"Маньяк" королевских кровей

Пролог

Сложный день. Вхожу в квартиру, бросаю ключи на тумбочку, снимаю туфли-лодочки и распускаю волосы. Ненавижу протокол. Ненавижу эти манеры. Мною снова хотят воспользоваться. Сначала выгнали, словно прокажённую, а теперь, когда я понадобилась, без спроса ворвались в мою жизнь.

Я отмечаю получение диплома и вот люди меня забирают, самолет ее Величества за мной отправлен. И плевать на мои планы, на то, что я по осколкам собирала свою жизнь. Меня прогнали, словно собаку, без права возвращаться. Лишь после её разрешения. Это же угораздило меня попасть в опалу главе государства.

А сегодня она просто сказала, что именно ей от меня надо, и я не вправе отказать ей. Она словно забыла о своём жёстком решении. Забыла о прошлом. Привилегия, которой она пользуется в своих играх.

— Разберёмся, — бурчу себе под нос, прохожу на кухню и наливаю стакан воды, жадно выпиваю.

Мы ехали к ней прямо из аэропорта, даже домой не заехала переодеться. Оглядываю свою квартиру. Я не была тут много лет, а всё осталось, как и было. Все на своих местах.

Свет даже не включаю — фонарь с улицы освещает часть комнаты. Прохожу в спальню, достаю большое махровое полотенце и длинную футболку. Всё на своих местах, даже искать не нужно. Чёрт. Это его футболка. На меня шквалом валятся воспоминания, заставляют дрожать. Надо забыть. Нельзя больше.

Ухожу в душ.

У меня огромная душевая. Дизайн ремонта в квартире я сама выбирала. Лофт с большими окнами, тёмными кирпичными стенами, лампами по всей квартире — грубо для девушки, но мне так нравится. Когда-то я очень любила делать замкнутые экосистемы в бутылке. Это неплохо у меня получалось, и по всей квартире расставлены сады в стеклянных бутылках, аквариумах всевозможных форм. Но душевая — это отдельное место: тут словно попадаешь в тропический лес. Очень много зелени. Целая стена с садом. Подсветка, которая только подчёркивает его красоту. И тропический душ. Не люблю ванные. Тут у меня даже есть табурет, сделанный в форме камня. Общаясь с королевской семьёй, можно сойти с ума, а это место — для релакса.

Раздеваюсь, оставляю очки на полочке, включаю душ. Тяжёлые крупные капли падают на кожу, несут прохладу и расслабление. Только тут можно успокоиться. Минут двадцать я просто стояла под водой.

Странные ощущения — словно кто-то в меня ржавый гвоздь вкручивает. Всё очень странно.

Вытираюсь насухо махровым полотенцем, надеваю майку и выхожу из душа. На душе неспокойно. В квартире тихо и темно. Свет включать не хочется, достаточно того, что дарят фонари за окном. И всё же мне неспокойно.

Прохожу в спальню. Слишком тяжёлый день, а завтра всё может быть куда хуже. Куда хуже будет, если я встречу его. Мне нужно узнать его расписание и перемещаться так, чтобы не столкнуться.

Нужно выспаться. Сажусь на кровать, снимаю очки, оставляя их на тумбочке, — и тут тишину разрезает тяжёлый вздох. Я замираю. Боюсь пошевелиться. Мне показалось? Это похоже на паранойю, это такие знакомые ощущения, о которых я уже давно забыла. Но они вернулись. По коже ползут липкие щупальца страха. Я не дышу. Всё ещё надеюсь, что мне показалось. Едва уловимый шорох — и я срываюсь с места. Надо бежать.

Куда? Неважно. На кухню — в поисках любого оружия. Или вон из квартиры, чтобы просить о помощи.

Осложняет всё то, что я очень плохо вижу без очков. Два больших шага — и я на кухне. Мне не показалось: позади кто-то есть. Уже чувствую, как чья-то рука скользит по волосам. Резко разворачиваюсь в сторону выхода…

И тут меня хватают чьи-то руки, валят на пол, переворачивают на спину и придавливают своей массой. Тяжело. Воздух выбивает из лёгких. Громко кричу, но мой рот накрывает грубая рука. Стараюсь драться: бью кулаками, пытаюсь снять с себя эту тушу, ногами дёргаюсь. Но мой противник слишком спокоен. Убирает руку ото рта, хватает за запястья и заводит руки над головой. Насколько можно, кричу. Рука возвращается, прикрывая мой рот. Вторая крепко держит запястья и не даёт вырваться. Коленом он раздвигает мои ноги. Стараюсь орать, несмотря на ладонь.

Майка задирается до талии. Холодный сквозняк, гуляющий по полу, заставляет мурашки танцевать по коже.

