Рассказы неаполитанской тётушки

Неаполь - город хлебный

Глава 1

Вот уже вторую неделю Таисия искала себе новое место работы. Она пока продолжала жить в доме прежних хозяев, те всей душой привязались к ней и никогда бы не отпустили, если бы их мать была жива.

Подопечная умерла через полгода после того, как Таисия стала за ней ухаживать. Это было какое-то наваждение. Вот уже два года, как женщина переехала из Украины в Неаполь и за это время сменила уже несколько домов.

Её подопечные мёрли, как мухи, хотя она все силы отдавала на то, чтобы хорошо за ними ухаживать и, как можно дольше задерживаться на одном месте. Конечно работа сиделки была не самая лучшая, но всё же это лучше, чем работать за мизерную зарплату дома и не знать на что жить и как расплачиваться с кредитами.

В Неаполь Таисия попала случайно. Она тогда так устала от бесконечных долгов, что приехала в Италию в поисках хорошего заработка и лучшей доли. Неаполь - город хлебный, особенно для таких отчаянных, как она, котрых не страшат никакие трудности.

Её позвала сюда подруга, которая давно уже здесь благополучно обосновалась и возвращаться домой пока не собиралась. Подругу она знала по университету, это была её сокурсница Зойка Малейко. Эта самая Зойка и сама уже столько работ сменила, что и не сосчитать. Была она и сиделкой, и горничной. Теперь вот устроилась нянькой или по другому сказать бебиситором в хороший дом.

Таисия нянчить чужих детей отказывалась напрочь, поэтому пришлось соглашаться на работу сиделки к больным старикам и старухам. Родня стариков попадалась преимущественно неплохая и они надышаться не могли на свою Таис, как называли её на свой манер.

Она, кроме того, что на совесть выполняла свои прямые обязанности, как то помыть и покормить, могла сделать укол и поставить капельницу своим подопечным. По профессии женщина была учителем русского языка и литературы, хотя уже давно не работала педагогом.

Нет, она конечно какое-то время отработала в школе, в своём родном посёлке Андреевка и ей даже нравилось преподавать. Но всё это было в той, прошлой жизни, вплоть до того момента, как муж Игнат покончил собой и оставил её с двумя малыми детьми на руках.

Ох и выла она тогда белугой, распластавшись над его телом, ох и выла. Тогда во всём посёлке на неё не смотрел косо разве что ленивый. Ну конечно, молодой мужчина во цвете лет, вдруг, ни с того ни с сего лезет в петлю. Не иначе жена виновата, по всему видать, что гульнула стерва.

Разве расскажешь каждому, что у её Игната по наследственной линии было что-то не так с психикой? Чуть ли не все мужики в его семье суицидники, то вешаются, то топятся. Конечно сама она об этом узнала гораздо позже, когда была уже прочно за ним замужем. Правда она тогда не поверила и подумала, что болтает его матушка, наговаривает на сына, пытаясь их разлучить.

Познакомились они с ним в Бердянске в 1987 году, когда она училась там в педагогическом университете, а он оканчивал агротехнологический техникум. Игнат был видным парнем и красиво за ней ухаживал, все подружки Таисии умирали от зависти к ней и её счастью.

Он был высокий, плечистый, кудрявый и синеокий. Кроме того, парень играл на аккордеоне и прекрасно пел. А уж как обнимет, так душа и вовсе пропала. Поэтому-то, когда он сделал ей предложение, она не раздумывая согласилась. И повёз её Игнат в свой дом, чтобы познакомить с роднёй.

Эх, знать бы тогда чем всё это закончится, может и не мыкалась бы она сейчас по чужим домам, да на чужбине. Ну да что теперь вспоминать о былом и виноватить других? Но мысли всё равно упорно лезли в голову и она снова и снова вспоминала о том, что уже давно быльём поросло.

Свекруха Таисию невзлюбила сразу же и совсем ей житья не давала, да так, что она, недолго думая, тут же собралась и уехала к себе домой, сказав Игнату на прощание, что если хочет, то пусть остаётся возле материной юбки, а она уезжает к себе, в родную Андреевку.

