Разбей меня снова

Глава 1

Стою в нескольких метрах от калитки родного дома, но не могу заставить себя сделать и шаг. Прямо напротив, стоит ЕГО дом. Неосознанно моё сердце пропускает удар. «Нет, Скай, — одёргиваю себя, — не вздумай бояться! Ты обещала себе». Но мысль, как ядовитый плющ, уже прокралась в сознание и обвивает его, не отпуская.

Два года меня не было в родном городе. Два года… вечность. Я понятия не имею, что с Ривером сейчас и живёт ли он до сих пор в соседнем доме. Приказываю себе перестать думать о нём с таким сожалением, но… это так сложно — выбросить из памяти все годы нашей дружбы. Хотя, может, это только я считала, что мы друзья…

Он, наверное, уже всё забыл. Забыл, как мы были не разлей вода. Забыл, как вместе строили шалаш на заднем дворе его дома. Как клялись дружить вечно.

Сглатываю колючий ком в горле. Должна забыть. Так же, как он выбросил меня из своей жизни, как ненужный мусор, так и я должна.

Его дом такой мрачный и пустой. Окна, словно глаза старика, смотрят на мир мутно и безрадостно. Он так сильно отличается от дома моей семьи — того самого, который мог бы быть лицом американской мечты: белый заборчик, красивый сад и счастливая семья, владеющая им как бонус.

Сзади слышатся шаги, и через мгновение рядом со мной останавливается отец. Чувствую, как его взгляд следует за моим — туда, к дому напротив.

— Не знаю, что между вами двумя произошло, раз ты просила никогда не упоминать его во время наших видеосозвонов, пока ты была в Лондоне, — начинает он негромко. — В любом случае, вам стоит это решить. Вы ведь уже не маленькие дети.

— Пап, я не... — пытаюсь возразить, но он не даёт мне договорить.

— Не будем сейчас об этом спорить. Просто Риверу нелегко пришлось в это время, и вы с детства дружи...

— Что значит нелегко? — резко перебиваю его я.

Отец замолкает так внезапно, словно только что понял, что сболтнул лишнего. На его лице появляется натянутая улыбка, и он указывает рукой в сторону нашего дома:

— Идём скорей. Мама там наверняка от нетерпения снова полы намывать начала по третьему кругу.

Но его слова эхом отдаются в моей голове. "Риверу нелегко пришлось". Что это значит? Что случилось, пока меня не было? И почему отец так резко замолчал?

Едва переступаю порог дома, как мама буквально сбивает меня с ног своими объятиями. От неё пахнет свежей выпечкой и лавандовым мылом — такой родной, знакомый с детства аромат.

— Боже, доченька, ты такая худенькая стала! — воркует она, ощупывая мои плечи и талию. — Совсем не ела там в этом Лондоне?

Не могу сдержать улыбку, глядя на её взволнованное лицо. Мама всегда такая — готова кормить весь мир, особенно свою семью.

— Кстати о еде, — подаёт голос папа, похлопывая себя по животу. — Мне одному пришлось справляться со всеми этими запасами, которые твоя мама готовила без остановки. Вот, полюбуйся — отрастил себе пузико!

Смеюсь, наблюдая за их привычными подшучиваниями друг над другом. Сердце наполняется теплом — я так скучала по этому. По маминой гиперопеке, по папиным шуткам, по уютной атмосфере родного дома. Только сейчас, стоя в прихожей и вдыхая запах маминой стряпни, я по-настоящему осознаю, как же сильно мне не хватало моей сумасшедшей семьи.

— Так, немедленно на кухню! — командует мама, подталкивая меня вперёд. — Я приготовила твои любимые блинчики с черникой. И даже не думай отказываться — ты слишком худая!

Позволяю себя вести, чувствуя, как глаза начинает щипать от нежности. Как же хорошо вернуться домой, к людям, которые любят тебя настолько сильно и безусловно.

Я поднимаюсь по знакомым ступенькам, мои шаги отдаются гулким эхом в пустом коридоре. Дверь в мою старую комнату слегка поскрипывает — этот звук я бы узнала из тысячи. Переступаю порог и невольно выдыхаю от удивления.

Всё здесь застыло во времени, словно законсервировалось.

