Работа над ошибками.

Действующие лица.

По состоянию на миюнь 2014 года

Калинин – маленький тихий областной центр, на берегу Волги. Стал невольным свидетелем и главным действующим лицом запутанной истории, случившейся несколько лет назад, со следующими жителями старинного гордища:

Семья Гавриловых

Отец - Петр Иванович - 50 года, бизнесмен, руководитель ООО «Гарант» - дизайн интерьеров, сеть магазинов элитной мебели.

Мать – его вторая жена, Лидия Васильевна, 43 лет, грациозна, свежа, умна. Финансовый директор ООО Гарант

Приемная дочь от первого брака Петра Ивановича - Анна – 26 лет, бухгалтер, ее муж главный инженер в строительной компании АО «ЧИК!» Михаил Игнатович Грачев. Приемная мать - Ксения Николаена Стрелецкая - первая жена Петра Ивановича, ныне покойная. Анна трепетно относится к ее памяти.

Младшая дочь, Лидии Васильевны и Петра Ивановича – Елизавета – 20 года, начинающий дизайнер в ООО «Гарант». Избалована до беспредела, но пропорционально этому мила и добра.

Клан Фрэйдлин

ЗинаидаМоисеевна – 76 лет, основатель АО «ЧИК!», не человек - железо.

Дмитрий Эдуардович – ее сын, 54 лет, генеральный директор АО «ЧИК!», лучший в мире сын, муж и отец.

Лариса Сергеевна – 47 лет, его жена, пресс-секретарь АО «ЧИК!», даже все самое плохое может сделать самым лучшим (не путать с хорошим).

Вера Эдуардовна – дочь Зины Моисеевны, 50, блогер, путешественник, в прошлом археолог. Любит все что умерло, не переносит ничего живого.

Вадим Дмитриевич – первый внук основателя АО «ЧИК!», старший сын генерального директора, 31 года, исполнительный директор АО «ЧИК!», веселый, неунывающий, грамотный. В пятый раз в разводе. Все пять раз по любви … разводился.

Владимир Дмитриевич - второй внук и сын, 29 год директор Архитектурного бюро ООО «Акварель», расчетлив, холоден, скуп, зануда. Есть и достоинства – холост и обеспечен, независим.

Эмма Дмитриевна – 19 лет, единственная внучка Зинаиды Моисеевны, студентка-медик, в соответствии с выбранной бедующей профессией циничный, беспринципный, но глубоко верующий человек.

Семейка Грачевых

Инна Ивановна – 50 лет, завуч школы, учитель информатики. В разводе. Давно.

Маша – 23 лет, ее дочь, мастер маникюра

Михаил Игнатович Грачев – ее сын, 27 лет, муж Анны. Основательно-положительный персонаж.

Второстепенные персонажи

Николай Степанович Стрелецкий - дедушка Анны Гавриловой, светило медицины, профессор, 77 лет.

Наташа Круглова, троюродная сестра Ларисы Сергеевны Фрэйдлин, подружка Анны, 26 лет, блогер светских новостей Калинина.

Матвей – 20 лет, Жених Эммы Дмитриевны.

Роман Васильевич - Начальник СБ ООО «Гарант».

Вероника Александровна Фадеева – 44 лет, московский художник-оформитель.

Скворцов Антон – 31 лет, лучший друг Владимира Фрэйдлина и его компаньон, совладелец ООО «Акварель»

И другие жители Калинина…

Жалкое утро.

Доброе утро, Пятачок, в чём я лично очень сомневаюсь!

Алан Александр Милн. Винни-пух и все-все-все

17 марта 2017 года.

Утро. На работу. А так хочется спать. Зарыться головой в подушку или покрепче прижаться к Мишке. И спать, спать, спать. Солнце начинает бродить по комнате моей маленькой уютной супружеской спальни. Как хорошо под одеялом, тепло, тихо, уютно…

Черт, полвосьмого! Звонит будильник мобильного телефона, нужно вставать, хочу спать.

- Миша, свари кофе? Ну пожалуйста. – гундошу спросонья.

