ловлю их языком.

Обожаю такую погоду, снег, зиму... Мы как в хрустальном шарике, обособлены, вокруг сплошные леса, а небо почти всегда темное, как сейчас - короткий световой день.

Только вот сугробы. А я в туфлях.

Иду к машине, словно медведь, покачиваясь из стороны в сторону. Ныряю в салон, обшариваю сиденья.

Вот она, сумочка.

Чудесно.

Вешаю ремешок на плечо. Выпрямляюсь и нос к носу сталкиваюсь с бледным мужским лицом.

Светлые волосы, ледяные голубые глаза.

Сегодня днём он едва не переехал меня на своем белом джипе.

Сглатываю. Смотрим друг на друга несколько долгих секунд, без слов понимаю, зачем он снова пришел.

Запоминай, два раза я не повторяю. По-хорошему или по-плохому, в машину я тебя все равно запихну - так он мне сегодня сказал.

И я запомнила.

Поэтому, швыряю ему в лицо сумку, отвлекая его, и со всего духу несусь к дому.

Глава 6

❤️❤️❤️ 

...И Демьян его не останавливает. Ни когда мы выходим в ворота, ни когда Осман закидывает меня в машину.

- Постой, - в волнении перехватываю его руку, удерживаю в салоне. Внутри ещё теплится слабая надежда договориться. - Зачем тебе я? Я ничего не знаю о вашей вражде. Я ни при чем.

Его лицо зависает в нескольких сантиметрах от моего. Глаза насыщенно-голубые, аквамариновые, как у меня. И губы такие же полные, пухлые. Он молод, ненамного старше меня. И очень красив, от мужчин с подобной внешностью ждёшь каких-нибудь навороченных пикапных фишечек, широких жестов, серенад с оркестром под окнами, но никак не угроз.

Ленивым взглядом он прохаживается по моим губам. По шее на грудь, замедляется на секунду, заставляя меня дышать чаще. Поднимается вверх, к глазам. Его пальцы обхватывают меня за подбородок. Жёстко фиксируют, хотя я и так не смогла бы отвернуться. Неожиданно мягким голосом он говорит:

- Не строй из себя овцу, Лили. Ты - очень даже при чем. Ты - новая королева демонов. А я охотник. И я все сделаю. Чтобы тебя, сучку, усмирить.

Он хлопает дверью.

Обходит машину.

Устраивается за рулём.

Смотрю в зеркало.

Позади остаются ворота и силуэт мужа, крупный и какой-то потерянный, от чего у меня щемит сердце, Демьян как маленький мальчик, что потерял маму в торговом центре. 

То, что заставило моего взрослого мужа казаться ребенком - сидит сейчас за рулём. Чистое зло в завлекающей упаковке.

Потому, что на воина добра Осман ну никак не похож. Ибо это добро с кулаками.

Кошусь на его руку, она расслабленно лежит на руле. 

Днём, когда Осман подкараулил меня возле аптеки - этой печати на его ладони не было. И мне никто удосужился объяснить, что это, вообще, такое и почему мне так плохо от этих черных узоров, переплетающихся с линиями его руки.

Если даже Демьян отступился, отдал меня.

А ведь они обещали. Валерий и Павел. Сегодня на обеде. Что я в безопасности.

Мы огибаем дом, и Осман останавливает машину с другой стороны, перед воротами.

Выходит.

Сдвинув брови слежу, как он открывает большие железные створки, вглядываюсь в вечерний мрак, разбавленный фонарями, в серую громадину здания.

Не понимаю.

Это ведь наш мужской колледж.

Только, кажется, с торца.

Хотя, нет, вон такое же крыльцо...

Словно зеркальное отражение, мы никуда не уехали, мы его просто объехали, оказались там же.

То есть мы вернулись?

Или нет?

Осман возвращается за руль, и мы вплываем в ворота.

По обеим сторонам выложенной плиткой дороги растут ели, лежат те же самые сугробы, горят уютным апельсиновым светом окна.

Все на месте.

Кроме Демьяна.

Он остался на той стороне.

А здесь...

- Где мы? - морщу лоб.

Осман молча паркуется в ряду одинаковых белых джипов.

- Выходи, - кратко бросает мне, и первым выбирается на улицу.

Спускаю босые ноги в снег. Мне не холодно, но неуютно, к хорошему привыкаешь быстро, вот и я привыкла, ходить на эксклюзивных каблуках, Демьян битком набил мою гардеробную обувью и одеждой.

А теперь туфли потерялись, я босиком, в единственном платье. И внешне дом выглядит, как прежде.

Но что-то не так.

Осман ведь не мог навернуть кружок, чтобы вернуться и сказать:

- Выходи.

И отпустить меня домой.

Подхожу к нему.

Он косится на мои голые ноги, белый снег и пальцы с красным маникюром, в полумраке как вишенки.

Он делает неуверенное движение в мою сторону, и кажется, хочет меня поднять на руки, но останавливает себя, смотрит мне в лицо, словно раздумывает, заслуживаю ли я поблажек.

Ведь я хоть и женщина, но враг - эта мысль так ясно горит в его голубых глазах.

Вспоминаю, как ещё ночью Демьян целовал каждый пальчик, и уж точно не заставил бы меня стоять в снегу босой, и хрипло говорю:

- Джентльмен из тебя так себе.

Осман усмехается. Губы так и остаются плотно сжаты, лишь изгибаются уголки.

- Ты уязвлена, Лили? Привыкла к другому обращению? - он вдруг наклонятся и под моим изумленным взглядом снимает свои черные блестящие туфли. Подхватывает их одной рукой и жестом показывает на крыльцо. - Дамы вперёд.

От растерянности слушаюсь, шагаю к ступенькам. Не удержавшись, оглядываюсь, он идёт за мной.

Красивый, самоуверенный. И я такой бравады в жизни не видела. 

На руки не возьму, но обувь, так и быть, тоже сниму - что он за выпендрежник такой?

Останавливаюсь у широкой черной двери. Он тянется через мое плечо, открывает ее, пропуская меня.

Ступаю в холл.

И сразу понимаю - это не наш колледж.

По самому центру растет дерево, очень толстое, его кривые ветви перилами тянутся на второй этаж. Весь холл уставлен железными лавочками, а не синими диванчиками, как у нас.

- Добро пожаловать, - с долей издёвки говорит Осман. С громким стуком хлопает дверь за моей спиной. - Женский закрытый колледж. 

В удивлении оглядываю увитые плющом стены и ко мне приходит осознание: это другая сторона. 

Там мальчики, тут девочки. Там демоны, тут охотники.

Баланс.

Смотрю на Османа. Он тоже смотрит на меня, слегка приподняв светлую бровь, словно спрашивает без слов, мол, теперь до тебя дошло, Лили?

И до меня дошло. Если я преемница Лилианы, бывшей королевы, то Осман...

Не просто охотник. Он тоже преемник. Главный среди них.

И я сейчас нахожусь в их логове.

Глава 7

Наверное, у них сейчас тоже ужин, вокруг пусто, тихо, лишь где-то вдалеке в коридорах слышен приглушённый шум.

- Лили, проходи, не стесняйся, - на контрасте с вежливым обращением ощущаю тычок в спину. - Тебе туда.

Делаю пару шагов по холлу и тут же налетаю на кого-то, на какую-то блондинку, вырулившую из-за угла.

