Расбеременеть за 30 дней

1 глава. Где нормальные мужики?

Автор не безграмотная. В названии нарочитое искажение, которое допускается в придуманных словах. Книга про веселый бардак. Вот и в названии пусть будет веселый бардак. Логично же?

Для особо нервозных: эрратив – намеренное искажение для придания особого, обычно комического эффекта.

Пролог

Милая моя доченька! Еще немного и ты родишься. И я, наконец, увижу твое прекрасное личико. Скорее бы встретить тебя с этой стороны. Я так волнуюсь! Ведь когда-нибудь ты спросишь про папу. Сначала буду врать, что он геройски погиб. Потом, когда ты станешь старше, расскажу тебе правду. Не знаю, как ты это воспримешь. Одна надежда на то, что женщина женщину всегда поймет.

Ведь я старалась для тебя. Выгрызла тебя у судьбы в последний момент, в двадцать девять, когда часы уже сказали «тик», но еще не успели закончить фразу: «так».

Я врала и изворачивалась, чтобы почувствовать тебя, крошечную рыбку, внутри себя. И чтобы у тебя всё было. Ведь с самого начала знала, что придется растить тебя одной. Ну и что? Зато мы есть друг у друга. Две девчонки. Мама с дочкой.

Может быть, когда ты вырастешь, мужчины станут другими. Очень на это надеюсь. Что они научатся быть ответственными за своих женщин. И думать не только о себе. Что они повзрослеют, наконец, до того, как ты состаришься.

Но в мое время женщины взрослеют быстрее. А мужчины... у них куча времени. В двадцать пять они еще не нагулялись. В тридцать пять ищут себя. А в сорок у них уже кризис среднего возраста. И как нам, женщинам, протиснуться между их великими замыслами и наполеоновскими планами с маленькой просьбой: «Давай заведем ребенка».

Никак! Все приходится делать самой. Мне всегда твердили: будь хорошей, учись, работай и будет тебе счастье. Не будет! Потому что в нашей семье у всех женщин очень рано стареют яйцеклетки. Моя мама вскочила в последний вагон, и в двадцать девять лет родила меня. Одна моя тетка родила в двадцать восемь. А вторая тётка не успела. В тридцать было уже поздно.

Я дотянула до двадцати восьми. Ждала, ждала, ждала. Нет. Не принца. Нормального мужика. Думала, что всё чудесным образом изменится. Дни шли, ночи становились все короче, а слёзы все солёнее. У меня оставался год, максимум, два. И больше ждать я не собиралась. Мне надоело быть хорошей девочкой. Потому что все плохие давно устроены. И у них есть всё. А у меня только мечты и надежды.

Мне просто интересно: а есть ли вообще эти нормальные мужики? Я ведь их честно искала. Это вообще очень трудно: искать нормального мужика. Ходить на сайты знакомств или скачивать приложения, убеждая себя, что вот сейчас точно найду. Покрутиться там день-два, искать, искать, искать с воспаленными от мелькания фоток глазами и волосьями дыбом. Закатывать глаза от дурацких подкатов, слямзенных из интернета. Скрипеть зубами от бешенства при виде самодовольных самцов. И – вишенка на торте – получить в личку дикпик, на который без слез не взглянешь. И после этого удалить к чертям приложение и регистрацию на сайте.

Я у тебя мамашка с придурью, моя дорогая кроха. Меня не зажигают крутые и красивые мужики. Те, что берут нахрапом, заставляя пойти наперекор принципам. От которых у нормальных женщин бабочки в животе и дрожь в коленках.

Мне нужен тот, с кем я почувствую себя слабой. И я его до сих пор не нашла. Да, видимо, и не найду уже. Поэтому придется всё самой: и рожать тебя, и растить. И не будет счастливый папаша торчать под окнами роддома, надеясь хоть краем глаза увидеть долгожданную кроху. И фрукты таскать мне в больницу. И собирать кроватку, матерясь и попадая молотком по пальцам.

Потому что все мои отношения с мужчинами заканчивались одинаково:

– Ты хорошая, – говорили они мне. – Но…

А мне «но» и не нужно было. Я и до этого уже всё понимала.

По опыту знаю: если мужик говорит: "Ты хорошая», значит, свадьбы не будет. И ребенка не будет. И в некоторых случаях даже секса не будет.