Игнат долго не раздумывал и поехал за ней следом. Чуть позже Таисия получила письмо от свекрови с предупреждением, чтобы она была осторожнее, мол не доживают мужики их рода до 30 лет. Вот тогда-то она и подумала, что свекруха так и ждёт, чтобы ушла от него молодая жена.

С Игнатом они жили душа в душу, а когда родился первенец Петро, то муж и вовсе не знал, как её порадовать. Называл он жену всегда ласково, величал лебёдушкой своей. Работал он по специальности в агропромышленном комплексе, прямо в Андреевке.

Таисия работала учителем в родной школе, где когда-то училась сама. Была она младшим ребёнком у своих родителей, у которых кроме неё было ещё 6 душ детей. В деревнях и сёлах всегда рожали помногу, а там уж как Бог даст, кто выживет, а кого и приберёт Господь.

Младшая дочка семьи Кафтановых росла красавицей и умницей и все в округе знали, что уж она то выйдет в люди и всегда будет уважаемым человеком. Так оно в общем-то и было. Работа учителя в школе, тем более на селе, всегда в почёте.

Через 3 года родила она своему Игнату дочурку, маленькую Софийку. Было ей в ту пору 25, а мужу 28. Вот тогда-то и стал муж всё чаще уходить в себя, погружаясь глубже и глубже в депрессию. Только в те времена депрессию болезнью не считали и не лечили. А сама Таисия вертелась, как белка в колесе и ей совершенно некогда было заметить, что с мужем творится что-то неладное.

Дети маленькие, дом и хозяйство большое, где уж тут уследить за всем? В общем, не дожил Игнат до 30 годов, всё как и предсказывала свекровь Таисии. Нашла жена своего мужа ранним утром в сарайке. С матерью его они увиделись на похоронах, но так ничего и не сказали друг другу.

Если раньше у двух женщин не было точек соприкосновения, то теперь и подавно. С тех пор немало пришлось помыкаться Таисии, прежде чем дети выросли и стали жить своей жизнью. Она бралась за любую работу, только чтобы прокормить и поднять их на ноги, дать им всё самое лучшее.

Наступили времена независимости, когда учитель русского языка и литературы больше не был в таком же почёте, что раньше, поэтому она легко отказалась от своего призвания и ушла вначале в торговлю работать на других, а потом сама возила из Польши товар и стояла на рынке.

Новая подопечная

Глава 2

На следующий день Таисия встала рано, чтобы загодя приготовится к запланированной встрече, без излишней суеты и спешки. Чемодан был уже собран и нетерпеливо ждал её здесь же, в комнате у двери.

Она облачилась в опрятное скромное платье и нанесла минимум макияжа, уже наученная горьким опытом, что работодатель не любит броских претенденток на должность.

Когда проснулась Беатриче, Таисия уже была полностью готова к выходу. Две женщины обнялись и Беа пожелала ей удачи. За то время, что Таис проработала в доме этой семье, они почти сроднились.

Итальянцы, согретые южным ласковым солнцем, по природе своей очень приветливы и добры, но тем не менее в душу к себе пускают не каждого. Таисии удавалось со всеми своими бывшими хозяевами сохранить дружеские отношения.

Сама она производила впечатление человека образованного и грамотного. Всякий, глядя на неё, понимал, что не от хорошей жизни эта женщина соглашается на такую работу.

Присмотр за стариками занятие неблагодарное и не слишком весёлое. Оно требует сил, как физических, так и моральных. Но за два года женщина привыкла не роптать на судьбу и быть благодарной Богу за всё, что имеет.

Таисия вышла из дома Беатриче и поспешила к остановке автобуса, чтобы добраться до вокзала. Оттуда, на пригородной электричке, она достаточно быстро добралась до места и уже к 9 часам стояла у нужного ей дома.

В этом ей помогли небольшое знание итальянского и поговорка "Язык до Киева доведёт". Местные жители небольшой деревушки, в пригороде Неаполя, были словоохотливы и все друг друга знали, поэтому ей удалось достаточно быстро найти нужный ей дом.

Уже через 10 минут Таисию расспрашивали в небольшом кабинете, расположенного на 1 этаже этого двухэтажного особняка. По меркам Союза это было очень роскошное жилище, для Италии же его обитатели являлись жителями среднего достатка.

