Разрешите влюбиться

1

1

Если бы существовала награда за неуклюжесть, я бы ее уронила. Поверьте на слово.

Может, это Вселенная так распорядилась, а, может, моя удивительная способность влипать в самые глупые истории, уж не знаю, но факт остается фактом – сегодня утром на глазах у всего универа я распласталась в позе морской звезды. И не просто на дорожке перед входом, а в луже, да еще и в ногах у самого популярного парня этого учебного заведения.

И если бы все вдруг не замерли, пожирая меня глазами, а потом не разразились громким смехом, я бы, наверное, так и не догадывалась, насколько сильно облажалась. Подумаешь, красавчик, с которым мечтает встречаться любая девочка с любого факультета, какой только не назови. Подумаешь, сердцеед, на котором зарубки уже ставить негде – столько девичьих сердец он успел разбить. Все это казалось абсолютно не важным, пока я не посмотрела в его глаза – злые, холодные и настолько пронзительные, что тут же забыла, как нужно дышать.

А началось все с того, как я нечаянно (если в который раз проигнорировать будильник можно считать нечаянным), трагически проспала. Сидела за компьютером до пяти утра, доделывая курсовую работу, и вот, помнится, только промелькнула такая мысль: сейчас все еще разочек проверю, распечатаю, а потом побегу в университет к первой паре. И тут… дзынь!!! Будильник!

Оторвала голову от стола и ужаснулась: вместо того, чтобы распечатывать работу, которую необходимо сдать срочно, ибо горят сроки, я уснула лицом прямо на клавиатуре и испачкала слюнями клавиши (некоторые из которых, очень возможно, отпечатались и на моей щеке).

Поправив очки, испуганно уставилась на результат своего «труда» и чуть не упала со стула – последние пара страниц были исписаны словом АД. Точнее, различными вариациями из букв «А» и «Д» и встречающимися среди них редкими «П», «Р» и «О».

М-да… Моя жизнь горька, как огуречная попка, но судьба впервые так открыто об этом заявляла, ведь слово АД как нельзя лучше описывало всю ту ситуацию, в которую я влипла по своей собственной же инициативе (читай – неуклюжести).

Короче. Быстро оценив масштабы катастрофы, я вскочила, выделила в тексте всё это безобразие и немедленно удалила. Затем облегченно выдохнула, нажала «сохранить» и отправила файл на печать.

- Пожалуйста, только сделай это побыстрее. У меня совсем мало времени!

Охнув, крякнув и даже подозрительно хрюкнув, принтер дернулся и… замер.

«Черт, забыла бумагу!»

Вовремя вспомнив, что упаковки с белыми листами лежат у меня, как у любого ненормального, на полу под столом, метнулась туда. «Ура!» Нашлись. Схватила верхнюю пачку.

И, конечно, тут же порезалась об острый край, распечатывая ее.  Вскрикнула, подпрыгнула и стукнулась головой о столешницу.

- Бли-и-ин… - Сунула порезанный палец в рот.

Вообще, у меня каждая копейка в последние полгода была на счету, но, пожалуй, единственный тренинг, за который я готова была бы сейчас заплатить - это «Как перестать ощущать неловкость, когда все валится из рук».

В этом вся я - Настя Ежова, гремучая смесь из недоразумения, упорства и вполне заурядной внешности. Отличница, гордость курса, или, как говорят за глаза мои одногруппники - очкастая зубрила. Будем знакомы.

Пока принтер утробно рычал, выплевывая из своей пасти горячие и пахнущие краской листы, я бегала по маленькой комнатке, собирая в сумку разбросанные повсюду вещи. Полагаю, что девушке моего возраста следовало бы посмотреться в зеркало и расчесаться, но мне пришлось пренебречь такой возможностью в пользу того, чтобы спешно протереть очки и одеться.

Накинула вязаную кофту поверх мятого сарафана, сверху натянула плащ и обмотала шею тонким шарфом. Потопталась немного на месте, ожидая, пока все листы соберутся в стопочку. Несколько раз притопнула в нетерпении и поглядела на часы. Шепотом и крайне вежливо попросила аппарат поторопиться, и как только последняя страничка выплыла из отделения, дернула ее и вложила в папку.

- Ты что, опять спала здесь? – Раздался за спиной мужской голос.

Я обернулась, прижала курсовую к груди и сделала самый невинный вид, на который только была способна:

- Привет. Не-е-ет…

- Настён, - дядя Костя вошел в каморку, оглядел царивший в ней беспорядок и обнял меня. - А что ты тогда тут делаешь так рано?

- Вот, забежала распечатать, ты же не против? – Улыбнулась.

- Конечно, нет. – Родственник недоверчиво скользнул взглядом по моему (возможно, слегка помятому) видку. – Уверена, что все в порядке?

Я кивнула:

- Конечно. Ну, мне пора. – Поцеловала его в щеку и побежала к двери. – Выключишь компьютер, ладно?

- Хорошо… - И он привычно цокнул языком, глядя мне вслед. – Настя, подожди!

2

Кажется, я даже не сразу поняла, что обидные слова предназначались мне. С неба падали одинокие капли и, покалывая, приземлялись мне на лицо, а меня все глубже затягивало в холодные голубовато-зеленые глаза парня. Такие пронзительные и живые, такие холодные, что у меня от страха на короткое мгновение онемело все тело.