Она в строгом брючном костюме, с зализанными волосами, встряхивает на весу мокрые руки и мне на кожу летят мелкие брызги. Пару секунд она смотрит на меня, так, словно я Каспер из мультика, а затем громко охает.

- Осман! Это она?! - женщина отшатывается, будто я заразная. Оглядывает меня ещё раз. Задерживает взгляд на моих ногах и тонкие светлые брови встают домиком, потом смотрит на голые ноги Османа, приоткрыв рот, и явно не может понять, чего это мы на пару разгуливаем босиком. - Что случилось?

- Сегодня на ужин вроде рыба, - переводит тему Осман. Берет меня под руку и тянет за угол, в коридор.

- Да, шут с ней, с рыбой, - бесхитростно заявляет женщина, пропустив намек мимо ушей. Не отстаёт, идет за нами. - Осман, я не понимаю, почему она здесь. Это может быть опасно. У нас студентки. А эта...

Я уже успела привыкнуть к пренебрежительному отношению и слову "эта". Меня не принимала ни мать Демьяна, ни ее верные подружки, пока я не окунула последних головой в сугроб и не сперла у Лилианы кольцо, что принадлежало мне по праву.

И я очень хорошо помню слова Демьяна  - "заслужить уважение не всем под силу, но лучше пусть тебя боятся, чем насмехаются".

И теперь, в этом зеркальном отражении нашего коллежда терпеть по новой я не намерена.

Поэтому вырываю руку у Османа и резко разворачиваюсь к женщине.

- Давайте. Я здесь, говорите мне все в лицо, а не в спину. Про "эту" и так далее. Я слушаю.

Блондинка оторопело хлопает ресницами. Собираю всю свою твердость и вкладываю ее в свой взгляд. Вспоминаю, как брат по-глупому взял пару тысяч в экспресс-кредите, а потом мы убегали от коллекторов по крыше, и напускаю на себя самый строгий вид из всего моего арсенала.

И он действует.

Женщина опускает глаза. Держась за стену, пятится обратно в холл. Разворачивается и уже через плечо выкрикивает:

- Осман, жду тебя в кабинете после ужина!

Перевожу дыхание.

Ну вот. Не в первый раз срабатывает. Знала бы только эта перепуганная блонди, каким способом я заставляю себя злиться, что я на ее месте представляю своего непутёвого братца...

Расхохоталась бы.

- Всё? Почесала свое эго? - переспрашивает Осман, молча, со стороны наблюдавший это представление.

И судя по его тону, ироничноиу, с каплей любопытства, кажется, что он меня раскусил.

Несмело, исподлобья смотрю на него.

Да уж. С ним мой маленький трюк точно не сработает. Представь я на его месте хоть нескольких дураков- братцев - все равно не выдержу этого льда в голосе и глазах, накроет лавиной. Отвернусь.

Как сейчас.

Осман идёт вперёд. Плетусь за ним, изучаю его широкую спину. Расправленные плечи, треугольником сужающиеся к бедрам, симпатичный небольшой зад.

Кем бы ни был этот мужчина, да, бесполезно спорить с очевидным, у него симпатичный зад.

Он толкает одну из дверей, не заходя в комнату, шарит рукой по стене, и внутри вспыхивает свет.

Прохожу внутрь.

Огромная кровать, пространства по обеим сторонам от нее совсем мало, даже тумбочку не поставить.

Настоящая взлетная полоса.

Пара окон под современными жалюзи. Современный шкаф-купе, его зеркальная дверь открыта, и там виднеются плечики с мужскими костюмами.

Собираюсь спросить, почему там костюмы, и чья это, вообще, комната, но едва поворачиваюсь к Осману, как перед моим носом хлопает дверь, обдав меня слабым сквознячком.

Качаю головой.

Ну и ну.

Мало того, что он меня привел неизвестно куда. Так ещё и ушел.

Наверное, ужинать.

При мыслях о еде скручивает желудок.

Совсем замечательно.

Тру лицо. Берусь за ручку и тихонько нажимаю.

Открыто!

Поразительно, что у этого Османа в голове? Даже дверь не запер.

Значит, так.

Пока он будет лакомиться рыбой, а потом трепаться по поводу меня с блонди и другими, я спокойно уберусь восвояси.

Тут недалеко.

Всего-то обойти дом и зайти с другой стороны.

Все отлично.

Глава 8

Существует поговорка: не в дверь, так в окно. И окно используют, когда дверь заперта.

Но я, все взвесив понимаю, что окно лучше. Если выйду из комнаты и побегу по коридору, а потом через холл - больше шансов нарваться на нежелательных свидетелей, которые поднимут крик.

А тут сразу на улицу.

Тем более, первый этаж.

Поднимаю жалюзи, распахиваю створку. Забираюсь на подоконник, усаживаюсь, свесив вниз ноги.

До сих пор валит снег, поэтому тепло, вокруг тишина, даже умиротворение.

Могучие ели, чёрное небо в белую крапинку.

Так, вон ворота. Территория освещена, но бежать можно не напрямик, а как раз скрыться под елями.

Пусть Осман кушает свою рыбку. Он, наверное, запивает ее вином. И вот, когда он сделает последний глоток - я уже буду у себя дома.

Прыгаю.

По колени утопаю в снегу.

Делаю несколько тяжёлых шагов в сторону елей, и тут справа раздается негромкий голос:

- Грациозна, как лань.

Вздрогнув, поворачиваюсь. Натыкаюсь на холодный взгляд голубых глаз. Осман стоит на крыльце, локти положил на перила. В пальцах сигарета, он выпускает серые струйки дыма в воздух.

Значит, он не на ужине.

Черт.

Глупо получилось.

Переваливаясь по снегу, подхожу ближе. Берусь за железное ограждение, задираю голову, он стоит передо мной, как на пьедестале, такой же внушительный, спокойный, а я у него в ногах, прошу милости.

Но мне плевать. У меня есть отличное оружие против него.

Называется соблазнение.

И пусть я в полной мере не освоила своих сил. Но я искусительница.

И кое-что умею.

Тем более, мне не нужно вызывать искусственных чувств. Этот мужчина красив. Сексуален. 

И как женщина я на него реагирую, ничего не поделать.

- Чего тебе надо? - добавляю в голос низких, грудных ноток. - Необязательно меня тут держать. Мы можем договориться. Найти компромисс. Ты меня отпускаешь. А я иду домой. Как тебе такой вариант?

Блин.

Ерунду сказала. В этом компромиссе выгода лишь для меня. Но с тех пор, как стала королевой я убедилась, что мужчины слушают любые глупости, потому, что дело не в словах, а в вибрации моего голоса. И в моей внешности.

Слушают и соглашаются.

Осман лениво курит, смотрит на меня. На его лице интерес, потемневшим взглядом он оглаживает мои плечи под кружевной полупрозрачной тканью платья. 

Мое дыхание учащается, изо рта вылетают облачки пара и здесь, среди зимы и снега, когда мы стоим вот так близко и смотрим друг на друга - мне жарко.

Мне нечасто бывает жарко, температура моего тела стабильно понижена, я не ощущаю перепадов, не реагирую на погоду.

Я отзываюсь на страсть. 

Когда Демьян обнимает.

Или когда на меня смотрят вот так, как сейчас, взглядом разрывая платье в клочки.