— Соня, — хриплый голос звучит возле уха, и всё внутри меня замирает. — Я много раз говорил тебе, насколько важно думать о безопасности. Любой маньяк мог проникнуть к тебе тем же путём, что и я. Хотя любой маньяк был бы лучшим выбором. Тот ад, который я устрою тебе, гораздо, гораздо хуже.

Добро пожаловать в литмоб

“ЗАПРЕТНЫЙ ПЛОД”

9 захватывающих, жарких историй про запретные отношения!

Искушение слишком велико, чтобы устоять перед ним. К чёрту правила! Запретный плод безумно сладок…

Найти все истории литмоба можете по тегу литмоб_запретный_плод

Приятного чтения!

Глава 1

Четыре года назад

Так получилось, что я связана с королевской семьёй. Это не шутка — я говорю абсолютно серьёзно. В нашем небольшом государстве всё ещё существует монархия. А я — очень, очень дальний родственник.

Точнее, моя прапрабабушка, которая имела титул при дворе, разгневала своих родителей и сбежала с циркачом навстречу свободе, любви и отсутствию правил, протоколов и рамок. После смерти любимого она решила вернуться. Родители разрешили, но титул и все привилегии были утеряны навсегда. Кое-как моих предков держали подле дворца — то ли чувства улеглись, то ли своих решили не бросать. Но это и не особо важно. Мои же родители всегда жили и дышали дворцом: отец помог матери вернуть хоть какое-то уважение к своему роду.

Отец мой — военный и многие годы оберегает королевскую семью. Мама — довольно известный модельер, она одевает королеву, всех принцев и принцесс. Мы далеко не ровня, и все об этом знают. Но одно я знаю точно: королевская семья — такие же люди, как и мы. Со своими секретами и чувствами. Только они прячут эмоции очень глубоко.

Теперь, когда я немного просветила читателя о том, в какой атмосфере росла, становится проще понять, как именно я угодила в школу с королевскими особами. Но лучше бы я никогда не была с ними знакома.

Образование не просто важно — оно сверхважно. Бывают принцы и принцессы, которых обучают по отдельной программе; бывают предметы, которые мы учим вместе. Конечно, таких дальних родственников, учащихся в «Ройал», гораздо больше. Кому-то потом находится место во дворце или на государственной службе, но даже просто окончить нашу школу считается очень престижным. Самое важное правило — усвоить знания, запомнить, уметь быстро всё вспоминать, структурировать информацию и пользоваться ею, а не просто отсидеть время, пока бубнит учитель.

Со своей лучшей подругой Эмми мы идём по просторному коридору школы. Уроки окончены, и мы садимся на диванчик — отдохнуть и посплетничать. Образование, конечно, важно, но нам по семнадцать лет, и сплетничать — одно из любимых занятий.

— Ты пойдёшь на них смотреть? — спрашивает Эмми. — Скажи, что пойдёшь!

Вся школа ждёт в нетерпении: два лучших ученика, да ещё и наследных принца — племянники самой королевы — будут сражаться. Плюс ко всему они красавчики. Просто идеальные, с идеальными манерами. Все девчонки хотят на это посмотреть. Все будут пускать слюни. Почти каждая мечтает обратить на себя внимание королевских персон, а то и начать встречаться с ними. Даже школьный бал не ждут с таким нетерпением.

— Я маме обещала помочь, — пожимаю плечами. Конечно, хочется посмотреть, как два монарших надирают друг другу задницы.

— Ну, пожалуйста! Ну, Софи! — взмолилась Эмми.

— Нет, правда не могу. Я обещала. Ты всё запомни и завтра мне расскажешь.

— Ты понимаешь, что ты пропускаешь?

— Я знаю. Но мама мне не простит. У неё слишком много работы. Я не могу её подвести.

Я прощаюсь с Эмми. Хотя я и не иду, она в приподнятом настроении уходит в спортзал. А я иду по коридору, мимо раздевалок, в сторону чёрного хода. Парадный вход сейчас осматривают с особой тщательностью, а меня время поджимает.

У мамы — огромный заказ. Как только королева заказывает новое платье, все её приближённые словно с цепи срываются и заваливают маму работой. Вот и в этот раз: скоро открытие скачек — очень важное мероприятие, к которому готовятся месяцами. У мамы завал, все её мастерицы работают не покладая рук, и мне нужно помогать. Я больше подмастерье: принеси, подай, убери. Хотя шить я тоже умею. Просто это занятие кажется мне нудным — я засыпаю прямо за машинкой.

Мне нужно как можно скорее добраться домой, а из-за этих соревнований центральный вход забит. Толпы девчонок жаждут увидеть «его». Но я школу знаю как свои пять пальцев: через западную лестницу попаду в малый спортзал, а там — в мужских раздевалках всегда открывают окна на проветривание. Через окно я и покину школу.