Не знаю, наверное, для нормального человека лежать в луже под оглушающий смех сокурсников - настоящая дикость, но я, кажется, совсем потеряла ориентацию в пространстве. Сама потерялась. А, может, ударилась затылком об асфальт так сильно, что не могла даже пошевелиться.

Секунду-две (или больше) просто лежала и смотрела на него.

Высокий, достаточно крепкий, со смуглой кожей. Воротник кожаной куртки поднят, но не скрывает небольшой яркой татуировки в виде надписи латиницей на шее. Каштановые волосы взъерошены и пропитаны дождевой водой, плечи широкие, совсем как у спортсмена, а на лице гуляет презрительная ухмылка. Все такое знакомое - ведь я видела его десятки раз в коридорах нашего универа, но все равно какое-то другое. Необычное. То ли потому что мне никогда не доводилось видеть его так близко, как сейчас, то ли потому что… очки?

«Где мои очки?»

Не то, чтобы я ничего без них не видела, но мир определенно выглядел иначе. Тех, кто остановился, чтобы поглумиться над моей неловкостью, видно было прекрасно, а тех ребят, кто стоял метрах в десяти от нас, на ступенях перед входом, легко можно было вычислить по фигуре, одежде и голосу. Еще вчера они слезливо просили у меня помощи по учебе, а сегодня не брезговали награждать язвительными обзывками.

- Ром, девчонки на тебя уже сами бросаются! – Послышался женский голосок.

Кто-то процокал каблучками и остановился в паре шагов от нас.

- Ага, даже Ежиха! – Другой голос.

- Смелости набралась и кинулась! – Они встали за его спиной. - Ха-ха-ха!

Я дернулась. Приподнялась, опираясь на локти, и снова замерла. Потому что он вдруг протянул мне руку. Сам Гай! Роман Гаевский, который никогда не замечал таких, как я, который выбирал себе самых красивых девушек учебного заведения и не скупился им на знаки внимания. Именно он смотрел сейчас на меня и протягивал мне руку.

Я испугалась.

Смех почти затих, и все глазели на нас. Девчонки, парни какие-то. Окружили и не двигаются. Сгибаются напополам от хохота, тычут пальцами.

Что-то внутри встрепенулось недоверием. Шестое чувство подсказывало, что он хочет всего лишь посмеяться – подаст руку, а стоит мне протянуть ладонь, тотчас отдернет ее под новую вспышку всеобщего хохота. И это будет еще обиднее, чем вот так, позорно пасть к его ногам.

Но Гай казался серьезным.

- Все нормально? – Спросил он.

Вид его был суровым и холодным, хоть в этом и не было никакой нужды. Все давно привыкли к тому, что этот парень весельчак и сердцеед, который с легкостью завоевывает сердце очередной красотки, а потом с таким же легким сердцем дает ей от ворот поворот и идет дальше. Что же заставляло его разглядывать меня с таким вниманием? Неужели, бесился, что я налетела на дверь его машины и растянулась под ногами?

- Что там Гай? Что стряслось? – Спросил кто-то насмешливо.

И в эту же секунду я вложила свою ладонь в ладонь Гаевского. Он подтянул меня к себе рывком: сильно, но осторожно. И у меня впервые в жизни перехватило дух от близости другого человека. Едва не воткнувшись носом в его грудь, отпрянула. Выдернула руку и прижала к груди.

- Ого, привет. – Бросил подошедший к нам парень. Разодетый в модное пальто шоколадного цвета и узкие брюки высокий брюнет. Он даже вздернул брови от удивления. Уставился на меня. – Кажется, я тебя где-то видел. Ты же… Ты…

Но я его уже не слышала. Приложив руку к своей груди, поняла, что плащ распахнут. А значит… Обернулась и обомлела. Курсовая, которую мне сегодня позарез нужно было отдать, разлетелась по всей подъездной площадке перед универом. Какие-то листы порхали по воздуху, остальные, рассыпавшись веером, уже плавали в лужах.

Нет! Нет, нет, нет, нет…

- Гай, это что, твоя подружка? – Усмехнулся парень.

Задыхаясь от волнения и ужаса, я посмотрела на Гаевского. Не могла не посмотреть.

- А похожа? – Сморщился он, глядя на своего приятеля.

Словно что-то перещелкнуло внутри него. Раз, и на лицо Романа разом вернулись и веселье, и небрежность, и ленивая самоуверенность. Совсем другой человек – зато тот, к кому все здесь привыкли.

Он улыбнулся лишь уголками губ, но девчонки не упустили новую возможность прыснуть со смеха.

- Эй, милая, ты бы смотрела под ноги в следующий раз, - нарочито вежливо обратился ко мне тот, второй парень.

Не желая слушать его, я бросилась собирать с асфальта мокрые листы.

- Куда же ты так торопилась?

- Отстань от нее. – Голос Гая звенел насмешкой.

На глаза наворачивались слезы. «Ну, как же так? Почему? Я ночь не спала, так торопилась доделать работу. Всю неделю провела в библиотеке, отыскивая нужную информацию для этой курсовой. Да от нее зависит судьба человека. И даже не одного! Ну, почему со мной постоянно такое происходит?»

