Разбитое начало

Пролог

Кайд. Четыре года назад.

14 лет.

Мама говорила, что музыка – это то, что остаётся, когда молчание становится невыносимым.

В ту ночь в доме было слишком тихо. Ни шагов, ни её смеха, ни глупой песни, которую она всегда пела, когда варила кофе. Только гитара стояла в углу – облокотившись так, как будто ждала её. Свою хозяйку и верную подругу.

Я сел рядом и положил ладонь на струны. Они дрожали. Или… это я дрожал?

Отец в ту ночь сказал: «Она не вернётся», так буднично, будто говорил о доставке, а не о человеке, который был целым миром для меня.

После похорон я больше не трогал гитару. Почти. Иногда садился рядом. Иногда смотрел. Иногда ненавидел за то, что она уцелела, а мама – нет.

Тогда я не предполагал, что однажды кто-то возьмёт её в руки, и коснётся нот в неумелой манере. Как и не знал, что кто-то способен её разбить – случайно и без сожалений.

Гитара моей матери. Последняя нить, связывающая меня с жизнью, за которую я был готов отдать свое будущее. В конце концов, мне оставалось лишь надеяться, что я смогу это перебороть.

И что я снова начну что-либо чувствовать.

1 глава. Иви

Уже несколько недель в Брайар-Хиллс стояла неумолимая жара. Для весны это было сродни наказанию: до окончания учёбы оставался месяц, а мы уже боролись за выживание.

Приблизительно за неделю до палящих дней город обливали дожди, вымащивая газон и дороги своим недовольством. Как-то раз, возвращаясь домой со школы, я встряла между земляным и асфальтированным участками у дома.

Моя бедная серебристая ласточка простояла в нескольких метрах от гаража со спущенным колесом, ведь я умудрилась напороться на неприятности. К слову, обида за машину была разумной – та досталась мне по наследству.

Брайар-Хиллс.

Мы переехали в этот город, когда мне было семь. Резкая смена места жительства довольно сильно повлияла и на меня, и на моё дальнейшее восприятие мира. Однако мера для переезда была вынужденной – того требовала новая работа родителей.

Утро начиналось всегда одинаково: я собиралась в школу, пока мама готовила вкусный завтрак. После она предлагала мне позавтракать, на что я отказывалась, а папа ворчал под нос что-то о трудном возрасте. Но он всё равно с улыбкой целовал меня в лоб, и вместе с мамой они желали мне удачного дня. Это совсем немного скрывало наши семейные проблемы, подобно занавесу, но я была благодарна.

Вчера у меня снова сломалась машина, и этим утром отправиться в школу пришлось на велосипеде. Проезжая мимо улиц утреннего города, я совершенно забывала о проблемах, – по правде говоря, мне и в школу то в такие моменты вовсе не хотелось. Однако никакие маленькие шалости не имели значения настолько, чтобы разочаровывать родителей. С этой мыслью я завернула на соседнюю улицу, миновав перекресток, и достала из бокового кармана рюкзака телефон. До начала занятий оставалось минут пятнадцать – было бы неплохо добраться раньше.

Беззаботно проехав по ухоженной улице мимо больших дорогостоящих домов, я отвлеклась на звон будильника в телефоне и не заметила, как колесо прижалось к бордюру. Едва не повалившись на бок вместе с велосипедом, зажала тормоза и выставила ногу. До поцелуя со свежевыкошенной травой было близко, но это всё равно не сравнится с ситуацией в яме во время ливня. До дома тогда оставалось примерно три метра.

Выдохнув, я перевалилась через руль, чтобы оценить ситуацию с колесом. Именно в этот миг чья-то машина шумно проехала мимо – в опасной близости от меня, подвергая меня шоку. Само собой, я сиюминутно повалилась на газон под звон руля и скрежет спиц о бордюр.

Прошипев ругательство, взглянула сначала на свои ладони, а потом – на уезжающего виновника моего несостоявшегося инфаркта. Черный бампер достаточно быстро скрылся за поворотом, так что я не успела заприметить ни номера, ни марку машины. Чтобы обходить его стороной в следующий раз.

С недовольством стряхнув с юбки траву, я подняла велосипед и поспешила в школу. Если повезёт – увижу этого идиота ещё раз, а если нет – то в любом случае мне сегодня крупно не повезло. Под звук езды громко проворчал живот – воспоминание о горячих блинчиках на кухне и сытном аромате впились в разум.

∴━━━✿━━━∴

– Боже, я чуть не убил её!

– Не драматизируй.

