Раздраконить ревизора, или Лесопилка для попаданки

Глава 1

— Ой-ой-ой, Создатель милосердный, госпожа Сильвия! Ой, божечки, неужто разбилась? А-а-а, спасите-помогите!
Да кто же это так противно орёт? И главное, над самым ухом!
— А ну цыц! Голосишь тута! Отойди, воздух госпоже заслоняешь!
— Да какой ей воздух, коли у неё шея набок свёрнута?
Шея? Хм, и правда как-то неудобно.
Я с неприятным хрустом повернула голову и не сдержала тихий стон от острого приступа боли, прошившего меня от затылка до копчика.
— Вот! А ты говоришь «шея свёрнута»!
— Да я…
— А ну, брысь отседа! Воды госпоже принеси, живо!
Тут я, наконец, разлепила глаза и увидела над собой бледное расплывчатое пятно. Сощурилась, пытаясь сфокусироваться, и зрение постепенно обрело чёткость.
— Вы как, госпожа Силь? — ласково спросила меня морщинистая круглолицая старушка в аккуратном белом чепце. — Болит где?
Болит? Нет, больше у меня ничего не болело. Но я искренне не понимала, что вообще здесь происходит.
— Всё в порядке, — не своим (а чьим?) голосом ответила я. — Помоги сесть.
На лице женщины отразилось сомнение.
— Мож, это, госпожа, — неуверенно начала она, — погодите пока садиться-то?
— Помоги, — уже резче повторила я, и старушка повиновалась.
«Странно, — мысли были ужасно неповоротливыми. — Я командую, она слушается. Я на ты, она на вы. Разве так должно быть со старшими?»
Кое-как усевшись и переборов приступ дурноты, я скользнула взглядом вокруг. Какой-то холл: большой, полутёмный, с гобеленами на стенах и высоким потолком, под которым висела затянутая паутиной люстра. Каменная лестница; стёртые ступени широким полукругом убегали вверх, а у подножия как раз таки сидела я.
«Это я оттуда навернулась?»
По спине пробежал табун крупных неприятных мурашек. Я опустила глаза на свои руки — тонкие, аристократически изящные и однозначно принадлежавшие девушке, а не взрослой тётке.
«А?»
— Госпожа, я это, воды принесла.
Медленно (до сих пор было ощущение, что голова у меня на шарнирах, и они напрочь заржавели) я повернулась к девице в тёмном платье и не особенно чистом переднике горничной. Веснушчатая, круглоглазая, в чепце, из-под которого неаккуратно торчали пушистые пряди, она протягивала мне глиняную кружку.
— Хорошо.
Я приняла посуду, сделала буквально два глотка, и меня вывернуло желчью.
— Эт потому что вы с утра ничегошеньки не ели, — одной рукой старушка заботливо придержала мне волосы, а другой забрала кружку. — Оно, понятное дело, похороны, ток о еде-то забывать не надо. Батюшка ваш, земля ему пухом, такого бы не одобрил.
Сердце сжалось от тоски, лишь усилив сумбур в голове.
Какие похороны? Какой батюшка? Мой отец умер десять лет назад!
Кто-нибудь может мне объяснить, что здесь творится?
— Вы рот-то прополощите, — между тем посоветовала старушка. — И давайте я вас до комнаты доведу, вам полежать надо.
Я с сомнением посмотрела на кружку и решила, что уж лучше перетерплю кислый привкус во рту. Пробормотала:
— Да, отведи, — и старушка небрежно пихнула кружку горничной:
— На, забери. И неси впереди свечу.
Потом, приговаривая: «Осторожненько, госпожа Силь, не спешуйте, не спешуйте», помогла мне встать на ноги.
Голова закружилась, желудок снова толкнулся вверх, но на этот раз я сумела удержать его содержимое там, где положено.
— Ну, потихонечку.

Мы черепашьим шагом поползли через холл: горничная впереди с высоко поднятой свечой, я со старушкой сзади. Затем вошли в какой-то коридор, где два тусклых светильника безнадёжно пытались разогнать сумрак, и ещё шагов через десять, наконец, очутились в небольшой тёмной комнате. Судя по тому, что я сумела разглядеть в свете от трепещущего огонька, это было подобие гостиной.
Старушка бережно усадила меня на софу и, прикрикнув на горничную:
— Чего стоишь? Свечи зажги да камин затопи! Или хошь, чтоб госпожа застудилась?
Девица бросилась выполнять указание, а я осторожно улеглась на пахнувшие пылью подушки.
«Надо выяснить, что происходит, — долбилось в висок. — Выяснить, кто я. Спросить напрямую?»
Однако проснувшаяся интуиция подсказывала: лучше действовать аккуратнее, списывая все странности на падение и удар головой.
Но прежде дождаться, чтобы горничная ушла.

И, словно подслушав мои мысли, старушка недовольно поторопила возившуюся у камина девицу:
— Ну, сколько ещё ждать?
— Уже, уже, тётушка Нанна, — откликнулась та, и весёлый огонёк и впрямь побежал по сложенным в закопчённом чреве дровам.
— Вот и хорошо, — Нанна слегка подобрела. — А теперь ступай. Будешь нужна, госпожа позовёт.
«И почему она здесь всем распоряжается?»
Я не чувствовала недовольства от этого обстоятельства, только любопытство. Старушка очевидно была на моей стороне.
Сделав книксен, горничная почти выскочила из комнаты.
— На кухню побежала, лясы точить, — недовольно прокомментировала Нанна и уже с ласковыми интонациями обратилась ко мне: — Голубушка, госпожа Силь, не мёрзнете? Мож, хотите чего?
— Всё хорошо, — слабым голосом отозвалась я. И прежде чем поняла, что говорю, выдала: — Нянюшка, скажи, что со мной случилось?

Глава 2

Удивлённая Нанна сначала вытаращилась на меня, а затем горестно закачала головой:
— Бедняжечка госпожа Силь! Вы что же, совсем не помните?
Я печально вздохнула, позволив трактовать этот вздох, как собеседнице угодно.
— Вы сегодня батюшку вашего хоронили, — скорбно начала Нанна. — От переживаний с утра ничего не евши, да ещё Надия как обычно… Словом, с похорон вернулись сама не своя. И, видать, когда по лестнице поднимались, оступились. Ну, и упали-то. Хвала Создателю, живы остались.
Оступилась. Здесь крылся какой-то подвох, но какой, я не могла вспомнить.
— А ты видела, как я падала?
— Нет, голубушка, — развела руками Нанна. — Мы с этой дурындой Микой как раз рядом были и на шум прибежали.
То есть никто ничего не видел. И уж тем более вряд ли кто-то сможет сказать, откуда у меня чувство, будто я сплю и вижу ужасно реалистичный, но всё-таки сон.
— Нянюшка…
Я начала, не имея понятия, как закончу фразу, о чём попрошу. И так и не узнала, потому что дверь в гостиную резко распахнулась, и внутрь ворвалась невысокая девица — жгучая белокожая брюнетка в элегантном траурном платье. Прожгла меня взглядом угольно-чёрных глаз и возмутилась:
— Сильвия! Опять разыгрываешь драму? Неужели после того, как ты стала хозяйкой Блессвуда, не можешь вести себя более достойно?
— Тише, госпожа Надия! — почти прикрикнула на неё Нанна. — Не видите, госпоже Силь дурно!
— Это ты тише, Нанна! — отрезала Надия. — Привыкла, что отец тебя защищал? Так вот, теперь отвыкай.
Сестра? Эта голосистая девица — моя сестра? Но у меня же нет ни сестёр, ни братьев!
Между тем Надия подскочила ко мне и, беззастенчиво схватив за руку, потянула за собой:
— Ну же, Сильвия, там поминальная трапеза, гости… Ты и так всех оскорбила, ни с того ни с сего выбежав из столовой. Давай, не порти впечатление окончательно!
И снова у меня возникло ощущение подвоха. Возможно, поэтому я с неожиданной силой вырвала запястье из хватки Надии.
— Мне дурно, Нади. — Ух, сколько стали получилось добавить в голос! — Извинись за меня перед гостями, уверена, они поймут. И побудь немного за хозяйку, ты ведь это так любишь.
Вновь слова сорвались по наитию и попали точно в цель. На миловидном личике Надии сначала отразилось удивление, словно забитая собачонка вдруг показала ей зубы, а затем оно некрасиво исказилось от злости.
— Ладно, — выплюнула она, — так и быть, вытащу нас всех сама. Снова. А ты продолжай страдать, графиня Блессвуд.
И в точности, как ворвалась в гостиную, она вылетела из комнаты прочь.
— Бессовестная, — припечатала вслед Нанна и повернулась ко мне, мгновенно сменив осуждение на ласку: — Не слушайте её, госпожа Силь. Нет бы благодарной быть, что батюшка ваш её приютил да воспитание дал, как родной дочери. А она ишь! Дерзит здесь да вас шпыняет.
Ещё один кусочек головоломки. Жаль только, что голова моя, похоже, в прямом смысле решила сломаться тянущей болью в затылке и висках.
— Нянюшка, — мне надо побыть одной, но не в гостиной, куда может кто угодно вломиться, — отведи меня в спальню.
Нанна окинула меня взглядом и попыталась предложить:
— Мож, ещё полежите чуток?
Однако верно поняв возникшее на моём лице упрямое выражение, вздохнула и наклонилась ко мне:
— Ну-ка, хватайтесь за шею. А теперь не спешуйте.
Общими усилиями мы подняли меня с софы и всё так же медленно побрели из гостиной.

— Без свечечки оно, — пыхтела Нанна, ведя меня по коридору, — труднее, конечно. Но ничего, добредём.
И мы брели: через холл, вверх по лестнице, которая едва не стала (или стала?) для меня роковой, снова по полутёмным, стылым коридорам (на освещении и отоплении здесь явно экономили).
Наконец, моя провожатая толкнула одну из дверей, и мы вошли в тепло уютной спальни. Здесь Нанна уложила меня на постель под белым газовым балдахином, разула, ослабила шнурки корсета и укрыла широченным пуховым одеялом.
— Я вам супчик принесу? — предложила она. — Кати сказала, вы на поминальной трапезе тоже крошки в рот не брали.
От напоминания о еде замутило, и я поспешила отказаться:
— Нет, нянюшка, обойдусь.
— Тогда хотя бы медового взвара попить надо, — не допускающим возражений тоном постановила Нанна. — А то опять свалитесь с голоду. Сейчас кружечку свеженького принесу.
И не слушая моих слабых протестов, она подкинула дров в разожжённый камин и вышла из комнаты.

Наконец-то одна.
Я повернулась на бок, и пластина корсета неудачно впилась под рёбра.
«Всё-таки надо раздеться. Вот только пусть Нанна вернётся, поможет».
Нанна. Нянюшка «госпожи Сильвии», новоиспечённой графини Блессвуд. Которая едва (или не едва) не погибла, упав с лестницы. И у которой есть приёмная сестра Надия, та ещё стерва по первому впечатлению.
— И это я?
Чужой голос. Чужое тело. Сон? Безумие?
— Ничего не помню.
Я со вздохом запустила руку под подушку, чтобы устроиться поудобнее, и вздрогнула, когда мои пальцы наткнулись на что-то твёрдое. Без промедления вытащила это «что-то» на свет: тетрадь? Да, толстая тетрадь в кожаной обложке и с позолоченной застёжкой, запетой на маленький замочек.
— Дневник?
Догадка пришла как будто ниоткуда, а вместе с ней я внезапно ощутила цепочку на шее.
Однако достать её из-под воротника мне не дали. Дверная ручка мягко повернулась, и не успела я сунуть тетрадь обратно под подушку, как в спальню вошёл высокий широкоплечий мужчина.

Глава 3

«Вы кто?!»
К счастью, у меня вырвалось лишь неразборчивое восклицание, которое незваный визитёр истолковал по-своему.
— Это я, Сильвия, — низким и хрипловатым голосом сообщил он. — Не пугайтесь.
Я? Кто я? (А в памяти всплыло странное: «Я бывают разные!»)
— Надия сказала, вы плохо себя почувствовали, — мужчина приблизился, и огонь камина заиграл красновато-медными отблесками на его густой, похожей на гриву шевелюре.
— Д-да, — просипела я, сильнее подтягивая одеяло к подбородку.
— Большой удар для всех нас, — мужчина слегка наклонил крупную голову, изучая меня таким взглядом, словно я лежала перед ним голой. — Ваш отец был душевным человеком и надёжным деловым партнёром.
— С-спасибо.
По словам получалось, что незнакомец не имел дурных намерений. Однако заходить в чужую (девичью!) спальню и даже без стука? Какие-то новые правила поведения для деловых партнёров?
Я мучительно соображала, как бы спровадить гостя, не выдав при этом, что вижу его впервые в жизни. И тут мне повезло: в дверь почтительно постучали, и в спальню вошла Нанна с подносом, на котором гордо возвышалась глиняная кружка.
— А вот и медовый взвар для голубушки…
Она увидела посетителя и от неожиданности едва не выронила ношу.
— Барон Хантвуд!
Поднос с громким стуком опустился на столик перед камином, после чего Нанна стремительно повернулась к мужчине и упёрла кулаки в бока.
— Что вы тута позабыли? Как вам, вообще, не совестно вламываться в спальню к благородной госпоже?
На широкоскулом и, в принципе, симпатичном лице Хантвуда отразилось раздражение.
— Успокойся, старуха. Если ты забыла, я жених твоей госпожи.
Жених? Почему-то эта новость совершенно меня не обрадовала.
— Жених ещё не муж, — сурово отрезала Нанна, явно задетая «старухой». — Ступайте-ка отседа, господин Хантвуд, покуда я слуг не позвала.
Мужчина насмешливо фыркнул. Повернулся ко мне:
— Поправляйтесь, Сильвия. Думаю, несмотря на похороны, свадьбу мы сыграем в назначенный срок.
— Какой «назначенный срок»? — встряла Нанна. — Госпоже траур до весны носить! Нешто опозорить её хотите?
— Помалкивай! — резко приказал Хантвуд. — Не твоё это дело, старуха.
Повторил мне:
— Поправляйтесь. Я заеду завтра, — и вышел, тяжело впечатывая каблуки сапог в ковёр на полу.
— Вот бесстыдник! — сердито охарактеризовала его Нанна.
Взяла со столика кружку и поднесла мне со словами:
— Вы не волнуйтесь, голубушка, не волнуйтесь. Вот, пейте да не обращайте внимания на этого грубияна. Ох, нехорошо так говорить, но чем ток ваш батюшка думал, проча вас ему в жёны!
Высказывание было явно риторическим. Я села на кровати, приняла питьё и опасливо потянула носом вьющийся над ним парок. Однако то ли желудок решил, что хватит бунтовать, то ли приятный медовый запах был слишком слаб, чтобы вызвать у него желания расстаться с содержимым. И я рискнула — пригубила тёплый и сладкий напиток. Прислушалась к себе: вроде бы всё в порядке. Сделала ещё глоток, побольше. А затем уже без опаски выпила всю кружку до конца.
— Умничка, госпожа Силь, — разулыбалась Нанна. — А теперь давайте-ка мы вас разденем, да баиньки уложим. Утро оно завсегда вечера мудренее.
С последним сложно было не согласиться. Я, как куклу, позволила себя раздеть, попутно заметив, что на груди у меня и впрямь висит серебряный ключик на цепочке. А затем, словно в прорубь, нырнула в прохладу ночной сорочки.
— Посидеть с вами, голубушка? — спросила Нанна. — Как раньше?
Я мотнула головой, прежде чем успела взвесить все достоинства и недостатки предложения старой няньки.
— Точно ли? — Нанну немного задел мой отказ.
— Точно, нянюшка, — я, извиняясь, пожала ей морщинистую руку. — Отдыхай. У нас всех сегодня был тяжёлый день.
Нанна неохотно кивнула. Помогла мне улечься (я понервничала, что она обнаружит тетрадь), со всех сторон подоткнула одеяло и, пожелав доброй ночи, оставила одну.

Несколько счётов я лежала неподвижно, вслушиваясь в тишину, а затем полезла под подушку. Вытащила тетрадь, неловкими пальцами сняла с шеи цепочку и вставила ключик в замочную скважину. Тихий щелчок, и тетрадь открылась.

⭐️⭐️⭐️⭐️⭐️

Друзья!

Спасибо, что читаете 😘

Впереди нас ждёт чертовски увлекательная история, не забывайте добавлять книгу в библиотеку!

Я буду очень признательна вам за "Мне нравится" (в ПК-версии) или звёздочку (в приложении) 🙏. Ваша поддержка важна для меня как никогда!

И, конечно же, всегда рада пообщаться в комментариях 😊

Глава 4

Я распахнула её наобум. Низко наклонившись, всмотрелась в аккуратно исписанную страницу и поначалу ничего не поняла. Как и в любом сне вместо букв виделись причудливые кракозябры.
Меня затопило облегчение: какое счастье, что и неприятельница сестра, и бугай жених, и похороны, и вообще это место — лишь плод моей фантазии!
А затем произошло странное. Кракозябры перед глазами не изменились, но я вдруг поняла, что улавливаю заключённый в них смысл.

«Сегодня батюшка изволил разговаривать со мной. Долго рассказывал, что графство в бедственном положении, что арендаторы едва находят деньги, что скоро и у нас будет мало еды и тепла, а впереди зима. Я слушала и хотела заткнуть уши: как такое может быть? Как можем мы, хозяева Блессвуда пойти с протянутой рукой, продать земли и замок? Я не верила.
А потом батюшка сказал, что я должна выйти замуж за барона Хантвуда. Потому что у барона есть лесопилка и торговые связи, а у нас лес, и вместе мы сможем продавать доски на юг. Я не поняла: разве мы купцы? Но батюшка уверен, что так будет лучше для графства. И ему всё равно, что я боюсь барона и что говорят, будто он уморил свою прошлую жену. Батюшка считает это бабьими сказками, а мне страшно. Барон живёт в таком жутком доме. И всегда смотрит на меня, словно я перед ним без одежды. Но батюшка приказал выкинуть всё из головы и готовиться к свадьбе».

Я оторвалась от чтения и заторможенно откинулась на подушку.
Выходит, это не сон? Я действительно попала… куда-то? И теперь меня считают дочерью и невестой, а ещё — новоиспечённой графиней? Я шумно втянула носом воздух и решительно слезла с кровати. От слабости меня качнуло, однако удержать равновесие всё же получилось. И уже без резких движений я подошла к стоявшему в углу туалетному столику, зеркало которого было закрыто белым кружевом.
«Обычай, когда в доме смерть», — вспомнила я и без тени нерешительности сдёрнула покрывало.

И буквально напоролась на испуганно-настороженный взгляд девушки, стоявшей по ту сторону амальгамы.
Светлокожая до такой степени, что казалась светящейся, с густой копной цвета палых листьев, с оленьими глазами в обрамлении пушистых ресниц. Тонкий нос, маленький, чётко очерченный рот. Тёмные брови, разлётом похожие на взмах крыльев испуганной птицы. Очень милая и хрупкая.
Совершенно не я.

Медленно, с опаской я протянула руку, и девушка из зеркала повторила мой жест. Наши пальцы встретились на холодной границе стекла, непреодолимой, поскольку несуществующей.
— И это теперь… я?
Девушка по ту сторону с силой закусила губу, однако боль почувствовала я.
— И как теперь быть?
Громко треснуло полено в камине, заставив меня вздрогнуть. И сразу пришло ощущение босых ног, замёрзших от стояния на не особенно толстом ковре. Я машинально поджала пальцы, вздохнула и накинула кружево обратно на зеркало, отрезав себя от Сильвии Блессвуд, единственной родной дочери почившего графа Блессвуда.
— Надо поспать.
Я устало потёрла виски: да, пожалуй, это будет самым правильным. Не зря ведь Нанна вспомнила про «утро вечера».
И потом, вдруг я проснусь уже собой и на своём месте? Пусть даже ничего не помню ни о первом, ни о втором.