Мужики не хотят хороших женщин. Они хотят Машку без мозгов, которая ничего не умеет. Зато ноги от ушей и ресницами хлопает так, что аж взлетает. Потому что мужиками рулит не мозг, а эмоции. А для мощных эмоций его нужно встряхнуть, кинуть, разозлить. И чтобы он, как Кинг-Конг, бил себя кулаками в грудь и мчался отбивать Машку у других самцов. И вертолеты лапами смахивал на здания многоэтажек.

Хорошие девочки так не умеют. Поэтому мы одни.

– Язык твой – враг твой, – вечно ворчит по телефону моя мама. – А я говорила, что ты всех растеряешь, потому что вести себя не умеешь с мужчинами.

Я молчу, с ней не спорю. Просто знаю: женщина никогда никого не теряет. Можно временно потерять мозги от любви, но себя я не теряю никогда.

Потому что всегда в любой женщине есть граница терпения, дойдя до которой она говорит:

– Баста, карапузики! Кончилися танцы.

Я сегодня плачу из-за мужика, а завтра он строевым шагом идет на овощ. Мой предел терпения состоял из трех мужиков. И ни один из них не захотел ребенка. И тогда я встала перед зеркалом и сказала самой себе:

– Хватит тебе, Есения, рыдать по ночам и жрать мороженное коробками! От слёз дрожат руки и сбивается прицел. Идите к черту! Овощ в помощь. То есть, всех мужиков на хрен! Я ввожу танки. Война началась.

2 глава. Я тёрла лампу Аладдина

– Это больше похоже на личную месть, – осторожно заметила я.

– О да! – горько усмехнулась Алина.

Ей никто не давал больше тридцати. С ее возможностями выглядеть так молодо не проблема. Но сейчас я увидела, что ей уже сорок с хвостиком. Уставшие глаза выдавали возраст и разочарование.

– Его бывшая жена Анжела Лакс отбила у меня Севера. Мы с ним встречались и у нас всё было хорошо, пока эта хищная тварь не влезла между нами. И еще и пригласила меня потом на свадьбу!

– Ой, мамочки! – не удержалась я.

Этого я не знала. Анжела Лакс – топ-модель номер один в России и одна из самых дорогих моделей мира. Но природная красота сочетается с совершенно непроходимой тупостью и ужасным характером. Она чуть ли не каждую неделю устраивает очередной скандал, о котором пишут больше, чем о военном потенциале страны. Поэтому уследить за всеми ее выходками невозможно.

– Ты понимаешь, Есения? – Алина вскочила и взволнованно забегала по кабинету. – Север предпочел эту кретинку мне! Мне! – она вскинула руки, словно спрашивая небеса, как такое вообще возможно. – Эта тупая овца до сих пор думает, что Эйфелеву башню построили эльфы. Кстати, эксклюзивная грязь мне нужна не только на Севера, но и на его брата.

А Гелий Краснов что ей сделал? Тоже не женился?

– Этот самовлюбленный индюк всегда был против меня, – ответила Демецкая на мой незаданный вопрос. – С самого начала брату в уши жужжал, что я их прекрасной семье не подхожу, – она взяла со стола карандаш, сломала его и бросила на пол. Я не подхожу, а эта дрянь да! – она села на стул, закрыла глаза, глубоко вздохнула, достала из ящика стола коробку конфет, подцепила сразу две конфеты и бросила в рот.

– Хочешь? – она протянула коробку мне. – С ликёром, очень успокаивает нервы.

– Нет, спасибо!

– Окей! – она прожевала и продолжила уже спокойнее.

– Модный дом «Алла Алая» держится на оригинальности. Такого шмота, действительно, нет ни у кого. Всегда в тренде и при этом в нормальной ценовой категории, когда речь идет о прет-а-порте и кэжуале.

В этом Демецкая права. Я сама пару раз покупала их готовые вещи, то самое прет-а-порте. И кэжуал, одежда на каждый день, у них тоже всегда на высоте.

– Их собственное модельное агентство отбирает моделей только с безупречной репутацией, – Алина с сожалением посмотрела на оставшиеся конфеты и спрятала коробку в ящик. – От этой идеальности прямо тошнит! – она рубанула ладонью по горлу. – Поэтому я хочу грязи. Как можно больше. Чтобы уничтожить их. И заодно показать хозяевам журнала, что у меня всегда самые лучшие и эксклюзивные материалы. И если ты со мной, то я буду тебя всячески продвигать. Через год будешь моим заместителем. А потом, возможно, и мое место когда-нибудь займешь.