Тишина. Не открывая глаз, пытаюсь тихонько пнуть мужа. Никого, резко просыпаюсь и не понимающе пялюсь на пустое пространство в кровати. За три года нашего брака, он ни разу не встал добровольно. Ни разу не встал раньше меня, вот чудеса. Сползаю с кровати, иду на кухню. День начался. Мишка на куне с телефоном. Его русые волосы торчат от сна в разные стороны, ну какой он милый. Милый…

- Милая, ты же знаешь, я женился на ней только ради тебя. Чтоб быть рядом с тобой. Я не могу терпеть эту пытку. Я устал. Она хорошая, милая, но я не люблю ее. Мне ее жаль.

Ужас, боль смятение, непонимание. Миша в одних трусах сидит на кухне и изливает душу телефону.

- Не отговаривай меня, это бесполезно. Я подал на развод. Я не могу с ней жить. Прости. Я люблю тебя и ничего не могу с этим поделать. Прости любимая. Но я пытался.

- Миша, - мой голос звучит сдавлено, слова даются с трудом, - что это ты говоришь? – надежда на шутку теплится в моей душе, вот же ж дура.

- Ань, я, - Миша поднимает глаза от телефона и с испугом смотрит на меня, - я…

- Что ты сказал?

- Я сказал правду, - жмет на отбой и смотрит мне смело в глаза. – Я сказал правду.

- Какую, какую правду.

- Я люблю другую женщину, всегда любил. Я с тобой из жалости. Но я устал – не могу. Прости, прости если сможешь, но ты мне не нужна. Никогда не была нужна!

Он кричит, швыряет мне в лицо свою правду. За что? Что тогда было все эти три года? Для него, для меня? Игра в семью? Благотворительность? Что? Одни вопросы и никаких ответов.

- Не люблю и прости, - Миша повторяет это как болванчик.

Сквозь пелену слез, вижу, как он судорожно кидает в сумку свои вещи, попутно выгребая наличные деньги из шкатулки с деньгами. А я плачу, ничего не могу понять. Или не хочу?

- Это какой-то бред, фантасмагория, Миша, Миша! – хватаю его за руку, пытаюсь остановить, но все бесполезно, он отшвыривает меня как старую тряпичную куклу.

-Черт, из-за твоей истерики, даже зубы не почистил! Где мой галстук, этот зеленый совсем не подходит.

- Он болотный.

- Не беси, Ань, где мой серый галстук?

Меня накрывает волна бешенства, злобы, отчаяния, вываливаю его шмотки из шкафа. Все подряд - что попадаются под руку. В этом безумном хламе у мужа получается, к моему удивлению, найти свой чертов галстук. Вот паразит. Но завязывать он их так и не научился, криворука. У него хватает наглости еще и попросить меня о помощи.

- Аня, ну помоги мне его завязать, будь человеком!

- Я, человеком, Я?

Бью его наотмашь по лицу, по голове, по рукам спине. Руки горят от боли, но продолжаю его бить. Миша пытается увернутся, отпихнуть меня, что в конечном итоге у него и получается. Хватает пальто, ботинки, к ключам от машины я успеваю первой.

- Она моя, - кричу ему в лицо.

- Да подавись ты ей, истеричка! – Миша хлопает дверью, обрывая стуком двери мою любовь, наш брак, совместную жизнь.

А я как последняя дура, с ключами в руках, рыдаю, сползая по стенке в прихожей вниз. И плачу, плачу, плачу.

Наливаю кофе – плачу, умываюсь, плачу, натягивая бежевый спортивный костюм (плевать мне сегодня на дресс-код) – плачу, включаю автозапуск машины – и снова плачу. Мне кажется я буду плакать теперь всегда.

Немного успокоиться получается лишь на парковке перед офисом. Телефон светится в сумочке, на автомате отвечаю на звонок.

- Алло, Анечка – голос свекрови неприятно отзывается в виске тупой болью, - Нюсенька, доченька. Тут такая беда случилась …

- Беда у нее, это у меня беда! Ваш сын меня бросил! Кто, кто она, кого он любит?

Но Инна Ивановна всегда слышит только себя.