Осман выпускает дым уголком губ. И кивает:

- Браво. Отличная придумала, Лили. Что ж, иди, конечно. Компромисс меня устраивает.

В его голосе мне чудится насмешка. Хоть и вид у мужчины серьезный, но я чувствую эти волны самодовольства, окутывающие его спортивное тело, упакованное в модный костюм с подтяжками и бабочкой.

Оглядываюсь на ворота. Неуверенно уточняю:

- Я выйти через них смогу? 

- Не сможешь, Лили, я же не идиот, - щелчком пальцев он швыряет бычок точнехонько в урну. - Вокруг колледжа печать. Можешь попробовать продраться через нее. Но тебе будет больно. И ты все равно не выйдешь.

- Но...

- И оставь попытки меня соблазнить, милая, ты выглядишь смехотворно, - он выставляет вперёд ладонь, которую пересекают черные узоры. - У всех в колледже есть амулеты против тебя. Не трать силы. 

- Постой...

- Я сказал. В комнату иди.

Сверлим друг друга взглядами. И через пару секунд я не выношу давления и сдаюсь.

Обхожу крыльцо.

- Нет, - останавливает меня Осман, когда я заношу ногу над ступенькой. - Где вышла - там и заходи.

- Но я в окно вышла.

- Я знаю.

- Ты издеваешься? - вскидываюсь. - Зачем мне лезть обратно в окно?

- Потому, что я так хочу.

У меня отвисает челюсть.

Поразительно.

Вот это самодур.

Продолжаю топтаться у подножия в надежде, что он усмехнется. Скажет: я пошутил.

Но он этого не говорит. Стоит у меня на пути. И я, чертыхнувшись, возвращаюсь в сугробы. Добираюсь до окна. Поднимаю руки к карнизу, подпрыгиваю, пытаюсь уцепиться.

Не получается.

Слишком высоко.

Боковым зрением вижу, что он не уходит, наблюдает за моими бессмысленными попытками. 

Устроил себе бесплатный цирк. У него в этом закрытом колледже от скуки, похоже, совсем крыша поехала. Ну, если он и над студентами так издевается, не завидую я будущим охотникам.

Теперь ясно, почему они такие агрессивные. Если этот сатрап...

Это сатрап вдруг с лёгкостью перемахивает через перила ко мне в снег. Быстро добирается до меня и подхватывает за талию. Поднимает.

Машинально цепляюсь за подоконник, заползаю в комнату. Спрыгиваю на пол и выглядываю в окно. 

Осман поднимается на крыльцо, отряхивает брюки.

Отбрасываю волосы назад. Поражаюсь.

Он готов идти босиком со мной, чтобы не брать меня на руки. Он готов лазить по сугробам и поднимать меня, чтобы я его приказы выполняла.

Интересно, все охотники такие? Или это у самого главного что-то с головой?

Глава 9

Нарезаю круги по комнате. Ощупываю стены.

Видела в фильмах, простукивают кулаком, и в том месте, где звук меняется - что-то нечисто. 

То есть какой-нибудь проход.

Может, и здесь найдется.

Потому, что это ведь один колледж. С одной стороны девочки, с другой мальчики.

Одно общее здание, поделенное напополам.

Назойливо тикают часы на стене. Они в форме панды. Такие больше подошли бы для спальни девочки, вот уж представить трудно, что Осману нравятся подобные безделушки.

Кстати говоря. 

Раз он меня тут оставил, я имею полное право хозяйничать.

Завязываю волосы узлом на затылке и приступаю к делу.

Вытряхиваю из шкафа мужские костюмы. Сгребаю их в кучу и выношу за дверь в коридор. На секунду зависаю в проеме, прислушиваясь. В холле нарастает гул, наверное, студентки отужинали, идут из столовой.

Ладно, это меня не касается.

Ныряю обратно в комнату. Упираю руки в бока.

Кровать.

Сдергиваю белое шерстяное покрывало, стягиваю простынь, беру одну из подушек и зависаю с ней в руках, так и не сняв наволочку.

Только сейчас ощущаю запах, которым пропитана постель.

Мандарины, шоколад и коньяк. Либо у Османа такой странный парфюм, либо он не прочь перекусить и выпить на сон грядущий.

Это ведь его комната? 

Раздеваю подушки. 

Чихаю, чешу нос.

Выбрасываю белье за дверь. Распахиваю ещё одно окно.

Так.

Толкаю дверь в ванную.

И присвистываю.

Да, это точно его комната.

По всему огромному зеркалу висят галстуки-бабочки. На Османе сегодня была красная, с белой рубашкой. А ещё у него, оказывается, есть зеленые, синие, серые, черные - настоящая коллекция.

И ванная эта - будто его личный кабинет, на полукруглой подставке ноутбук, вазочка с конфетами, пустой широкий стакан и кожурки от мандаринок.

А тут что?

Сдвигаю дверцу шкафа, и мне открывается вид на батарею бутылок.

Шикарно. 

Бар в ванной.

Чокнутый тип, очередное тому доказательство.

Но этого добра мне тоже не надо. В ванной моются, а не пьют - всем известно.

Беру бутылку, скручиваю крышку. Опрокидываю над раковиной и морщусь от острого запаха коньяка.

Пока алкоголь уплывает в слив, пялюсь в зеркало. Широкое и длинное, во всю стену, под каждой бабочкой что-то написано черным маркером.

Наклоняюсь ближе, с любопытством вчитываюсь в красивый, ровный почерк. Бутылка выскальзывает из рук, пытаюсь ее поймать, она падает и бьётся вдребезги, не удержавшись, сама плюхаюсь на пол, прямо в лужу коньяка и осколков.

И тут же к горлу поступает тошнота.

Ползком добираюсь до унитаза, отбрасываю крышку и плююсь в голубоватую воду.

Тело скручивает, я задыхаюсь. 

Неужели, правда, беременна?

По-моему, у меня грудь растет. Тошнота. Первый раз, но все же. Опять же, запахи...

Фу.

От платья разит так, словно я на пару с заправским алкашом плескалась в джакузи.

Торопливо вылезаю из одежды, снимаю мокрые трусики, полностью голая останавливаюсь у раковины. Загребаю горстями воду, полощу рот.

Смотрю на себя в зеркало.

Синяя, в цвет моих глаз, бабочка, срывается и падает мне в руки. 

Ощупываю атласную ткань, неуверенно оглядываю ванную.

Может, зря я решила навести порядок?

Точнее, вышвырнуть к дьяволу вещи Османа.

Но колледж такой большой, неужели не нашлось отдельной комнаты для меня? Или он меня здесь временно оставил, на час-другой, пока у них совет и они решают, что со мной делать.

Зачем я ему, вообще?

С этого и надо было начинать. А не крушить тут все.

Качаю головой. Слежу, как качается голова у моего отражения.

Ёлки-метёлки.

Стою теперь в чужой ванной, в чем мать родила. Поздно же у меня включился мозг.

Нужно хотя бы одеться.

Юркаю в комнату, распахиваю шкаф, наблюдаю пустоту.

Ага. 

Я же все его шмотки вынесла в коридор, ни одной рубашечки не оставила.

Кусаю губу. Делаю шаг в сторону двери.

И тут ее открывают с той стороны. То есть пинают, и она с грохотом врезается в стену.