Ага, конечно! Чтобы устроиться к ней на работу, мне нужно сначала устроиться на другую работу. И не куда-нибудь, а в самый крутой дом моды страны! Она издевается?

– Кстати, за интервью с Анжелой будут особые бонусы. Даже не от меняя, а от хозяев нашего журнала. Мы единственное издание, которому Анжела Лакс не дала интервью.

– Знаете, наверное, у меня ничего не выйдет, – я постаралась, чтобы это прозвучало как можно мягче.

Хотя мне хотелось кричать: «Да ты чокнутая! Как я туда пролезу? Вообще это бред какой-то: устроиться на одну работу, чтобы получить другую».

И вдруг мой телефон, который я по-прежнему сжимала в руке, ожил. На заставке экрана появилась улыбающаяся чудесная малышка месяцев трех-четырех. С невероятными ямочками на щеках. Пытаясь подтолкнуть вселенную, я установила на телефон тему с младенцами. И каждые пять-шесть часов на экране появлялись новые фото изумительно красивых детей. Предыдущее фото появилось за час до собеседования. Сейчас телефон не должен был обновиться. Но эта девчушка была просто сказочной. Она смотрела прямо на меня. И я готова была поклясться, что в ее чудесном личике угадываются мои черты. Словно Мать-Вселенная подала мне знак: всё будет хорошо, твоя мечта сбудется. Более того, она начала сбываться прямо здесь и сейчас. И скоро у меня будет работа мечты и вот такая чудесная дочка. Да я за такого ребенка стену лбом прошибу!

– Знаете, Алена, я, конечно, попробую, – осторожно сказала я, не решаясь оторвать взгляд от телефона и выключить его. – Но меня могут завернуть уже на этапе отбора резюме. Я же никогда не работала личной помощницей. А там, наверняка, требуется опыт.

– Есть у меня там одна девочка, которая мне сильно должна. Информацию не сливает, да и не знает она ничего. Сто двадцать пятая служащая в офисе. Но твое резюме подложить в стопку кандидатов, отобранных для собеседования. может. Она как раз и обзванивает кандидаток. Но учти, – Демецкая погрозила мне пальцем, – только не вздумай вырядиться туда, как ко мне. Прикинься ветошью и не отсвечивай! Шмот скромный, неброских тонов. Всё закрытое и свободное. Косметики ноль. Иначе Анжелка, которая контролирует отбор, сделает всё, чтобы ты туда не попала. Она мечтает снова соединиться с Севером и даже на метр не подпускает тех, кто способен ему понравиться. А его вкус она знает очень хорошо.

– То есть, я точно не в его вкусе? – это, конечно, уже ясно, но всё же следует уточнить.

– Даже близко нет, – улыбнулась. Алина. – Прости за прямоту! Поэтому я тебя и выбрала. – Это Отелло в юбке и на длинных тонких ножках всегда было ревнивое, а после того, как Север ее турнул, совсем окривело от бешенства. В тебе она никак не разглядит конкурентку. Поэтому есть большая вероятность, что именно тебя и возьмут.

3 глава. Разбеременеть  – ужасное слово

Есения

Неужели меня приняли на работу? Незаметно для присутствующих я тихо ущипнула себя за ногу. Нет, Север и Анжела не исчезли. А я не проснулась в своей съемной однушке в любимой пижамке. Это всё происходит наяву. Главное: продержаться до конца.

Я на целую одну работу ближе к своей цели. Что мне нужно теперь? Продержаться тридцать дней и не спалиться с моей фальшивой беременностью. Найти эксклюзивный материал на Севера. Сдать его с потрохами Демецкой. Получить работу мечты и, наконец, разбеременеть.

Разбеременеть – какое ужасное слово! В нем слышится дикая безысходность. Ненавижу слова с корнем «раз». Одноразовая посуда, одноразовый секс, одноразовая жизнь.

Один раз – это, фактически, «больше никогда». Меня даже слово «развидеть» пугает. Им сейчас часто пользуются в интернете. Но что оно означает чисто на слух? Один раз увидеть и всё. У меня от этого слова каждый раз мороз по коже. Потому что Мать-Вселенная наши запросы воспринимает не так, как нам хочется. А вдруг она подумает, что лучше лишить меня зрения, чтобы я больше такого никогда не увидела?