Двое юношей покинули салон чёрного маслкара и, закинув за плечи рюкзаки и один кейс, направились к входу в здание. Вокруг в привычном ритме скапливались ученики, где-то с первого этажа уже слышались громкие выговоры преподавателей, а из столовой по левую сторону от входа доносился приятный аромат. Никто не знал наверняка, что именно там готовилось сегодня, но поговаривают, что миссис Филлс – пухлощекая пожилая женщина с приятной внешностью – иногда подкармливала учеников вне очереди. Что уж говорить про её любимцев, в ряды которых желала встать чуть ли не вся школа.

Нейт – парень, который вёл машину – развернулся и с восхищением уставился на маслкар. Пока шёл спиной вперёд и без конца болтал что-то о том, как круто выглядит «малышка», едва не споткнулся о ступени. Благо, его друг быстро подхватил зеваку под руку и оттолкнул в сторону. Нервный тик под глазом у юноши Нейт вовсе не заметил.

– Мой отец наказал меня на целую неделю, забрав ключи! – не останавливал он свой монолог, активно жестикулируя руками. – А теперь, глянь! Только зацени, на каком красавце я еду на следующее утро в школу. Ты сделал моё утро, дружище!

Кайд развернулся, чтобы скользнуть взглядом по своей чёрной отполированной машине. Да, вид завораживал: крутая, сияющая под солнцем, не входящая в рамки обыкновенной старшей школы, и выделяющаяся на фоне серых и золотистых семейных машин.

Под капотом Camaro прятался зверь – 6,2 литра чистой ярости. Управление почти как у спорткара, но с душой настоящего американца. Эта машина не ехала – она летала, вжимая в сиденье и оставляя за собой гулкий след свободы.

Кайд скрывал глубоко в душе, но на деле просто обожал свою машину. В Брайар-Хиллс, где на десять семей среднего достатка приходятся всего три состоятельные, на подобные тачки всегда обращали внимание. А Нейт – лучший друг и просто до патологии неугомонная личность – готов был продать почку ради одного круга именно на этой машине. Хотя у самого был не менее ценный спорткар и возможность накопить на что-то посолиднее.

Порой Кайд, смотря на друга, задумывался над тем, что некоторым людям нужно нечто большее, чем просто деньги. Упорство, желание, цель. А Нейт был скорее из тех, кого заботили кратковременные эмоции, да и образ жизни он вёл примерно по тому же принципу.

– Если бы ты зацепил бампером бордюр на Эвен-стрит, это было бы твоё последнее утро.

Нейт, глянув на хмурое лицо друга, широко улыбнулся, и они вместе вошли в школьный холл. Лишь когда миновали коридор и достигли своих личных шкафчик, взгляд Нейта неуверенно скользнул по кейсу с гитарой за плечом друга. Тот, как ни в чем не бывало, закинул ненужные книги на полки, хлопнул дверцей и поправил лямку на плече.

Когда взгляд друга стало просто невыносимым, он посмотрел в ответ.

2 глава. Кайд

Я покинул школу, захлопнул двери своей машины и без сожаления стартовал сразу после того, как прокрутил ключ зажигания.

Вырулив на дорогу, миновал сначала школу, потом улицу, а после – город. Лишь на трассе у окраин смог немного ослабить газ, педаль которого едва не проткнула днище.

Сказать, что я был зол – ничего не сказать. Последняя нить надежды, единственный просвет в жизни, которая не приносила смысла – был разбит. И кем? Неизвестной девчонкой, одной из массы, фактически никем.

Я остановил машину у обочины пустующей дороги, ведущей далеко через пустынные поля к горам, и закрыл руками лицо. А потом кричал. Все громче и громче. У меня не было слез – все их я пролил в далёком детстве. Сейчас была лишь боль, но не утраты, а грёбанной несправедливости. Жизнь снова и снова угнетала меня, разрывая свои нити – одну за другой, словно струны, и я ничего не мог поделать.

Открыв бардачок, порылся в нем, но нашёл лишь забытую Нейтом бутылку виски. Он прекрасно знал, что я почти не пил после жутких скандалов с отцом, а потому наверняка оставил её нарочно. Открыв окно, я выбросил бутылку. Это не выход. Во внутреннем кармане своей кожаной куртки отыскал сигареты и посмотрел на упаковку.

Надоело. Как же надоело.

Через несколько часов беспрерывного наблюдения за бескрайними загородными видами я запустил мотор. Что на моем месте сделал бы кто угодно? Верно, отправился бы в бар и как следует напился, но до чего паскудно моё жалкое настроение. Впрочем, как и существование – бессмысленное, давно заученное.