Я провожу рукой по мягкому ворсу плюшевого пледа. Боже, неужели я когда-то считала его верхом стиля? Комната встречает меня гнетущей тишиной. Всё те же фотографии на стенах, всё те же безделушки на полках, даже мягкие игрушки всё так же сидят на кровати. Всё то же, но... что-то не так. Что-то неуловимо изменилось. Или это я изменилась? Двух лет оказалось достаточно, чтобы превратить меня в совершенно другого человека.

Сажусь на край кровати, и всплывают воспоминания. Вот я сижу здесь, обхватив колени руками, слёзы текут по щекам, размазывая тушь. Боль, страх, отчаяние — всё смешалось в один оглушающий ком в груди. Я повторяю про себя: "Это конец, это конец", цепляясь за эти слова, пытаясь себя убедить.

Два года назад

Я стою на пороге его дома, нервно сжимая в руках коробку с нашим любимым шоколадным печеньем. Руки дрожат, а в груди бешено колотится сердце. В детстве, когда мы с Ривером ссорились, один из нас всегда приносил это печенье, чтобы помириться.

Делаю глубокий вдох и несколько раз стучу в дверь. Ожидание кажется бесконечным. Наконец, дверь открывается, и на пороге появляется мистер Браун, отец Ривера. Он широко улыбается, и от этого жеста становится ещё тяжелее.

— А кто это у нас тут? — восклицает он. — Малышка Скай! Давненько ты к нам не заходила, а вроде рядышком живём.

— Здравствуйте, мистер Браун, — выдавливаю я из себя улыбку. — А Ривер дома?

Мужчина не успевает ответить, как сзади раздаётся громкий топот. Ривер резко появляется за спиной отца.

— Мы на улице поговорим, пап, — бросает он и, выйдя на веранду, с грохотом захлопывает за собой дверь.

Именно в этот момент я вижу его взгляд. Взгляд, полный злобы и ярости.

— Ты на хрена сюда припёрлась? — цедит он сквозь зубы.

Я ошарашена его словами, не знаю, что сказать. Кровь стучит в ушах, заглушая все остальные звуки. Просто протягиваю ему коробку с печеньем. На секунду мне кажется, что он удивлён. Лишь на секунду в его глазах мелькает какая-то эмоция. А может, это просто мираж? То, что я так отчаянно хочу увидеть.

Глава 2

— Повтори, что ты сделала? — подруга больше пяти минут заливается смехом, слушая мой рассказ, пока школьная библиотекарша продолжает на неё шикать. Эйприл совсем не умеет быть тихой.

Я уже жалею о том, что рассказала ей о своей роковой встрече с Ривером. Но я не могла держать это в себе. Он действительно застал меня врасплох. Это может звучать глупо, ведь я буквально забралась в его двор, но... Может, я подсознательно искала этой встречи, но не могу признаться самой себе?

— Подруга, я поверить в это не могу! — восторженно шепчет Эйприл. — Ты как ниндзя-мститель, который два года ждал этого момента и готовился к нему. После этого можно спокойно умирать!

Я толкаю подругу в плечо:

— Я не планировала этого. Просто он застал меня врасплох, ещё и по имени позвал. Я так ошалела... Ты же знаешь, что после того, как он начал травить меня, он словно запрет наложил на моё имя.

Эйприл забавно ведёт бровями, корчась, и говорит:

— Ты его личный Волдеморт!

— Да ну тебя, — закатываю глаза, но не могу сдержать улыбку.

Эйприл, заливаясь смехом, чуть не падает с шатающегося стула. Библиотекарша снова бросает на нас холодный взгляд из-за громоздкого стола, но, как обычно, она ничего не делает.

— Он настолько застал тебя врасплох, что ты взяла и врезала ему! Чёрт, подруга, ты теперь мой кумир! — Эйприл пытается говорить шёпотом, но её голос всё равно звучит слишком громко. Она облокачивается на стол, чтобы удержать равновесие. — Ты, конечно, говорила, что планируешь задать ему жару, но я не думала, что ты настроена настолько серьёзно!

Я в который раз толкаю её в плечо, пытаясь сохранять хоть какое-то спокойствие. Щёки, конечно, уже горят как сигнализационная лампочка. Это всё Эйприл! Её умение выкрутить любую ситуацию так, что я начинаю чувствовать себя главной героиней какого-то абсурдного фильма, иногда сводит меня с ума.

— Ну перестань, — шепчу, опускаясь чуть ниже за столом, чтобы скрыться от очередного взгляда библиотекарши. — Я же говорю, что не планировала бить его! Это само собой получилось.