3

Мне становилось все интереснее. Моментально забыла про влажную после дождя одежду, про стучащие от холода и обиды зубы и протиснулась между висящими вплотную друг к другу куртками. Замерла, чтобы не выдать себя, и еще сильнее вытянула шею.

«Что, что, что вы там сказали? Погромче, пожалуйста»

- Дениска, мы ведь с тобой друзья. – Устало выдохнул Гай. – Это же была просто шутка. – И заигрывающим тоном: - Неужели, ты заберешь у меня машину?

- А-а! – Раздался смех. - Убери от меня свои руки и не подлизывайся!

Уже серьезнее:

- Тем более, я сделал все, как мы договаривались.

Ох, снова этот  голос – низкий, с самодовольной хрипотцой. Напрочь лишающий воли. Понятно, почему все девочки с нашего курса замирали, едва этот парень появлялся в поле зрения. Они чуть не визжали от радости, если он замечал их. А я в такие моменты всегда кривилась, потому что не понимала, отчего такой ажиотаж вокруг его персоны.

Ну, красавчик, да,  – тут даже спорить было бы бесполезно. Не смазливый, а как-то… по-мужски, что ли, привлекательный. Четко очерченные скулы, грубоватые черты лица и выделяющиеся на них яркие, сверкающие зеленым глаза с длинными, как у девчонки, ресницами. И губы – вот они вообще отдельная песня. Оружие массового соблазнения: так и тянуло к ним не только взглядом, но и желанием проверить, действительно ли они такие мягкие на ощупь, какими кажутся.

И вообще, в этом парне всегда чувствовалась особенная сила. Среди своих приятелей, (почитателей культа модных джинсов в обтяжку и адептов секты голых щиколоток), он выделялся бешеной, буквально бьющей через край энергетикой. Я запрещала себе обращать внимание на красивых и избалованных женским вниманием красавчиков, да и не было у меня времени на всю эту ерунду из-за учебы, но, надо признаться, даже мне не удавалось не обращать внимания на его появление в коридоре универа.

Когда Гай входил, половина девчонок оживлялась, а остальные штабелями падали в обморок. Ну, то есть, одни начинали глупо улыбаться, одновременно поправляя прическу, либо сразу шли в наступление, а другие - молча застывали статуями, будто пораженные одним его случайным взглядом.

От этого парня даже на расстоянии чувствовался аромат денег, славы, адреналина и безумно дорогого парфюма. В его глазах всегда читались превосходство и пренебрежение по отношению к сокурсникам, и то, как он смотрел на девочек, словно на товар в магазине, говорило только о том, что этот скучающий и ленивый прожигатель жизни любит одного лишь себя.

Хотя бы только поэтому я никогда не стала бы одной из его обожательниц. И именно поэтому же предпочитала не замечать его существование вовсе.

- Гай, это была твоя идея. Так? – Голос Дэна стал тише. – Ты хотел этим заниматься. Ты все затеял. Тебе это было нужно. Я не знаю, почему и зачем, но я тебя поддержал. Не задавал вопросов.

- Потому что это весело. – Усмехнулся Роман.

- Только ли весело? – Парень многозначительно хмыкнул. – Я знаю тебя много лет, Гай. Изучил всех твоих тараканов, но это… что-то новое. Ты можешь мне не говорить, но я и так все вижу. Поэтому и согласился. Если от этого тебе станет легче, о’кей. Всегда готов поддержать. Но, черт возьми, ты запускаешь игру, а потом сам тормозишь, делаешь шаг назад. В чем тогда смысл?

- Потому что нам нужно найти другой способ. – Ответил твердо.

- Ты просто испугался. – Голос Дэна стал жестче. – Признайся, ну?

Видимо, кто-то прошел мимо, потому что они замолчали. Или я себя выдала?

- Ром, привет! Приве-е-ет! – Несколько звонких женских голосков. - Как дела-а-а? – И сухо: - Ой, привет, Дэнчик.

Ну, конечно. Эти парнокопытные. Неужели, они сами не слышат, насколько фальшиво звучат и выглядят? Того и гляди, помрут от счастья, что могут поздороваться с самим Мистером Красавчиком и его свитой.

- Привет. – Бросил Гай.

- Привет, куколки-и! – Пропел Дэн.

- Вечером всё в силе?

- Конечно!

Цоканье каблуков отдалилось, слившись с шумом универа.

- Ты у нас теперь Дэнчик? – Брезгливо спросил Роман.

- Ну, для такой милашки я готов быть кем угодно. – Мечтательно произнес его друг.

- Боже, да таких даже уговаривать не надо! Один раз ей сегодня улыбнешься, сделаешь комплимент ее глазам-ногам-буферам, чему угодно, и готово. Даже выпивка не понадобится.

- Ну, ты у нас знаток, чего уж.

Я осторожно проковыряла дырочку меж висящих на вешалке курток и приставила к ней глаз. «Отлично. Почти все видно». Гай стоял, уперев локоть в кованую решетку, спиной ко мне. Дэн слева от него. Оба продолжали глазеть вслед стаду размалеванных артиодактилей на каблуках.

- Вернемся к делу, - предложил Дэн, неохотно возвращая взгляд на приятеля.

