Разрешение на любовь

Пролог

Я закрыл ноутбук с таким раздражением, будто он виноват во всех моих бедах. Писать не мог. Читать — тем более.

Сидел в кресле у камина, слушал, как потрескивают дрова, и думал о том, что когда-то мои книги зачитывали до дыр. Теперь же они пылятся на полке «Уценка» в «Буквоеде» по 199 рублей.

Так бывает. Это понятно. Но от этого на душе паршиво. Хотя... есть вещи похуже. Но к ним можно возвращаться только в обнимку с бутылкой хорошего вискаря.

Пишешь честно и открыто, и тебя отхерачат за излишнюю, никому не нужную откровенность. Добавишь пару выдуманных деталей — распнут за фальшивость.

Что сделал я? Выбрал третий путь — не писать вовсе.

Нахрен это все. Весь этот токсичный книжный мир. Автор из меня дерьмовый, учитель, как оказалось, тоже. Да и человек я в целом так себе.

— Невыносимый! Чопорный! Ужасный! Мужлан! Кактус на ножках! — ее слова до сих пор не выходят из головы.

Приняв звонок от Ромыча, я предполагал, что подписался на обычную встречу. Но на самом деле втянулся в нечто гораздо большее. В цепочку событий, которые перевернули всю мою жизнь.

А теперь думаю, что все это мне просто приснилось.

Она. Я. Мы. Этот сумасшедший, выматывающий обоих танец, длившийся полгода.

Язвительные диалоги. Фразочки сквозь стиснутые зубы. Закатанные глаза. Напряженные ссоры, перетекающие в страстный секс.

Она была громкой. Я — тихим. Она входила в комнату, открывая дверь с ноги. Я же заходил спокойно и аккуратно.

Вера была невозможной. В ней было слишком много слов, мыслей, эмоций. А я, привыкший к тишине и одиночеству, сначала растерялся. Потом втянулся.

Я отлично помню, как она смеялась. Этот смех невозможно забыть. Он бил в грудную клетку, как разряд тока. Помню ее запах. Она ещё не вошла, но ты уже знал: она в здании.

Мы не были простыми. Ни разу. Иногда я говорил ей: «Ты сводишь меня с ума». Она отвечала: «А ты меня дико бесишь».

С ней было сложно. Но без неё оказалось просто невыносимо.

Она не спасала меня. Нет. Вера не про это. Рядом с ней я был… живым. Не просто тем, кто пишет, дышит, прячется в домике на отшибе деревни, а тем, кто живет свою лучшую жизнь.

А потом всё оборвалось. Мы оба перегорели, выдохлись, или… может, просто испугались. Когда между двумя людьми возникает что-то слишком настоящее… кто-то всегда первым делает шаг назад. Я не уверен, кто из нас это был. Как и не уверен, важно ли это теперь.

Конечно, все случилось не в один день. Но был тот самый. После которого не было уже вечерних звонков, сообщений в стиле «ты там живой? или мне вызвать МЧС?». И ночей, проведенных в обнимку, тоже больше не было. Осталась только тишина. Та самая, которую я раньше любил. А теперь ненавижу за ощущение пустоты внутри.

Я не помню слов, сказанных нами тогда. Или, может, просто не хочу. Помню только, как она стояла у двери. Спина ровная, плечи напряженные. Руки по швам, будто она отвечает на экзамене. И карамельного цвета глаза. В которых не было привычного огня. Глядя в них, я видел только тоску. А теперь все это просто память.

Говорят, время лечит. Не верьте. Брехня это все. Оно просто учит с этим жить. Просто консервирует тебя в нужном моменте.

— Тёма, я боюсь любить. Любовь не приносит ничего хорошего. Она только больно делает.

— Тебе просто попадались дерьмовые мужики, Вер. Хочешь, покажу, что такое настоящая любовь?

— Хочу.