"Кровавый феникс"

1

Глава 1

Написана под трек
«I'll Get to Dance with the Devil»

Edward Wohl, Daniel Braunstein, Mina Alikhani

В этих подземельях воняет смертью.

Она будто пропитала собой каждый камень и каждую песчинку. Здесь сыро, воды по колено и нет ни единого источника света. Но он не нужен ни нам, ни нынешним обитателям.

Здесь пахнет кровью. Но даже этот сладкий запах железа испорчен чем-то зловонным.

- Отряд «Ви» доложите обстановку. – Раздается командный голос в наушнике.

- Уничтожено две твари на первом повороте и еще три при спуске на второй уровень. – Отчеканивает второй голос, принадлежащий командиру нашего отряда.

- Анна?

- Поблизости никого нет, - сухо рапортую и кошусь на застывшего рядом волчару.

Тот глубоко втягивает воздух и встряхивает головой, будто подтверждая мои слова.

Надо же, понадобилось несколько сотен лет, чтобы оборотни, вампиры и люди не только научились сосуществовать друг с другом, но и вполне плодотворно работать во благо всем расам, живущим этом городе. Встать плечом к плечу, если это того потребуется.

Как сейчас.

По данным нашей разведки, в этом подземелье погибло сто четырнадцать человек. И все они убиты группой особей, которые рвали плоть словно одичалые зомби. Они же заманивали, словно сирены. Имели лик человека и размножались, как вампиры при помощи укусов. Там, где вчера было десять, сегодня могло быть двадцать особей.

- Лево? Право? – Спрашиваю у оборотня и тот снова втягивает воздух своим огромным носом.

Увы и ах, они в этом были лучше, чем мы. Вампиры славились быстротой и слухом, а также регенерацией. Оборотни же были сильны в обонянии и частично превосходили нас по силе, если были в своей животной ипостаси.

Оборотень медленно ведет носом в сторону правого прохода. Но, стоило мне сделать первой шаг туда, как он скалится, обнажая свои пожелтевшие зубы.

- Проход узкий, придется идти по одному, - почти шепотом озвучиваю, итак, понятный факт.

- Гррр, - издает он тихий рык и своей огромной тушей смещает меня в сторону.

- Эш, не глупи, - свободной от оружия рукой, дергаю его за клочок шерсти.

За что он клацает своей пастью в пяти сантиметрах от моего лица.

- Выйдем отсюда и я тебе это еще припомню, - шиплю в ответ.

Так и мы и двигаемся по тоннелю. Оборотень впереди, а я позади него. Следом за мной еще трое вампиров из нашего отряда.

Мы продвигаемся в полной тьме. Каждый из нас повторяет шаг предыдущего. Я знаю, что Эш видит пространство совершенно иначе, чем мы. Поэтому напрягаю свое зрение и стараюсь смотреть дальше, чем он. Пропуская мимо импульсы его сердца и кровеносных сосудов, устремляюсь вперед.

Через десяток метров я вижу красноватое пятно, которое еле- еле трепещет.

- Похоже на человека за поворотом, - шепчу, - но, не расслабляемся, идем дальше.

-Ггр? – оборотень замедляет ход.

- Наша цель не он, - толкаю его локтем.- Заберем потом. Если выживет.

Но, не успеваем мы пройти внутрь расширения подземелья, как слышится противный писк, который оглушает нас.

- Что это? – стопорятся мои напарники.

- Вперед! Вперед! – кричу и отталкиваю оборотня плечом, врываясь в пространство с взведенным оружием.

Хватает секунды, чтобы оценить обстановку и понять, что мы все-таки попали в западню.

По меньшей мере, их здесь около сорока.

А нас пятеро.

И бьющееся сердце, что я приняла за человеческое – действительно таковым и является. Вот только бьется оно в мертвом теле благодаря присоединенным проводам.

И лицо мертвеца, чью грудную клетку распотрошили я тоже знала. Но на сожаления нет времени. Я зафиксировала этот момент и резко присела на одно колено, попутно прицеливаясь и нажимая на курки, расстреливая тварей, которые неслись на нас.

- Встать в круг, держать оборону! – командую, снимая с потолка троих. – Эш, стоять на месте, иначе попадешь под наш огонь!

Но своенравный оборотень игнорирует приказ и бросается в толпу, разрывая всех на своем пути.

- Эш! Твою мать! – перезаряжаю пистолеты.