***

Несмотря на телесную усталость, заснуть я не могла долго. Сон снизошёл до меня, когда от дров в камине остались красноватые угольки: я в сотый, наверное, раз перевернулась с боку на бок и, наконец, задремала.
А когда открыла глаза, щели в закрывавших окно ставнях сияли золотом нового дня.
— Проснулись, голубушка? — Нанна подошла к кровати так тихо, что я вздрогнула от неожиданности. — Давайте-ка, водичка для умывания давно готова. И завтрак вас ждёт, кухарка расстаралась на ваш любимый пирог с ягодами.
При слове «пирог» засосало под ложечкой: всё-таки Сильвия вчера не ела практически весь день.
— Неси завтрак, нянюшка, — попросила я.
— Уже, голубушка, уже бегу!
Нанна торопливо вышла из комнаты, а я с шедшим из глубины души вздохом перевернулась на живот и уткнулась лицом в подушку.
Это не сон. Или сон, из которого мне пока не выбраться — что, впрочем, одно и то же.
Получается, надо как-то жить? Играть роль Сильвии?
Выйти замуж?
— Чёрта с два! — пробурчала я.
Вернее, хотела пробурчать, но вместо этого у меня вырвалось:
— И Разрушителю не дождаться!
«Ну, теперь знаю, как здесь ругаются», — невесело хмыкнула я. Села на постели и поёжилась: хотя Нанна успела растопить камин, в комнате всё ещё было прохладно.
«Зима».
С этой глубокой мыслью я встала с кровати и обнаружила рядом с изножьем пару войлочных туфель.
«Вот, а я вчера мёрзла».
Надела их и подошла к окну. Поискала щеколду у створок: как-то же это открывается? Вряд ли здесь всю зиму сидят в темноте. Нашла и открыла сначала стеклянную раму, а затем распахнула наружу деревянные ставни.

В комнату ворвались ослепительный свет и морозный воздух, отчего сразу же заслезились глаза и перехватило дыхание. А когда я проморгалась и отдышалась, передо мной предстала величественная панорама лесистых сопок, укутанных в искрящееся на солнце снежное покрывало, за которыми небесную синь прокалывали острые зубцы далёких вершин.
— И мягко устланные горы зимы блистательным ковром…
Я осеклась. Что это? Откуда вспомнилось? Может, если сосредоточиться…
Но сосредоточиться мне не дали. За дверью послышался шум и приглушённые, однако всё равно полные эмоций голоса.
— Прочь с дороги, старуха!
— Ни за что, господин Хантвуд!

Глава 5

Вздрогнув, я отвернулась от окна, и после зимнего великолепия комната сразу показалась тёмной и унылой.
— Совсем сдурела на старости? Ты с кем препираешься, холопка?
— Я госпожу Силь защищаю! А вы чот совсем про вежество позабыли!
Надо выйти, поняла я. Вмешаться, пока там до драки не дошло.
Хотя такому бугаю, как Хантвуд, достаточно будет отвесить Нанне оплеуху пожёстче, и старушка отправится к Создателю.
Подгоняемая этой мыслью, я надела халат, туго подпоясалась и решительно подошла к двери.
Вдох, выдох, ручка на себя.
— Доброе утро, господин Хантвуд.
Я в последний момент сообразила, что Сильвии больше подходит блеять, а не обливать холодом, но исправить интонацию уже не успела.
— Сильвия, — отозвался барон, и я невольно сжалась под его раздевающим взглядом. — Вам следует уволить вашу няньку. У неё окончательно ум за разум зашёл.
— Благодарю за совет, — всколыхнувшаяся в душе злость была именно тем, что требовалось для изгнания робости, явно принадлежавшей не мне, а Сильвии, — но я сама разберусь, как быть с моей прислугой.
Хантвуд скептически фыркнул, однако в его глазах мелькнуло удивление, похожее на вчерашнюю реакцию Надии.
Он серьёзно думал, будто его невеста такая рохля, что стерпит откровенно хамское поведение?
Однако обороты всё же следовало сбавить, и следующую фразу я заставила себя сказать гораздо миролюбивее:
— Простите, господин Хантвуд, но сегодня не смогу вас принять. Мне нехорошо — как вы верно заметили вчера, кончина батюшки стала большим ударом. Пожалуйста, приходите дня через три, думаю, к тому времени мне станет получше.
Гость грозно нахмурился:
— Вы шутите, Сильвия? Очевидно же, что вы прекрасно себя чувствуете. И не забывайте, я ваш жених. Мне нельзя просто так отказать от дома.
— Боюсь, вы неправильно поняли. — Я всеми фибрами души хотела послать его к Разрушителю, но увы. От графской дочки такое вряд ли ждали. — Я ни в чём вам не отказываю. Просто прошу проявить немного снисходительности к слабости своей невесты.
У Хантвуда вздулись желваки.
— Я и так снисходителен, — рыкнул он, — позволяя вам не носить обручальные браслеты!
Угрожающе шагнул ко мне, и Нанна, державшая в руках поднос с завтраком, дёрнулась, чтобы встать между нами.
— Всё хорошо, нянюшка, — остановила я её и решила, что пора напомнить гостю, что он всего лишь гость.
Приподняла подбородок и жёстко посмотрела барону в лицо. Хантвуд был выше, он буквально нависал надо мной грозовой тучей. Однако я не уступала: это мой дом, моя территория. Никто не имеет права вести себя здесь по-хозяйски.
И барон, как ни трудно ему было признать поражение, уступил.
— Я приеду завтра, — процедил он. — Рассчитываю, что к тому времени вы оправитесь от удара.
Меня так и подмывало продолжить стоять на своём, однако что-то подсказывало: не надо. Слишком нетипично для Сильвии, да и Хантвуду нужно позволить сохранить остатки «лица».
— До свидания, господин барон.
Зубовный скрежет гостя можно было расслышать даже не напрягаясь.
— До свидания, Сильвия.
Он резко крутанулся на каблуках и зашагал прочь так стремительно, что будь его сапоги окованы металлом, выбивали бы из камней искры.

Вот он свернул за угол, и у меня подломились колени.
— Голубушка!
Нанна с нестарческой резвостью поставила поднос на пол и бросилась ко мне.
— Со мной всё хорошо, нянюшка, — слабо запротестовала я.
Однако Нанна не слушала. Ловко подставила плечо и повела меня (вернее, потащила на себе) обратно в спальню, приговаривая:
— Как вы его, голубушка! Словно и не вы вовсе. Зато будет знать, нахал этакий!
«Не я вовсе», — ухнула в груди тревога. Всё-таки прокололась.
— Ложитесь-ка, ложитесь, — между тем довела меня до кровати Нанна. — Ох, и холод у вас! Зачем окошко-то открыли? А ну как заболеете!
Она помогла мне укрыться одеялом, а затем бросилась закрывать окно и разводить в камине огонь пожарче.
Я наблюдала за её манипуляциями и чувствовала, как меня начинает потряхивать.
«Ну да, нервное напряжение, да ещё замёрзнуть успела. Как бы и впрямь не простыть».
— Вот, голубушка, — Нанна, наконец, занесла в комнату поднос и водрузила его мне на колени. — Вы попробуйте, ежели остыло, я подогрею.
— Спасибо, нянюшка, — с усилием улыбнулась я и откусила маленький кусочек обещанного пирога. — Не переживай, всё очень вкусно.
— Ну, кушайте, кушайте! — всплеснула руками Нанна. — А я покуда вам платюшко достану. Траурное, да что поделать?..
— Не нужно платья, — ответила я и быстро, не давая Нанне вставить слово, продолжила: — Нянюшка, я сегодня весь день отдыхать буду. Пусть никто ко мне не заходит — никого видеть не хочу.
— Понимаю, госпожа Силь, ой как понимаю! — закивала старуха. — Так всем и передам, уж будьте покойны.
Я снова одарила её бледной улыбкой и принялась за пирог и тёплый чай.
Раз не знаю, где я, кто я и как отсюда выбраться, значит, надо принять правила игры. И прежде всего разобраться, какой была Сильвия Блессвуд и что из себя представляют те, кто сейчас окружают уже меня.

⭐⭐⭐⭐⭐

Разобраться в том, что происходит, предстоит не только нашей героине, но и "пряничной попаданке" из другой истории литмоба "Попаданка против ревизора".

Приглашаю всех взглянуть, как идут дела у героини книги "Пряничная авантюра попаданки" от Валентины Элиме
https://litnet.com/shrt/S2Us

Глава 6

«Сегодня за обедом опять спросила у батюшки, когда мы поедем в Альхест, столицу. Война же закончена, а сезон балов как раз должен начаться. Батюшка не ответил, и тогда я стала вслух рассуждать, как сейчас, наверное, хорошо в столице. Как туда съехались все знатные люди королевства, какие там проходят увеселения, как все готовятся к свадьбе принца Алвара. Не знаю почему, но чем больше я говорила, тем мрачнее становился батюшка. А потом Нади взорвалась и обрушилась на меня со всякими гадостями. Что у графства всё плохо, и в столице тоже не лучше, что надо быть совсем идиоткой, чтобы думать о танцах, когда кругом разруха. Она бранила меня, а батюшка молчал, и я, наконец, не выдержала. Зажала уши ладонями и выбежала из столовой. Это ужасно, почему Нади себе такое позволяет? И почему батюшка не вступился за меня?»

«Нади опять ко мне цепляется. А я всего лишь пожаловалась, что в Блессвуде давно не было праздников. Почему бы не устроить весёлое гулянье в честь первого снега, например? Наварить пунша, напечь пирогов, поставить шатры, чтобы и деревенские могли прийти. До войны мы часто так делали, особенно зимой, когда так холодно и уныло. Нади всё талдычит, будто у графства нет денег. Какая ерунда! Куда они могли исчезнуть, ведь, хвала Создателю, война обошла нас стороной?»

«Сегодня барон Хантвуд приезжал свататься. Я была очень бледна, даже батюшка заметил. Служитель провёл церемонию: надел на нас серебряные обручальные браслеты. В следующий раз, на свадьбе, мы сменим их на золотые, и это будет уже навсегда.
Я боюсь. Запястья оттягивает, словно на мне кандалы. А ведь я так любила мечтать о свадьбе! Какое у меня будет платье, и вуаль, и церемония обязательно в столичном храме, и чтобы тепло и много цветов, гостей… Не то сейчас: зима, Блессвуд, соседи… Так несправедливо!»

«Я сняла браслеты. Нянюшка твердит, что это дурная примета, а по мне так пусть. Пусть я не выйду замуж — ни за барона, ни за кого бы то ни было вообще».

«Ночью мне приснился страшный сон: будто батюшка поехал в лес, и на него бросился дикий вепрь. Огромный, как настоящий бык, чёрный, с острыми клыками. Я увидела, как батюшка упал, и проснулась с криком. Прибежала нянюшка, зажгла свет. Принесла успокаивающий отвар. Только я всё равно до утра не спала.
А за завтраком батюшка сказал, что собирается на охоту. Ох, как я просила его не ехать! Даже расплакалась. А Нади высмеяла меня и мой сон: сказала, что в такое только дурочки верят».

«Батюшка уехал. Мне страшно».

«Батюшки до сих пор нет».

«Вернулись охотники, угрюмые, напуганные. Ловчий Хендрик сказал, что батюшка преследовал серебряного оленя, и они отстали от него. Скакали на звуки рога, но он замолчал. Охотники искали батюшку всё это время, и только когда совсем стемнело, вернулись в замок за помощью».

«Мужчины из деревни отправились на поиски. Хендрик обещает прочесать весь лес на десять лиг окрест, но вдруг батюшка уехал дальше?
Мне страшно. Хотела поговорить с Нади, она огрызнулась. Наверное, тоже боится».

«Создатель, пусть батюшку найдут! Клянусь, я подарю храму все свои украшения и закажу дюжину служб! Только пусть его найдут, живым!»

«Батюшку нашли. Это ужасно, но я не могу плакать».

«Завтра похороны. Не могу плакать. Не могу есть. Это какой-то страшный сон, этого не может быть на самом деле!»

«Хочу проснуться».

***

На этом записи в тетради с замочком заканчивались. Я со вздохом закрыла её и устремила невидящий взгляд в окно, где давно перевалившее через зенит солнце неумолимо ползло к вершинам далёких гор.
Судя по дневнику, Сильвия Блессвуд не отличалась умом, но была доброй и очень чувствительной. Грубияну вроде Хантвуда сломать её было всё равно, что тростинку переломить.
— Теперь понятно, отчего Надия так бесится.
Приёмная сестра Сильвии, похоже, была слеплена совсем из другого теста. И, положив руку на сердце, гораздо лучше годилась на роль хозяйки Блессвуда.

Но так было до того, как я здесь оказалась. Потому что мне откровенно не нравились ни наезды Надии, ни скорый брак с Хантвудом.
— Надо быстрее разбираться в делах графства.
И в любом случае разорвать помолвку. Судя по записям Сильвии, это возможно, хотя и не приветствуется. Барон, конечно, взбесится, но…
Закончить мысль мне не дали. В дверь отрывисто стукнули и почти сразу в спальню влетела Нанна на совсем не старческой скорости.
— Голубушка, скорее! Прискакал гонец от его величества и срочно хочет вас видеть!

Глава 7

Что за гонец? Зачем я королю?
Или: зачем королю графство Блессвуд?
— Платье, быстро!
Нанна метнулась к шкафу, а я торопливо защёлкнула замочек на тетради, вернула ключик на шею и резво выбралась из постели.
— Ох, какая жалость, что траурное! — тем временем сокрушалась Нанна, подавая мне наряд. — Вам бы, голубушка, зелёное али рыженькое, ваше любимое. Так хорошо было бы! Ну-ка, давайте, ручки вверх!
Общими усилиями мы облачили меня в строгое шерстяное платье за считаные минуты. Затем Нанна спешно сделала мне гладкую причёску и буквально вытолкала из спальни, приговаривая:
— Скорее, голубушка, скорее! Господин гонец вас в малой гостиной дожидается!

Вылетев в коридор, я по инерции пробежала несколько метров и как в стену врезалась от осознания простейшей вещи.
Я понятия не имела, где эта малая гостиная.
«Упс. И не спросишь ведь ни у кого».
Я закусила щеку: ладно, будем действовать наугад. Интуиция подсказывала, что общие комнаты располагают на первом этаже, а значит, для начала нужно было спуститься. И я решительно двинулась вперёд, к видневшейся лестнице. Торопливо процокала по её порядком истёртым каменным ступеням вниз и замерла, метясь взглядом по гулкому полутёмному холлу.
Куда дальше?
— Госпожа Сильвия?
Я вздрогнула от неожиданности. Стремительно повернулась к незаметно подошедшей служанке и резко спросила:
— Где королевский гонец?
Оторопевшая девица махнула рукой:
— В малой гостиной, госпожа! — и я, отрывисто кивнув, устремилась в том направлении, мысленно благословляя чужую неосознанную реакцию.

Очередной сумрачный коридор, одинаковые, как близнецы, двери. Я на всех парах пролетела мимо первой и вдруг затормозила, услышав за ней знакомый голос Надии. Без промедления метнулась к неплотно закрытой двери и уже отчётливо расслышала:
— У вас ошибочные сведения, господин Фастер. После скоротечной кончины отца графиней Блессвуд стала я.
«Ах ты ж!»
Я до хруста стиснула зубы: «сестричка» явно зарвалась! И решительно распахнула дверь.
— Доброго дня, господин Фастер.
Гонец, невысокий поджарый мужчина, немедленно поднялся со стула и отвесил мне поклон с проникновенным: «Доброго дня, госпожа».
«Наверняка столичное воспитание», — хмыкнула я про себя и как могла изобразила благодарность:
— Нади, можешь идти. Спасибо, что взялась помочь, сестричка, но я справлюсь с этим сама.
Красивое лицо Надии исказила судорога. Несколько мгновений она медлила, видимо, решая: начать ли заведомо проигрышный спор или отступить. И, на своё счастье, выбрала последнее. Яростно процедила:
— Не за что, Силь! — и вихрем унеслась из гостиной, так хлопнув дверью, что закачалась висевшая над ней картина.
— Гм, — Фастер прочистил горло и перевёл взгляд с двери на меня. — Имею честь разговаривать с графиней Сильвией Блессвуд?
— Да, — с достоинством кивнула я. — Рада знакомству, господин Фастер.
Гонец ещё раз кашлянул и отозвался:
— Взаимно, ваше сиятельство. Вот, позвольте вручить.
Он достал из сумки через плечо лакированный ящичек и протянул мне.
— Благодарю.
Я взяла послание, мимоходом отметив обычную, даже без замка защёлку, и поставила ящичек на накрытый белоснежной скатертью круглый столик. Затем взяла с этого же столика серебряный колокольчик и требовательно позвонила. После чего обратилась к гонцу:
— Вы проделали долгий путь, господин Фастер. Отдохните под гостеприимным кровом замка Блессвуд.
И приказала вошедшей служанке:
— Проводи господина Фастера в комнату для гостей и позаботься о ланче и горячей ванне для него.
При упоминании ванны гонец даже покраснел от удовольствия.
— Благодарю, ваше сиятельство! — поклонился он так низко, как, наверное, прежде кланялся только особам королевской крови.
Вышел следом за служанкой, а я проверила, что дверь за ними закрылась как следует, и вновь взяла ящичек в руки. Покрутила, полюбовалась на искусную резьбу на крышке и попыталась её открыть.

Не тут-то было. Крышка казалась приклеенной намертво.
— Что за ерунда? — пробормотала я, и тут случилось неожиданное.
Ящичек вдруг замерцал всеми цветами радуги, и я с ойканьем выпустила его из рук. С мелодичным звуком он упал на пол, и крышка сама собой откинулась.
— Ничего себе!
Свечение погасло. Подобрав юбку, я присела и опасливо тронула ящичек пальцем. Никакой реакции. Тогда я заглянула внутрь и увидела туго набитый замшевый мешочек и свёрнутое в свиток послание, запечатанное красным сургучом.
— Интересно.
Не без опаски я вытащила свиток. Уселась на стул, сломала печать и, развернув бумагу, прочла:

«Мы, король Линарии Хэлвор, выражаем искреннюю благодарность семье Блессвуд за безмерную преданность нашему величеству и нашему королевству.
В эти непростые времена мы считаем первоочередной задачей возродить нашу страну и вернуть ей былую славу после разрушительной войны. Каждый из нас осознаёт, насколько важным является этот момент для будущего нашего народа. Мы должны совместно работать над тем, чтобы вернуть Линарии величие.

С этой целью мы обращаемся к вам, граф Блессвуд. Мы верим в ваши способности и готовы оказывать вам всяческую помощь и поддержку на пути к восстановлению графства.
Мы уверены, что ваша преданность и усердие помогут вам успешно справиться с этой задачей и внести значительный вклад в процветание нашего королевства.
Как выражение королевской милости прилагаем к сему письму денежные средства, которых должно хватить для восстановления графства, столь важного для нашего королевства.
Призываем вас расходовать эти средства разумно, ибо, если вы не справитесь с возложенным на вас поручением, мы найдём вашим землям более достойного управителя.
Пусть наши совместные усилия приведут к светлому будущему, полному надежд и возможностей для всех жителей нашего королевства.
Подписал собственноручно, Хэлвор».

Глава 8

Пятьдесят столбиков по десять монет заняли половину столика, однако меня не покидало чувство, что сумма смехотворно мала для той цели, которую король столь выспренне расписывал в послании. Но, с другой стороны, разве это не обычная история? Дают медяшки, а спрашивают, как за золото.
— Что же, ваше величество, — пробормотала я, ссыпав деньги обратно в мешочек и убрав письмо в ящичек, — спасибо и на этом.
Звонко захлопнула крышку и неожиданно поняла, что перед внутренним взором у меня стоит странная картинка: плоский рисунок замка посреди условных снежных холмов, в правом верхнем углу — мой (точнее, Сильвии) портрет в рамочке. Под ним столбик белых монеток и число 1000, а по верхнему краю всей картинки надпись как будто на деревянной табличке: «Поднять экономику графства».
— Стратегия, — вырвалось у меня, и я, пробуя вдруг пришедшие слова на вкус, уже медленнее повторила: — Игра. Компьютерная стратегия.
Помолчала, ожидая новых озарений, которые бы сделали произнесённое более понятным, но так ничего и не дождалась.
«Ладно, — я тряхнула головой и поднялась из кресла. — Рано или поздно вспомнится. А пока…»
А пока, раз уж события требуют ускориться, надо бы осмотреться в замке и хоть немного запомнить, что и где здесь находится. Выдавать свою самозванную сущность я категорически не хотела, особенно после того, как Надия наглядно продемонстрировала желание стать хозяйкой Блессвуда.
— Вот ещё проблема, — вздохнула я и, забрав деньги и королевское послание, вышла из гостиной.

***

Пока самым надёжным из известных мне мест оставалась спальня Сильвии. Королевское письмо и мешочек я спрятала в изголовье под перину — так себе тайник, конечно, но лучшего у меня пока не было. И стремясь убить сразу двух зайцев — осмотреться и найти более подходящее хранилище для денег — я занялась скрупулёзным исследованием массивного платяного шкафа и комода.