Спускаюсь по лестнице — тут даже свет не включали. Вставляю наушники, иду, не глядя под ноги, выбираю музыку… И влетаю во что-то твёрдое.

— Соня! — слышу грозный голос. Точнее, узнаю его обладателя.

— Тео! — так же грозно отвечаю я.

Это тот самый человек, которого хотят увидеть все девчонки… и которого я просто не перевариваю.

Да-да, нарушение всех правил приличия. Мне запрещено тут находиться — стыд и позор быть рядом с мужской раздевалкой. Да и при встрече с ним я должна вести себя иначе. Но я не расшаркиваюсь перед младшими монаршими. Со старшими — оказываю почтение и испаряюсь. Стараюсь держаться от них подальше. Мне не нравятся все эти манеры. И их игры, в которые они играют только ради развлечения.

А Тео — это отдельная история и отдельная моя головная боль. Он единственный, кто называет меня «Соня». Для всех остальных я — Софи. Это, кстати, тоже его придумка. Сам решил — сам называет. Бесит.

— Куда?

В этом весь Тео: грозный тон, короткие фразы, если злится, и длинные назидательные речи, если в ярости. Со мной он разговаривает только в этих двух состояниях.

— Домой! — громко отвечаю, словно солдат, докладывающий генералу.

— Ты не останешься? — вкрадчиво спрашивает Тео.

Ой, поглядите — он в шоке, что кто-то не хочет на него пялиться, пускать слюни и пропускает его выступление. Он же идеал.

Но стоит отметить: он красив. Высокий, широкоплечий, с рельефными мышцами — за такой вид девчонки душу отдадут. Черты лица — аристократические, о скулы можно порезаться. Чуть пухловатые губы и ледяной взгляд.

— Нет! — громко говорю я.

Тео подходит ближе, нарушая вообще всё, что можно. Он в одних штанах от кимоно, руки перевязаны бинтами, торс голый, покрыт капельками пота. Девчонки взвыли бы от такого зрелища. На татами он выйдет полностью в кимоно.

Если нас застанут — проблем не оберёшься. Стоит возле раздевалки (благо, сейчас все заняты другим), полуголый, и болтает с «седьмой водой на киселе».

Глава 2

— Софи, подключайся скорее, — говорит мама, как только я вхожу домой.
— Я есть хочу.
— Надо было в школе поесть. Вот йогурт выпила, помыла руки — и подключаешься. Нам нужно сегодня закончить со всеми заказами, праздник через неделю. Все на нервах.
— Во-первых, я не поела, потому что каша отвратная была, — ворчу я. — Во-вторых, скачки — не единственное событие в жизни, у меня день рожденья через неделю.

На мой праздник все забили, главное событие — это скачки, и вся жизнь крутится вокруг них. Я выпиваю йогурт, мама показывает на кучу вешалок с одеждой.

— Я помню, видишь, как совпало: открытие скачек и твой день рожденья. Так вот, это всё выгладить, чтобы даже складочки не было, — маман показывает мне на стойку с нарядами.

Я киваю, подхожу к гладильной доске. Это дело я тоже не сильно люблю: сейчас вспотею и буду словно мокрая мышь, от пара очки время от времени запотевают — ещё и слепая мышь. Но хотя бы не за машинку меня посадили.

— А можно я не пойду туда? — спрашиваю я маму.

Она удивлённо смотрит на меня, мастерицы её тоже замерли и выпучили глаза, не понимая, почему я не хочу туда идти. Такое событие, от которого все с ума сошли.

— С чего это? Как раз тебе восемнадцать исполняется, такая удача.

Я кривлюсь. Ну да, повезло, так повезло. Смотрите, как прыгаю до потолка. Сарказм.

— Мне там скучно. Придётся всем улыбаться. Мне лошадей жалко. Да и осуждать, кто с кем в чём пришёл. Можно я пойду в парк, на колесо обозрения, объёмся хот-догов с Эмми и запачкаюсь горчицей и кетчупом?

Мама недовольно качает головой. Вся её жизнь посвящена королевской семье, а я, как моя прапрабабушка, готова сбежать подальше. И это я только краями касаюсь этой жизни. Ей, наверно, совсем туго было. Я понимаю, почему она сбежала навстречу свободе.

— Не говори глупостей, Софи. Я хочу представить тебя.
— Меня и так знают.
— Но как моего ребёнка, а не как взрослую, самодостаточную, совершеннолетнюю девушку.

Я закатываю глаза.
— Мам, лорд Амос будет счастлив.