Звуки – это вибрация. А вселенная как раз и состоит из вибраций. В словах содержится великая сила. Не грамматическая, не смысловая, а фонетическая. Правила языка не передают Матери-Вселенной смысл. Зато его передают звуки. Чистейшая фонетика – это и есть магия. Не смысл слов, а их звучание. Наверное, поэтому магические заговоры по смыслу полная ерунда. Но определенный набор звуков, то есть, вибраций, и вызывает мощную реакцию окружающего мира. Тех скрытых сил, до которых можно достучаться только с помощью определенного набора звуков. Наши предки это знали. А мы продвинутые, закованные в правила и припечатанные сверху дипломами, считаем себя умнее, чем древние силы.

Люди этого не понимают, а потом жалуются, что посылают запросы Матери-Вселенной, а она не реагирует. И визуализации у них тоже не работают. Это потому, что их с детства научили быть правильными и критичными. И меня учили. А я больше не буду слушать никого!

Разбеременеть через «з» – это получается, что я могу забеременеть только один раз. Да я и борюсь за это. Да мне бы хоть разочек! Но всё равно сердце верит в чудеса. Если не верить, то и с постели утром не встанешь. А вдруг повезет и детей будет двое? Ну всегда же есть медицинское чудо. Почему оно не может случиться со мной? Может быть, на мне и закончится наша семейная аномалия? Расбеременеть через «с». Здесь слышится обратное действие и нет безысходности. Пусть неправильно, зато оптимистично. Великий и могучий русский язык меня простит. А если не простит, то пусть утешается в объятиях душнил, которые кичатся своей правильностью.

Вон Ломоносову тоже все говорили, что нечего ему в Москве делать. И что в академию его не примут. Потому что по правилам нельзя было крестьянам высшее образование получать. А он до Москвы пешком дошел. И документы подделал. Выдал себя за дворянина. И еще и за границу поехал потом учиться. И где он и все те душнилы, которые всё делают по правилам?

Расбеременеть через «с». И точка!

– Мне можно приступать? – на всякий случай уточнила я у шефа.

– Да, если вы не голодны, то да.

– Спасибо! – я хотела пройти в свой кабинет, но в этот момент дверь кабинета распахнулась.

В комнату ворвался старший брат Севера Гелий в сопровождении толпы помощниц, увешанных тканями и готовыми нарядами. Увидев меня, Гелий резко затормозил. Помощницы едва не попадали. Только одна устояла на ногах. Высокая, сухопарая, лет шестидесяти, с элегантной стрижкой, она гневно взглянула на Гелия. Я ее тут же узнала, так как видела на многочисленных фото в интернете. Нина, правая рука Гелия. Почти член семьи.

– Солнцеподобный, ты бы хоть предупреждал, когда тормозишь, – возмутилась Нина и слегка хлопнула Гелия по плечу.

– Прости, душа моя! – он чмокнул Нину в щеку и бросился к Анжеле.

– Любовь моя, где ты? Я тебя жду! – заорал он. – У нас показ через две недели. Примерки нужны. Объемные текстуры пришли, – он схватил ярко-красный вязаный лоскут и примерил его на Анжелу.

Она молча сбросила ткань и состроила печальную гримаску, одновременно показывая глазами на меня. И тут мне повезло. Их креативное величество соизволило обратить на меня внимание.

– Это что? – Гелий достал из кармана очки и приложил к глазам, как пенсне, внимательно рассматривая меня.

– Это моя новая помощница Есения Волкова, познакомься, – объяснил Север.

– Нет, она не может здесь работать, – решительно заявил Гелий и обошел меня со всех сторон, словно я была клумбой. – Ну нет, только не это! Кошмар какой!

– Гел, не хами! – осадил его Север.

– Я даже и не начинал, – хмыкнул Гелий. – Но ты сам должен был понять. Ты посмотри, во что она одета. Это же адский ад!

Вот наглец! Я, между прочим, за этот строгий костюм отвалила солидную сумму. Потом месяц обедала дешевыми сосисками. Дорогая реплика «Фенди». Узкая, бежевая, длинная юбка с косым диагональным подолом. Жакет в тон юбке и шелковая белая майка. Туфли у меня роскошные, по акции урвала. Светлые, на небольшом каблуке. Дорогая простота, стиль «старые деньги», на котором весь мир сейчас помешан.