- Деточка мне нужно тыщ двадцать, срочно переведи пожалуйста, ты же знаешь как Машеньке идет розовый …

- Хорошо, - привычно соглашаюсь, и нажимаю отбой. Перевожу привычно деньги, и на входе в кабинет меня догоняет сообщение от Инны Ивановны: «Дура! Он ВСЕГДА любил твою сестру!» и пару радостных смайликов.

Дура? Я ДУРА?! Какая же я дура! Я очки дома забыла. Совсем к вечеру ничего видеть не буду. И начинаю истерично смеяться.

Пару часов до катастрофы.

Самое печальное в предательстве то, что оно никогда не исходит от твоих врагов.

Но это было только начало, начало моего фееричного конца.

Добираюсь до кабинета бухгалтерии и пытаюсь отвлечься работой от этого непонятного утра. Что это было? Подумаю об этом в обед. Съезжу к Мише на работу, попытаюсь с покойно с ним поговорить. Выяснить, при чем тут моя сестра. И погружаюсь в успокоительный мир цифр. Работа – как упоительно это слово. Лучшее лекарство от личных неурядиц.

Моя работа. Пару слов о нашем семейном бизнесе. ООО Гарант – дизайнерская фирма, клиенты нашей компании лучшие, а точнее богатейшие люди нашего города. Мой отец Гаврилов Петр Иванович ее генеральный директор, мачеха Лидия Васильевна – финансовый директор, а я скромный бухгалтер, на всех возможных участках. Правда в последние три года мы занялись и строительством таунхаусов и коттеджей. Вот эта деятельность и не давала мне покоя, точнее спорные платежи, которые появлялись без моего участия, но за моей электронной подписью. Ну вот и опять, после выгрузки базы появились вопросы. Распечатываю банк, и прямиком направляюсь в кабинет мачехи.

Гаврилова Лидия Васильевна, не типичная мачеха, скорее мой вечный руководитель, от универа, до работы. Лучший финансист нашего города, аудитор, кандидат наук, и что там просто красавица. Наш с сестрой вечный образец для подражания. Успех нашей компании – ее успех, успех ее финансовых и организаторский талантов.

- Доброе утро, Лидия Васильевна,

Мачеха недовольно проводит ревизию моего внешнего вида.

- Анна, на что ты похожа! Как можно в таком виде приходить на работу. Это просто не прилично. Мне придется поговорить о тебе с отцом. Ты должна вести и выглядеть соответственно занимаемой должности и своей семьи.

- Но…

- Не перебивай, кто разрешил тебе сесть! Встань не медленно! Выйди из моего кабинета и приведи себя в порядок, на тебя смотреть невозможно.

- Но, я хочу обсудить эти платежи, я в который раз их вижу, и не могу найти не договоров с этими ИП, ни заявок от отделов на их оплату.

- Анна Петровна, я не собираюсь с тобой ничего обсуждать, пока моя … подчиненная похожа, на бомжа, - мачеха явно злится и нервничает, - оставь свою выписку, я посмотрю, - меняя гнев на милость предлагает Лидия компромисс, - а как ты станешь похода на человека, приходи ко мне и мы со всем разберемся. Уверена, ты зря поднимаешь панику.

- Боже, Лидочка! – влетает отец, - Там, там.. Облава.

- Еще один, какая облава, Петр?

- ОБЭП детка, они забирают нашу технику. Твой Анька, уже забрали.

Мачеха лишь раздраженно пожимает плечами, но все же выглядывает из своего кабинета. Я за ней. По офису ходят люди в форме и изымают наш архив, упаковывают технику. Ого, наш ФД даже бровью не повела.

— Значит так Петя, звони мэру, попытайся узнать, что происходит. Анна приведи себя в порядок, - сует мне в руки свою косметичку, - А я возьму на себя вон того лысого господина, он у них явно главный.

- Да, это следователь, - подтверждает отец.

Твёрдой уверенной походкой мачеха марширует к выбранному ей объекту, а я послушно иду в дамскую комнату навести марафет. Выходит, не очень, руки дрожат. Решаюсь только на пудру и блеск для губ. Как робот без мыслей возвращаюсь к кабинету Лидии, собираясь вернуть ей косметичку. Но притормаживаю, слыша ее разговор со следователем.