Мама начинает хохотать. Лорду Амосу уже лет триста (сарказм), он старый, дряхлый, и от него воняет старостью и табаком. Но он искренне считает себя завидным мужчиной. Всех молоденьких девушек он называет «козочками», смотрит на каждую с аппетитом, причмокивая, нарушая этикет, и ухает вслед. Но ему это прощают и особо не обращают на него внимание. Уж слишком он хорошо с королевой общается, да и, исходя из его возраста, списывают на старческую блажь. Но если ты не успеешь сбежать от него, тебя ждёт длинный разговор на тему его важности при королевстве и рассказы, как его хотят женщины. Поверьте, никто его не хочет, но запретить ему мечтать нельзя, да и незачем.

— Ну, ты держись от него подальше. Словно козочка, убегай, — смеётся мама, подкалывая меня.
— Вот уж спасибо за совет. Можно я просто не пойду?
— Нельзя. Королева удостоит тебя беседой, обязательно, — объясняет мне мама.
— Да ну нет. Я знаю, о чём мы будем говорить. Она поздоровается со мной, и только тогда я смогу поздороваться в ответ. Она сама задаст мне вопрос. Скорее всего, о моей учёбе и поздравит с днём рожденья, ведь её предупредят. Я поблагодарю её. И всё. На этом всё закончится. А раз я в голове эту беседу воспроизвела, смогу представить, что она произошла.
— Хот-доги ты тоже ела, так что просто представь, как набиваешь ими пузо, — смеётся мама.
— Ну, мам, — ною я. — Королева обязательно потом покажет на Долорес и Ванессу и предложит с ними пообщаться.
— И в чём проблема? Они твоего возраста, у вас должны быть общие интересы.

Долорес и Ванесса — сёстры-близняшки, их даже мать, наверное, не различает. Они всегда одинаковые. Одежда у них тоже одинаковая, только цвет отличается, и то не сильно. Причёски бедный стилист укладывает так, чтобы каждая прядь лежала так же, как у сестры. Клиника. Словно им по пять. Они ходят вместе и даже едят одинаково, шагают одинаково, берут напитки вместе и машут рукой вместе. Иногда кажется, что в глазах двоится. Долорес на два сантиметра выше, так для неё обувь делают так, чтобы выровнять их.

— Ну да, общие. Ты видела Роберта? «Роберт посмотрел на меня и кивнул», — кривляюсь я, говоря тоненьким голосом и хлопая ресницами. — «Нет, он посмотрел на меня! А ты видела Гарри? Он пришёл в чём-то там, ему так идёт. Ох, посмотри, там Теодор, надо срочно с ним поговорить! Ах, как кружится голова!» Да, с ними с ума можно сойти от их трескотни.

Мама слушает меня, всё время кивает. Но я понимаю, что моё нежелание идти её совсем не заботит. Это мероприятие слишком важно для нее.

— Посмотри, какую я для тебя шляпку сшила.

Мама показывает мне маленькую изящную шляпку нежно-голубого цвета, которая крепится с помощью заколки, и всё замечательно, но она — с огромными перьями: красными, чёрными и золотыми. Просто смесь элегантности и бразильского карнавала.

— А можно мне что-нибудь попроще? — говорю я, закончив с очередным платьем. — Эта словно я шла, и на павлина упала, он приклеился, и я пошла дальше.

Мама знает, что я терпеть не могу такие вещи, и, конечно, она шутит.

— Если будешь кочевряжиться — пойдёшь в ней, не будешь — я сделала для тебя другую. Кстати, хочешь посмотреть наряды Долорес и Ванессы?
— Только если ты сделаешь подсказку, и я смогу их различить. Они тогда потеряют интерес и не будут со мной беседовать.

Мама показывает мне два абсолютно одинаковых платья средней длины, силуэтные, верх платья исполнен в виде короткого жакета размера оверсайз. Ткань, крой, пошив — замечательные. Очень красиво вышло. Как бы меня ни бесили Долорес и Ванесса, они знают толк в моде. Да и мамина работа всегда высокого качества.

— Очень красиво, — говорю я.

Я заканчиваю. Всё выгладила и решила немного передохнуть.

— Ты куда собралась?
— Чай попью, отдохну. Я всё сделала.

Мамины мастерицы начинают хихикать, мама же встаёт, подходит к левой стене — и вся боль мира ложится на меня, когда я понимаю, что будет за выдвижной дверью.

Глава 3

Утром я, совершенно разбитая, пришла в школу. Эмми уже ждала меня.

— Привет. Давай рассказывай, — устало говорю я, видя, что подруге невтерпёж поделиться новыми сплетнями.

Мы с Эмми идём на урок истории к мистеру Паркеру. Он не любит, когда болтают во время урока, воспринимает это как неуважение. Он ничего не сделает и ничего не скажет — он наказывает по-другому: игнорирует и не углубляется в тему. Из-за этого можно пропустить большую, важную часть материала. Поэтому лучше дать Эмми высказаться прямо сейчас. Портить отношения с мистером Паркером ни мне, ни ей не нужно.