- Анна, что у вас там? – оживает наушник. – Мы слышим выстрелы.

- Третий уровень весь кишит тварями, сэр, - бросаю в динамик.

- Мы спускаемся к вам.

- Нет, мы справимся! – прицеливаюсь и заряжаю пулю прямо в лоб несущейся на меня почти бывшей женщины.

-Анна…

Я отключаю связь до того, как последуют проклятие генерала и выбрасываю один из пистолетов с опустевшим магазином. А затем достаю нож из ножен, которые были закреплены на лодыжке и бросаюсь следом за оборотнем.

У всех пешек есть цель – защитить вышестоящее звено.

Вожака.

Эш это знал.

И я это знала.

Уворачиваюсь от одного нападающего и полосую второго по шее, устремляясь в самую гущу. Как вдруг чувствую укус в предплечье и едва могу успеваю увернуться от зубов еще одного, кто определенно напоминал среднестатистического менеджера в остатках своего делового костюма. Благо, оборотень успевает отшвырнуть его от меня.

- Эш, берегись! – выкрикиваю, но поздно.

Тварь в цветастом халатике какой-то домохозяйки вонзает свои когти в бок оборотня и заваливает его наземь.

Вдох. Выдох.Вдох….

Я открываю глаза и вижу перед собой только бешено бьющееся сердце Эша.

Вдох. Выдох. Вдох…

Ныряю за пазуху и перезаряжаю обойму.

Вдох. Выдох. Вдох….

Ору от боли, потому что кто-то вгрызается мне в лодыжку и я убиваю его почти не прицеливаясь.

Крики перемешиваются с выстрелами и ревом оборотня. А потом следует оглушающий взрыв, всплеск ослепляющего света и поглощающая тишина…

2

Глава написана под трек «Not the Only One»

Nick Pres

Командир отряда в бешенстве.

В холодном. Хорошо контролируемом, но бешенстве.

Молча, наворачивает перед нами круг двадцатый, сложив руки у себя за спиной. Каждый шаг отдается тяжелым эхом в этом пустом помещении, куда выволокли нашу группу после взрыва. Нас, конечно же, знатно потрепало, но мы все были живы.

Если это выражение вообще можно применить к вампирам.

Стоим здесь уже второй час после того, как окончательно оклемались и залечили травмы. Но командир не дает команду «вольно», заставляя нас оставаться в шеренге перед ним. Вытянувшись по струнке смирно, как будто находимся на плацу перед всем главным командованием.

В полном молчании.

В ожидании приговора.

Который наш командир не торопился озвучивать.

Намеренно маринуя нас.

- Сэр, разрешите сказать. – Подаю голос и тем самым привлекаю к себе внимание.

Знаю ведь, что причиной его гнева являюсь я. Так чего оттягивать момент кары?

Шаги замирают аккурат напротив меня и вместо грязного пола, я теперь вижу носки тактических берц, которые были покрыты бурыми пятнами. То, что это кровь, я понимала не по виду, а по запаху. Ее и так здесь было достаточно, а после взрыва, который разорвал тварей, добавилось еще больше. Мы все выглядели так, будто черти, вышедшие из адской бойни. Поэтому я бы предпочла оказаться в горячем душе, а не здесь. Думаю, мои товарищи были того же мнения.

- Надо же, теперь ей потребовалось мое разрешение, - его голос наполнен сарказмом. Но лишь на долю секунды. А затем его заменяет холод и сталь. – Ты нарушила мой приказ, Анна.

- Я действовала так, как полагается члену штурмового отряда, - возражаю и поднимаю глаза на стоящего перед собой мужчину. – Шла в первых рядах и расчищала дорогу.

- Но я не давал команды идти на зачистку третьего уровня! – Гремит его голос по всему периметру комнаты.- Вы должны были ожидать нас!

- Для чего?- Вскидываю голову и встречаюсь с голубыми глазами.

Как для человека, они неестественного цвета. Слишком яркие, слишком неоновые. Ни единой морщинки на безупречном лице. В сочетании с острыми скулами и белыми волосами, которые были собраны в небрежный хвост на затылке, командир выглядел слишком молодо для такого чина. Но, поговаривают, что он в буквальном смысле этого слова выгрыз и уважение среди остальных людей, и среди наших. О нем вообще ходило много слухов, причем не самых радужных. Строгий, бескомпромиссный, выполняющий все задачи. И если кто-то из отряда из-за своего ранения вдруг станет обузой при исполнении задачи, застрелит и даже глазом не моргнет.