- Какое дело, ну? Ты опять за свое? – Гай уронил голову набок.

4

- Ой, вы, наверное, ошиблись… - пробормотала я, оглядываясь в поисках кого-то, кто бы мог мне помочь. Бабусечка, как назло, уже скрылась где-то меж рядов с вешалками, а мне стыдно было выдавать перед незнакомцем свой страх. – Ваши обычно за универом собираются, в подворотне, где тополя растут.

Парень вопросительно склонил голову. Нахмурился.

- Наши? Какие наши?

- Ну… - Виновато улыбаясь, я сделала шаг назад. – Те, что продают «товар». – Выделила секретное слово своим особенным, понимающим взглядом. – Вы же сами спросили. Я и отвечаю. Не то, чтобы я была в курсе ваших дел, вы не подумайте. Просто обычно хожу с занятий той дорогой. И не то, чтобы видела то, что там происходит, но… кажется, там ты можешь встретить и тех, кто продает то, что тебе нужно, и тех, кто употребляет его. – «Боже, почему слова в предложения перестали складываться»? - Об остальном я не то, что говорить, даже знать не хочу. Всё, мне пора!

Обошла его и устремилась к лестнице, когда незнакомец снова вдруг обогнал меня и преградил дорогу:

- Стой. – Вытянул передо мной ладони. – Стой, ты неправильно всё поняла! Ты – та, кто мне нужен. Настя. Мы договаривались, что я заберу у тебя…

- Товар, да, я помню. – Жестом показываю ему, чтобы не смел касаться меня своими лапищами, а то ему же будет хуже. – Просто вы что-то напутали. Да, я сегодня растрепана и помята, да, выгляжу не самым лучшим образом, но, уверяю, я не та, кто вам нужен.

- Ты – Настя? – Парень непонимающе тряхнул головой.

Господи, да каким еще ему языком объяснить?!

- Да! – Сил сдерживаться у меня не осталось, поэтому я повысила голос: - Но твои ширяются там, за углом, иди и донимай их, а меня оставь в покое!

- Мои кто?

- Неформалы, кто. – Пожала плечами. – Не знаю, чем вы там занимаетесь, сидя на теплотрассе в рядочек, плечом к плечу, что курите, и почему потом громко смеетесь. Не мое это дело. Мне нужно идти, извините!

И в это мгновение он крепко ухватил меня за запястье.

- Ты ведь Настя?

Во, заладил.

Бросаю взбешенный взгляд на его руку:

- Отпусти.

- Я - Паша. Ты сказала, что передашь мне курсовую утром у раздевалки!

Я уставилась на парня снизу вверх. По спине прокатилась капелька ледяного пота. Мне даже и в голову не приходило, что этот чудак с кольцом в носу и есть Суриков П.Г., чья фамилия была указана на титульном листе работы.

- Тихо! – Оглядываясь по сторонам, я сжала губы.

- К чему такая конспирация? – Парень пристально посмотрел на меня.

- Да тише ты! – Попросила.

Не знала, как объяснить ему то, что помогать людям, да еще и за деньги, было для меня делом почти криминальным. Целый год я даже списывать никому не давала, ратуя за справедливость и основные нормы учебной этики, а тут вдруг решила подзаработать на том же самом.

Схватила его за локоть и отвела к стене.

- Да все вокруг этим занимаются, - не унимался он, - не понимаю, почему нужно играть в шпионов? Некоторые вон, - достал телефон из кармана, - объявления открыто подают.

- А мне нет дела до некоторых. – Вспыхнула. - У меня свои методы работы. Я предпочитаю не раскрывать окружающим сведений о том, чем занимаюсь в свое свободное время. Между прочим, мы договаривались о строгой конфиденциальности нашего сотруднич…

- Вот теперь я точно понял, что ты – именно та Настя, которая мне нужна. – Паша закатил глаза. - И это замечательно, потому что я тороплюсь. Если не сдам сегодня-завтра все хвосты, меня отчислят. Давай сюда курсовую.

Он протянул руку.

- А вот тут вышла накладочка… - Вынуждена была признаться я. – Дело в том, что я всю ночь просидела за твоей работой, утром распечатала, побежала в универ, в самый неподходящий момент споткнулась, всё разлетелось, листы упали в лужу, я за ними туда же. И, и…

Услышанное, видимо, привело парня в ужас, потому что он вытаращился на меня с открытым ртом. Захотелось даже дернуть его за колечко в носу, чтобы привести скорей в чувство.

- Но ты не переживай. – Спохватилась я. – Курсовая осталась на компьютере моего дяди. После занятий прибегу туда, распечатаю заново и принесу туда, куда скажешь.

- Ты это только что сочинила? – Паша почесал затылок.

Мимо прошли, с любопытством глядя на нас, несколько девочек-одногруппниц. Я дождалась, когда они поднимутся по лестнице, и прошептала:

- Нет, клянусь!

Это было странно, но он разразился смехом. Наклонился на стену, судорожно втягивая в себя воздух, и я испугалась, не понимая, то ли ему скорая медицинская помощь требуется, искусственное дыхание там всякое, то ли пора психиатра уже вызывать.