Таисии удалось произвести хорошее впечатление на одну из дочерей престарелой Мари, но теперь ей предстояло самое трудное. Старушка была очень капризной и можно сказать зловредной. Мари требовала, чтобы дети сами за ней присматривали и не транжирили деньги её мужа.

До этого она никак не могла ужиться со всеми своими сиделками, что были у неё раньше и устраивала каждой из тех, кто осмеливался работать на неё, самую настоящую Голгофу, пока человек не выдерживал и не убегал из этого дома прочь.

После чего Мари всякий раз грозила всеми небесными карами своим нерадивым отпрыскам, собираясь каждый день переписывать своё завещание. Она требовала назначить ей встречу с нотариусом и адвокатом.

На следующий день старушка благополучно про всё это забывала, грозясь лишить всех наследства уже за прегрешения дня сегодняшнего. Таисия несколько приуныла, как только ей в общих чертах обрисовали, что её ждёт на самом деле, но выбора у неё не было.

Две недели вынужденного простоя уже грозили сказаться на её бюджете, а ей бы очень не хотелось уйти в минус. Только поэтому женщина, внутренне собравшись, пошла наверх, в спальню грозной старухи, следом за той, кто её опрашивал.

Там, наверху, дочь оставила её одну в комнате, а сама стояла за дверью, прислушиваясь к вердикту больной матери и молясь, чтобы Таис ей понравилась. Все в доме уже очень устали от капризов старой женщины.

Мари лежала в своей постели, прикрыв глаза. Её сухонькое маленькое тело едва можно было различить на поверхности огромной кровати. Она похрапывала во сне и абсолютно не выглядела больной.

Но стоило ей только проснуться, как бесконечные жалобы на здоровье беспрерывно лились на головы окружающих. Вот и сейчас, Мари, хорошенько отобедав, безмятежно пребывала в состоянии сиесты, послеобеденного отдыха, так любимого всеми южанами.

Таисия уже было собиралась развернуться и спуститься вниз по лестнице, к ожидавшей её дочери Мари, как её тут же окликнул грозный окрик лежащей на смертном одре 81 летней женщины:

- Стоять! Ты кто и что тебе здесь нужно?

- Здравствуйте, синьора Мари, меня зовут Таис, я ваша новая сиделка и пришла познакомиться с вами.

- Сиделка, говоришь? Снова эти бездельники хотят сбагрить свою мать чужим людям, а сами увиливают от своих обязанностей? Немедленно лишу их всех наследства.

- У вас хорошие дети, синьора и они очень любят вас.

- Любят они, как же, так и ждут моей смерти, чтобы прибрать к рукам мои деньги. Что у тебя за акцент? Откуда ты?

- Я приехала издалека, из Украины. Вам наверное вряд ли что известно об этой стране. Но вы наверняка слышали о России, так вот я родом из соседней с ней страны.

- Я что, произвожу впечатление необразованной крестьянки? Я прекрасно знаю, где находится Украина. Говорят у вас там очень красиво поют. Ты умеешь петь? Только на своём языке, на украинском. Умеешь?

- Немного умею. Так вы берёте меня к себе в сиделки?

- Если будешь петь для меня каждый вечер и читать забавные истории, то тогда я согласна. Скажи дочке, чтобы не подслушивала под дверью и зашла сюда.

Дверь тут же отворилась и на пороге выросла радостная Алессандра, старшая дочь Мари. Наконец-то мать одобрила кандидатуру сиделки и им всем можно было перевести дух.

Мари тут же обратилась к дочери:

- Выбери для Таис самую лучшую комнату в доме и положи ей жалованье 1000 евро, не скупись. Всё равно вы будете платить ей из моих денег.

- Как скажешь, мама, - промолвила дочь, она не могла скрыть свою радость и была согласна со всем, что прикажет мать.

- А теперь идите обе и пусть уже завтра приступает к своим обязанностям.

Так Таисия наконец обрела новую работу и дом. Хозяйка ей показалась не такой уж и плохой. Кто знает какой будет сама Таисия в её годы? Не зря ведь в народе говорят "что старый, что малый".

Обязанностей у неё было не так уж и много. За уборкой и приготовлением пищи здесь следили другие люди, а Таисия должна была неотлучно находиться при своей подопечной, с 9 утра и до 19 вечера, с получасовым перерывом на обед.

