Разреши себе любить

Глава 1 Кирилл

Сколько себя помню, никогда особо ни в ком не нуждался. Как-то быстро понял, что в этой жизни каждый сам за себя. Хотя у меня была семья: родители, старший брат. Мать с отцом вечно ругались. Оба выбивалась из сил на работе, которая не приносила ни денег, ни удовольствия. Из всех радостей только телевизор и огород на даче. Отец потихоньку попивал и пытался учить меня жизни. Ремнем. А мать, вместо того, чтобы его остановить, говорила, что отец лучше знает. Тогда я в первый раз понял, что женщины, которых любишь, предают.

Вместо матери меня защищал брат. Но он ушел в армию, потом попал в горячие точки. Подростком я его почти не видел. Вот у него получилось изменить судьбу. Не погиб в чужой стране. Не вернулся инвалидом с изувеченной психикой. Перешел в частную охрану, многого добился. Но за это тоже приходится платить. В слишком сложном мире он крутится. А там с тонкой душевной организацией не выживешь. Вот Сашка и закрылся, теперь мне иногда айсберг напоминает. (История брата)

К тому времени, как брат начал нормально зарабатывать, родители уже умерли. Так и не смогли пожить в достатке. А я помощи ни от кого не ждал. Ни тогда, ни сейчас. Тем более, от родителей. Да я чаще у друзей ночевал, чем дома появлялся. А в компании много чего было, и алкоголь, и курили все. Но ничего криминального мы не делали. Второй раз я укрепился в мысли о женском предательстве, когда влюбился в восьмом классе, еще нескладным подростком. А девчонка поиграла и посмеялась надо мной. На этом я с любовью завязал.

Через год та же девчонка уже кусала локти. Потому что внешне я кардинально изменился. Вытянулся, подкачался. Первую свою татуху набил. И больше проблем у меня с женщинами не было. Я вовсю пользовался своей внешностью и брал то, что мне так активно предлагали. Но в душу никого не пускал. Привык и находил в этом удовольствие.

Долгое время меня устраивали разовые связи. А потом я познакомился с Алиной и решил попробовать отношения. Интересно стало, смогу ли. Оказалось, тоже неплохо. Мы подходим друг другу, в сексе все отлично. И в то же время никто из нас в другого не влюблен. А значит, никаких истерик, ревности и претензий. Я начал задумываться. Нет, не о семейной жизни и детях. Туда меня до сих пор не тянет. Пусть уже почти двадцать восемь. Воспоминания, как ругались мать с отцом — хорошая защита от иллюзий. Думал о том, что с женщинами вполне можно сосуществовать. На моих условиях. Сейчас Алина живет с отцом. Я решил предложить ей съехаться. И посмотреть, что из этого выйдет.

Денег нам хватит. Кручусь понемногу. Пробую разное. Если будет нужно, найду что-нибудь постоянное. А пока и так все неплохо. Как раз запихиваю в карман наличку, заработанную на заезде. Мотоцикл — моя отдушина. И призы на гонках беру, и скоростью наслаждаюсь. Могу сорваться и уехать, куда глаза глядят, на несколько дней. В такой свободе настоящий кайф. Но я готов немного ей поступиться.

В кармане вибрирует телефон. Смотрю на экран — Алина. Слышу ее напуганный голос и напрягаюсь.

— Кир, помоги, — тихо всхлипывает в трубку. И рассказывает такое, от чего у меня волосы дыбом и одни маты в голове. Моя девушка не вовремя вернулась домой и подслушала, как ее отца шантажируют. Требуют организовать доставку оружия через его логистическую компанию. А чтобы стал сговорчивее, напоминают про смерть жены. Мать Алины полгода назад умерла от анфилактического шока. По недосмотру домработницы в еду попал аллерген. Шантажисты грозятся доказать, что отец Алины сам подстроил смерть жены.

Алина умудрилась записать разговор, чтобы у отца были доказательства шантажа. И на всякий случай перекидывает запись мне. Требую, чтобы она затаилась, и гоню к ней. Страх, что ее найдут, сжимает сердце. Но не успеваю добраться до места, как Алина снова звонит. Сообщает, что приезжать не нужно. Уроды ушли, оставив отца подумать. Она призналась, что записала разговор. Но идти в полицию отец отказывается. Смерть ее матери можно вывернуть так, что его посадят. Обещает сам решить этот вопрос.

Алина просит удалить запись, которую мне отослала. Но я не тороплюсь. Хочу позже послушать. Чувствую, что все не так просто. А у дома меня уже ждут двое. В последний момент чудом их замечаю. В голове только одна мысль — моя девушка меня сдала. Теперь они знают мое имя и адрес. Боль от предательства топит горечью. Но для переживаний сейчас не время. Мне удается сбежать. Еду к Сашке, из этой передряги меня вытащит только он.

К дому брата подхожу осторожно, уже понимая, чего ждать. Все равно меня успевают зацепить ножом. Лезвие проходится по ребрам. Они защищают от самого плохого. Но крови все равно много, и боль адская. Удираю подальше, торможу в какой-то подворотне. Голова кружится, нужно перевести дух. На телефон приходит сообщение. Уроды уже знают мой номер. Сообщают, что в окружении брата их люди. И в полиции тоже. Куда бы я ни пошел, меня будут ждать. А если сдамся, оставят в живых. Но я не идиот, чтобы в это верить.

Надо избавляться от телефона и мотоцикла. По ним меня легко отследить. Выглянув из подворотни, замечаю рядом магазин электроники. Но сначала нужно как-то остановить кровь. На мне футболка, толстовка и кожанка. Футболку рву по швам и перетягиваю рану. Толстовку натягиваю на голое тело. Сверху опять куртку, она прикроет кровавое пятно. Иду в магазин, совсем дешевый, явно с паленым товаром. Но мне такой и нужен. Покупаю простой мобильник. Возвращаюсь в подворотню.

