Рандеву с Судьбой

Глава 1. У человека две жизни. И вторая начинается тогда, когда мы понимаем, что жизнь всего одна.

Алиса

Не хочу.

Как же я не хочу туда идти!

Мне всего семнадцать, а чувствую я себя так, словно прожила уже целую жизнь.

И жизнь эта была прескверной.

Медленно и понуро бредя по разбитой сельской дороге, как могла оттягивала момент, своего прихода туда, где так отчаянно старалась выжить и не сойти с ума.

Дом...

Для кого-то посчастливей меня, это место силы, где каждый жест и взгляд наполнен уютной теплотой и родительской любовью...

Теплыми вечерами и заботой... Счастливыми воспоминаниями и счастьем...

Счастьем, которого у меня никогда не будет.

То место, где я родилась, где вечно пьяные и злые родители не замечают меня, свою единственную дочь, видя осоловевшими глазами лишь дно пустого стакана из-под самой дешевой водки, и домом то назвать нельзя. Две небольшие комнатки в халупе на окраине насквозь пропахли перегаром и чем-то скисшим, от чего при входе в эту "обитель" сразу же воротит. Постоянная сырость и сквозняки, проникающие через огромные щели старого дощатого пола, стали для меня уже повседневной обыденностью. Да и к постоянному отсутствию нормальной еды в доме я тоже уже привыкла. Вот только...Как можно откреститься от человека, в которого до сих пор веришь и любишь!?

Мама.

Падшая женщина и позор для всего посёлка, а для меня...всё та же единственная и неповторимая, что когда-то, давным-давно, качала меня на руках и пела колыбельные. И не тем пропитым, прокуренным за последнюю десятку лет, голосом, а настоящим, теплым, родным.

- Мам, я дома, - оповестила я по привычке пустоту, даже не надеясь на ответ.

Его и не последовало.

Скрипя старыми половицами, прошла в кухню, чтобы стать свидетелем уже привычной глазу картине: отчим и мама в алкогольной отключке за грязным столом. Кругом стояли грязные тарелки, валялись подтухшие съестные объедки, а в центре стола, как венец всего - пустая бутылка из-под водки.

"И снова в бой" - устало пронеслось в моей голове, пока я собиралась с силами и морально настраивалась на очередную уборку. Ведь еще вчера, я как могла вымыла и перетёрла все, до чего только дошли мои стёртые от усердных стараний руки.

Еще вчера, я, в который раз, как могла уговаривала маму бросить отчима.

Пусть с одним чемоданом на двоих!

Пусть почти без гроша в кармане!

Все "пусть!", лишь бы не здесь и не с ним!

- Нам нельзя сейчас, Лисичка, подождать еще немного нужно, - ответ на мои мольбы и просьбы был один и тот же.

- Чего ждать, мам!? Я работать буду, мы вместе все сможем!

Ну не могла я потерять веру в то, что когда-нибудь, она согласится и услышит меня!

- Ты же не любишь его... Ты... Просто... Ты...

- Нет, Алиса, я сказала нет.

Вот после таких категоричных ответов без объяснений люто хотелось сбежать из дома и будь, что будет!

Но... Я не могла ее оставить с отчимом.

Он ее изведет, или того хуже, по горячке просто придушит, не рассчитав собственных сил.

Плавали, знаем.

- Эй, есть кто дома?

Прокуренный хриплый голос, раздавшийся со стороны входной двери, заставил меня вынырнуть из собственных мыслей и покрепче стиснуть горлышко пустой бутылки, которую я еще не успела собрать в мусорный мешок.

- Опаньки! Лапа, ты тут совсем одна? - Виктор Михайлович Бешенцев, или просто Бес - еще крепкий, коренастый и не красивый на лицо местный собутыльник отчима, маслянисто сверкая мутными рыбьими глазами, неотрывно глазел на меня из прихожей.

- Отчим сейчас не готов к приёму гостей, убирайся! - с нескрываемым отвращением прошипела я, настороженно следя за мужчиной.

Хотя... кого я обманываю?

Мужчиной, ЭТО - назвать никак нельзя.

Шваль, карточная шушера и подзаборная скотина - вот те самые эпитеты, которые могут охарактеризовать этого урода как личность.