Перед закатом моя машина остановилась у гаража, и я уже предрекал, какая доля выпадет на мои плечи сегодня. Отец – всегда серьёзный и без эмоциональный – был уверенным носителем звания «человек слова». Наше общение последние четыре года практически не ладилось, даже несмотря на то, что после смерти мамы мы остались вдвоём.

Подросток и отец, в состоятельном доме, полном всего, но лишенном тепла и уюта, сотворить который могла лишь одна...

Не сказать, что я ненавидел своего отца. Он уважаемый человек. Однако роль родителя он всегда воспринимал буквально, заключая меня даже те границы, которые я давным-давно перерос.

Он встретил меня у входа. Стоял, подобно каменному изваянию: со сложенными на груди руками и знакомым суровым взглядом. Я вздохнул и засунул руки в карманы куртки. Между пальцев почувствовалась пачка сигарет, но отцу об этом знать не обязательно. Дурная привычка.

– Я обо всем наслышан.

– Я не удивлён, – парировал я.

Хотелось обойти его, не думая о своём наказании, но отец стоял в дверном проёме почти подвижно. Фыркнув, я задрал голову, в высокомерном жесте ответив на колкий взор. Пусть не считает, что единственный здесь, кто что-то из себя представляет.

Его холодные серые глаза осмотрели мой внешний вид, а после медленно вернулись к лицу. Он наверняка отметил синяки под глазами, потому как люди порой трещали направо и налево только из-за этого. Успели и ему донести, придумав для себя какое-то весьма глупое оправдание по типу: «ну, я заметил, и решил тебя предупредить». Словно у моего отца не глаз, а у меня нет зеркала.

– Ты на домашнем аресте. С сегодняшнего дня и по пятницу этой недели. Я отправляюсь обратно в Бридж-таун по деловым вопросам. – Стянув с запястья льняную белую ткань рубашки, отец оценил время, а после нескольких раз ткнул пальцем по широкому сенсорному экрану. – Надеюсь, не нужно объяснять, что после школы ты обязан быть дома?

Мои кулаки сжались почти самопроизвольно. Мало того, что меня лишили права на переезд, а сейчас запирают, как мелкого хулигана? Не пойдёт.

Сквозь крепко сжатые челюсти вырвалось:

– Нет.

– Да. Подумай обо всем как следует, Кайден.

Из-за оправы его очков показалось, что серость знакомых глаз разъест меня целиком. Неужели отец ненавидел меня в точности, как я?

– Не называй меня так.

– Ты разочаровываешь свою мать.

Злость ударила по мне стремительно. Схватившись рукой за глиняную фигуру средних размеров, я повалил ее перед своими ногами. Раздался громкий треск, звук разбитого мрамора. Плитка под статуей треснула, разбиваясь, а я в ярости смотрел на отца. И дышал. Быстро, сбито, стараясь взять себя в руки. Он спокойно изучил последствия своих необдуманных слов.

– Не смей упоминать о ней!!

Кажется, мой громкий голос пролетел по округе эхом, достигая соседнего дома в нескольких метрах отсюда. Я практически слышал стук своего сердца, заслонивший все вокруг, и отдающий в виски резкой болью. В своей кожаной куртке стало до того жарко, что захотелось стянуть её с себя и бросить в ноги отца.

– Возьми себя в руки. Тебе давно не тринадцать.

Но я молча прошёл мимо, обогнув его, и вошёл в дом. Захлопнув за собой дверь, в привычной манере пробежался по лестнице и кинул рюкзак в дальний угол комнаты, после чего повалился на кровать. К чёрту. Всех. Всё.

С особым усилием прижав к глазам согнутую руку, я прислушался – снизу раздался рёв мотора джипа отца. Снова личные встречи, снова новые контракты, куча людей в окружении, но абсолютно отсутствие желания сказать хотя бы слово тому, кто этого действительно заслуживает. Злостно схватив подушку свободной рукой, я бросил её в сторону стола, откуда повалилось несколько золотых наград из детства.

– Грёбанное все, – прорычал сквозь зубы, до боли зажмуривая глаза.

Домашний арест? Серьёзно? Мне почти восемнадцать, а не двенадцать. Если учителя рассчитывают, что из всех самых ужасных наказаний – это сверх всего, будет весело их разочаровать. Рвануть к дому миссис Смит в половину одиннадцатого, чтобы выказать ей свои благодарности звуком ревущего двигателя? От нудных нотаций отца будет не отделаться.