У Сильвии был неплохой, с моей точки зрения, гардероб: с десяток различных платьев, столько же пар разнообразной обуви, а в комоде — целый ящик чулок и нижнего белья. Там же я нашла ворох разнообразной бижутерии: брошки, колечки, браслеты, кулоны. Непременные шпильки для волос, гребни, ленты, кружева, флакончики с духами и нюхательной солью — словом, всё то, без чего не обойтись ни одной уважающей себя дворянке.
— Блессвуд действительно не бедствовал, — прокомментировала я и, поразмыслив, решила перепрятать серебро в какую-нибудь обувную картонку. Забралась в самую глубину шкафа и вытащила оттуда симпатичную коробочку, по виду лучше всего подходившую к каким-нибудь бальным туфелькам. Открыла её и удивлённо хмыкнула.

Как и я, Сильвия посчитала это место наилучшим тайником и потому хранила в нём свои дневники. Я достала тетрадки, положила на дно картонки мешочек и прикрыла его дневниками. Места как раз хватило, чтобы всё поместилось, и я с чувством удовлетворения задвинула коробку обратно в шкаф.

Теперь можно было переходить в смежную со спальней комнату, куда утром я только заглянула из любопытства.

Это оказалось что-то вроде личной гостиной Сильвии. Пастельные тона, вязаные салфеточки, сухостой в вазе на низком столике. Корзинка с рукоделием, в ней — незаконченная вышивка, цветочный узор. Альбом с недурными акварелями. Пианино, при виде которого у меня начало нехорошо сосать под ложечкой: Сильвия ведь должна уметь на нём играть, а насчёт своих музыкальных способностей я совсем не была уверена.
— Всё очень мило, — вздохнула я, беря с подоконника забытый томик поэзии, — но к управлению графством её явно не готовили.
И это логично: делами должен был заниматься муж Сильвии, Хантвуд. Кто мог предположить, что объявлюсь я и ради себя самой захочу взять всё в свои руки?
— Никто.
Я захлопнула книгу, вернула на место и вышла в коридор.

***

Прогулка по второму этажу подтвердила: здесь располагались личные комнаты. Я заглянула в парочку из них, на всякий случай не забыв постучать, и не обнаружила ничего интересного. За одной из дверей были явно гостевые апартаменты, другая вела в гостиную наподобие моей. Здесь я немного струхнула: уж не комната ли это Надии? — и быстренько ретировалась. К новому разговору на повышенных тонах я пока не была готова.

Дальше передо мной встал выбор: подняться на третий этаж или спуститься в холл. По логике вещей, внизу располагались гостиные, бальные залы, если таковые здесь имелись, столовая и помещения прислуги. Следовательно, был выше шанс с кем-то столкнуться и вызвать ненужные вопросы.
«На третий», — решила я и принялась подниматься по лестнице.

Как и во всём замке, здесь было сумрачно: лампы не горели, а весь свет попадал через узкое окно в конце коридора. На стенах висели портреты суровых мужчин и надменных женщин, перемежаемые картинами охот и пиров. Отрывисто стукнув, я заглянула в ближайшую дверь и обнаружила за ней библиотеку, тёмную из-за задёрнутых гардин. Книжные шкафы возвышались угрюмыми скалами, камин явно давно не зажигали, и в воздухе наравне с запахом старых книг стоял запах сырости.
— А читать-то здесь не любят, — пробормотала я.
Закрыла дверь, подошла к следующей и только собралась постучать, как обострённым слухом уловила по ту сторону шорох.
«Там кто-то есть? Это чья-то комната? Или общее помещение, куда я спокойно могу войти?»
Я прикусила губу. Может, самое правильное просто пройти мимо?
«Попробую взглянуть, одним глазком».
И я осторожно-осторожно нажала на дверную ручку. Тихонечко приоткрыла дверь, заглянула в щёлку и увидела письменный стол у окна, заваленный бумагами.
А возле стола — Надию, читавшую какой-то документ и хмурившую соболиные брови.

Глава 9

«Так-так. Похоже, кому-то здесь до сих пор не даёт покоя титул графини Блессвуд».
Я крепко сжала рот, решая, как поступить дальше. Однозначно войти — Надия должна знать, что ей подобное с рук сходить не будет. Но жёстко отчитать «сестричку» тоже было нельзя: во-первых, это было не в характере Сильвии, а я и так показала себя перед гонцом. И во-вторых, худой мир лучше доброй ссоры. При всех её недостатках Надия была умна, а я нуждалась в союзниках.
«Значит, придётся балансировать между типичным лепетом Силь и моим здоровым возмущением», — вздохнула я. Толкнула дверь и уверенной поступью вошла в комнату, точнее, кабинет, очевидно, принадлежавший покойному графу.
— Нашла что-то интересное, Нади? — Вроде бы прозвучало достаточно дружелюбно.
Надия вскинула на меня тёмный взгляд, и лист в её руке дрогнул.
— Для тебя — абсолютно ничего, — равнодушно произнесла она, кладя документ на стол. — Тебе ведь всегда были неинтересны «бумажки».
— Что же, теперь придётся интересоваться, — развела я руками, и на лице Надии появилось решительное выражение.
— Кстати, ещё вчера хотела с тобой обсудить, — начала она. — Ты уверена, что тебе это нужно?
— Это? — переспросила я, прекрасно догадываясь, что собеседница имеет в виду.
— Ответственность за графство, — пояснила Надия. — Королевский гонец ведь прибыл не просто так, верно? Его величество чего-то хочет от графа Блессвуда, и уверена ли ты, что сможешь это предоставить?
— И какое у тебя предложение? — вопросом на вопрос ответила я.
Черты Надии сделались резче, и она пошла ва-банк:
— Отдай мне титул. Ты всё равно выходишь замуж, вот и выходи. Уезжай в Хантвуд-холл и живи за мужниной спиной, как жила за спиной отца.
— Барону это не понравится, — протянула я, и Надия вскинула подбородок.
— Кого волнует, что нравится или не нравится этому мужлану? Он недостоин Блессвуда…
Она не закончила, однако я без труда смогла продолжить: «…как, впрочем, и ты».
— Подумай, Силь, — между тем продолжала Надия. — Хорошо подумай, взвесь свои силы. Я вижу, как ты сейчас стараешься вести себя по-отцовски. Но пойми, надолго тебя не хватит. Управлять — это не твоё…
«Антикризисное управление — не женское дело, — пришедшее воспоминание было таким ярким, что я невольно передёрнула лопатками. — Ну что вы будете делать в команде? Кофе подавать?»
— …а после свадьбы во главе Блессвуда вообще встанет барон. Только представь этого грубияна на месте отца! Представь, как он начнёт всё здесь переделывать под себя…
— Достаточно! — вырвалось у меня.
Собеседница замолчала, и я, выдержав паузу, ровно произнесла:
— Можешь не волноваться, Нади, барону не достанутся ни Блессвуд, ни я. Но и ты графство не получишь. Единственная наследница батюшки — я. И я никому не уступлю владения и титул нашей семьи.
Я не подчёркивала слово «нашей», однако Надия считала в нём что-то своё, и по лицу её пробежала судорога.
— Дура! — выплюнула она. — Какая же ты дура, Силь! Ты ведь даже не читала брачный договор, подписанный между отцом и бароном. Ты понятия не имеешь, во что нам обойдётся твоё внезапно проснувшееся желание свободы!
Упс. Так здесь не без подводных камней? Впрочем, я всё равно собиралась сначала разобраться в ситуации, а потом уже посылать Хантвуда в лес за ёлками.
— Силь, пойми, своим упрямством ты только испортишь всё ещё больше!
— Не испорчу, — я твёрдо посмотрела Надии в лицо. — Не нужно меня недооценивать. И тем более не нужно пытаться подвинуть меня с места хозяйки графства. Давай жить дружно и вместе спасать Блессвуд.
От сдерживаемых эмоций у Надии задрожали ноздри.
— Идиотка! — припечатала она, сжимая кулачки. — Так сильно ударилась вчера головой, что возомнила себя невесть кем? Ты ничего не знаешь и не умеешь! Но я не позволю тебе погубить Блессвуд, слышишь? Не позволю!
И она выбежала из кабинета, чуть не сбив меня с ног. Шарахнула дверью — это, похоже, было у неё в привычке, — и я философски заметила:
— Значит, сотрудничества у нас не получится. Ну что же.
Опустила глаза на разлетевшиеся по полу документы и подняла бумагу, которую Надия читала перед моим приходом. Всмотрелась в написанные синими чернилами строчки: «Брачный договор».
— Ага.
Я опустилась в удобное и глубокое кресло графа Блессвуда.
Так сколько же будет стоить моя свобода?

⭐⭐⭐⭐⭐

Друзья!

Спешу познакомить вас с новой историей из нашего литмоба "Попаданка против ревизора":

"Отважная (м)учительница против ревизора" от Аллу Сант

https://litnet.com/shrt/SmKm

Глава 10

Я трижды перечитала брачный договор, чтобы вникнуть во все нюансы, отложила документ и в задумчивости подпёрла кулаком щеку.
Надия не солгала: свобода стоила дорого. В случае разрыва помолвки Хантвуду отходил некий Силлурский лес и тысяча золотом — в качестве, так сказать, компенсации морального ущерба.
Я отметила новые слова (такие же, как «антикризисное управление»), однако смысл их был для меня интуитивно ясен. Любопытно, кто же я на самом деле? Кем была? Как здесь очутилась?
Я тряхнула головой: не об этом сейчас надо думать, а о том, что нельзя просто взять и вернуть барону обещание выйти за него замуж.
— Силлурский лес.
Я поднялась из кресла и подошла к висевшей на стене карте графства. Нашла замки Блессвуд и Хантвуд-холл и выяснила, что Силлурский лес расположен как раз между ними. То есть если отдать эту территорию, владения барона в прямом смысле можно будет увидеть из окна.
— Нет, такое соседство мне не нравится, — пробормотала я. Отошла от карты и, присев, принялась собирать валявшиеся на полу бумаги.
Счета, счета. Слёзное письмо от какого-то арендатора с просьбой обождать с выплатой. Грозное письмо от какого-то банкира с требованием долга.
— Сколько же у Блессвуда в бюджете? — нахмурилась я. — Надо бы поискать гроссбух.
Вдруг удастся наскрести на откуп? А с лесом придумать какую-нибудь альтернативу и уговорить Хантвуда её принять?
У меня вырвался невесёлый смешок:
— Звучит как фантастика.
Но в любом случае пока придётся потерпеть барона. На какую дату там свадьба назначена? Я снова заглянула в договор: третьего лунного дня месяца Лютовея 5025 года от Сотворения мира. Хм-хм. И когда это у нас?

Но вспомнить или как-то иначе это выяснить я не успела. Раздался стук в дверь, и в кабинет вошла Нанна.
— Вот вы где, голубушка! — обрадовалась она. — А я вас ищу-ищу! Ужинать пора, госпожа Силь. В столовой уже накрыто всё, только госпожа Надия ещё не появлялась.
— Она, должно быть, у себя, — ткнула я пальцем в небо. — Отправь кого-нибудь её позвать.
— Хорошо, госпожа Силь, — кивнула Нанна.
Собралась было уходить, но я вовремя спохватилась, что совершенно не в курсе, где здесь столовая. И сообразила схитрить:
— Подожди, нянюшка! Сначала проводи меня, пожалуйста. Что-то я не очень хорошо себя чувствую…
— Конечно-конечно, голубушка! — тут переполошилась Нанна. — Ну-ка, обопритесь на старую Нанну!
И только собралась под руку вывести меня из кабинета, как меня посетило новое важное соображение.
— Нянюшка, а где батюшкины ключи? — спросила я. — Я бы дверь сюда заперла, а то мало ли кто войти может.
Судя по лицу Нанны, большую чушь сложно было придумать.
— Да вы что, голубушка! — изумилась она. — Кому в голову придёт в кабинет господина графа без спросу входить!
«Да есть тут такие», — хмуро подумала я и мягко повторила вопрос:
— А всё-таки, где батюшкины ключи?
Нянька задумалась.
— Не ведаю, голубушка, — наконец созналась она. — Батюшка ваш их всегда с собой носил, так что на нём они были. Мож, госпожа Надия сняла, когда его перед похоронами обмывали? Вы-то тогда совсем не в себе были.
М-да, новости. Ладно, после ужина потрясу «сестричку» на эту тему. Хотя что-то мне подсказывает: даже если ключи у неё, она их не отдаст, и придётся менять замки.
«А ведь по плану у меня сегодня был день отдыха и въезжания в происходящее, — невесело усмехнулась я, вместе с Нанной выходя из кабинета. — Похоже, покой мне теперь будет только сниться».

***

Надия к ужину не вышла, и я искренне надеялась, что она провела это время не роясь в графских бумагах. Зато приглашённый к столу и весьма этим польщённый Фастер разливался соловьём, невольно подарив мне массу ценных сведений.

Я узнала, что нынешний король Хэлвор взошёл на трон совсем недавно, после гибели старшего брата. И будучи человеком менее воинственным (а может, более разумным) всеми правдами и неправдами добился прекращения двухлетней войны с соседями. Теперь перед ним стояла задача возродить разорённое королевство, и лично Фастер не сомневался, что его величество ждёт на этом поприще полный успех.
«Угу, особенно если кинуть вассалам подачку в пять сотен серебра, а требовать потом, как за тысячу золота», — едко подумала я, сохраняя на лице выражение крайней заинтересованности.
— И знаете, что я вам скажу, ваше сиятельство? — Фастер подался вперёд и заговорщицки понизил голос. — Больше всего его величество заинтересован в северных землях. Поговаривают, он даже собрался отправить сюда своих лучших советников, чтобы они помогали восстанавливать графства.
А вот это уже было новостью, от которой я едва не уронила маску вежливой заинтересованности. Помогать? Ха, можно подумать! Скорее шпионить и надзирать!
«Только этого не хватало! Одна надежда, что сейчас зима, и у "советников" не будет желания тащиться в глушь через снега и морозы. А к весне я уже избавлюсь от Хантвуда и более или менее налажу здесь дела».
Или исчезну так же неожиданно, как и появилась. Но в такую удачу я верила ещё меньше, чем в свои шапкозакидательские планы.

Глава 11

В тот вечер поговорить с Надией мне так и не удалось: она просто не открыла мне дверь, несмотря на настойчивый стук. Впрочем, я вполне могла ломиться в пустую комнату — никакого подтверждения, что это апартаменты «сестрички» у меня не было. Поэтому я решила пока не вешать на неё очередное прегрешение и отправилась в графский кабинет — продолжать исследования.

Вернее, хотела отправиться, но неудачно столкнулась с Нанной.
— Вы что же это не ложитесь, голубушка? — спросила она. И, услышав мой честный ответ, всплеснула руками: — Как бумаги разбирать? Госпожа Силь, вам отдыхать надо! А дела подождут, делами днём заниматься нужно.
Конечно, я могла упереться: в конце концов, кто здесь хозяйка? Однако вовремя вспомнила утреннюю фразу: «Будто и не вы вовсе», и решила не рисковать. Внутренне морщась, пролепетала:
— Конечно, нянюшка, — и под конвоем Нанны отправилась к себе.

Там меня уже ждали перестеленная постель и тёплая вода для умывания. Уютно пылал камин, за закрытыми ставнями завывал ветер.
«А ведь я сегодня так ни разу и не вышла на улицу, — подумала я, с помощью Нанны переодеваясь в ночную сорочку. — Завтра надо обязательно это исправить. Пройтись по всему периметру, посмотреть, чем тут люди живут. А сегодня, — тут я не удержалась и сладко зевнула, — а сегодня я всё-таки позанимаюсь с документами. Как минимум изучу карту и унесу к себе гроссбух. Ещё не хватало, чтобы Надия…»
— Вы ложитесь, ложитесь, голубушка, — Нанна мягко подтолкнула меня к кровати.
Не сопротивляясь, я забралась под одеяло и чуть не замурлыкала от удовольствия, обнаружив там грелку.
«Всё-таки быть графской дочкой совсем неплохо!»
До тех пор, пока тебя не выдают против воли замуж за соседа, отрезвляюще напомнил внутренний голос.
Я тяжело вздохнула, и до сих пор хлопотавшая по комнате Нанна немедленно бросилась ко мне.
— Что, голубушка?
— Ничего, — как можно естественнее улыбнулась я. — Доброй ночи, нянюшка.
— Доброй ночи, госпожа Силь, — отозвалась старушка. — Храни вас Создатель!

Она задула свечи, поправила складки балдахина и ушла, оставив меня наедине с усыпляющими звуками метели и тёплым полумраком.
«Полежу немного, — решила я и вновь широко зевнула, — чтобы в замке всё утихло. А потом пойду в кабинет».
Устроилась поудобнее и сама не заметила, в какой момент мои веки сомкнулись. И если бы не громкий треск полена в камине, наверняка проспала бы до самого утра.
«Что? — я осоловело заморгала. — Уй, делами же надо… Может, до завтра?»
Но вставшие перед глазами портреты Надии и Хантвуда мигом отогнали усталость и нежелание выбираться из-под пухового одеяла. Я поднялась с постели, надела стёганый халат и домашние туфли и, прихватив свечу, тихо вышла в коридор.

Ночной замок выглядел жутковато: и без того через один горевшие светильники были погашены, и в робком пламени моей свечки казалось, будто портреты на стенах провожают меня глазами.
«Готичненько», — пришедшее на ум странное слово прозвучало с нервным смешком. И как же я была рада добраться до кабинета и спрятаться за его закрытой дверью! Зажгла ещё несколько свечей в шандалах на каминной полке, подумала, не развести ли огонь — в кабинете было ощутимо холодно, — но побоялась, что у меня не получится. Лучше уж побыстрее закончить и вернуться к себе.

С этой мыслью я подошла к карте и подняла повыше свечу, внимательно рассматривая холст. Судя по изображённому на нём, от остального королевства графство Блессвуд отделяла горная цепь. Перевалы, конечно же, имелись, однако сейчас их должно было завалить снегом.
— Ещё одна причина для господина ревизора отложить поездку до весны, — не без удовлетворения пробормотала я.
И опять задумчиво наморщила лоб: Сильвия писала, что война их не коснулась (видимо, из-за географического расположения). Тогда откуда разруха? Король выжимал последние налоги? Мужчин забрали на фронт?
— Чем, вообще, здесь занимаются?
И карта вновь дала ответ: лес. Наверняка охота. Наверняка вырубка деревьев. Сельское хозяйство (сельское хозяйство?) только для своих нужд.
— Тогда почему лесопилка и связи у барона, а не у графа Блессвуда?
Ломая голову над очередной загадкой, я вгляделась в холст, и внезапно меня озарило: река! Широкая река, протекавшая через владения Хантвуда. Действительно, попробуй повози брёвна посуху. А реки — это дороги, что летом, что зимой, когда становится лёд.
— Но ведь так было всегда? Зачем Хантвуду именно сейчас понадобился брак с графской дочкой?
В раздумье я постучала пальцем по нижней губе. Неужели барон просто захотел воспользоваться ситуацией и подмять под себя основной сырьевой источник? Но почему граф Блессвуд пошёл на это? Почему он вообще не открыл собственную лесопилку и не стал возить лес… хотя бы морем? Вон, на западе земли графства как раз омывает какое-то море, и вряд ли там на всём берегу не найдётся бухты, подходящей для порта.
— Новые слова и ворох вопросов, — криво усмехнулась я, — которые непонятно кому можно задать без опаски.
Вздохнула, опустила свечу и, подняв воротник халата, вернулась к столу. Вроде бы документы на нём лежали так же, как я их оставила, и это было добрым знаком: Надия поостереглась снова копаться в бумагах.
— Ну-с, начнём.
И я открыла верхний из ящиков.

⭐⭐⭐⭐⭐

В литмобе "Попаданка против ревизора" ещё одна уютная история!

"Мыльное дело попаданки" от Юлии Шахрай

https://litnet.com/shrt/SggP

Глава 12

Свечи в шандалах оплавились где-то на четверть, когда я разложила на столе свой «улов». Самыми ценными из него, без сомнения, были связка ключей (я надеялась, что запасных от всех основных помещений) и план замка. И то и другое нашлось в глубине нижнего ящика, который, судя по тому, с какой неохотой он выдвигался, открывали чрезвычайно редко.
— Ну вот, теперь не заблужусь, — довольно заметила я, рассматривая выцветшие от времени чернила. Да, чертили этот план очень давно, но вряд ли расположение комнат с тех пор изменилось. Я нашла свои апартаменты, апартаменты Надии, гостиную, где принимала Фастера, и столовую. Затем провела пальцем предполагаемый маршрут завтрашней прогулки и свернула план в компактный прямоугольник.