- Повтори вопрос, солдат, - он снова смыкает свои руки за спиной, в районе поясницы.

- Для чего я должна вас ждать, если все равно пойду первой? – мой голос ровный, не дрожит ни от волнения, ни от страха. – Моя задача состоит в том, чтобы зачистить периметр от всех существ, с которыми люди, то есть вы, не можете справиться. Подготовить вам плацдарм для действий и обеспечить защиту. Так зачем мне нужно было ждать вас, если мне все же придется выполнять эту же работу, но на десять минут позже?

Даже вышколенные рядом со мной вампиры не удерживаются и поворачивают головы в мою сторону. Мимолетное и едва заметное движение для человеческого глаза, но парень передо мной каким-то образом зафиксировал его.

- Смотреть прямо! – Рявкает командир, но при этом не поворачивая к ним своего лица. – Что касается тебя, Анна, мне послышалось или ты действительно высказала превосходство вампиров над людьми?

- Нет, сэр, это не превосходство. Это очевидный рабочий факт и только.

- Ясно.

И вот это сухое «ясно», собственно, не внесло ни единой капли ясности в происходящее. Я умела считывать часть мыслей людей, могла улавливать их эмоции. Но, что касаемо командира, он был для меня стеной. Даже не так. Холодной, неприступной, безэмоциональной крепостью. Единственное, что мне было подвластно рядом с ним, так это учуять его запах. Который менялся вместе с его настроением. И даже сейчас, через пелену засохшей крови, пыли, пота и вонью псины, которую источал лежащий и раненный оборотень, я слышу нотки усиливающегося мускуса. Он раздражает мои рецепторы так же, как и его обладатель. Но показывать этого я не могу по ряду причин. Мое лицо не дрогнуло и тогда, когда он в присутствии остальных спустившихся членов команды, отдал очередной приказ:

- Взять ее под конвой и сопроводить в карцер на неделю.

Почему именно на неделю, спросите вы? Все просто. Семи дней без питания вполне достаточно, чтобы вампир немного сдал в силе и стал более покладистым. Ломка в теле и боль в клыках, которая не просто захватывала голову, а жестко вдалбливалась в каждый сосуд, действовали намного эффективнее, чем выговор с лишением места в команде. Откуда я знаю это? Потому что карцер для меня в последнее время стал чуть ли не вторым домом. И все благодаря не только стараниям командира, но и моему драгоценному отцу.

Который отдал приказ относиться к его неугомонной дочери наравне с остальными.

3

Глава написана под трек

« Dawn of Heroes»

Brian Delgado

Черт.

Новая волна боли пробегает от кончиков пальцев и устремляется ввысь, добираясь до головы. Клыки сводит так, будто их живьем пытаются выдрать из челюсти.

Дыши, Анна.

Цепляюсь за шершавые камни, из которых здесь сложены стены, когда очередной приступ заставляет меня фактически согнуться пополам. Перед закрытыми глазами пляшут кровавые точки.

- Ммммм, - мычу, крепко сжав зубы.

И все же опускаюсь на колени, теперь уже скрещивая руки на стене и упираясь в них своим лбом. Все тело покрылось липкой испариной, в груди нарастало жжение.

- Ааах, - то ли вырывается полу вздох, то ли полу всхлип.

Вроде бы не впервые здесь, но каждый раз выходит каким-то особенным по ощущениям. Привыкнуть не получается, но я тоже не сдаюсь и держусь из последних сил. Потому что слышу, как его сердце бьется за металлической дверью.

Ровно, размеренно, без перебоев.

После шести дней заточения в этой темноте, все инстинкты, дополненные болью, работали на максимуме. Чертов запах мускуса лишь подливал масла в огонь. Мысленно, я уже чертила языком дорожку по его шее в том месте, где проходилась артерия и вонзалась в податливую плоть.

- Сгинь! – рычу в пустоту. – Прочь!

И, надо же, его твердая поступь теперь слышится все дальше и дальше от карцера. Вскоре хлопает еще одна дверь наверху и это означает, что я наконец-то осталась одна. До утреннего обхода и моего освобождения остается совсем немного. Я могу почти гордиться своей выдержкой, однако длится это недолго. Очередная вспышка адской боли пронзает тело и я сваливаюсь на холодный бетонный пол, выгибаясь на нем дугой.