5

Роман

Пять девушек за тридцать дней. Хм, в целом - не так уж и сложно. Пожалуй, я и за день бы справился, если бы не дурацкие дополнения Дениса к правилам пари. «Каждая предыдущая должна застать тебя со следующей». Смех. Он реально думает, что я стану играть в эту Санту-Барбару? Обойдется. Все будет зависеть лишь от того, кого из девушек он выберет: некоторых, возможно, у меня получится подкупить, с кем-то договориться, а остальных – да просто уболтаю.

Вообще, девочек обычно развести проще простого. Они и сами рады обманываться. Верят в принцев и любовь до гроба, поэтому каждый новый парень кажется им «тем самым, единственным». Главное, говорить им только то, что они хотят услышать: какие они красивые, умные, а что гораздо важнее – особенные. Вот это просто безотказное средство, работающее всегда.

Пожалуй, если бы мне действительно было хоть какое-то дело до всей этой мерзости, я однажды написал бы книгу «Тридцать три тупых подката, которые работают ВСЕГДА». Но мне реально всё равно. Честно.

- Мне понравилось. Давай видеться с тобой иногда, хорошо? – Предложил вчера Лиде.

- Видеться? – Ее ресницы непонимающе захлопали.

- Да. – Улыбнулся. – Я бы хотел видеться с тобой. Иногда. И с радостью. – Нежно провел ладонью по ее спине.

- Ты хотел сказать «встречаться»? – Ей даже этот вопрос давался нелегко, потому что она знала, что услышит в ответ.

Я небрежно поцеловал ее в висок и отстранился:

- Нет, видеться иногда. Речь ведь идет о радости.

Помню, как улыбка в этот момент сползла с ее лица, но правила игры Лида все же приняла – не могла не принять, ведь понимала, что выхода у нее нет и быть не может. С такими, как я, по-другому не бывает. Никогда. Либо ты принимаешь правила игры, либо не играешь вовсе.

Мы с Дэном шли по коридору и все встречные девушки нам улыбались. И не просто растягивали губы и сверкали глазами, они буквально заглядывали нам в рот. Это первая ошибка всех девчонок – расплываться от счастья при виде тебя. Этим они сами себя предлагают. Сами назначают себе цену, которая, как правило, будет невысока: пара комплиментов, кружок по городу на хорошей тачке, редко – букет или ужин в ресторане.

Поэтому те, что строят из себя недотрог или неприступных светских львиц, обычно поинтереснее. Не такая легкая добыча. Но тоже совсем ненадолго, потому что оборона их, как правило, оказывается на поверку совсем не такой уж и прочной. Стоит только включить хотя бы на половину мощности свое обаяние, и такие девчонки с радостью сдаются.

Потому что они все фальшивые.

Они, да и все вокруг.

Только и делают, что притворяются. Врут, лгут, предают. Все люди. Кто-то просто делает это лучше, у кого-то получается хуже. Но врут все. Весь мир на этом построен. На фальши. Создать видимость успешности в соцсетях, натянуть маску беззаботности и вежливости, клясться в бесконечной любви тому, кто рядом, чтобы потом по-скотски изменять ему с тем, кто лучше, богаче, выгоднее или просто моложе.

В этом мире нет ничего настоящего.

И, значит, можно не рвать себе задницу, а просто быть таким же, как все.

- Привет, помнишь меня? – Какая-то брюнетка с увесистой грудью, в чересчур тесных для ее фигуры джинсах махнула мне рукой, зардевшись от смущения.

- Нет. – Ответил сухо и прошел дальше, не останавливаясь.

И ни к чему мне было ее помнить. Конечно, лицо ее казалось смутно знакомым – может, угощал ее на какой-то вечеринке спиртным, может, пару раз даже потискал, не знаю. Но желания освежить память у меня при виде нее не возникало.

- Жестко ты с ней. – Хмыкнул Денис.

- С кем? – Усмехнулся я.

И друг засмеялся.

А мне захотелось сделать больнее кому-нибудь еще. А лучше себе. И желательно так больно, чтобы было почти нестерпимо. Потому что сегодня – тот самый день.

- Ну, что? Сегодня всё в силе? – Спросил я, остановившись у дверей аудитории.

- Насчет вечеринки у тебя? – Друг перешел на шепот.

Три девицы из параллельной группы обогнали нас и протиснулись в дверь, не забыв при этом кокетливо рассмеяться.

- Нет. – Я покачал головой, наблюдая, как он провожает их взглядом. – Вечеринка будет. Это и так ясно. Мне нужно, чтобы ты притащил на нее того чувака. Помнишь, о ком я?

- Леманна? – Тихо.

- Да.

Денис подошел ближе:

- Так ты решил вернуться к первоначальному плану?

Я улыбнулся:

- Мы просто немного смягчим его, но суть останется той же.

Денис потер щеку с пробивающейся на ней щетиной. Опустил взгляд в пол, затем поднял на меня:

6

Увы, к такому я все же оказываюсь не готова: сердце сбивается с ритма, то ускоряясь, то замедляя свой стук. Мне становится трудно дышать.

- Насть, дай ручку, если есть, - вдруг прошептал Женя, заставив вздрогнуть.

Лекция уже шла полным ходом, все что-то записывали, а мне все никак не удавалось прийти в себя. Не оглядываясь, передала свою единственную шариковую ручку парню.