Следующей важной находкой был гроссбух. Я открыла его, перелистнула пару страниц и закрыла: нет, сейчас у меня не было ресурса корпеть над столбиками цифр.
«Не было ресурса, — отвлекла меня новая фраза. — Ах, как бы хотелось знать, кто я и где так принято говорить!»
Увы, на этот счёт оставалось лишь вздыхать и продолжать изучение находок.

С брачным договором я уже была знакома, а вот странный чёрный шар, выточенный из камня и стоявший в подставке на столе, вызывал вопросы. Я покрутила находку в руках и чуть не уронила себе на ногу, когда из тёмной глубины выплыла надпись: «16 лунный день Ледостава 5024 года от Сотворения мира».
— Календарь! — ахнула я. Нечаянно встряхнула шар, и надпись сменилась на «17 лунный день Ледостава 5024 года от Сотворения мира».
Так ведь можно и до даты свадьбы дотрясти!
Воодушевлённая этой мыслью, я продолжила эксперимент и выяснила, что Ледостав сменяется Лютовеем через двенадцать дней. Переход назывался Новогодьем, что показалось мне чем-то очень знакомым. Но гораздо важнее было другое: теперь я знала, сколько дней свободы мне осталось, и знание это не вдохновляло.
— Пятнадцать.
Я закусила губу: ужасно мало! — и аккуратно вернула шар на подставку. Широко зевнула, передёрнула озябшими, несмотря на халат, плечами и сгребла свой «улов» в стопку.
Дела делами, но спать тоже надо — мне нужна ясная голова. Потому я задула лишние свечи и тихо вышла в тёмный и пустынный коридор. Где-то с пятого раза подобрала к кабинетной двери ключ и, в целом довольная результатами вылазки, направилась в спальню. Дошла без приключений, положила бумаги на прикроватную тумбочку, а ключи под подушку, и с чистой совестью забралась в постель. Не успела сосчитать и до десяти, как заснула крепким сном.

***

Просыпаться от разговора на повышенных тонах — то ещё удовольствие.
«Зато сразу бодрит», — усмехнулась я, садясь в постели и прислушиваясь к ссоре у полуприкрытой двери спальни.
— Нет, госпожа Надия, я не буду будить госпожу Силь! — Нанна говорила шёпотом, но настолько громким и возмущённым, что его легко было разобрать. — Бедняжке нужен отдых!
— Она заперла отцовский кабинет! — «сестричка», в свою очередь, не стеснялась возмущаться в полный голос. — Не знаю, откуда у неё ключи, но подобное просто недопустимо! Запирать двери здесь, в Блессвуде!
Почему недопустимо? По-моему, нормальная защита от всяких любителей сунуть нос, куда не просили.
— Вы что-то напутали, — не уступала Нанна, — не могла госпожа Силь такого учудить!
— Ещё как могла! И вообще, кабинет же заперт!
Я слезла с кровати, накинула халат и твёрдым шагом подошла к двери. Решительно потянула за ручку:
— Доброе утро.
Спорщицы замолчали, одновременно посмотрев на меня.
— Доброе, голубушка! — как всегда, Нанна мгновенно переменила тон. — Как спалось? — И с осуждением сказала Надии: — Вот, видите, разбудили!
«Сестричка» ответила высокомерным фырканьем и без лишних предисловий потребовала:
— Сильвия, немедленно отопри кабинет!
Я хотела насмешливо приподнять брови, но вовремя сообразила, что правильнее будет растерянно захлопать ресницами:
— Зачем?
— Зачем? — вскипела Надия. — Затем, что это против традиций Блессвуда! О чём ты прекрасно знаешь!
Я проигнорировала фразу о традициях (откровенно легкомысленных, на мой взгляд) и с видом недоумевающей невинности задала новый вопрос:
— Но разве у тебя нет ключей? Тех, которые были у батюшки?
— Нет, конечно! — возмутилась «сестричка». — Ты разве забыла, что у отца не нашли связку? И, кстати, интересный вопрос: откуда она вдруг взялась у тебя?
— Это запасная, — рассеянно пояснила я, укладывая в голове свалившуюся информацию.
Куда могли пропасть графские ключи? Потерялись в лесу? Или Надия лжёт? Или их успел прикарманить кто-то ещё?
— Сильвия, отопри кабинет! — продолжила гнуть свою линию «сестричка», и Нанна неожиданно её поддержала:
— Правда, голубушка, отоприте. Нехорошо это, когда в родном доме двери заперты.
А ещё хуже, когда кто угодно может рыться в важных бумагах. Но интуиция подсказывала, что бунтовать против традиций пока рано, и я, для приличия ещё раз хлопнув ресницами, сказала:
— Конечно, открою. Только после завтрака, хорошо? Ты спустишься на завтрак, Нади?
«Сестричка» гневно раздула ноздри, однако сдержалась.
— Спущусь, — процедила она. — И советую тебе поторопиться, солнце уже давно встало.
Я улыбнулась, отчётливо понимая, что раздражаю её ещё сильнее, и отступила в спальню. Следом вошла Нанна и, как мне показалось, не без удовольствия, закрыла дверь перед лицом Надии. Затем распахнула ставни, впустив в комнату серый свет пасмурного утра, и занялась водой для умывания. Попутно она вычитывала мне мораль на тему запертых дверей, которую я слушала откровенно вполуха.
«Завтрак, потом кабинет — проверить, всё ли важное я забрала. Потом прогулка по замку, только прежде надо незаметно освежить в памяти план. Потом… Ах да, ещё Фастер! Или он уже уехал?»
— Нянюшка, а господин Фастер уехал?
Прерванная на середине фразы Нанна выдержала обиженную паузу и ответила:
— Нет, госпожа Силь. Опосля завтрака собирался.
— Спасибо, нянюшка, — улыбнулась я и мысленно вклинила проводы гонца между завтраком и кабинетом. Надия наверняка будет беситься из-за проволочек, но это не страшно.

Глава 13

Графа убили? Навострив уши, я подалась вперёд, чтобы не упустить ни одного слова, и случайно толкнула дверь. Служанки, естественно, тут же замолчали, а мне пришлось судорожно придумывать какой-то предлог и входить.
— Доброго утра, госпожа! — девицы присели в книксенах.
— Доброе, — кивнула я. — Нади сюда не заходила?
Служанки переглянулись, и та из них, что высказывала предположение о смерти графа, ответила:
— Нет, госпожа Сильвия.
— Понятно, — я даже не сомневалась в этом. — Что же, продолжайте работать.
Вышла из комнаты и зашагала дальше к столовой, обдумывая полученные сведения.
Но ничего путного, кроме пункта «поговорить с ловчими», на ум мне не пришло.
«Может, спросить у Надии?» — мелькнула шальная мысль. Увы, и здесь меня ждало разочарование: несмотря на обещание, сестричка на завтраке не появилась. Компанию мне составлял один Фастерс, из которого я, пользуясь моментом, попыталась вытянуть дополнительную информацию о грядущем ревизоре.
— К сожалению, не могу знать, кого отправит его величество, — развёл руками гонец. — Возможно, приедет сам герцог Файервинд, хотя обычно у него много дел.
— Герцог Файервинд? — мне даже не пришлось изображать недоумение.
Фастер посмотрел на меня, как на глубокую, нет, глубочайшую провинциалку.
— Господин Рой Файервинд, герцог Скайшира, правая рука его величества и герой войны. Неужели вы совсем ничего о нём не слышали?
Я густо покраснела и проблеяла:
— Слышала, конечно, просто не сообразила… Понимаете, смерть батюшки стала для меня таким ударом…
— Конечно, понимаю! — гонец принял объяснение без вопросов. — Прошу простить, не подумал.
Я бледно улыбнулась ему в ответ и на всякий случай перевела тему на погоду, дороги и предстоящий отъезд сотрапезника.

Как и планировал, Фастер отбыл сразу после завтрака. Провожали его мы с Надией вместе — «сестричка» объяснила своё отсутствие в столовой не слишком хорошим самочувствием. А после того как крепкая мохнатая лошадка гонца исчезла за воротами замка, Надия едва ли не с ножом к горлу пристала ко мне:
— Сильвия, открой кабинет!
«Как же ты надоела!» — сердито подумала я, а вслух ответила:
— Конечно-конечно, сейчас. Только совсем чуточку поговорю с Хендриком, ладно?
«Сестричка» возмущённо засопела.
— И о чём же?
— О последней охоте батюшки.
Я внимательно следила за реакцией собеседницы и потому сумела заметить мелькнувшую на её лице растерянность.
— Зачем тебе?
И я решила рискнуть.
— Нади, я думаю, батюшку убили, — понизив голос, сказала с убийственной прямотой. — Заманили в чащу колдовской обманкой и убили.
«Сестричка» оторопела, но почти сразу взяла себя в руки.
— Силь, что ты несёшь? Какое убийство? Отец неудачно упал с лошади и сломал шею! Я своими руками обмывала его, я точно знаю!
Так-так, новая крупица полезной информации.
— И всё-таки, Нади, я хочу поговорить с ловчим, — упрямо ответила я. — Ты, кстати, не знаешь, где он сейчас?
Надия приосанилась и подчёркнуто усталым тоном заметила:
— Не понимаю, как ты собираешься быть хозяйкой Блессвуда, если понятия не имеешь, где искать слуг?
Я пропустила подколку мимо ушей, и «сестричка», поняв, что реакции не дождётся, без охоты добавила:
— Наверное, он на псарне.
Псарня. Я воскресила в памяти план замка — ага, вроде бы понятно, куда идти, — и растянула губы в подобии благодарной улыбки:
— Спасибо, Нади.
Но только повернулась, чтобы уйти, как «сестричка» выпалила:
— Подожди! Я тоже хочу послушать, что скажет Хендрик.
«Только тебя не хватало», — мысленно скривилась я. Однако отказать ей я не могла, и потому пришлось идти на псарню в компании.

Здесь было тепло и шумно — охотничьи псы порядком переполошились при нашем появлении. Остро пахло собачьей шерстью, сеном и опилками. Первым заметивший нас молодой псарь неловко поклонился и спросил «чего их сиятельствам надоть».
— Хендрик здесь? — вопросом на вопрос ответила я, напрягая связки, чтобы меня услышали за собачьим гвалтом.
— Ага! — отозвался псарь и указал куда-то в полутёмную глубину длинного помещения. — Он со старой Лайлой возится: та вчера ощенилась.
Я кивнула, давая понять, что услышала, и двинулась в ту сторону мимо вольеров с симпатичными бело-рыже-чёрными собаками, приветливо махавшими нам пушистыми хвостами. Надия шла за мной молчаливой тенью, однако я чувствовала исходившие от неё волны раздражения.
«Злись, злись», — усмехнулась я про себя и наконец добралась до дальнего вольера, рядом с которым стояли двое мужчин. Один из них, в охотничьей куртке, сухопарый и вислоусый, с заплетёнными в косицу рыжеватыми волосами, в которых поблёскивало серебро, держал на ладони отчаянно пищавшего слепого щенка и показывал его второму. Тот был одет так же, но по возрасту годился первому мужчине в сыновья и, судя по почтительному и сосредоточенному виду, являлся кем-то вроде ученика.
— Здравствуйте, Хендрик! — звонко обратилась я к вислоусому, ни на миг не усомнившись, кого вижу перед собой и как к нему обращаться.
— Здравствуйте, ваше сиятельство, — поклонился тот, и ученик торопливо последовал его примеру. — Желаете взглянуть на новый помёт нашей Лайлы?
— Конечно! — улыбнулась я, откуда-то зная, что правильнее будет начать с приятной собеседнику темы. — Какой милашка!
Хотела протянуть руку, чтобы коснуться, но вдруг вспомнила (не знаю, чьей памятью): новорождённых щенков лучше не трогать.
— Боюсь, это её последний помёт. Жаль, хорошая кровь, — вздохнул Хендрик, возвращая щенка матери. Та немедленно принялась вылизывать малыша, а вокруг неё копошились ещё трое его сестёр и братьев.
— Лайла умница, — улыбнулась я. — Батюшка её очень любил. Ах, если бы она была на той охоте…
Ловчий заметно помрачнел, но ничего не ответил. А я перевела взгляд с собачьего семейства на него и, наконец, перешла к тому, ради чего сюда пришла:
— Хендрик, мне нужно поговорить с вами. О батюшке.
Хмурое выражение на лице ловчего сделалось совсем уж мрачным. Однако мой статус графини не предусматривал отказа, и Хендрику оставалось лишь знаком отпустить развесившего уши ученика и сухо сказать мне:
— Слушаю, ваше сиятельство.
— Скажите, — я смотрела на него почти не мигая, боясь пропустить какую-нибудь реакцию, — вам ничего странным в той охоте не показалось?
— Нет, — лаконично ответил Хендрик. Лицо его было совершенно непроницаемо.
— В дичи, например? — не отступала я. — Этот олень, которого преследовал батюшка, он был обычным?
У ловчего вздулись желваки.
— И до вас бабьи сплетни дошли? — сердито спросил он. — Не слушайте их, ваше сиятельство! Так уж вышло, на охоте бывает. Всё-таки это не пустая прогулка.
«Да-да, и потому ты с таким нажимом об этом говоришь», — хмыкнула я мысленно.
И мягко попросила:
— Но, может, вы расскажете мне об охоте? Как всё случилось?
— Нечего рассказывать, — буркнул Хендрик. — Нам не везло: следов было много, а ни одного зверя поднять не получалось. Потом тот олень, господин граф погнался за ним, мы отстали. Потеряли его, долго искали, пришлось возвращаться за помощью. Утром… утром нашли. Коня задрали волки. Господина графа не тронули, даже мёртвого побоялись.
«Побоялись?» — удивилась я, однако не переспросила. А ловчий между тем закончил:
— Вот и всё, ваше сиятельство. Я же сказал: всякое бывает. И нечего искать виноватых.

Глава 14

Так и получилось, что из псарни мы вышли фактически ни с чем.
— Что думаешь, Нади? — спросила я у молчаливой «сестрички», и та независимо повела плечами:
— Очевидно же, это был несчастный случай. Только такая, как ты, может прислушиваться к дурацким сплетням.
Я в очередной раз пропустила оскорбление мимо ушей и задала новый вопрос о странности в рассказе ловчего:
— А как ты считаешь, почему волки задрали лошадь, но батюшку не тронули?
«Сестричка» посмотрела на меня как на полную идиотку:
— И после этого ты серьёзно собираешься быть графиней Блессвуд? Ладно позабыть уроки ментора Колриджа, но рассказы отца!..
Я терпеливо слушала, про себя помечая важные моменты, и Надия наконец сказала то, о чём её, собственно, спрашивали:
— Все графы Блессвуд владеют Словом Леса, и потому лес не вредит им — ни живым, ни мёртвым. Но ты, похоже, — она смерила меня презрительным взглядом, — лишена даже этого.
У меня вырвался вздох: ну сколько можно этих подростковых попыток показать своё превосходство?
— Нади, хватит, — в моём голосе звучала неприкрытая усталость. — Как бы ты ни упражнялась в оскорблениях, графиней Блессвуд тебя это всё равно не сделает.
Хотела добавить, что так «сестричка» скорее в принципе лишится тёплого места в замке, однако вовремя сообразила, что для Сильвии это было бы слишком жёстко.
Впрочем, Надию задела и мягкая форма моего ответа. Громко фыркнув, она с нескрываемой агрессией напомнила:
— Дверь в кабинет, Сильвия. Ты должна её отпереть.
Далась же ей эта дверь! Неужели не всё, что хотела, вчера прочитала?
«Надо ещё раз порыться в документах: вдруг ночью что-то пропустила?» — подумала я и невинным голосом ответила:
— Да-да, Нади, только пройдусь по двору. Свежий воздух полезен для цвета лица и душевного равновесия. Не хочешь составить мне компанию? Кажется, тебе бы это тоже не помешало.
Примерно с таким же эффектом можно было бы поднести огонь к стогу сена. Надия буквально вспыхнула гневом и, сжимая кулаки, шагнула ко мне:
— Ты издеваешься?!
Однако ничего больше сказать не успела. Из-за замковой стены послышался переливчатый звук рога, ответом на него заскрипели ворота, и во двор замка въехал небольшой конный отряд, возглавляемый бароном Хантвудом.

«Ох, ты ж! — с досадой ругнулась я. — Явился-таки! М-да, похоже, он из тех, кому проще дать, чем объяснить, почему нет».
— Ездит, словно Блессвуд уже его! — с неприкрытой ненавистью пробормотала Надия и прожгла меня взглядом: — Намекни своему жениху, что до свадьбы ему незачем так часто здесь появляться!
— Непременно, — с лёгкостью пообещала я, про себя отметив сильную неприязнь «сестрички». Интересно, тут дело только в том, что Хантвуд претендует на графство, или есть ещё что-то? И я бросила пробный камень: — Однако сейчас наша обязанность его встретить.
— Твоя обязанность! — выплюнула Надия. — Ты же у нас графиня!
И, подняв юбками небольшой вихрь, она унеслась к донжону.
«Странно, странно, — проводила я её задумчивым взглядом. — Нужно обсудить с Нанной».
Затем встряхнулась, готовясь к очередному напряжённому и неприятному разговору, и с полным достоинства видом направилась к незваному гостю.

— Добрый день, господин Хантвуд.
— Сильвия, — спешившийся барон сухо кивнул мне и не глядя бросил поводья подбежавшему мальчишке-конюху. — Как вы себя чувствуете сегодня?
Намёк был прозрачнее некуда.
— Уже лучше, благодарю, — я изобразила улыбку. — Не желаете ли немного прогуляться, господин Хантвуд? Свежий воздух полезен для здоровья.
Барон недовольно поморщился: после поездки верхом по зимнему лесу ему хотелось в тепло. Тем не менее он снизошёл к моей просьбе, и мы неспешно зашагали в ту сторону, где, как я помнила из плана, должно было располагаться что-то вроде сада.

Догадка оказалась верной: вскоре перед нами раскинулся заснеженный садик с неубранными дорожками и сугробами вместо скамеек. И только здесь Хантвуд наконец нарушил висевшее между нами молчание.
— Сильвия. Как я уже говорил, я скорблю вместе с вами о невосполнимой утрате. Однако категорически против того, чтобы откладывать свадьбу на срок траура. Уверен, ваш отец, светлая ему память, понял бы правильно это пренебрежение устаревшими традициями.
«Играй дурочку», — напомнила я себе и старательно проблеяла:
— Но, господин Хантвуд, почему нельзя подождать? До Протальника совсем немного…
— Я не желаю ждать два месяца! — отрезал барон, немедленно скидывая маску вежливости. — Договоры на поставку леса уже заключены, задаток уплачен. Сейчас лучшее время, чтобы зарабатывать на отстройке столицы и центарльных графств, и надо быть идиотом, чтобы его упустить.
— Э-э, — промямлила я, — но разве вы не можете закупить у нас лес как раньше?
Черты Хантвуда сделались резче — похоже, я, сама того не ведая, попала по больному.
— Не могу, — буркнул он, и я, повинуясь наитию, спросила:
— Почему? У вас разве нет денег?
Барон скрипнул зубами и процедил:
— Это мужская тема. Вы не поймёте.
«Уже поняла», — мысленно ощерилась я в ответ. И поскольку моей целью было отодвинуть свадьбу как можно дальше, пролепетала:
— Но, господин Хантвуд, а как же моя… наша репутация? Что подумают о нас соседи? Его величество, когда узнает? Столичная знать?
— Их не должно это интересовать! — отмёл мои аргументы барон.
— А вдруг заинтересует? — не сдавалась я. — Тем более в Блессвуд скоро приедет королевский ревизор…
Что-то дрогнуло в лице Хантвуда, и он перебил меня:
— Ревизор? Зачем он здесь? С чего вы взяли?
«Так-так, уже интересно!» — я интуитивно чувствовала в бароне слабину, но чем она была вызвана?
— Вчера приезжал королевский гонец, — не было смысла кривить душой. — Он привёз письмо с предупреждением о ревизоре: его величество желает знать, как проходит восстановление северных земель.
— Лучше бы он о центре беспокоился, — буркнул Хантвуд и надолго замолчал.
Я тоже не стала отвечать на его реплику, и мы прошли в тишине несколько десятков шагов, прежде чем барон вновь подал голос.
— Пожалуй, вы правы, Сильвия, — было слышно, что он практически переламывает себя. — Лучше соблюсти традицию, какой бы нелепой она ни была. Отложим свадьбу до первых дней Протальника.