Перекидываю запись на новый телефон. Надиктовываю объяснение для брата. Вывожу мотоцикл к дороге. Оставляю на стоянке, очень надеясь свидеться еще. Впереди набережная. С другой стороны от нее сверкает вывеской вокзал. Теперь знаю, куда спрячу новый мобильник. Свой выкидываю в реку. У входа на вокзал киоск с газетами. Прошу у продавщицы листок бумаги и карандаш. В здании оставляю сотовый в камере хранения.

Глава 2 Ксения

Не знаю, почему так получается, что люди вокруг меня пытаются мной командовать. Может, я произвожу впечатление послушной куклы? Моя внешность обманывает других, а мне приносит одни лишь проблемы. Сколько раз еще со времен школы подруги признавались, что завидуют мне. Длинным волосам очень светлого оттенка, причем, не крашенным, а своим. Родилась я с русыми волосами, а примерно к трем годам посветлела. Большим зеленым глазам. Опять же многие подозревают, что это цветные линзы. Но нет, тоже свой цвет.

Добавить сюда еще миловидное личико и стройную фигуру со всеми нужными выпуклостями. В верхней части, на мой взгляд, даже больше, чем нужно. По мнению окружающих с такой внешностью я обязана быть счастливой. Только счастьем в моей жизни и не пахнет. Я — единственный ребенок в семье. Родители оба врачи. Даже работают в одной больнице. И с детства были уверены, что я тоже стану врачом. Если меня-малышку кто-нибудь спрашивал, кем хочу быть, когда вырасту, отвечала за меня мама. Конечно, врачом! И все вокруг умилялись: какой целеустремленный ребенок. Да только цели эти были не мои.

Никакой другой профессии в доме даже не обсуждалось, когда пришло мое время поступать в вуз. Отцу с мамой полууговорами-полушантажом удалось заставить меня отнести документы в мед. И экзамены я тоже сдала, хотя почти не готовилась. Было у меня подозрение, что отец приложил к этому руку. Мои родители — не рядовые медики. А папа вообще профессор. Так что связи в этой сфере у них точно есть.

Отучившись, а точнее, отмучившись год — так сильно меня раздражало все, что связано с медициной, я поняла, что надо что-то менять. Иначе так и буду проживать чужую жизнь. И поменяла. В один день забрала документы из меда и подала на журналистику. С детства очень любила писать: рассказы, заметки, очерки — все, что угодно. И характер у меня тоже есть, что бы другие не думали. Просто я не умею спорить в лоб и конфликтовать. Но зато, когда принимаю решение, иду и делаю.

Мой уход из медвуза стал для родителей ударом. С тех пор началась наша пассивная война. Сколько я вытерпела истерик, уговоров и требований — не сосчитать. В качестве компромисса согласилась пройти сестринские куры. Только тогда родители немного отстали, явно надеясь, что я перебешусь и вернусь в мед. А для меня это была небольшая передышка, чтобы подкопить силы и средства. Я поняла, что жизни мне дома не будет, нужно снимать жилье. А для этого найти подработку.

Веселое было время — с утра учеба, по вечерам курсы. И плюс работа в интернете. Зато я постепенно осваивалась в сфере копирайтинга. Оказалось, написанием простеньких статей на съемную квартиру не заработаешь. Пришлось учиться жить в глухой обороне. Когда родители поняли, что я не вернусь в медицину, перестали со мной разговаривать. Вели себя как чужие. Мама могла при мне рассказывать кому-то из знакомых по телефону, как разочаровала их дочь. Какой неблагодарной оказалась. Доходило до того, что домой я приходила только переночевать. А статьи, курсовые и домашку писала или в библиотеке института или в разных кофейнях.

Потом я закончила вуз, мои статьи стали пользоваться успехом. Начался период сотрудничества с популярными изданиями. И наконец получилось съехать в небольшую съемную однушку. Правда, работала я по привычке в кафе. Нашла недалеко от новой квартиры очень приятное место и даже немного подружилась с его хозяйкой. Вообще, с подругами у меня тоже не сложилось. Причина опять в моей внешности. Слишком часто парни подруг оказывали мне знаки внимания. И хотя я никогда их не поощряла, все равно оставалась виноватой.

И да — отношения с противоположным полом — еще одна сфера жизни, где у меня, вопреки ожиданиям, ничего не получалось. Я не могла пожаловаться на отсутствие внимания. Наоборот, знакомились со мной везде: на улице, в метро, кафе и магазинах. Многие были готовы на длительную связь, а не разовый секс. Но как только мы начинали встречаться, все шло наперекосяк. Начиналось с того, что мной хвастались перед друзьями, как трофеем. Потом ревновали, а дальше пытались ограничивать и решать, как мне жить.

Я чувствовала себя так, будто снова нахожусь под неусыпной опекой родителей. Когда тобой вечно недовольны и оценивают каждый твой шаг. Пытаются заставлять и манипулировать. В результате у меня было несколько коротких романов, из которых я вовремя сбегала. И два серьезных, длительностью около года. Но ситуации в них повторялись один в один, словно надо мной висел злой рок. Какое-то время я терпела, а потом рвала отношения. Сразу и без второго шанса. Мне всего двадцать четыре, а я уже боюсь опять вступать на эту территорию. И шарахаюсь от любых предложений знакомств.

Уже вечер, за окном темно. Сижу в своей любимой кофейне. Из посетителей осталась я одна. В отличии от других, мне некуда спешить, меня никто не ждет. Уже задумываюсь завести кота. Над дверью кафе тренькает колокольчик. В помещение заходит парень — еще кто-то не торопится домой. Ну а мне все-таки пора. Неспеша допиваю любимый латте. Поднимаюсь и двигаюсь к выходу. И тут меня грубо толкают плечом. Тот самый парень, который явно не успел выпить и чашки кофе.