- Мне Плут денег торчит, - смачно сплюнув на пол, Бес, мерзко ухмыляясь, медленным развязным шагом двинулся в мою сторону, - но, судя по кипишу вокруг, часть моих грошей он с твоей мамашкой уже пропил. Так что долг, девонька, придётся отработать тебе. Такую красивую, грех с задранной юбкой не отыметь!

- Хрен тебе, а не долг! - саданув по еще крепкой столешнице бутылкой, в одно мгновение сделала из нее импровизированное оружие барных завсегдатаев, - убирайся! Иначе в собственных кишках запутаешься!

- Какая грозная лапа, - остановившись на пол пути, Бес настороженно следил за розочкой в моей руке, которая, в большинстве случаев, могла причинить серьёзный вред здоровью, а то и вовсе отправить на тот свет.

Я видела по его красной физиономии, как активно он пытается принять для себя единственно верное решение, где одновременно было "и хочется, и колется".

- Ничего, милая, зайду как-нибудь в следующий раз, - пошел на попятную этот хряк, - вдруг, свезёт.

- Пшел вон! - напоследок прошипела я, расслабившись только тогда, когда несостоявшийся насильник скрылся за поворотом.

"Бежать отсюда надо, срочно!" - как на репите, прокручивалась эта мысль в моей голове, пока я, прибираясь в доме, пыталась восстановить свое душевное равновесие.

Получалось плохо.

Противная мелкая дрожь сострясала меня почти до вечера, и даже ночью, мучаясь бессонницей, я так и не смогла хоть немного расслабиться и отдохнуть.

- Лисичка, дай таблетку от головы, а лучше топор, - мама, когда-то красивая ухоженная женщина, сейчас представляла собой весьма жалкое зрелище: бледная, с опухшим лицом и лихорадочно горящими глазами, в несвежем мятом халате, всколоченными волосами и жутчайшим перегаром.

- Мам, я понимаю, что ты опять меня не услышишь, но пожалуйста, не пей ты больше! - с отчаяньем, тихо прошептала я, видя, как сильно дрожат ее руки удерживающие стакан воды у рта. - Неужели, ты не видишь, в кого за столько лет превратилась?!

- Я не могу остановиться, Лис, уже не могу, - горько усмехнулась она в ответ, дрожа от зарождающегося похмелья, - отходняк такой накрывает, что хоть в петлю лезь.

- Ты и без петли отлично справляешься, - отвернувшись, с трудом проглотила ком горечи, что осел в грудине неприподъемной тяжестью.

Глава 2. В жизни, как в школе: самое интересное - перемены.

Мёртва внутри, жива снаружи,

Поражёна проклятьем тьмы.

Мой взгляд пронзает людям души,

Мой взор направлен в их умы.

Сквозь бездну пламенных приветствий,

Средь миллионы гнусных лиц,

Заточен меч несоответствий,

Я смерть несу на крыльях птиц.

- Огонек, ты как?

Простой вопрос, на который так сложно мне сейчас дать ответ.

После смерти мамы прошло три дня.

Ужасных три дня, где море отчаяния и горя не потопили меня лишь потому, что Артем и чета Михеевых не оставляли меня одну даже на минуту.

Сегодня похороны.

— Жива, — эхом отозвалась я, крепче сцепив руки в замок перед собой, - спасибо тебе. Вам спасибо.

— Ты бы сделала для нас тоже самое, - во всем черном, одноклассник на фоне окна смотрелся еще выше и внушительней, — пойдём, ритуалка подъехала.

Ухватившись за крепкую руку Лебедева, встала.

Ощущая себя древней старухой, на ватных ногах потянулась вслед за другом. Не знаю, как бы я выдержала все формальности связанные с захоронением и прощанием, если бы не Артём.

Только его присутствие, не давало скатиться в очередную позорную истерику, заставляя молча глотать слёзы и тихо всхлипывать.

Отпевание в местной церквушке, недолгая дорога до кладбища и три горсти земли: все прошло быстро, тихо и очень тяжело.

Для меня тяжело.

Ведь редкие присутствующие, хоть и выражали мне соболезнования, но не сопереживали уж точно.

Казалось, они пришли не на похороны, а в кино, где под поминальную рюмочку можно обсудить покойницу и ее выпивоху-мужа, убийцу и душегуба.

Отчим зарезал мою мать.

Сам признался, что напился до чертей и зарезал, как только она отказалась наливать ему очередную стопку, вылив в раковину половину бутылки водки.

Вот, как оказалось, сколько стоит человеческая жизнь - половина бутылки!

— А дом-то, кому отходит?