Глава 15

«Почему он испугался ревизора?»

Обговорив то, что хотел, Хантвуд не стал задерживаться в замке и даже отказался от вежливого предложения разделить обеденную трапезу. Возможно, такое отношение должно было меня задеть, но я, наоборот, только ему порадовалась. Хотелось побыть одной и как следует всё обдумать, поэтому, проводив барона, я вернулась в садик. Спрятала голову под капюшон зимнего плаща, а руки — в меховую муфту, и под помогающее сосредоточиться поскрипывание снега побрела по дорожке.

Итак, почему Хантвуд испугался ревизора? Тоже получил грант на восстановление, но использовал его не по назначению? Или замешан ещё в каких-то махинациях и просто не хочет привлекать к себе внимание?
Почему Хендрик так настойчиво убеждал меня, что смерть графа — несчастный случай? Я бы, может, и поверила, но для этого рассказу об охоте не хватало подробностей. Конечно, ловчий мог запираться из-за того, что частично винил в случившемся себя, но всё равно его раздражение по поводу «бабьих россказней» выглядело неоправданно сильным.
И наконец Надия. Почему на ножах с Хантвудом? Что хочет найти в кабинете? Брачный договор она ведь читала. Гроссбух? Но «сестричка» и так в курсе печальных дел графства. Какие-то письма? От кого и кому? Или…
Я едва не хлопнула себя по лбу: точно! Завещание! Все, даже королевский гонец, как-то слишком легко приняли, что теперь Сильвия — графиня. Но разве это не должно подтверждаться специальным документом? И, может, Надия надеется, что он составлен в её пользу?

Я решительно повернула к выходу из сада. Хватит гулять, пора ещё раз осмотреть кабинет, каждую бумажку в нём, чтобы быть совершенно уверенной: кто бы сюда не забрался, ничего важного он не найдёт.
— Госпожа Силь, голубушка!
Вздрогнув, я подняла взгляд и увидела Нанну, выглядывающую из окна второго этажа.
— Обед, голубушка! Поспешите, пока горяченький!
На мгновение я почувствовала себя маленькой девочкой, которую бабушка зовёт домой, но вместо раздражения, ностальгически улыбнулась. Звонко крикнула:
— Иду, нянюшка! — и, усмехаясь про себя, продолжила путь.
Похоже, «сестричке» придётся ещё подождать. Какая досада.

О реакции Надии на новую проволочку я так не узнала: обед она проигнорировала. Не скажу, что это меня огорчило: густая похлёбка и жаркое из перепелов были слишком вкусными, чтобы портить удовольствие от еды кислым лицом сотрапезницы.
— Хоть что-то хорошее, — сообщила я сама себе, отпивая из фарфоровой чашечки ароматный травяной отвар. Покачала медового цвета жидкость в тонких стенках и вспомнила, что хотела поговорить с Нанной.
— Совместим приятное с полезным, — с этими словами я поставила чашечку на стол и позвонила в колокольчик.
— Слушаю, госпожа! — не замедлила появиться служанка.
— Позови нянюшку, — велела я, и девица спешно вышла в коридор.

Нанна не заставила себя долго ждать. Я не успела справиться и с половиной кусочка грушевого пирога, как она появилась в столовой.
— Звали, голубушка?
— Да, садись. Скучно обедать одной, — и я указала ей на стул рядом. А когда старушка опустилась на его краешек, для порядка сделала глоток отвара и как можно непринуждённее спросила: — Нянюшка, а разве Нади и барон Хантвуд не ладят?
— Так завсегда ж не ладили, — удивилась Нанна. — Вы что ж, позабыли, как барон госпожу Надию «приживалкой» обозвал? А она о нём иначе как о «мужлане» и не говорила никогда.
— Я почему-то думала, они помирились, — промямлила я, стараясь исправить впечатление от своего ляпа.
— Да ну! — махнула рукой старушка. — То похороны были, там хошь не хошь, а вежество надо соблюдать. А больше им мириться не с чего.
Ответ был исчерпывающим, но пока я готовила переход к следующему интересовавшему меня вопросу, Нанна невольно подкинула мне новую пищу для размышлений.
— Ох, не знаю, — вздохнула она, — как госпожа Надия будет с бароном-то уживаться, когда он вашим мужем станет, голубушка. Вся надежда, что батюшка ваш о ней позаботился.
Так вот зачем Надии завещание! Хочет знать, сколько независимости ей по нему отмерено!
— Думаю, батюшка Нади не обидел, — дипломатично отозвалась я. Ковырнула пирог и начала: — Представляешь, нянюшка, я сегодня почему-то вспомнила ментора Колриджа. Не знаешь, что с ним сейчас?
— Да всё по-прежнему, небось, — махнула рукой Нанна. — Детишек в деревне учит.
Отличная новость! Сегодня я, конечно, туда не попаду, но завтра вполне смогу съездить и пообщаться с бывшим учителем Сильвии на тему экономики и управления графством. Возможно, даже поделюсь своей идеей насчёт лесопилки.
«Если, конечно, этот Колридж окажется нормальным человеком, — одёрнул меня внутренний голос. — Надо ещё поискать, что писала о нём Сильвия».
Однако эта поправка не охладил моего энтузиазма, и я спрятала за чашкой довольную улыбку. Ответ на вопрос: «Что делать?» — становился всё более явным.
— Спасибо за разговор и компанию, нянюшка, — искренне поблагодарила я. — Передай на кухню, что всё было очень вкусно.
— Передам, передам, — закивала Нанна. — Тине будет приятно.
Я постаралась запомнить имя кухарки и встала из-за стола.
— Пойду в батюшкин кабинет. А ты попроси, чтобы кто-нибудь пришёл разжечь там камин.
За ночь и половину дня комната должна была выстыть окончательно, а мёрзнуть мне не хотелось.
— Конечно, голубушка! — старушка тоже поднялась со стула. — Вот прям сейчас Горту и скажу.
Мы вышли из столовой, и Нанна, немного шаркая, заспешила на половину прислуги, а я отправилась на третий этаж — отпирать кабинет и искать завещание графа Блессвуда.

Глава 16

Слуга явился в кабинет практически сразу после того, как я отперла дверь. Споро разжёг камин, и по комнате потянулось благословенное тепло.
— Что-то ещё, госпожа? — уточнил слуга, и я отрицательно качнула головой:
— Нет, можешь идти.

Оставшись одна, я ещё раз изучила содержимое ящиков письменного стола. При свете дня ничего нового не обнаружила и занялась узким книжным шкафом. Лежавшие на его полках папки и стопки документов в последний раз трогали очень давно — некоторые листы успели слипнуться друг с другом. Я нашла гроссбухи прошлых лет, деловые письма, договоры на поставку леса (в основном с бароном), выписку из храмовой книги о рождении Сильвии, выписку о смерти её матери — оказалось, что та умерла, когда дочери было всего четыре. Причиной стояла «снежная лихорадка», и я печально вздохнула, сочувствуя девочке.
Также среди бумаг нашёлся документ об удочерении Надии. Из него следовало, что граф взял её в семью через два года после смерти жены и что «сестричка» и Сильвия одного возраста.
— Но где же ты её нашёл? — пробормотала я, вглядываясь в строчки, будто между ними могли проявиться невидимые чернила. Увы, ответа на этот вопрос не было, и документ пришлось вернуть на место.

Так, постепенно я перебрала все полки. В процессе в кабинет заглянула Надия: фыркнула на бухгалтерские документы у меня в руках, съязвила на тему «и что ты в них, вообще, понимаешь» и ушла, разочарованная, что комната занята.
— Досадная досада, — усмехнулась я и вернулась к бумагам.
Однако завещания среди них так и не нашла.
— Странно, — я в задумчивости потёрла лоб. — Может, оно хранится у какого-нибудь поверенного? Душеприказчика? Но почему тогда он до сих пор не явился в замок?
Или граф вообще ничего не писал? Как бы узнать наверняка?
Хмуря брови, я опустилась в кресло. Бездумно обвела кабинет взглядом и вдруг задержалась на гобелене, украшавшем стену рядом со шкафом. Вроде бы всё обычное: сцена зимней охоты, собаки гонят оленя с золотыми рогами, следом скачут охотники. Вот только…
— Почему он светится?
Едва заметно, зеленоватым гнилушечным свечением.
— Опять магия?
Я поднялась с кресла и подошла к гобелену. Нерешительно протянула руку, ткнула в него пальцем и сразу же отдёрнула — мало ли что. Однако ничего не случилось, и я, осмелев, вновь коснулась плотной ткани. Повинуясь внезапному наитию, сдвинула её в сторону и тихонько присвистнула: сейф! Вернее, дверца сейфа, надёжно вмурованного в стену.
— Ну точно! — Мне захотелось постучать себе по лбу за недогадливость. — Должны же где-то храниться деньги, фамильные драгоценности и всякое такое. Не под подушкой ведь граф их держал!
Да, но как этот сейф открыть? Ключом из связки? Или у прежнего владельца тот висел где-то отдельно и теперь благополучно потерян? Да погодите, есть ли здесь вообще замочная скважина?
Я внимательнейшим образом осмотрела дверцу: тусклый, плотно утопленный в камень металл, невысокая скоба ручки, петли и ни намёка на замок.
— Такое чувство, что он просто так открывается, — пробормотала я. Для пробы взялась за ручку, потянула… И дверца, естественно, не поддалась.
— Плохо, — я досадливо закусила щеку. Может, там тысячи золотых, способные избавить меня от брака с бароном и дать разгон экономике графства, только до них не доберёшься.
— И что теперь? Звать слуг и ломать стену?
Я со вздохом потянулась к гобелену, чтобы вернуть его на место, но замерла на середине движения.
Дверца светилась.
— Магия, ма-ги-я, — отчего-то нараспев произнесла я и, уговаривая себя не поддаваться надежде, вновь потянула за ручку.

Где-то в глубине сейфа раздался тихий щелчок, и дверца плавно открылась. С колотящимся сердцем и повлажневшими ладонями я заглянула внутрь… И скривила губы в горькой усмешке.
Нет, не могло быть тысяч золотых в небольшом мешке, одиноко лежавшем в углу металлического ящика. А бархатных коробочек, в которых обычно хранят драгоценности, было всего-то три штуки.
И ни следа бумаг: ни завещания, ни чего бы то ни было ещё.
— М-да.
Я заглянула в мешок: ну, хотя бы золото. Заглянула в коробочки: колье, диадема, бриллиантовый гарнитур. Возможно, за них удастся выручить какую-то сумму, однако для этого придётся ехать в крупный город. А с учётом разгара зимы поездка эта случится не в ближайшее время.
Я невесело покачала головой. Собралась было пересчитать монеты, но вовремя сообразила, что таким лучше заниматься за запертой дверью. Поэтому прежде заперлась, а затем уже принялась раскладывать на столе золотые аккуратными столбиками.

Графского бюджета оказалось всего восемь сотен золотом. Я помассировала виски: с учётом пяти сотен серебром, этого вполне могло хватить на откуп от брака. Знать бы ещё курс для перевода…
— И вот это точно не спросишь, — разочарованно пробормотала я. — Такие вещи известны абсолютно всем. Если только из бухгалтерских записей попробовать вычислить.
Сгребла монеты обратно в мешок и убрала его в сейф. Закрыла дверцу (механизм опять негромко щёлкнул), дождалась, пока погаснет свечение, и для пробы подёргала ручку: заперто. Зато спустя несколько счётов сейф опять засветился, подавая знак, что его можно открывать.
— Ага, вот как оно работает, — резюмировала я. Однако больше внутрь залезать не стала, и спустя секунд пять сейф вновь погас.
— Интересно. — Я вернула гобелен на место. — И очень хочется верить, что кто попало открыть сейф не сможет.
Расправила почти незаметную складку на ткани, сделала шаг назад, критически оценивая маскировку. В принципе, если не знать и не получить магическую подсказку, догадаться, что за гобеленом что-то скрыто, было нельзя.
«Ночью перенесу сюда королевскую подачку, — решила я. — Жаль только, с завещанием всё до сих пор неясно. С кем бы это обсудить? Может, с Нанной?»
Размышляя, я отперла дверь кабинета, и очень вовремя. Почти сразу раздался стук, и в комнату заглянула та, о ком я только что думала.
— Заработались вы, голубушка! — сообщила мне Нанна. — И чего впотьмах-то сидите?
— Да здесь ещё видно всё, — промямлила я, наконец обратив внимание, что короткий зимний день уже перетёк в зимние сумерки.
— Где там «всё»? — всплеснула руками старушка. — Темнота, как есть темнота! — И тут же перескочила на другую тему: — Ладно, госпожа Силь, оставляйте это дело. Ступайте лучше ужинать: в столовой накрывают уже.
— Да-да, нянюшка, иду. — Тем более с делами здесь я и впрямь закончила.
Поэтому, напоследок окинув кабинет взглядом и уверившись, что если кто и захочет здесь покопаться, ничего важного не найдёт, я вместе с Нанной вышла в коридор.

Глава 17

Ужинать мне снова пришлось в одиночестве: Надия с завидной последовательностью игнорировала столовую.
«А я чем хуже?» — пришла ко мне закономерная мысль, и, покончив с едой, я распорядилась завтрак подавать уже ко мне в комнаты.

Остаток вечера был посвящён прогулке по замку, после которой его бумажный план обрёл для меня трёхмерность. Я немного пообщалась с прислугой, лично поблагодарила кухарку за работу и случайно узнала, что Надию видели выходившей из комнаты погибшего графа.
«Вот проныра! — с досадой подумала я. — Впрочем, моя ошибка: следовало догадаться, что важные документы граф вполне мог хранить у себя».
И хотя после визита «сестрички» в этом вряд ли был особенный смысл, я отправилась в графские покои.

Остановившись перед дверью, за которой предполагала комнаты отца Сильвии, я зачем-то стукнула по косяку и только после этого, робея, вошла в личную гостиную графа.
Здесь во всём ощущался мужской дух: в развешанных по стенам оружии и головах хищников, в медвежьей шкуре с оскаленной пастью, брошенной перед камином вместо ковра, в массивной мебели без изысков, в несильном, но ощутимом запахе крепкого табака. На низком столике до сих пор лежали «Военная история Линарии», заложенная узким стилетом, и расшитый бисером кисет с трубкой. Я несмело провела кончиками пальцев по кожаной обложке с золотым тиснением и медленно подошла к двери в глубине комнаты. За ней должна была находиться спальня, и чтобы взяться за резную ручку и потянуть на себя, мне понадобилось несколько секунд собираться с духом.
И в общем-то, напрасно: ничего особенного там не было. Заправленная кровать под балдахином, тумбочка у её изголовья, сундук и одновременно скамейка в изножье. Столик с умывальными принадлежностями в углу, да камин, который, судя по холоду, не разжигали со дня смерти графа.
«И где Надия могла здесь копаться?»
Машинально втянув живот, я подошла к кровати. Хотела откинуть покрывало и заглянуть под подушку (кто знает, может, граф, как и его дочь, хранил всё важное под головой), но не смогла себя пересилить. Будь я и впрямь Сильвией, это было бы нормально, а так… Так копаться в чужих вещах я не могла — это ведь не документы в кабинете, это личное. И неважно, что рано или поздно их всё равно придётся разобрать, чтобы освободить комнаты.
Я невесело вздохнула. Окинула спальню взглядом: вдруг опять замечу магический маячок? Увы, ни одна вещь не проявила себя характерным свечением, и я, ещё немного потоптавшись, вышла из покоев.
Здесь «сестричка» переиграла меня вчистую.

***

Чтобы не уснуть, пока настанет время переносить королевское серебро в сейф, я читала дневники Сильвии, особенно помечая для себя моменты, связанные с учёбой у ментора Колриджа. Судя по записям, он был достойным учителем и хорошим человеком, что внушало большие надежды на завтрашний разговор.

Свечи в шандале оплавились на треть, когда я отложила очередную тетрадку и без особенного желания выбралась из уютного одеяльного гнёздышка. Надела поверх сорочки халат, достала из тайника мешок с деньгами и, вооружившись свечой, тихо вышла из комнаты.

Замок уже спал. Я прокралась знакомым маршрутом до кабинета, однако там меня ждал неприятный сюрприз: из-под закрытой двери пробивалась тонкая полоска света.
«Опять Надия?»
Я тихо скрипнула зубами: и ведь ни раньше, ни позже! Теперь придётся уходить и переносить деньги уже завтра.
Хотя стоп. А точно ли там «сестричка»? Может, в замке есть ещё желающий покопаться в чужих бумагах?
Я задула свечу и аккуратно взялась за дверную ручку. Медленно, буквально по волоску начала приоткрывать дверь и вдруг услышала окончание фразы:
— …нигде нет!
Голос был полон отчаяния и, несомненно, принадлежал Надии. Но вот кто ответил ей, глухо и настолько тихо, что пришлось изо всех сил напрячь слух?
— Ищи дальше. Ты же не хочешь стать бесправной подстилкой этого мерзавца?
— Где? — почти простонала Надия. — Я всё обыскала, клянусь!
— Значит, не всё, — жёстко ответил ей неизвестный собеседник. Или собеседница? Я не смогла бы сказать, мужской или женский это был голос. — Думай. Завещание должно быть.
— Подожди! — неожиданно всполошилась Надия. — Не уходи, я ещё не всё…
Но, видимо, её мольбу проигнорировал, потому как «сестричка» умолкла не договорив.
«Пора уходить», — шепнуло благоразумие, и как бы мне ни хотелось постоять под дверью ещё немного (а то и войти, чем наверняка спровоцировать у Надии сердечный приступ), я подчинилась. Так же медленно и мягко закрыла дверь и на цыпочках, прижимая к себе мешок, чтобы не звенел, рванула прочь от кабинета. Без остановок добежала до своей спальни и привалилась спиной к двери, переводя дыхание.
Ну, «сестричка»! Но с кем же она могла говорить? И как этот «кто-то» проник в замок? А главное, как ушёл, не через окно же?
— Загадок всё прибавляется, — пробормотала я. — Но, с другой стороны, теперь точно известно, что она ничего не нашла.
Опустила взгляд на мешок в руке и не удержала вздох. Пожалуй, с такими изысканиями Надии правильнее будет и золото с драгоценностями перенести ко мне в спальню. На всякий случай.
— Вот же не было печали.
И я, ещё раз вздохнув, полезла в шкаф прятать деньги обратно.

Глава 18

На следующий день у меня с самого утра была запланирована поездка в деревню для встречи с ментором Колриджем, и несмотря на ночные события, я не стала ничего отменять. Только попросила Нанну присматривать за моими комнатами — на всякий случай.
— Не извольте беспокоиться, голубушка! — уверила старая нянька, и я с более или менее лёгким сердцем начала собираться.

В качестве предлога, а также средства расположить бывшего учителя Сильвии, было решено использовать десять серебряных, взятых из королевских денег. А поскольку я имела весьма смутное представление, много это или мало, то заранее придумала извинение насчёт скудости суммы, уместное в любой ситуации. И после завтрака, страшно волнуясь, но стараясь сохранять внешнее спокойствие, я, как капуста, закутанная в платки и меха, уселась в широкие сани. Нанна лично поставила мне в ноги медную жаровенку с углями, благословила «милостью Создателя», и кучер Филипп с лихим посвистом пустил вскачь двойку лошадей.

Сани легко скользили по наезженной дороге. Позвякивали бубенцы, мелькали по сторонам принарядившиеся ели, колола щёки снежная пыль. А в памяти в такт поскрипыванию снега сами собой всплывали строчки:

Скользя по утреннему снегу,
Друг милый, предадимся бегу
Нетерпеливого коня
И навестим поля пустые,
Леса, недавно столь густые…

«Откуда, откуда?» — тщетно теребила я память, но увы, ничего, кроме красивых мелодичных стихов ко мне не приходило.

Между тем дорога вела нас всё дальше. Над головой высилось ярко-синее небо, и солнце рассыпало по сугробам мириады весёлых зайчиков. Наконец, сани выехали из леса, начался затяжной спуск, а впереди уже можно было различить похожие на игрушки избы, над крышами которых вились белые дымки. Мы миновали мосток через замёрзшую речку, и женщины, стиравшие в проруби бельё, проводили нас поклонами и любопытствующими взглядами.