Убрав руку с лица, я мимолетно глянул в угол, на стоящую у стены электрическую гитару в обрамлении чёрных оттенков. Знаю, есть кое-что лучше ревущего мотора. Но вряд ли миссис заместитель директора ярая фанатка рока.

Мысли снова вернулись к разбитой гитаре матери. На ней играл ещё мой дед – популярный композитор, благодаря которому я способен выместить пар на струнных. А не на алкоголе, за который топили все. Хотя и без этого не обходилось год назад, когда все снова обострилось, и я подался во все тяжкие. В те времена домашний арест был пустым звуком, отец всегда придумывал для меня что-то изощрённее.

3 глава. Иви

– Ну, Пэйдж, я пытался.

Нейт поджал губы в тонкую полосу, сжал в руке телефон и им же почесал затылок. Ухватившись за лямки рюкзака, я пыталась что-нибудь придумать. Я прекрасно знаю – дело однозначно не только в деньгах, ведь реакция того парня была просто поразительна. В плохом смысле этого слова. Мне же едва не скрутили шею...

– Знаешь, предлагаю вот что: мы обменяемся номерами и я позвоню тебе, когда он ответит.

– Не лучше дать мне его номер?

Юноша оторвал взгляд от телефона и со скривленным лицом посмотрел на меня.

– Лучше тебе забыть на время о своём существовании.

– Послушай, просто назови мне стоимость этой гитары, и передай своему другу деньги. Мою долю.

– Твою долю? – возмутился Нейт. – Если бы ты знала, сколько она стоит, уже переплывала бы через паром куда-нибудь на необитаемый остров, Пэйдж!

– Ну так назови мне цену...

– Нет. Нет, нет, нет, – уверенно отвечает юноша, качая головой и размахивая руками. – Я передам это дело на плечи Кайда, пусть он с этим и разбирается.

– Я не понимаю. – Я развела руками, демонстрируя свое замешательство. – Ты странный, ты же в курсе?

Нейт глянул в мою сторону и подмигнул, забавно улыбаясь. Мой взгляд невольно опустился на два ряда идеально белых зубов.

– Детка, я знаю. Спасибо за этот славный комплимент!

И он снова уткнулся носом в телефон. Вздохнув, я взволнованно закусила нижнюю губу, обдумывая свои дальнейшие действия. Сегодня у меня есть дела, а с завтрашнего дня начинаются лабораторные работы, и поэтому придётся сильно постараться. Нужно подтянуть учёбу и не запутаться в режиме, который я выстроила для себя месяц назад. Пока мое время уходит на разборки ситуации с гитарой и странным обиженным парнем, нужных отметок не прибавляется. Поэтому, удобнее устроив рюкзак за спиной, я повернулась к Нейту.

– У тебя есть мой номер. Пожалуйста, сообщите мне, когда твой друг будет способен выйти на связь.

Ну да, Пэйдж, звучало очень шаблонно и заученно. Молодец, ты умеешь располагать к себе людей в стрессовых ситуациях.

– Уже уходишь? Он вот-вот ответит, я уверен...

Мои глаза опустились на экран телефона в руках юноши. И снова заверенный несостоявшийся вызов. Он звонил Кайду вот уже двенадцать раз. Насколько понимаю, первые шесть раз Нейт был в панике, а последующие – ощутил себя деловым партнёром, который должен все разрулить. Отчасти это радовало, ведь я сильно сомневаюсь, что осилю общение по телефону с настолько устрашающим парнем.

Внезапно раздался пиликающий звук, и Нейт едва не подпрыгнул на месте, когда заглянул в экран. Я попыталась подойти ближе, но он во все глаза уставился на меня, прижав телефон к груди.

– Ну что?

– Ничего. Это не он.

Мои брови изогнулись.

– Девушка... Да, моя девушка. А у тебя есть? Ну, я имею в виду, не девушка, а парень. – Перестав заикаться, Нейт почесал затылок уже другой рукой. – Да... будто это поможет ситуации.

– Ты прав, – в сомнении ответила я, взяв на заметку, что решить все неплохо бы как можно скорее. – Ладно, тогда я пойду.

– Как скажешь.

Нейт кивнул, неловко улыбнувшись, и я поспешила ретироваться. Нужно же было так вляпаться, да ещё и накануне лабораторных...

– Удачи, Пэйдж! – крикнул юноша мне в спину.