— Так государство, за долги Игорька. Лялька-то ему была гражданской женой, они брак не оформляли. А Алиса ведь не от него.

— А её дочь куда тогда, раз ей наследства не видать?

— Побираться! На трассу! Ведь вы именно этого от меня все ожидаете?! - поднявшись резко из-за стола, не смогла промолчать.

Сволочи!

Какие же они сволочи!

Выбежала на улицу, как рыба хватая ртом воздух, в который раз поражаясь, насколько гнилыми могут быть люди!

— Не обращай внимания на них, внучка, недостойные они люди, - по-отечески, приобняв меня за плечи, Михеич недовольным взглядом гипнотизировал проем двери того самого дома, что вскоре уйдёт за долги.

— Алис, там... к тебе приехали, — Артём, с жатыми в кулаки руками, недобро глядел в сторону небольшой делегации дородных женщин.

— Ко мне?

— Это из органов опеки, — пояснил Лебедев, подтягивая к себе за руку, — тебе нет восемнадцати, я попрошу родителей стать тебе опекунами до твоего совершеннолетия. День рождение же в сентябре только, верно?

— Стой, подожди, какое опекунство? — отрицательно замотав головой, я не успевала за ходом его мыслей, но суть все же поняла. — Артём, твои родители терпеть меня не могут, зачем я им?

— Не им, а мне, — сквозь зубы прошипел друг, стискивая до лёгкой боли мою руку, - ты что, хочешь в детдом?! Знаешь, что там могут сделать с красивой девочкой в первые же несколько дней, м? Никто церемониться и ждать твоего согласия не станет, трахнут по кругу за первым попавшимся углом, а я даже защитить тебя не смогу от этого дерьма!

— Отпусти, ты делаешь мне больно! - выдернув руку из жёсткого захвата, хаотично переваривала в уме то, что сейчас только что услышала от друга.

Я вообще, впервые видела, чтобы Лебедева так крыло от эмоций. Грубость, гнев, отчаяние - это не совсем не то, что я привыкла чувствовать с его стороны.

— Давай сначала послушаем, что мне скажут, а потом еще раз все обсудим, - не стала сейчас спорить я.

Оставив Артёма за спиной, спокойно подошла к тем, от чьих слов сейчас зависело моё будущее.

- Юматова Алиса Сергеевна? - обратилась ко мне одна из них, крашеная блондинка за пятьдесят, - меня зовут Авдеева Лилия Яковлевна, я являюсь представителем органов опеки и попечительства нашего городского округа. Вы, на данный момент являетесь несовершеннолетним гражданином нашей страны, оставшийся без родителей и опекунов. По закону, мы обязаны зачислить вас до вашего восемнадцатилетия в один из городских интернатов. А именно, в интернат под номером семьдесят три с красивым наименованием "Рассвет".

За вами, со мной приехала представитель данного интернета - Кашина Софья Александровна.

- Очень приятно, Алиса, — сухо поздоровалась та, окинув меня прохладным взглядом, — мы не гарантируем стать тебе семьёй за столь короткий срок пребывания в нашем учреждении, но крышей над головой и пищей уж точно обеспечим.

Я, конечно, понимаю, что для них, я просто лишний рот, но... как же это отвратительно звучит!

Удавиться хочется от их "гостеприимства!"

— Спасибо. Но, разве я не могу отказаться? - спросила в ответ, чувствуя, как горит спина от прожигающего взгляда Лебедева.

— Вы сейчас про то, что с семнадцати лет можно выписаться с интерната по согласию самого подростка? — правильно поняла меня Софья Александровна, — не в вашем, Алиса, случае. Хотя... Мы можем предоставить вам выбор: либо интернат до сентября и получение вами, как сироты, квартиры от государства, либо, зачисление вас в технологический колледж, который обязан предоставить для проживания комнату в общежитии. И это все при условии, что у вас есть официальное трудоустройство.

— Она выбирает колледж, - я не успела ничего ответить, как за спиной материализовался Артём.

— Не нужно решать за меня! — вскинув предупреждающий взгляд на друга, я никак не могла понять какого демона он творит!?

Я что, дитя несмышленое?!

— Алиса, послушай...

— Я иду на красный диплом. Хочу сдать дипломированным врачом закончив высшее учебное заведение. Колледж мне не подходит, - перебила я зарвавшегося друга, — первый вариант с интернатом меня устраивает больше.