— Ты такое пропустила! Народу — тьма, не протолкнёшься. Самое горячее — спарринг Спенсера и Томаса, после которого они подрались в раздевалке. Остальное — скукота. И, конечно же, последними выступали Теодор и Роберт. Девчонки все с ума посходили. Во время спарринга у Тео немного перекосилось кимоно, и все увидели его мышцы. Ты представляешь?

Я промолчала. Вчера мне удалось увидеть куда больше, чем остальным. Тео стоял в одних штанах от кимоно.

— Это, конечно, огонь. Дороти Блэк упала в обморок, но мне кажется, это была актерская игра. Слишком быстро она пришла в себя и продолжила глазеть. Показушница, — продолжала Эмми.

Ну да, упасть в обморок из-за того, что у принца оголилась грудь… Так себе причина. Неужто она настолько потрясена? Да и чем? Парнишки из нашей школы часто тренируются в зале без футболок — и что-то никто в обмороки не падал. Неужели грудь Тео настолько особенная?

— Хотя все ожидали, что Теодор немного уступит Роберту, но в того словно дьявол вселился. Роберт обиделся, накинулся на брата. Они не уступали друг другу, но Тео, конечно, победил.

— Конечно, он старше и дольше занимается, — спокойно говорю я.

Они тренируются у одного тренера, просто у старшего больше опыта. Было бы странно, если бы Тео, помешанный на тренировках, уступил брату. Хотя его можно было бы подколоть по этому поводу.

— Чего он тебе так не нравится? — прищурилась Эмми, глядя на меня хитрым взглядом. — Или нравится?

Я закатываю глаза. Её предположение смешно. Тео по определению не может мне нравиться — всего в нём слишком много.

— Глупости. Мне хватает благоразумия, чтобы знать своё место и не соваться куда не надо.

— Ну и отлично! — смеётся Эмми. — Потому что потом возле раздевалки заметили Дороти и Теодора, и они очень откровенно целовались. Об этом вся школа гудит. И, конечно, пока принц не уехал, никто не расходился.

— Вот это скандал, — смеюсь я, понимая, что их обоих по головке не погладят. А если ещё и фотки кто-то успел сделать, то скоро в сети появятся пикантные кадры с кучей домыслов. Ох, волна сплетен только набирает обороты.

— А вот и нет. Поговаривают, что Дороти и Теодор скоро объявят себя парой.

— Ого. Но, если честно, Дороти — та ещё сплетница и слишком любит внимание, — напоминаю я.

Она столько о себе наговорила, что уже не разберёшь, где правда, а где вымысел.

Мы подходим к кабинету истории. А прямо у окна в коридоре стоит Дороти в окружении толпы. Дороти Блэк — красивая, высокая и отчаянная. Все её юбки короче, чем у других, и её это не смущает. Она манерно смеётся, словно уже королева, складывает руки и снисходительно смотрит на парней, которые стоят с открытыми ртами, ловя каждый её вздох.

— Видишь? Теперь она звезда. Один поцелуй с принцем — и всё.

— Ну, знаешь, так себе повод для звёздности.

Но в словах Эмми есть доля правды. Дороти в центре внимания. Плюс она красива и обожает, когда на неё смотрят. Теперь она будет купаться в лучах славы.

— Повод так себе, зато теперь она свысока на всех смотрит. Вчера пристала к Селесте, смеялась над её причёской, и та убежала в слезах.

— Селеста лучше рисует, а Дороти завидует. Вспомни их вечные стычки, — напоминаю я Эмми.

— Только теперь Дороти почувствовала силу и стала жёстче. Мы тоже можем попасть под раздачу. Я с ней пересекалась в театральном, а ты — на литературе. Не забывай.

— Мы с тобой — сила, — обнимаю Эмми за плечи. — Мне плевать на королевскую семью, и падать ниц из-за поцелуя Дороти с Тео я не собираюсь. Так что держимся вместе.

Я не боюсь Дороти, а её жалкие попытки задеть меня сегодня точно не сработают. Я слишком устала, чтобы выдавить хоть одну эмоцию.

Ещё минут пятнадцать мы постояли, посплетничали, понаблюдали за Дороти и, конечно, перемыли ей косточки. Ну такие мы девчонки — это часть нашей жизни. Зато на уроке мы полностью погрузились в учёбу. Всё шло хорошо… если бы не Дороти, которая подхватила звёздную болезнь и вывела мистера Паркера из себя. Она с подружками передавала записки, и он, заметив это, закончил урок, предложив нам самостоятельно изучить материал.

