"Смешная" ситуация или...

ЛИФТ

От автора:

Эта ситуация случилась в конце зимы. Конец января или середина февраля – сейчас никто из нас уже не может этого вспомнить. Впрочем, это неудивительно. У автора этих рассказов всегда была плохая память на даты, даже дни рождения самых близких людей ей приходится до сих пор отмечать в календаре, чтобы не забыть. Поэтому я прошу прощения у своих читателей за некоторую неточность. Автор делает это не специально.

Предисловие:

В сборнике рассказов «Очередное веселье», автор уже рассказывал о «забавных» ситуациях, которые могут произойти с каждым человеком с ограниченными возможностями. Тот сборник был завершен, и автор не планировала писать его продолжение, потому что считала, что описала все более-менее серьезные ситуации. Но история с лифтом, которая произошла этой зимой, заставила автора усомниться в этом. Добавлять в сборник «Очередное веселье» еще один рассказ было бы нелогично, так как этот сборник охватывает определенный период времени, а новые ситуации возникали после достаточно долгого перерыва. Однако, после некоторых раздумий, я все-таки решила создать еще одну череду историй. Здесь я расскажу истории о человеческих взаимоотношениях.

ЛИФТ

После моего дня рождения прошло какое-то время. Я всегда считала, что когда мне исполнится восемнадцать или двадцать лет, то я буду чувствовать себя взрослой девушкой, а главное – все мои проблемы со здоровьем сведутся к минимуму. Но чуда не случилось. Я не чувствовала себя взрослой и понимала, что проблемы не кончились. У меня было такое ощущение, будто высшие силы издеваются надо мной и близкими. Три года назад мы с мамой решили, что у меня больше не будет операций и боли. Но в девятнадцать лет мне пришлось ехать в Курган и удалять спицы из стоп, с которыми другие люди живут спокойно, вовсе их не удаляя. Из-за этой маленькой поездки еще на один год пришлось отложить мое поступление в колледж. Спицы вытащили, ноги перестали болеть, я вернулась домой, и вроде бы все стало благополучным и можно было думать о будущем. Ан нет!

Недавно на моей пятке появилось пятнышко. Сначала мы не придали этому значения – мозоль и мозоль, думали мы, пройдет. А когда мама попыталась поставить меня на ноги, я зарычала от боли, не понимая, что вообще происходит. Ведь болеть то нечему! Все вытащили, швы зажили. И вот – сидеть больно, стоять больно, временами стопа немеет. В итоге мама присмотрелась к красному пятнышку, и у нас возникло предположение, что это либо глубинная спица, которую не удалили врачи, просто она не давала о себе знать, либо пяточная шпора. Мы решили поехать в поликлинику, чтобы хирург посмотрел мою ногу и выписал направление на рентген. Надо же было разобраться, почему я не могу нормально стоять и сидеть! Мама записала меня на прием и в один из папиных выходных мы поехали в поликлинику. Поездки в поликлинику я никогда не любила, не только потому что, что вставать надо рано, сдавать анализы и ждать, когда врач позовет в кабинет и повторять в который уже раз свои жалобы, но и из-за лифта.

В нашей поликлинике, наверное, как и во многих зданиях, было два лифта и всего одна кнопка. В маленький пассажирский лифт не входила ни одна из моих колясок, ни моя обычная коляска, ни тем более – электрическая. Поехали мы в поликлинику втроем, потому что так нам было проще. Кто-то из родителей ловил лифт по этажам, а второй оставался со мной, ожидая пока лифт придет. Бывало так, что лифт приходил без мамы, ушедшей на его поимку, и тогда мы с папой спускались или поднимались на нем сами. Одна я пока не могла ездить в лифте, потому что выезжала я из него медленно, и его должен был кто-то удерживать открытым, нажимая специальную кнопку. Выезжала я из лифта обычно задом, и нужно было смотреть, чтобы на моем пути никого не было. Ведь наехав колесом, я могла отдавить кому-нибудь ногу. В этот раз обошлось без происшествий, и мы спокойно поднялись на третий этаж.