- ААААА! – кричу, переворачиваясь со спины на бок.

Не помогает даже частое дыхание. Я теряюсь в своих ощущениях и наступает тот момент, который я ненавидела больше всего. Потеря контроля и разум уходит в блок. И в таком состоянии ко мне приходят они.

Мои воспоминания, которые я похоронила глубоко внутри себя. Они знают, когда можно высунуться и гадко напомнить о себе. Так странно…прошло уже восемьдесят девять лет, я до сих пор все чувствую так, будто это произошло вчера…

- Смотри! Смотри, что ты натворила! Запомни каждую минуту, пусть это зрелище врежется в твою безмозглую башку!

И я смотрю. Так как другого выхода нет. Ведь для остроты эффекта мою голову удерживают сильные руки. Буду трепыхаться, свернут шею к чертям, но заставят смотреть. Единственно, что в моих силах, так это крепко зажмуриваться, когда удары по телу парня настолько сильные, что слышен хруст ломающихся костей. И его добивают ударом ноги в голову. Он больше не встает и, кажется, не дышит. И я не выдерживаю, ноги подкашиваются, но упасть мне не дают двое здоровяков, которые удерживали мои руки с обеих сторон. Таким образом, я просто провисаю в воздухе.

- Это послужит тебе уроком, дочь. Мы помогаем людям, но не влюбляемся в них! Не смей вносить грязь в наш дом!- Ревет отец и сплевывает прямо на тело парня, когда проходит мимо. - Ты отправляешься в ссылку на службу, где из тебя выбьют всю дурь и научат расставлять приоритеты. Тебя научат быть чистокровным настоящим вампиром!

Все эти угрозы пролетают мимо ушей. Мое внимание до сих пор приковано к лежащему парню. Я пытаюсь уловить хотя бы мимолетное движение его грудной клетки, но… Глаза закрываются сами собой, чтобы они не увидели ту боль, которая начала наполнять их. Но слезы, они же предатели и им все равно на окружающих. Прорываются сквозь плотно закрытые ресницы и стекают по щекам.

- Мне противно, что ты уродилась такой слабачкой. – Мужчина закуривает сигару и выдыхает сизый дым мне в лицо. – Но мы это исправим. Уводите ее!

И меня прямо в таком же положении, полусвисающую, тащат к машине. К черту все, у меня нет сил сопротивляться. Особенно после того, как прилюдно вырвали сердце и растоптали вдребезги. Пусть даже и метафорически. Но мне больно по-настоящему…

Образ Адама, словно мерцающий призрак появляется в этих стенах и нависает надо мной. Мне так хочется услышать его голос вновь, увидеть улыбку на его лице. Коснуться его и очертить пальцем линию губ, которые так нежно меня целовали. Но я знаю, что он погиб на той площадке, что простиралась перед нашим особняком.

Восемьдесят девять лет назад.

Если бы мне дали возможность, если бы только позволили…я бы сделала все, чтобы он жил, а не гнил в могиле.

- Эй, Анна…

Вместо мягкого баритона, я слышу совершенно другой голос. И запах у прибывшего вместо фиалок отдает свежескошенной травой.

- Ммм, - выдавливаю из себя, не в силах открыть глаза.

- Тихо-тихо, вот, держи, - сильные руки приподняли мою голову и в губы ткнулось что-то прохладное, отдающее пластиком и…кровью.

- Грр,- мимо воли, вырывается во мне что-то звериное, когда я вонзаю клыки в пакет с синтетическим заменителем.

Благо, что мой гость знает, как себя вести в такие моменты. Он выходит за дверь и ждет, когда я пройду все этапы насыщения. Когда он возвращается обратно, я уже не лежу на полу в виде сломанной куклы. Я сижу на согнутых в коленях ногах и даже способна почти улыбнуться при виде парня:

- Привет, Эш.

- Ну, привет, заноза. – Усмехается тот в ответ. – Соскучилась за мной?

- Ты даже не представляешь себе насколько.

- Выглядишь не очень, - оборотень морщится, - да и пахнешь тоже.

- Да ты, знаешь ли, тоже не сладкой жвачкой отдаешь. Не хочу такого желать, но я бы посмотрела на тебя, после заточения в подвале на целую неделю.