Махнув рукой в сдержанном жесте, я поспешила к своему велосипеду. В руках сжимала ручки широкого пакета, выступающего по бокам. Чувствую, сегодняшнее утро аукнется в моем недалёком будущем ещё не раз.

∴━━━✿━━━∴

Кайд не объявился ни на следующее утро, ни в месседжере, на который я поглядывала всю поездку на машине.

Вчера, пока была занята вне дома, отец пригласил дядю, и они вместе починили колесо моей машины. Пришлось просидеть с семьёй весь ужин, чтобы узнать, что колесо требуется заменить как можно скорее. Точнее, шину, если не хочу испытать на себе один из трех вариантов последствий: наказание и штраф, встрять посередине дороги или улететь в кювет. Но последним, полагаю, меня решили просто напугать. На моей памяти и под моим руководством эта машина не разгонялась больше семидесяти километров.

Остановившись на парковке у школы, я открыла бардачок, но вместо блокнота наткнулась на шоколадный батончик. Это наверняка был дядя – извинение за то, что бывает в гостях крайне редко, хоть мы и проживаем в одном городке.

Проходить мимо того самого места, где я сотворила преступление над гитарой, было неприятно. Тот холодящий душу взгляд Кайда будет сложно забыть, а еще сложнее – принять. Когда он кинулся в мою сторону, я уже предвидела то, как несусь со второго этажа со скоростью света... Головой вниз. Нужно отдать Нейту должное – я всё ещё жива больше благодаря ему.

Но и встряла в эту ситуацию я тоже исключительно из-за него.

Нервно поджав губы, я преодолела лестницу. Вокруг стоял шум: полная школа учеников, забитые коридоры и утренние объявления от учителей по динамикам.

Оказавшись в кабинете истории, стянула рюкзак и достала из кармана телефон. Элайза – моя миролюбивая подруга — не отвечала на сообщения все утро. Бросила одно единственное: «доброе утро, зануда Пэйдж», подкрепила фразу смайликом и канула в лету.

Вдруг раздался звон, предупреждающий о начале урока, и меня толкнули в плечо. Едва не выронив телефон, я во все глаза уставилась на длинноволосую блондинку, смотрящую на меня в ответ.

– Ой, извините, – произнес юноша с первого ряда, подбежав к нам. – Я не хотел толкать, просто споткнулся, и...

– Мы поняли, ботаник, – прервала его девушка. Резко развернувшись, она машинально хлестнула по моему лицу своими волосами.

В нос ударил сладкий аромат, а следом до меня донесся новый – более тонкий и сдержанный – аромат духов. Я медленно присела за свое место, наблюдая за тем, как эта длинноногая красотка в весьма пафосной манере отчитывает бедолагу в очках. Он даже руки слепил так, словно его ругала мама, а не одноклассница.

4 глава. Иви

– Иви, ты нужна на работе. Сегодня. Я бы даже сказала – сейчас.

– Что? Но... боже.

Завершив вызов, я судорожно посмотрела на время. В 16:00 обычно начинается моя смена в кафетерии и длится до восьми. Но проблема в том, что сегодня у меня смена немного в другом месте, а ошибаться по поводу графика я не могла. Мне не дали возможность даже поинтересоваться, тут же бросив трубку, а это могло означать лишь одно – что-то случилось.

Запрыгнув в машину, я выехала с улицы у дома Кайда и отправилась к кафетерию.

Через десять минут подъехала на нужный проспект, и уже издалека увидела машину скорой помощь прямо напротив моего рабочего места. Сердце рухнуло в пятки — директором кафе была немолодая женщина с проблемами сердца, и она частенько наведывалась к нам, следя за работой. Я бы обязана ей чуть ли не всем, что получала после своих смен, не говоря уже о возможности работать.

Я выбежала из машины, но в машине скорой помощи хлопнули дверью и рванули прочь. Тогда у входа показалась Карэн – моя сменщица. Она прижимала ладони к губам и, кажется, плакала. Я тут же устремилась к ней, держа свою юбку при порывах ветра.

– Карэн?

– Боже, Ив, я не знаю, как это случилось...

– Кто в машине? Кого забрали? – затараторила я, обхватив девушку руками.

Она подрагивала, но слез я не заметила. Видимо просто очень переволновалась. Тогда я заглянула в её глаза, но в попытке рассказать о произошедшем Карэн всё-таки разрыдалась.

– Фло вышла на улицу, чтобы вынести мусор за меня, потому что мне дали задание в подсобке... А когда я пошла помочь ей, увидела, как перевозчик сдавал назад и не увидел Фло, – она шмыгнула носом, стирая с глаз слезы. – Фло сломала ногу... Это моя вина!