- Понимаете, я уверенно, что все это недоразумение. Наша дочь, Анечка, - «Анечка» и «наша», она не в жизнь меня так не звала, - она еще так не опытна могла сделать что-нибудь не так. Это просто ошибочный платеж.

- Я сожалею, Лидия Васильевна. Это не ошибка. Это мошенничество. Уклонение от налогов. И автор документов, к моему глубокому огорчению, ваша дочь.

Все кружится перед глазами, понимание приходит слишком поздно. Вот я дура! Она подставила меня, гадина. Из глаз опять полились слезы.

- Я не виновата, - кричу на весь офис, - Я не виновата. Это все она.

Лидия выскакивает из кабинета, пытается меня обнять и успокоить.

- Анечка, Анечка.

Я вырываюсь и бегу. Прихожу в себя, уже подъезжая к Мишиной работе. Нос с носом сталкиваюсь с Володькой Фрейдлиным.

- Аня, привет, что с тобой? - как обычно холодно интересуется он.

- Привет, Вов, я Мишу ищу. – как можно ровнее и спокойнее отвечаю ему.

Он усаживает меня в холле. И просит охранника вызвать моего мужа.

- Все плохо? – безлико спрашивает он.

- Хуже не бывает! – нервно отвечаю ему. Где ты Миша? ты мне нужен.

- Держи, - как всегда немногословен. Вова, протягивает мне платок, - сопли утри. Вон бежит твой благоверный.

Володя уходит, его место занимает Михаил. Бледный, взъерошенный и какой-то обмякший.

- Мне звонила твоя мать…

- Она мне не мать! – тут же обрываю его, - Миша, мне нужна твоя помощь, дорогой…

- Еще раз говорю, мне звонила твоя мать. Не впутывай меня в свои аферы. На развод я уже падал с утра. (Хвала гос.услугам). Утром мы все выяснили. Так что не смей ко мне приезжать на работу и искать меня. Мне тебя жаль, очень жаль, но я не чем не могу тебе помочь. Прости и прощай.

Плохой конец.

Хороший конец бывает только тогда, когда до него всё было плохо. Уж куда лучше плохой конец.

Эрих Мария Ремарк. Три товарища

Детство - самый счастливый период в жизни у большинства людей, и как ни странно – и у меня тоже. Я совсем не помню ни своих биологических родителей, ни отрезка жизни в детском доме. Мое первое и одно из самых ярких воспоминаний жизни – встреча с Мамой. Ксенией Сергеевной Гавриловой. Я увидела ее еще из окошка столовой. И молния пронзила мое маленькое сердечка. Это она. Она! Моя Мама. Я бежала к ней, падала, снова поднималась и опять бежала, и кричала.

- Мама! Мамочка! Это моя мама!

Уткнулась в нее носом, обняла и больше никогда не отпускала. Они забрали меня сразу же, в этот день, явно с нарушением всех возможных правил (страшно подумать сколько это стоило моему приемному отцу). Мы не разлучались с мамой никогда, каждую ночь, вплоть до своего ухода из жизни, она укладывала меня спать. Водила в детский сад, потом в школу. Все кружки, художественная гимнастика, театры, поездки в отпуск мы проводили вместе с ней. Мама. Ее болезнь была для меня сродни грому в жаркий летний день. Позже я узнала, Ксения Николаевна и в тот день, когда они с отцом пришли в детский дом, была уже неизлечимо больна и не могла иметь детей, а ей так хотелось ребенка. И мы с ней стали друг для друга Вселенной, любовью, жизнью.

Мне было 14, где-то сразу после моего Дня Рождения мама слегла и больше уже не встала. Сгорела за месяц. И пустота.

- Ты была ее самой затянувшейся ремиссией. - сказал дед, гладя меня по голове, - Вот мы и осиротели с тобой.

