Раб Наилон. Вкус свободы

Глава 1

Первая часть "На цепи": https://litnet.com/shrt/VXOw

«Тэлли», — он не знал, почему повторяет про себя ее имя.

То, как эта девушка смотрела на него…

От ее взгляда по телу бежали приятные мурашки и все внутри переворачивалось, наливаясь теплом, а иногда жаром.

Обычно в женских глазах — в питомнике для рабов, а потом и в купальне, где приходилось делать море неприятных вещей, — Наилон видел похоть. На него смотрели как на красивую игрушку, которая могла доставить много удовольствия. Как на вещь. Доступную и безотказную.

Если женщины раздевали его взглядом (впрочем, он почти всегда и так был раздет), то мужчины… Для них Наилон был ничтожеством, жалким червем, мерзкой букашкой у их ног. Глядя на него, они задирали носы и презрительно кривили губы, порой даже плевали себе под ноги.

Зеленые глаза Тэлли сияли восхищением.

Наилон готов был душу продать, чтобы она и дальше смотрела на него так, с нежностью. Почти как Асаф на Флоя.

Он купался в ее внимании, грелся рядом с ней, невольно расправлял плечи, чтобы казаться выше и сильнее.

— Так ты воин, да? — спрашивала Тэлли, и Наилон кивал, стыдясь сказать правду.

Не воин — постельный раб, игрушка для чужой похоти.

Если он признается, восхищение в ее глазах превратится в брезгливость. Этого нельзя допустить!

Так что он воин, воин, для нее — воин.

— А какое твое любимое оружие? Меч? А может, лук? Я слышала, что эльфы — превосходные стрелки.

— Лук, — кивнул Наилон, ни разу не державший в руках ни того, ни другого.

Тэлли улыбнулась. Солнце бликами заиграло в маленьких камешках, рисующих линии у ее скул, и Наилон залюбовался. Его сердце забилось чаще.

— А как ты получил это? — тонкий палец с розовым ноготком прошелся по краю раны на его плече, там, где начиналось нагромождение уродливых рубцов.

Женщины в купальнях касались Наилона по-всякому, трогали его даже там, где мужчин обычно не трогают, он познал самые изощренные формы плотской любви, привык ходить обнаженным и по щелчку пальцев высовывать язык, а сейчас покраснел, смутился. От этой нехитрой ласки. Невинное прикосновение Тэлли показалось ему интимнее всего, что было с ним раньше.

— Эту рану я получил, когда…

«Вырезал из себя рабскую метку».

— …сражался с ящером в пустыне, — его голос дрогнул. От этой неуклюжей лжи румянец на скулах заиграл ярче.

— Теперь ящеры пустыни тебе не страшны, — ответила Тэлли, и внутри у Наилона все сладко сжалось, потому что она опять посмотрела на него тем самым взглядом. Как на свободного мужчину, достойного уважения. — Ты — заклинатель. Один из дха`ньян. Теперь ты можешь призвать песчаного змея, и он растерзает любого, на кого ты укажешь.

Наилон не был уверен, что снова сможет подчинить себе ту рогатую тварь из Долины Мертвых или Черной Пустоши, как ее называли местные. Все случившееся на подходе к скалам казалось ему случайностью. Словно и не он это был — какой-то другой мужчина, вселившийся в его тело.

С улыбкой Тэлли распахнула для них двери своего небольшого домика. На самом деле это был не совсем домик и не совсем дверь. По крайней мере, не в привычном их понимании. В клане Шао люди жили в просторных шатрах, разделенных перегородками из ткани на несколько комнат. Внутри прямо на песке лежали огромные цветные ковры, повсюду были разбросаны подушки с вышитыми на них узорами. Мебель тоже имелась. Настоящая деревянная кровать на очень высоких ножках. Глубокие сундуки для одежды. Массивные широкие столы, а под ними полки с глиняной посудой. Как у всякой серьезной знахарки, под потолком у Тэлли сушились пучки ароматных трав.