А еще он даже не пытается извиниться. И меня это почему-то взрывает, возмущенно выговариваю ему. Сталкиваюсь с ним взглядом и замолкаю. Слишком странно он выглядит. Определенно, очень симпатичный. На удивление гармоничные черты лица с тяжелой челюстью. Густые русые волосы, длинная челка. Светлые глаза, то ли голубые, то ли серые. А взгляд такой, будто он не здесь. Будто плохо понимает, где он. Я догадываюсь, у кого так бывает. Но у этого глаза не пустые, не мертвые. А еще очень бледная кожа, даже губы с легким синеватым оттенком.

Мое незаконченное медицинское подсказывает, что так бывает при сильной кровопотере. Но тогда он бы по кофейням не скакал. Ни слова не говоря, парень выходит на улицу и останавливается у стены, опираясь на нее рукой, тяжело дышит. Даже думаю поинтересоваться его здоровьем. Но на улице никого, вдруг, он приставит к горлу нож, и мне никто не поможет. Шагаю вниз по улице к своей машине. Приобрела ее благодаря Злате, хозяйке этой кофейни. Она так радовалась, что купила свою, пусть и в кредит. Послушав ее, я тоже рискнула. И так же обожаю свою машинку.

Глава 3 Кирилл

Прихожу в себя от острой боли в боку. Шиплю, с шумом выдыхая воздух. Мгновенно вспоминаю, что за мной охотятся, надо бежать. Кажется, я все же свалился в обморок. Пытаюсь встать. Чувствую, как маленькие, но сильные ладони возвращают меня на место. Промаргиваюсь, фокусируя зрение. И вижу ее. Прямо надо мной нависает Ангелок из кофейни. Хорошо ее запомнил. Такие глаза не забудешь, даже если постараешься.

— Тише! Лежи смирно, — командует девушка. Вернув меня на диван, склоняется над раной и чем-то ее поливает. Бок ошпаривает огнем. Еле удерживаю стон. Так вот что за боль привела меня в чувство! Она обрабатывает порез? Такая деловая, сосредоточенная. От усердия прикусывает пухлую губу. Мне и самому хочется впиться в нее зубами. Удивительно, какие интересные мысли посещают меня после пережитого треша. Не зря говорят, что стресс подталкивает к размножению. Инстинкт сохранения вида в действии.

Но я буду полным идиотом, если опять поверю женщине. Сколько можно наступать на одни и те же грабли? Моя бывшая девушка легко подставила меня под нож отморозков. Когда сдавала, не могла не понимать, что со мной будет. А эта гораздо красивее Алины. У нее, наверное, целый полк ухажеров. Бегают вокруг, дерутся за ее внимание. А она выбирает, с кем поиграть. Нет уж, хватит. Теперь только здоровый цинизм и закрытое на все замки сердце.

— Ангелок, и часто ты подбираешь на улице разный мусор? — спрашиваю хрипло, скаля зубы. Надо чем-то отвлечься от боли.

— Как самокритично! — замечает она с усмешкой, просканировав меня взглядом. Возвращается к порезу и добавляет: — Тебе бы лучше молчать и не дергаться. Кровотечение опять откроется. Работу свою жалко, не обольщайся. Так красиво тебя зашила, самой нравится.

— Ты врач? — уточняю недоверчиво. Не ассоциируется она в моей голове с врачом.

— Нет.

— А кто? Не врач, умеющий обращаться с хирургическими иглами? Мне уже страшно, Ангелок, — подкалываю ее. Очень нравится видеть, как в ответ на мои шутки вспыхивают гневом зеленые глаза.

— Не называй меня так. У меня есть имя, — недовольно поджимает губы.

— Поделишься?

— Ксения, — произносит неохотно.

— Слишком длинно. Буду звать тебя Ксю.

— Мне не нравится, — снова сверкает зеленью глаз. — Если тебе сложно произнести шесть букв, можешь никак меня не называть. Подлечу тебя немного, и иди своей дорогой.

— Нет, так не пойдет. Не могу я свою спасительницу подзывать, как уличную кошку, без имени. А Ксю звучит вполне прилично.

— Жаль, что тебе не язык подрезали, — замечает Ангелок. И тихо бормочет что-то про безмозглых придурков. Но это ее ворчание такое уютное, что я готов слушать его еще и еще. Залепив рану специальной повязкой, девушка собирает мусор. Походит к столу и перебирает лекарства. Вижу пакет из аптеки, в которой побывал перед тем, как потерял сознание. Значит, пригодился. Оглядываюсь по сторонам. Это ее квартира? Подходящее место, чтобы пару дней пересидеть. Только вопрос: кто еще тут живет?

— Чья квартира? — уточняю, морщась от боли в боку.

— Моя.

— А муж на работе? Пока ты играешь в сестру милосердия, — спрашиваю грубее, чем нужно. И дело не в отсутствии благодарности. Я просто выстраиваю барьеры. Слишком нравится мне Ангелок. Чувствую к ней доверие на каком-то инстинктивном уровне. Возможно, потому что она меня спасла. Не бросила там, спихнув со своего капота. Дотащила домой. А сама такая хрупкая на вид. И все это вместе — слишком опасный коктейль. Легко могу опять вляпаться. Только на этот раз гораздо сильнее, чем с Алиной. В тех отношениях было больше расчета. Как оказалось, хренового. А Ксения пробивает глубже. Сейчас я не в лучшей форме и эмоционально открыт.

— Нет у меня мужа, — хмурится девушка. — Стала бы я иначе тащить в дом не пойми кого. — Умеет огрызаться. Это хорошо. И то, что живет одна, тоже. — Почему тебе нельзя в больницу? — интересуется настороженно. Уже хочет от меня избавиться? Придется потерпеть. Я решил остаться здесь.

— Меня ищут очень плохие люди. Не за долги или что-то незаконное, не беспокойся. Просто оказался тем самым лишним свидетелем. Причем, не по своей воле.