На себя бы посмотрел, петух крашеный! Красные широченные штаны, белая льняная рубашка навыпуск, алый шейный платок и белые туфли с узким носом. А прическа-то, прическа! Волосы у него едва не доходят до плеча. Так он их на затылке собрал в «дульку». И по три кольца на каждой руке. А браслеты даже сосчитать невозможно. Какое-то сложное переплетение белого золота от «Картье» и бус с натуральными камнями. А ведь ему уже сорок, хотя выглядит моложе.

4 глава. Что нужно девушке для счастья?

– Солнцеликий мой, только не волнуйся, – Нина прижала руки к груди.

– А я не волнуюсь, – Гелий взял со стола стакан с соком, хотел отпить, но стакан выскользнул из рук, упал на пол и разлетелся на осколки. – Видишь, Ниночка? Я спокоен, как никогда. Просто убирайся отсюда, Есения! Немедленно! – внезапно заорал он, надсаживаясь, и красный платок, не выдержав землетрясения, соскользнул с его шеи.

– Меня нанимал Север, – тихо, но твердо возразила я.

– Это указание Севера, – Гелий поймал платок и запихал его в карман.

– Тогда почему он сам мне не сказал? – не уступала я.

– Да что ты о себе возомнила? Слишком много чести! – отрезал Гелий. – Будет он за тобой бегать. Вон!

С трудом сдерживая слезы, я схватила сумку и пошла к выходу, стараясь не бежать. Беременные не бегают. А мне очень хотелось мчаться изо всех сил куда-нибудь далеко, там забиться в угол и всласть поплакать.

Стараясь соблюсти остатки раздавленной гордости, я чинно вышла из здания и опустилась на бетонный барьер. Живот очень мешал. Но не снимать же мне его здесь!

В этот момент раздался телефонный звонок. А вдруг это Север хочет сказать, что скотина Гелий всё наврал и меня никто не уволил? Дрожащими руками я вытащила телефон из сумки. На экране высветилось имя стервы-редакторши. Вот акула эта Демецкая! Моментально почуяла свежую кровь.

– Ну как дела?

– Всё хорошо. Жду ответа, – бодро соврала я.

– Как Север? Как Анжела? – продолжила допрос она.

– Отлично! Я всем понравилась. Ну… так мне показалось. Кроме Анжелы, конечно. Ей вообще никто не нравится. Но она ко мне нейтральна. Не приставала, и на том спасибо.

– Ладно, держи меня в курсе новостей.

– Обязательно, – пообещала я, положила трубку и, наконец, расплакалась.

Ну всё. Я потеряла обе работы. Не помогла мне визуализация. И суеверия не помогли. Теперь что раЗбеременеть, что раСбеременеть, всё одно. Если ты родилась в самом низу пищевой цепочки, то там и останешься. Сожрут тебя хищники, которым от рождения даны не только большие зубы, но и социальные условия. А ты так и будешь бегать по коучам в интернете, давать запросы вселенной и надеяться на чудо. А им эти чудеса даются сразу, при рождении. Связи и деньги – вот как это чудо называется. А ты утешай себя тем, что особенная, и у тебя всё получится. А вот хренушки!

– Ну ты и навела шороху, сиротка, – рядом со мной на барьер присел Влад и похлопал меня по животу. – Силикон? Бионическая кожа?

Я молча смахнула его руку со своего живота.

– Предлагаю отметить твой грандиозный вылет с работы. Как своего рода рекорд. Ни разу не видел, чтобы человек на новой работе продержался ровно полчаса, – он вытащил из кармана бумажный платок и протянул мне.

– Очень смешно, – платок пришелся как нельзя кстати.

– Да ладно, красотка. Поедем обедать.

– Не хочу.

– Ты мне должна, малыш. Я тебя не выдал, между прочим.

– Спасибо! Теперь можешь всем рассказать. Вот они обрадуются! Избавились от врушки и аферистки, которая обманом пробралась в их светлый храм высочайшей морали.

Влад рассмеялся и обнял меня за плечи.

– Пожалуйста, не реви. Оно того не стоит. Всё бывает в жизни. Кроме того, посмотри позитивно на негативный момент: ты познакомилась со мной. А я ведь красавец, умница, талант и лучший в мире утешальщик. Сто восемьдесят два сантиметра милоты, – он откинул блондинистые волосы со лба и лукаво сощурился.