Как только их небольшая компания вошла в дом, Тэлли усадила Флоя на подушки и вручила Асаф мазь от синяков.

— Лу? — позвала она и собиралась уже заняться рубцами Наилона, когда из соседней комнаты к ним выбежала кучерявая девчушка лет семи. При виде гостей она широко распахнула и без того огромные зеленые глазищи. А потом ее глаза и вовсе вылезли из орбит: малышка заметила острые уши Наилона.

Ее рот приоткрылся. На несколько секунд воцарилась потрясенная тишина, а затем дочка Тэлли завизжала и запрыгала от восторга.

— Папа! — вдруг воскликнула она, бросившись Наилону на шею. — Папа! Папа!

Наилон опешил.

Пока он стоял, растерянный, остолбеневший, рыжая хулиганка вскарабкалась на него, как обезьянка на дерево, в попытке дотянуться до длинных ушей.

К счастью, к ним вовремя подоспела Тэлли.

С горящим лицом она сняла дочь с Наилона и строго погрозила ей пальцем.

— Нельзя так обращаться с гостями.

— Но это папа! — возразила малышка, упрямо протянув ручки к Наилону. — Я же говорила тебе, глупая, что мой папа — эльф. И что он придет. И защитит нас от того злого дядьки. И вот он пришел. А ты меня к нему не пускаешь. Пусти, пусти, пусти! — и она задрыгала ногами в воздухе.

Наилон кашлянул в кулак, не зная, куда спрятать взгляд. То, как назвала его эта девочка…

Глава 2

Мужчины из клана Шао напоминали огромных, покрытых шерстью обезьян, а еще от них дурно пахло. После месяца, проведенного в пустыне, Наилон и сам не благоухал цветами, но с местными неряхами ему было не тягаться.

От их конвоиров невыносимо смердело потом, животными, с которыми те возились, и прокисшим молоком. Их длинные рубахи были все в засаленных пятнах, хотя, в отличие от жителей Сен-Ахбу, эти люди не испытывали недостатка в воде. Снаружи среди песка Наилон увидел целых две каменных колодца, к тому же Тэлли упоминала, что в поселении есть маги водной стихии.

Пока их вели в шатер старейшин, Наилон украдкой осматривался. Россыпь черных палаток с трех сторон окружали скалы, защищая их от ветра и монстров из Долины Мертвых. Кое-где взгляд радовали островки чахлой растительности — редкие пятна зелени среди бесконечного, всепоглощающего желтого цвета. Правда, эта зелень была не яркий и не сочной, а тоже с примесью желтизны. Тут и там росли верблюжьи колючки, кактусы и пыльные пальмы. Между шатрами были устроены загоны для домашнего скота.

— Стойте! Стойте! — вдруг раздался позади высокий детский крик. — Куда вы ведете моего папу!

Обернувшись, Наилон увидел бегущую к ним по песку рыженькую девчушку, дочку Тэлли. Ее лицо раскраснелось, волосы растрепались, длинная юбка от бега задиралась до колен. Запыхавшись, малышка неслась к ним со всех ног, поднимая вокруг себя клубы пыли.

— Лу, а ну в дом! — скомандовала мать, но упрямица не послушалась. Достигнув цели, она вцепилась в Наилона всеми четырьмя конечностями, как клещ.

— Не пущу, не пущу! Я не позволю вам выгнать его в пустыню. Он — мой! Мой папа.

За миг лицо Тэлли налилось мучительной краснотой и стало похожим на перезрелый плод. С беспомощным видом она смотрела то на дочь, то на шепчущихся соплеменников. Те неодобрительно, даже осуждающе качали головами.

— Ты меня позоришь, перестань немедленно, — выдохнула Тэлли, явно не зная, что делать.

Наилон тоже не мог отцепить от себя девчушку. Та обнимала его за талию со всей силой, на которую только были способны ее маленькие детские ручки, и ни за что не желала отпускать.

