Рассвет

Адалард

М

У меня был долг, у нее было предназначение.

Когда я впервые увидел эту девушку на празднике, при дворе Волков, сразу же узнал среди десятка других женщин. Голубые глаза были настолько похожими на глаза ее матери, что спутать было невозможно. В ней проглядывались все ее черты: чрезмерная худоба, бледная и тонкая кожа, сквозь которую виднелось кружево вен, тонкие и резкие черты, длинные черные волосы с синим переливом и эта невероятная злость в глазах.

Когда я познакомился с первой фавориткой Верховного Правителя, впервые увидел, чтобы у такой юной, хрупкой девушки, мог быть такой озлобленный и стальной взгляд.

Даже своим натянутым станом она была похожа на ту фаворитку, будто проглотила стержень, и он не дает ей согнуть спины.

Тем не менее, обхватив серебряный кувшин, девушка маневрировала вокруг столов, подливая всем вино, всматриваясь в лица. Возможно, если бы я так же был поглощен боем виверна, как и все остальные, то не заметил бы этого, но приглядевшись, проследив за ней взглядом, можно было понять, что она наблюдает и запоминает каждое лицо, каждое движение.

На мгновение, она резко обернулась, в ее глазах я прочитал страх, и тут же он исчез, будто и не было. Девушка смотрела на яму, где велся бой, и только тогда я понял, что боец издал душераздирающий крик. Мне он не доставлял неудобств, слишком уж привык к громким звукам и запаху крови. Меня уже не пугал вопль умирающего человека, жуткий вой зверя, ужасные раны на их телах, будто бы разодранные тряпки, не пугала та кровавая жижа, и тошнотворный запах уже не казался таким неприятным. Я прошел не одну войну и меня этим было не напугать, но эта девушка, не смотря на свою внутреннюю силу, которую было видно из далека, никогда не видела подобного и испытывала страх, хотя очень искусно это прятала.

Я не чувствовал к ней симпатии, как не испытывал ее и к первой фаворитке – ее матери, но, тем не менее, я дал той женщине слово и был намерен его сдержать.

Виверн издал вопль и его огромное жало с хрустом проломило грудную клетку бойца. Он дернулся и издал предсмертный стон, подрагивая всем искромсанным телом. Его внутренности были разбросаны вокруг, словно золото вокруг сундука. По телу виверна стекали капли голубой крови, от которой доносился кислый и неприятный запах. В зале воняло потом и жестокостью, и это было мне противно.

Раньше, при моем правителе, все было по – другому. Сейчас же фейри вели себя как люди, как животные. Знатный род, великие существа, древность и разум которых заслуживали уважения, развлекались таким мерзким и низким образом.

Одолевая отвращение к правителю, ко всем собравшимся, к самому себе, я повернулся и задал вопрос:

- Как зовут ту девушку? -  голос прозвучал весело, я глотнул немного вина и кривая улыбка исказила лицо моего собеседника.

- О, командующий армией, я вижу, вам по душе водные фейри? – он тоже отпил из своего кубка. – Я не слышал, чтобы кто – то из вельмож ее брал, похоже, эта тощая недотрога привлекла лишь вас.

Его взгляд был направлен на яму, с песка которой уже убирали последние куски мяса.

Фигура в конце зала поднялась и молодой мужчина с золотыми, словно самые сверкающие и дорогие богатства, глазами, двинулся вперед.

Все замолкли и лишь наблюдали за ленивой и спокойной походкой Верховного Правителя. Его белокурые волосы были разбросаны по плечам, а в руках он прокручивал свой кубок с драгоценными камнями.

- Это мой лучший воин. – прогремел голос.

 Голос доносился до нас издали, отражаясь гулким эхом от мраморных стен зала, ведь правитель всегда сидел в одиночестве, никакого слугу либо товарища он не удостоил стула рядом с собой. Правитель всегда наблюдал спокойно и без волнений, что удивительно, для такого зеленого, как он, но всегда делал ставку, прокручивая между пальцев блестящую монету. На виверна.

- Мой зверь может победить каждого из вас! – в свете свечей четко были видны очертания его молодого лица, золотистых глаз, которые переливались огоньками, сильных мышц, прятавшихся под тонкой рубашкой, и его упругой кожи, что так отличалась от нашей.

Фейри, сидевшие со мной за одним столом были исполосованы боем, их закаляла сталь прямо на моих глазах. У каждого фейри, сидящего рядом со мной, кожа была порезана, покусана, искромсана. Какими бы эти мужчины не были, но я их уважал, уважал за силу и смелость, а Верховного Правителя с гладкой детской кожей, я уважать не мог.

- Желаю каждому прекрасной ночи. – Правитель усмехнулся и окинул взглядом девушек, скрывшись за дверью.

Мужчины загалдели, избавившись от бремени взгляда этих золотых хищных глаз. Они дергали женщин за руки, прижимали их тела к своим, приказывали подлить по – больше белого вина, а потом и вовсе требовали драконьей крови.

Смех и веселье заполнили зал, он слышался со всех сторон, раздавался в голове и наполнял тебя до краев. Офицер Гула, который был больше меня в два раза, опрокинул поднос с фруктами, а девушки начали спешно собирать их, испуганно зыркая по сторонам.

Гарем был, безусловно прекрасен, длинные волосы рабынь ниспадали по плечам волнами, на их безупречных телах красовались легкие полупрозрачные наряды, которые хоть и прикрывали почти все тело, но совершенно ничего не утаивали от зоркого взгляда, даже их глаза были искусно подведены сурьмой, но как раз таки эти глаза заставляли во мне что – то дрогнуть. Я не боялся смерти, не боялся боли, и, самое главное, я не боялся жизни, а это многое говорит. Но глаза этих перепуганных девушек заставляли меня чувствовать вину, вину за то, что я ничего не делаю и позволяю это все.

Резко поднявшись, я вдохнул воздух полной грудью, осмотрев глазами зал, который совершенно не обратил на меня никакого внимания, продолжая веселится и вести себя как животные.

- Ты уходишь?

- Да.

- К ней? – Част поднялся и посмотрел мне в глаза.

- Да.

- Меня тоже ждут.

Мы вышли не попрощавшись, закрыв за собой небольшую маленькую дверцу, спрятанную в каменной стене, вдали от посторонних глаз.