В спальню, как ангел мщения, влетает Осман, по пути распинывает в стороны свои костюмы. Взглядом разносит в щепки помещение, видит меня и резко останавливается.

Смотрим друг на друга, и мне даже не приходит в голову прикрыться, поднять с пола какую-нибудь тряпку, укутаться, стою перед ним голая и не шевелюсь, позволяю голубым глазам острыми сверлами впиваться в мое тело, почти физически ощущаю, как невидимые шурупы прикручивают меня к месту.

Он тяжело дышит, мнет в руках наволочку. Пухлые губы приоткрыты, и он словно пожирает меня на расстоянии, грудь, живот, бедра, ноги, он смотрит рывками, будто не может сосредоточиться на чём-то одном. 

Взглядом снова впивается в мое лицо. Громко хмыкает. Отбрасывает наволочку. И делает шаг ко мне.

Глава 10

Пячусь назад, Осман идёт на меня, хватает меня за шею и толкает на подоконник.

Под голыми ягодицами холодный пластик, мы с ним так близко, кожу обжигает его дыхание, прерывистое, смотрю в его расширенные зрачки и проваливаюсь, как в омут.

- Поздравляю, Лили, - хрипло говорит он. - Ты своего добилась, дрянная девчонка.

Хочу возразить, что я не специально разделась, я не соблазняю его, и что это, вообще, за выраженьица, но Осман вдруг толкается в меня бедрами, и под плотной тканью брюк я ощущаю твердый бугор его эрекции.

- Постой, - громко сглатываю. Цепляюсь в его руку на моей шее, пытаюсь ее сбросить, но он сдавливает сильнее, лишая меня дыхания, наклоняется к моим губам.

Пухлый рот приоткрыт, губы заманчиво блестят, не отрываясь смотрю на них, представляю, каково это, впиться в его рот, зубами прикусить влажную плоть, до крови.

Обвить руками его шею, прижать к себе. Отдаться ему на окне, откинуться назад, на улицу, чтобы ветер развевал волосы, студил разгоряченное лицо.

- У тебя щеки горят, - шепотом говорит он. - Такая невинная. Что хочется испортить тебя. Как тебе это удается? - другая его рука ложится на мою талию, он двигает меня вплотную к себе. Невольно подаюсь навстречу его губам.

- Осман, - звучит от двери голос, полный раздражения.

Осман оборачивается.

Вздрагиваю и словно выныриваю из какого-то странного сна, с трудом понимаю, что сижу голая на подоконнике, с раздвинутыми ногами, а рядом мужчина, втиснулся бедрами, и я хотела его поцеловать.

И не только.

Я хотела заняться с ним жарким сексом. А он был бы жарким. Точно.

Черт. Встряхиваю головой, прогоняя навязчивые мысли. Хватка на моей шее слабнет, сбрасываю его руку, различаю силуэт в дверях и едва не падаю из окна.

На пороге дымит трубкой Ованес. Отец моего мужа, демон, откуда он взялся здесь, в колледже охотников?

- Выйди, - сухо говорит ему Осман. 

Он заслоняет меня собой, но я все равно съеживаюсь, через плечо Османа неотрывно смотрю на Ованеса, хлопаю ресницами, в голове вертится куча вопросов, но язык присох к небу.

Какая мучительная жажда.

- Совсем мозги растерял? - спрашивает Ованес, - отойди от нее, - в его голосе поучительные нотки, во взгляде осуждение, он выпускает облачко дыма и едва заметно ведёт головой из стороны в сторону. - Здравствуй, Лили. Как поживаешь?

Светский вопрос, светский тон, ситуация настолько идиотская, что даже почти смешная.

И я бы посмеялась. Будь на мне хоть какая-нибудь одежда. Потому что веселиться голышом в компании двух мужчин - так себе идея.

Осман словно слышит мои мысли, стягивает пиджак и кидает на меня.

Идёт к Ованесу, недвижимой глыбой замеревшему на пороге. Цедит:

- Оставь нас.

- Осман, - тот выпускает дым ему в лицо. - Хозяин здесь пока я. И я говорю тебе включить мозги. Чего из моих слов ты не понял?

- Хозяин? - вылетает у меня. Кутаюсь в пиджак и стараюсь удержать на месте взлетающие на лоб брови.

Ованес - главный охотник, который готовит себе преемника. И муж Лилианы, бывшей королевы демонов.

Но как такое возможно? Как держаться, если природой заложено желание убить собственную жену, если вы находитесь по разным полюсам, если между вами, как между черным и белым пропасть, целый спектр.

А Демьян знает про отца?

Осман смотрит на меня. На Ованеса. В его взгляде колебание, словно он прикидывает, ослушаться и остаться, либо подчиниться приказу.

Он выбирает второе.

Шагает за порог и тихо прикрывает за собой дверь

Глава 11

Всю ночь верчусь, без одеяла, без подушки, даже без простыни, кутаюсь в оставленный мне пиджак. Когда просыпаюсь, кажется, что мне все это приснилось, сейчас из ванной выйдет Демьян и скажет:

- Лили, умывайся, одевайся, и я тебя заплету.

Но мужа нет, лежу и пялюсь в потолок, сонно моргаю на распахнутое окно. 

Что, интересно, вчера случилось там у них. Почему никто не пришел, о чем они разговаривали, грызет любопытство.

Сползаю с постели. В ванной проверяю одежду. Ночью постирала платье и трусики, все высохло.

Быстро споласкиваюсь. Кажется, будто под нос подсунули мандарины и конфеты, либо со мной в кровати спал мужчина, его запах вьелся, я пропиталась, как губка.

Натягиваю платье. Обуви нет и чулки порвались, и их тоже, можно считать, что нет.

Задумчиво смотрю на одинокую мандаринку у зеркала. Желудок урчит.

Меня вчера оставили без ужина. И сегодня, подозреваю, кормить не собираются.

Чищу мандаринку, жуюсь, слоняюсь по комнате. За окном только-только светает, но за дверью шумно, народ, похоже, идёт на завтрак.

Любопытно, чем завтракает Осман. Коньяком и шоколадом или как все нормальные люди? Представляю, что он ест овсяную кашу с бананом и орехами, промокает губы салфеткой, большими глотками пьет ледяной апельсиновый сок...

Почему я вообще о нем думаю?

Трясу волосами. 

Так, надо бы самой попробовать сделать какую-нибудь косичку. 

Только резинки нет.

Хотя...

Расчесываю волосы пальцами, собираю в хвост. Беру из ванной черную бабочку и завязываю.

Так, что теперь...

Оглядываюсь в комнате. Кошусь на подоконник, на котором меня вчера зажимали и краснею. Что-то тут не так, у Османа же эта его печать, которой он хвастал, она его якобы спасает, защищает от меня.

Но никакой защиты вчера не было. Печать вчера точно не действовала. Или она не распространяется на эрекцию?

Осман сам по себе. И бунт в брюках сам по себе.

Неясно.

От этих мыслей разбирает нервных смех, но я тут же его обрываю, оборачиваюсь на шум распахиваемой двери.

В комнату шагает он. 

Разболтанная уверенная походка, невозмутимый вид, плотно сжатые губы, поднос в руках. 

Только он словно не завтрак несёт. А как минимум сундук с тротилом, такое у него напряжённое лицо.