В коридоре было много народа и я обрадовалась, вспомнив, что мама заказала машину для поездки домой с запасом времени. Время ожидания своей очереди прошло незаметно за разговором с папой. У врача мы тоже справились быстро, и я вздохнула с облегчением. Но оказалось, что я радовалась рано. Мама уехала ловить грузовой лифт и через несколько минут мы с папой, стоя на третьем этаже, услышали, как мама возмущается на первом. Отдельные слова долетали до нас, но сами предложения мы разобрать не могли, однако уже по интонации мамы поняли, что что-то случилось. Я занервничала, сильно занервничала. Когда я хотела уже плюнуть на все и попросить папу сходить на первый этаж, чтобы узнать в чем дело, из пассажирского лифта вышла, незнакомая женщина и проходя мимо нас, произнесла фразу, которая до меня не сразу дошла – «А грузовой лифт сломан». То есть, как это сломан – сказать, что у меня был шок – ничего не сказать. Я на третьем этаже, на электроколяске, коляска весит сто семьдесят килограмм вместе со мной, моя коляска не шагает по ступенькам, как могут некоторые другие электроколяски, сидеть я могу только в ней, лифт не работает! Не работает, понимаете?!

Я посмотрела на папу и увидела в его глазах такой же шок. На секунду я представила, что рядом нет мамы и папы, я на третьем этаже, лифт сломан и спуститься на первый этаж нет никакой возможности. Я вспомнила, как год назад, мама придумала способ, как задержать лифт, если ее нет рядом, и она его ищет, а лифт пришел. Надо встать посередине лифта и держать дверь, чтобы она не закрылась, а другие пассажиры вполне могут воспользоваться пассажирским лифтом. И однажды я провернула этот трюк, девушка, стоявшая рядом, нажала на кнопку и двери стали закрываться. Несколько раз я удержала дверь, но в итоге поняла, что вскоре я точно сломаю руку или коляску. Лифт тогда пришлось отпустить. Тогда я была очень огорчена, ведь я считала, что мамина беготня за лифтом – самое страшное, что может случиться в поликлинике. Теперь я поняла, что та ситуация – просто цветочки по сравнению с тем, что случилось сегодня. Еще несколько человек поднялись на пассажирском лифте, и каждый считал своим долгом сообщить о том, что грузовой лифт сломан. Меня это раздражало, если не сказать - бесило. Я уже была готова лезть на стену, когда мама, наконец-то, поднялась к нам.

От нее мы узнали, что лифт сломался почти сразу после того, как поднял нас на третий этаж, и ремонтник обещал приехать через пятнадцать минут, но с тех пор прошло уже больше часа, но никто так и не приехал. Я спросила у мамы, что мы будем делать, на что она пожала плечами и сказала, что у нас есть еще час до машины. Я взмолилась всем богам, чтобы за этот час лифт заработал. Ведь ожидание социального такси стоит денег. Мама снова спустилась вниз, а мы остались ждать. Папа пытался развлечь меня разговором, но я была погружена в мрачные мысли и не поддержала разговор. Через некоторое время мама снова поднялась к нам, но не одна, а с каким-то мужчиной. Из всего их долгого разговора, я помню, что он предлагал вызвать нам легковую машину, чтобы отвезти нас домой, при этом он не осознавал, что электроколяска ну никак не поместится в легковой автомобиль. На наш с папой вопрос, как они будут спускать коляску весом сто семьдесят килограмм без лифта, он ответил, что сам найдет четырех сильных молодых ребят, которые смогут спустить коляску вместе со мной на первый этаж. Сильных? Молодых? В поликлинике? Он это серьезно?

Подошла какая-то женщина, и тоже попыталась найти свое решение проблемы, но реального решения не нашлось и у нее. Этот мужчина пошел к главному врачу, чтобы уточнить – можно ли переносить меня без коляски. Он вернулся через несколько минут и сказал, что коляску спустят без меня, а меня отнесут на руках. Мне было интересно, почему он, работник поликлиники, спрашивал разрешения у главврача, а не у моих родителей, или лично у меня. Предположим – меня спустили вниз, а что дальше? Куда меня положить? И я останусь одна, пока они будут спускать коляску? Ведь я не могу сидеть ни на чем, кроме этой коляски, а лежать там просто негде. Не висеть же у человека, спустившего меня вниз на шее, пока коляску тоже спустят. Да и стаскивать коляску надо очень осторожно, ведь если случайно заденут аккумулятор, коляска уже никуда и никогда не поедет. И стоит она недешево. К сожалению, мне, такой «особенной» годится только такая, напичканная всякими функциями, которые для меня чрезвычайно важны, коляска.