Гроб матери опустили в могилу и началась новая жизнь. Отец через пару месяцев привел в наш дом новую жену Лидию Васильевну, красавицу и умницу с его, как оказалось родной восьмилетней дочерью Лизой. Лиза была милой, доброй девочкой и я ее искренне полюбила. Ее все любили. Даже отец, он таскал ее на шее, когда она уставала, помогал ей с домашними заданиями, водил на хореографию, учил рисовать. Меня – никогда. Просто давал денег, когда чувствовал себя виноватым. А Лизку он любил …

Нет, приемный отец меня наверно тоже любил, раз после смерти первой жены, не сплавил обратно в детский дом. Тепла между нами не было никогда, поэтому я очень ему была благодарна, что он не вышвырнул меня из дома, Лидия на это мне постоянно намекала. Дорогие подарки, московский университет, заграничные поездки, меня не ущемляли. Свадьба в дорогом ресторане, платье от кутюр, дорогущее путешествие в медовый месяц (Мишка аж из штанов выпрыгнул от счастья), квартира в подарок (правда оказалось, что мама завещала ее мне), работа в семейном деле за неадекватно большую зарплату.

- Мы сделали все что могли, - слышу в темноте чужие голоса. – чуда не будет.

- Пустим родных простится, по одному. Николай Степанович разрешил.

- Еще бы.

Чувствую трубку в горле, и тянущую боль во всем теле. С трудом открываю глаза. Реанимация. Вот так и знала, забыла очки дома – к вечеру буду видеть плохо. Астигматизм, чтоб его. Как то несмешно помутилось. Что они собираются делать. Простится? Со мной? Я умираю? Нет, нет … Не хочу, я выживу и убегу от них всех. Далеко.

С трудом различаю склонившегося надо мной деда. Он гладит меня по волосам наверно, но я не чувствую пости ничего.

- Прости меня детка, - он плачет? – думал буду каяться перед своей смертью. А тут такое.

То что он мне говорит, убивает похлеще черного мерседеса на дороге. Вот я дура, тут бы слепой только не догадался. А я? Хочется смеяться, но не могу. Лишь слеза катится по щеке и та не моя, деда.

Закрываю глаза, память нахлынула вновь, вот отец танцует со мной на свадьбе, и как кто-то из гостей со стороны жениха умиляется. Счастливая будет, на отца похожа как. Ему шикают, она детдомовская.

- Аня, прости меня. Я так … Не вини меня, я не хотел.

О еще и отец каяться решил, ну-ну. Он что до сих пор тестя бывшего боится? Не хотел, хорошо не врет что не знал. Бог с ним, выкарабкаюсь - разберемся. Таких совпадений не бывает.

О боже только не Лиза, и тоже не хотела, ее невинное смазливое личико бесит. Вот, тварь наслаждалась моей унизительной слепотой. Но и злиться на нее слишком – тоже глупо в своей слепоте я виновата сама.

Глядя со стороны на Мишу и себя не затуманенным любовью взглядом, понимаю, он ведь не сильно и напрягался даже влюбленность в мою сторону поизображать. Все это была я, сама придумала, сама оплатила, сама обиделась. Теперь, все будет иначе. Но я так хотела, чтоб меня опять любили.

Мама просила стать счастливой, заботится о деде, родить ей внуков. Любить и жить. А я? Не смогла, не получилось, и я даже не поборолась.

- Ну вот и конец, приблудная, – о и змея пришла простится – знаешь как я долго мечтала об этом дне? Избавится от тебя, крысеныш. Вечная статья, ненужная статья расходов Пети. Такая ты у нас миленькая и тупенькая, наконец сдохнешь и повесим на тебя все наши с Петей косяки. Неплохо я придумала, как вернуть потраченные деньги. И с тормозами так удачно вышло. Тут главное было терпение …

Вот не заткнется, а я устала от ее ненужного трепа, не такая я уж и дура, (хотя конечно не без придури, паз вляпалась в такое) и без нее уже все поняла. Пусть проваливает, одно слово – мачеха

Наконец стало тихо и темно. Молюсь, вспоминаю «Отче наш», как мало я знаю молитв, мало – одну. Опять молюсь, просто, от души, от своих путающихся мыслей и воспоминаний. Прошу Бога лишь об одном, дай мне ШАНС, один только шанс и я все исправлю, правда, правда, я стану другой, сильной, я все исправлю. Чувствую, как гулко стучит последними аккордами мое сердце. И голову рвет отчаянная мысль – Я УМИРАЮ! МАМА!