На нем вчерашняя одежда, та же красная бабочка на шее. Или костюм он сменил, я ведь вышвырнула его вещи в коридор. 

Очень неосмотрительно поступила.

Осман молча ставит поднос на кровать. Краем глаза замечаю, что там тосты, кофе и фрукты. 

- Побыстрее, будь добра. У меня полно дел, - говорит он вместо "приятного аппетита, Лили."

- У меня тоже есть дела, - замечаю. - И вместо того, чтобы сидеть здесь и...

- Ты меня слышала.

Он стоит у кровати. Руки в карманах брюк, такой деловой, аж невозможно, на меня не смотрит, глазеет по сторонам.

Я не двигаюсь, и он теряет терпение. Подцепляет пальцем край подноса. Со сукой сообщает:

- Или ты ешь, или я это сейчас унесу и сиди голодная. 

Желудок снова урчит.

Осман щурится на мое платье.

Трогаю ткань. Я ее вчера изрезала осколками разбитой бутылки, когда упала. На животе царапин не осталось, а платье, в отличие от меня, уязвимо, теперь сквозь рваные полоски светится кожа.

Закрываюсь ладонью и тороплюсь к подносу. Он ведь и, правда, заберёт завтрак, ему, похоже, совсем наплевать. 

Он отходит на шаг. 

Плюхаюсь на кровать, беру тост. Чувствую его пристальный взгляд на моей макушке и давлюсь откушенным кусочком.

Точно. Там же его бабочка.

- Тебе не говорили, Лили,  - Осман опускается передо мной на корточки. - Что брать чужие вещи без спроса нельзя?

- А тебе? - вылетает у меня. Мысленно чертыхаюсь. Я имела ввиду, что он тоже меня без спроса забрал. Вот только я подхватила за ним его тон. И назвала себя вещью.

Он молчит. Искоса смотрю на него. Вижу в глазах голубые искорки насмешки.

- Да, мне говорили, - лениво кивает он. - Но я могу себе позволить идти против правил. А тебе не советую.

- Почему? 

- Потому, что я сильнее? - его рука касается моих волос. Длинные пальцы медленно стягивают бабочку, локоны рассыпаются по моим плечам. Осман рассматривает оставшийся на бантике ярко-рыжий волосок. Говорит. - Ешь быстрее, Лили. У меня на тебя планы.

Глава 12

Жую тост с огурцом, запиваю несколькими большими глотками кофе.

При свидетелях стесняюсь, Осман никуда не уходит, так и сидит на корточках возле меня, будто заботливый муж, но это не так.

Напрягает его косой взгляд, тяжёлое молчание и то, как он вертит в руках этот дурацкий бантик. Бабочки со вчерашнего дня меня стали раздражать.

Потому, что их носит он.

Торопливо толкаю в рот остатки тоста. 

Демоны не испытывают голода, они питаются энергией, еда для них - развлечение. Но вот я...

Ещё не привыкла.

Голодна я постоянно, питаться как они пока не умею, и обычной едой стараюсь заполнить в себе кровожадные мысли пустить в ход силу и насытиться человеческими эмоциями.

Я так уже делала пару раз. Со случайными людьми на улице и, кажется, что я отбираю у них нечто важное. Вот шел мужчина, что-то печатал в телефоне, улыбался, и у его улыбки был запах радости - желтые, как солнце, одуванчики или красные, как закат, маки, радужные мыльные пузыри, теплые брызги.

И я вдыхаю этот запах, и будто обдираю лепестки с цветов, иголкой протыкаю шарики. 

И прохожий больше не улыбается.

И Демьян меня уверял, что это нормально, такова наша природа.

Но мне непросто.

Такую природу в себе принять.

- О чем думаешь, Лили? - прилетает неожиданный вопрос. 

Давлюсь тостом. 

Смотрю на Османа, он раскручивает на пальце бабочку, разглядывает меня, как врага народа, будто едва сдерживается, вот-вот достанет из кармана тухлый помидор, тухлое яйцо, и закидает меня.

- Чем ты лучше меня? - за неимением салфеток беру с кровати его пиджак и под пристальным мужским взглядом вытираю им рот. И руки. Снова провоцирую его этой выходкой, но не могу себя остановить. - Ты вчера. Из-за наших разборок готов был наехать на парней. Которые ни в чем не виноваты.

- Пословицу не слышала, Лили? - он выдирает у меня пиджак. Кидает его на пол, встаёт на ноги, сладко потягивается. - Из двух зол выбрать меньшее. Три человека в обмен на то, чтобы ты никогда не распустила свои щупальца по этому миру.

- Я не распускаю щупальца. 

- Потому, что пока не умеешь, - он усмехается. - Только вылупилась из скорлупы, как птенчик. Детёныш стервятника. Знаешь этих птиц? Их ещё падальщиками называют.

- А ты тогда...- тоже встаю. Тяжело дышу, так меня ещё не оскорбляли. Он из-за пиджака это заявил? Обиделся? Подбираю что можно такое едкое ему ответить, но смотрю на идеальную фигуру, сидящий, как влитой, костюм, светлые волосы в небрежной стрижке, смазливое лицо и на ум никак не идут гадкие сравнения. Отбрасываю с лица спутанные волосы и цежу. - Всё. Поела. Чего тебе надо?

- За мной, - кратко командует он.

Первым шагает к двери.

Иду. Корчу ему рожу за спиной, подмывает ещё показать средний палец, но я не такая, кажется.

Королевы не показывают неприличные жесты. Они умеют держаться высокомерно, с львиной долей превосходства, одним лишь взглядом отправлять в нокаут.

Как Лилиана, мать моих мужей.

А я...

Какое-то недоразумение.

Одна, вторая, третья дверь - ее он распахивает, первым заходит внутрь.

Захожу следом.

И спотыкаюсь на ровном паркете. Испукаю вздох изумления.

Я в этом помещении была кучу раз. А на этом бильярдном столе занималась сексом.

Бильярдный стол и электронная карта на стене - все, что тут есть.

А вон там в углу неприметная дверь, замаскированная под отделочные деревянные панели. 

И если ее открыть - я попаду в кабинет Демьяна. К своему мужу, на нашу половину колледжа.

Вот, значит, где проход.

И не надо бегать вокруг здания. Всего несколько шагов до неё, и...

- Привел всё таки, - в мысли врывается недовольный голос.

Только сейчас замечаю, что мы с Османом тут не одни, у бильярда расставлены стулья, как рыцари круглого стола там расселись светловолосые женщины, а самая недовольная - та блондинистая преподша, на которую я вчера налетела в холле.

Все смотрят на Османа, на меня, снова на Османа. Тот невозмутимо двигает стул и садится. Слегка поворачивает голову, небрежным кивком указывает мне на место рядом с собой.

Абсолютное отсутствие манер. 

Но решаю не возникать и не спорить, пусть командует и красуется, пока может, когда все разойдутся, я просто выйду в ту дверь.

И окажусь в нашем коллежде.

А этот нахальный тип пусть студенткам своим болтает про стервятников, да хоть про всех птиц в живой природе, мне плевать.

Чувствую себя, как дома, плюхаюсь на стул. Складываю руки на зелёном сукне.

Осман косится на меня, приподняв бровь. Изгибает губы, от чего на его лице появляется уже знакомое снисходительное выражение. И голосом крутого начальника, директора какого-нибудь огромного холдинга, говорит:

- Итак, дамы. Пообщаемся о делах насущных.