- А знаешь, почему ты меня никогда таким не увидишь? – Он подошел ближе и подал мне руку, помогая подняться. – Это потому, что я умею держать язык за зубами.

- Естественно, ты ведь не можешь говорить в животном обличии.

- А я и в человеческом не ищу приключений на свою задницу, - парирует он в ответ. – Я, конечно, из-за ранения пропустил все самое интересное. Но, поговаривают, что ты довела командира до нервного тика.

4

Глава написана под трек

«Overcoming Infinity»

Must Save Jane

Часть дороги мы преодолеваем молча. Я – погруженная в свои весьма невеселые мысли. Эш – в ожидании того, когда я переварю информацию. Иногда я злилась на него за его беспечность. За то, что он плевал на мои приказы, на мои просьбы, лез на рожон, получал ранения. Он рисковал своей жизнью. Сколько раз мы вытягивали его с того света за все года нашего сотрудничества? Не счесть. Но он приходил в себя и все равно продолжал оставаться жизнерадостной псиной. Раздражающей жизнерадостной псиной. Как сейчас, едет как ни в чем не бывало и подпевает какой-то веселой и незатейливой песне по радио.

- Ты еще язык высуни в окно, - почти беззлобно бросаю в его сторону.

- Был бы в животном обличии, всенепременно бы это сделал. Но в человеческом это немного…как бы это сказать? Дурной тон? – Он хмыкает, не сводя глаз с дороги.

- Дурной тон – это громко сербать из чашки и ковыряться в носу на глазах у публики.

- Прекрати злиться, Анна.

- Я не злюсь, Эш. Я в бешенстве. И совсем не понимаю твоего спокойствия.

- Но пока ведь не случилось ничего плохого, верно? Вот если что-то произойдет…- парень меняется в поведении и от веселья в его тоне не остается ни следа. – Пообещай мне одно, Анна, что это сделаешь ты.

- Нет, - качаю головой, прекрасно понимая, о чем речь. – Обратись с этой просьбой к командиру. Говорят, он спец в устранении неликвидных.

- Я хочу, чтобы ты меня пристрелила. Не он, которому абсолютно наплевать. А ты, которой я небезразличен.

- Ты хочешь, чтобы я страдала?

- Да ты и так будешь страдать. Но эта боль будет легче, если ты будешь понимать, что помогла другу не мучаться.

- Знаешь, я в последнее время стала такой сентиментальной, что могу промахнуться и в итоге прострелю тебе лапу или бок. Будешь истекать кровью и думать, что уж лучше бы попросил кого-нибудь другого.

- Ты так и не научилась врать, - усмехается Эш, - да тебя зрения лиши, но ты все равно попадешь в яблочко. Ты же лучший стрелок отряда, так что не заливай мне про то, что резко станешь криворукой. Я серьезно, Анна, выполни мою просьбу. Иначе я после кончины буду являться к тебе злобным призраком. Мохнатым, воющим на луну и грызущим чью-то призрачную кость.

- Являйся на здоровье,- взмахиваю рукой, разрешая, - только при этом не нализывай яростно свои яйца. Как вспомню эти чавкающие звуки, так тошно становится.

- Эй! – вскрикивает парень и легонько ударяет меня кулаком в предплечье. – Это было всего один раз и то, когда мы два дня сидели в засаде, покрытые чьими-то тухлыми кишками. А я, между прочим, очень чистоплотный оборотень. Для меня быть грязным - это пытка. И вообще, могла бы поиметь совесть и отвернуться, а не сидеть и разглядывать.

- Совесть – это не про вампиров.

- Как и сердобольность с сентиментальностью. – Эш останавливается у высоченного небоскреба. – Так что будь добра, закрепим наш уговор рукопожатием.

С этими словами, он протягивает мне ладонь и выжидательно смотрит на меня.

- Ладно, - вкладываю свою ладонь в эту широченную лапищу, - я сделаю это. Но с условием того, что ты окажешь мне такую же ответную услугу. Если придет мое время, на тот свет отправишь меня именно ты.

- Да без проблем, - он улыбается, крепко сжимая мою руку.

- Вот так легко? И что, ты даже не сделаешь вид, будто тебе будет меня жалко? И что у тебя не поднимется рука? – Притворно охаю. – Вот тебе и друг называется.

Мы несколько секунд смотрим друг на друга, а затем оба, не сговариваясь, начинаем смеяться.