06.06.2014

Сегодня новый день. Даже если вчера ты ошибся, сегодня ты можешь всё исправить.
Дуайт Ховард

Противно звенит будильник, его трель надоедливо прерывает вязкую темную тишину моей загробной жизни. Это не честно, я умерла, скончалась в муках, у мертвых нет будильников, они спят. Продолжаю нагло спать дальше. Жизни нет, зачем опять звонит будильник. Зачем? И опять такая приятная мятная тишина.

Из успокоительного состояния меня окончательно вытаскивает тряска сестры и ее мелодичный нежный голос.

- Анюта, вставай, уже шесть тридцать, ну открой глаза, мы опоздаем на примерку платья. Ну, Аняяя. – мяучит Лиза.

- Какого платья? - непонимающе уточняю, все еще отказываясь открыть глаза.

- Свадебного платья, твоего, Нюся, свадебного платья. Оно такое красивое. – мечтательно закатывает глаза. Возникает желание прибить ее подушкой.

Свадьба, платье, слишком много для загробной жизни непоняток. Лизка в очередной раз начинает меня трясти, да так сильно, что я с грохотом падаю с кровати, больно ударяюсь локтем. Всю руку пробивает током боли. У мертвых же боли нет…

- Черт, Лиза! – смотрю на сестру и удивляюсь. – Что с твоими волосами. Еще вчера они были короткие.

Пришла очередь сестры зависать.

- Совсем сплохела на фоне свадебных хлопот. У меня всегда были и будут длинные волосы. Аня, с тобой все хорошо. – Лиза с неподдельным испугом смотрит на меня.

Я точно помню, где-то полгода назад сестра обстригла свою шевелюру, назло Вадиму.

- Какое сегодня число?

- Шестое июня.

- Ясно. А год?

- 2014-ый. Аня…

Я смотрю на свой телефон, на свой старый телефон, который сломался еще в памятном июле 2014 и доблестно утонул где-то в Босфорском проливе. На экране четко светятся цифры. 06.06.2014. Приплыли.

- Да я так. Шучу. Проснулась, иди уже. – выгоняю сестру. - Мне умыться надо. Позавтракаем и побежали.

- Да, быстрее давай. Нам еще Мишу забрать по дороге надо. Так что, любимая соня-засоня, позавтракаем в городе.

Лиза наконец уходит. А я уставилась на телефон. Что происходит. Как все это понимать?

Как сомнамбула выплываю из своей комнаты в родительском доме. В голове хаус. Вчера был 2017 год, я была замужем, меня подставил, я умерла, и тут здравствуй «Новый год». 2014-ый, подготовка к свадьбе, длинные Лизины, старый телефон и я вполне себе живая.

У двери кухни невольно замираю, превращаясь в слух.

- Как там Анна, проснулась наконец, - как я раньше не замечала какой у мачехи скрипучий голос, - так съездишь с ней за платьем и проконтролируешь примерку и еще раз пробегись по меню в ресторане. Ее птушному вкусу доверять нельзя, опозорит нас.

- Конечно, мамочка.

- Я договорилась со Скворцовым, свою летнюю практику пройдешь в «Акварели», а я за это найду им главбуха. И обрати уж свой взор на Владимира, сделай милость.

- Мама! - прям вижу, как моя сестренка кривит губы.

- Не мамкай, он «перспектив». Будущее нашего города. Не бабник, с братом и рядом не стоял. Настоящий наследник «Чижа». Красавец. Я Маргариту Викторовну к ним пристрою. Она тебе подскажет, что и как. А на сегодня твоя главная задача – Анна и Михаил. Что б все было гладко и мне не пришлось краснеть на их свадьбе.

Владимир, но как я помню, моя Лизка бегала за Вадимом. Аж кипятком … Ну понятно. Или нет. Может я сошла с ума и мне все приснилось. Бред какой. Надо взять себя в руки и совсем спокойно разобраться.