- Спасибо. – Послышалось из-за спины.

Легонько кивнула.

Опустила взгляд на чистый лист тетради и тихонько вздохнула. Впервые за все время учебы я нарушала свое собственное правило: записывать слово в слово за лектором или, хотя бы, слушать предельно внимательно. Не делала сейчас ни того, ни другого. Да еще и последнее свое средство для письма отдала.

Марина отвлеклась от конспектирования, чтобы достать из своего пенала (да-да, у нее был пенал) лишнюю ручку и тихонько передать мне. С ее стороны это был крайне жертвенный шаг, ибо такого порядка и строгого учета, который царил среди ее вещей, не было, наверное, даже на секретных госпредприятиях.

- Спасибо. – Пробормотала я, почти не шевеля губами.

И снова уставилась в чистый лист. Не понимала, что говорит профессор, поэтому даже не пыталась записывать. Ничего не слышала. Снова и снова вспоминала ту дозу смертельного тока, которая прокатилась по моему телу, стоило только другу Гая указать на меня небрежным движением кисти.

Он что-то говорил в этот момент, довольно ухмыляясь, а мои ладони потели, колени тряслись, мысли метались из стороны в сторону, а дыхание перехватывало от дикого страха и от осознания того, что этот парень только что выбрал меня одной из жертв. Иначе, что могли означать его жесты? Раз – и рука метнулась вправо, два – влево, три – в другую сторону, четыре – недалеко от меня. И пять – их взгляды остановились на моем лице. Всё просто – пять жертв для чудовищного спора были выбраны. Вот так легко, непринужденно и цинично.

Но мне ужасно не хотелось становиться одной из них. Одной из тех, кому станут жестоко пудрить мозги, чтобы потом использовать и выставить на всеобщее посмешище.

- Чего не пишешь? – Шепнула Оля.

- А? – Сонно отозвалась я.

- Ты где вообще? Эй, Ежова, приём, ответь. Ежова, у тебя проблема? – Толкнула меня плечом. – Земля вызывает Ежову.

Чувствуя, как немеют губы, я сглотнула. Осторожно, очень медленно, повернула голову направо и взглянула через плечо. В том направлении, куда поднялся Гай. Наверх по лестнице среди рядов. И Земля чуть не уплыла у меня из-под ног, потому что я тут же его увидела - он сидел как раз за моей спиной на третьем ряду.

Что-то дикое, пульсирующее, горячее пробежало у меня по венам. Взвилось смятением и ударило румянцем в щеки. Гай смотрел прямо на меня. Глаза в глаза. И взгляд его был таким черным и туманным, словно он все еще на что-то злился. Или на кого-то. Может, на меня? Но за что? За то, что ему предстояло приударить за той, чей вид не вызывал у него ничего, кроме раздражения?

В барабанных перепонках застучало.

Точно обжегшись, я поспешила отвернуться обратно. Задрожала и уставилась на преподавателя.  Втянула голову в плечи и ощутила себя так, будто бы надо мной повисла самая настоящая гильотина. «Сейчас, наверное, самый трудный период в моей жизни. Мне бы просто не рассыпаться. Выдержать все, что происходит. Бороться, стараться, держаться и выживать. А я опять умудрилась влипнуть в историю. Вот зачем?».

Оля, кажется, спросила у меня что-то. Потянула за рукав. Но всё моё существо целиком сейчас охватило беспросветное отчаяние. Я, как в тумане, кивнула ей и, наклонившись на спинку стула, обхватила себя руками. Из аудитории исчезал весь воздух, и мне хотелось исчезнуть вместе с ним.

- Значит, результаты голосования уже выложили? – По широкому лицу Антона Майкина скользнуло оживление.

Это был самый настоящий азарт.

- Нет, - Женя поправил очки, взял из подставки одну салфетку и протянул мне. Затем снова повернулся к другу.  – Счетчик остановят сегодня в полночь, но за результатами можно наблюдать уже сейчас онлайн. Перевес, и притом серьезный, получается в пользу тех, кто высказался за наказание.

- Да о чем вы? – Не выдержала Оля.

Мы сидели в университетской столовке за нашим любимым угловым столиком: Марина, держа осанку балерины, флегматично ковырялась в салате, Олька доедала свою любимую солянку, я сражалась с отсутствием аппетита, гипнотизируя остывшее пюре, а парни, быстро опустошив свои тарелки и покончив с обедом, просто составляли нам компанию.

- Мы про черную метку! – Понизив голос, Женька почти лег на стол.

- Что еще за метка? – Нахмурилась подруга.

Маринка презрительно фыркнула. Обычно ее раздражало, когда кто-то из смертных тратил драгоценное время на что-то, никаким боком не относящееся к учебе. Но так как она делала это не со зла, то никто на ее саркастичное фырканье внимания не обращал.

- Ты что, не получала ссылку? – Майкин достал из кармана телефон, открыл нужную вкладку в браузере и развернул к нам экран. – Кто-то из наших забабахал вот такую штуковину. Это сайт так называемой «черной метки». Никаких опознавательных знаков, никаких имен разработчиков или намеков на то, кто может быть организатором всей этой движухи.