— Тогда почему в полицию тоже нельзя? Если все так, тебе туда прямая дорога, — замечает резонно.

— Ты же не наивная барышня? — усмехаюсь криво. — Не слышала, что криминал часто действует в связке с законниками? В моем случае как раз так. Примут с распростертыми объятиями и передадут тем, кто меня ищет.

Моя спасительница молчит. Помогая себе руками, принимаю вертикальное положение. Голова тяжелая. Слабость никуда не ушла. В ногах и руках дрожь. В таком состоянии особо не побегаешь. Даже если бы я и хотел отсюда уйти, просто не смогу. Осматриваю себя. На мне только грязные джинсы. Курта и толстовка валяются рядом, на полу, вместе с обрывками пропитавшейся кровью футболки.

— Мне нужно помыться. Набегался сегодня по подворотням, — говорю и смотрю на нее. Раз уж приютила, придется дальше причинять добро.

— Тебе нельзя, — качает головой. — Рану мочить нельзя. Будет плохо заживать. И еще надо сделать укол обезболивающего.

— Делай, — соглашаюсь сразу, дергающий огнем бок уже достал. Ангелок берет в руки шприц и ампулу. Подходит ко мне и командует:

— Ложись на живот, спусти джинсы.

— Это еще зачем? — возмущаюсь. — Коли в плечо. Какая разница?

— Разница есть. Хватит спорить, ложись. Я лучше знаю, — выговаривает строго.

— Ты же сказала, что не врач, — смотрю на нее с сомнением.

— Не врач. Но сестринские курсы окончила, — говорит так, будто жалеет об этом. А я нет. После всего, что произошло, это настоящая удача. Кто бы меня иначе зашил? Больше не возражаю. Не хочу, чтобы Ксения выкинула меня из квартиры. Медленно переворачиваюсь на живот, спускаю брюки. Нормальное у нас получилось знакомство. В первый же день свечу перед девушкой голым задом. И отнюдь не в постели.

После вполне профессионального укола все же настаиваю на душе. Ангелок опять ворчит, но закрепляет над повязкой целлофан. Пытаюсь встать на ноги, чтобы дойти до ванной. Получается плохо, злюсь от собственной беспомощности. Ксения молча становится рядом и обхватывает меня за торс. Забрасываю руку ей на плечо, стараясь не сильно давить. Так и добредаем до нужного места. Сажусь на бортик ванны, закрываю глаза, пережидая головокружение. Чувствую, как теплые руки касаются пояса моих джинсов, расстегивая пуговицу. И слегка задевают голую кожу живота. От этого прикосновения меня пробивает жаром. Отталкиваю ее руки и хриплю:

Глава 4 Ксения

Я помню рассказы родителей, что пациенты бывают разные. Далеко не всегда благодарные. Но этот переходит все границы. Уже не раз пожалела, что притащила его к себе. Могла бы просто вызвать скорую и наплевать на все. А теперь расхлебываю. Этот парень — сущее наказание. Кстати, до сих пор не знаю, как его зовут. Настолько вывел меня из себя, что предпочитаю его поменьше видеть. Впрочем, никуда не деться. Надо будет проверить рану. Если появится гной, придется колоть еще и антибиотик.

Минимальными удобствами я его обеспечила. И даже отыскала в шкафу новый спортивный костюм, купленный в подарок отцу. На день рождения меня не позвали, так что вещь просто пылилась на полке. И вот теперь пригодилась. После душа мой гость засыпает. Захожу в зал забрать пустую тарелку. Спящим и расслабленным он выглядит даже милым, если не обращать внимания на бледность лица. Пока обрабатывала рану, успела разглядеть отличную фигуру с рельефными мышцами. И необычное тату на шее, переходящее на плечо. Такая привлекательная внешность — и такой гадкий характер.

Посетив ванную, тоже отправляюсь спать. А просыпаюсь затемно от отчетливо слышного стона. Набросив на пижаму кардиган, шагаю в зал, проверить пациента. Его состояние мне не нравится. Кожа сухая и горячая, значит, температура поднялась. Отклеив повязку, вижу то, что ожидала — желтоватый налет. Рана все же загноилась. Сам говорил, что таскался по подворотням. Спит беспокойно, ворочается и стонет. Прижимаю ладонь к его лбу. Меня обжигает жаром. А он замирает, тянется за ладонью и мычит от облегчения.

Хочу убрать руку — не отпускает, перехватывая запястье. Бормочет:

— Нет… не забирай… так хорошо…

Сижу еще немного. Потом все же встаю. Готовлю шприц с жаропонижающим и антибиотиком. Уговариваю его перевернуться на бок, стягиваю штаны и делаю укол. Стараюсь не оценивать его задницу, но это получается само собой. Все же очень красивый гад. Хотя сейчас смирный и молчит. Всегда бы так. А еще сам находит мою руку и возвращает обратно себе на лоб. Сидеть на краю не слишком удобно, к тому же очень хочется спать. Изворачиваюсь, облокотившись плечом на спинку дивана, и опускаю на него голову. Сама не замечаю, как проваливаюсь в сон.

Просыпаюсь от настойчивого ощущения чужого взгляда. Открываю глаза. Так и есть, пациент не спит и внимательно изучает меня. На доли секунды во взгляде мелькает что-то странное, чего там никак не может быть. Густые ресницы опускаются, поднимаются вновь. И вот уже на месте привычная язвительность. При дневном свете хорошо вижу цвет его глаз. Они все же серые, с легким голубым оттенком. Красивые. Были бы красивые, если бы не насмешка в них. Морщусь, выпрямляясь. Разминаю затекшую шею. Вздыхаю.

Тянусь ко лбу парня, проверяя температуру. Не так горячо, как ночью. Но все еще выше, чем нужно. В мужском взгляде удивление и снова то странное выражение. Но так же быстро исчезает.