Уже не в первый раз Наилон спросил себя, где ее отец.

Тэлли вдова? А может, Лу родилась вне брака, и поэтому соседи смотрят на нее косо и сплетничают? Или муж Тэлли в долгом походе и скоро вернется домой?

От последней мысли плохое настроение Наилона испортилось еще больше.

Тэлли вполне могла быть замужем.

— Девочка, отпусти его, — строго обратился к рыжей хулиганке ши Дарай. — Мы ведем этих чужаков на совет старейшин. Нельзя заставлять уважаемых людей ждать.

— Но вы же не выгоните их? — упиралась малышка.

— Нет, — Тэлли опустилась перед дочкой на корточки и аккуратно попыталась отстранить ее от Наилона. — Старейшины просто хотят знать, чем эти люди могут быть полезны клану.

Неохотно, с большим недоверием Лу разжала руки, и они смогли продолжить путь.

Шатер старейшин жался к самой скале и напоминал навес из ткани на деревянных столбах. Его полог был поднят и закреплен вверху таким образом, что каждый проходящий мимо видел внутреннее убранство палатки. Вероятно, это сделали, чтобы в шатер проникали солнечные лучи и не надо было использовать лампы из заряженных кристаллов, как в доме Тэлли.

Прямо на ковре среди вороха разноцветных подушек сидели, скрестив ноги, трое очень пожилых человек — одна женщина и двое мужчин. Женщина была седая и сморщенная, как сушеный финик, но на ее лице, у скул, по местной моде сверкали полоски камней — желтых и красных. Мужчины имели густые белые бороды и смотрели на мир подслеповатыми водянистыми глазами. Каждый из этих людей словно уже стоял одной ногой в обители духов. По крайней мере, такое впечатление они произвели на Наилона.

— Подойдите, — голос женщины скрипел, как старое дерево.

Наилон шагнул внутрь палатки, и с его сандалий на ковер посыпался песок. Рядом остановились Флой и Асаф.

Женщина прищурилась, пытаясь лучше разглядеть чужеземцев.

— Если вы пришли с миром, — сказала она, — и хотите остаться с нами, то должны приносить пользу клану.

— Мы не знаем, пришли они с миром или нет, — вмешался ши Дарай, неприязненно косясь на чужаков. — Мы не можем быть в этом уверены!

— Не смей перебивать аш Фатим! — одернул его один из старцев, сидящих среди подушек, и враждебный местный виновато потупился. — Прошу тебя, аш Фатим, продолжай.

Женщина благодарно кивнула. Камешки на одной ее щеке ловили солнечные блики, на другой прятались в тени и казались черными.

— Я дха`ньян. Вы знаете, кто такие дха`ньян?

Они неуверенно закивали, но старейшина все равно пояснила.

— Это маги, обладающие огромной силой и особыми умениями.

Наилон почувствовал, как за его спиной нетерпеливо завозилась Тэлли, явно желая, как можно скорее поведать этим людям о его удивительных способностях. Он напрягся.

— Мое умение — я вижу прошлое в чужих мыслях, — женщина улыбнулась, показав идеально белые зубы без единого изъяна. — Но, чтобы узреть былое, оно, как плод, должно созреть. То, что было вчера, мне недоступно, а то, что — месяц назад, возможно. События же годовой давности лежат передо мной как на ладони.

Глава 3

Тяжело дыша, Наилон всматривался в линию горизонта — туда, где черный песок соединялся с голубым небом. Туда, откуда приходили чудовища пустоши.

Он, Асаф с Флоем, трое старейшин, Тэлли и Дарай вошли в защитный магический туннель. Остальные поселенцы наблюдали за Наилоном, спрятавшись в тени скал.

Он был не готов. Из палатки старейшин его сразу притащили сюда, не дав ни отдохнуть, ни поесть, ни собраться с мыслями. С места в карьер, с ходу в бой. Прямо сейчас на глазах у всего клана Наилон должен был призвать свистом громадного песчаного змея и доказать, что достоин жить среди этих людей.

