Разбитые воспоминания

Глава I

Эмили Макгайвер - не совсем простая девушка. О, она что угодно, кроме девушки. 
Да и до простой ей еще очень далеко.

На самом деле речь сейчас не о ней, но к этой истории и она приложила свои мерзкие руки.
Началось это давно, хотя прошло уе много лет, я помню все как сейчас..

Мне тогда не было еще восемнадцати, я была наивной, нежной и доброй девушкой.
В нашей маленькой семье царили мир и покой.

Мама хранила очаг, а отец, как истинный мужчина, взял все бразды правления над семьей в свои руки. 
Инженер на производстве, мечтатель и однолюб, мужчина с мягким нравом и железным словом.
Наш дом, светлый, пусть маленький, но очень уютный. У меня было все, о чем мечтают девушки в этом возрасте.

Хотя...  Стоп...  Вы поверили?

Нет, об этом я мечтала, лежа на старой кровати в маленькой комнате пусть и большого, но очень ненавистного дома.
Мой отец и правда был инженером, и только им. Он не был отцом или мужем, он был жалким придурком, фанатиком, помешанным гением и садистом который испытывал удовольствие, чувствуя чужую боль, отчаяние или ненависть. Ловил кайф как от очередной дозы, избивая жену, глумясь над истерзанным его стараниями
телом.

Нещадно поливал ее джином или любым другим алкоголем, позже пытаясь поджечь. Да, я была взрослой, и в семнадцать, человек, повидавший столько жестокости априори 
не станет нормальным.

Но мне повезло не свихнуться.

У отца был очень острый и проницательный ум, этого у него не отнять, хотя  любой пьяный человек, всегда скажет тебе, кто ты есть и укажет твое место, играя на твоих страхах. И тут, чаще всего, он делал много глапостей.

Садист  бывал пьян так часто, что трезвым его можно было видеть, разве, что в трое рабочих суток.

Что можно сказать о матери?

О, я не отметила, что такие издевательства свели ее в итоге с ума. Она начала страдать ложными галлюцинациями, которые обострялись временами.
В один из таких дней, я шла через наш двор, попутно анализируя состояние забора. Когда-то красивые, кованные узоры, стали похожи на старую, ржавую конструкцию. Около 4 метров 
в длину  с острыми шпилями, смотрящими высоко вверх. Некоторые части конструкции изогнулись, под натиском дождей и снегов без должного ухода. Все погибло, заржавело 
и перестало украшать этот когда-то красивый дом. Время поздней осени и ощущая прибилижающийся холод, решила зайти обратно. Нужной одежды у меня не было, и больше находиться
тут не представлялось возможным. Легко пробежав к крыльцу, я отметила его невзрачный, серый вид. Обломанный, местами потрескавшийся от времени и отсутсвия нормального
хозяина камень, державший балки конструкции, только в мечтах напоминал крыльцо. Еще раз сделав вдох полной грудью, я окунулась в тишину дома. Разуваться не увидела
смысла. Слово уборка, тут слышали только в телевизоре. Пройдя вглубь дома, поняла, что не слышу. Всмысле, ничего не шумит и не гремит и именно это странно. Я нашла ее
на кухне, поставив стул, она сидела возле кучки стекла из пробитой оконной рамы. Ее больной взгляд, устремленный на улицу, был лишен всякого выражения и жизни, показывал степень
 ее восприятия грани между реальностью и илюзией. Она сейчас была похожа и не похожа на себя. Желтый, болезненный цвет кожи, опухшие от явно прошедшей истерики глаза,
отражали так же и их лихорадочный блеск. На губах можно было заметить, что-то отдаленно напоминающее улыбку - оскал. Выпавший из рук кусок окрававленного стекла, лежал на 
коленях оставляя следы крови, от порезов на форменном белом фартучке. Прихоть ее нездорового разума.

В полупустой комнате гулял такой же сильный ветер, как было, например, на улице. Но меня мало волновал этот факт, я во все глаза уставилась на эту женщину,  чувствовала неладное. 
Она же перевела свой взгляд от окна на меня. Медленно, очень медленно, я сделала пару шагов назад. В ее глазах отразилось безумие, но позже сменилось узнаванием. Она перевела взгляд на свои руки, молча встала, оттряхнула осколки с одежды и промокнула кровь с ладоней о фартук.
Я поняла, что, сейчас, магическим образом, я избежала ее бешенного припадка.
Не обращая больше внимания на этот, в прямом смысле - дурдом, поднялась на второй этаж к себе в комнату.
Заперла оба засова, сняла с себя одежду и легла спать.
Кошмар, который мне снился, отдаленно напоминал мою жизнь. Тем не менее, из его лап меня вырвали голоса. Они не принадлежали никому из живущих в этом доме. Внутренне
хотелось промыть уши, что-бы не слышать даже отголоски этих голосов.

-Интуиция подсказывала - что-то не так, нужно было срочно выбраться из комнаты.

Садист, заменяющий доброе слово"папа" жил через три комнаты от меня. И я могла отдать руки на отсечение, искали они именно его.
За дверью стали раздаваться громкие хлопки и удары. Двигали мебель и вскрывали тумбочки, будто что-то искали. У меня не было времени на раздумья, и за долю секунды я оделась
и заправила сбившееся одеяло. Стараясь не издавать звуков,
медленно открыла засовы и прошла к пустому окну. Не так давно, после роковой ситуации  разбившей мою жизнь на" до и после ", я придумала механизм на окне, помогающий 
открывать и закрывать пластик с двух сторон. Открыла окно, пролезла и крепко заперла его. На улице было еще темно и все действия делались на ощуп. Спустилась по карнизу к вентиляционной вытяжке, стараясь не шуметь сдвинула крышку и полезла внутрь.
Чтобы точно знать все, что происходит в комнате отца, я сделала себе возможность несанкционированного доступа. Пролезая по ходу к его комнате, услышала неприятный голос 
одного из двух мужчин. А чуть позже я их даже смогла разглядеть.
Добравшись до нужного выхода, смогла не только слышать, но и видеть помещение и людей, что сейчас находились в комнате отца.
Взгляд прошелся по единственной комнате в доме, у которой был ремонт.
темно синие "бархатные" стены, тяжелые портьеры на окнах, были запахнуты. В центре стояла  красивая, большая кровать, на которой развалился мужчина средних лет.