— Вот же сучка, — шепчу я Эмми в столовой. — Из-за неё всё. А я столько вопросов хотела задать мистеру Паркеру!

— По-моему, ей плевать.

Копаюсь в рисе с овощами. Настроение стремится к нулю. Почему это она целовалась с Теодором, а страдает весь класс?

Бросаю на Дороти недовольный взгляд. Она, заметив меня, тут же подсаживается. Ну конечно, надо же всем рассказать — не дай бог, хоть кто-то останется не в курсе.

— Ты уже в курсе, что произошло между мной и принцем?

— Обмен слюнями, — безразлично отвечаю я.

Дороти закатывает глаза и снисходительно улыбается.

— Нет, это был самый настоящий поцелуй влюблённых.

— Сейчас радугой вырвет, — натянуто улыбаюсь я.

Не такой реакции она ждала. Дороти явно рассчитывала, что теперь все будут кланяться ей в ноги.

— Ты просто завидуешь, — злится Дороти. — Многие недовольны, но это я целовалась с ним, а не ты. И, возможно, я стану его женой.

Я расхохоталась так громко, что на нас обернулась вся столовая. Сдержаться не могу — её уверенность просто поражает.

— Серьёзно? Один поцелуй — и ты уже в жены метишь? Что у тебя за рот такой волшебный?

— Заткнись, сучка! — шипит Дороти и выливает мне сок на рубашку.

Глава 4

— Софи, ты готова? — кричит мама.

Я стою у зеркала. На мне бледно-голубой сарафан, на две ладони ниже колена, подчеркивающий узкую талию, с крупными пуговицами по всей длине. Идеально подходящий для юной девушки. Волосы аккуратно уложены, крупные локоны спускаются по плечам, и, конечно же, шляпка-конотье. Очень простая, никакой вычурности. Легкий макияж, чуть подведены глаза. Отражение в зеркале меня порадовало. Еще бы — не идти на это мероприятие было бы прекрасно.

— Иду! — кричу я.

Мама с тетей Гледис уже ждут меня. Папа, как обычно, на работе, занимается безопасностью королевы, и на скачках он сегодня будет, но останется в тени. Его работу никто не заметит. Он говорит, что если его работы не видно, значит, она выполнена идеально.

Спускаюсь по лестнице, мама смотрит на меня и расплывается в улыбке.

— Какая ты красивая, — шепчет мама, голос ее срывается, а на глазах наворачиваются слезы. — С днем рождения, дорогая. Ты такая красивая.

Тетя Гледис целует меня в щеку и обнимает за плечи.

— С днем рождения, — она оглядывает меня с ног до головы и подводит итог, — Ну все, Софи, сегодня все взгляды будут твои. Только не вздумай затмить ее величество.

— Ну, тут я уверена, что ее величество всегда будет в центре внимания, — мило отвечаю я, надеваю босоножки с тонкими ремешками. — Я готова.

День открытия скачек — очень важное событие. Это событие стремятся посетить все. И, конечно же, каждый втайне надеется, что королева заметит и скажет хотя бы пару слов.

Гости приезжают заранее, и начинается общение. Слишком много общения. В основном обсуждают наряды, лошадей и, конечно же, королеву.

Через полчаса чувствую, что у меня скоро рот треснет от улыбки.

И наконец-то появляется королевский экипаж. Королева Катерина со своим сыном, принцем Гарри, напротив нее сидят ее племянники — принц Теодор и принц Роберт. Ее величество улыбается, легонько машет рукой, и все трепещут от их появления. Ее величество в окружении трех самых завидных женихов нашего королевства. Вы представляете, что происходит в этот момент? Чувствуешь, как толпа дрожит в нетерпении и предвкушении, но при этом сдерживается этикетом. Но вибрацию эту чувствуешь, словно волну.

Королева — само изящество и элегантность. Волосы уложены в узелок, шляпа-гаучо белого цвета с черной окантовкой и черной лентой. Ее величество — женщина стройная и высокая, для нее подобрали платье с длинным рукавом, приталенное, длинное, белое в черный горох. Наряд особенно ее стройнит, подчеркивает ее изящность, стать и величественный вид.

Экипаж подъезжает. Теодор, как самый старший, выходит первым, подает руку королеве. А вокруг все в ожидании — каждый хочет ее величественного внимания.

Минут через двадцать королева подошла и к нам. Я не люблю этикет и все, что связано с короной, но рядом с этой сильной женщиной начинаешь трепетать.

— Ваше величество, — говорю я, приседая перед королевой.

Королева взглядом предложила мне поговорить чуть поодаль от мамы.

— Софи. Как праздник? — спрашивает королева.

— Очень фееричный, — отвечаю я, улыбаясь.