Получится — все трое останутся в поселении.

Нет — об этом лучше не думать.

Но не думать не выходило.

Судьбы его друзей зависели от него. Наилон понимал это и нервничал еще больше. Нервничал так сильно, что не мог сосредоточиться. Груз ответственности давил на его плечи гранитной плитой.

— Давай, начинай уже, — прошипел ши Дарай. — Или ты ждешь, когда мы состаримся?

— Не мешай, — одернула Тэлли. — Ему надо настроиться, а ты отвлекаешь его своими разговорами. Наберись терпения.

Ни на что Наилон не настраивался. Даже не пытался. Он не знал, что делать. Понятия не имел. В тот единственный раз, когда ему удалось подчинить песчаного змея своей воле, им всем угрожала смертельная опасность, и на него снизошло озарение. Его вела интуиция, но сейчас она молчала.

— У тебя все получится, — шепнула Асаф.

— Просто сделай, как тогда, — поддержал Флой.

И Наилону захотелось огрызнуться, потому что он не знал, как это — «как тогда». Никто не учил его быть заклинателем огромных монстров.

Когда он понял, что медлить больше нельзя, то вытянул губы и засвистел. Тонкий протяжный звук разбил тишину пустыни.

Все смотрели на него. Наилон ощущал на себе чужие взгляды. Чувствовал, как люди, наблюдающие за ним, ждут его победы или поражения. Того, что змей откликнется на свист. Того, что Наилон опустит руки, сдастся и признает себя лжецом.

Он свистел. Пять минут, десять. Ничего не происходило. У него устали губы. Старейшины за его спиной начали шептаться. Краем глаза он видел на лице ши Дарая злорадную усмешку. Напряжение росло.

— Ничего не выйдет, — сказал ши Дарай. — Мы же не будем стоять тут целый день. И так понятно, что эти эльфы водят нас за нос.

Наилон вздрогнул. Его словно ударили под дых. Он прекратил издавать этот бесполезный жалобный звук и прикрыл веки, чувствуя, как по щекам растекается румянец стыда.

— Возможно, мешает стенка туннеля, — Тэлли пыталась не терять уверенности, но даже в ее голос закрались нотки сомнения. — Надо попробовать снаружи. Попробуй. Пожалуйста.

Наилон глубоко вздохнул. Ни на что особо не надеясь, он сошел с безопасной тропы и снова принялся звать рогатую тварь.

В этот раз он старался не отвлекаться на людей вокруг. В конце концов ему удалось сосредоточиться и очистить голову от лишних мыслей. Он свистел так и эдак, менял тембр, пробовал разные способы. То тихо насвистывал мелодию себе под нос, свернув губы трубочкой, то свистел громко и пронзительно, с двумя пальцами во рту. При этом он до рези напрягал глаза, всматриваясь в даль, в дрожащий от жары воздух.

В какой-то момент на горизонте появилась черная фигура. Наилон сбился с ритма, но тут же, охваченный надеждой, принялся свистеть с удвоенной силой.

За спиной послышалась возня. Его спутники возбудились.

Фигура приближалась. Зыбкое знойное марево размывало ее очертания, превращая силуэт на горизонте в неясное темное пятно, но спустя некоторое время стало понятно: это не песчаный змей — другой монстр из Долины Мертвых, ящер на четырех мощных лапах, с массивной головой и зубастой пастью.

— Это Наилон его призвал? Или он сам пришел? — раздался позади встревоженный голос Асаф.

Похоже, она озвучила мысль всех присутствующих, включая самого Наилона.

— Прежде заклинатели подчиняли себе только песчаных змеев, — так же обеспокоенно ответила аш Фатим. — Но все может быть. Проверим?

— Наилон, вернись в туннель, — сдавленно попросила Тэлли, и он кивнул, но не послушался, а наоборот, зачарованно двинулся навстречу зверю.