— Пить хочу, — разлепляет сухие губы. Про «доброе утро» даже не вспоминает. — У тебя кровать неудобная? Диван лучше? — снова язвит, хотя языком еле ворочает. Закатываю глаза, качая головой. Иду на кухню, притаскиваю стакан воды. Подношу к его губам. Он хмурится и перехватывает стакан. Рука дрожит, разливает часть на себя, выпивает жадно. Откидывается на подушку. Видно, что ему все еще плохо.

— Как тебя зовут? — задаю запоздалый вопрос. Но вчера как-то было не до него.

— Кир, — отвечает хрипло. И добавляет: — Не стесняйся. Если скажешь «неприятно познакомиться», я переживу.

— Ты всегда ведешь себя, как капризный ребенок, когда болеешь? Или это мне так повезло? — интересуюсь с усмешкой.

— Всегда, — отрезает хмуро. — Но вообще я редко болею. Не привык быть настолько беспомощным, — говорит вполне по-человечески.

— Есть хочешь?

— Нет. В сортир хочу. Но не уверен, что дойду.

— Вставай, помогу, — предлагаю, ожидая очередной издевки. Но он лишь бормочет что-то неразборчиво и, сцепив зубы, принимает вертикальное положение. Пытается подняться и не возражает, когда я подхватываю его за талию. Видимо, серьезно припекло. Медленно шагаем к туалету. Ловлю себя на том, насколько приятно ощущать под своей ладонью гладкую, горячую кожу. Ночью он пропотел, чувствую терпкий мужской запах. И удивляюсь, что это совсем не отталкивает. Наоборот, нравится. Вообще, я очень чувствительна к запахам. И уж чужой пот никогда не привлекал.

Знаю теорию: если женщине нравится запах вспотевшего мужчины, значит, они с ним идеально совместимы на уровне гормонов и химии. Только в эту теорию забыли включить совместимость характеров. Вряд ли существует женщина, что придет в восторг от характера Кира. Это точно не я. Кстати, мысль, что такая женщина, возможно, есть в его жизни, мне неприятна. Хотя уж точно меня не касается. Если лекарства подействуют, через несколько дней он сможет уйти. И я забуду эту историю.

После туалета Кирилл отправляется в ванную. Помощь даже не предлагаю, вчерашнего хватило. Перестилаю постель и готовлю завтрак. Пусть аппетита у моего пациента нет, силы поддерживать надо. Слышу, как выходит в коридор. Выглядываю. Стоит, прислонившись к стене, бледный, с закрытыми глазами. Подхожу и подхватываю молча. Идем вместе в зал. Теперь от него пахнет моим гелем для душа. И немного собой. Тоже вполне приятно.

Помогаю Киру устроиться на диване, подкладывая под спину подушку. На журнальном столике ждет поднос с едой: каша и омлет. И еще чай с травами. Парень бросает на него взгляд, кривится и спрашивает:

— Мяса нет?

— Нет.

— Только не говори, что ты противница убийства животных, — смотрит скептически. А мне опять хочется его стукнуть.

— Противница, — цежу сквозь зубы. — Но мясо ем. А тебе нужна легкая пища. Кончай капризничать. Завтра получишь мясо, — подаю ему тарелку с кашей. Разглядывает ее, как что-то непривычное. Поднимает на меня хмурый взгляд и вдруг произносит хрипло:

— Спасибо…

Мое раздражение сразу сдувается. Ничего не отвечаю. Киваю и иду на кухню есть свой завтрак. Между прочим, тоже омлет с кашей.

Глава 5 Кирилл

Ночь проходит в бреду, как продолжение гребаного кошмара. На меня опять охотятся, гонят, как дичь. Я бегу, заливая асфальт кровью. Тело горит, голову словно сунули в печку. Когда пылающего лба неожиданно касается прохладная ладонь, ощущаю блаженство. Умоляю прохладу остаться со мной. И она остается. Вторая половина ночи гораздо спокойней. Мне легко и хорошо. Словно вернулся в детство, когда родители еще воспринимались небожителями. Отец не начал учить меня ремнем, а мать не предала своим безразличием.

А потом я просыпаюсь. И первое, что вижу — лицо спящего Ангелочка. Это она подарила прохладу и прогнала кошмары. А сейчас спит в неудобной позе, извернувшись на диване. Пользуюсь случаем и рассматриваю ее. Идеальная кожа, чуть вздернутый носик, пухлые губы с чувственным изгибом. И эти необычные, белые волосы, в которые хочется зарыться лицом. Такого позволить себе не могу, но и удержаться не получается. Осторожно подхватываю локон. Пробую на ощупь — гладкий как шелк.

Ангелок шумно вдыхает, шевелится. Сейчас проснется. С сожалением разжимаю пальцы. Вряд ли ей понравится моя самодеятельность. Наблюдаю, как распахиваются зеленые глаза, еще подернутые пеленой сна. Залипаю на этом зрелище, хочу видеть его каждый день. Понимаю, куда меня занесло, и торможу. Злюсь на себя, а срываюсь на девушке. От этого еще хуже. А она терпит и даже помогает дойти до ванной. Никогда себя таким слабаком не чувствовал. Но в этом есть и плюс. Охрененно ощущать ее пальчики на своем теле.

Потом эта дурацкая каша на завтрак. Опять отсылка к детству. С тех пор ее и не ел. Думал, что не люблю. Оказалось, смотря как приготовить. Ксении удалось меня удивить. После завтрака она превращается в ангела милосердия и обрабатывает мою рану. Все время, пока тонкие пальцы порхают по моей коже, не спускаю с нее глаз. Ангелок чувствует это и недовольно поджимает губы, нежные щеки розовеют. Смущаю ее? А мне в кайф. Даже о боли забываю. Опять приходится оголять задницу, получая очередной укол. А дальше она сбегает, оставляя меня одного. Но долго не выдерживаю. Зову ее обратно. Не хочу оставаться в одиночестве. Мне нужна ее компания. Это сейчас единственное доступное мне удовольствие.