Сани въехали в деревню, называвшуюся, если верить карте, Снориджем, и здесь тоже каждый встречный считал своим долгом снять шапку перед новоиспечённой графиней. Филипп уверенно провёз меня по единственной улице до центра деревни, где на небольшой площади стояли богато украшенный резьбой дом (должно быть, старосты), что-то вроде трактира, на вывеске которого была грубо намалёвана кружка с пивом, и вытянутое одноэтажное строение. В последнем легко угадывалась школа, и большая её часть, судя по не успевшему потемнеть дереву, была пристроена недавно. Кучер остановил упряжку перед низким крыльцом, и не успела я выбраться из саней, как простая, но добротная дверь открылась. Из неё вышел сухощавый человек среднего роста, одетый в коричневый сюртук. Его лоб казался ещё выше из-за сильных залысин, на носу гордо восседали круглые очки в толстой оправе, и всё это, вкупе с выглядывавшими из-за спины ребятишками, создавало образ типичного учителя.
— Здравствуйте, ментор Колридж! — улыбнулась я, и человек ответил неожиданно красивым и звучным голосом:
— Здравствуйте, ваше сиятельство! Рад вас видеть. Прошу, входите.
Он посторонился, и ребятня за его спиной мигом исчезла. Я вошла, на ходу скидывая капюшон плаща, и вслед за Колриджем двинулась по узкому коридору в глубину школы.
— Вы ведь ещё не были здесь после перестройки? — говорил учитель, одну за другой открывая передо мной двери. — Господин граф, светлая ему память, очень помог: если бы не он, мы бы так и ютились в единственном классе. А теперь, взгляните, есть и комната для отдыха, и для занятий, и обучения основам ремёсел…
Я слушала, кивала, улыбалась глазевшей на меня детворе, а в душе чувствовала нарастающее уважение к отцу Сильвии. Вопреки всем финансовым трудностям найти средства на школу для крестьянских ребятишек было очень показательно.
— Сейчас, пока работы мало, к нам ходят дети из Локриджа и Ашвуда, — идя между рядами парт, Колридж указал на двух девчушек лет семи, судя по схожести, сестёр и трёх мальчишек постарше.
— Ходят? — царапнуло меня слово. — В снег и мороз?
Учитель развёл руками:
— Когда есть возможность, их подвозят, но, сами понимаете, далеко не всегда. Если же днём разыгрывается метель, дети остаются здесь. По распоряжению господина графа у нас на такой случай куплены тюфяки и одеяла.
А если метель застаёт детей в пути? Тюфяки, это, конечно, хорошо, но решение задачи должно быть принципиально иным.
— Не желаете проверить, как дети читают, считают и пишут? — между тем спросил учитель.
Я окинула детвору взглядом и про себя улыбнулась тому, как многие из них тут же втянули головы в плечи. Мягко ответила:
— Спасибо, ментор Колридж, но не думаю, что сегодня у вас была запланирована контрольная. — И продолжила, переходя к цели своего визита: — Если вы не против, я бы предложила отпустить ваших учеников на перемену. Мне бы хотелось кое о чём с вами поговорить.
При слове «перемена» ребятишки немедленно оживились и устремили на учителя две дюжины умоляющих взглядов. А тот выдержал задумчивую паузу и махнул рукой:
— Хорошо. Ступайте в комнату отдыха, можете взять с собой перекус.
Ученики радостно загалдели, вытаскивая из котомок узелки с едой, и шумной толпой вывалились из класса, оставив на столах восковые дощечки, листы серой бумаги, чернильницы и прочие школьные принадлежности.
— Они едят своё? — спросила я, провожая детей взглядом. — У вас нет горячих обедов?
— Я договаривался с хозяйкой «Кружки», — неловко начал Колридж, — и, пока мог, платил ей за обеды. Но школа бесплатная, и хотя родители помогают по мере сил… — Он замолчал и после короткой паузы закончил: — Сейчас кормить получается только тех детей, кто вынужден ночевать здесь.
— Понятно. — Момент подходил идеально, и я достала из складок плаща мешочек с серебром. — Ментор Колридж, здесь немного, но, надеюсь, хватит, чтобы какое-то время обеспечивать детей горячей едой. Позже мы с вами обговорим, сколько нужно в месяц, чтобы школа ни в чём не нуждалась…
Учитель развязал мешочек, заглянул и низко мне поклонился:
— От души благодарю, ваше сиятельство! Этого вполне хватит до Новогодья — занятия ведь не каждый день.
— Прекрасно, — улыбнулась я. — И, думаю, надо найти кого-то, кто согласится объезжать все деревни, утром забирая учеников, а вечером развозя по домам.
— О, это будет замечательно! — просиял Колридж. — Вы очень щедры, ваше сиятельство! И я рад, что положение Блессвуда не так печально, как говорят, коль можно тратиться на школу.
— Увы, положение Блессвуда именно печально, — невесело отозвалась я. Опустилась на ближайшую лавку и посмотрела на Колриджа снизу вверх: — И это, ментор, вторая причина, почему я здесь.

Глава 19

— Слушаю вас, — посерьёзневший учитель сел на лавку напротив, и, несмотря на всю мою подготовку к разговору, я продолжила не сразу, обдумывая следующую фразу.
— Ментор, я… Я, надеюсь, не сильно вас разочарую, если скажу, что весьма смутно представляю, как управлять Блессвудом. А времена сейчас непростые, и поэтому мне очень нужно… Очень нужны добрый совет и ответы на вопросы. Возможно, глупые, но для меня важные.
— Конечно, ваше сиятельство, — Колридж с полным пониманием склонил голову. — Спрашивайте: что смогу, обязательно подскажу.
Я благодарно улыбнулась в ответ и начала:
— Ментор, Блессвуд ведь получает основной доход от продажи леса? Почему же тогда лесопилка только у барона? — И, прежде чем собеседник взялся отвечать, торопливо добавила: — Нет, я понимаю про реку. Но почему мы не отправляем доски… Ну, хотя бы морем?
Колридж тихонько хмыкнул:
— Так вы всё-таки запомнили часть из моих объяснений? Рад, очень рад. Только как же тогда вы забыли историю отношений вашего рода и Хантвудов?
Я виновато развела руками, и учитель, характерным жестом поправив очки, начал:
— Блессвуды и Хантвуды пришли на эти земли вместе; легенды утверждают, что они даже приходились друг другу дальними родственниками. Связанные узами крови и вассалитета, оба рода рука об руку осваивали здешний суровый край. Сейчас невозможно сказать, сознательно ли первый из баронов решил занять приречные земли. Однако он это сделал и получил в свои руки не только торговый путь, но и движущую силу воды. А поскольку в ту пору положение Хантвудов было однозначно подчинённым, графы Блессвуд не стали ничего менять.
— Пока не изменилась ситуация, — подхватила я, и Колридж удовлетворённо заметил:
— А, так вы помните! Да, около сотни лет назад баронам захотелось больше независимости, и тогдашний граф не сумел или не пожелал в зародыше погасить это стремление вассалов. Оба рода всё больше становились партнёрами, появились первые договоры о поставках леса через посредничество Хантвудов. Суммы в бумагах становились всё менее символическими, и наконец графы стали платить бывшим вассалам по полной цене.
А теперь Хантвуд, пользуясь ситуацией, хочет в принципе избавиться от «прослойки» между ним и лесом, то есть богатством. Молодец, ничего не скажешь.
— Но почему мы, — я вовремя заменила местоимением «графы Блессвуд», — соглашались на это? Почему не запустили свою лесопилку? Разве в лесах мало быстрых ручьёв и речушек?
— Их хватает, — не стал опровергать Колридж, — однако это не решает проблему торговых путей.
Я собиралась повторить свой вариант, но собеседник продолжил:
— Да-да, море. Смею напомнить: очень бурное и с опасным фарватером, где отваживаются ходить лишь варвары норды.
Так-так.
— А с этими нордами разве нельзя заключить договор? — хлопнула я ресницами.
— Вряд ли это выйдет дешевле, — вздохнул Колридж. — Тем более их отношение к «сухопутным червякам» очень… своеобразное.
Ясно. Но всё же это надо обдумать.
— Ментор Колридж, — я подозревала, что вряд ли получу приемлемый ответ, однако обязана была спросить, — как вы думаете, Блессвуд может ещё как-то зарабатывать деньги? Пушниной или…
— Мне странно слышать от вас такое! — перебил собеседник, и очки его осуждающе блеснули. — С незапамятных пор графы Блессвуд живут с лесом в мире, охотясь в меру, договариваясь, где и когда рубить деревья, и не забывая высаживать новые. А вы предлагаете разорвать вековые узы этого сосуществования?
— Нет-нет! — поспешила отказаться я. — Это был просто, э-э, пример.
Колридж покачал головой:
— Простите, ваше сиятельство, но пример плохой. И, к сожалению, я не могу привести хороший.
Что же, ожидаемо. Зато какую интересную информацию я получила, пускай и попала впросак. Жаль, правда, теоретическую: вряд ли у меня, чужачки в теле Сильвии, остались графские способности.
— Спасибо, ментор Колридж, — искренне поблагодарила я, вставая. — Вы очень помогли.
— Сомневаюсь, — вздохнул учитель, следуя моему примеру. — Но я буду рад, если и в дальнейшем смогу быть вам полезным, ваше сиятельство. И прошу прощения, что встреваю не в своё дело…
Он замолчал, и я подбодрила:
— Слушаю вас.
— Я прошу, — медленно начал Колридж, — чтобы даже после свадьбы вы не оставляли управление графством полностью на откуп супругу. Словом леса владеют только Блессвуды, и лишь к ним он прислушивается. Я бы не хотел, чтобы рвение господина барона…
— Жажда наживы, — не удержалась я от поправки и заслужила удивлённый взгляд.
— Можно и так сказать, — согласился Колридж, — так вот, я бы не хотел, чтобы она привела к разладу между людьми и более могучими и древними силами.
— Поняла, — серьёзно кивнула я. Замялась в сомнении: говорить или нет? И всё-таки продолжила: — Я вообще хотела бы разорвать эту помолвку.
— Желаю вам всяческой удачи, — искренне сказал Колридж. — И ещё раз говорю: вы можете на меня рассчитывать во всём, что мне по силам.
Я не сдержала улыбку и протянула учителю ладонь:
— Хорошо, ментор Колридж.
И хотя этот жест вновь удивил его, рукопожатие у нас вышло по-дружески тёплым.

Глава 20

Обедала я в Сноридже: стоило нам с Колриджем закончить разговор, как в школу пришёл староста Вайзен, желая лично засвидетельствовать почтение «её сиятельству». Слово за слово, и мы отправились к нему, чтобы не отвлекать ребятню и их учителя от уроков. Я изложила Вайзену своё предложение насчёт перевозки детей из других деревень. Поначалу староста сделал кислое лицо, но услышав, что это не безвозмездно, заметно оживился. Предложил сразу позвать некоего Эрна, который вполне мог взяться за эту работу. Однако я вместо того, чтобы обрадоваться, как всё удачно складывается, и немедленно согласиться, пошла на поводу интуиции и с улыбкой ответила:
— Чудесно. Направьте Эрна и, возможно, других кандидатов к ментору Колриджу. Через несколько дней я приеду в Сноридж ещё раз, и мы решим, кто будет перевозчиком.
Староста помрачнел, однако согласился. Мы ещё немного обсудили деревенские дела (причём из меня не раз и не два попытались вытянуть обещание денег), а затем Вайзен гостеприимно предложил пообедать у него.
— Благодарю, — начала я, собираясь согласиться, однако вдруг сообразила вариант получше, — но я бы хотела оценить обеды в «Кружке». Мы с ментором решили, что детям необходима горячая еда.
— Очень правильно! — закивал староста. — Я и сам господину Колриджу не единожды грил: детишкам хорошо кушать надоть.
«Но дальше разговоров дело не пошло», — усмехнулась я про себя.
А Вайзен между тем продолжал:
— Вы ежели с Мартиной не договоритесь, мне скажите. За плату малую жена возьмётся готовить.
— Непременно, — вежливо улыбнулась я, и моя мысленная усмешка стала шире: похоже, кто-то категорически не желал упускать возможность подзаработать.

Так и получилось, что обедала я в здешнем трактире. Пышнотелая Мартина суетилась, будто к ней явилась сама королева, и мне пришлось задержаться, чтобы непременно попробовать знаменитую курицу с пряными травами и не менее знаменитый пирог с черникой.
Впрочем, готовила трактирщица и впрямь хорошо, поэтому, доедая курицу, я уже знала: старосте с женой дополнительный заработок не светит.
— Скажи, — как бы между прочим поинтересовалась я, — а кто такой Эрн? Господин Вайзен упоминал о нём.
— Так это ж его зять! — отозвалась Мартина и, понизив голос, сообщила: — Как по мне, тот ещё охламон, ваш-сиятельство, но староста к нему прям по-родственному. Даже обговорил с кем надоть, чтобы Эрна в армию не взяли.
«И почему я не удивлена?» — хмыкнула я и, пользуясь возможностью, спросила, кого бы из деревенских трактирщица могла посоветовать в извозчики.
— Ну, — Мартина задумалась, — вперёд всего Рона, сына старой Джин. И Эда с окраины, он давеча как раз с войны вернулся. Оба с понятием, да и дороги графства как свою пятерню ведают.
Я поблагодарила трактирщицу и, когда перед отъездом из деревни на прощание заглянула к Колриджу, то кратко пересказала ему полученные рекомендации.
— Да, я и сам думал о ком-то из этих двоих, — кивнул учитель. — Не беспокойтесь, ваше сиятельство, сегодня-завтра поговорю с ними.
— Если кто-то согласится, пусть без промедления приступает к работе, — распорядилась я. — Плату возьмите из сегодняшних денег. Я ещё раз приеду сюда дня через три и привезу ещё. К тому времени определитесь с ежемесячной суммой на школьные нужды — думаю, она возрастёт, ведь если ученики будут ездить в школу, родители будут охотнее их отпускать.
— Хорошо, ваше сиятельство. — Поклон Колриджа был полон благодарности, к которой, однако, примешивалось не только уважение, но и удивление. — Благослови вас Создатель за вашу доброту. И, уж простите мои слова, но я впервые рад, что настолько ошибся в своей ученице.
Я легко улыбнулась: фокус в том, ментор, что вы никогда меня не учили, и распрощалась с Колриджем. Забралась в сани, Филипп щёлкнул кнутом, и застоявшиеся кони резво повезли нас к деревенской окраине.

Однако на подъезде к мостку мне в голову пришла некая мысль, и я крикнула:
— Филипп! Останови!
Кучер послушался, и, когда сани встали перед перекрёстком, я спросила:
— Ты знаешь дорогу отсюда до Локриджа и Ашвуда?
— Как не знать, ваше сиятельство! — лихо отозвался Филипп.
Я оценивающе взглянула на давно перевалившее через зенит солнце и решилась.
— Свози меня в обе деревни. Успеем ведь до темноты?
Теперь и кучер с прищуром посмотрел вверх.
— Да, пожалуй, успеем, ежели у вас там никаких дел не будет, — сказал он после недолгого раздумья. — До замка, правда, по сумеркам вертаться, ну да ничего.
— Тогда едем! — велела я, и, вместо того чтобы ехать прямо, сани повернули влево.

Глава 21

Незапланированная поездка прошла благополучно. Я постаралась не задерживаться ни в одной из деревень — просто символически заглянула к их старостам. Немного поговорила о деревенских нуждах (которых, естественно, нашлось с лихвой), предупредила, что скоро дети смогут ездить в школу, а не ходить каждый день по несколько лиг. Старосты порадовались, пообещали донести весть до всех деревенских, и когда солнце коснулось краем дальних гор, мы с Филиппом пустились в обратный путь.

«Три деревни, — размышляла я, кутаясь в меха и зябко поджимая пальцы в сапожках. — Запасов зерна, если верить старостам, хватит до весны, а дальше надо будет что-то придумывать. Семян под посадку тоже не сказать чтобы много. Также нужны новые земли под распашку, на прежних хлеб стал плохо родиться. Мало мужчин — ушли в королевскую армию, вернулись пока не все, а многие и вовсе не вернутся. В лесорубах в основном пожилые и вчерашние мальчишки. Если всё графство в таком положении… М-да. Надо, надо заняться бухгалтерией, прямо сегодня. И заодно прояснить, насколько полны кладовые замка. Сможем ли мы в случае чего поддержать деревенских и не допустить голод. Эх, хорошо бы собраться да объехать весь Блессвуд! Интересно, насколько это реально зимой?»
Тут впереди перепугано заржала чужая лошадь, раздался звук удара и треск, и одновременно с этим Филипп воскликнул:
— Ваше сиятельство!
Вздрогнув, я вынырнула из раздумий и наконец обратила внимание, что едем мы уже через лес между Снориджем и замком.
— Да, Филипп?
— Там! — Кучер махнул рукой. — Вроде как перевернулся кто-то!
Перевернулся? Я всмотрелась в холодно-синие зимние сумерки и на самом деле различила тёмную груду чуть в стороне от дороги. Больше всего она была похожа…
— Это же чьи-то сани въехали в дерево!
— Я и грю, перевернулся, — начал кучер, однако я прервала его властным:
— Скорее! Может, там кому-то нужна помощь!
Однако Филипп, наоборот, придержал храпящих лошадей:
— А ежели ловушка? Разбойники? Об них, конечно, давно не слыхивали…
— Надо остановиться! — мой голос лязгнул металлом. — Мимо чужой беды не проезжают.
Кучер вынужденно послушался, правда, упряжку всё равно остановил шагах в тридцати от места аварии. Однако это не помешало мне со всей возможной скоростью выпутаться из мехов и платков и, то и дело проваливаясь в снег, устремиться к перевёрнутым саням.
— Госпожа! Госпожа, погодьте! Эх…
Филипп заторопился следом, а я уже кричала ему:
— Быстрее! Здесь человек без сознания!
Кучер подбежал ко мне и тоже склонился над черноволосым мужчиной в военной форме, до пояса придавленного санями. Как и я буквально только что, нащупал у него на шее бьющуюся жилку и констатировал:
— Живой.
— Надо их сдвинуть, — отрывисто сказала я, берясь за нижний край саней. — Ну-ка, помогай!
— Да куда ж вы? Надорвётесь!
Но говоря это, Филипп тоже взялся за сани, и по моей команде: «Раз, два, три!» — мы с громким хеканьем приподняли и подвинули их в сторону, освободив пострадавшего.
А к тому, наконец, стало возвращаться сознание. Густые чёрные ресницы дрогнули, открывая мутный тёмный взгляд; из горла вырвался хриплый кашель.
— Вы меня слышите? — я низко наклонилась над ним, чтобы в сумерках было видно моё лицо. — Можете сказать что-нибудь?
— Слышу. — Первое слово получилось не очень разборчиво, зато следующие фразы вышли гораздо чище: — Кто вы такие? Это вы бросили в мою лошадь заклятие паники?
Какое заклятие? У него бред?
— Вы можете пошевелить руками? — Я решила игнорировать странные вопросы. — Где-нибудь болит?
Чётко очерченный рот незнакомца искривился в усмешке.
— Болит везде. Шевелить руками… — он несколько раз сжал и разжал кулаки, — …могу.
Сделал попытку приподняться, но я помешала, надавив ему на плечи:
— Подождите. Вдруг у вас спина сломана? Пошевелите ногами.
— Какая вы обстоятельная барышня, — хмыкнул незнакомец, но послушно согнул ноги в коленях.
— Хорошо, — кивнула я. — А теперь осторожно садитесь. Филипп, помоги.
С нашей поддержкой незнакомец принял сидячее положение. Окинул окрестности цепким взглядом, поморщился от вида перевёрнутых саней и наконец остановился на мне.
— Благодарю за помощь и буду признателен, если вы сможете довезти меня до любого гостеприимного крова в окрестностях.
— Разумеется, мы довезём, — отозвалась я. — Вас устроит замок Блессвуд?
— Полностью, — заверил незнакомец. — Я ведь и сам туда ехал.
Вот как? Я слегка нахмурилась: ещё одни королевский гонец? Что-то зачастили.
А вслух сдержанно сказала:
— Тогда давайте переберёмся в мои сани.
— Да, только прежде пусть ваш слуга найдёт в снегу кожаную папку, — не столько попросил, сколько распорядился незнакомец.
Мне такой тон не особенно понравился, однако я кивнула и повторила для кучера:
— Филипп, постарайся найти папку господина…
Я выжидательно посмотрела на незнакомца, и тот нехотя представился:
— Рой Файервинд. К вашим услугам.
У кучера в прямом смысле отвисла челюсть, да и я растерянно захлопала ресницами, вспомнив, откуда знаю это имя.
Рой Файервинд, герцог Скайшира, герой войны, советник короля… И, очевидно, ревизор, призванный проконтролировать трату выделенных короной средств.
«Ох ты ж… Незадача какая!»
— С кем имею честь? — между тем осведомился господин ревизор, и я невольно выпрямилась.
— Графиня Сильвия Блессвуд. Приятно, — «нет», — познакомиться, господин Файервинд.