– А еще у тебя моторчик и ты живешь на крыше, – сквозь слезы улыбнулась я. – Но как ты правильно заметил: это тоже своего рода рекорд. Так что вопрос: кто из нас двоих талантливее?

– Ну вот! Ожила спящая красавица! –обрадовался он, вскочил на ноги и начал фотографировать меня с разных ракурсов.

– Не нужно! – я закрыла лицо рукой.

–Еще как нужно! Хорошо свет поймали, – он рассматривал снимки на экранчике камеры. – Да, кстати, телефончик свой дай.

– Слушай, Влад, мне сейчас вообще не этого всего, правда. Хочу домой и остаться одна.

– Ну мне сейчас тоже нужно в пару мест подскочить. А потом можно и встретиться. Не забывай, что я тебя не выдал, хотя мы почти не знакомы. Значит, на меня можно положиться.

Щурясь на ярком солнце, он ожидал ответа. Его светлые густые волосы шевелил ветерок. В глазах отражалось небо. Было бы хорошо от такого девчонку родить. Красавица получится, если будет похожа на отца. В мужья он не годится. Да и не нужно мне никакого мужа. А вот забеременеть очень нужно. Так почему бы и не от него? Не то, чтобы я сразу собралась с ним спать. Но мало ли как сложится? А вдруг вселенная компенсирует мне неудачи в карьере красивым малышом с бездонными, как небо, глазами?

– Хорош упрямиться, волшебница. Посидим в хорошем месте. Поболтаем. А ты потом решишь: стоит ли продолжать. Я ведь не гопник какой-то. Меня бояться нечего. Кроме того, у меня тоже связи имеются. Может, и я пригожусь? Вместе подумаем, на какую работу тебя лучше пристроить. Я очень многим помогаю. Поэтому меня девчонки так любят.

5 глава. Отряд не заметил потери бойца

– Есения, я вам на компьютер списки переслал, – Север, как ни в чем не бывало, оторвал взгляд от монитора. – Пожалуйста, пройдите в свой кабинет, дверь в углу, – он кивнул на неприметную белую дверь в углу кабинета. – Это списки новых моделей, с которыми мы еще не работали. Пройдитесь, пожалуйста, по критериям отбора, которые я вам выслал. Составьте список из десяти кандидаток и перешлите мне.

– И похороны мне организуйте, – всхлипнул Гелий.

– Ну зачем же так, светило наше? – погладила его по плечу Нина. – Ну, милый мой мальчик, мы же хотели на озеро, на покой. Вот съездим в Милан и уйдешь.

– Я до этого умру. Когда какая-то шелупонь выйдет на подиум в моей самой лучшей за всю жизнь коллекции, – Гелий закрыл глаза рукой, выдержал театральную паузу и решительно заявил: – Нет! Нет и нет! Или Анжела, или никто! Даже не думай шуршать в этих списках, Ефросиния! – пригрозил он мне.

– Гелий, мы не можем ее вернуть. Это невозможно¸– Север устало потер глаза. – Ты же знаешь Анжелу. Эта истерика на месяц, не меньше. До показа она точно не отойдет. Будем работать с чем есть. Мы столько новых моделей открыли! Сейчас откроем еще одну.

– Лучше закройте меня в гробу, – Гелий сорвал с шеи ярко-алый платок и вытер им глаза. – Или отправьте в Китай. Я буду шить на грязной, маленькой, полутемной фабрике для таких, как Епитимья, – он ткнул в меня пальцем, выхватил из кучи шмоток алый огромный шарф крупной объемной вязки и набросил мне на плечи.

– Епитимья –это не имя, а наказание, – шепотом подсказала Нина.

– Так она и есть мое наказание, – всхлипнул Гелий.

Я еле сдержалась. Так захотелось ответить ему в рифму! Вдруг откуда ни возьмись появилась я. Смирись!

– Видели, какой ужас? – он отошел на пару шагов, рассматривая меня. – Вот так это будет смотреться на всех остальных.

– А по-моему ничего, – возразила Нина. – Блондинкам алый идёт. Есении совсем неплохо

– Нина! – в ужасе прошептал Гелий, прижимая ладони к щекам. – Нина! Ты тоже против меня? – заскулил он. – Ты посмотри и ужаснись! Ты вспомни, как это смотрелось на Анжеле.

