"Тайна неприступной красавицы"

***

Пролог.

Еще в детстве мама рассказывала мне, что в ночь моего рождения разразилась жуткая гроза. Гром гремел так, что стекла в окнах родильной палаты звенели, заглушая крики рожениц. Ветер вырывал деревья с корнем, ломал урны и скамьи во дворах, срывал с крыш домов огромные пласты шифера. Оборванные провода струились в его порывах, извергая смертоносные искры. Все живое спряталось по своим норам, в предчувствии большой беды. А потом родильный зал наполнился моим оглушительным криком и все в миг стихло.

Глушащая тишина.

Первой меня на руки взяла старенькая акушерка. Она посмотрела на малышку и сказала, что за весь свой полувековой опыт не держала на руках ребенка прекраснее, чем я. Уставшая и измученная долгими родами мама, только и могла, что слабо улыбнуться ей. Тогда акушерка поднесла младенца к роженице и приложила к ее груди, чтобы я впервые смогла испить материнского молока. Об этом самом первом мгновении нашего знакомства мама всегда вспоминает с каким-то особым трепетом. Глаза. На маму смотрели глаза ее прабабки. Красавицы и ведьмы, как называли женщину односельчане. Глаза, которые не унаследовал еще ни один из ее потомков. Я была первой.

И с того самого момента, когда я пришла в этот мир, меня стали бояться и любить все, кто встречался на моем пути. Красавица. Это слово следовало за мной неотступно, где бы я не появлялась. И мне казалось, что я самый счастливый ребенок на этой Земле. А потом мне исполнилось двенадцать. И в ночь своего двенадцатого дня рождения, когда на моей простыне впервые расплылось алое пятно, я увидела сон. Сон, в котором была ОНА. Прапрабабка. Красавица. Ведьма. Сон, о котором я не решалась рассказать никому и после которого я стала бояться ночи. Бояться заснуть и снова увидеть ЕЕ глаза. Глаза ведьмы. Мои глаза.

Я была проклята с момента своего рождения. Проклята ЕЕ красотой.

Я стала долгожданной, появление которой ОНА терпеливо ждал целый век. Наследница силы, которой мне не суждено было обладать.

Я стала четвертой.

ЧАСТЬ 1.

«Доктор Алла».

***

- Сегодня было последнее судебное заседание?

- Да. Я выиграла. Они сполна ответили за то, что посмели сотворить со мной.

В большом мягком кресле, в котором можно только полулежать мне удобно и спокойно. Я люблю бывать в этом кабинете. Жаль нельзя чаще, но доктор говорит, что раз в неделю достаточно.

- Я рада.

Молодая женщина с ярко-каштановыми волосами и в толстых линзах очков что-то записывает в свой рабочий блокнот.

- Ну так что, Алла Дмитриевна? – нерешительно спрашиваю я.

Женщина поворачивается ко мне и стягивает свои увесистые очки.

- Я уже говорила вам, Белла, что вы абсолютно здоровы. Разве что небольшое переутомление. При ваших травмах, это просто чудо.

Тяжело вздыхаю.

- Ясно.

- Мне кажется, - продолжает женщина, - что вас расстраивает этот факт. Или я не права?

- Сама не знаю, - честно отвечаю я.

Она вопросительно смотрит на меня.

- Понимаете, - решаю объяснить, - если я здорова, то значит вы мне не сможете прописать никакого лекарства, чтобы избавить от этих… снов.

- Белла, - снисходительно говорит доктор, - сны – это лишь наша проекция…

- Я помню, - перебиваю, - вы мне уже объясняли и ни раз.

- Вот и хорошо, что вы помните, - ее голос мягок и успокаивающ.

Наш сеанс подошел к концу уже пол часа назад. Мне пора уходить.

Встаю. Поправляю свой и без того безупречно сидящий костюм.

- Вы придете на следующую консультацию? – спрашивает женщина.

Киваю.

Это мой пятый по счету психолог за последний год. И каждый из них нагло заявляет мне, что я абсолютно здорова. Но ведь это не так!

Сумасшествие.

Это страшное слово преследует меня с самого детства.

Может все-таки доктор поторопилась? Может сеансов, которые у нас были, недостаточно, для точного диагноза?

- Тогда я вас жду в среду к двенадцати дня.

- Хорошо.

Надеваю шубу и ищу в сумочке ключи от машины.

- Белла, - снова голос доктора Аллы, как я ее называю, - давайте в среду попробуем новую методику.

- Какую? – с интересом смотрю на нее.

- Мы вернемся с вами в тот день, когда вы впервые увидели этот сон.

Молчу.

- Если, конечно, вы захотите, - добавляет доктор Алла, озадаченная моим молчанием.

- Я подумаю, доктор, - говорю я и выхожу.

Зима.

На дороге вязкий грязный снег. В машине тепло и пахнет сигаретами с ароматом вишни. Тихо играет радио. Часы на приборной панели показывают без десяти шесть. Опаздываю. Приоткрываю окно и высовываю голову в сырость зимнего московского вечера. Глухо. Объехать пробку не удастся, а на шесть у меня назначена встреча в клубе.