Ксения появляется на пороге, вопросительно глядя на меня.

— Проходи, поговорим, — приглашаю ее. Послушно заходит в комнату, опускается в кресло. Слишком далеко. — Нет, сюда, — показываю на край дивана. Ангелок хмурится, но выполняет просьбу. С удовольствием рассматриваю ее. Домашний костюм идеально облегает шикарную фигуру. Каждый раз, когда Ксения наклоняется надо мной, мне сносит голову. Думаю не о том, о чем нужно. А мне нужно передать брату недостающую часть ключа. Вот к этой теме и перехожу: — Ты часто бываешь в кафе, где мы встретились? — спрашиваю важное.

— Почти каждый день. А что? — отвечает она настороженно.

— Женщину, что стояла за прилавком, хорошо знаешь?

— Злату? Ну, немного. Мы не подруги, но иногда общаемся.

— Какой у нее график? Как часто ее смены?

— Каждый день. Она хозяйка кофейни и официантка в одном лице. К чему ты ведешь? — спрашивает нетерпеливо.

— У меня к тебе просьба. Сейчас я продиктую цифры. Записывать их нельзя, нужно запомнить. И рассказать Злате. Так, чтобы слышала только она. Это очень важно. Проследи, чтобы рядом не было других людей.

— Что это за цифры? Причем тут Злата? Что она с ними будет делать? — засыпает меня вопросами Ангелок. Ну да, я забыл, что женщины излишне любопытны. Впрочем, надо хоть что-то объяснить.

— Чем меньше знаешь, Ксю, тем крепче сон, — подразниваю ее. С удовольствием наблюдаю, как сверкают гневом зеленые глаза. — А если серьезно, Злата просто посредник. Она передаст информацию дальше. Тот, кто ее получит, поймет, что с ней делать.

— Послушай, я тебя совсем не знаю. Вдруг, ты втянешь меня в криминал, — резон в ее словах есть. Но мне необходима помощь. Придется договариваться.

— Зато ты знаешь хозяйку кафе. Просто передашь ей несколько цифр. Разве похоже, что она связана с криминалом?

— Не похоже, — морщится Ангелок. — Но все равно странно.

— Хорошо, скажу тебе еще кое-что. Информация предназначена для моего брата. Он поможет мне выбраться из заварушки. Чтобы не думала плохое, у брата свое охранное агентство.

— А сам ты не можешь ему передать?

— Нет. Во-первых, я избавился от телефона, — она открывает рот, явно собираясь предложить свой. Качаю головой: — Твой не пойдет, не хочу его светить. Рядом с братом шпионы тех уродов, что охотятся за мной. Самое простое и безопасное для тебя — просто шепнуть пару слов подруге.

— Ладно, говори свои цифры, — сдается Ангелок.

— Два, девять, шесть, три, — диктую ей. Заставляю повторить несколько раз. А когда она собирается уйти, не отпускаю, перехватывая хрупкое запястье. — Подожди. Давай еще немного пообщаемся. Скучно так лежать, — поглаживаю пульсирующую на сгибе венку. Но недолго. Ксения отбирает руку и заявляет:

— Развлечения в лечение не входят, уж извини. У меня вообще-то работа.

— Какая? — пытаюсь все же ее разговорить.

— Я веду рубрики в популярных женских интернет-изданиях. Пишу для них статьи. Одну как раз завтра сдавать. А еще отвечать на комменты читателей. Под последним материалом уже больше сотни набежало. К тому же нужно готовить обед. Если тебе скучно, могу включить фильм. А лучше спи. Во сне заживление идет быстрее. А чем быстрее ты поправишься… — она вдруг замолкает.

— Тем быстрее свалю отсюда? Это ты хотела сказать? — заканчиваю за нее.

— Типа того, — пожимает плечами.

— Не беспокойся, надолго не задержусь, — усмехаюсь со злой усмешкой. Злюсь, потому что понимаю: в этом доме как раз с удовольствием бы задержался. Правильно говорит брат: ничему меня жизнь не учит. Опять готов вляпаться. Вот только меня тут видеть не хотят. Надо это запомнить, чтобы не витать в иллюзиях. Странная штука — жизнь. Вроде я не урод. Почему тогда не могу встретить женщину, которой буду по-настоящему нужен?

Глава 6 Ксения

Все же мужчина в доме — к хаосу. Кирилл всего сутки у меня, а уже весь режим дня под откос. Ничего не успеваю делать, все планы к черту. А еще постоянные поддевки и просьбы, которые у этого парня звучат как приказ. Уж насколько я терпеливая, но он в два счета выводит меня из себя. Обычно никогда так не огрызаюсь, не конфликтую. Просто избегаю общения, если оно не устраивает. А тут куда сбежать? Сама его домой притащила.

Еще он отличный манипулятор. Не понимаю как, но согласилась передать от него пароль. Единственное, что успокаивает — Злате. Ей я, и правда, доверяю. А этому типу нет. Кажется, дай ему волю, он окажется похлеще тех парней, что пытались навязывать мне свою волю. От подобных типов теперь бегу, как от огня. Но вот, один все же сумел прорваться. И сходу начинает командовать. Еще и хамить.

Когда намекаю, что не стоит испытывать мое гостеприимство слишком долго, Кир тут же язвит в ответ. Но перед этим в его глазах мелькает что-то странное. Какая-то старая боль, что до сих пор не дает покоя. И мне становится стыдно. Но слова уже произнесены. Встаю и ухожу на кухню. Устраиваюсь за столом, открываю ноут для работы. Она точно не ждет. Некогда мне развлекать нежданных гостей.