Помни имя своё...

Глава 3

Утром Таисия вошла в комнату к Мари, которая уже проснулась и лежала с открытыми глазами. Она была непривычно молчалива и тиха. После всех необходимых процедур и завтрака, Таисия, как обычно, помогла Мари встать и усадила её в инвалидную коляску, которую ей помогли спустить вниз.

Погода стояла замечательная и сиделка катила коляску по саду, а Мари по-прежнему сидела молча, погруженная в свои мысли. Она с утра произнесла всего лишь слова приветствия и два раза сказала спасибо. На этом словоохотливая женщина замолчала.

Обычно ворчливая с утра и, то и дело требующая к себе повышенного внимания, старушка, сейчас сидела тихо и казалось не замечает ни свою сиделку, ни того, что происходит вокруг неё.

Таисия не прерывала это молчание, хотя и порывалась уже несколько раз спросить не обидела ли она чем Мари, но потом тут же останавливала себя. Мари прервала молчание неожиданно, когда Таисия присела на скамейку и поставила коляску подле себя.

Она начала разговор так, как будто они прервались совсем недавно и ей только нужно было продолжить свою мысль:

Когда-то я тоже очень хорошо пела. Там где я жила все пели. Ты очень похожа на тех женщин, которые окружали меня в далёком детстве. Я родилась перед войной в 1938 году на Харьковщине, в небольшом селе, название которого я забыла, а позднее мне так и не довелось это узнать.

С того смутного времени я помню только крепкие руки отца, который очень любил меня и подбрасывал высоко-высоко, до самого неба. На тот момент мне было что-то около трёх лет. Ещё я помню ощущение вселенского счастья и огромной любви своих родителей.

Всё закончилось очень быстро, потому что настала война. Отца призвали на фронт и на него очень быстро пришла похоронка. Тогда я конечно не понимала, что это такое, но вокруг меня теперь всегда стояла звенящая тишина.

Красавица мама, как будто разом состарилась, и теперь смотрела сквозь меня невидящими глазами, когда проходила мимо. Раньше она всегда была певуньей и хохотушкой, но со смертью отца враз умолкла.

А потом пришли фашисты и в нашем доме поселился молодой немец, офицер. Он был очень добр к маме и ко мне, и всё время приносил продукты. Я тогда конечно не понимала многого и только позднее до меня дошло, что это он таким образом ухаживал за мамой.

Настала сытая жизнь, но соседи стали косо на нас поглядывать и мама по этому поводу очень страдала. Я так до конца и не разобралась ответила ли она взаимностью Алексу или нет. В силу малолетнего возраста меня это вообще не волновало.

Но в 1943 году маму за связь с фашистом до смерти избили на улице. Почему я помню год её смерти? Да потому что в тот год мне исполнилось 5 лет и меня все поздравляли с этим счастливым событием. Алекс подарил мне красивую куклу и принёс пирожные.

Через какое-то время всё и случилось. С момента праздника прошло то ли три месяца, то ли полгода, не помню. Мама в тот вечер еле приползла домой и за ней тянулся кровавый след.

Алекс только бегал вокруг неё и горько плакал. Он положил её в постель и вызвал врача. Врач, устало покачивая головой, разводил руками. Думаю, что он сделал всё, что мог. После его ухода мама подозвала меня к себе и шептала мне на ушко, ласково поглаживая меня по голове, когда я легла рядом:

- Помни имя своё, Марийка, и откуда ты родом помни.

Потом она стала тихо напевать мне. Так я и уснула подле неё, под её убаюкивающую песню. Она всё-таки снова спела мне напоследок. Я всегда буду помнить эту мелодию маминой колыбельной и то, как она меня любила.

К утру мамы не стало. Проснулась я оттого, что меня подхватили сильные руки Алекса и бережно положили на другую кровать. Потом в нашем доме собрались какие-то люди и стали суетиться вокруг тела матери.

Мне хоть и было уже 5 лет, но я воспринимала происходящее вокруг себя, как игру. Мне казалось, что мама играет в спящую красавицу. Она недолго поспит и к ней обязательно подойдёт приехавший издалека отец и разбудит красавицу маму долгим поцелуем.