— У тебя сегодня день рождения. Наверное, не так ты хотела его провести, — смеется королева, мило улыбаясь.

— Тут чудесно.

Королева поднимает руку вверх, жестом прося меня остановиться.

— Не нужно лести, не люблю. И не думаю, что ты мечтала оказаться в компании с чванливыми аристократами, болтающими о скачках. И не смей говорить, что тебя увлекают эти беседы.

По ее лицу расплывается улыбка, она прекрасно знает, что это мероприятие не всем по душе.

— Думаю, на самом деле ты хотела провести свой праздник в компании друзей.

Я киваю, спорить нет смысла и нет никакого права.

— Вы совершенно правы.

— Ты выбрала, куда будешь поступать?

— У меня два варианта, но «Королевский университет» в приоритете.

— Ты умная девушка, думаю, у тебя все получится. Лорд Амос приближается, если уйдешь сейчас, то успеешь сбежать. Скачи, «козочка».

Я смеюсь над ее шуткой, приседаю перед королевой. На этом беседа окончена. И если честно, я ей благодарна за ее предупреждение — рассказ о том, какой лорд Амос желанный любовник, я не выдержу.

Успеваю сбежать до прихода лорда. Еще несколько часов на солнце, много людей, слишком много общения. Вопросы всегда одни и те же. По тридцатому кругу отвечать на них становится просто нестерпимо.

— Мама, я отойду, — шепчу маме, ловлю ее недовольный взгляд.

— Софи. Ненадолго. И не вздумай сбежать. Домой мы возвращаемся вместе, — твердо говорит мама.

Я киваю и потихоньку ухожу. Толпа давит на меня, я словно задыхаюсь от этого, прохожу мимо людей, кивая и здороваясь, практически каждый шаг. Ухожу подальше от ипподрома. Хозяйственные помещения. Тут практически никого нет, все стремятся быть рядом с монаршими. Вбегаю в темное помещение и шумно вздыхаю. Прижимаюсь к стене, закрываю глаза и молча стою. Прекрасный праздник, но мне так сложно тут быть.

— Соня, — словно черт из табакерки, рядом со мной появляется Тео.

Только что он тут делает? Он просто не имеет права оставить королеву и смыться. За ним наблюдает слишком много глаз, а значит, и мое уединение сейчас закончится.

— Тео.

— Почему ты одна? — спрашивает Тео, в темных ледяных глазах — никаких эмоций.

— Потому что устала от общества, — честно отвечаю я, намекая, что ему я тоже не очень рада и хочу побыть одна.

— Я тоже, — говорит Тео, продолжая сверлить меня взглядом.

— Я не спрашивала, почему ты тут.

Это звучит грубо. Но с Тео нужно всегда держать дистанцию. Если я хочу побыть одна, нужно, чтобы он ушел.

— Так спроси.

— Мне неинтересно.

Тео чуть усмехнулся, но не оскорбился и не собрался уходить, продолжает стоять. Напряжение витает в воздухе.

— С тобой сложно.

— С тобой не менее сложно.

Глава 5

— Детёныш, как всё прошло? Понравился праздник?
Папа всегда меня так называет. Это умиляет — такое особое прозвище.
— Ага.
— Она сбежала и час где-то пряталась, — говорит мама, накладывая нам еду. — Вот взять и лишить бы её праздничного торта.
— Там было жарко, и народа много. Я думала, что задохнусь. Ушла в тенёк посидеть, — пробую жаркое, и глаза закатываются от удовольствия. — Мама, как же вкусно!
— Да, денёк жарковатый выдался, — соглашается папа.
— Можно было потерпеть, — с укоризной смотрит на меня мама, но я даже не обращаю на её слова внимания. Мамуля любит, когда всё идеально, но идеально не бывает. — Могла бы попить воды.
— И захотела бы в туалет.
— С тобой слишком сложно.

Мама садится за стол, включает телевизор, по которому идут новости с обзором прошедшего открытия скачек.
— Мам, ты серьёзно? Мы все там были — зачем пересматривать?
— Мне нужно мнение со стороны, — говорит мама, забывает про ужин и полностью погружается в просмотр новостей.

Вот так всегда. Она полностью посвящает свою жизнь «Её величеству». Мы либо для двора шьём, либо смотрим по телевизору. Ни дня без королевской семьи — они постоянно с нами. И при этом родители не понимают, почему меня достала эта семейка и я не хочу иметь с ней ничего общего. Да, дружба с королевой — это возможности, да, это успех в работе. Но чем дальше от них — тем лучше.

— Детёныш, не хмурься. Для мамы это важно.
Я пожимаю плечами и ем праздничный ужин. Хоть какая-то радость — набить пузо и пойти спать.