7

- О, Настя первый раз за день улыбается. – Лицо Женьки просияло. – Наконец-то.

- Какие-то новости? – Заинтересовалась Оля.

Все ребята внимательно уставились на меня.

- Да. Меня берут санитаркой в больницу.

- Ого. – Кажется, Антон не знал, как реагировать.

- Поздравляю. – Неуверенно улыбнулась Марина.

- А разве для этого не нужно медицинское образование? – Исаев снял очки, протер и водрузил обратно на нос.

Я взяла со стола тарелку и чашку:

- Нет. Вообще, если честно, это довольно непривлекательная работа…

- Чего уж там, так и говори – грязная. – Встав, Оля принялась помогать мне, складывая посуду на пустой поднос.

- Мытье полов, санобработка и прочее. – Я пожала плечами. – Не на полный график. Просто я подумала, что и так постоянно бываю у мамы, ухаживаю. Если бы они взяли меня в штат, появилась бы возможность больше разговаривать с ней, следить за ее состоянием. Никто ведь не знает… - в горле встал горький ком, - сколько ей осталось…

- Брось, - вскочила Марина, - неужели, ты думаешь, что у нее нет шанса очнуться? Мы ведь уже обсуждали это. Отставить мысли о плохом! Состояние комы недостаточно хорошо изучено наукой, и было большое количество случаев, когда пациенты приходили в себя и даже после нескольких…

- Марин. – Я внимательно посмотрела на подругу. – Прошло уже пять месяцев. Пять.

- Не уже, а всего пять месяцев. – Не сдавалась она.

Мне с трудом удавалось удерживаться на ногах:

- Скажи это врачам… - проговорила тихо.

- Эй, Насть, ты чего, - подскочила Оля, - не раскисай. Вот увидишь, все будет хорошо!

- А сколько платят? – Вклинился Антон как раз, когда подружки, обступив меня с двух сторон, крепко обняли.

- Майкин! – Возмутилась Марина, обернувшись и испепелив его гневным взглядом из-под толстых линз очков. – Неважно, сколько. Лично я рада, что Насте не придется больше бегать, расклеивать листовки вечерами, по утрам выгуливать чужих собак, строчить кому-то курсовые, репетиторствовать.

- Как не придется? – Отстранилась я, едва удержав в руках посуду. – Я планирую всё-всё успевать.

Ребята переглянулись.

- Ты когда высыпалась в последний раз, Ежова? – Оля забрала из моих рук тарелку с чашкой и положила на поднос. – Глаза краснющие, вид усталый, прям вылитая белка в колесе! Только без хвоста.

- Нет, Настя, тебе бы, правда, отдохнуть. – С серьезным видом сказала Марина. – Хоть немного сбавить темп.

- А хочешь, мы все будем тебе помогать, а, Насть? – Улыбнулся Женька.

- Да! – Поддержал его Антон. – Мы можем взять на себя твои подработки. Я могу клеить листовки, Женька будет раздавать флайеры у аптеки, Маринка возьмет этого спиногрыза, с которым ты занимаешься математикой. Как зовут твоего подопечного?

- Артемка. – Едва слышно отозвалась я, вспоминая смешного рыжего мальчишку, к которому приходила дважды в неделю.

- Вот. – Антон  щелкнул пальцами. - Савина сменит тебя на этом посту.

- Ненавижу детей… – Поморщилась Маринка. – Они… капризные. Глупые. И вообще…

- Ладно, ладно! – Отмахнулся Майкин. – Тогда будешь собак выгуливать.

- Лучше дети! – Громко воскликнула Савина, соглашаясь.

- Прекрасно. Значит, ты берешь на себя Артемку, Олька собак, мы с Жекой промоутерство. И, знаешь… - На его широких щеках опять проступили милые ямочки. – Мы даже можем по очереди помогать тебе в больнице, Настя. Чего там сложного? Шваброй-то махать.

- Вообще-то, больница – закрытое учреждение. Вряд ли, туда пустят кого-то с улицы. – Не могла не сумничать Марина.

- Скажем, что это шефская помощь от универа, какие проблемы? – Усмехнулся Антон.

Я даже и не знала, что сказать. Глаза заслезились, горло перехватило. Пришлось до боли закусить губы, чтобы не расплакаться.

- Ребят… - Глубоко вдохнула и медленно выдохнула. – Оглядела их по очереди. Ни у одного из них во взгляде не было и тени сомнения. – Вы прямо как Тимуровцы какие-то… - Шмыгнула носом. – Но я не могу принять от вас эту помощь.

- Почему? – Хором воскликнули они.

- Да брось! – Нахмурился Женя. – Можешь, можешь!

У меня по спине пробежали мурашки.

Эти парни и девчонки, они ведь даже не знали, на что конкретно подписывались. Ведь я со дня аварии жила одной только надеждой, что маме станет лучше, и она когда-нибудь поправится. И именно эта надежда давала мне силы, чтобы выносить все тяготы жизни после похорон отца.

8

- Хорошо, записала. – Пришлось немного слукавить.

Да соврать, попросту говоря.

Я носилась по комнате в поисках ручки или карандаша, но ничего подходящего никак не находилось.

- Да-да, всё поняла. Принесу.