- Доброе утро! Лиза, я готова поехали. – выдавливаю с огромным трудом из себя улыбку.

- Доброе, доброе … Девочки, аккуратно, - напутствует Лидия, и по-матерински лыбится нам в след. А у меня от ее улыбки по коже бегут мурашки. Вижу почему-то ее змеиный взгляд, там в больнице. – Анечка, с тобой все хорошо?

- Да, - с трудом давлю из себя.

- Ма, у нее свадебный мандраж, - Лиза хватает мня за руку и уводит из дома к машине. – Поехали! – командует сестра.

На автомате подъезжаем к свадебному салону «Нежная лилия», вроде бы здесь я заказывала платье.

- У тебя такое классное платье, - трещит Лизка. Она трещала всю дорогу, бесит этим неимоверно.

Милые девушки, лица знакомы, салон тоже, но это ничего не значит. Сейчас в примерочной, девушка должна уколоться, и долго извиняться. А платье окажется великовато, я сильно похудела, но они обещали подшить его за пару дней. Что было еще? Ах да, сейчас Лизок споткнется, и упадет на диван.

- Ань глянь какая фата, - сестра не замечает ступеньку, заглядевшись на свадебные безделушки, падает лицом на диван.

- Упс.

В примерочную принесли мое платье. Боже, какой все-таки ужас, это не платье это торт, и я в нем была как торт. До сих пор, не пойму, что сподвигло его меня надеть, ах, да, его выбрала моя сестра. А я хотела другое, совсем другое.

- Ты, только посмотри, Анюта, какое оно прелестное. – как я раньше не замечала, этого ехидного огонька в ее глазах. – Оттенок увядшей розы, забыла его название.

- Палевый, ты как, будущий дизайнер не должна бы такое забывать.

Лиза лишь беззаботно передергивает плечами.

- Ой, простите, - уколовшаяся девушка, смотрит на меня с сожалением, - надеюсь, Вы не поранились?

- Все в порядке.

- Вы так похудели, нам придется ушить платье, пару недель нам хватит.

- Какое пару, - возмущается Лиза, - вы должны все за неделю исправить! – и уже шепотом, - ну ты и жердь стала, Анька. Быть такой худой уже не красиво.

- Отстань, - нервно огрызаюсь, и пытаюсь стянуть с себя удушающие меня свадебное платье. Оно начало жечь мне кожу. – Снимите с меня его, или я сейчас его порву! Быстрее.

Нет, не может быть, я уже все это проживала, я все это помню. Не может, не бывает такого. Это невозможно, от слова "совсем".

Мясо или рыба?

Самое вкусное мясо не похоже на мясо, а самая вкусная рыба не похожа на рыбу.

Филоксен.

Еду по знакомым улочкам города. Три года отмотало назад. А оказывается, как все кругом поменялось. Здесь будет большой торговый центр. На месте развалившихся общаг «ЧИЖ!» отгрохает Торговый центр.

- Аня, мы за Мишей едем, ты не туда свернула.

- Точно можно было проехать по короче, улицу Ленина еще не сделали пешеходной.

- Что? – затылком чую Лизино удивление.

- А вот и Мишаня, привет. – снисходительно бросаю в сторону жениха, который с недовольным видом садится на заднее сидение к Лизе. – Смотрю на вас, вы такие милые. - идеальная пара, добавляю про себя.

Миша крайне недоволен, еще бы бедняжка, прождал минут тридцать. Продрог на остановке. Свадьба, которую он не хочет, невеста, которую он не любит. Ради не нужного ему банкета, отпросился с любимой работы. Одно удовольствие посидеть рядом с Лизочкой, вдохнуть ее аромат. Смотрит на нее по-собачьи преданным взглядом. Это должно разбивать мне сердце, а почему-то я испытываю только недоумение, как я раньше не замечала все это безобразие. Надо же быть такой слепой идиоткой.

- Ты могла бы и не опаздывать! – обиженно выдает, вместо приветствия недожених.