Эйприл резко поворачивает голову ко мне, прикусывает губу, секунду молчит. Потом, с таким видом, будто ей открылась тайна вселенной, выдаёт:

— Вау. Вот это у тебя случайности.

Она упирается в подбородок ладонью, щурится, будто на что-то задумчиво смотрит, а я, клянусь, уже готова засунуть голову под стол, чтобы избежать позора. Но она продолжает, не давая мне успокоиться:

— Так. И что же? Так и напишем в нашей школьной газете со сплетнями: «Случайный хук слева от самой боевой девчонки самому горячему парню школы».

Я дергаюсь на месте. Слова Эйприл звучат слишком громко, слишком ярко, и мой мозг недостаточно быстро переваривает её абсурд. А потом я вскидываю бровь и удивлённо на неё смотрю.

— Самому горячему парню школы? — голос звучит немного ниже шёпота, но в нём всё ещё чувствуется скепсис.

Эйприл тут же морщит нос.

— Что? Это не я его так назвала, — говорит она, делая вид, что ей вообще всё равно. — Девчонки из группы поддержки устроили свой «Топ-горячих парней». Он на первом месте.

— А ты, значит, следишь за их рейтингами? — спрашиваю с усмешкой, выпрямляясь на стуле.

— Ну, ты же понимаешь, я просто услышала случайно! Коридоры школы полны голосов народа, милая! — Она делает драматический жест рукой, а потом всё же не выдерживает и добавляет: — Ладно, ладно, я всего-то подслушала сплетни девчонок в раздевалке. Чисто из любопытства! Ты бы слышала их. Грязные девчонки, такие вещи говорили и во всех подробностях. Если бы ты слышала, как они считают балы за «горячесть»!

— Ты ненормальная, — шепчу я, но не могу сдержать улыбку. Конечно, ведь это всё Эйприл. Она ненормальная, но именно в этом её суть, и, будь всё иначе, моя жизнь была бы намного скучнее.

Эйприл вскакивает со стула, закидывает сумку на плечо. Её движения порывистые, как всегда. Смотрю на неё с немым вопросом.

— Куда ты собралась?

— Пойдём поедим, я умираю с голоду, — отвечает она нетерпеливо.

Медлю, невольно кошусь на дверь.

— Ой, да ладно тебе, Скай! — Эйприл хватает меня за руку и тянет за собой. — Ты же не будешь теперь из-за него по углам прятаться? Рано или поздно вы столкнётесь. Пластырь надо отрывать резко и сразу.

— Эй, кто сказал, что я от него прячусь? — Бурчу я, хотя щёки уже начинают гореть. Чёрт!

Эйприл усмехается, давая понять, что знает меня как свои пять пальцев. Ну да, не нужно быть гением, чтобы сложить два и два.

— Ну ты меня за дурочку не держи, — фыркает она. — Мы сегодня с утра после каждого урока то в кабинете сидим, то в библиотеке прячемся.

— Давай, ты же хотела его уделать! — Эйприл останавливается и окидывает меня взглядом. — Ты только посмотри на себя!

Нервно одёргиваю футболку. К чему этот спектакль?

— Мы в столовую войдём — парни шеи себе посворачивают. Ты и так всегда была красоткой, но за эти два года ты превратилась в богиню!

— Эйприл, ты преувеличиваешь настолько внаглую, что всё сразу очевидно. — Пытаюсь сохранить невозмутимый вид, но уголки губ предательски ползут вверх.

— Ничего я не преувеличиваю! — фыркает она. — Если бы мы не были подругами, я бы тебя возненавидела за то, что я так блекну на твоём фоне.

Её слова, конечно, полная чушь. Эйприл никогда не знала недостатка в мужском внимании. Высокая, статная, с копной огненно-рыжих кудрей – она всегда притягивает взгляды. Но, несмотря на это, её слова греют мне душу.

Пока Эйприл ушла добывать нам еду, проталкиваюсь сквозь шумную толпу, которая, кажется, состоит только из голодных ртов и снующих туда-сюда подносов. Ищу глазами хоть клочок свободного пространства. В воздухе витает густая смесь запахов пиццы, дешёвого парфюма и чего-то непонятного, но до ужаса знакомого. Вспоминаю, как мы с Эйприл на переменах любили угадывать, что сегодня в меню на обед, по одному только запаху.