На линии было очень шумно. Так, словно это Паша звонил мне с оживленного шоссе – все гремело, трещало, звенело. Я отложила телефон и, повторяя названный им адрес, принялась искать ручку. В сумке ее не нашлось – ничего удивительного, еще утром отдала свою Женьке. «Не может же быть в этой комнате всего одна ручка, так?»

Стала переворачивать на столе все учебники, тетради и, наконец, в одной из них обнаружился карандаш. Нацарапала на клочке бумаги адрес, затем привела в порядок курсовую и сложила ее в пакет. Причесалась. Кудряшки уже подсохли и приняли свой обычный вид: будто большая шапка пушистого тополиного пуха собралась над глазами. Пришлось закрутить с двух сторон эту гриву в жгуты и заколоть сбоку невидимками. Получилась милая девичья прическа, которую Олька часто называла «колхоз». Но мне нравилось, поэтому оставила так.

Протянула руку, чтобы по привычке взять с полки очки, но их там, конечно же, не оказалось. Мысль о том, чтобы перейти на линзы меня пугала: вставлять что-то в собственные глаза, оттягивая до предела веко? Ковыряться в собственном глазном яблоке, скользя по нему пальцами? Бррр!

К тому же, я помнила те времена, когда еще в школе пыталась перейти на линзы – три дня адского мучения, когда ты с утра до вечера только и мечтаешь прийти и вынуть эту мерзкую медузу из своих век. Фу. А потом были и другие модели, и разные фирмы, и новые, безуспешные попытки подобрать подходящие линзы, но все в итоге оборачивалось для меня неизменными мучениями и возвращением к старым-добрым очкам.

«Отнесу курсовую, потом к маме. Буду поздно, но буду» - написала в записке для Оли и оставила ее на столе. Обычно часы посещений в больнице заканчивались в восемь вечера, но мне позволяли сидеть и до десяти, а в одиннадцать наше общежитие уже закрывалось. Поэтому за час мне нужно было добраться обратно. И, конечно, никто не оставил бы меня на улице, но поиздеваться, долго не открывая, а потом уморить чтением ворчливой монотонной лекции – это для нашего коменданта было истинным удовольствием. Поэтому и приходилось рассчитывать время таким образом, чтобы не опоздать к закрытию.

Когда я вышла на улицу, телефон в кармане опять запиликал. «Что там еще?» На дисплее отобразился номер Лиры – волонтера приюта для животных, в который я приезжала пару раз в неделю, чтобы вносить пожертвования, помогать прибраться и выгуливать собак.

- Да. – Ответила, глядя, как солнце опускается на крыши высоток.

- Настя?

- Да. – Я улыбнулась. – Или ты кому-то другому звонишь?

- Насть! – Голос Лиры звучал беспокойно. – Мне нужно, чтобы ты приехала к нам.

- Хм. А завтра можно?

- Тут такое дело… - Она прочистила горло. – Нам очень нужна помощь. И ты как-то говорила про доброе дело.

- Да.

- И фамилия у тебя Ежова, и вообще, я подумала, наверное, это какой-то знак.

- Что? – Я уставилась на листок с адресом. В принципе, это было по пути. – Доброе дело, да. Блин. Ладно. Жди, Лира, заскочу по пути.

- Ох, спасибо, Насть! Я твоя должница!

- Надеюсь, это что-то действительно важное.

- Даже не сомневайся.

И я поплелась к станции метро.

Путь не занял много времени. Когда поднялась наружу, над городом уже стояла серая сумеречная дымка. Не то чтобы стемнело, но мои глаза уже не видели так четко. К тому же, при попытке «настроить резкость», прищуриваясь, они слезились, как от песка. А мне очень нужно было сориентироваться: где нахожусь, куда идти, как найти нужную улицу.

Остановилась, огляделась по сторонам. «Всё верно». Если пойти по этой улице до конца – там будет приют. Чтобы доехать до указанного адреса, мне нужно будет вернуться обратно и сесть на автобус. Подошла к остановке и нашла расписание. «Отлично». Нужно поторопиться – негоже шастать по незнакомому району, когда стемнеет.

И я быстрым шагом направилась вдоль улицы.

Приют встретил меня знакомым лаем.

- Альма, Клык, Алый, Пончик, Буба! – Шла меж клеток, без опаски подставляя ладони собакам. Они прыгали на ограждение, радостно скуля. Прижимались к решетке, облизывая мои пальцы. – Привет, Ворчун! – Маленький карликовый пинчер, мелко дрожа и активно виляя задом, растекался довольной лужицей при виде меня. Пришлось остановиться, чтобы его погладить. Просунула руку сквозь решетку и почесала ему спинку. Он принял ласку, рыча и скуля одновременно.

- Настя, ну, наконец-то! – Раздался за спиной знакомый голос.

Это была Лира. Одна из пяти женщин-волонтеров, которые вкладывали в этот приют все свои свободное время, деньги и силы. Просто так. Не ради какой-то выгоды, которой в таком деле и быть не могло. А потому что не умели по-другому. Не знали, как можно оставаться равнодушным, когда кто-то из братьев наших меньших мерзнет, голодает на улице или погибает от людской жестокости.

- Привет, Лир. – Я обернулась. – С ними уже гуляли? А то я могу быстренько.