В стене вдруг тихо отъезжает дверь. 

Вздрагиваю, во все глаза смотрю на человека, шагнувшего в помещение.

Сначала вплывает облачко ароматного дыма. А потом и сам Ованес, с неизменной трубкой в зубах.

- Прошу простить за опоздание, - бархатистым голосом извиняется он. Задвигает дверь.

Молча хлопаю ресницами.

Он ведь идёт от нас. И у нас там тоже завтрак сейчас. А Демьян, возможно, обсуждал с ним меня.

Как меня отсюда забрать.

Кусаю губу, не отвожу глаз от мужчины, подозрения острыми зубками выгрызают мозг.

Демьян знает или нет. Что его отец отступник, глава коллежда охотников, и мечтает нас всех перебить?

- Начнем? - Ованес усаживается напротив. Кивает мне и ласково приветствует. - Лили, здравствуй, крошка.

Глава 13

В тишине слышно, как с глухим стуком катится шар, который я задела, дёрнув локтем.

Осман взглядом провожает его движение и без вступлений говорит:

- Наша задача - защита. Мужской колледж в последнее время переходит все границы. И держать прежний нейтралитет мы не можем. Поэтому первыми открыли войну.

Краем уха слышу - он что-то жует. Краем глаза кошусь на него.

Шоколадку ест.

Ну и ну.

Сластёна.

А мне казалось, серьезный разговор.

- Я все равно не понимаю, Осман, - цедит нудным тоном моя знакомая блондинка. - Для чего ты притащил к нам, - она делает паузу, бросает взгляд на меня, -  их демоницу. Это опасно, и я в корне с тобой не согласна.

- Я лишь ввожу всех в курс дела. Разрешение мне не требуется,  - Осман встаёт, упирается ладонями в стол. Лицо бесстрастно, поза спокойна, но я ощущаю волны волнения, исходящие от него, и на секунду даже понимаю его. Он рассчитывал выложить им свои планы и нарвался на критику. Он молод, как я, и как мне, ему нужно нарабатывать авторитет среди тех, кто долгое время подчинялся не ему. 

- Осман, одумайся, - блондинка тоже встаёт. - Ты очень рисковал, когда забрал у них королеву. Мы теперь вынуждены ввести комендантский час. Никто не может выйти за пределы территории. Сейчас выходные. А на носу праздники. У многих есть семьи.

Остальные охотницы согласно качают головой. Ованес молча дымит трубкой.

Осман держит руки в карманах, там едва слышно шуршит фольга. Или фантики. И сейчас он похож на моего брата, из рюкзака которого я постоянно выгребала кучу оберток от конфет и жвачек.

Вот только брат восемнадцатилетний пацан, а здесь стоит взрослый мужчина, а я почему-то испытываю нечто сродни нежности к этой его слабости.

И я не должна этого чувствовать. Подобные эмоции у меня проявляются лишь к мужьям, а Осман...

- Я тебя услышал, - сухо говорит он. Шуршание прекращается. Он берет шар со стола, подкидывает, и тот с грохотом падает точно в лузу. - Поступим мы так, как сказал я. Всем спасибо.

- Осман...

- Белла, разговор окончен.

Блондинка с недовольством фыркает. Показательно громко цокая каблуками идёт к двери, рывком открывает ее, выходит в коридор. За ней молчаливой поддержкой тянутся остальные охотницы.

Остаемся втроём, в тишине. Которую нарушаю я.

- Если начались такие проблемы, - говорю, откашлявшись, - комендантский час и тому подобное. Не лучше ли будет...

- Закрой рот, Лили, - обрывает меня Осман.

- Ты что себе позволяешь? - в возмущении вскакиваю на ноги. - Я тебе не подчинённая. Там, - тычу пальцем в стену, - я главная. Ясно? И не смей больше...

Осман резко дернувшись с места идёт на меня, словно огромная черная туча надвигается, из которой шаровые молнии сверкающими сгустками, как снаряды, обстреляют меня.

- Ованес! - несусь к отцу мужа в испуге позабыв, что он тоже не на моей стороне. - Скажите ему. Не подпускайте его ко мне, - шмыгаю за стул, на котором с удобством развалился Ованес.

Осман тормозит напротив, между нами преграда, но ее недостаточно, мне нужна стена, как раньше, когда я не знала, что в колледже существует другая половина.

- Я же предупреждал тебя, - тихо, даже будто с сожалением говорит Ованес, вставая. Сует трубку в зубы, застегивает пуговицу на пиджаке. - Нельзя к ней подходить, я говорил, Осман.

- У меня печать, - Осман в раздражении машет ладонью, раскрашенной черными линиями.

- Дело твое, разумеется, - миролюбиво кивает Ованес. - Но я до сих пор женат на бывшей королеве. И знаю, какой силы достигает их влияние. Печать не поможет, - он выставляет руку вперёд, когда Осман открывает рот, чтобы возразить. - Я тебя не оспариваю. Поступай так, как ты хочешь. Колледж скоро станет твоим. Ладно, - он смотрит на наручные часы. - У меня пара началась. Девочки ждут.

Взглядом провожаю его спину, в мыслях стучат его слова.

Печать не поможет.

Ну, конечно. Она ведь и вчера Осману не помогла, когда он на подоконнике меня зажимал. Османа влечет, как и других потому, что искушение теперь у меня в крови.

И, возможно, я правда, сильнее, чем кажется. Если его защита не справляется с его телом, с целым домом и подавно не справится, и я легко смогу выйти отсюда.

Я ведь поверила ему на слово, что не смогу выбраться, даже не попробовала. 

Ну и дура же я.

Осман перехватывает мой взгляд, который я бросаю на замаскированную панелями дверь. И усмехается:

- Лили, ты не выйдешь. 

- Поспорим, - между нами стоит стул, держусь за его спинку, чтобы в случае чего обороняться. - Твоя хваленая печать слабая. Вчера она тебе не помогла. Ты испытываешь тягу. И если бы Ованес не зашёл в комнату...

- Нас бы остановило другое, - перебивает он.

Он делает шаг ко мне, я отступаю вместе со стулом, вижу, как темнеет его взгляд, как зрачки разливаются по радужке, и внутри у меня нарастает тяжёлая волна возбуждения.

Вокруг полумрак, слабо светится электронная карта, воздух раскаляется, я уже почти дышу огнем, как дракон.

Осман хватает стул, вырывает его из моих ослабевших пальцев, подходит ко мне вплотную, своим телом впечатывая в стену. 

- Защита действует, - хрипло говорит он. - Показываю один раз, Лили, что случится от нашей близости. Готова?  - и не дожидаясь ответа, ладонью он сдавливает мою шею и накрывает ртом губы.

Глава 14

Губы пухлые, мягкие, от шоколада сладкие, на поцелуй отвечаю в тот же миг, словно прилипла. Как к красивому и опасному цветку. Бабочка, прилетела на цвет и запах собрать пыльцу и попала в ловушку, не могу вернуться назад, только вглубь.

Обнимаю его за шею и прижимаю к себе, сама вжимаюсь в твердое горячее тело, ощущаю мертвую хватку его рук на талии и шее, а из головы моментально вылетают его слова. Он хотел что-то показать, а вместо этого мы целуемся, самозабвенно, жадно, кажется, оторваться друг от друга нам не суждено.