Вместо всяких слов я обняла Карен и глянула через окно на обстановку в кафе. За кассой стояла управляющая, людей было мало, но мне бы поторопиться.

– Так, пойдём внутрь. Я сделаю тебе чай, и ты все обсудишь с директором. Идёт?

Карен кивнула, по-прежнему дрожа от увиденного ранее, и мы вошли в кафетерий.

∴━━━✿━━━∴

После смены я еле доползла до постели, загнав машину в гараж. Мама с папой предупредили меня, что лягут спать раньше, чтобы завтра утром поехать решать вопросы выплат. По этой причине я закрыла дом, проверила, выключена ли конфорка и встретила папу в коридоре. Он не спал, дожидаясь меня, поэтому после поцелуя в лоб и двух коротких фраз мы разошлись.

Всю ночь мне снились странные, наполненные сны. Как минимум три сюжета сменились со скоростью света, сплетаясь и создавая кашу.

Одно я запомнила точно – поутру хотелось спать.

Звон будильника стал настоящим проклятием. Чувство, что я вовсе не ложилась, досадой задело на душе. Тело ломило, мышцы ног недовольно выли, а мое лицо напоминало персонажа фильма ужасов. Элайза оценила бы.

Родители, как и обещали, уехали по делам. Они наверняка снова посетят людей, которые снова ответят им, что нужные документы не найдены, а потом снова сбросят все на наши плечи. Я уже и не помню дней, когда наша семья жила спокойно. Извечные выплаты, счета, цифры, цифры, цифры...

В детстве я просыпалась от аромата выпечки, а теперь же – от шелеста бумаг. И каждая новая квитанция хуже старой. Сумма будто бы не уменьшалась, а шансы на восстановление потерянного бизнеса давно канули в мечтах.

Моя мама – светловолосая зеленоглазая красавица – продолжала улыбаться даже сейчас. Благо, они с папой обрели друг друга в лучший период своей жизни, а потому прошли через трудности смело. Я видела их любовь, и была глубоко поражена ей. В хорошем смысле слова.

Короткие прикосновения, долгие объятия, заботливые жесты, милые слова... Он даже называл её всегда по-разному: мой свет, моё солнце, моя королева, моя судьба. А я слышала и улыбалась даже шире, чем мама, принимающая этот прекрасный дар.

В раннем детстве у меня была подруга, которая просто ненавидела своего отца. В памяти отпечатались слова: «я ненавижу видеть моих родителей рядом, меня тошнит от этого, ведь они друг другу не подходят». И сколько бы раз я не смотрела на своего отца и свою маму, не понимала, почему испытывала совсем другие чувства. Может потому, что они друг другу подходили? Или потому, что никогда не лгали мне и делали все со мной вместе?

Лишь к семнадцати я, наконец, поняла – все дело было в отношении друг к другу. Не ко мне, а между ними.

Упав на кровать с завязанными в полотенце волосами и любимом махровом халате, я вдруг задумалась над этим словом: «любовь». А любила ли я уже кого-то? Само собой, мне нравились многие мальчишки, а кому-то нравилась и я. Моё сердце могло трепетать, а могло остывать, словно ничего и не было. И для меня это казалось нормальным, чем-то обыденным и свойственным... Пока однажды в школе у соседних парт не произнесли: «у меня случилась первая любовь, мы даже целовались».

В тринадцать лет мне не нравилось думать о поцелуях, только если они были не родительские. Но те оставляли короткие поцелуи в щеку или лоб, а об их взаимоотношениях я как-то не задумывалась. Если это происходит –значит так и нужно.

Когда мне исполнилось пятнадцать, я впервые запала на киноактера. Светловолосого, милого, с британским акцентом. После даже подтянула свой английский и вышла в круглые отличницы, чем порадовала маму. Тогда она рассказала, что в нашем роду есть британские корни, и я едва не разнесла всю комнату, чтобы найти богом забытый флажок. Его получила в третьем классе на каком-то фестивале, и, конечно же, там был изображён британский флаг.

Поднявшись на постели, я осмотрела стены своей комнаты: куча полок, забитых книгами по искусству, несколько плакатов на бледно-розовом фоне, гирлянды у кровати. Здесь было атмосферно, в моей старой комнате было иначе. Но тогда у меня совсем не было возможности самовыражаться. По левую сторону от двери висел тот самый плакат с красавчиком актёром, и рядом же британский флаг.