Со стороны это выглядит странно и глупо. Ведь после уговора об убийстве друг друга меньшее, что должно происходить, так это дикий смех. Но это наша фишка. Пусть гадкий, но юмор спасает нас в самых паршивых ситуациях. Даже тогда, когда мы еле живые выползаем с задания, все равно находим реплики, которые помогают нам выдохнуть. Бывало, лежим в кровище, в грязи, рядом лежат оторванные конечности. Двигаться больно из-за ранений, но продолжаем тихо хихикать, закашливаясь собственной кровью.

Я не знаю, такой же бывает дружба у людей или нет. Я вообще, как и полагается вампирам была раньше достаточно холодной и нелюдимой. Но после появления Адама в моей жизни все переменилось. Он открыл мне много чего нового, много чего давно позабытого. Он сделал меня иной. А Эш продолжил его дело и закрепил результат.

Моя тьма стала для меня чуждой. А в мире людей без Адама мне не было места. Получается, что зависла где-то «между» и не знала, что делать дальше. Вот поэтому почти не вылазила с заданий и фактически обитала на базе. В центре города я бывала крайне редко, так что открывшиеся виды из окна меня знатно напрягли.

- Эш, почему мы здесь?

- Это приказ твоего отца, - он хмурится, - прости, я старался оттянуть время. Собирался отвезти к нам, чтобы ты восстановилась. Но…

- Но кто мы такие, чтобы ослушаться приказ мэра, верно? – Кладу руку ему плечо. – Все в порядке.

- Ты уверена?

- Да брось, все будет до тошнотворности банально. Он расскажет мне в очередной раз, какая я ошибка в его клане. Посетует, что я не такая, как мой брат. Где-то через десять минут мы в хлам разругаемся и снова не увидимся на протяжении лет десяти. Это у нас, знаешь ли, традиция такая.

- Но почему именно сегодня?

- Видимо, потому что наш идеальный командир уже доложил о моем освобождении из карцера. – Натягиваю куртку на голову и дергаю дверь, открывая ее настежь. – Не жди меня, уезжай.

- Точно? Ты же знаешь, мне не сложно…

- Знаю. Но ты и так мне помог сегодня. Если твое приглашение в силе, то после отцовской трепанации моего мозга, я с удовольствие приеду к вам.

На этом, я прощаюсь с ним и выскакиваю на улицу. Солнце нещадно испепеляет пальцы, которыми я придерживаю куртку. Естественно, мой приезд не остался незамеченным камерами и едва я успела сделать пару шагов к парадному входу, как его двери уже распахиваются мне навстречу.

5

Глава написана под трек

«The Grand Plan»

Must Save Jane

От той Анны, что была буквально пять минут назад, не осталось ни следа. Мое лицо – каменная маска. Эмоции спрятаны глубоко внутри. От каждого шага веет уверенностью. Не потому, что у меня есть какое-то чувство страха или мне нужно что-то кому-то доказывать.

Нет.

Это второе место, которое я ненавижу всеми фибрами души.

Первое – дом.

Что там, что там нет ни единой души, которая бы мне симпатизировала. Ловлю на себе пустые взгляды сотрудников и знаю, что у одной половины я не в почете, а вторая часть даже не знает кто я такая. Вот поэтому я не изображаю радушие, не улыбаюсь и даже ни с кем не здороваюсь.

- Анна, - слышится сбоку, когда я остановилась у лифта.

- Что, Оскар? – Даже не поворачиваю голову, так как уловила его парфюм еще тогда, когда переступила порог этого здания.

Не могу объяснить почему, но я с самых первых дней не испытывала никаких хороших эмоций, когда видела отцовского помощника. Услужливый, вежливый, вечно одетый так, будто у него съемка для глянца. Но этот взгляд, которым он вечно смотрел на меня... Он как будто пытался пробраться мне под кожу. Передергиваю плечами и скрещиваю руки на груди, мне хочется максимально скрыть себя от этого типа.

- Твой отец хочет тебя видеть.

- Это я уже и без тебя поняла, - делаю шаг вперед, когда металлические двери бесшумно раскрываются передо мной и очень надеюсь, что он не последует за мной.

Но, не тут-то было.

Вампир, как ни в чем ни бывало, заходит следом и нажимает кнопку последнего этажа.

- Сам скажешь причину или будем соблюдать интригу?- Цежу сквозь зубы.

- Второй вариант мне ближе по душе, - усмехается Оскар и поправляет очки на переносице.