Осман задирает платье, его ладонь скользит по бедрам, сжимает ягодицу, замирает на пояснице. Чувствую, какая я мокрая, и очень хочется попросить его поцеловать там внизу, бедрами зажать его голову между ног, но не могу отодвинуться от его губ, даже для простого вдоха.

Накаляюсь, закипаю, не сразу сознаю, откуда идёт жар, кажется, я опираюсь спиной на батарею, и только нащупав его руку понимаю, что это от его ладони.

Горячо нестерпимо, огонь разливается по всему телу, ногтями впиваюсь в его кожу и пытаюсь отодвинуться, но он давит на мой затылок, ужерживает вплотную к себе и целует, вместе со мной налетает обратно на стену.  

Проваливаюсь, как в яму, в объятия к чудовищу, мелькает мысль, что я так умру, ну и пусть, этот мужчина того стоит, меня тянет, и я не хочу бороться.

На краю сознания тлеет мысль, что так не должно быть, он охотник, он наш враг, а я почему-то себя не контролирую. Распахиваю глаза и из них будто искры сыпятся, ощущаю явный запах дыма, ослабевшими руками цепляюсь в его плечи, на дрожащих ногах не могу удержаться.

Невнятно говорю ему в губы, чтобы он меня отпустил, но из горла вырывается лишь какое-то мурчание.

Вижу его лицо, полуприкрытые глаза с длинными ресницами, красивые черты искажены, словно он тоже пытается это прекратить, но не может, и тут вдруг нас обоих бьёт током, расцепляя, отталкивая друг от друга.

- Черт, - Осман дышит с трудом, с силой впечатывает ладони в стену по обе стороны от моей головы. 

Оттягиваю платье на шее и тоже пытаюсь дышать, поясницу до сих пор жжет от его ладони, дрожу и представляю как было бы здорово посыпать меня льдом с ног до головы, нырнуть в ледяную ванну.

- Это что? - прерывисто спрашиваю, имея ввиду удар тока, а сама смотрю на его губы, которые прокусила до крови.

Осман замечает, что по подбородку бежит багровая струйка, отходит от меня, небрежно вытирает ее рукой.

- От тебя защита, - поясняет он с неохотой. В очередной раз показывает мне метку на ладони, сам смотрит на черные узоры, они будто вздулись, возмутились тому, что он меня обнимает и этому противились.

- Мне плохо, - жалуюсь. Мне и, правда, нехорошо, кружит голову, тело мелко трясёт, волосы, наверняка, дыбом стоят.

- Пройдет, - в его голосе ни капли сочуствия, вижу, что и с ним тоже непорядок, и не понимаю, что случилось. В том поцелуе было глубокое неодолимое притяжение, какое бывает между мужчиной и женщиной в минуты страсти, и это мне привычно, но с мужьями. А потом, вообще, что-то начало высасывать из меня жизнь.

И из него, видимо, тоже, Осман нетвердым шагом идёт к двери, не оборачиваясь, бросает мне:

- Проверь поясницу. Там ожог, скорее всего.

Машинально завожу руку назад и трогаю, жар ведь начался оттуда, там лежала его ладонь с печатью. 

- Как-то странно она тебя защищает, - спешу за ним. - Тебя, по-моему, чуть не убило, как и меня.

- Лили, ты сомневалась - я тебе показал, - он оборачивается. 

Резко торможу, едва не налетев на него, отступаю назад. 

Молчим. Я не знаю, как мне быть.

Да, моя сила действует. Он теряет голову и хочет мной овладеть. Только что убедилась. Но и его печать действует, нас расцепило.

И то, что мне стало плохо - понятно. Но ведь он тоже, стоит бледный, в голубых глазах нездоровый блеск, прячет за спину руки, которые мелко дрожат.

А ещё я сама. Не должна так на него реагировать.

Что-то тут не так.

Разглядываю размазанную по его подбородку полоску крови. У меня ноет поясница. Там однозначно ожог, и хочется, как с мужьями, вылечить друг друга. Нежностью. 

Но ведь он мне не муж. Даже, наоборот. Но он смотрит на меня таким странным взглядом, что...

- Кто ты такой? - не удерживаюсь от вопроса. 

- Ты знаешь, - Осман встряхивается, отводит глаза. - Если хочешь получить ещё парочку травм - иди пробуй открыть дверь на ту половину. Если нет - иди в комнату.

Не дожидаясь меня, он выходит в коридор.

Пялюсь ему вслед и руки непроизвольно сжимаются в кулаки. 

Опять этот его самоуверенный тон.

Пусть не надеется, что я отступлюсь.

Разворачиваюсь, глубоко вздыхаю и шагаю к скрытой панелями двери.

Я отсюда выйду.

Глава 15. Потерял королеву - наслаждайся пешками

- А я знала, что от этой девчонки жди беды, - говорит Лилиана. - Так и вышло, Демьян.

Она сидит перед зеркалом. Медленно водит расчёской по волосам. Улыбается своему отражению.

И я понимаю - Лили была права. Мать несколько дней притворялась умирающей, но стоило Осману забрать мою жену, как Лилиана расцвела.

- Ты не соображаешь, о чем говоришь, - прохаживаюсь по комнате, останавливаюсь у окна. Уже светло. Белоснежно. Впору наряжать ёлку. Братья торчат у машин, собираются в город. Все какие-то дерганные. И я тоже. Поворачиваюсь к матери. - Если пострадает Лили - то и мы тоже. Мы связаны, не забывай.

Сквозь рубашку потираю поясницу. Жжется, будто там у меня крапива. Что-то с Лили, с ней что-то происходит, а я ничего не могу сделать. Осман не выходит на связь, остаётся лишь вылавливать охотниц, чтобы предложить обмен, их женщину в обмен на нашу.

Но со вчерашнего вечера никто с их половины и носа не высовывал. Только вот вечно они там сидеть не могут.

Остаётся караулить момент.

- Я помню, что вы связаны, Демьян, - Лилиана разворачивается на стуле. - Но ничего Осман вашей девчонке не сделает. Ее же не убить. А вот устранить можно. Ты лучше подумай - почему ее забрали? Меня же никто не забирал. А почему? - она встряхивает волосами. Выставляет вперёд палец с ярко-синим ногтем, будто указку. - Потому, что это невозможно. Где сядут, там и слезут. А ваша Лили даже постоять за себя не в силах. Поскольку, она недостойна. И ты об этом знаешь.

- Лили - неопытна, - гашу волну раздражения. - Ты с детства представляла, какая судьба тебя ждёт. Маленькая хозяйка мужского колледжа, - усмехаюсь, вспоминая рассказы отца. - А мою жену мы нашли две недели назад. Она считала себя неплохим травматологом. И ничего не знала о нас.

- В ней течет кровь королевы, - Лилиана встаёт, подходит ко мне. - И этим все сказано. Тут ей не детский сад. Не умеет управляться нашим миром - пусть не лезет.

Смотрим друг на друга. Ощущаю себя идиотом, лишь сейчас вижу, что мать не смирилась, места своего не уступила.

А Лили сразу это видела. И говорила. А мы не верили.

Пальцы вдруг будто иглами прокалывает, подношу руку к глазам. Лили снова что-то делает, и ей больно.