Глава 22

Филипп отыскал драгоценную папку господина ревизора, и тот, наконец, позволил усадить себя в сани.
— Я пришлю людей за остальными вещами, — пообещала я. — Отдам распоряжение сразу, как приедем.
— Можно подождать до утра, — равнодушно отозвался Файервинд. Папка лежала у него на коленях, и для верности он придерживал её рукой.
«Любопытно, что в ней такое?» — задалась я вполне закономерным вопросом. Однако спрашивать было невежливо, потому просто передвинула жаровенку так, чтобы она стояла между мной и негаданным спутником, и села в сани. Филипп пустил лошадей рысью, и когда мы проезжали вровень с перевёрнутым экипажем, те попытались шарахнуться в сторону. Однако кучер стальной рукой удержал их на верном курсе, а я с интересом спросила у Файервинда:
— Так что с вами случилось? И почему вы без свиты?
Всё-таки, герцог, доверенное лицо короля, а не какой-то гонец.
— Она мне без надобности, — отстранённо ответил ревизор на последний вопрос. — А что случилось… Кто-то бросил в лошадь заклятие паники, она понесла, и сани врезались в дерево. Лошадь, очевидно, порвала поводья и убежала в лес. Я сильно ударился головой и потерял сознание. Ничего загадочного, кроме личности преступника.
Преступника? Вот так, сразу?
— А как вы поняли, что это было заклятие?
Файервинд одарил меня высокомерным взглядом.
— Это очевидно любому магу. К тому же меня слегка зацепило — ощущения не из приятных, но весьма характерные.
То есть он ещё и маг? Я с трудом сдержала усталую гримасу. Столько достоинств, и все на меня одну.
— Завтра надо будет приехать и как следует осмотреть место происшествия, — между тем продолжал Файервинд. — Злоумышленник, конечно, может попытаться замести следы, но это мало ему поможет.
«Самоуверенно», — хмыкнула я мысленно. И перевела разговор на не менее важную тему:
— Господин Файервинд, простите за прямолинейность, но чем Блессвуд обязан вашему приезду?
Спутник взглянул на меня сверху вниз.
— Разве не очевидно? Я прислан его величеством проверить дела графства и узнать, каким образом тратятся выделенные короной средства.
Что и требовалось доказать.
— Однако господин Фастер был у нас совсем недавно, — аккуратно заметила я. — Не уверена, что мы сможем продемонстрировать какие-то значимые успехи. Вот если бы вы приехали весной…
— Приеду и весной, — кивнул Файервинд. — Я или кто-то ещё, кого его величеству будет угодно послать. А пока мне достаточно услышать ваши планы и увидеть первые шаги по их осуществлению.
«Да нет никаких планов! — зло подумала я. — Мне бы вникнуть в происходящее, понять реальное положение дел в Блессвуде. А не обихаживать королевского ревизора!»
Впрочем, вслух я этого, естественно, произносить не стала, и разговор увял.

Мы выехали из леса, когда над землёй окончательно сгустилась морозная ночь. Хорошо ещё, что от снега и сиявшего в небесах серебряного кругляшка луны света было достаточно, чтобы различать дорогу. А впереди уже сияли маяком золотые огни выраставшего из скалы замка. Сани подъехали к воротам, и те без промедления распахнулись, впуская нас под защиту каменных стен и живого огня факелов. Филипп с ювелирной точностью остановил лошадей прямо перед крыльцом донжона, и не успела я даже начать выпутываться из покрывал, как во двор почти выбежала Нанна.
— Госпожа Силь, голубушка! Да что ж вы не предупредивши, что поздно воротитесь? Мы тута взволновались все, уже Хендрик собирался на ваши поиски выезжать!
Она, наконец, усмотрела в санях пришельца и не иначе как намётанным глазом опознала в нём важную птицу.
— Здравы будьте, господин! — низко поклонилась Нанна, и ревизор удостоил её кивком.
— Нянюшка, в Блессвуд приехал господин Файервинд, — сообщила я, выходя из саней. — Будь добра, передай, чтобы ему срочно приготовили гостевые покои. Также оповести Нади, и пусть Кати накрывает ужин на троих.
Здесь я повернулась к ревизору, до сих пор сидевшему в санях, и уточнила:
— Вы ведь составите нам компанию за ужином, господин Файервинд?
— С удовольствием, — без энтузиазма откликнулся он.
— Тогда прошу вас немного подождать в малой гостиной, покуда ваши комнаты не будут готовы, — вежливо предложила я.
Теперь ревизор вынужден был зашевелиться и с неестественной медлительностью выбрался из саней, крепко держа подмышкой пресловутую папку. Отпустил борт, за который придерживался, шагнул ко мне и вдруг пошатнулся.
— Господин Файервинд!
Не раздумывая и мгновения, я поддержала его, не дав упасть. До каменных желваков стиснувший зубы ревизор дёрнулся назад: как так его поддерживает «барышня»! И тут случился конфуз гораздо серьёзнее: герцога Файервинда, героя, советника и прочая, самым банальным образом вывернуло мне на плащ.

⭐⭐⭐⭐⭐

Друзья, с Новым годом!

Держите подарок: бесплатную и завершённую новогоднюю историю

"Рыжка" https://litnet.com/shrt/nkDc

Приятного чтения и волшебных каникул!

Глава 23

— Всё в порядке! — Я без промедления постаралась хотя бы немного сгладить произошедшее. — Вы сильно ударились головой, это нормально!
Однако, судя по видимым даже в освещении факелов пятнам на скулах, Файервинд так не считал. Он практически оттолкнул меня, сам сделал шаг назад, и по испачканному плащу вдруг побежала призрачно-алая волна.
— Ой!
Я испугалась, что это какое-то странное пламя и одежда сейчас загорится по-настоящему. Но прежде чем начала сбивать магический огонь, волна погасла, оставив после себя чистую ткань. А мертвенно-бледный ревизор мягко осел на одно колено: очевидно, он был далеко не в самой лучшей форме для колдовства.
— Майлз! Бретт! — выпалила я первые имена слуг, которые пришли на ум, и к нам мигом подскочили двое рослых парней. — Поддержите господина Файервинда!
Против такой помощи тот не возражал: то ли она меньше задевала его гордость, то ли слишком плохо себя чувствовал, чтобы кочевряжиться. И когда слуги, почтительно поддерживая с двух сторон, помогли ему подняться, я отдала следующее распоряжение:
— В холл!
И лично придерживала дверь, пока Файервинда заводили в донжон.

К счастью, Нанна спустилась именно тогда, когда мы вошли, потому я немедленно осведомилась:
— Нянюшка, что с комнатами для господина Файервинда?
— Готовят, госпожа Силь! — торопливо ответила старушка. — На втором этаже, лучшие гостевые покои. Но ежели господину тяжело…
— Не тяжело, — сквозь зубы отозвался тот, однако у меня было другое мнение.
— Майлз, Бретт, ведите господина Файервинда за нянюшкой! — Потому что я весьма смутно представляла, какие покои она считала «самыми лучшими».
— Оставьте, я в порядке, — вновь попытал воспротивиться ревизор, только кто его слушал. Нанна спешно засеменила вверх по лестнице, слуги бережно повлекли гостя следом, а замыкающей шла я.

В коридоре второго этажа наша компания столкнулась с Надией, на которую старушка прикрикнула:
— Посторонитесь-ка, госпожа Надия! — и та от неожиданности послушалась молча.
— Нади, будь добра, — обратилась я к ней, когда проходила мимо, — передай на кухню, чтобы господину Файервинду принесли тарелку бульона и медовый взвар. Боюсь, сегодня он не сможет спуститься к ужину.
«Сестричка» высокомерно вскинула подбородок: я тебе прислуга, чтобы ходить и что-то передавать? Однако от высказываний при госте она благоразумно воздержалась и величественно поплыла к лестнице.

В гостевых покоях (как выяснилось, расположенных всего через пару дверей от моих) вовсю хлопотали служанки. Камин уже пылал, на столике для умывания стояли кувшин и серебряный тазик, а расторопные девушки перестилали широкую кровать под бархатным балдахином.
Повинуясь знаку, слуги помогли Файервинду избавиться от плаща и усадили в кресло у огня. Ревизор с плохо скрываемым облегчением откинулся на спинку, однако свою бесценную папку так и не выпустил.
«Наверное, и спать будет с ней под подушкой», — едва не улыбнулась я. Отпустила слуг и Нанну и радушно обратилась к гостю:
— Ужин вам сейчас принесут, но, возможно, вы желаете что-то ещё? К сожалению, в замке нет врача…
— Он не нужен. Ничего не нужно. Благодарю.
Файервинд говорил отрывисто, и я нутром чувствовала: он до сих пор раздражён невольным проявлением слабости.
А ещё то же чувство подсказывало: больше всего ему сейчас хочется остаться одному. И я не стала вредничать.
— Если что-то понадобится, только позовите слуг. Доброй ночи, господин Файервинд. Надеюсь, самочувствие позволит вам спуститься к завтраку.
— Непременно. — Судя по тону, ревизор приполз бы в столовую, даже будучи при смерти. — Доброй ночи, госпожа Блессвуд.
Вежливо улыбнувшись ему на прощание, я вышла.

***

— Это в самом деле герцог Файервинд? И он прибыл сюда в качестве королевского ревизора?
Надия атаковала меня вопросами сразу же, как я вошла в столовую.
— Да, — коротко ответила я, садясь за длинный стол. Его край, накрытый, как и было сказано, на троих казался сиротливым уголком жизни посреди заснеженной равнины.
— Но почему он приехал в твоих санях? Где его свита?
— Его сани перевернулись примерно в лиге от замка, — буднично ответила я. — К счастью, мы удачно проезжали мимо, и господину Файервинду не пришлось мёрзнуть. А о свите он сказал, что она ему без надобности.
— Странно всё это, — пробормотала Надия и уже громче задала новый вопрос: — А что случилось? Почему сани перевернулись?
Я пожала плечами:
— Да я как-то не спросила.
«Сестричка» закатила глаза: ну разве можно быть такой растяпой? И уверенно произнесла:
— Ладно, завтра с ним разговариваю я, а ты стоишь рядом и помалкиваешь. Не хватало ещё опозорить Блессвуд в глазах королевского советника.
Я с трудом поймала крутившееся на языке: «Нет, это ты помалкиваешь, а ещё лучше — безвылазно сидишь в своих комнатах, пока ревизор не уедет». Увы, для Сильвии такая отповедь была полностью нехарактерной, и потому пришлось удивлённо взмахнуть ресницами:
— Но разве это не будет странным? Графиня Блессвуд ведь я, и спрашивать господин Файервинд будет у меня.
Надия до побелевших костяшек сжала вилку: как же её бесил озвученный мной факт! Однако крыть было нечем, и «сестричка» нехотя отступила.
— Тогда, надеюсь, ты и вести себя будешь как графиня.
«Да уж не беспокойся», — хмыкнула я и сочла своим долгом напомнить:
— Мы можем спасать графство вместе, Нади.
«Сестричка» сделала вид, что не услышала и вообще заинтересована исключительно в содержимом своей тарелки.
«Ох, и хлебну я с ней ещё, — пророчески подумалось мне. — Как же всё-таки не вовремя приехал этот ревизор!»

Глава 24

Ночь я провела в «увлекательном» изучении забранных из кабинета бухгалтерских документов, и то, что узнала, подтвердило худшие опасения.
Арендаторы графа в большинстве своём сидели без денег: многим из них уже дважды давалась отсрочка квартальных выплат. Сам граф с трудом балансировал на грани банкротства: пока ему удавалось платить по счетам, но, судя по записям, на это уходили средства из «неприкосновенного запаса». То есть тех восьми сотен золотом, которые я планировала до весны как-нибудь пополнить и пустить на откуп от брачных притязаний барона.
А теперь выходило, что мне тоже придётся «лезть в кубышку», иначе у жителей графства будут проблемы: как минимум три его области были дотационными.
Я вздохнула на новое сложное слово и захлопнула гроссбух. Что мне завтра отвечать на расспросы ревизора? Как я собираюсь возрождать Блессвуд?
«А может, задать этот вопрос ему? Он ведь советник, вот пусть и присоветует».
Я усмехнулась пришедшей мысли, положила гроссбух на прикроватную тумбочку и задула свечу.
Надо с этим переспать.

Как и ожидалось, на завтрак Файервинд спустился, причём даже без папки. И хотя вид у него до сих пор был бледноватый, острый полуночно-тёмный взгляд не предвещал мне ни малейших поблажек.
«Надеюсь, он не начнёт допрос прямо за столом», — мрачно подумала я, изображая радушную улыбку. Не менее гостеприимно улыбалась и Надия, которая, разумеется, больше не пропускала совместных трапез. Она вообще раскрылась для меня с другой стороны: так вдохновенно и непринуждённо вела застольную беседу, что, казалось, это не сестра Сильвии, а какой-то двойник.
Впрочем, Файервинд реагировал на её пассажи постольку-поскольку — видимо, был закалён подобными светскими разговорами. И наоборот, почти не спускал глаз с меня, хотя я лишь изредка разбавляла замечаниями болтовню Надии. Не знаю, чего он хотел этим добиться, но в итоге лишь разбудил во мне дух упрямства. Я тоже принялась изучать ревизора с холодным интересом учёного. Объективно отметила и его аристократическую породистость, и несомненную мужественность, и строгую красоту. А ещё Файервинд наверняка отличался недюжинным умом и был горд, как Разрушитель. И если учесть, насколько его гордость задело вчерашнее происшествие, снисходительности при проверке мне можно было не ждать.
«Но хотя бы на справедливость я могу рассчитывать?» — хмуро поинтересовалась я непонятно у кого.
И внутренний голос пророчески шепнул: вряд ли.

***

К счастью, после завтрака Файервинд изъявил желание сначала съездить к месту вчерашнего происшествия. Мы выдвинулись из замка небольшим отрядом и вскоре добрались до перевёрнутых ревизорских саней. Здесь Файервинд строго велел мне и слугам держаться в стороне и тщательнейшим образом осмотрел все кусты, деревья и снег вокруг. Наконец, с пасмурным видом махнул нам: мол, принимайтесь за работу, и я велела слугам заняться санями. Пока они их переворачивали, выметали снег, складывали багаж и впрягали запасную лошадь, я поинтересовалась у погружённого в свои мысли Файервинда:
— Вы что-то нашли?
— Ничего особенного, — буркнул тот. Немного помолчал и без желания прибавил: — Только то, что преступник подвесил заклятие между вон теми деревьями, — он указал на стоявшие по обе стороны дороги осинки. — Оно должно было сработать на первого проезжающего, и я бы очень хотел выяснить, откуда злоумышленник знал, что им буду я.
«А может, и не знал, — догадка холодком пробежала у меня по спине. — Может, он рассчитывал, что, кроме меня, здесь больше некому ехать».
Однако делиться соображением я не стала: улик в пользу этой теории не было, а смутные предчувствия таковыми считать нельзя. И потому всего лишь уточнила:
— Скажите, а это очень сложно? Я имею в виду, подвесить заклятие?
— Средний уровень, — рассеянно отозвался ревизор, и больше мы темы не касались.

***

— Госпожа Блессвуд, прежде всего я обязан извиниться за вчерашнее недоразумение.

После возвращения в замок я предложила гостю немного пройтись по саду, желая ещё оттянуть разговор с пристрастием, однако Файервинд не поддался. Поэтому пришлось вести его в графский кабинет, усаживать в кресло и приклеивать на лицо маску вежливого внимания.

— Право же, забудем, господин Файервинд. Здесь не за что извиняться.
Я видела, с каким трудом он выдавливает из себя необходимые фразы, и заранее тосковала при мысли о том, как отыграется вынужденность их произнести.
Ревизор отрывисто кивнул и перешёл на деловой тон:
— Насколько мне известно, вы получили титул графини совсем недавно и, если не ошибаюсь, обручены. Возможно, мне следует вести этот разговор с вашим будущим мужем?
Моя и без того прямая спина буквально окаменела.
— Нет, господин Файервинд. Делами графства Блессвуд ныне и впредь ведаю только я.
Взгляд ревизора стал неприятно оценивающим.
— Вы уверены?
— Полностью.
Наедине с ним мне не нужно было разыгрывать Сильвию — вряд ли Файервинд знал, каким был её характер. И потому я позволила себе вложить в этот короткий ответ всю стужу, на какую была способна.
С видом «что же, сами напросились» ревизор склонил голову и ровно произнёс:
— Полагаю, вы читали послание его величества, которое доставил господин Фастер, и отдаёте себе отчёт, что от вас требуется?
— Да. — Лишние слова — лишняя возможность зацепиться.
Файервинд откинулся на спинку кресла и сплёл пальцы в замок.
— И каковы же ваши планы по восстановлению графства?
Я отзеркалила его позу и хладнокровно ответила:
— Пока никаких.
Между бровей ревизора залегла тонкая морщинка.
— Никаких?
Я повела рукой.
— Я ещё не успела полностью вникнуть в дела графства: батюшка предпочитал оберегать нас сестрой от серьёзных разговоров.
Файервинд говоряще поморщился: «Именно поэтому я и предлагал вести дела с вашим женихом», — и с нажимом произнёс:
— Но хотя бы намётки у вас имеются? Всё-таки его величество безвозмездно прислал вам тысячу золотом — на такую сумму вполне можно планировать, пусть и в общих чертах.
— Тысячу золотом? — от неожиданности моё самообладание дало трещину. — Какую тысячу, если там было всего пять сотен серебром?

Глава 25

— Что вы несёте? — От искреннего возмущения ревизор позабыл о вежливости. — Совершенно идиотская ложь! Я лично присутствовал на заседании королевского Совета, где его величество отдал распоряжение господину казначею: выписать каждому из северных графств по тысяче золотых. И как же вам после этого могли доставить всего пять сотен, да ещё и серебра?
Погодите, он что, считает меня лгуньей?
Я по-бойцовски выпятила челюсть и запальчиво ответила:
— Разумеется, я на том заседании не присутствовала, однако сумму получила именно ту, что назвала. Какой мне резон лгать?
Файервинд сузил глаза.
— Желаете, чтобы я перечислил возможные мотивы? Пожалуйста. Вы могли потратить деньги на другие цели…
— За несчастные три дня? — фыркнула я.
Недовольный тем, что его перебили, ревизор повысил голос, продолжая:
— Можете пытаться таким образом оправдать свою некомпетентность, как управительницы графства Блессвуд…
Я скрипнула зубами: от слова «некомпетентность» у меня реально начинало полыхать седалище, хотя никаких внятных причин для этого не было.
— И наконец, — закончил Файервинд, — можете наивно полагать, что так сумеете получить от короны ещё денег. Как вам мои варианты?
— Абсолютно нелепые! — отрезала я. — Да, меня не готовили к роли управительницы графством, но я не настолько глупа, чтобы затевать игры с государством. И вообще, если бы и впрямь была столь корыстна, как вы хотите меня представить, просто сбежала бы отсюда с деньгами.
— Возможно, вы всего лишь не успели, — пожал плечами ревизор, и мне захотелось зарычать.
Но вместо этого я постаралась совладать с эмоциями: на этого твердолобого следовало давить логикой. И со всей возможной холодностью сказала:
— Могу показать вам мешочек с деньгами, который доставил господин Фастер. Пять сотен новых, ещё не помутневших монет — как думаете, откуда я могла их взять? Не начеканила же тайком сама!
Теперь и Файервинд закусила удила.
— Несите, — велел он. — Но учтите, любую подделку или следы магии на серебре я замечу сразу же.
Я демонстративно закатила глаза и, бросив:
— Подождите немного, — направилась к двери.
Однако не успела коснуться ручки, как раздался нервный стук, и на моё резкое «да» в кабинет торопливо вошёл слуга.
— Простите, госпожа, господин, — поклонился он, — но там прибыли его милость господин Хантвуд. Просят вас, госпожа: они изловили в Норденском лесу браконьеров, самовольно рубивших деревья.
Норденский лес? Я бросила взгляд на карту: вон он, на северо-западе, аккурат на морском берегу. Вот только интересно, что в том районе делал Хантвуд, если его собственные земли расположены на противоположном краю карты?
Похоже, один неприятный разговор плавно перетекал в другой.
«Ничего, боевого запала мне на всех хватит!» — упрямо подумала я и ответила слуге:
— Благодарю… (Тут я против воли запнулась, поскольку не знала его имени). Ступай и передай барону, что я скоро спущусь.
Слуга поспешно вышел, а я обернулась к ревизору.
— Прошу меня извинить, господин Файервинд. Вы сами видите, что требуется моё присутствие.
— Вижу, — сдержанно кивнул тот, — и с интересом присоединюсь к вам.
Тьфу! Впрочем, чего ещё от него ждать? Ревизор ведь, а значит, обязан везде совать нос.
— Разумеется, — без энтузиазма согласилась я, и мы вместе покинули кабинет.