Около двух часов пишу непрерывно. Дописываю одну статью, делаю наброски другой. Отвечаю на комменты. Все это время в зале стоит тишина. Кирилл меня больше к себе не требует. Гашу порыв посмотреть, как он себя чувствует. Решаю, что перебьется. Лучше приготовить обед. Откладываю ноут, достаю мясо. Хотел его, вот и получит. Увлекаясь процессом, не сразу понимаю, что готовлю свое любимое блюдо. Захотелось его удивить? Откуда такое желание?

С раздражением дергаю кухонный кран, который постоянно заедает. А я все забываю вызвать сантехника. Морщась от звука капель, нарезаю овощи. Слышу шаркающие шаги, на кухню вваливается мой пациент. Все еще бледный, но выглядит лучше, чем вчера. Тяжело опускается на стул. Разглядывает кухню и меня. Кривит губы в усмешке.

— Пахнет вкусно, — вроде бы объясняет свое появление. Но мне кажется, причина в другом. Хоть он хамит и язвит, но постоянно ищет моего общества. Мне трудно понять его поведение. Уже даже не пытаюсь.

— Рада, что у тебя появился аппетит, — отзываюсь не без яда. — На обед будет мясо.

— Отлично. Почтим память невинно убиенных животных, — чувство юмора у него слишком мрачное. Но я не комментирую, бесполезно. Кирилл оглядывается на текущий кран, встает и подходит ближе. Пытается закрыть.

— Не получится. Никак сантехника не вызову, — объясняю ему. Бросает на меня быстрый взгляд, придерживая ребра, заглядывает в шкаф под раковину.

— Гаечный ключ есть? — спрашивает оттуда.

— Брось. Тебе нельзя напрягаться, — говорю вместо ответа.

— Сам решу, что мне делать, — огрызается.

— Лечить себя тоже будешь сам? — раздраженно качаю головой. Какой же тяжелый у него характер. Пожав плечами, притаскиваю ключ. Какое-то время он копошится в шкафу. Поднимается и пробует.

— Ну вот, а то раздражало, — удовлетворенно кивает головой. Возвращается за стол и заявляет насмешливо: — Мужиков можно не только по прямому назначению использовать, но и для порядка в доме.

Вот как у него получается? Вроде бы помог, но и выбесить не забыл. Да, мужчины у меня в доме не хватает. Вон как легко у него все получилось.

— Мы уже выяснили, что мужика у меня нет, — цежу сквозь зубы, сдерживаясь.

— А чего так? — встречаюсь с ним взглядом и под маской равнодушия вижу неподдельный интерес.

— А это твое дело?

— И мое тоже. Могу предложить свою кандидатуру. В качестве благодарности за помощь.

Теряюсь, не понимая, что ответить на такую наглость. А он смотрит исподлобья, не отрывая от меня глаз. Опирается двумя руками о стол, навалившись на него. Сидеть прямо еще сложно, а в любовники набивается. Точнее, просто развлекается за мой счет.

— Спасибо, отремонтированного крана вполне достаточно, — выдавливаю наконец. И добавляю: — Для другого ты вряд ли сейчас пригоден.

— А ты проверь, — скалится Кирилл.

— Пожалуй, обойдусь, — решаю игнорировать его выпады. Скидываю овощи в сковородку и обжариваю, добавляя мясо. Кирилл так и сидит на кухне, сверля меня задумчивым взглядом. Но больше не нарывается. Когда обед готов, раскладываю его по тарелкам. Подвигаю одну ему. Пробует, одобрительно кивает и быстро расправляется со своей порцией.

— Зачет, Ксю, — говорит с привычной усмешкой. — С мясом ты тоже отлично справилась.

— Как бы я жила без твоего одобрения, — бормочу под нос. Но он слышит и хмурится. Смотрю на часы и добавляю: — Пора делать укол и обрабатывать рану.

— Не насмотрелась еще на мою задницу? — продолжает меня бесить. Закатываю глаза и не отвечаю. Он явно добивается моей реакции. Непонятно только, зачем? В зале Кирилл сразу ложится на диван животом вниз. Стягивает штаны. Прав этот гад, я снова залипаю на его заднице. Хочется ее потрогать. Надо проверить, нет ли инфильтрата после уколов.

— Ты чего застыла? — слышу бесящий голос. Мысленно бью себя по рукам. Радуюсь, что он не видит моего покрасневшего лица. Вспоминаю, для чего я здесь. Колю лекарства. Кирилл переворачивается на спину, демонстрируя мускулистый торс и подтянутый живот с дорожкой темных волос. В этот раз прикасаться к нему еще сложнее. Быть может, потому, что он так и не отводит от меня глаз. Следит за каждым действием. Когда я подрагивающими пальцами заканчиваю перевязку, перехватывает мою ладонь, не давая убрать ее со своего тела. И смотрит прямо в глаза.

Его пальцы обхватывают запястье, явно ощущая, как ускоряется мой пульс. Взгляд наливается темнотой. Он облизывает сухие губы и опускает взгляд на мои. Пытаюсь вырвать руку, но даже в таком состоянии Кирилл сильнее. Дергает меня на себя. Рефлекторно выставляю вторую ладонь, чтобы не задеть его рану. Наши лица совсем близко. В серых глазах буря. Шиплю нервно:

— Пусти…

— Ты этого хочешь?

Глава 7 Кирилл

Мужа у моей спасительницы нет. И мужчины, судя по всему, тоже. Ошибся я. Хотя странно, что такую красотку до сих пор никто не прибрал к рукам. Ждет принца или кошелек побогаче? Язвлю и сам понимаю, что ерунда. Видно же, что она другая. Есть в ней стержень. Не понимаю как, но это читается. Осознаю, что мысли принимают опасный оборот. Но ничего не могу сделать. Она меня будто околдовала.