Вернуться на тропу? А если стена из защитных чар уничтожит ту власть, что он получил над ящером? Наилон не мог этого допустить, не мог подвести товарищей.

Видя, что он рискует, Тэлли дернулась к нему, но ши Дарай поймал ее за руку.

— Я прикрою. Это всего лишь шипастый мерилос. Если нападет, я его сожгу, — на его ладони возник огненный шар, похожий на маленькое солнце. Он потрескивал и переливался всеми оттенками желтого и красного.

Все на тропе напряглись и задержали дыхание.

Пот градом катился по лицу Наилона.

Ящер с черной шкурой, с огромными острыми шипами, торчащими вдоль хребта, остановился в паре метров от него. Он не скалился, не рычал, не показывал зубы и смотрел на эльфа перед собой осмысленным, почти разумным взглядом. И как будто ждал чего-то.

С ужасом Наилон понял, что в легких заканчивается воздух и его свист вот-вот оборвется.

Глава 4

Этот эльф…

Когда Тэлли смотрела на него, что-то в груди, под ребрами, начинало трепетать.

Наилон сильно отличался от тех, кого она знала, мужчин из ее племени.

Он был совсем другим — этим и привлек ее. Своей непохожестью.

Во-первых, Наилон приятно пах, а ее нос знахарки был очень чувствителен ко всякого рода ароматам. Работа с травами и зельями подарила Тэлли острый нюх — в ее деле это было важно: часто готовность того или иного варева определялась по его запаху, ошибка могла стоить кому-то жизни.

Да, запах чужеземца оказался приятен.

Даже после долгого путешествия через мертвые земли от Наилона не смердело так, как от многих знакомых Тэлли, что набивались ей в поклонники. Почему-то она была уверена: в отличие от местных мужчин, эльфы принимают ванну чаще одного раза в месяц и не смотрят на бочку с горячей водой как на личного врага. Редкость в ее краях.

Иногда при виде Наилона знахарка ловила себя на странной и постыдной фантазии: в своем воображении Тэлли проводила носом по его белому горлу, по влажной коже, распаренной после мытья. Она представляла себе его запах. Запах чистой плоти. И ее щеки загорались жарким румянцем возбуждения.

Во-вторых, у Наилона не было бороды. Тэлли нравилось, что лицо эльфа гладкое и все его черты открыты взгляду, а не спрятаны под лохматой волосней, как у того же Дарая. Наверное, скользнуть губами по гладкой щеке и линии челюсти очень приятно.

А целоваться?

Каково это — целоваться с безбородым?

Самое удивительное, волос не было не только на лице Наилона — на теле. Тэлли успела заметить это в те часы, когда эльф снимал тунику и сверкал голым торсом. Смотреть на лысую мужскую грудь было странно. Без шерсти на груди и руках нагота Наилона казалась какой-то особенно неприличной. Вызывающей. Его ладные аккуратные мускулы сразу бросались в глаза, ими хотелось любоваться, пальцы сами собой тянулись их потрогать. Конечно, Тэлли себя одергивала.

Эльф.

Вежливый, спокойный, не грубиян, как ее бывший.

И Лу он понравился.

Ни секунды Тэлли не сомневалась, что у чужака получится призвать песчаного змея, но в пустыне у границы Черной Пустоши случился кошмар.

— Вы солгали! — орал ши Дарай вне себя от бешенства. — Среди вас есть боевой маг, а этот, — он ткнул пальцем Наилону в грудь. — Никакой не заклинатель.

— А вам, живущим по соседству с кровожадными монстрами пустыни, в клане не нужны боевые маги? — друг Наилона Флой сверкнул желтыми глазами исподлобья.

— Нам не нужны обманщики и предатели.