Несколько женщин, проходя мимо, сказали нам, что стоим мы уже долго и могли бы спуститься на пассажирском лифте. Одна даже сказала, что своего близкого человека она привозила в поликлинику в инвалидной коляске, и она влезала в пассажирский лифт. Мама спросила ее, на электрической ли коляске был этот человек, а та ответила, что нет. Вдруг мамины глаза блеснули решительностью. Она сказала, чтобы я попробовала сделать это, хотя мы обе понимали, что это бесполезно. Так и получилось – коляска, естественно, в лифт не влезла.

Посетители, находящиеся в коридоре, сказали, что надо составить жалобу и они все ее подпишут. Я не очень поверила их словам, но делать было нечего. Оставалось только ждать. Время тянулось, как сахарная тянучка. Я совсем потерялась во времени, мне уже ничего не хотелось, кроме как разреветься. Я крепко зажмурилась и неожиданно почувствовала на голове чью-то руку. Открыв глаза, я подняла взгляд на папу. Он сказал мне, чтобы я не смела реветь, ведь эта абсурднейшая ситуация не стоит ни одной моей слезинки. Я слабо улыбнулась ему в знак благодарности и подумала, что на людях плакать не стоит – ведь я сильная. А вот когда мы вернемся домой, и у меня останутся силы – можно дать волю слезам. У мамы зазвонил телефон, это был водитель социального такси, который сказал ей, что он уже подъехал. Папе пришлось спуститься вниз, забрать вещи из гардероба и попросить водителя немного подождать, объяснив ему ситуацию. Папа поднялся к нам, а через пару минут пришел и лифт. Моему счастью не было предела. Мы спустились и поехали домой. Однако я, в очередной раз, испытала разочарование и досаду.

Одна волшебная фраза

Март – апрель две тысячи восемнадцатого года. Время поиска колледжа. Два года из-за проблем со здоровьем, я не могла поступить в колледж. Да и с тем колледжем, куда я хотела поступать, творилось что-то непонятное. То его закрывали, то объединяли с другим колледжем. Дурацкая получилась ситуация. В России есть всего три колледжа, где обучают издательскому делу. Именно колледжа. А именно этому я и хотела учиться! Колледжи расположены в Санкт-Петербурге, Москве и Рыбинске. И ни в одном из этих колледжей нет дистанционного обучения или нормальной доступной среды. В питерском колледже, второй курс учится в историческом здании, в котором практически невозможно сделать доступную среду даже для обычной коляски, я уж молчу про электрическую. В Рыбинске так вообще, по издательскому делу, есть только заочная группа, которая уже несколько лет не набирается. В Москве доступность в колледже тоже отсутствует, а дистанционного обучения там не было. Я была сильно расстроена, ведь я мечтала об этой профессии около двух лет и родители меня поддерживали. Через два года я столкнулась с суровой действительностью, и пришлось отодвинуть мечту на неопределенный срок, как минимум – до поступления в институт на то же издательское дело.

А пока нам с родителями в спешном порядке пришлось искать колледж, где бы была доступная среда и профессия близкая к издательскому делу. Папа, чисто случайно, нашел колледж, в котором обучали печатному и переплетному делу после девятого класса. По фотографиям в группе этого колледжа, было видно, что доступная среда, по крайней мере на входе – есть. Я, узнав об этом, приободрилась, стала смотреть в чем заключается суть этих двух профессий и мне увиденное понравилось. Мы выбрали один из дней открытых дверей и поехали туда. Я была в обычной коляске, потому что мы не знали, как обстоят дела с доступностью в самом здании. Надо сказать, что сначала мы слегка заплутали, и зашли по ошибке в бизнес-центр, находившийся совсем рядом. В итоге мы все-таки нашли вход в колледж через ворота, он был очень узкий, и на электрической коляске я бы точно туда не заехала. Я мысленно подсчитывала, сколько минусов и плюсов у этого колледжа, начав с того момента, что вход в колледж было нелегко найти и он был неудобным. Пока было два минуса и ни одного плюса, но я не теряла надежды, потому что мы еще даже не зашли в здание.