Именно так мне и казалось до последнего, пока её мыли и обряжали. Я тогда спряталась под кровать и за всем наблюдала, тихо прыская себе в ладошку от мысли, что только мне одной ведомо, что будет происходить дальше.

Но дальше всё пошло не по моему сценарию. Тело мамы положили в деревянный ящик и заколотили его крышку длинными гвоздями. Потом гроб вытащили во двор, где уже собралось огромное скопище народу. Гроб погрузили на телегу и повезли куда-то в гору.

За телегой тянулась длинная процессия, бабы вокруг голосили, а мужики молча шли следом за ними. И сдаётся мне теперь, что тот, кто был повинен в смерти мамы, шёл тогда за её гробом в толпе скорбящих. Меня вёл за руку Алекс и я весело вышагивала рядом с ним.

Телега прикатила на погост, где вокруг было множество крестов и памятников. Я очень хорошо знала это место, потому что бывала здесь ранее с мамой, которая всегда брала меня с собой. Я играла неподалёку, пока она прибирала могилки родных и сажала цветы.

Ящик с телом мамы опустили в свежевырытую яму и все стали кидать сверху комья земли. Алекс зачерпнул моей маленькой ладошкой горсть и сказал, чтобы я тоже бросила землю на этот ящик.

Мне было очень весело и я всё ждала, когда мама постучит изнутри и удивит всех вокруг. Но она так и не постучала. Начался сильный дождь и могилу мамы присыпали землёй уже под его аккомпанемент.

Я даже не помню какое время года было тогда. Наверное весна, раз шёл дождь, а может быть и осень. Процессия тронулась в обратный путь, а я принялась истошно вопить, потому что не хотела уходить оттуда без мамы.

Меня, корчившуюся и извивающуюся, орущую и бьющуюся в истерике, терпеливо успокаивал Алекс. Только ему, в итоге, удалось уговорить меня пойти домой, потому что он твёрдо пообещал, что мама вернётся.

Но мама больше так и не вернулась и я быстро поняла, что не всё, что тебе обещают, сбывается. Я вообще быстро повзрослела тогда. Через какое-то время Алекс стал собираться в дорогу сам и собирать мои вещи. Его отзывали в Германию или ещё что, точно я знать не могла.

Жизнь в аду

Глава 4

После того, как Мари пообедала и отдохнула, Таисия снова приготовилась её слушать. Она заранее спросила разрешения у женщины записывать её на диктофон. Мари и не пыталась сопротивляться, настолько ей самой хотелось продолжить свой рассказ.

В комнату матери уже несколько раз заглядывали её взрослые дети, но потом отходили от двери на цыпочках и, переглядываясь между собой, шептали, что им очень повезло с нынешней сиделкой.

Они радовались, что матушка видимо настолько ею прониклась, что нашла в лице Таис благодарного слушателя своих небылиц. Мари именно поэтому никогда и ничего не пыталась рассказывать детям.

В детстве из-за возраста, а позднее из-за их излишнего скепсиса и недоверия в глазах. Мол, невозможно столько о себе помнить, будучи малолетним ребёнком. Таисия же была совершенно другая и в глазах её сквозил неподдельный интерес.

Женщина немного помолчала, собираясь с мыслями, а потом продолжила свой рассказ:

Что и говорить, жизнь в семье Алекса и Берты была для меня адом. Когда Алекс подолгу отсутствовал, его жена могла и руку на меня поднять. Она была искусницей по части таких ударов, которые не оставляют следа.

Била больно, но аккуратно, не оставляя синяков и ссадин. Теперь сдаётся мне, что научили её этому в СС, где она служила в годы войны. Она знала, что я не стану жаловаться Алексу, но всё равно опасалась, что он может сам заметить и спросит потом с неё за моё избиение.

Так я и жила в этом аду, вплоть до 15 лет. В гости к Берте частенько захаживал её брат, 19-летний прыщавый здоровяк Йоганн. При встрече он всё время пытался ущипнуть меня или облапить, если мне вдруг случалось пройти мимо него.

А однажды он остался ночевать у сестры и ночью пришёл в мою комнату. Я в тот день очень устала и уже крепко спала, когда он лёг рядом и навалился на меня сверху. Я всегда спала чутко и тут же проснулась. От него разило потом и алкоголем. Видно он принял на грудь для храбрости.