— Ваша старейшина читала наши мысли, — вмешалась женщина, Асаф, и с уважением поклонилась аш Фатим. — Разве мы задумали подлость? Мы всего лишь ищем новый дом и можем принести пользу вашему клану. Способности моего мужа вы видели. Хороший воин — подарок для любого поселения, особенно когда рядом кишат твари, подобные этим, — она кивнула на обмякшую тушу у ног Флоя. — А я владею магией воздуха и огня. Если снять с моей руки этот браслет, — Асаф потрясла запястьем с полоской металла, — я тоже очень вам пригожусь.

Слушая речь чужестранки, аш Фатим согласно кивала, другие старейшины смотрели на нее и повторяли этот жест.

В душе у Тэлли затеплилась надежда. Она очень хотела, чтобы этот красивый светленький эльф остался в поселении. Если пришлых погонят из клана прочь, она взбунтуется. Она не позволит!

— А от этого какая польза? — сплюнул на песок ши Дарай, имея в виду, разумеется, Наилона, который с самой первой минуты стал для него как кость в горле. — Змея он не призвал. На воина не похож. Может, ткать умеет из козьей шерсти, как наши бабы?

Наилон вспыхнул. Тэлли тут же заступилась за него.

— Он отличный лучник. Все эльфы прекрасные охотники. Это всем известно. Да-да, всем известно. Он может охотиться с твоим отрядом и приносить в клан добычу.

Ей показалось, что она нашла отличный довод, но красавчик эльф отчего-то покраснел еще гуще и отвел взгляд. Наверное, не хотел отправляться в поход с ши Дараем и его ребятами.

— Или он может охотиться в одиночку, — нашлась Тэлли.

— Или с ши Газизам, — мерзко ухмыльнулся ши Дарай и посмотрел так, словно проверял, задел ли ее своими словами.

Задел, но знахарка не подала вида.

Их спор прервала аш Фатим.

— Чужаки остаются, — заявила она скрипучим старческим голосом, не терпящим возражений. — Каждый из них может быть полезен. На охоте, для защиты, в быту. А тебе, Тэлли, пора вспомнить о том вкладе, что должна вносить ты. Случилась беда. Раненым нужна помощь. Фаруха одна не справляется.

В поселении было всего две лекарки. Из них двоих Тэлли знала и умела гораздо больше. Ее накрыл стыд: люди страдают, пока она бесполезно чешет языком.

И все-таки она не могла не спросить:

— Пока я буду заниматься ранеными, что будет с чужеземцами? Им нужна крыша над головой. Они устали с дороги и давно не ели.

— Я передам твоей дочери, чтобы она позаботилась о них, — ответила аш Фатим. — Пусть живут пока у тебя.

Глава 5

Дети в клане Шао крайне самостоятельны — это Наилон понял сразу. Пока Тэлли занималась ранеными, ее дочка ухаживала за гостями как настоящая маленькая хозяйка. Похоже, она нередко оставалась дома одна и была научена вести быт.

Огромными круглыми глазами Наилон наблюдал за тем, как девочка замешивает в миске тесто, а потом готовит из него толстые лепешки. Да каким способом! Удивительным!

Сначала Лу развела в пустыне костер, подождала, пока он прогорит до серебристых углей, затем длинной палкой сдвинула этот тлеющий костер в сторону и уложила на его место будущую лепешку. Пласт теста она забросала песком, смешанным с углями.

То, что через некоторое время она откопала, выглядело неаппетитно. У лепешки была толстая черная корка, с которой девочка ножом соскребла песок. Впрочем, судя по выражению лица, результатом Лу была вполне довольна. Она приготовила еще две таких лепешки, налила всем верблюжьего молока и принесла из дальней комнаты какой-то красный соус, а еще несколько кусочков вяленого мяса.

Самый большой кусок мяса девочка положила на тарелку Наилона. Ему же досталась самая глубокая миска с острым соусом и самый крупный ломоть черствой лепешки. И только у него Лу спросила, хочет ли он добавки.

Честно говоря, под взглядом дочки Тэлли Наилон чувствовал себя неуютно. Та смотрела на него как на свою собственность, так, словно он принадлежал ей весь, с потрохами.