Наверное, выбраться пытается. Не понимает, что не сможет, а мы ничем не помогаем, торчим за стеной, словно бросили ее.

- Неясно, на что ты надеешься, - говорю и разворачиваюсь. - Если раньше ты могла ее убить и вернуть себе молодость, то сейчас мою жену защищают кольца. Ты власти не вернёшь, Лилиана. 

- Посмотрим, - говорит она мне в спину. 

Хочется шандарахнуть дверью об косяк.

Что я и делаю.

Шагаю по коридору, пальцы все ещё щипит. Спускаюсь на первый этаж, захожу в кабинет. Сдвигаю в сторону панель, выхожу в бильярд, плевать, я все равно дождусь Османа, пусть даже до вечера придется здесь сидеть.

Захожу и столбенею.

У экрана с картой возится Лили. Длинное платье завязала на бедрах, оно теперь едва ее прикрывает. Босиком, волосы растрепаны - та самая крошка, какой и была до всех этих причёсок и каблуков. Тычет пальцами в карту, рассчитывая, что откроется портал, но ее бьёт током, она чертыхается, сует пальцы в рот, дует на обожженую кожу и пытается снова.

Бедная моя девочка.

В несколько больших шагов добираюсь до неё и цапаю в объятия.

Глава 16

Вздрагиваю, и уже собираюсь лягнуть мужчину, но в нос пробирается аромат знакомого брутального парфюма.

Не мандарины, коньяк и шоколад, а костер, кожа и ваниль.

Оборачиваюсь к Демьяну и неверяще смотрю на мужа. Вместо радости испытываю злость. Топаю ногой, все таки отталкиваю его. 

- В ту дверь, - тычу пальцем в панель, - все, кроме меня могут входить и выходить? Что за шутки?! Я сейчас пыталась ее открыть. И меня шандарахнуло током.

- Знаю, Лили, - он тянет к себе мои руки. - Давай я тебя полечу.

Он осторожно целует подушечки пальцев и ноющую кожу перестает саднить, словно помазали какой-то супер-пупер мазью. Изучаю его сосредоточенное лицо, глубокий взгляд карих глаз, пухлый рот, касающийся моих пальцев. Он рядом, и я смягчаюсь, всхлипываю.

- Что за издевательство? - ищу у него защиты, руками обвиваю его шею. - Забери меня отсюда. Я домой хочу. Пошли прямо сейчас.

Он гладит меня по спине. Тянет с ответом, и я шлепаю его ладошкой по шее, поторапливая.

- Ты не сможешь переступить порог на нашу половину, - сообщает он, вздохнув. - Потому, что ты вошла через их ворота. 

- Но а ты же переступил этот порог, - цепляюсь в его плечи, отстраняюсь, смотрю в глаза. Ищу следы вранья, он ведь только что пришел, оттуда. - Ты же здесь. Я тебя вижу если что.

Демьян невесело усмехается.

- Здесь. Да. Эта территория нейтральна, Лили. Но вон туда, - он кивает на дверь в коридор, откуда доносится глухой шум, отдаленная болтовня студенток, - я тоже не смогу выйти. И меня тоже ударит током. Там их колледж. Нам закрыт проход на их территорию. А им на нашу. Я так соскучился, - без перехода говорит он, крепко прижимает к себе. - Как ты, милая? Тебя не обидели? Мы всю ночь ждали здесь. Османа или кого-нибудь. Никто не пришел. Собирались подкараулить у ворот. Если кто-то поедет в город на машине...

Его руки спускаются, мнут платье на обожженой коже. Морщусь и тихо ругаюсь.

- У них чрезвычайное положение, и никто не выйдет, не ждите.

- Что у тебя там? - Демьян игнорирует мои слова, поворачивает меня к бильярдному столу. Заставляет опереться руками на сукно, задирает платье на талию.

- Это что? - в его голосе звучат требовательные нотки, он надавливает на поясницу. - Это Осман сделал? 

- Больно же! - вскрикиваю и дергаюсь.

- Извини. Всё-всё, сейчас пройдет, сладкая, - ощущаю его поцелуи по ожогу и долгожданное облегчение, его губы снимают боль, язык скользит по отпечаткам линий с метки на ладони охотника. Между поцелуями он спрашивает. - Что случилось? 

Ногтями царапаю сукно и не знаю, что отвечать. Только что Осман тут у стены меня зажимал. А я почему-то не могла этому противиться. И даже тот жар от его ладони, что оставил на моей коже ожог меня распалял, и теперь, при мыслях об этом чувствую, как мокнут трусики.

Я со вчерашнего утра нуждаюсь в приятностях супружеского долга. И вот руки Демьяна аккуратно придерживают мои бедра. А по телу разливается томление, такое невыносимое, учащается пульс, я так голодна.

Я давно ничего не ела. В энергетическом плане. 

И сейчас не могу устоять.

Выгибаюсь в спине и ложусь грудью на стол. Завожу руки назад и приспускаю трусики.

- Лили, - дыхание Демьяна опаляет ягодицы. - Нам нужно сначала вытащить тебя. Погоди, - его пальцы сталкиваются с моими, натягивают белье обратно, - я не смогу соображать и...

Бедрами подаюсь на него, ощущаю, как его губы впечатываются в тонкую кружевную ткань. И почти сразу его ладонь ныряет в промежность, он шепчет:

- Ты же мокрая насквозь. Черт.

Демьян отстраняется, слышу, как торопливо вжикает молния, как с шелестом спускаются брюки. Из меня вырывается стон, когда он грубо рвет на мне трусики, и ткань впивается в кожу. Шлепает меня по ягодице, подтягивает к себе. Чувствую, что к складкам пристраивается набухшая головка, и член сразу одним мощным толчком врывается в меня, заполняет до упора.

Хватаюсь за бортики стола, дышу ароматом похоти и мелькает мысль, что не меня одну здесь брали, поэтому я так напитываюсь, быстро, от пары глубоких движений плоти во мне уже размазываюсь по сукну, как клякса и темная, порочная сила разливается по каждой клеточке тела.

Хочу больше, сильнее, дозу за дозой, раскрывающие меня глубокие толчки кружат голову, насыщаюсь и словно становлюсь неуязвимой, в моменты близости мне становятся доступны сакральные тайны сексуальности, как тантрическим йогам, практикующим занятия любовью по восемь часов подряд с перерывом на глоток водички.

Демьян плотно держит мои бедра и вбивается в меня, наслаждаюсь его краткими рыками и не сразу замечаю, что к ним примешивается чужой голос.

- Меня даже не позвали.

Поворачиваю голову, вижу в проеме двери Османа. Он стоит, сунув руки в карманы, брюки в ширинке натянуты, он бесстыдно наблюдает, голубой взгляд кажется черным от расширившихся зрачков.

- Хотя, я понимаю тебя, Демьян, - хрипловатым голосом продолжает Осман. - Я бы тоже не стал делиться. Знаешь, мне пришла в голову отличная идея, - болтает он. - Сказать, какая?

Отталкиваю мужа. Он замер во мне, а я с разбухшим внутри меня органом не могу связно мыслить. Ползу на стол, пытаюсь с него слезть, одновременно одергиваю платье.

- Выйди, - наконец, отмирает Демьян. - Лили оденется, и мы с тобой все решим.

- Выйди лучше сам, - усмехается Осман. После паузы добавляет. - А Лили может не одеваться.