Будет лучше для нас обоих, если Ксения посчитает меня уродом. Глумлюсь, предлагая себя в любовники. Получаю в ответ предсказуемый гневный взгляд. Но когда ее пальчики касаются моей кожи, забываю о своих планах. В завораживающих зеленых глазах чудится интерес. Или это все гребаная фантазия? Мозг просто транслирует то, что хочет увидеть? Перехватываю тонкое запястье, желая лишь одного: впечатать женское тело в свое. Аромат ее кожи будоражит голод. Захлебываюсь слюной и позволяю себе лишнее. За что получаю отповедь и в очередной раз ощущаю себя дерьмом.

Оставшийся день Ксения меня избегает, что неудивительно. Хотел игнор — получи. Но долго не выдерживаю. Если не трогать, то хотя бы смотреть на нее могу? Пусть в ответном взгляде увижу презрение, все равно. Знаю, что заслужил. Шагаю на кухню и сталкиваюсь с девушкой в дверях.

— Иди ужинать, — говорит холодно и отворачивается. Сидим вроде бы за одним столом, а как будто в разных вселенных. Ксения старательно смотрит мимо меня. А я пялюсь на нее. Разглядываю и запоминаю длинные ресницы с загнутыми концами, еле заметную родинку в уголке верхней губы. Светлые брови в разлет. Нежный румянец на скулах. Сжимаю кулак и заставляю себя отвести взгляд. Она и так в моем присутствии чувствует себя неуютно.

После ужина благодарю и ухожу к себе. Надо уезжать поскорее. Как бы не натворить чего-нибудь совсем неадекватного. Есть одно убежище, где я собираюсь дождаться брата. В записке, оставленной в камере хранения, я это указал. Туда и направлюсь. Благодаря стараниям Ксении чувствую себя гораздо лучше. Теперь больше на улице не свалюсь. Хватит пользоваться чужим гостеприимством.

Решаю сходить в душ и лечь спать. Устал уже от мыслей. Да и время так быстрее пройдет. Шагаю к ванной, думая о том, когда отправить девушку в кофейню? Ищут там меня или уже нет? Резко дергаю дверь и понимаю, что сорвал замок. А ведь помнил, что он тут ни к черту. Еще в первый раз заметил и собирался тоже починить. Поднимаю глаза и замираю. Под потоком воды женская фигура. Ксения резко разворачивается, распахивая от шока глаза. Растерялась так, что даже не сразу прикрывается. А у меня на сетчатке выжглась картина, которую не забуду никогда.

Она как русалка. Идеальная белая кожа с каплями воды. Из одежды — только струящиеся по плечам мокрые пряди волос, извивающиеся как змеи. Огромные, испуганные зеленые глаза. И свершенные формы женского тела. Такие, что дух захватывает. А вся кровь отливает от мозга вниз. Вот и у меня сразу отхлынула. Не знаю, почему, но больше нет контроля. Может, на лекарствах или после всего, что случилось. А может, я, и правда, урод и просто ищу себе оправдания. Но не могу уйти. Сдохнуть у ее ног от неутоленного желания могу, а уйти нет.

Делаю два шага вперед, оказываясь совсем близко от предмета моего помешательства. Девушка, опомнившись, сдергивает полотенце, прикрывая грудь и живот.

— Уходи, — просит глухо. А я не могу. Разглядываю ее жадно. Дышу с хрипом.

— Тише-тише, не бойся… Я не сделаю ничего плохого… Дай мне на тебя посмотреть. Ты такая… никого красивее не видел… — бормочу севшим голосом, сам не понимая, что. Просто пытаюсь ее успокоить. Чтобы не прогнала сейчас.

Она застывает. Глаза еще сильнее округляются. Вроде бы боится, но на дне зрачков вспыхивают огненные искры. Влажные губы приоткрываются. И меня окончательно срывает. Дальше запоминаю вспышками. Как тяну из ее рук полотенце и бросаю на пол. Дрожащими пальцами дотрагиваюсь до атласной кожи. Слышу резкий выдох. Прижимаюсь губами к губам. Пью ее дыхание, глотаю жадно. Трогаю-трогаю… Накрываю грудь, и схожу с ума от того, как она ощущается в ладони. Полная, упругая, с острой, сжавшейся вершинкой. Так и просится в рот. Похоть простреливает позвоночник, делая еще тверже то, что и так уже каменное.

Вдавливаюсь в женское тело тем, что требует разрядки только в ее влажной глубине. Пальцы скользят вниз, проталкиваясь сквозь сжатые бедра. Накрывают горячую плоть. В мозгах кисель, в ушах долбеж пульса. И голос — в нее, в нее. Расталкиваю коленями стройные ноги. До желанного приза один толчок. И только здесь понимаю, что Ксения сопротивляется. Просит остановиться. Меня будто окатывает ледяной водой. Отшатываюсь от нее, разжимая руки. И вижу в зеленых глазах слезы.

Я что, почти изнасиловал ее? Не могу поверить. Мне настолько снесло голову, что я не понял: женщина не хочет? Так разве бывает? Я же не маньяк какой-то. Спазм перехватывает горло. Не понимаю, что говорить. И нужно ли вообще что-то говорить? Выдавливаю «Прости, я козел…» и ухожу. Лучше сейчас оставить ее в покое. Захлопываю чертову дверь и сползаю по ней с другой стороны, хватаясь руками за голову. Я бы исчез прямо сейчас. Но нужно убедиться, что с Ксенией все в порядке.

Поднимаюсь и иду в зал. Хожу там из угла в угол. Слышу, как открывается дверь ванной, быстрые шаги в коридоре. И снова хлопает дверь, теперь уже спальни. Не могу успокоиться. Подхожу и останавливаюсь вплотную. Пытаюсь услышать, что там, с той стороны. Кажется, что всхлипы. Тянусь к ручке двери и останавливаю себя. Я не тот, кого она сейчас захочет увидеть. Кто сможет ее успокоить. Лег бы под дверью, как верный пес. Но и это Ксению напугает. Сам загнал нас в ловушку.

___________
Дорогие, дальше книга уходит в продажу! Узнаем, как Кирилл будет исправлять все, что натворил)