— Кровати у нас дома только две, — сказала Лу после еды. — Мамина и моя. Вам придется спать на полу, — она повернулась к Флою и Асаф. — Зато подушек много. А если найдете, как приносить пользу, сможете обменять свои услуги на услуги ткачих и получить собственный шатер.

Девочка подошла к вазе с разноцветными камешками и зачерпнула гладкие кругляши в ладошку.

— Моей маме очень многие должны услугу, — и она покосилась в сторону Наилона, будто проверяя, какое впечатление произвели на эльфа ее слова. — И охотники, и ткачихи, и маги разных стихий, и воины, и гончары, — перечисляя, Лу все выше задирала подбородок, явно гордясь родительницей. Наилон подумал, что ошибся с ее возрастом, девочке явно больше семи, просто выглядит она младше своих лет — низкая и хрупкая.

— Всем нужна помощь знахарки, — закончила Лу. — Моя мама — завидная невеста.

Наилон стушевался. Рядом Флой насмешливо кашлянул в кулак.

Все эти намеки…

Может, он и нравился Тэлли… внешне… но она просто не знала о нем всей правды. О его прошлом. О его пустых чреслах. Ни одна женщина не захочет себе такого мужа. Такие мужчины годятся лишь для постели.

— Тебе спать на полу необязательно, — вдруг обратилась к нему маленькая хозяйка. — У мамы кровать широкая. Места хватит на двоих.

Пока Наилон растерянно моргал, Асаф улыбалась, а Флой едва сдерживал смех.

* * *

Тэлли вернулась ближе к вечеру, безмерно уставшая и вся в чужой крови. Она привела с собой сухонького старика, густо заросшего бородой, как и остальные мужчины племени. Вскоре стало понятно, что это маг. Тэлли отдала ему голубой камешек из вазы, и колдун наполнил водой большую деревянную бадью в купальной комнате.

— Это артефакт, — старик тоже вручил ей камень, но другой — черный и плоский с незнакомыми символами на поверхности. — Он очистит воду после мытья и не даст ей остыть. Хватит на четверых. Как закончите, не забудьте вернуть.

Тэлли горячо поблагодарила мужчину и скрылась за перегородкой из ткани. Ей надо было смыть с себя усталость тяжелого дня. Наблюдая за игрой света в складках шерстяного полога, Наилон не мог не думать о том, что за этой тонкой стенкой Тэлли снимает с себя одежду, остается обнаженной, опускается в ванную. Сам того не замечая, он прислушивался к каждому звуку в соседней комнате. К шороху ткани, к плеску воды.

Флой и Асаф отправились к кузнецу снимать магический браслет. Лу куда-то сбежала. В шатре они остались вдвоем. Одни. Он и нагая Тэлли за занавеской.

От этой мысли меж раздвинутых ног Наилона потяжелело. С удивлением он заметил, как наливается кровью бесполезная штуковина у него в штанах.

Какая глупость!

Неужели после всех лет в питомнике, а потом в купальне ему все еще хочется телесной близости?

Но ведь он ни разу не спал с женщиной, которая была бы ему приятна. С той, которую выбрал сам.

Интересно, если сейчас он предложит Тэлли себя, она согласится или обидится? Он мог бы подарить ей море наслаждения и капельку взять себе, если она не будет против. Ему много не надо. Просто понять, что чувствует мужчина, занимаясь любовью не по принуждению, а для удовольствия.

Наилон встал с ковра. И сел обратно.

А если она оскорбится? Если прогонит его прочь?

Что, если по эту сторону Долины Мертвых мужчины и женщины делят ложе только после свадьбы? Как вообще они договариваются о близости?

Госпожа говорит: «Хочу» — и раб снимает с себя одежду.

А у свободных, как это происходит?

Как подступиться к Тэлли?

Наилон не знал.

Пока он думал, знахарка успела вымыться и вышла к нему в чуть влажном платье и с мокрыми волосами.