***

Естественно, Хантвуд ловил браконьеров не в одиночестве, а с отрядом из полудюжины рослых хмурых мужчин откровенно бандитской наружности. На их фоне трое браконьеров (судя по внешнему сходству, членов одной семьи) выглядели бедными крестьянами, захваченными разбойничьей шайкой.
— Здравствуйте, господин барон. — Для встретившейся с женихом невесты мой голос был чересчур сух, однако совершать над собой ещё одно усилие я не захотела. — Не знаю, слышали ли вы, но Блессвуд почтил визитом господин Файервинд.
Услышав имя гостя, люди барона дружно стянули шапки, а сам Хантвуд, до того рассверливавший ревизора взглядом, сразу потерял добрую половину спеси. Браконьеры же окончательно пали духом — даже старший из них, черноволосый и косматый, до того не без вызова смотревший на меня исподлобья.
— Добро пожаловать, господин Файервинд. — Хантвуд отвесил вынужденный поклон. — Эдмунд Хантвуд, к вашим услугам.
Ревизор ответил лёгким кивком: похоже, расшаркиваться перед каким-то баронишкой ему было не по чину. Однако такое отношение совершенно не задело самолюбивого Хантвуда, и он, как показалось, даже с облегчением, переключился обратно на меня.
— Сильвия, сожалею, что пришлось вас побеспокоить, но этих мерзавцев, — он небрежно кивнул в сторону крестьян, — поймали на вашей земле.
— И в чём же они провинились? — чирикнула я, решив до поры отложить выяснение, что конкретно на моей земле забыл барон и с какого перепуга он решил, будто может на ней кого-то арестовывать.
Привыкший к другому тону Файервинд покосился на меня с лёгким удивлением, а Хантвуд с холодной злостью ответил:
— Эти негодяи не просто самовольно рубили лес. Они соорудили подобие лесопилки и, сговорившись с кем-то из пиратов-нордов, тайком переправляли доски на юг Линарии. За что я требую их строжайшего допроса, а после того как станут известны имена всех подельников, казни холодом для всей банды.

Глава 26

В первое мгновение я не поверила: неужели судьба преподнесла мне решение всех проблем на блюдце с золотой каёмкой? И, переводя взгляд с барона на пленников и обратно, осторожно уточнила:
— Они открыли лесопилку? Возили доски морем?
Тут трое браконьеров дружно бухнулись на колени с дружным же:
— Ваш-сиятельность, простите Создателя ради!
А Хантвуд нетерпеливо подтвердил:
— Да, именно так. И за подобное заслуживают самой жестокой казни.
«Да щас прям!» — усмехнулась я про себя и с видом колеблющейся дурочки протянула:
— Но я не знаю, господин барон… Батюшка, наверное, не одобрил бы… Надо ещё подумать, разобраться. Как вы считаете?
Хантвуд сердито раздул ноздри, его люди уставились на меня, как на полную идиотку, зато пленники, кажется, даже дышать перестали.
— Я считаю, — каждым словом барон словно вколачивал гвоздь в чей-то (и я подозревала, что в мой) гроб, — здесь не о чем думать. Всё кристально ясно.
Я состроила растерянную мину, пролепетала:
— И всё-таки мне нужно время… — и махнула слугам: — Заприте их где-нибудь, э-э, в подвале. И охраняйте, чтобы не сбежали.
Или чтобы кому-нибудь не вздумалось «помочь» им «сбежать» на тот свет. Поскольку побагровевший от ярости Хантвуд был готов это сделать прямо сейчас и не только для браконьеров, но и для меня.
— Сильвия, вы что творите?! — гневно рыкнул он, подступая ко мне. И вдруг замер, словно на стену налетев на вежливое покашливание ревизора, о котором все успели позабыть.
— П-простите, господин барон, — пискнула я, — но мне кажется, так будет правильнее. И я всё никак понять не могу, как же вы их поймали? Норденский лес ведь так далеко от ваших земель.
Раздавшееся рядом тихое хмыканье однозначно принадлежало Файервинду. Но вот чего я от него в принципе не ожидала, так это преисполненного светского любопытства замечания:
— Да, господин Хантвуд, мне тоже интересно это услышать.
Всё ещё багровый барон медленно перевёл на ревизора взгляд налитых кровью глаз и сквозь зубы ответил:
— Разумеется, я подробно расскажу, как обнаружил этих мерзавцев. Однако говорить на такие темы посреди двора не очень-то разумно.
— Вы совершенно правы! — подхватила я, пряча сожаление: приглашать Хантвуда в замок мне ужасно не хотелось. — Не желаете ли выпить медового взвара и рассказать эту, я уверена, захватывающую историю?
И барон, как и я не имея вариантов, хмуро кивнул в ответ.

***

— Мне пришла весть из столицы. Слух.

В малой гостиной жарко пылал камин, а на столике перед креслами, кроме чайника с медовым взваром, стоял кувшинчик с подогретым элем. И вот ему по-прежнему сумрачный Хантвуд уделял внимания гораздо больше.

— Будто нашлись ещё поставщики дерева из Блессвуда. Вроде как маленькими партиями, но я насторожился. Это не могли быть Сильвия или покойный граф, а значит, лесом торговали нелегально. И я взялся выяснить, кто именно.
Хантвуд сделал из кружки с элем добрый глоток. Мы с Файервиндом выжидательно молчали, не притрагиваясь к своему питью.
— Не буду утомлять вас пересказом моих поисков. — Барон самым разочаровывающим образом решил умолчать о самом интересном. — Просто скажу, что вчера утром я получил весть, где искать браконьеров, и без промедления отправился туда.
— Но почему вы ничего не сообщили мне? — недоумённо спросила я, стараясь, чтобы в голосе не мелькнуло даже намёка на стальные интонации. — Я бы могла отправить своих людей вместе с вами.
— Я не был до конца уверен, что обнаружу кого-либо. — Хантвуд, естественно, тоже состроил из себя простачка. — Однако мне повезло: мой следопыт по скрытым знакам сумел найти то жалкое подобие лесопилки, которое построили браконьеры. Именем графини Блессвуд, — тут барон как будто поморщился, — мы арестовали негодяев и сожгли лесопилку.
От разочарования у меня вытянулось лицо, однако я почти сразу вернула на него заинтересованное выражение.
— А после отправились сюда. — Хантвуд сделал ещё глоток эля, явно запивая кислую гримасу. — Я рассчитывал, что вы, Сильвия, сразу поступите как должно графине Блессвуд.
«Точнее, как хочется тебе», — с насмешкой поправила я. И, сделав вид, будто не поняла намёка, спросила:
— Но кто они такие, эти браконьеры? И как втроём сумели провернуть такое сложное дело?
Барон потемнел.
— Они не признались, хотя мы допрашивали их со всей строгостью, — неохотно ответил он. — Будь у меня больше времени, я бы выбил из них правду, но, кхм, спешил в замок.
То есть самоуправничать до смертоубийства на чужой земле он всё же остерёгся. Что же, браконьерам серьёзно повезло.
— Скажите, господин барон, — вдруг подал голос Файервинд, — а откуда вы узнали о сговоре с нордами, если ваши пленники ничего не рассказали?
Хантвуд раздражённо взмахнул рукой:
— Это очевидно! Мы обнаружили в одной из бухточек что-то вроде причала, а в этих местах кроме пиратов никто не ходит по морю.
— Понятно, — с непроницаемым видом отозвался ревизор, а я нутром почувствовала: он, в отличие от барона, ситуацию очевидной не считал.
Однако все вопросы были заданы, ответы в той или иной мере получены. Пора было выпроваживать барона: меньше всего я хотела, чтобы он присутствовал при моём будущем разговоре с пленниками. Идеально было бы отделаться ещё и от Файервинда, но здесь иллюзий я не питала. И потому медовым голосом начала:
— Большое вам спасибо, господин барон, за беспокойство о делах Блессвуда. Обещаю, что постараюсь разобраться с браконьерами как можно быстрее…
— Я возьму этот труд на себя, — без промедления перебил Хантвуд. Однако поймал взгляд ревизора и вынужденно поправился: — Если вы не возражаете, Сильвия.
— О, господин Хантвуд, — я смотрела на него с такой приторной признательностью, что саму подташнивало, — благодарю за предложение. Но мне ужас как неловко утруждать вас ещё больше — после всего, что вы уже сделали. Не волнуйтесь, я уверена, господин Файервинд не оставит меня без должной поддержки. — И я перевела полный фальшивой надежды взгляд на опешившего от такого нахальства ревизора. — Правда ведь, господин Файервинд?
Тот кашлянул и подтвердил:
— Да, разумеется.
Хантвуд дёрнул щекой, но что он мог, кроме как признать поражение? Они с Файервиндом были в разных весовых категориях.
— Хорошо, Сильвия. — Барон тяжело поднялся и буквально придавил меня устремлённым сверху вниз взглядом. — Но если до завтра вы не получите от мерзавцев внятных ответов, я возьмусь за них сам. Всего доброго. Не провожайте.
Он вышел, и в гостиной будто сразу стало легче дышать. А Файервинд, спустя недолгую паузу, откинулся на спинку кресла и смерил меня задумчивым взглядом:
— А теперь объясните, госпожа Блессвуд, зачем вы так старательно строили из себя дурочку в присутствии жениха?

Глава 27

— Затем, что так проще, — хладнокровно ответила я, поднимаясь с кресла. — А сейчас вновь прошу меня извинить: я бы хотела поговорить с браконьерами до обеда.
— Не торопитесь, госпожа Блессвуд. — Теперь в тёмных глазах ревизора легко читалась насмешка. — Давайте прежде закончим с вопросом о присланных вам деньгах. Я до сих пор так и не увидел их.
«Да подавись!» — со злостью на проволочку подумала я и ровно ответила:
— Конечно, господин Файервинд. Сейчас принесу.
Вышла из гостиной и заторопилась в спальню, однако возле лестницы вдруг замерла, услышав донёсшийся откуда-то сверху обрывок тихого разговора.
— Сообщишь мне немедленно. — Хантвуд не просил, но приказывал. — Лично будешь присутствовать на допросе и сразу после отправишь мне голубя, поняла?
— Сильвия ни за что не позволит. — Хотя голос звучал глухо, я угадала в нём Надию.
— Тогда подслушивай под дверью! — Баронский тон не предполагал возражений. — Мне плевать, откуда ты узнаешь содержание разговора. Главное, узнай, иначе…
Он угрожающе замолчал, и спустя несколько счётов тишины Надия обречённо ответила:
— Хорошо. Я всё сделаю.
— Послушная девочка. — Так можно было бы сказать о собаке и лошади, но не о человеке. — Жду от тебя весточку.
Тут я, осознав, что Хантвуд сейчас спустится в холл, спешно нырнула под лестницу и затаила дыхание, когда тяжёлые шаги зазвучали совсем рядом.
«Вот это новости! — скакали мысли. — Зато теперь ещё понятнее, зачем Надии завещание. Что-то барон о ней знает, чем-то шантажирует. И те слова её таинственного собеседника в кабинете, насчёт подстилки… Ох, куда же "сестричка" вляпалась?»
Однако пока мне было не до выяснения этого. Просто следовало учитывать, что всё сказанное браконьерами с большой вероятностью достигнет ушей Хантвуда.
Или, мелькнула шальная мысль, попросить ревизора о каком-нибудь противоподслушивающем заклятии? Коль уж он у нас такой сильномогучий маг. Надию, правда, подставлю, но тут уж ничего не поделаешь. Судьба шпиона, она такая.

На этом я тихонько выбралась из-под лестницы, ещё раз прислушалась и почти взлетела на второй этаж.
Не стоило заставлять ревизора ждать и усиливать его подозрения в моей нечистоплотности.

***

— Вот, господин Файервинд.
Увесистый мешочек с характерным звяканьем опустился на чайный столик.
— Там не хватает десяти серебряных, — сразу предупредила я. — Вчера я отвезла их в Сноридж ментору Колриджу для его школы.
Ревизор рассеянно кивнул и взял мешочек. Взвесил на ладони, внимательно осмотрел тонко выделанную кожу, развязал завязки. Достал горсть монет и так же внимательно изучил их — только что не обнюхал и на зуб не попробовал. После чего вернул серебряные в мешок и, затянув горловину, положил его на столик с коротким:
— Ясно.
— Что именно? — сухо осведомилась я.
— Что это совсем недавно отчеканенные монеты, — с непроницаемым видом ответил Файервинд и попытался соскочить с темы: — Что же, госпожа Блессвуд, поговорим с вашими браконьерами?
— Поговорим. — Так и не притронувшись к деньгам, я скрестила руки на груди. — Однако прежде мне хотелось бы услышать ваш вывод о присланной королём сумме.
Файервинд небрежно шевельнул пальцами:
— Пока рано делать выводы. Но не тревожьтесь, госпожа графиня. О любых из них вы узнаете первой.
То есть он ни обвинить меня в чём-то не может, ни признать свою неправоту. Как типично.
— Поняла вас, — холодно кивнула я. — Будьте любезны подождать ещё немного, пока я верну деньги на место.
И, подхватив мешочек, снова оставила ревизора в одиночестве.

По пути в спальню мне никто не встретился, зато вернувшись к гостиной, я услышала из-за двери голос Надии:
— Мне очень неловко посвящать вас в семейные неурядицы, господин Файервинд, но поймите правильно: Сильвия и впрямь слабо разбирается в происходящем. Однако после гибели отца в ней проснулись совершенно ненормальное упрямство и нежелание прислушиваться к советам других. Вот почему я прошу вас повлиять на неё, если она откажет мне в просьбе. Вы же понимаете, идёт речь о благе Блессвуда, а значит, я не имею права оставаться в стороне.
«Ай да "сестричка"! — я честно не знала, смеяться или злиться. — Эх, её бы энергию, да на благие цели!»
И, прежде чем Файервинд успел как-то ответить на спич Надии, открыла дверь.

Само собой, разговор немедленно прервался, и «сестричка» не без досады обернулась ко мне. Впрочем, она быстро взяла себя в руки и натянула на лицо маску доброжелательности.
— Сильвия, вот и ты. А я как раз говорила господину Файервинду, что хотела бы послушать браконьеров вместе с вами.
— Конечно, Нади, — светло улыбнулась я, и на лицах ревизора и «сестрички» отразилось почти одинаковое изумление.
А я, мысленно ухмыльнувшись, с теми же дружелюбными интонациями продолжила:
— Только сначала пообещай: послание для барона Хантвуда о том, что они расскажут, мы с тобой напишем вместе.

Глава 28

Сказать, что Надия была шокирована, значило бы сильно преуменьшить. Не сразу найдясь со словами, она дважды открывала и закрывала рот, будто рыба, пока наконец не смогла выдавить из себя:
— Ч-что? О ч-чём ты, Сильвия?
— Ты прекрасно знаешь, — хладнокровно ответила я. — Так как, Нади? Согласна перейти на мою сторону?
А вот такая формулировка была ошибкой. Следовало сказать «на сторону Блессвуда» или что-то похожее, тогда в «сестричке» не взыграл бы в кровь и плоть въевшийся дух противоречия.
— Я представления не имею, что за бред ты несёшь. — Надия гордо развернула плечи и вскинула подбородок. — Если это попытка очернить меня перед господином Файервиндом, то она откровенно жалка, Сильвия.
Опять не получилось. Я тихонько вздохнула: ну что же, Надия. Ты сама выбрала.
— И вообще, сколько можно тянуть время? — между тем продолжала «сестричка». — Скоро обед. Поэтому предлагаю больше не медлить и, наконец, распорядиться, чтобы сюда привели браконьеров.
Она потянулась к колокольчику, но так и не взяла его, остановленная моим спокойным, даже с нотой сожаления:
— Нет, Нади. Ты или со мной, или против меня. И если против, то ни при каком разговоре присутствовать не будешь.
Надия издала совершенно великолепное фырканье и обернулась к ревизору:
— Господин Файервинд, вы сами видите. Сильвия не способна быть беспристрастной, даже когда дело касается блага графства.
— Вижу, — подтвердил ревизор, всё это время наблюдавший за нами с интересом зрителя в театральной ложе, — однако не считаю нужным вмешиваться в ваши семейные дела.
Я негромко хмыкнула, а Надия яростно сверкнула глазами. Однако ей хватило благоразумия не высказывать Файервинду своё нелестное мнение, и она перевела пылающий взгляд на меня.
— Сильвия. Подумай хорошенько.
— Предлагаю тебе то же самое, — отбила я.
Несколько ударов сердца мы с «сестричкой» мерились взглядами, и она предсказуемо уступила. Высокомерно тряхнула головой, зло бросила:
— Ты ещё пожалеешь! — и вылетела из гостиной, как пробка из бутылки.
— Какая у вас любопытная родственница, — прокомментировал её демарш Файервинд. — Однако я приятно удивлён вашей попыткой: немногие способны протягивать руку сотрудничества столь недружелюбной особе.
— Она моя сестра, — хмуро отозвалась я. — Пусть и по воле батюшки, а не по крови. Я бы предпочла дружить с ней.
Потому что худой мир лучше доброй ссоры, а мне катастрофически не хватает союзников.
— А вот она явно нет, — констатировал ревизор и сделал приглашающий жест. — Зовите слуг, госпожа Блессвуд, пусть приводят браконьеров. Как верно заметила ваша вспыльчивая сестрица, скоро обед.
Мне его барственность не сильно понравилась, однако я без комментариев позвонила в колокольчик. А когда в гостиной объявился лакей, велела:
— Приведи сюда старшего из браконьеров.
— Слушаюсь, госпожа, — поклонился слуга и отправился за пленником.
Я же посмотрела на ревизора и негромко спросила:
— Скажите, господин Файервинд, вы можете сделать так, чтобы предстоящий разговор нельзя было подслушать?
Ревизор приподнял бровь:
— Полагаете, это необходимо?
Я молча кивнула, и он, посерьёзнев, ответил:
— Разумеется, госпожа Блессвуд. Можете не волноваться о конфиденциальности.

***

— Как тебя зовут?
Браконьер засопел и отвёл глаза. Руки у него по-прежнему были связаны, а в гостиной присутствовал «великий и ужасный» Файервинд, поэтому я рискнула отпустить слугу.
Никаких лишних ушей.
— Послушай, — мой тон был рассудительно-спокоен, — если бы я собиралась вас пытать или казнить, то просто оставила бы на откуп барону Хантвуду. Однако вместо этого мы сейчас мирно разговариваем. Вывод очевиден, не так ли?
Тут браконьер засопел ещё громче (видимо, это сопровождало у него любое раздумье) и, наконец, сипло и с неохотой произнёс:
— Дольф я, ваш-сиятельность. Дольф с Кривого хутора.
Кривой хутор, хм. Я не припоминала такого названия на карте, но в любом случае это можно было выяснить позднее.
— А твои спутники?..
— Сын Харди, ваш-сиятельность. И племяш Брэди.
Я удовлетворённо кивнула:
— Прекрасно. А теперь расскажи мне свою версию случившегося.
Дольф снова засопел и, то и дело запинаясь, начал:
— Вы уж не особо серчайте, ваш-сиятельность. Сами понимаете, с деньгами худо, парни только-только из армии вернулись, им бы жениться… Короч, признаю: деревья рубили. И на доски их пилили — Харди у меня смышлёный, до войны у господина барона работал. Ну, он и надоумил, как лесопилку сделать. А вот то, что господин барон про нордов рассказывал, то неправда, чем хотите клянусь! Норды, они чужаков шибко не любят, а уж грузы возить ни в жизнь не станут!
— Тогда как вы переправляли доски на юг? — задала я очевидный вопрос, и Дольф мгновенно замкнулся.
— А вот это, ваш-сиятельность, не скажу. Хоть на кусочки режьте, а не скажу. И из моих никто не скажет — не наша это тайна. И не нам её разбалтывать.