- А ты мог бы доехать и на такси! – не спускаю в ответ, приводя нашего милого Мишку в ступор. С чувством давлю ногой на педаль газа, ловлю на мысли, что с удовольствием надавила бы ногой на лицо Лидочки….

- Аккуратнее, Нюсь, не дрова Везешь. – пищит сестра, наблюдаю в зеркало как она эффектно падает в объятия Миши, а тот расцветает как майская роза. Ну-ну.

До ресторана добираемся без приключений. Вот почему я раньше не замечала, что мой Миша открывает дверь не мне, а Лизе, хватает плащ, в гардеробе не мой, а Лизин. И вишенка на торт – па-па-па-пам – он подвигает стул и усаживает со всеми удобствами, не свою невесту, а ее сестру в кабинете менеджера. Хотя в каком кабинете, это на подсобку больше смахивает, вот тебе и ресторан приличный. Но менеджер - девушка вполне симпатичная, умеющая расположить к себе. Если память мне не изменяет – Вероника.

- Рада видеть Вас Михаил с вашей будущей женой, в нашем ресторане. Осталось мелочи, утвердить мелочи, меню и оплатить счет. Мы популярное и очень востребованное место, работаем только по предоплате. Количество гостей и оформление мы уже согласовали с вашей мамой Инной Ивановной, не будем тянуть, перейдем к меню, - пусть и невеста поучаствует, - и протягивает меню моей сестре. В прошлый раз меня это множко расстроило, а теперь множко повеселило.

- Ну, раз невесте, - забираю меню из рук Лизаветы, - то я с удовольствием посмотрю. И не надо, Вероника, так удивляться, невесты и такие вот какая бывают. Так и жених у нас не предел мечтаний.

Немая сцена. Миша собирается с мыслями, куда бы меня послать или поставить на место, но потрясение слишком уж велико. Но, благо Лиза не сдается.

- Я успела увидеть горячее, там свинина, мне кажется, это слишком тяжёлое блюдо. Может заменим его на лосося?

В моей памяти, Миша с радостью согласился, и никто из них не вспомнил, или не захотел вспомнить что на рыбу у невесты тяжелая аллергия. И на мое робкое возражение никто не обратил внимание.

- Лиза, - преданность моего Миши к Лизе даже забавна, - это так предусмотрительно. Без проблем, Лизонька. Ты такая..

- Забывчивая. – добавляю ложку дегтя в его бесконечную патоку, - у меня аллергия, сестренка запамятовала.

- Прости, - тушуется та.

- Ничего, - но голова яснеет, решение приходит так же легко, как и принятие своей новой жизни. – страшного. А что дороже?

- Не большая разница, - Уточняет Вероника.

- Тогда добавьте оба блюда, не будем никого обижать. – возвращаю меню менеджеру.

Лиза выдыхает, Миша, да все равно, выписывает, исправленный договор с рестораном.

- Как будете оплачивать, наличными или по безналу? Предупреждаю, аванс возврату не подлежат.

Михаил предано смотрит на меня. Ага, сейчас, бегу, бегу…

- Ой, Миша, а у тебя есть карта, а то я проспала, в спешке собиралась и не успела взять с собой денег. Ни копейки. Прикинь, кошелек дома забыла.

Бедный жених покрывается пятнами. Лиза пытается его спасти.

- Я могу оплатить. – пищит она, открывая сумочку.

- Ну как можно, Лиза, родители и так вложились не на один миллион в это мероприятие, может же и жених не ударить в грязь лицом, это каких-то пару сотен предоплаты.

Миша понуро пошел оплачивать банкет. Поникший и расстроенный, параллельно готовит речь на вечер, чтоб я возместила ему эту потерю.

Миша расстроен – потратился, в первый раз жизни на меня. Лиза в ступоре, и эта трещотка, оказывается может помолчать.

- Аня, надеюсь остальную часть внесешь ты – срывается мой, уже не мой Миша.

- А почему? – делаю как могу самое невинное лицо.

- Ну, это же наша свадьба…

- Нет, я передумала. Это Ваша с Лизой свадьбы. Ты же ее любишь, о ней грезишь, вот и женитесь, прошу вас обоих меня простить, что невольно встала между вами.