— Софи, а что ты скромничаешь? Расскажи отцу, как тебя поздравила с днём рождения сама королева.
— Серьёзно? — говорит папа, и я вижу притворство с его стороны.
— Пап, ты служишь у королевы в охране, ты прекрасно всё знаешь, — отвечаю я отцу и напихиваю полный рот овощей. Голодная как волк. Это мероприятие высосало из меня все калории, которые были незаконно использованы сегодня, и сейчас я хочу лишь пополнить их запас.

Папа хитро ухмыляется.
— Я знаю, что вы беседовали, но не знаю, о чём вы говорили. Её величество никогда не позволит прослушивать частные разговоры. Поэтому я ничего не знаю, детёныш.

— Софи, не набивай рот. Так нельзя есть. Ты не можешь поддерживать беседу с набитым ртом.
— Я моху. Бейошь и гововишь.
У мамы глаз дёрнулся. Как моя маман, любительница этикета, не дала мне подзатыльник, я не знаю, хотя догадываюсь. Вот мне и подарок на день рождения подъехал.

— Софи. Прожуй, пожалуйста, и потом расскажи. Нам с папой очень интересно, — мама сдерживает эмоции, но её дёргающийся глаз выдаёт.

Я прожевала, громко сёрбая, отпила воды, громко проглотила. Да-да, я просто издеваюсь над маман. Она не терпит, когда балуются за столом, а мне так хочется сбросить хотя бы дома весь этикет сегодняшнего мероприятия.

— Ничего особенного. Она поздравила меня с днём рождения и поинтересовалась о моей учебе. Ах да, ещё она предположила, что не так я хотела отметить день рождения.

Мама вскидывает руки к лицу и заметно бледнеет.
— Божечки, я надеюсь, ты её переубедила.
— Я постаралась, но Её величество, в отличие от других, не любит лести и весьма проницательна, чтобы понять, как именно девушки моего возраста хотят провести свой праздник. Не стала её оскорблять враньём.

Мама затихла после моих слов, а папа рассмеялся.
— Она и правда не любит лести. Правильно поступила. Детёныш, ты такая взрослая стала — приняла быстрое и правильное решение. Не зря на психолога решила идти учиться. Кстати, а где наш подарок?
— Ах да! — подскочила мама и убежала в другую комнату, а мы с папой в это время уплетали мясо с огромным удовольствием.

Мама отсутствовала минут пятнадцать — я наконец-то смогла поесть, и меня не отвлекали на тему «Её величества». Вернулась мама довольная, с хитринкой в глазах. Видимо, они очень старались с выбором подарка, и теперь маман в предвкушении моей реакции.
— Дай руку.

От её слов меня словно ледяной водой окатило. Воспоминания о подарке Тео, полученном так внезапно, накрыло. Я протягиваю руку, и мама надевает мне на неё браслет, состоящий из нескольких плетёных кожаных косичек и пары золотых цепочек, соединённых в одну общую композицию. Я смотрю на руку, и дышать становится тяжелее, чувствую, как мои щёки краснеют. Сегодня на этой руке красовался другой, безумно дорогой подарок, который сейчас лежал у меня в кармане и словно обжигал. За ужином я не вспоминала об этом подарке. Я никак не смогла бы объяснить его происхождение — он слишком дорогой. Я рассмотрела его: литые пластинки золота, инкрустированные бриллиантами. А на внутренней стороне — гравировка: «Соне». Он единственный, кто так меня зовёт.

— Детёныш. Тебе не нравится? — слышу голос папы, словно через вакуум.
Подарок родителей больше подходит для моего возраста.
— Нет, вы что — он прекрасен! Спасибо большое! — беру себя в руки, обнимаю сначала папу, потом маму.
Мне и правда очень понравилось.

Папа копается в кармане брюк и достаёт из них связку ключей, протягивает их мне.
— А это подарок от моей покойной матушки и твоей бабушки.
— Что это? — я забираю ключи, смотрю на связку. Бабушки не стало пять лет назад. До этого мы были с ней очень близки. Она единственная, кто меня понимал и уважал моё нежелание посвящать свою жизнь королевской семье. Для неё я была просто любимой внучкой.
— Она завещала квартиру возле «Королевского университета» тебе. Не хотела, чтобы ты в общежитии жила.

У меня на глазах наворачиваются слёзы. Я очень по ней скучаю.
— Но мы с мамой надеемся, что ты не сбежишь от нас туда прямо сегодня.
Я смеюсь.
— Нет, конечно. Просто это очень масштабный подарок и неожиданный. Своя квартира — это ответственность.

Я помогла убрать маме посуду, мы ещё недолго посмотрели телевизор. Завтра рано вставать, а день был слишком утомительный. Я обняла родителей, ещё раз поблагодарила за подарки и ушла к себе.