– Лучше смотрелось, не спорю. Но и на Есении нормально смотрится, – спокойно ответила Нина. – Более того, мне на Есении нравится больше. Есть в этом милое очарование средней полосы России. Уютом запахло. И восьмидесятыми. Ты посмотри, Солнцеликий. Это не гламур, нет. Это уют 80-х и 90-х. Вспомни моду тех времен: эксцентричность, объемность, в какой-то мере вульгарность. Но самое главное: психологический уют. Люди до сих пор обожают те времена, потому что всё было проще и честнее. Намного понятнее. Мужчины – это мужчины. Женщины – это женщины. Запад – плохо. СССР – хорошо. Мини-юбки, яркие цвета, множественные отделки, желтое золото. Никакой тебе осознанности. А «старые деньги» означали заначку, которую не успел поменять до того, как бабки обесценились. А меха какие были! – она мечтательно закатила глаза. – Объемные, богатые. И кожаные изделия такие, что в один плащ можно было двух человек завернуть.

– С пелериной плащи, – вдруг улыбнулся Север.

– Вот! – оживилась Нина. – Помнишь, да? Мы же от души шили. Не крахоборничали. А украшения какие были! Крупные, смелые, яркие. Одним браслетом можно было здорового мужика зашибить! Женщина на улицу выходила, как на выставку. Весело же было! И вот на Есении это так и смотрится. Не гламур, конечно, как на Анжелке, но мне вот так, – она поправила на мне шарф, – нравится больше.

– И мне тоже, кстати. Нина права: на Есении это смотрится по-другому, но не менее впечатляюще. Наверное, из-за беременности. Беременные всегда уютно смотрятся, – вмешался в разговор Север, откровенно рассматривая меня.

От чего я съежилась и невольно прикрыла руками животик, который внезапно колыхнулся, словно заволновался вместе со мной. Взгляд у Севера был какой-то особенный. Словно он воспользовался возможностью рассмотреть именно меня, а не шарфик.

– Ты, брат, это всё Анжеле скажи, – язвительно хмыкнул Гелий. – Ей понравится.

– Да, сказать Анжеле определенно нужно, – Нина расправила шарф так, чтобы он не закрывал мой живот. – За две недели вполне успеем отшить вещи Анжелы второй раз и в другом размере. Материалы есть. Вот как чувствовала: сказала тебе тогда, Гелий, заказать материалов побольше.

Север с Гелием недоуменно посмотрели на нее.

– Нина, у тебя старческий маразм? Начало деменции? – осторожно осведомился Гелий. – Дважды ничего не бывает. Мы родились без примерки и сдохнем без репетиции.

– Ну ты за языком-то следи, – строго осадила его Нина. – Не пестициди! Помню, как твоя мама мне тебя впервые подержать дала. Годика два тебе было, но уже тогда весь здоровый был, длинный такой. А я юная совсем, худенькая, слабенькая. Не удержала тебя. И ты малость головкой по деревянному столу и чиркнул. До сих пор чувствуется, – она обиженно поджала губы.

– Ну прости, прости меня, душа моя! – Гелий склонился к ней, взял за руки и принялся целовать их.

– Ладно, – она шутя хлопнула его по лбу. – Вот что я вам скажу, дети мои. Мы Анжелку все знаем, как облупленную. Она же ревнивая идиотка и страшно эгоцентричная. Считает себя пупом земли. И уверена, что мы без нее пропадем. Но стоит этой вертихвостке узнать, что мы без нее справились, как она тут же прискачет обратно. Прямо к показу. Эта дылда, если нужно, до Милана пешком дойдет. Видали, что на подиумах творится? Сплошной бодипозитив везде. Вот и мы отставать не будем. Выпустим беременную модель на подиум. Обычную. Как с улицы. А то нас и так все обвиняют в том, что мы не в тренде. Вот и войдем в тренд. Всем заранее объявим, что у нас бодипозитивная Есения вместо Анжелы пойдет основным гвоздем программы.

– Почему это бодипозитивная? Я не толстая, – заявила я.

– Я не сказала: толстая. Я сказала: обычная. Не обижайся, детка, – Нина обняла меня за плечи. – А главное: донести до Анжелы, что ее место будет занято везде. –– И в постели Севера вместо нее тоже будет Евлампия, – коварно прищурился Гелий. – Я правильно понял твою задумку, Ниночка?