Я тогда пыталась кричать, но Йоганн закрыл мне рот своей широкой, как лопата, ладонью. Я ничего не могла поделать, он был слишком силён. Он тогда изнасиловал меня и приказал молчать о случившемся.

Сказал, что всё равно мне никто не поверит. И я молчала, но с тех пор всегда подпирала двери своей каморки изнутри какой-нибудь тяжёлой доской. Больше я ему не далась, хоть он и порывался ещё несколько раз повторить содеянное.

Через некоторое время я поняла, что беременна и скрывала это от окружающих до последнего. Из-за того, что я была очень худой, мне это удавалось достаточно долго. Даже вездесущая Берта ничего не заподозрила.

Так продолжалось вплоть до того момента, пока мой ребёнок не захотел родиться. Наверное я слишком сильно стягивала живот, пытаясь его спрятать, раз он попросился наружу раньше положенного срока.

В этот день с утра, я как обычно помогала на кухне. Мне нужно было отнести Берте завтрак в её комнату. Мне это почти удалось. Я несла поднос и уже зашла в комнату к хозяйке, когда вдруг меня пронзила острая боль и я выронила поднос из рук, опрокинув завтрак прямо на постель.

Кажется я даже обожгла её, потому что она визжала, как сумасшедшая и Алекс вихрем влетел в спальню из своего кабинета. Но всё это я видела сквозь туман, потому что корчилась в муках на полу, крича от боли.

Мне было всего 15 лет и откуда я могла знать, что принято делать в этом случае? Алекс очень испугался и пытался мне помочь, не обращая внимания на жену, которая продолжала дико визжать, как оглашенная.

Он никак не мог понять что со мной, пока до Берты наконец не дошло, что я рожаю. Господь пока не давал супругам потомства, хоть они и прожили вместе почти 10 лет. Какая этому была причина, я никогда не вникала.

Но только оба они были в шоке оттого, что я рожаю и испуганно смотрели друг на друга и на мои муки. Наконец Алекс, несмотря на протесты жены, положил меня на их с Бертой супружескую кровать.

Ко мне на помощь пригласили кухарку, у которой уже были дети, но это вовсе не значило, что она была отличной повитухой. В общем, кое-как, часа через три беспрерывных мучений, я разродилась своим первенцем и потеряла сознание.

Когда я очнулась, мне сказали, что ребёнок не выжил, потому что родился очень маленьким и слабым. Мне даже не удалось увидеть своего малыша и обнять его крохотное мёртвое тельце.

К тому моменту, как я очнулась, его уже схоронили. Сколько я пробыла в бессознательном состоянии, если его уже успели предать земле?

Алекс и Берта попеременно и вместе опрашивали меня, кто на самом деле является отцом моего ребёнка и я наконец сдалась, рассказав им про Йоганна. На самом деле они сразу же поверили мне и я думала, что теперь его непременно накажут. Наивный ребёнок всё ещё верил в сказки.

После родов я проболела где-то с неделю, а после того, как мне стало лучше, Алекс вошёл в мою каморку и, пряча глаза, сообщил, что я его очень сильно разочаровала и поэтому не могу больше оставаться в их доме. Было видно, что ему стыдно, но Берта добилась своего.

Он рекомендовал меня своим друзьям в качестве горничной и заверил меня, что там мне будут платить хорошую зарплату. На прощание Алекс дал мне немного денег и сказал, что отвезёт меня в дом своих друзей завтра же.

И я не стала этому противиться, да и кто я была такая, чтобы сопротивляться судьбе? Этот дом так и не стал мне родным, а Берта своими придирками и издевательствами делала мою жизнь невыносимой.

Наоборот я была рада покинуть их дом, ведь теперь мне больше не нужно будет бояться домогательств Йоганна и каждый вечер перед сном подпирать дверь своей каморки изнутри, боясь, что это слишком хрупкая преграда для такого здоровяка.

Утро следующего дня сделало мою жизнь другой. Я наконец-то стала жить, а не существовать. Алекс отвёз меня к своим друзьям итальянцам и они относились ко мне очень хорошо. Из тех денег, что они мне платили, я смогла отложить кое-какие средства и решила пойти учиться.