Здание выглядело небольшим, опрятным и казалось новым. Пандус был таким, по которому я могла на любой скорости заехать без опасений во что-нибудь врезаться. Мы зашли в здание и увидели перегородку. Ее могла открыть только охранница, и она вышла к нам навстречу. В ее глазах я заметила изумление. Она вежливо поздоровалась с нами и спросила, что мы здесь делаем. Мама ответила, что мы пришли на день открытых дверей. Охранница спросила, а кто из нас будет поступать, оглядев нас и даже заглянув к нам за спину. Видимо, она думала, что мы кого-то сопровождаем. Я поспешила развеять ее сомнения и заявила, что поступающей являюсь я. Глаза этой женщины еще больше округлились и она, посмотрев на маму, заявила, что здесь нет доступной среды, и она не понимает – зачем мы сюда пришли. В мамином голосе появился холод, и она ответила, что, если я захочу здесь учиться, и мне понравится, доступная среда здесь будет. После этого она вежливо попросила открыть турникет.

Мы прошли к секретарю, который записывал всех приходящих на день открытых дверей. Папа заполнил небольшую анкету за меня, потому что столик для заполнения был для меня неудобным. Секретарь тоже смотрела на нас с огромным недоумением и так же, как и женщина из охраны стала говорить, что доступной среды нет и нет специальностей, которые, на ее взгляд, мне подходили бы. Мама ответила ей тоже самое, что и охраннице и женщина растерялась. Она позвала заместителя директора, чтобы нас «образумить». А я продолжала отсчитывать плюсы и минусы. Отношение – минус, анкета – плюс. Пока соотношение было явно не в пользу колледжа. К нам подошла представительная женщина, секретарь объяснила ей ту ситуацию, которая возникла и стала наблюдать за нашим разговором. Заместитель директора, спросила у нас, на какую специальность я хочу поступить. Я сказала, какие специальности мне интересны. Она выслушала меня и стала говорить, насколько трудны эти специальности, как мне будет трудно учиться и искать работу и как будет трудно им, если я поступлю к ним.

В ответ на все это я сказала, что понимаю все трудности моего выбора и готова их преодолевать. Мои слова ее не убедили. Она по новому кругу стала повторять то, что уже говорила. Ее не убеждало то, что я наравне со всеми сдала экзамены и закончила девять классов. Она повторила свои доводы в третий раз и тут в разговор вступила мама, сказав всего одну фразу. Она сказала, что я являюсь номинантом Союза писателей два года подряд и с такими достижениями, просто обязана учиться. За два года, прошедших с момента окончания школы, я не теряла времени даром и участвовала в различных литературных конкурсах, что принесло свои плоды. Я старалась это особо не афишировать и рассказывала только самым близким. Я думала, что сказанная мамой фраза, никак не повлияет на отношение ко мне секретаря и заместителя. Однако, с удивлением обнаружила, как отношение ко мне резко переменилось. Изумление на шок, шок на уважение. Разговор потек совершенно в другом русле и в глазах заместителя директора уже читалось желание иметь меня своим студентом.

Мы прошли в зал, он был хорошо обставлен и это было несомненным плюсом. Оказалось, что в колледже недавно закончился капитальный ремонт. Однако, подъемников для колясочников в колледже не было, а тот единственный, который был не подходил мне по состоянию здоровья. Это был гусеничный подъемник, который противопоказан людям с хрупкостью костей и прооперированным позвоночником. На этом подъемнике очень сильно трясло, что могло привести к перелому или расшатыванию конструкции. Поэтому родителям пришлось, буквально на руках, таскать меня по всему зданию, кроме первого этажа и собственно – актового зала. Это был жирный минус. Надо отметить, что преподаватели в этом колледже оказались потрясающими, настолько, что даже моим родителям захотелось там учиться. А когда свой рассказ начал преподаватель по рекламе, то я пожалела, что у меня нет блокнота и ручки, чтобы записывать. Хотя это не было лекцией, а просто вводным словом. Пришло время не менее жирного плюса. Когда мы спустились на первый этаж, мы немного под отстали от общей толпы. Заместитель директора говорила каждому проходящему мимо, что они будут рады видеть всех в числе студентов. Папа шепотом поинтересовался у мамы – будут ли ждать здесь нас. Мама пожала плечами, а я с горечью подумала, что ответила бы папе, что нашу семью и меня, в частности, простую девочку на коляске здесь точно не ждут. А вот номинанта Союза писателей – очень даже ждут. От этих мыслей мне стало грустно и немного не по себе. Выйдя на улицу, я напомнила себе, что время у нас еще есть и может быть, мы найдем колледж с доступной средой, в который я смогу ездить и где смогу учиться наравне со всеми.