Этот жест слишком человеческий и оттого выглядит странным.

- Что? – он прищуривает, когда ловит на себе мой взгляд.

- Зачем ты перенимаешь привычки тех, кого до сих пор так рьяно ненавидишь?

- Люди, быть может, и странные в ряде случаев, но мода у них хороша. Фактура, фасоны, аксессуары…

- Избавь меня от ненужных подробностей, - останавливаю его.

- Я всего лишь отвечал на тот вопрос.

- И в этом ответе слишком много воды. А мне нужно было коротко и ясно.

- Служба сделала тебя слишком грубой и черствой. Плохо, что ты стала забывать кто ты на самом деле…

Пусть он и не закончил фразу, но по презрению в его глазах при виде моей несвежей униформы, которая так и осталась заляпанной засохшей кровью и грязью было все ясно. И если Эшу я никогда бы в жизни не пожелала ничего плохого, то по Оскару не только карцер плакал. Но и заточение в гробу лет эдак на тысячу.

В лучшем случае.

Мерзкий отцовский прихвостень.

- Люди тоже могут быть полезными. И у них есть чему поучиться. У древних кланов есть опыт прошлого, а у людей…- Начинает он вновь говорить.

- Да, да, - закатываю глаза, - а у людей есть инновации будущего. Я уже слышала слоган новой отцовской предвыборной кампании.

- Но ты его не поддерживаешь, - в голосе Оскара слышится осуждение.

- Частично не разделяю и это две разных вещи.

- Как скажешь, - как всегда лаконично заканчивает только начавшийся спор между нами.

И это бесит. Оскар всегда так поступает и даже не дает мне шансов на победу в словесной полемике. Он просто берет и рубит все на корню. Причем делает это в четко нужный момент, когда пламя внутри меня только начинает разгораться. Гасит все своей вежливостью, от которой меня начинает откровенно подташнивать.

Благо мы прибываем на нужный этаж и я устремляюсь в самый конец коридора, где за тяжелой дубовой дверью скрывается кабинет отца. Соблюдать приличия не собираюсь, поэтому вваливаюсь туда без стука.

Отец не удивлен моему появлению и знаком указывает на кожаное кресло, а сам возвращается к разговору по телефону. От нечего делать, скольжу взглядом по периметру и замечаю, что на одной из стен появился наш семейный портрет. В горле тут же появляется неприятный ком и я спешу отвернуться. Но это не остается без внимания отца.

- Как тебе? – кладет он телефон на стол и усаживается на свое место за ним.

- Я бы оторвала художнику руки, я вышла на нем слишком похожей на послушную тихоню.

- Да, твой бесовской характер остался без должного внимания, - соглашается папа, - но меня это устраивает. Хотя бы здесь, ты такая, как и должна быть.

- Ты хотел меня видеть, - вставляю прежде, чем начнется его излюбленная тема «не такая, не такой». – Зачем?

- Странный вопрос от дочери к отцу. Быть может, я был обеспокоен последними новостями и решил лично убедиться в том, что ты в порядке. Кажется, это называется заботой.

- Кажется, но это больше смахивает на издевательство. – Хмыкаю и без зазрения совести начинаю елозить грязной подошвой берцев по дорогому персидскому ковру. – Особенно, после недели карцера. Как видишь, жива и невредима. Могу идти?

Только встала с кресла, как он ударяет по столу так, что по столешнице из дорогого дерева поползла уродливая трещина.

- Села! – приказным тоном рявкает он на меня.

И я подчиняюсь, но не потому, что, есть уважение или страх. Такова специфика воздействия древнего вампира на более молодого. Ты бы и рад сопротивляться, но чужая исходящая сила настолько велика, что тебя буквально придавливает невидимая бетонная плита сверху. Естественно, ни о каком потеплении в наших отношениях не может быть и речи. Смотрю на него волком в то время, как отец манерно поправляет запонки на манжетах рубашки.

- Ну вот зачем ты доводишь до такого? Разве нельзя хоть раз, но нормально поговорить? Я же не враг тебе, Анна. Я – твоя семья.

Была бы человеком, то обязательно бы сказала, что в гробу видала такую семью. Но вместо этого, продолжаю молчать и сверлить своим взглядом ему дырку во лбу.

- Или ты еще сотню лет готова потратить на ненависть из-за того мальчишки? Как там его? Адам, верно?